Текст книги "Графиня из захудалого рода (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 26

Признаться честно, предложение княгини прозвучало крайне неожиданно для меня. Как говорил мой отец: «Жизнь меня к такому не готовила!». Вот и меня… тоже. Нет, я, разумеется, могла бы понять, что любовница моего мужа (мне отчего-то очень хотелось думать, что бывшая любовница, впрочем, это мелочи), так вот, что она хотела бы попросить прощения за своё недостойное поведение. Но, моя интуиция подсказывала мне, что не всё так просто и княгиня Ирма, декларируя дружбу со мной, преследовала какие-то свои мотивы.

– Я нахожу эту идею не слишком привлекательной, Ваше Высочество! – рассерженно прошипел сквозь зубы Генрих и взглядом призвал меня к благоразумию.

Ирма недоумённо приподняла выщипанные домиком брови, обозначив морщинку на высоком челе и, благосклонно улыбнувшись, заверила моего супруга, что тревожиться нет причины. Кажется, от этих уверений он занервничал куда больше. Оно и понятно – скорее всего, правительница, прямо скажем, нечасто спускала с рук неповиновение. А Генрих сейчас явно нарывался на крупные неприятности и, сознавая это, не торопился брать свои слова обратно. Судя по нахмуренным бровям и общему недовольству, излучаемому моим дорогим супругом, он был категорически против этой прогулки по озеру. Вон, даже выразил негодование, заставив тем самым статс-дам нервно прижать уши, как испуганные кошки, застуканные на месте преступления с миской ворованных сливок.

– Почту за честь прокатиться с вами по озеру, Ваше Высочество, – пролепетала я с наивной улыбкой, надеясь на то, что в моём голосе достаточно почтительности.

М-да… если судить по плохо скрытому раздражению во взгляде Генриха, явному сомнению в моей адекватности во взорах милых дам дворе Её Высочества, злобному злорадству корчащего мне рожи генерала и даже некоторому волнению, которое столь не присуще гувернёру Герману… то мне удалось изрядно удивить высокое собрание.

– Вот и славно, – ласково улыбаясь мне, совсем, как акула перед броском, ответила княгиня. – Уверяю вас, моя дорогая Гертруда, мы удивительно проведём время!

Ну, что сказать… не могу сказать, что Ирма не сдержала своего обещания… Впрочем, об это немного позже.

Дети под наблюдением тревожно суетящейся няньки, усердно причитающей о том, что они должны усердно мыть фрукты перед тем, как их употребить, и нашего Германа, то и дело порывающегося мне что-то сказать, отправились во фруктовый сад.

– Но разве мы не должны сначала спросить разрешения у дедушки? – бесхитростно поинтересовался Дитрих, когда мы покинули столовую, радостно блестя глазами в предвкушении интересного. – Наш садовник держит садовую калитку на запоре и просто так никого не пускает.

Я закашлялась и немного смутилась, не представляя реакцию моего мужа, но не решилась промолчать:

– Видишь ли, дорогой: дело в том, что я подумала, что ключ на садовой калитке нам больше не нужен. Да и от кого прятать урожай фруктов? Не думаю, что… барсуки съедят слишком много (в этом месте Герман улыбнулся мне со значением, вспомнивший «барсуков», рывших подкоп под ограду фруктового сада).

Однако, несмотря на все мои сомнения, казалось, что Генрих крайне мало взволновался моим самоуправством, сосредоточенно смотря перед собой. Ну, что ж, мне же лучше… Дети шустро ускакали в сторону сада, мы же медленно и чинно прошествовали к озеру, на которое так не терпелось полюбоваться Её Высочеству. Оно было совершенно таким же, как я его себе и представляла: большое и довольно мрачное, с тёмной прозрачной водой, даже на вид очень холодной. Да с коричневыми колыхающимися где-то на глубине водорослями. Неподалёку, возле самой воды, была скамеечка, куда с облегчением и плюхнулись наши статс-дамы, намекая тем самым, что участвовать в авантюре княгини они не собираются. Вместо этого они решили провести время с комфортом, перемывая косточки мне и поговорить о внезапно возникшей любови Её Высочества к моей скромной персоне. В отличие от Генриха, который, казалось, по-прежнему был напряжён и ожидал от этой прогулки на лодочке какой-то неприятности. Да, нельзя сказать, что я горела желанием именно так провести своё время, но…

– С вашего позволения, я могу сесть за вёсла, – в противовес моим рассуждениям, лучезарно разулыбался мой супруг и помог нам усесться в маленькую вёрткую лодчонку.

– К сожалению, – огорчительно развела руками и приторно улыбнулась княгиня, – больше места нет. Не стоит переживать за нас. Госпожа графиня, выросшая на Севере, наверняка умеет управляться с лодкой.

Угу, я так и видела себя потомственным рыбаком! Однако, делать нечего, пришлось делать вид, что среди моих несомненных талантов выделается один – умение работать вёслами.

Но, Генрих не унимался и тут же живо обернулся к нашим гостьям, удобно расположившимся на лавочке в тени роскошной ивы.

– Уважаемые дамы, быть может, вы тоже хотели бы прокатиться на лодке? Готов составить вам компанию!

На что получил два полных сомнения взгляда и отрицательное блеяние.

– Ах, дорогой граф, вы столь прелестно заботливы! Но, всё же не стоит тревожиться! – в жеманном голосе княгини прозвучали повелительные нотки и Генрих, скрепя зубами, пробормотал, что он останется на берегу.

После чего Её Высочество подарила мне очередную сладкую до приторности улыбку и мне ничего не оставалось, кроме как обречённо взяться за вёсла и неуклюже пытаться чуть отгрести от берега.

– Ваш супруг, дорогая Гертруда, не рассказывал вам какие-нибудь занятные истории про это озеро? – весело поинтересовалась княгиня, когда мы, с грехом пополам, оказались на глубине.

Я отрицательно покачала головой, внимательно наблюдая за наигранной и какой-то лихорадочной весёлостью княгини. Не рассказывать же мне нелепые истории про мальчика с собакой, которые придумал Дитрих?

– Очень жаль, – сокрушённо покачала головой Ирма, опустив ладонь в воду и играючи зачерпнув и пропустив между пальцами тёмные колыхающиеся и какие-то склизкие водоросли. – Графиня Тильда, между тем, частенько баловала двор рассказами про это загадочное место. Мол, что тут чего только не происходит: начиная от маленького полупрозрачного призрака утонувшей жены деда Генриха до каких-то загадочных огоньков и звуков, которые раздавались в этом месте по ночам.

Я уставилась на княгиню, успев подумать в равной степени нелицеприятно и о бедняжке Матильде, желавшей выдумать хоть какую-то изюминку про поместье и оттого казаться интересной и загадочной, и о княгине, позволявшей себе подтрунивать над глупенькой Тильдой. Далеко на берегу памятником самому себе стоял Генрих и недовольно сложил руки на груди, пристально смотря в нашу сторону. Я вдруг поняла, что он же ничего не знает о том, что случилось ночью, и о том, что княгиня Ирма была обнаружена мною «заблудившейся» в его покоях. Естественно, что он удивлён тем, что она решила со мной побеседовать. Мне захотелось помахать ему рукой, намекая на то, что со мной всё в порядке. Но, вместо этого, я деликатно кашлянула, попытавшись вернуть Ирму на другой разговор, который и являлся причиной для нашей прогулки.

– Ах, да, конечно! – взблеснула глазами княгиня и повернулась ко мне с лёгкой полуулыбкой на губах. – Возвращаясь к изначальной теме нашего разговора… Как вы уже догадались, моя дорогая, у нас с Генрихом близкие отношения… были когда-то. Хм… мы познакомились с вашим супругом на моей свадьбе с князем Вольдемаром. Стоит ли говорить, что блестящий красивый молодой человек сразу же запал в моё сердце? Чего я только не готова была отдать за то, чтобы именно он, а не тот, другой, посещал мою спальню? Впрочем, это всё нюансы. Я прилагала массу усилий для того, чтобы видеть Генриха как можно чаще, делала ему намёки… определённого рода. Но тот упорно делал вид, что ровно ничего не понимает, а однажды, не в силах не заметить моего более чем очевидного намёка, прямо сказал, что не собирается подрывать доверие Вольдемара сомнительной связью с его женой, – тут княгиня улыбнулась ещё шире и мечтательно возвела глаза к небу. – Что же, я приняла к сведению его позицию… и стала вдовой! Не скажу, что это было легко.

Я внимательно слушала речь княгини, пытаясь мучительно сообразить, что я знаю о смерти князя Вольдемара. Выходило, что почти ничего: он отправился на охоту и погиб от случайного выстрела. Несчастный случай. Горе, да. Но, от такого никто не был застрахован. Между тем, княгиня, рассеянно смотревшая по сторонам, продолжала свои откровения:

– Ну, так вот: после этого Генрих и вовсе стал меня сторониться, словно подозревая что-то. Вышел в отставку, тут я не смогла ему помешать, к сожалению. А затем и вовсе, внезапно женился на этой дурочке, Тильде. Признаться, я некоторое время думала, что он сделал это нарочно, просто чтобы позлить меня, заставить ревновать. Даже строила планы мести, привечала эту идиотку у себя, потешаясь над нею от души. А потом поняла, что ему всё равно. Вот так просто! Он никого не любил, а жену и вовсе, даже не уважал. Собственно, тогда я и подумала: если он никого не любит, так может, полюбит меня? Не то, чтобы мои ожидания вовсе не оправдались… во всяком случае, мы стали любовниками. И мне даже пришлось показательно уничтожить нескольких людей, намекая на то, что моим планам лучше не перечить. Крайне жаль, – тут женщина заметно приуныла и озорной огонёк, то и дело мелькающий на дне её глаз, погас, выдавая её возраст и непередаваемую усталость, – что наши отношения продлились так недолго. А ведь я делала всё для того, чтобы заинтересовать Генриха… но, не вышло, сразу после того несчастного случая с Тильдой Генрих воспользовался поводом для того, чтобы удалиться и не показываться более в столице.

У меня промелькнула догадка, что Ирма очень надеялась на то, что тогда, после смерти Тильды, Генрих сделает ей предложение руки и сердца. Но тот был, очевидно, не тщеславен, и порвал тяготившие его отношения с княгиней.

– Да, – лёгкая улыбка вновь промелькнула по губам Её Высочества. – Генрих слабо интересовался политикой, хотя наряду с другими главами старых родов, являлся опорой трона. А затем он женился. На вас, дорогая. Я тогда предпочла не заметить оскорбления и в письме приказала ему явиться в столицу. Он был не рад, конечно. Но всё же приехал, очень рассчитывая на то, что я вновь закачу грандиозный скандал, а то и вовсе, велю не показываться на глаза ещё пару лет. Жаль, но мне пришлось его разочаровать его и сделать вид, будто у нас всё, как раньше, благо, что его сердце было по-прежнему свободно. И этот визит в ваше поместье был должен способствовать тому, чтобы он убедился бы в очередной раз в том, что вы глупы, склочны и мелочны. А, между тем, я всегда была рядом…

Я слегка удивилась своему определению, а потом подумала: конечно, а чего ещё она ожидала от графини из захудалого рода, которая дальше собственных грядок, и не видела ничего.

– Постойте, выходит, что вы вчера оказались в его комнатах для того, чтобы напомнить о том, что между вами когда-то было? – неожиданно сварливо поинтересовалась я.

– Это? А, нет! – рассеянно отозвалась княгиня. – Признаю, это был шаг отчаяния – я поняла, что Генрих не торопится вас четвертовать из-за вашего самоуправства и удивительной наглости, защищал от пересудов, а потом и вовсе, проигнорировал меня, словно я для него пустое место. И что он твёрдо намерен стать для вас хорошим мужем, надёжной опорой и отцом для ваших будущих детей.

Я вынуждена была признать: такое открытие кого хочешь с ума сведёт, поэтому могу сказать, что понимаю причины, по которым Ирма сделала вид, что у них продолжается связь. И тихо буркнула что-то трудноопределимое, смотря исподлобья на княгиню без всяческой приязни.

– Что же, хорошо, что вы не держите на меня зла, моя дорогая! – доверительно поведала Ирма, выхватила у меня из рук весло и дала, что есть силы, по голове.

Глава 27

Дальнейшее у меня в голове отложилось слабо. Висок и плечо обожгло болью, я закричала и попыталась вырвать весло из рук княгини, в голове стоял тихий звон, а во рту – мерзкий привкус крови. Словно бы откуда-то издалека послышался вопль моего мужа, кажется… не могу сказать точно, звуки проникали в моё сознание не сразу, а словно через толстое одеяло. Впрочем, видела я тоже больше радужные пятна перед глазами. Хотя, за одно могу поручиться точно – за страшное, перекошенное и абсолютно сумасшедшее лицо княгини Ирмы перед моими глазами. Она склонилась для того, чтобы нанести ещё один удар, во всяком случае, с улыбкой, полной дикого счастья, женщина порекомендовала мне сосредоточиться на чём-то хорошем.

Не то, чтобы я отказывалась следовать её советам… но умирать, во всяком случае, немедленно, я вовсе не собиралась. На моё счастье, опыта по держанию в руках вёсел у Её Высочества было ещё меньше, чем у меня, во всяком случае, она неловко обхватила тяжёлое весло с целью огреть меня ещё раз, если уж с первого раза получилось не слишком удачно…

Ну, это мы ещё посмотрим! Всё ещё ощущая боль и тошноту, мне удалось перехватить весло, услышав громкий протестующий вопль княгини. Лодка, не рассчитанная на сражения, качалась во все стороны, так что я не удержалась и свалилась за борт, всё ещё сжимая в руках проклятое весло.

Вода оказалась не просто холодной, она была ледяной, острыми колючими иголками впиваясь в моё горло, грудь сковало железными тисками, платье тут же намокло и стало тянуть меня вниз, на глубину, стесняя движения, опутывая ноги. Промелькнула малодушная мыслишка перестать размахивать руками, пытаясь выбраться на поверхность, и сдаться на милость того холода, что охватил меня уже целиком. Но, я отчаянно замотала головой, не в силах погибнуть вот так, по собственной глупости. Перед глазами промелькнули два размытых пятна, я вновь отчаянно завертела головой, руками, пытаясь содрать с себя корсет и нижние юбки. Пятна же эти, будто заинтересовавшись тем, что происходит, подплыли ближе и оказались мальчиком лет тринадцати с взлохмаченными волосами, с большим смеющимся ртом и огромной лохматой здоровой псиной. «Мальчишку зовут Кассель, а вот эту зверюгу, Феро! Кажется, так называл их Дитрих!», – вспомнила я, совершенно не удивившись тому, что придуманные друзья моего пасынка решили поддержать меня в этот миг. Видения перед моими глазами были нечёткими, но вполне однозначными – я думаю, что они говорили о том, что я должна была умереть. Осознание этого факта не желало помещаться во мне. «Не упрямься!», – прошелестела мысль в моей голове. Я почувствовала, как меня что-то грубо дёрнуло, потащило и швырнуло. После чего милосердное сознание окончательно покинуло меня.

Приходила я в себя рывками, как-то неуверенно, словно не до конца понимая, насколько мне это нужно. С трудом открыв глаза, поняла, что зрение меня покинуло. Жаль. Наверное. Только слабое мерцание подсказало, что тьма перед глазами вполне вещественна. Поморгав и для надёжности подув, поняла, что это всего лишь мокрая тряпка сползла со лба на глаза и закрыла мне обзор. Не могу сказать, что от осознания этого факта мне стало что-то понятнее. Одно я поняла совершенно явно: я жива. Закряхтев, содрала с себя тряпицу и сосредоточилась на том, что в моих силах: просто поводила глазами по сторонам. Слабым мерцанием оказалась одинокая свеча, стоявшая возле туалетного столика. В данный момент я находилась в своей спальне. Что же касается темноты, то за окном была ночь и плотные шторы задёрнуты. Фух, кажется, хоть с чем-то я смогла разобраться.

От логичности собственных мыслей стало немного полегче, и я даже решила повертеть головой, увеличивая свой обзор. Оказывается, что всё это время в комнате я была не одна – в кресле неподалёку, неудобно изогнувшись и вытянув длинные ноги, изволил почивать мой супруг. Мысленно подивившись его присутствию, подумала, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы выяснять, что всё же произошло. Про озёрных призраков, и вовсе, стоило помалкивать. Мыслительный процесс сопровождался головной болью и слабостью. Я закрыла глаза и вновь провалилась в сон.

Следующее моё пробуждение было не таким тяжким. Свеча догорела и погасла, а за закрытыми портьерами чувствовалась некая серая хмарь, которая определяет приближение рассвета. Генрих, решив исполнять обязанности сиделки, по-прежнему находился в кресле, только теперь уж и вовсе в какой-то непотребной позе: поджав под себя ноги и чуть повернувшись набок.

Очевидно, моё сопение разбудило его, потому что он резко сел, поморщившись от неприятных ощущений в затёкших конечностях, потёр ладонями лицо ото сна и уставился на меня.

– Доброе… утро! – немного посомневавшись, поздоровалась я, и тут пришедший в себя Генрих радостно улыбнулся и захлопотал.

Поправив мне подушку, подоткнув одеяло, поменяв полотенце на лбу на другое и совершив ещё несколько ненужных и суетливый действий, Генрих немного успокоился и плюхнулся обратно в кресло.

– Что произошло? Как долго я тут нахожусь? – спросила я, только сейчас обратив внимание на то, что лицо моего супруга заметно осунулось и под глазами залегли тёмные круги.

Тот замахал руками, мол, всё потом, и я ещё слишком слаба для того, чтобы вести длительные беседы. Вот, когда я смогу окончательно выздороветь и лекарь скажет, что можно волноваться, вот тогда… никак не раньше! В ответ на это я тихо пробормотала, что от незнания я нервничаю гораздо больше, так что вряд ли это может способствовать моему выздоровлению.

– Ну, хорошо, – сдался Генрих и обречённо добавил: – Что конкретно ты хотела бы узнать?

– Всё! – требовательно посмотрела я и смилостивилась: – И желательно, поподробней!

А как ещё-то? Если нам до сих пор никак не удавалось поговорить и выяснить отношения? Да что там! Если я даже о творящемся в доме в отсутствии самого Германа не рассказала!

– Ну, что же, изволь, – вздохнул мой муж и начал: – Наш брак был для меня крайне выгодным со всех сторон предприятием.

Я кивнула, поморщившись от болезненного укола где-то в затылке. Ничего нового он не сказал. Это было известно и раньше: я играю роль няньки-сиделки-экономки в поместье, покуда сам Генрих занят куда более важными делами, радуя своим присутствием столичное общество или пропадая в своих бесконечных путешествиях. Впрочем, мне ли было роптать? Если все материальные обязательства в отношении моей семьи граф выполнил в полной мере? Так что можно сказать, что у нас образовалось некое взаимовыгодное сотрудничество. Во всяком случае, пострадавшей стороной (до последнего прискорбного случая) я себя не считала.

– Ну, хм, так вот, – немного поёрзал Генрих и продолжил: – Я, конечно же, не предполагал, что после этого трагического события всё в моей спокойной и размеренной жизни пойдёт наперекосяк. Оставив тебя, больную, в поместье, я поспешил в столицу по требованию Ирмы, которая уже узнала о моей женитьбе. При этом я не сомневался в том, что она, закатив масштабную истерику с битьём бокалов и швырянием всего, что попало под руку, об стену, велит мне не появляться в столице ещё какое-то время. Злобный и склочный характер Её Высочества ни для кого не загадка, конечно же. Тогда я мог бы с чистым сердцем вернуться домой. Но, стоит ли говорить о том, что княгиня меня переиграла?

Я отрицательно покачала головой. Пожалуй, нет, не стоит. И ещё: не думаю, что я решусь когда-либо рассказать Генриху то, что стало мне известно во время приступа внезапных откровений княгини. Я, хоть и далека от политики, но дурой себя не считаю. Наверняка, обнародованная новость подобного рода может привести к непредсказуемым последствиям. Начинала побаливать голова и я невольно поморщилась, заставив Генриха заговорить речитативом:

– Поначалу, в визите княгини я не усмотрел ничего необычного. Кроме желания мелочно укусить тебя, конечно, и вешаться мне на шею.

Я усмехнулась и мотнула головой. Разумеется, тут-то что удивительного? Мой супруг заметно скис и, посмотрев на свои скрещённые пальцы, добавил:

– Да я и сам спешил обратно: то, что тут происходило, меня совершенно не устраивало. Герман, гувернёр Дитриха, находился от тебя в полном восторге, утверждая, что мой сын привязался к тебе всей душой, дядюшка Отто грозился вскорости умереть от твоего бесчинства и от тех мелких гадостей, которые ты строила несчастному старику. Впрочем, по приезду своему я только укрепился в своих предположениях. Но, мне нужно было время для того, чтобы во всём разобраться.

– Угу! – светло улыбнулась я. – Которого у нас не было. То драки, то склоки, то вот ещё… ты же не знаешь… ночной визит княгини в твою спальню.

– Не знаю, но предполагаю, – впервые на моей памяти широко улыбнулся Генрих, не пряча лукавых искорок в своих глазах. – Догадался, что дело нечисто, когда все дамы из свиты княгини решили озадачить меня своими проблемами. А потом эта ваша прогулка! Я всегда буду корить себя за то, что не остановил тогда тебя от согласия.

Я же только пожала плечами – не случись её, наверняка, Ирма придумала бы что-то ещё. И нельзя сказать, как бы тогда сложились обстоятельства.

– Я стоял на берегу и наблюдал, статс-дамы о чём-то увлечённо шушукались, поэтому то, что я бросился в воду, стало для них удивительным сюрпризом. Было далеко, они решили, что ты не удержала равновесие и упала в воду. Когда я подплыл, ты уже находилась практически без сознания и даже не дышала. Я подумал… – Генрих тяжело сглотнул, помедлил и всё же продолжил: – Что ты очень испугалась и нахлебалась холодной воды. Какое счастье, что всё обошлось. Для нас, во всяком случае! – в этом месте мой муж как-то нехорошо усмехнулся, заявив, что для самой Ирмы эта прогулка имела более печальные результаты.

– Ты знаешь, кажется, она сошла с ума! Да-да, когда к ней подплыли на лодке, она отмахивалась веслом от тех, кто хотел ей помочь, и голосила, что видела привидения. Самые настоящие, только в пруду. Якобы мальчик с собакой появились и хотели её убить. Была в крайне возбуждённом состоянии и успокоить её удалось далеко не сразу.

– Утопленники в нашем пруду решили покарать Ирму за все те гадости, что она сотворила? Ерунда какая! История в духе Матильды, как мне кажется, – удачно отбоярилась я. – Во всяком случае, я точно ничего такого не встречала!