Текст книги "Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

Глава 32

Адрес, который скинул Боруцкий ему в сообщении, не особо удивил. Ясно, что никто не планировал разбираться с этимна центральной площади города, и точно, не в офисе такого «примерного» нынче бизнесмена, как Боров. Бросив машину у единственного входа барака довоенной постройки, Константин зашел внутрь. И сразу же наткнулся на Никольского, по всей видимости, специально караулящего его.

У Соболева заломило в виске.

– Пошел вон. – Он попытался пройти мимо помощника.

Борис встал на пути.

– Костя, я понимаю. Серьезно. Но… Отдай его мне. Мы все официально оформим. Он на зоне сгниет. Но на кой тебе это на себя…

Константин остановился и посмотрел Борису в глаза.

– Он – мой. Так же, как и тот, кто его нанял. А теперь, уходи отсюда.

Соболев пошел вперед, вынудив Бориса отступить. Впрочем, Никольский, как ни странно, пошел следом, хоть и с матерным сопровождением, произносимым себе под нос.

– Второй этаж. – Буркнул он между очередными заковыристыми выражениями.

– Тебе здесь делать нечего, Боря. – Не оборачиваясь, через плечо, напомнил Константин, взбегая по лестнице через одну ступень.

– Это мне решать. – Зло рыкнул Борис в ответ.

Раздраженный тем, что приходиться задерживаться, Соболев обернулся на последней ступени и глянул на Никольского свысока.

– Ты потом как жене и дочери в глаза будешь смотреть? – Ехидно спросил Константин, прекрасно зная обо всех страхах Катерины касательно его личности и неофициальной работы мужа на него.

– А ты как? – Рыкнул Борис в ответ, поднимаясь с ним вровень.

– Спокойно, зная, что сделал все, чтобы искупить свою вину за ее боль и страх.

– Вот и я так попробую. – Борис обогнул его и первым зашел в пустой дверной проем третьей квартиры. – А рапорт я уже подал, так что, не переживай.

Соболев хмыкнул. Он ему не нянька, в конце концов, и так дал шанс самоустраниться от всего. А дальше – Борис взрослый мужик со своей головой на плечах.

В комнате оказалось довольно темно. Одна лампочка, вкрученная в сиротливый патрон под потолком, плохо справлялась со своей задачей. Боруцкий стоял чуть сбоку от окна, опершись о стену. В узком круге света лампы, на полу, лежал человек. Он был живой. И это основное, что интересовало Константина, как исходные данные. То, что этого мужчину, определенно, избили при «задержании», его не беспокоило.

Дышит и в сознании – это главное.

Руки этого мужчины были скованны наручниками за спиной. Из-за этого плечо, простреленное Борисом еще на парковке, не переставало кровоточить и, вероятно, причиняло сильную боль.

Хорошо. Это Константина устраивало не меньше, чем то, что напавший на его жену был жив.

– Он свое имя сказал? – Поинтересовался Константин одновременно и у Борова, и у Бориса.

Подошел к валяющемуся на полу человеку. Тот лежал с закрытыми глазами, похоже, притворяясь спящим. Лицо его было повернуто в сторону. Соболев носком туфли подтолкнул подбородок мужчины, пытаясь рассмотреть нормально. Не хватало еще пачкать об эту мразь руки.

Тот зашипел, хорошо бы от боли. И, прищурившись, глянул на Константина. После чего, хоть вымученно, но ухмыльнулся.

– Нет, – Никольский стоял в дверях комнаты, наблюдая за происходящим с каменным выражением лица.

Соболев продолжал рассматривать этого человека. Увидев его, запечатлённого на кадре камеры наблюдения в отеле Алексея, он не увидел ничего знакомого. Нельзя сказать, что и сейчас Соболев вдруг понял, кто это. Хотя, рассматривая лицо живого человека, а не зернистую картинку с увеличенными пикселями, пусть это лицо и было уже подпорчено чьими-то кулаками, что-то, смутно знакомое, Константин уловил. Где-то он того точно видел. Где?

– Что, проблемы с памятью? – Прохрипел мужчина, попытавшись отползти от его ноги.

– Уверен, ты мне ее освежишь. – Константин придавил ногой простреленное плечо своего «собеседника», чтоб не рыпался.

– Везучий ты, все-таки, гад, Соболев. – Отдышавшись, сипло выплюнул тот. – Вечно выкручиваешься, никак тебя не достанешь. Жаль, я так и не успел твою сучку отодрать. Хоть немного отомстил бы…

Наклонившись, Костя присел на корточки, и с размаху ударил его прикладом своего пистолета по челюсти. Справа. Синяк, за синяк. Хотя, и перелому он не расстроится.

– Не советую тебе даже упоминать мою жену. Тем более, в таком тоне. – Холодно заметил он, продолжая волей контролировать бешенство.

Он за все отплатит. Но сначала Константин получит ответы.

– Вечно ты шлюх спасаешь. – Мужчина закашлялся, отплевываясь кровью. – Только в этот раз успел, к сожалению.

В памяти словно щелкнуло.

Костя дулом надавил на скулу Павленко Андрея и посмотрел тому в лицо. Снайперу, служившему с ним в Афганистане. Сержанту, которого трибунал приговорил к тюремному заключению за изнасилование двенадцатилетней девочки из мирного населения. Она умерла от побоев, которые Павленко ей нанес. Того это, впрочем, не остановило, а может он и не заметил, что насилует уже мертвого ребенка. Соболев был тем, кто застал Андрея, он наставил на него свое оружие и так отвел его к командиру, где и рассказал все.

– Смерть тебя, как-то, уж чересчур поменяла. – Отстраненно заметил Константин, все еще успешно контролируя ярость. – Мне говорили, что ты умер на зоне еще семь лет назад.

– Ага. Умер. – Павленко осклабился разбитыми губами. – Мне помогли «умереть». Те, кто понимают толк в том, что я умею. А морду пришлось подлатать, тебе спасибо. Слишком приметной стала, после того, как ты позаботился, чтоб моим сокамерникам сообщили, за что я посажен. – Павленко глянул на него с чистой, ничем незамутненной ненавистью.

Настолько выраженной и яростной, словно бы это он был сейчас хозяином положения.

– А ты говоришь, тебе отдать. – Константин поднялся и глянул на Никольского, который, похоже, не очень понимал, о чем они сейчас разговаривают. – Я эту мразь уже садил раз. Романтик был. Все по закону делал. И вот, – развернувшись, он резко ударил Андрея в живот. Так, что тот со стоном согнулся, вновь сплевывая кровью. – Чего мой романтизм стоил Карине.

Борис отвел глаза.

Вячеслав, молча наблюдающий за всем происходящим, только хмыкнул. Достал из кармана пачку сигарет и, вынув одну, зажал зубами. Жестом предложил Константину. Тот раздраженно дернул головой, отказываясь. Хоть именно в этот момент курить хотелось, как никогда сильно. Вместо этого он еще раз ударил Павленко.

– Кто заказчик? – Глядя, как тот откашливается, потребовал он ответа.

Андрей скривился.

– Я. Захотел тебе отомстить.

– Врешь, мразь. Сам ты ничего не сумел сделать. – Он придавил ему горло ногой, не сильно, просто не позволяя отвернуться. – Кто заказал Карину?

– Я.

– Слышь, Соболь. – Боруцкий, так и продолжая жевать незажжённую сигарету, похлопал его по плечу. За секунду до того, как Костя снова планировал Павленко ударить. – У меня ребята в этом плане поопытней тебя будут. Кого хочешь разговорят. Давай, лучше они этим, – Боров качнул головой на Андрея. – Займутся. А мы послушаем. А то ведь, пришибешь, ненароком, раньше времени.

Константин хрустнул суставами, глянул на покалеченную ладонь Вячеслава, который сейчас, тремя оставшимися пальцами на правой руке, мял сигарету, вместо того, чтоб ту курить. И после снова взял в зубы. Глубоко вздохнул, и кивнул. Несмотря на многое, в этом Боров прав, не поспоришь. Так, как эти люди, он Павленко прижать не сумеет.

Довольно хмыкнув, Боруцкий вышел в коридор мимо молчаливого Никольского.

– Федот! – Негромко позвал он кого-то, и вернулся в комнату.

Через минуту на пороге появился невысокий, крепкий, жилистый мужик, может, лет на пять младше самого Боруцкого. Через весь лоб и по носу у того шел некрасивый, белесый шрам. Молча обведя комнату глазами, этот Федот подошел к Павленко и, ухватившись за цепь наручников, рывком подтащил того к стене, игнорируя хрип Андрея.

Поскольку его роль теперь свелась к вопросам, Константин отошел к подоконнику и, опершись на тот, постарался немного утихомирить ярость, пока не получит ответы.

Минут через двадцать, когда Павленко, чью стойкость и упрямство нельзя было не отметить, продолжал отрицать наличие помощников, у Константина включился мобильный. На дисплее высветилось имя Стаса. А, поскольку, он оставил и того, и Валентина у себя дома, на случай потребности Карины в помощи, пока его не будет, Костя сразу же ответил, отвернувшись к окну и игнорируя глухие звуки ударов и стоны.

– Да?

– Карина проснулась. – Отрапортовал врач.

Косте не понравился его голос.

– Как она?

Карецкий вздохнул.

– Не знаю, чем ты там занят, но советовал бы тебе поскорее вернуться. Нас она не особо к себе подпускает. Ну, кроме этого… – Карецкий прокашлялся. – Филиппа, кажется. Его Карина в комнату пустила. Валентин сейчас сидит на пороге вашей спальни и пытается с ней поговорить. Не могу сказать, что она идет на диалог. Короче, Костя, ей нужен кто-то, кому она доверяет. А как понял я, таких на Земле аж один человек.

– Я скоро. – Пообещал Константин, в отражении треснутого стекла наблюдая за тем, как Федот ломает Павленко пальцы. Тот сдавленно мычал, но никаких фамилий не называл. – Ты не можешь, пока, уговорить ее выпить еще одну таблетку снотворного? Скажи, что я попросил.

– Она отказывается, Костя. – Стас как-то нервно прочистил горло.

– Скажи, что это моя просьба. – Напомнил он.

– Не уверен, что поможет. Понимаешь, – Карецкий, кажется, прикурил. Что ж они его все доводят? Стас же больше года назад бросил, вроде! – Карина говорит, что не хочет пить лекарства. И я склонен с ней согласиться.

– Почему? – Константин проследил взглядом, как Никольский вышел в коридор.

– Она утверждает, что вы больше месяца не применяли контрацепттивы. – Кажется, Стасу было неловко.

Константин прищурился, не разбирая, что видит в отражении.

– И? – Хрипло уточнил он. – Она беременна?

– Я не знаю. – Карецкий кашлянул. – И она не знает. Просто ответила на мой вопрос, когда я пытался выяснить, что она принимает или не принимает, чтобы подобрать лекарство. А Карина поинтересовалась, можно ли пить те таблетки, что она пила, в таком случае.

– И? – Рыкнул Соболев, понимая, что самообладание подводит.

– Нет, их – нельзя! – Так же раздраженно бросил Стас в ответ.

– Ты можешь выяснить, вообще?!

– Как?! По ауре?! Она меня ближе, чем на три метра к себе не подпускает. В комнату не даст войти. Просто, доделывай то, чем ты там сейчас занимаешься, и давай сюда, к жене! И нам, и ей будет легче, беременная Карина, или нет!

Зло отчитал ему Карецкий и бросил трубку.

Пульс стучал в ушах, как щелчки маятника. Телефон уже отключился, а Константин все еще держал трубку у уха. Если она беременна…

«Никто не знает, что будет с ним завтра. Никто не может быть уверен в том, что сумеет защитить своих детей…»

Так она говорила? Или что-то подобное?

Ярость и бешенство, так упорно контролируемые им в последний час, вдруг рванули, ударили, прорвав заслон воли и сдержанности. Вина, которая никуда не ушла от ее признания, стала сильнее. Беременна Карина, или нет – сама такая возможность в совокупности с нападением на нее этим вечером, превращала Соболева в безумца, способного только на ярость, требующую уничтожения того, кто был повинен в воскрешении самых глубоких страхов любимой им женщины.

Жар ударил в голову. Он прекрасно понимал, что делает. Это не было похоже на помешательство. Наоборот, он предельно четко понимал, что делает. Сунув телефон в карман, и не отмечая этого сузившимся сознанием, он развернулся, и ничего не говоря, в несколько шагов пересек пустую комнату. Все стало неважно, даже имя заказчика.

Федот, видимо, сразу поняв намерение Константина, быстро отошел в сторону.

Боруцкий вновь положил ему руку на плечо после третьего выстрела в упор в голову Павленко. Или того, что от той осталось.

– Все, Соболь. Хватит. – Вячеслав немного встряхнул его. – Он мертв.

Нет, он не считал, что хватит. Но больше, и правда, палить смысла нет.

– Тебе не понять. – Константин отпустил курок и отвернулся.

– Ой, ли? – Боруцкий зло сплюнул и отвернулся, резко сдернув свою руку с его плеча.

Константин промолчал, признавая, что мог быть и неправ, он не особо знал, что там было у Борова в прошлом с такого ракурса.

Вячеслав достал очередную сигарету, выбросив прежнюю, измочаленную до невозможного, и сунул в зубы.

Константин отошел в центр комнаты. Ему доводилось убивать людей и раньше. Там, на войне. Но, если честно, никогда он не испытывал от этого кайфа или удовольствия. Наоборот, его мутило от этого. Однако сейчас… Пусть он будет самым последним чудовищем, но Константин ни на секунду не пожалел о том, что сделал.

Медленно и методично Константин поставил пистолет на предохранитель и аккуратно тот спрятал. Мрачный Никольский, маячивший в дверях, и старающийся не смотреть в комнату, с кем-то разговаривал по телефону.

– Лихуцкий отследил последние разговоры по его телефону. – Слабый кивок в сторону трупа. – Он еще не отследил все линии, но есть ниточки, которые ведут в Киев.

– Картов? Шамалко? – Константин задумался над тем, что стоило бы раздобыть где-то чистую рубашку перед тем, как ехать к Карине.

Борис передернул плечами.

– Возможно Картов. Точно пока сложно сказать, но его люди мелькают.

– Ладно. Он хотел войну, он ее получит. – Соболев принялся расстегивать пуговицы сорочки. – Позвони Максу, скажи, чтоб завершил все дела, которые есть с Картовым. Мне без разницы как, и что он будет говорить. Мы завершаем все сотрудничество. Остальное решим завтра. – Сжав в руке испачканную рубашку, Соболев пошел к выходу.

– Соболь. Не торопись. У меня к тебе разговор есть.

Константин обернулся и поднял бровь, требуя, чтобы Боруцкий говорил быстро.

– Хочу предложить один вариант. – Вячеслав жевал фильтр от сигареты. – Я помогу тебе с этим. – Он кивнул на тело. – И с заварухой твоей могу подсобить. У меня есть кое-какие ходы. Ты же не попрешься Картова, как этого, своими руками…

– А в обмен?

– Помоги мне с Шамалко.

– Конкретней? У меня с Виктором свои счеты. Так что, я не отказываюсь. – Костя оперся плечом о косяк двери. Здесь было прохладно. – Но хотелось бы знать поточнее…

– У Шамалко мой человек. – Боруцкий отвернулся от него. – Я готов вытащить его любой ценой. Но потом, Виталий мне заплатит…

Константин выпрямился. Все они игнорировали наличие в комнате тела, словно того и не было.

Он знал, что Виктор едва не убил Борова. Честно говоря, Костя до сих пор не понимал, как тот выжил. Ну, да ладно. Ему от этого было больше пользы. И он мог понять желание Борова отомстить и за свой позор, и за все остальное. К тому же, как ему казалось, он догадывался, о ком говорил Вячеслав. Была под его «крылом» одна молодая певица, которая вдруг исчезла после той заварушки. А спустя полгода, если верить данным Никольского, объявилась в столице. Он не вникал раньше глубоко. Но теперь придется, видимо.

– Агния?

Боруцкий помолчал пару секунд, словно сомневался, а потом кивнул.

– Она моя жена. – Так, словно выдавил это из себя, просипел Боров.

Константин ругнулся. Час от часу не легче.

Он не знал этого и, судя по вытянувшемуся лицу Никольского, об этом, вообще, мало кому было известно. Начиная помогать Вячеславу, они с Борисом перерыли все, что смогли, собирая данные.

– Удивил? – Боров хмыкнул. И впервые за это время зажег-таки свою сигарету. – Да, я и так не трубил об этом. А потом… я убрал всех, кто знал. Кроме Федота, ему можно верить. Но не успел. Щур… падла…

Боруцкий сплюнул и затянулся. Костя больше не спрашивал. Точную информацию по тому трупу, которого когда-то называли Щуром, Борис ему приносил.

– Ладно. Разберемся. И с твоим. И с моим. – Подвел итог Константин. – Завтра. Сейчас мне надо домой. И еще переодеться. – Добавил он, глянув на скомканную в руке сорочку.

– Пошли. Я дам. – Боруцкий скривился. – В бизнесе ты, все-таки, сечешь лучше. А тут, доверься мне, Соболь.

Он прошел мимо него и Бориса, направившись к лестнице.

Глава 33

Территория вокруг дома была залита светом. Константин и раньше не пренебрегал охраной, сейчас же Борис увеличил ее количество втрое по его приказу. Не столько потому, что Константин, действительно, ожидал еще одного нападения этим вечером. Нет, это больше было сделано им для того, чтобы внушить чувство уверенности и спокойствия Карине. Впрочем, он не знал, выглядывала ли она наружу, чтобы увидеть все это.

Бросив машину во дворе, Соболев стремительно поднялся по лестнице и на секунду замер, с удивлением рассматривая открывшуюся ему картину.

Станислав сидел на стуле в коридоре второго этажа, чуть наискось от двери в их спальню, и следил за Валентином. Психотерапевт же, проигнорировав наличие второго стула, устроился прямо на полу, и правда, на самом пороге их спальне, как и описывал Стас по телефону. В руках он держал чашку. И сейчас разговаривал с кем-то, судя по всему с Кариной, о направленности внешнеполитической стратегии правительства. На взгляд Кости тема показалась довольно оригинальной. Однако, уже не имея нужды убеждаться в профессиональности Валентина, Соболев решил, что тому виднее, о чем говорить.

Стас заметил его почти сразу, и тут же поднялся со своего стула. Костя остановился около него, кивком головы и приветствуя, и интересуясь, как тут у них дела.

– Физически она почти не пострадала. Синяк на подбородке, да пара царапин на ногах. Я их обработал, хоть и не могу сказать, что Карине это далось легко. Психологически, я имею в виду. И как только я закончил, она очень вежливо попросила меня выйти из комнаты. Филипп этот, ваш, сидит там, как Цербер, притащил себе какой-то пуф, и уселся у кровати, кажется, подозревая и нас в чем-то. – Криво усмехнувшись, доложил его врач. – Ну, а Валентин Петрович, сам видишь. Он пытался аккуратно уговорить ее рассказать о том, что случилось, но Карина не желает об этом говорить. Тогда он перевел разговор на ремонт в здании клиники, она чуть более охотно включилась в диалог. Теперь вот, пьют чай и обсуждают политику. Твоя жена в этом вопросе очень подкована. – Стас улыбнулся чуть более искренно.

– Круг общения обязывал. – Константин хмыкнул. – Что на счет беременности?

– Что-что, я не знаю ничего больше того, что уже тебе сказал. – Стас скривился. – А в виду того, что меня и в комнату не пускают, я не уверен, что она и тест из моих рук возьмет, чтобы хоть как-то определиться.

– Ну, есть же какие-то методы, я не знаю, ты же врач, в конце концов! – Негромко вспылил Костя, позволив вырваться напряжению и неопределенности.

Да, он нервничал. Потому что понятия не имел, как Карина может воспринять положительно подобное известие после сегодняшнего нападения. Пока он этого представить не мог. И упрекнуть ее – не имел бы права.

– Как? – Так же раздраженно рыкнул в ответ Станислав. – По глазам этого не видно, знаешь ли. Не по ее, по крайней мере. – Вдруг, задумавшись, поправился Карецкий. – Есть такие женщины, на которых глянешь – и сразу понятно, не спрашивай как. Просто так бывает. Из них словно льется это понимание и состояние. Не твоя жена. Карина – замкнута, и я сомневаюсь, что она позволит увидеть окружающим хоть каплю своего внутреннего мира, даже подсознательно.

Константин ругнулся. Пару дней назад он почти поверил, что они уже благополучно миновали этот этап замкнутости.

Сильно захотелось иметь возможность воскресить Павленко и убить этого мерзавца еще раз. Только теперь медленно и мучительно. Но, в виду отсутствия дара воскрешения, пришлось засунуть свой гнев подальше, в «депозитную ячейку» памяти так сказать, для Картова.

– Опираться на сроки и фазы цикла – тоже проблематично, учитывая то, сколько лет она была на гормонах, их отмена может спровоцировать задержку менструации или сбой цикла.

Стас пожал плечами.

– Варианты? – Костя устало помассировал лицо.

– Предлагаю или сделать сейчас тест, самый элементарный, не гарантия, но уже что-то. Или завтра в клинике проверить.

– Завтра. – Решил Костя. – А может и позже. Определимся по ее состоянию.

Станислав не спорил.

– Только, тогда, никаких таблеток я не оставляю.

– Хорошо. Я понял. Но, ей что, вообще, ничего нельзя? Травы там, какие-нибудь, я не знаю… – Он вопросительно глянул на Стаса.

– Можно. Валериану, ромашку. Только она не будет, Костя. Я тебе говорю, и Валентин Петрович подтвердит, если хочешь. – Стас косо глянул на психотерапевта. – Когда Карина поняла, о чем я ее спрашиваю и, осознав, допустила вероятность беременности… – Стас хрустнул пальцами, словно пытался подобрать слова. – Я не скажу, что она счастлива и рада. Нет. Но она готова отодвинуть все свои интересы, травмы, боль – на самое последнее место, лишь бы с вероятным ребенком ничего не случилось. Знаешь почему? – Врач глянул на него как-то грустно.

Константин молчал.

– «Костя хочет ребенка», вот что она сказала, когда это поняла. – Стас хмыкнул. – Она чем угодно пожертвует, лишь бы дать тебе то, что ты хочешь. Даже если сама, определенно, не в восторге от этой новости.

Он знал, что сжал челюсти слишком сильно, и наверняка, Стасу видно, как «ходят желваки», выдавая состояние Константина. Ну и хрен с ним! В этот вечер, как Косте казалось, ему было простительна некоторая невыдержанность нервной системы.

Кивнув, Соболев ничего не сказал Стасу, и пошел к спальне.

Валентин поднялся с порога, едва его увидел и молча пропустил Костю. Он кивнул и ему, благодаря за то, что тот делал для Карины. Посмотрел на жену, которая, подобрав под себя ноги, сидела в постели и смотрела на него испуганными и растерянными глазами.

Он мог бы поспорить, что она, как минимум – догадывается, а то – и точно знала, что он делал в то время, пока был не с ней. Но ее страх имел отношение совсем к другому.

Вздохнув, Костя глянул на подскочившего при его появление Фила.

– Проводи людей. – Велел он эконому.

И, не дожидаясь, пока все уйдут, подошел к Карине и сел около нее. Протянул руку, осторожно погладив синяк на подбородке. Кожа казалась холодной на ощупь. Видимо, Карина прикладывала лед.

– Сильно болит, хорошая моя? – Обхватив пальцами ее затылок, Константин потянул жену на себя. И, подхватив, усадил себе на колени.

– Бывало и хуже. – Карина напряженно улыбнулась.

А потом отстранилась и с затаенным страхом посмотрела ему в глаза.

– Костя, врач…

– Ш-ш-ш… – Он пальцем прижал ее губы, не позволяя продолжить. – Мы сейчас не будем думать об этом. – Заставив Карину встать, он поднялся с постели следом и мягко подтолкнул жену в сторону ванной. – Сейчас мы оба примем теплую ванну, а потом ляжем спать. – Он обнял Карину за плечи. – А со всем остальным разберемся потом.

Карина усмехнулась. Ну и что, что самыми уголками губ. Но ведь те дернулись.

– Не думаю, что ты можешь запретить существовать такойпроблеме по своему желанию день-два. Хоть ты и Соболев. – Хрипло и тихо заметила она, продолжая улыбаться.

Костя высокомерно вздернул брови.

– Проверим? Ты недооцениваешь мои возможности. – Заметил он, решив не акцентировать внимания на том, что для нее возможный ребенок это все еще «проблема».

Он собирался сделать именно так, как сказал жене – сегодня вечером и ночью ничего уже не важно, кроме ванны и отдыха. А может, и завтра. Дальше – он разберется со всем. Они разберутся, и будут уже принимать или не принимать какие-то новости разумом и, исходя из тех – формировать свои решения.

К врачам они попали через два дня. Смешно, действительно, но, как и обещал Костя, Карина почти забыла о вероятности беременности, которая нервировала ее настолько сильно. Более того, пользуясь теплой погодой, Константин сдержал свое давешнее обещание и вывез ее из города вообще, решив приобщить Карину к мужскому таинству ловли рыбы.

Нельзя сказать, что она пришла в восторг. Некоторые моменты процесса вызвали в ней откровенное отторжение. Непонятно отчего, но процесс насаживания червя на крючок вызвал в ней едва ли не истерику, непонятно по какой причине напомнив о Картове. Зато все остальное вполне понравилось. Карина оценила прелесть неторопливого и спокойного ожидания поклева, и азарт, возникающий, когда этот самый клев начинался, и удавалось вытащить «добычу». Было в этом процессе что-то от охоты, в которой ей не раз доводилось принимать участие, но более размеренное, ленное и неторопливое, что ли. Двое суток они провели на «даче» Соболева, в не особо большом, но очень уютном доме на самом берегу речки, до которого добирались по той самой дороге, где так часто приходилось «спускать пар» Карине. Обстановка там и «не пахла» дизайнерским вмешательством. Создавалось ощущение, что все, имеющееся в доме имущество просто свозилось и покупалось обитателями по принципу комфорта и удобства, вне учета совместимости друг с другом. Более того, атмосфера была буквально пропитана мужским духом. Основательно так, как случается в течение многих лет. Не злым или мрачным. Сильным, властным, да, но самодостаточным. С той же ленцой, что ощущалась ею и в процессе рыбалки. И без объяснений Кости, Карина поняла, что этот домик использовало несколько поколений мужской части его семьи для того, чтобы расслабляться так, как это сейчас делали они. И если и случалось ей вспомнить о вероятности того, что не только сама она уже владеет своим телом, эта мысль как-то быстро терялась и растворялась в ленивой и плавной ауре этого места.

Однако все хорошее имеет свойство заканчиваться. Не миновало это правило и их нежданного отдыха. О том, что что-то случилось, Карина узнала сама. Константин не желал ей рассказывать, о чем именно сорок минут общался с Борисом и Максом по телефону. Мимоходом заверил, что «все прекрасно», «идет по плану» и у «него под контролем». А ей волноваться не о чем.

Ладно, она не дура, и по этим оговоркам могла понять, что Костя начал «наступление» на того, кого считал виновным. О том, кто этот человек, она, вроде бы, так же догадывалась. Однако, предложение вернуться в город было связано вовсе не с этим. Ас вопросом, который, все же, требовал определенности.

Нет, они не направились к врачу сразу же с дачи. Только на следующий день Константин отвез Карину к уже известному ей Стасу, а тот проводил чету Соболевых к гинекологам. Когда же Карина узнала результат проведенного на месте анализа, ей захотелось расплакаться. От облегчения. И тут же стало очень стыдно перед Костей. Ведь он, определенно, хотел ребенка, а она радуется тому, что не оправдались его надежды.

Впрочем, Константин ни единым взглядом или жестом не дал ей понять, что разочарован. Скорее, он казался даже успокоившимся. Но, в то же время, всего лишь взглядом дал понять Карине, что от своих планов отказываться не намерен, а она была готова дать ему все, что он попросит, лишь бы то было в ее силах и возможностях.

Следующий месяц показался Карине очень суматошным и очень странным. Ее почти изолировали от внешнего мира. Вот, вроде бы, не запрещали никуда выходить и, в то же время, даже на улице, ее окружали только их люди. И так было везде, куда бы она не ходила. Даже торговый центр, уже изученный и проверенный, Карина могла посетить только тогда, когда Шлепко договаривался о том, что тот закрывают на время всего шоппинга Карины. Узнав об этом, Карина попыталась намекнуть мужу о некоторой чрезмерности мер безопасности, с ней и так теперь, неотлучно, находилось не менее пяти охранников. Однако все ее возражения были сняты после того, как Константин, скупо и неохотно, сообщил ей, что у напавшего на нее наемника, был обнаружен телефон, якобы «потерянный» Кариной во время одного из визитов в магазин.

Так же Костя очень приветствовал ее работу по отделке клиники того Валентина, с которым Карина познакомилась в вечер нападения. А она, и при всей своей неприязни к психотерапевтам, готова был выполнить все, о чем бы Соболев ни попросил. Да и, несмотря на все свои страхи, не могла не признать, что Валентин Петрович, в целом, довольно таки терпим. И потому достаточно спокойно согласилась на этот проект и начала тем заниматься. Хоть и подозревала, что в большей части всех ненавязчивых разговоров психотерапевта содержится умысел. Да только, и не разговаривать с ним – не могла. Тот всегда издалека начинал обсуждение, и когда добирался до сути, Карина несколько растеряно понимала, что рассказала о том, о чем и не думала, и не планировала упоминать.

Но чаще всего в этот месяц Карина посещала гинекологов. И с Константином, и в одиночку, она ездила в областной «Центр планирования и репродукции семьи» практически ежедневно. Что именно там проверяли и изучали в ней врачи – Карина затруднялась разобраться. Правда, после пятого или шестого посещения, почти не сомневалась, что они уже знают о ней больше, чем сама Карина, а анализы и какие-то процедуры все продолжались и продолжались. Однако она не роптала, уже все для себя решив.

Наконец, спустя чуть больше трех недель, им с Константином огласили вердикт: забеременеть без врачебного вмешательства Карина может. Но маловероятно. Двадцать процентов из ста. И если супруги желают обзавестись детьми в ближайшем будущем, то им рекомендовано экстракорпоральное оплодотворение.

Ясно дело, Соболев затягивать не планировал, о чем всегда и говорил. Да и Карина, вроде бы, не видела смысла оттягивать.

Однако, спустя еще две недели, которые они все потратили на подготовку к процедуре, после всех этих анализов и тестов, после десятков принятых таблеток и уколов, после принятого ею решения, утром, накануне поездки в Центр, она, испытывая настоящий страх, закрылась в ванной. И, несмотря на все уговоры Кости, отказалась ехать, хоть и позволила мужу, в конце концов, к ней войти. Но стоило Косте остановиться в дверях и открыть рот, со всей очевидностью, планируя ее уговорить, Карина зажмурилась. И, отвернувшись к зеркалу, так и не открыв глаза, заявила:

– Я туда не поеду. Это бессмысленно. – Она намочила ладонь под холодной водой, текущей из крана, и провела по затылку, под волосами.

– Почему, хорошая моя? – Карина готова была боготворить этого мужчину за его терпение и умение сохранять спокойствие.

Но сейчас ей было слишком нехорошо из-за накатившей паники, чтобы ему об этом сказать.

– Потому что я – уже беременная. – Заявила Карина, определенно, сумев заставить Константина опешить.

Молчание в ванной держалось около минуты, и все это время, продолжая смачивать затылок холодной водой, Карина спиной ощущала взгляд мужа.

– Ты делала тест? – Как-то очень осторожно уточнил он. Видимо решил, что Карина немного не в себе из-за стресса.

– Нет. – Карина набрала полные пригоршни воды и щедро плеснула себе в лицо.

– Я рискну напомнить тебе, что три дня назад, когда тебя осматривали в последний раз, ты, со всей определенностью, не была беременна.