Текст книги "Графиня из захудалого рода (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

– Вы не скажете, молодые люди, что здесь происходит? Только не говорите, что играли в войну и рыли окоп, не поверю, – поинтересовалась я самым суровым тоном.

Мальчишки переглядывались, но молчали, только судорожно сжимали в руках орудия труда, а самый младший вдруг заплакал:

– Тётенька, не отдавайте нас садовнику, он палкой бьёт сильно!

Ага, то есть, воришки уже пробовали проникнуть на вверенную садовнику территорию, только в тот раз у них ничего не вышло. Но, зачем же они захотели ещё раз попытать счастья? Я нахмурилась:

– Хорошо, но объясните мне, зачем вам надо сюда? Фруктов хотели?

Тут вмешался старший мальчик. Угрюмо смотря в сторону, он пробурчал:

– Да не нужны нам ваши фрукты, что мы, маленькие, что ли? Вон, у него сестрёнка младшая сильно болеет, ничего не хочет есть, хотели ее порадовать.

Он кивнул головой на мальчика с грустным лицом, стоявшим молча.

– Тебя как зовут? – я оглядела незадачливого воришку.

– Манфред я, Вайс Манфред, – вздохнул мальчишка.

– Так вот, Манфред, на днях в поместье приедет врач из города, я обещаю, что он осмотрит твою сестрёнку. А пока зарывайте свой подкоп, чтобы и следов не было! А ты давай свой картуз…

Мне просунули сквозь прутья картуз, я его взяла и пошла в ту часть сада, где был плодоносящий сад. Срезала несколько гроздей синего винограда, стараясь сделать так, чтобы был незаметен урон урожаю, и несколько персиков.

Пока меня не было, мальчики постарались на совесть – в рекордные сроки яма была зарыта, сейчас один утаптывал ее ногами, остальные подносили опавшие листья из леса, присыпая дело рук своих, для того, чтобы полностью исключить самую возможность подозрения в покушении на святое. Аккуратно, по одному, я передала фрукты, ребятишки столь же бережно уложили их в небольшую корзинку, прикрыли их все тем же картузом и пошли по тропинке прочь. До меня донеслись обрывки фраз:

– Неужели нам сама лесная дева помогла?

– А говорят, новая хозяйка добрая…

– Вот видишь, садовника не позвала…

– Манфред, пошли скорее, там Кати ждёт…

Я шла и улыбалась. Надо же, какие рисковые мальчишки! Ради маленькой девочки пошли на риск порки. Надо не забыть про врача. И ведь не отщипнули себе ни ягодки!

Так я подошла к своим спутникам. Дитрих сразу полюбопытствовал, сделав вид, что сожалеет о том, что пришлось прервать урок ботаники:

– Труди, что там было?

– Представляешь, там из лесу прибежало семейство енотов и рыли яму прямо у ограды! А голоса у них, как будто бурчание: «Бур-Баур…», – в этом месте я постаралась правдоподобно изобразить какие-то звуки, которые могли бы произносить еноты, – вот мне и показалось, что человеческие голоса. Увидели меня, испугались и убежали, сверкая пятками.

Малыш разочарованной протянул:

– А я никогда не видел в нашем лесу енотов! Как это, должно быть, удивительно! В следующий раз, как встретишь их, меня позови, хорошо?

Я горячо заверила, что непременно так и сделаю, более того, я сама поймаю парочку особо милых и разговорчивых енотов для того, чтобы Дитрих с ними немного пообщался, прежде чем мы выпустим их на свободу. Счастливый Дитрих поспешил к выходу из сада со своей корзинкой. Мы с учителем шли чуть позади. Герман понимающе усмехнулся, сверкнув глазами:

– Еноты были на двух ногах, госпожа графиня?

Я коротко пересказал ему историю с подкопом. Герман подумал и сказал, что так зовут детей нашего мельника и действительно, дочка у него болеет. Не обманули мальчишки!

Надо было видеть счастье на лице садовника, когда ему отдали обещанные косточки и он увидел то малое количество фруктов, что мы взяли. При нем же вновь навешали и закрыли замок, и сказали, что ключ вернём генералу.

ГЕНРИХ

Я сидел в своем купе княжеского вагона, тупо смотрел в окно на проплывающие мимо пейзажи, скучал и злился. Скучал, потому что это все уже было не впервой, эти поездки ко мне в имение, якобы для того, чтобы поесть свежих редких фруктов прямо с куста. Были и шумные принцы, и томные и нежные взгляды княгини Ирмы, хотя мы оба знали, что это лишь игра на публику, типа княгиня слабая женщина… На самом деле, Ирма была жёсткой, холодной и расчётливой женщиной, и вовсе не дурой, как могли бы решить некоторые недалёкие люди…

Своей нежной ручкой, одетой в белую шёлковую перчатку, она твердо правила своим небольшим княжеством. До совершеннолетия старшего принца было ещё далеко и регентство Ирмы пока не имело шансов быстро закончиться. Оговорюсь сразу, что были, были люди, желающие видеть в качестве регента другого человека после смерти супруга княгини, но она очень быстро, ловко и незаметно избавилась от тех самых «желающих». Причём, далеко не всем стало известно о том, отчего так произошло. Но при всем этом, Ирма была самолюбива, эгоистична и обидчива, как многие женщины. И, не получив однажды желаемого, она будет добиваться этого всяческими путями. Впрочем, мне лучше об этом знать, чем кому-либо. Размышления об этом заставили меня зло скрипнуть зубами.

Да, были многообещающие взгляды, нежные улыбки и полные всяческих благ намёки ещё при жизни князя Вольдемара, который нелепо погиб на охоте у короля Перуссии, когда младшему сыну не было и года. Правда, в то время я довольно успешно делал вид, что не ничего не понимаю, и старался как можно реже бывать при княжеском дворе. Благо, что я вышел в отставку и к моменту смерти князя Вольдемара я уже достаточно отстранился от придворной жизни, уехал в свое поместье, собираясь приводить дела в порядок после смерти отца. Чтобы потом осуществить свои мечты о путешествиях. Однако, ловушка ожидала меня как раз в моем же замке.

Дело в том, что друг моих дедов, ныне генерал в отставке, почему-то проживал у нас в замке. Почему – я никогда не интересовался, считая это проблемой отца и дедов, мне, проживающему в столице, он ничуть не мешал. Но, у старого вояки была дочь. Иногда, приезжая навестить родных, я мельком видел тощую девчонку с тонкими рыжеватыми косицами, смотрящую на меня с интересом. Стоит ли говорить, что я не обращал на нее ни малейшего внимания – та была не в моём вкусе, если говорить откровенно, да и потом, какого-либо недостатка в женском внимании я никогда не испытывал, так что старался игнорировать её присутствие. К сожалению, это желание было не взаимно, скорее, наоборот, девица твердо решила выйти за меня замуж. Это я сейчас такой умный, а тогда я просто не обращал внимания на все ее ужимки, томные вздохи и гадкое жеманное закатывание глаз при случайной встрече. Но, Тильда была упряма и даже зла. И однажды она решила идти ва-банк. При воспоминании об этом я привычно поморщился и сжал кулаки. Да, моё поведение меня не красило, но всё же…

Итак, в один из очередных приездов домой я был с двумя друзьями, помнится, мы тогда ещё изрядно выпили, не сказать бы хуже. М-да, сложно представить моё удивление, когда на следующее утро я обнаружил у себя в кровати зарёванную Тильду, картинно заламывающую руки, в разорванной рубашке, испачканной кровью, и ломящегося в двери разгневанного папеньку-генерала, хорошо хотя бы без пистолетов. Голова трещала так, что я даже мыслить связно не мог, только осторожно кивал головой, окидывая взглядом бушующего генерала. Да, я женюсь. Да, скоро, да, согласен, сегодня? Пусть сегодня, да хоть сейчас, только дайте штаны надену!

Вот так я оказался женатым, а Ирма тогда страшно разозлилась, бросалась вазами в прислугу, обвиняла меня во всех смертных грехах и подозревала, что я пытался своей скоропалительной женитьбой избавиться от неё, хотя у самой Ирмы срок траура ещё не закончился, да и не обещал я ей любови вечной на земле. Вообще никакой не обещал, если уж на то пошло. Мысль об этом вызвала у меня кривую усмешку – для Ирмы играли роль только её желания. Мне в тот момент было велено два года не показываться при дворе, а вот юную графиню Тильду ласково привечали и осыпали всяческими благами. Но, Тильда была невеликого ума и не понимала, что большей частью над ней просто насмехаются, наверняка выставляя в невыгодном свете. Такова была месть оскорбленный женщины, а уж княгини... Но мне было все равно, я уехал путешествовать, воспользовавшись приказом не появляться на глаза.

Дитрих родился у нас через год после моего возвращения из путешествий. Очень жаль, но материнские инстинкты в Тильде так и не проснулись, во всяком случае, через два-три месяца, восстановив фигуру после родов, она умчалась в столицу, ко двору. Ребенок был поручен заботам кормилицы и нянек. Я возмутился, но тут генерал показал свой характер. Он брызгал слюной и кричал, что его девочка должна блистать при дворе, она просто рождена для того, чтобы находиться среди высшей аристократии, бывать на приёмах и балах, радоваться жизни, как другие дамы, а не сидеть сутками у колыбели.

Если честно, то я растерялся. Мне всегда казалось, когда я бывал набегами в родительском доме, что отец Тильды – спокойный, разумный человек. А тут такой взрыв негативных эмоций. Я дал слабину, махнул рукой, мол, делайте, что хотите, семейная жизнь и пребывание в деревенской пасторали интересовали меня ещё меньше, чем саму Тильду. И я с лёгким сердцем укатил вновь в столицу, где у нас с Ирмой все-таки разгорелся роман. Вернуться домой пришлось, когда жена стала меня донимать своим присутствием, дурным нравом и своими выходками даже в столице.

Зачем ей понадобилась наша семейная легенда о пруде, в котором якобы утопилась восточная принцесса – не знаю, мне самому тогда было пару месяцев от роду, поэтому помнить я ничего, конечно, не мог. Примерно в это же время и появился Герман у дядюшки Отто, так велел звать себя старый генерал. Помнится, что в детстве мы были дружны с Германом, но потом наши пути разошлись. Дядюшка пристроил его в Кадетский корпус Беллина, потом он поступил в Военную академию Перуссии. Я же предпочёл другую судьбу и поступил в наше юнкерское училище на военного юриста. Почему Герман бросил академию перед самым выпуском – тоже не знаю, он до сих пор не говорит, хотя я и не спрашивал, если уж быть до конца откровенным.

Глава 14

Но, как мне кажется, многое было искажено, и людская память перевернула с ног на голову нашу семейную легенду о восточной принцессе. А уж разговоры и нелепости о том, что Герман – внебрачный сын генерала Отто, и вовсе редкие глупости. Он и не походит вовсе на него. Скорее уж на моего деда, портрет которого я когда-то видел в нашей домашней галерее, потом он куда-то делся, вероятно, убрали в запасники. Но, насколько я знаю, живых детей у деда не случилось, его жена, та самая принцесса, утопилась от тоски по мужу вместе с не родившимся ребенком. И все-таки, у меня было очень негативное восприятие этого пруда, когда я подходил к нему. Холод по спине и как будто что-то гнало меня прочь. А Тильда наоборот, любила там сидеть, даже приказала поставить скамью возле пруда, хоть я и предупреждал её, что мне это место решительно не нравится, что этот пруд вызывает у меня подспудное опасение. Но вовсе не из-за глупых крестьянских росказней, конечно же, а просто потому, что… простыть можно, вот что!

Когда я в очередной раз приехал в имение, в тот же вечер мы сильно поссорились с супругой… Я продолжал подспудно опасаться пруда и запрещал ей ходить туда, да ещё Дитриха приносить, а она кричала, что ей там нравится, что есть хоть что-то интересное и необычное в нашей тоскливой семейке, чем можно похвастаться при дворе… да и вообще. И убежала на ночь глядя к злополучному пруду. А потом у неё просто остановилось сердце. Я думаю, что виной всему была излишняя впечатлительность и эмоциональность Тильды. Так и закончился мой первый брак.

Злился я в основном на себя. Причём, даже не понимая, за что конкретно, просто, чувствовал вину, словно это я погнал Тильду к злосчастному пруду, да ещё и эта тягостная и на редкость нелепая связь с княгиней Ирмой! Я только покачал головой, не понимая, как я вообще согласился на её уговоры и уверения в любви. Ну, не могу я причинять боль женщине! Вот и тянулись мои странные отношения с княгиней. Она, похоже, ожидала, что после траура по супруге, я сделаю ей предложение. На самом же деле, мои былые чувства к Ирме, даже если они и существовали когда-то, исчезли совсем… И обидеть ее отказом напрямую никак не мог. Я приходил в покои Ирмы, садился в кресло, княгиня выставляла прочь своих придворных дам…

А я просто пил вкуснейшие кофе, кухмистер княжеского двора был выше всяких похвал на тему кофе. Чаще молчал, потому что сказать было нечего, изредка перебрасывались какими-то мало значащими фразами, как старые и не слишком близкие друзья. Потом я вежливо кланялся и малодушно уходил к себе. Да, у меня были свои комнаты в княжеском дворце. Для окружающих же у нас с Ирмой, судя по всему, продолжался роман, которого на самом деле не было давным-давно.

Но, всё чаще я стал замечать недоумение и обиду в небесно-голубых глазах нашей «прекрасной Лорелеи», как ее прозвали при дворе короля Перуссии. И тогда я сделал вновь отчаянный шаг, пытаясь поставить точку в наших нелепых отношениях – я женился повторно. Этот вариант мне подсказал один из попутчиков в моем последнем путешествии.

Я все чаще стал видеть, что мой сын Дитрих растет сущим дикарём, хотя все условия для беззаботного детства у него есть – игрушки со всех концов света, которые я постоянно ему привозил, любящий дед, умный и образованный гувернер, даже пони, которого он просил. Но, игрушки ему были интересны один-два дня, затем они убирались в сторону, пони скучал в конюшне, а от деда и гувернера мальчик убегал и прятался в ветвях ивы у того самого злополучного пруда. Чем его так привлекал тот пруд – не знаю, но в воду не лез хотя бы, воды он боялся. Вот в последнем моем длительном путешествии я и познакомился на корабле с таким же путешественником, как и я, но уже немолодым князем, Николаем Россовым. Разговорились о местах, где бывали, сошлись во мнении, что наиболее интересны для путешествий Лютеция, Энландия, ещё, пожалуй, Славия. Алия тоже очень интересна, но там тебя могут вполне спокойно съесть вместо дичи. Вот я Николаю и рассказал о проблеме с сыном. Он выслушал меня и сказал:

– Мальчику не хватает материнской любви, женской ласки… Вы не думали о том, чтобы жениться повторно? Весьма, весьма напрасно. Но, теперь выбирайте супругу разумно, чтобы она могла воспитывать вашего ребенка, вести домашнее хозяйство, стать вам надёжным тылом, приятной тихой заводью, куда вы непременно захотите вернуться после бушующего океана... У меня вот тоже второй брак, первая супруга умерла, родив дочь. Женился второй раз и вполне доволен. Жена вырастила и мою дочь, позже её замуж выдали, вот внук недавно родился, и нашего общего сына, наследника, растит в заботе и внимании. Мы мне надоедает друг другу, я в путешествиях, она – дома.

И я решил последовать совету умудренного жизнью человека. По своему возвращению я тщательно изучил свое генеалогическое древо. Не хотелось бы брать жену откуда-то со стороны, с неизвестными корнями и, в то же время, родство должны быть достаточно отдаленным, чтобы не было угрозы рождения больных детей в дальнейшем. Да и не все девушки подходили мне – то слишком юны, то давно просватаны. Наконец, мой выбор пал на дальних родственников – род Гембах. Обнищавший графский род, значит, и «стоить» супруга мне будет недорого. Три дочери, вдовая мать. Но, к моему счастью, графиня оказалась женщиной разумной, быстро поняла, что мне надо, и сказала, что младшая дочь, Лидия, не подойдёт по возрасту, слишком молода, средняя, Лионелла, крайне чувствительное и нервное создание. Оставалась старшая, Гертруда. И я согласился. К моему удивлению, графиня была честна, она созналась, что куда с большей охотой передала бы титул какому-нибудь захудалому барончику, если бы у Труди была сердечная склонность к нему, и оставила бы старшую дочь возле себя. Последние годы именно Гертруда вела семейный бюджет и хозяйство. Хм, если вдуматься, то вполне достаточный мотив, на мой взгляд.

Я припомнил, что слышал о роде Гембах. Они славились тем, что знали, что такое слово чести. Черт с ним, если честно, со словом. Ещё и тем, что всегда женились и выходили замуж исключительно по любви. Род потому и захирел, что ни невесты, ни женихи не приносили больших денег в семью. Зато дети были, как на подбор, крепкие, здоровые и красивые. Честно говоря, я был уверен, что девушка мне откажет, памятуя последнее правило, но она неожиданно согласилась.

О том, что я ошибся, выбрав старшую, Гертруду, понял только на венчании, когда церемония была закончена и слова клятвы были произнесены. М-да, что там говорила маменька про старшую дочь? Что она на редкость покладиста и мила? Не знаю, ничего похожего я не заметил, моя юная супруга показалась мне на редкость ядовитой, ироничной и упрямой. Надо было хватать в охапку среднюю, Лионеллу, и бежать. И черт с ним, с нервической душевной организацией. Её, организацию эту, я уж как-нибудь бы пережил. Но, увидев нежные взгляды между ней молодым щуплым барончиком, понял, что «переиграть» мне тут не светит, даже если бы и слова клятв не были произнесены.

Наше совместное путешествие домой в поместье только укрепило меня в мысли, что с выбором супруги я что-то намудрил. А ведь была же шикарная возможность жениться на Маргарите Рейзен. Правда, она глупа до удивления и столь же самодовольна, зато я точно бы знал всё, что она может сказать или сделать. Или подумать… или подумать сделать. Гертруда же, она совсем другая.

И мне представилось: вот я возвращаюсь из очередного путешествия, на дворе разыгралась непогода, но дома хорошо, в гостиной горит камин, тепло от него идёт по всей комнате. За окном уже смеркается, горят лампы… На низком столике дымится чашка с ароматным чаем, в вазочке свежее рассыпчатое печенье. В кресле жена с бесконечным вязанием, на толстом ковре, у ее ног, играет счастливый ребёнок, наш общий малыш. У камина клюет носом над газетой ухоженный, благообразный старик.

Но, судя по истерично-ошеломлённый письмам, что я получил от дядюшки Отто за эти дни, пока находился в столице, такого счастья мне и не видать, как своих ушей. Юная графиня, не успев выздороветь после простуды, решила навести в моём поместье свои порядки. И всё бы ничего, но, исходя из сообщений генерала, графиня Гертруда была мелочна, склочна, непреклонна и отличалась на удивление редкой злопамятностью. Одним словом, мой второй брак преподнёс ещё большие сюрпризы, чем первый.

Так что поводов злиться хватало. Я злился, и она себя в первую очередь, разумеется, потому что понимал, что поступил некрасиво, бросив в замке заболевшую супругу. Но все было расписано наперед, а Гертруда поймет, не глупая. А рассчитывал я по большей части на то, что, страшно обидевшись на мою повторную женитьбу, мне вновь прикажут удалится от двора. Поэтому и столь свободно отправился в столицу.

Хм… не могу сказать, что моя задумка удалась полностью… да, княгиня была недовольна. И это мягко сказано, любой, кто знал её достаточно, мог не сомневаться в том, что она просто в бешенстве, но Ирма всё так же благоволила мне и даже выразила желание отправиться на природу. Как можно понять, в качестве «природы» она видела моё поместье.

Поезд стал притормаживать и вскоре остановился возле перрона. Я одёрнул сюртук и пошёл к выходу из купе.

Глава 15

Гертруда

Я проснулась от каких-то звуков, беготни и нервных распоряжений, словно у нас затеян внеплановый ремонт абсолютно всех помещений за пределами моих покоев. Полежала немного, пока в мою спальню не внедрилась взбудораженная Магда, торопливо распахивая плотные шторы на окнах и впуская в комнату первый солнечный луч.

– Господин генерал всё-таки преставился? – я села на кровати и постаралась деликатно выяснить у своей горничной причину столь масштабного радостного возбуждения. – Или твои родители всё же сосватали тебя за сына мельника?

– Бог с вами, госпожа графиня! – замахала руками девчонка и пояснила мне, недалёкой, что счастье пришло в наш дом, откуда не ждали – мы же сегодня ожидаем гостей.

Да не абы кого там – саму правительницу, Её Высочество, вдовствующую княгиню Ирму!

– Угу, не хвост собачий! – себе под нос недовольно буркнула я, соскребая себя с кровати, огорчённая тем, что госпожа княгиня, молодец, конечно, что не оставляет подданных в молитвах своих, но не могла бы она приехать чуть позже по времени?

Оказалось, что я спала сегодня меньше, чем я бы хотела, но дольше, нежели все остальные. Зашедшая с докладом фрау Эльза сообщила, что к приёму гостей всё готово. Те комнаты, которые они по обыкновению занимают, в рекордные сроки приведены в порядок, изменения в меню сделаны согласно предпочтениям княгини и маленьких принцев. Я покивала с сосредоточенным видом – ну вот, как я и предполагала, моего участия в подготовке не ожидается. Магда подтвердила мои мысли заявлением, что она поможет мне выбрать приличествующий ситуации наряд.

Я только хмыкнула и решила, что в качестве утреннего платья вполне подойдёт довольно милое платьице в цветочек, без каких-либо украшений, если не считать тонкую золотую цепочку с небольшим кулоном.

Так что горничная помогла мне одеться, после чего слегка завила волосы и заколола несколькими шпильками с небольшими гранатами. Я нервно улыбнулась своему отражению в зеркале. На мой взгляд, я выглядела достаточно строго, как приличная замужняя женщина, но вместе с тем очаровательно и мило.

– Поезд на станцию приходит через час, – наставительно сообщала мне экономка, когда я спустилась вниз, – наша коляска уже будет ожидать их приезда. Ваше личное присутствие на вокзале не обязательно.

– Угум, – сосредоточенно откликнулась я. – Я всё отлично помню. Мы дружно стоим на крыльце, улыбаемся и машем.

Экономка, фрау Эльза, не ощутила иронии, зато генерал, ради такого случая нацепивший все свои медали и ордена, злобно глянул на меня из-под кустистых бровей и скривился, во всеуслышание заявив, что мой дорогой супруг ошибся только один раз в своей жизни – когда принял решение о том, чтобы сделать именно меня мачехой своего сына. И что как жаль, что ошибся-то он, а расплачиваются за это совершенно невинные люди. К примеру, такие, как сам генерал. Я, выслушав его размышления о превратностях судьбы, равнодушно пожала плечами. Ни за что бы не подумала, что господин генерал мог считать себя невинно пострадавшим, но пусть его. Не о том сейчас голова болит.

Почётных гостей положено встречать на крыльце, поэтому мы вот уже битых полчаса тревожно всматриваемся вдаль, ожидая приближения княжеского кортежа. Градус тревожности повышал генерал, без устали нахваливающий маленьких принцев, и экономка, трясущаяся от мысли, что княгине может что-то не понравиться. Я же старалась не вникать в их взволнованное нервное бубнение, дабы не радовать генерала ещё больше своей невоспитанностью, и сохраняла приличествующее ситуации радостно-трепетное выражение лица, хотя на душе было… неспокойно. И вовсе не от того, что я переживала о том, насколько мы готовы встретить подумать только! Саму княгиню Ирму. Вовсе нет, меня гораздо больше волновало то, что вместе с ней приедет Генрих, мой дорогой супруг. Нет, прошу понять меня верно, я не витала в облаках, как Лидия, и давно прекрасно понимала, что выйти замуж по любви мне, скорее всего, не светит. Просто я… на редкость прагматична и мне с трудом верится в обмороки от радостных чувств и прочее, о чём рассказывала моя сестра Нелли. И потому прекрасно понимаю, что ужиться вместе с Генрихом мне будет непросто. Но, вместе с тем я надеялась, что со временем мы с Генрихом могли бы стать добрыми друзьями.

Несмотря на то, что ярко светило солнце и было практически по-летнему тепло, я пожалела, что не накинула шарф на плечи, успев изрядно продрогнуть на ветру. И вот, когда я была уже готова наплевать на то, что шарф не слишком сочетается с моим нарядом, и послать за ним стоящую неподалёку Магду, послышался топот копыт, скрип колёс, и на подъездной дорожке показалась коляска, затем ещё одна, потом телега с каким-то скарбом, и несколько мужчин верхом в качестве сопровождающих. «Интересно, княгиня у нас решила поселиться навсегда?», – мелькнула у меня недостойная мысль, когда я поняла, что сундуки, высящиеся горой на телеге – это гардероб княгини Ирмы, её сопровождения и маленьких принцев.

Из первой кареты преловко выскочил мой супруг, подножка опустилась, он согнулся, протянул руку, помогая выйти из кареты красивой женщине средних лет в серебристо-синем роскошном одеянии. Она опёрлась на руку Германа, благодарно легонько сжала ладонь и изящно ступила на землю. Следом вышли два мальчика в одинаковых тёмно-синих костюмчиках, с тщательно прилизанными светлыми волосами и одинаковыми же недовольными выражениями лиц.

Из следующей кареты, уже с помощью нашего конюха, выпали три встревоженные дамы и молча выстроились рядом с княгиней, чуть позади неё и приняли положенное торжественное выражение лиц. Мой супруг же, любезно улыбаясь, стал громко вещать что-то о том, какую честь оказала госпожа княгиня, в очередной раз облагодетельствовав нас своим появлением.

Княгиня Ирма, ласково улыбаясь, смотрела на Генриха из-под полуопущенных ресниц, и милостиво кивала головой на его слова, после чего сказала пару слов о том, что неизменно рада видеть наше гостеприимство и в целом, Господь наградил её такими замечательными подданными, что и словами не выразить.

После чего княгиня стала медленно подниматься по высокой мраморной лестнице, изящно приподняв пальчиками юбки своего дорожного платья и заботливо поддерживаемая под локоток твёрдой рукой моего супруга.

Мой дорогой муж успевал ей говорить любезности, княгиня загадочно улыбалась в ответ на его слова и поклоны прислуги, да и у меня, стоящей на самом верху лестницы, намертво приклеилась радушная улыбка. Наконец, этот бесконечный подъём был закончен, и я смогла вблизи рассмотреть вдовствующую княгиню. Она была достаточно миниатюрна и хорошо сложена, на симпатичном личике горели тёплым светом васильковые глаза, мимические морщинки было умело замаскированы пудрой, щёчки мило алели лёгким румянцем, а нежные розовые губы были сложены в лёгкую улыбку.

– Прошу, кхм, – отчего-то извинился Герман, бросил на меня предостерегающий взгляд и повёл рукой в мою сторону. – Моя супруга, графиня Гертруда Штольке-Геймбах.

Я присела в реверансе, выпрямив спину, и сказала что-то о том, как я рада приветствовать госпожу княгиню в моём скромном доме, о том, какое это для меня счастье…

Граф снова кинул быстрый нечитаемый взгляд в мою сторону, в то время, как княгиня Ирма пристально посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц, помедлила немного, после чего тряхнула русыми кудряшками, легко рассмеялась и попросила отбросить всякий официоз.

– Я уверена, моя дорогая, со временем мы станем лучшими подругами, – заверила меня Её Высочество и подарила мне слегка покровительную улыбку. – А теперь, Гертруда, мы не могли бы пройти внутрь? Тут становится немного зябко. И да, я же могу называть вас по имени?

– Конечно, можете, – вновь присела я, про себя отметив, что сопровождающая правительницу делегация, как видно, не нуждалась в представлении. – Как будет угодно Её Высочеству.

И мы всем дружным табором ввалились в холл, где тут же началось движение – княгиню заботливо повели освежиться после путешествия, насупившихся принцев под присмотром одной дамы также сопроводили к их покоям, я же стала отрывисто отдавать приказы, очень надеясь на то, что парадная столовая в достаточной степени готова к приёму высоких гостей. Оказывается, что да, и мне не стоит беспокоиться. Мой супруг находился рядом и, судя по его виду, хотел бы что-то приватно мне поведать, но его смущало количество суетящихся вокруг людей. Наконец, он буркнул что-то о том, что ему тоже не мешало бы освежиться, и покинул меня. Н-да, ситуация… если я ничего не путаю, то письма обо мне доходили до моего возлюбленного супруга с завидной регулярностью.

Обретающийся неподалёку генерал бросил на меня мимолётный ликующий взгляд, но тут же притушил его, поняв, что я заметила его радость. Расправил плечи, смиренно посмотрел на меня и, добавив в голос слезы, поинтересовался, будет ли ему дозволено присутствовать сегодня на завтраке или же стоит, также, как и всегда, удалиться в свои покои.

Я вскинула брови, не совсем понимая, откуда взялось подобное смирение, но тут заметила краем глаза крупную фигуру моего дорогого супруга, не успевшего скрыться за закрытой дверью. Генрих обернулся и подарил мне поражённый взгляд, прямо говорящий о том, как он потрясён моей жестокосердностью к беззащитному старику.

– Ну, знаете ли, госпожа графиня, – только и промолвил Генрих. – Всего ожидал от вас, но такое… В прочем, это пустое. Прошу уделить мне немного времени сегодня вечером.

– Как будет угодно, дорогой граф, – я вежливо склонила голову, мысленно костеря на чём стоит свет проклятого старого интригана, желая ему всяческих неприятностей на его седую голову, самым незначительным из которых было вечное несварение желудка.

А ещё я сочла безобидным моё желание, чтобы проклятый заграничный механизм, позволяющий старику беспрепятственно перемещаться по всему дому, сломался к такой-то матери, и ему пришлось бы ножками, ножками… Авось, желание шпионить за всеми и портить жизнь окружающим резко бы поубавилось. А почему бы и нет? Кто знает? Помнится мне, что когда-то давно я читала книгу, в которой была достаточно стройная теория, согласно которой каждая наша мысль может быть материальной. Я представила себе, что насупленный генерал смотрит на высокую лестницу, уходящую на второй этаж, в ярости сдёргивает с колен плед и медленно, ворча и проклиная всех на свете (мне в это длинном списке по понятным причинам, должно быть отведено особое место), бредёт наверх, как рьяно верующий прихожанин на гору Пророка. Фыркнула, вообразив это безобразие, и удостоилась очередного, полного печали и ненатуральной горечи, взгляда от генерала.