Текст книги "Графиня из захудалого рода (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

Пока Дитрих, с восторгом рассказывая мне о том, что именно мы увидим и куда именно пойдём во время ознакомительной прогулки, торопился переодеться для этой самой прогулки, я решила проведать местную кухню. Сказав скучающему мажордому, где меня искать малышу, я решительным шагом направилась на кухню. Там Иоганн, очевидно, уже рассказал о нынешнем обеде, поэтому меня встретила гробовая тишина и косые настороженные тяжёлые взгляды исподлобья. Общее ощущение было таким, словно я что-то крупно задолжала людям, но они не могут попросить долг обратно, раз уж я сама не удосужилась о том припомнить.

Но я спокойно, стараясь игнорировать направленные в спину настороженные взгляды, вежливо поздоровались со всеми и попросила ознакомить меня с меню на эту неделю. М-да, пробежав по нему глазами, я не удержалась от печального вздоха. Ну да, как я и думала, составлено оно было исключительно по предпочтениям старика, чтобы ему икалось до завтрашнего утра. Однако, для того, чтобы есть тоже самое, что и он, протёртое, не солёное-не перчёное, верчёное, кручёное и пареное, моих психических сил было явно недостаточно. Однако, и мы, чай, не звери, всё же – беспомощного старика мучить новым меню не станем. Это же какой стресс для пожилого организма! У меня по лицу скользнула кривая усмешечка. Да, да, меню отличное! Пожалуй, оставив все, как есть. Для господина генерала. Для нас, простых смертных, не страдающих несварением желудка, предполагалось готовить что-то несколько иное. А что именно? Да, Боже, мы люди неприхотливые. Я быстро написала на листке то, что мы предпочитаем есть. При этом я учла и то, что вместе с нами живёт ещё и ребёнок, конечно же. Его мнение вообще для меня в данный момент было в приоритете. А, как вспомню, с каким непередаваемым взглядом он рассматривал «сопли» в своей тарелке, меня саму перекашивало от сожаления и отвращения. Заодно и невзначай спросила – неужто и граф ест такие супы, какие нам были предложены сегодня? Повар, невысокий мужчина средних лет, степенно ответил, что нет, конечно, в том случае, когда господин граф посещает родной дом, тогда фрау Эльза приносит другое меню.

– Не будем лишать господина генерала привычной ему пищи, готовьте для него персонально, – ласково улыбаясь повару, попросила я. – Давайте просто найдем время, и я расскажу вам несколько наших северных рецептов блюд, уверяю вас, они вам очень понравятся. Вы знаете, это чистый поклёп и предубеждение, что у нас на Севере, люди ничего, кроме селёдки, и не пробовали. Начнём с того, что меню у нас довольно разнообразное, да и потом, корабли в местные порты приходят из разных стран и часто у нас в тавернах подают такие блюда, что и на княжеском столе не каждый день увидишь. Вкусно, хотя первое время и непривычно.

Всё, что я сказала, было чистой правдой, и кухня была довольно разнообразной, конечно, для тех, кто мог себе позволить нечто подобное. Я слыхала, что моряки, прибывающие с континента и привозящие редкости, лес, пушнину, картофель и зерно, предпочитают свою кухню. Так что хочешь-не хочешь, владельцам постоялых дворов пришлось научиться готовить. Ну, и многие постепенно стали что-то добавлять в свои блюда. И мы не стали исключением. Правда, у нас дома в качестве помощницы поварихи частенько выступала Нелл, но и мне также перепадала эта почётная обязанность… я сейчас это к чему? Посоветовать повару приготовить на обед нечто, отличное от «соплей», я вполне в состоянии.

Когда я вышла из затихшей и переваривающей последствия «мягкой революции» кухни, мальчик с гувернером уже ожидали меня в вестибюле. Накинув на плечи принесенную Магдой шаль, я взяла мальчика за руку, доброжелательно сказав Герману, что он может быть свободен, мы с Дитрихом отлично справимся вдвоем. Ха, судя по лицу гувернёра, что-то я со своим желанием сплавить его подальше перемудрила. Во всяком случае, подобного коварства он от меня уж точно не ожидал. Однако, несмотря ни на что, даже если Герман и хотел бы возразить, но мой приказ был однозначен.

И мы с до невозможности довольным и важным Дитрихом двинулись по двору:

–Знаешь, я, наверное, погорячилась, когда сказала, что пойдем осматривать окрестности имения, – легко признала свои ошибки я. – Оно слишком большое, ногами мы точно не обойдем. Давай попробуем сегодня вокруг дома, а в другой раз возьмём лошадок на конюшне и поедем, полюбуемся окрестностями. У тебя ведь есть пони?

Ребенок бросил на меня взгляд, смутился и разом погрустнел:

– Есть, папа купил мне его весной, я даже начал заниматься с ним немного. Но папа потом уехал, как обычно, а дедушка запретил мне ездить верхом. А мой Зевс, знаете, какой умный и красивый! Но, дедушка все равно говорит, что подобные неразумные покупки – это просто перевод денег и грозится продать Зевса. Я так скучаю по своему пони! Папа, когда бывает дома, больше не спрашивает меня об успехах в верховой езде, вот тогда я бы всё сказал про дедушку и его распоряжения, а иначе получается, что я ябедничаю. Вот принцы, когда приезжают к нам со своей матушкой, ездят на своих пони и им никто не запрещает. Хотя они и старше меня всего на год и на три года!

Чувствовалось, что малыш сильно огорчён запретом деда. Чтобы сгладить это, я весело предложила:

– А давай, мы сейчас зайдём на кухню с черного хода, чтобы нас никто не заметил, попросим у нашего повара сладкую морковку и пойдем на конюшню! Ты знаешь, где она? И угостили бы твоего Зевса! Чтобы он съел вкусняшки и не скучал. А если грум будет свободен, то, может быть, проводит твоего пони на корде, а ты посидишь на нем верхом (корд-длинный повод, на котором вываживают лошадей по кругу)!

Дитрих был счастлив от одного только моего обещания, тут же, не сходя с места, показал, где черный вход на кухню, к которому мы поспешили. Как раз и повар вышел на улицу, мы взяли у него морковку и пошли на конюшню. Как оказалось, мальчик знал во дворе все и признался:

– Когда приезжают принцы, то я часто прячусь от них во дворе. Они дерутся больно! Папа все время проводит с княгиней Ирмой, а дедушка все угождает принцам, зовёт в сад и угощает персиками и виноградом. Скоро, наверное, опять приедут, – Дитрих понурил голову и произнёс: – Виноград уже созрел. Дедушка, во всяком случае, так сказал.

Господи, бедный малыш, никому не нужный и неинтересный! Моё сердце сжалось от нахлынувшей жалости к бесхозному ребёнку. Но ничего, теперь я тебя в обиду не дам!

Вообще, Дитрих оказался весьма любознательным и совсем не чурался простых работников в хозяйственном дворе. Пока мы шли до конюшни, он успел мне рассказать, что вот это птичник, откуда на кухню приносят яйца, только он не любит вареные яйца, как ему готовят обычно, а любит омлет, но его подают только тогда, когда папа дома, а это бывает нечасто, как мы сами понимаем. И работает в птичнике Зденка, она не местная. Только откуда именно, он не знает. Кажется, девушка родом из Чахении. Вот заодно я ему рассказала, что наше княжество Лейборг, на западе граничит с княжеством Любек, на юге – с Чахенией, откуда родом Зденка. А с востока, через реку, мы соседствуем с Перуссией.

– А на севере? – тут же поинтересоваться Дитрих, которому понравилась моя «занимательная география.

– А на севере у нас холодное море Севера.

Я рассказала совсем немного о своей родине, о море Севера, о том, что далеко на Севере живут воинственные герцы и герские конунги, славившиеся отвагой, самыми первыми изучили это море вдоль и поперёк и бесстрашно сплавлялись на своих утлых лодчонках, иной раз спускаясь до самой далёкой Славии, торговали с южными странами, привозя в наши порты заморские ткани, специи и фрукты. На западе море Севера обрамляет Нортмандию и её покрытые снегом вершины часто служат ориентирам морякам. Затем в море попадает тёплое течение и уже у берегов Аурелии море Севера выходит в бескрайний бушующий океан. Везде, куда ни кинь взгляд, только вода, и ни в одну, даже самую мощную подзорную трубу, не рассмотреть сушу. И можно плыть много дней, прежде чем покажется хотя бы маленький клочок бесплодной земли или какие-нибудь опасные рифы будут торчать из воды. Там, далеко, существуют земли, где круглый год жарко светит солнце, а вода не свинцово-серая, как у нас, а яркая, изумрудно-лазоревая, а бескрайняя толща океанских вод таит в себе множество опасных хищников. Вот такой импровизированный у нас урок географии получился.

Мальчик слушал меня, поражённо раскрыв рот, словно никогда ничего подобного не слыхал, и сейчас он шёл рядом, блестя глазами от удовольствия.

– Вот это да! Господин Герман мне ни о чём таком не рассказывал, наверное, тоже считает, что я ещё мал, – тут же огорчился Дитрих.

Глава 8

Так, с разговорами, мы и дошли до конюшни. Тренер-жокей был свободен и охотно вывел к нам пони, посетовав на то, что мальчик крайне редко садится на него. Зевс и вправду был красив – шоколадного окраса, в белых чулках, он выглядел на редкость смирным. Пока что мальчик угощал его сладкой морковкой и что-то приятное нашептывал ему на ухо, гладя по морде. Потом умоляюще взглянул на меня, прося разрешение прокатиться. Я вздохнула и приняла волевое решение: раз уж пообещала – слово надо держать! Обратилась к стоящему рядом жокею с просьбой поводить пони на корде, только как можно, осторожнее, чтобы малыш не упал. Жокей тут же радостно уверил меня, что Дитрих хорошо держится в седле, и вообще, он редкий молодец, а про то, что пони спокойный до малахольности, и говорить нечего, в противном случае господин граф просто не подарил бы его своему сыну, после чего пристегнул длинный повод. Быстро надел на Зевса детское седло и посадил до ужаса счастливого мальчика. И пони медленно пошел по кругу в манеже, судя по всему, торопясь показать, насколько он спокойный. Я с замиранием сердца внимательно следила за этой выездкой, готовая в случае чего тут же бежать на помощь, даже если мне только почудиться далёкая тень опасности. Хотя, не совсем так: даже если мне почудится тень далёкой тени опасности. Но десятиминутная поездка прошла без происшествий, я выдохнула и неуверенно сообщила ребёнку, как было здорово, подарившего мне в ответ лучезарную улыбку и счастливый смех.

На прощание жокей обещал подобрать кобылку поспокойнее и для меня, наездница я ещё та, аховая. Большого опыта у меня не было, конечно. Если не считать за таковой, поездки на нашей единственной рабочей лошадке, для которой было привычнее тянуть за собой телегу, чем гордо гарцевать под седлом. Так что я помню, как мама настаивала на том, чтобы мы с девочками все научились ездить в женском седле, потому как положение обязывает, как мы помним… обязывает-то оно, хм… только вот от этих занятий удовольствия не получили ни мы с сёстрами, ни бедняга Ласточка, которая наверняка думала в эти моменты, что она могла с куда большей пользой провести своё время, чем медленно и печально брести под нервно ёрзающими девчонками. Лидди так и вовсе уверяла, что она упадёт с лошади, вот просто непременно упадёт! И в конце самодовольно интересовалась, что мы тогда делать будем? Кажется, именно тогда мама решила, что наше обучение на этом можно считать завершённым, что не могло не порадовать нас всех четверых (очень подозреваю, что наша лошадь радовалась больше всех, просто молчала).

Двинулись дальше. Прошли через фруктовый сад, и я увидела чудное, просто какое-то волшебное место. Это была небольшая, закрытая с двух сторон горами, с третьей стороны лесом, горная долинка. Надо же, когда мы ехали сюда, ничего подобного я не видела, долина была скрыта. Со стороны, откуда мы подошли, ее ограждал фруктовый сад с уже убранным урожаем. Я не увидела даже яблока, чтобы похрустеть. И на стол фрукты не подавались... ещё один вопрос к сонму имеющихся. Но, оказалось, что просто так мы с ребёнком туда не попадём – вход в долину перекрывались длинной металлической оградой из железных прутьев, а на калитке красовался пудовый замок. Дитрих прижался лицом к ограде, с любопытством рассматривая посадки внутри.

– Смотри, Гертруда, виноград уже совсем синий, почти черный! – возбуждённо воскликнул он, показывая мне на тяжёлые грозди, свешивающиеся вниз.

Я подошла ближе, между прутьями ограды были видны длинные ряды, уходящие вдаль, виноградник и немного видны ещё деревья, очевидно, те самые персики, ради которых и появляются здесь принцы. Ребенок вздохнул, подтверждая мои мысли:

– Теперь надо ждать принцев, тогда и мне разрешат полакомиться!

– А ты хочешь сейчас? – повернула к Дитриху голову я.

–Да, но мне не разрешат, только принцы и княгиня должны первыми собрать себе корзины, – рассудительно ответил ребёнок.

Я удивилась – винограда здесь было в торговых объемах, и нельзя малышу поесть даже немного? Ладно, разберусь.

Неожиданно услышав грозный крик за спиной, я обернулась. К нам спешил старик, потрясая суковатой палкой:

– Вот я вас, воришки проклятые! Не успеешь отойти так и лезут, так и лезут! Надо, сказать генералу, чтобы он здесь капканов поставил!

Испуганный Дитрих спрятался за мои юбки, а я с любопытством разглядывала это чудо, приближающееся к нам с перекошенным от праведного негодования лицом. Точно, пара нашему генералу. Точно так же "любит" людей, если намерен ставить капканы!

– Это Гуннар, наш садовник, – пискнул сзади мальчик, аккуратно высунувшийся из-за моей юбки.

Гуннар подбежал к нам почти вплотную, тяжело дыша, и первым делом проверил целостность амбарного замка на воротах, только потом перевел взгляд на нас

– А, это вы, господин Дитрих! Что вы тут делать изволите? А это ваша новая нянька, что ль? Однако, богато нынче одеваются эти профурсетки! – поинтересовался старик, бросая на меня недоверчивые взгляды. Судя по всему, у садовника было какое-то личное душевное неприятие к тем самым профурсеткам.

– Можете обращаться ко мне «госпожа графиня», а разговаривая в таком тоне, вы рискуете быть уволенным. Вы не единственный садовник в княжестве. И откройте этот замок! Ребенок хочет фруктов, – стараясь казаться спокойной, сказала я.

– Так нет у меня ключа, он только у генерала! – ядовито ответил мне садовник.

Показалось мне или нет, но вроде бы глаза садовника блеснули злорадством.

– Хорошо, завтра мы придем с ключом, – решила я.

Мы пошли прочь, а старик проводил нас недоверчивым взглядом. Думаю, если бы он мог – он бы сейчас кинулся пересчитывать все грозди и все персики на деревьях.

Дитрих вел меня куда-то в старую часть парка. Конечно, и здесь было чисто, красиво, празднично, все дорожки выметены, трава аккуратно подстрижена, нигде не лежали сухие или сломанные ветки, парковые работники-смотрители свое дело знали. В результате мы вышли к пруду, возле которого стояла белая скамья. Присев на нее, с любопытством принялась осматриваться. Пруд как пруд, разве что только одна ива растет на противоположном берегу. Чистая вода, у берега мелко, видно жёлтое песчаное дно. Дальше, видимо, было глубже, во всяком случае, вода была точно темнее, а в глубине видны колыхающиеся ленты водорослей. Декоративный мостик через пруд с хлипкими покрашенными перильцами.

Затянувшееся молчание прервал Дитрих:

– Здесь, где-то рядом, живёт мой друг. Он немного старше меня и у него есть большая собака. Когда я убегаю от господина Германа, то иду сюда и, если друг приходит, то мы играем с собакой. Она добрая и умная, очень воспитанная, приносит мне палку и выполняет команды. Но долго они тут не могут находиться и другим, если кто-то неподалёку, не показываются. Им ведь нужна вода, они живут в пруду.

Я с недоверием смотрела на ребенка. Часто в этом возрасте одинокие дети выдумывают себе друзей, но, чтобы вот такое? Очень, очень странно.

Мальчик бесхитростно добавил:

– Плохо только то, что они совсем прозрачные, словно из воды, и я могу нечаянно бросить палку сквозь Феро, так собаку зовут. Хотя Кассель говорит, что им совсем не больно, только вот прикасаться к нам, людям, он не может, ему жжётся.

Час от часу не легче! А не тот ли это пруд, где нашли мертвой графиню Тильду? Но, не спрашивать же об этом ребенка, в самом-то деле, все-таки она была его матерью, хотя и не думаю, что мальчик что-то помнит о ней, слишком уж мал он был в тот момент, когда она умерла. Пожалуй, лучше расспрошу болтушку Магду.

Глава 9

Вечером, уже после ужина, когда мы с Дитрихом показательно наслаждались сочными бифштексами с картофельным пюре, а генерал, злобно зыркая на нас исподлобья, натужно ел свое морковное суфле, я невинно поинтересовалась, как же так случилось, что на столе нет яблок? Мол, злые языки говорят, что урожай этих фруктов в этом году был необычайно богат. Генерал, пожевав губами, неохотно ответил, что все яблоки уже на хранении. Одним словом, кто не успел, тот опоздал. А ты, душенька, опоздала в любом случае.

Я картинно изогнула бровь, изумилась в общем:

– И что же, никак нельзя достать один ящик для нашего стола?

Старик ничего не сказал, только губами пожамкал, очевидно, счёл за лучшее промолчать. А мальчик, наивная душа, тут же выдал:

– Вот приедут принцы, тогда яблоки и другие фрукты будут на столе, а они откусят кусочек от яблока и кидаются потом огрызками!

Дед вспылил, яростно скалясь на внука:

– Не говори глупости! Принцы – воспитанные молодые люди! И их матушка, княгиня Ирма, не позволит им так себя вести…

У Дитриха показались слёзки на глазах, нижняя губа упрямо выпятилась, и он все равно сказал, прямо смотря на старика:

– Их матушка позволяет им все, лишь бы они к ней не приставали, не донимали и позволяли заниматься своими делами!

Видя, что обстановка за столом накаляется, я преувеличенно бодро произнесла, что всё в порядке, максимально ласково улыбаясь в сторону пасынка. Что-то мне подсказывало, что дедуля так просто это свободомыслие детское может не оставить. А в то, что он не оставит просто так моё самовольство, и так понятно. Наверное, нет таких существ среди дьявольских созданий, с которыми бы меня не сравнили, сочиняя гневную петицию, адресованную моему возлюбленному супругу. Последнее заставило меня развеселиться, поэтому я уже гораздо веселее произнесла:

–Если ужин закончен, то позвольте пожелать всем спокойной ночи! Дитрих, пойдем, я посмотрю, как ты готовишься ко сну, может быть, мы немного почитаем твою любимую книжку.

Ребенок дисциплинированно угукнул, встал, отправился в свои покои, где молча самостоятельно умылся, почистил зубы, надел пижамку и забрался в постель, выжидательно глядя на меня. А я обратила внимание, что мальчик укрыт очень тонким одеялом, тогда как в комнате к вечеру было совсем не жарко.

– Дитрих, ты спишь под таким тонким одеялом, тебе не холодно? – осторожно заметила я.

– Да, немного прохладно, – отчего-то смутился ребёнок, но тут же поправился: – Но дедушка говорит, что настоящий солдат не должен мёрзнуть! Я настоящий солдат?

Поневоле, тут разозлишься! Да, что этот старик вообще хочет от пятилетнего малыша! Какого солдата воспитывают?! Я мысленно искренне пожелала генералу спать под таким же одеялом, как у Дитриха. Нет, не так, вообще без одеяла! А что? Разве не должен генерал заражать солдат своим примером? Я читала однажды, что один известный полководец, выигравший более шестидесяти сражений, спал на соломенном тюфяке, прикрывшись простынёй или собственным плащом, среди солдат был любим, да и нраву был спокойного и манер самых простых, однако это не помешало ему завоевать большую часть цивилизованного мира (автор предполагает, что Труди имеет в виду фельдмаршала, князя Александра Суворова, но наверняка знать этого не может).

Я решительно подошла к шкафу, немного порылась там и обнаружила, что в самой глубине лежало толстое, пуховое одеяло, совсем невесомое, но наверняка очень тёплое. Укрыв радостно блестевшего глазами малыша, спросила про книжку. Оказалось, все книги в учебной комнате, а в спальню их брать не разрешено, ибо такое действо попахивает мещанством. Делать нечего, значит, будет сказка, которую нам с сестрами рассказывала старая Марта. Хотя тогда она не была старой.

– Было это давным-давно, наверное, ещё в прошлом столетии… принц Иоганн из соседнего княжества, Саксонерии, женился по указу своего отца на дочери одного из своих подданных и спас тем самым несчастную девушку Ленни из лап её мачехи и двоих сестёр, которые строили ей всяческие козни, морили голодом и заставляли тяжело работать. А всё потому, что сами они родовитостью, красой и талантами не вышли, не то, что бедняжка Елена. Только вот обижали они девочку, работала она от рассвета и до самого заката. И одежда у бедняжки Ленни всегда была в золе выпачкана, так что прозвали её Золушкой…

Лилась сказка, согревшийся ребенок, то и дело задававший уточняющие вопросы по ходу моего рассказа, блаженно выпрямился, сонно прикрыл глазки, заявил, что да, действительно, средний не наследный принц Иоганн женился на молодой вдове своего дядюшки, урождённой росской княжне Елене, но вряд ли вторая жена её батюшки была таким чудовищем, каким была представлена в моей сказке, и довольно засопел. Я, поразившись выводам Дитриха, сказала, что сказка про Золушку закончилась, поцеловала мальчика в макушку и пожелала спокойной ночи. Дитрих встрепенулся:

– А завтра ты придёшь ещё что-нибудь рассказать? Новую сказку, быть может? Или рассказ о мужественных герцев, которые сплавлялись на своих лодках, открывая новые земли?

Пообещав, что приду обязательно, и расскажу всё, что он захочет, я пошла к себе. Посмотрев на часы, попросила Магду найти нашу экономку, фрау Эльзу.

Впрочем, как я и предполагала, ту не пришлось долго ждать, и уже через несколько минут дверь моего кабинета открылась и появилась взволнованная экономка в компании моей горничной. Я, небрежно постукивая по письменному столу карандашом, сухо поинтересовалась у фрау Эльзы, почему все фрукты где-то там, на хранении, а на столе нет даже яблока?

Фрау Эльза судорожно вздохнула, но промолчать или соврать не осмелилась:

– Так генерал велел все убрать, сказал, что весной можно продать в северные княжества втридорога.

– Не знаю, как там будет весной, но пока я тут хозяйка и приказываю вынуть один ящик из хранилища, и чтобы утром на столе были яблоки! Маленький ребенок фруктов не ест, потому что все хранят и продают! Не думаю, что про это известно графу, но будет известно, это уж я вам обещаю.

– Как прикажете, госпожа графиня! – присела в книксене экономка и слабо улыбнулась тонкими губами.

Фрау Эльза ушла, а служанка осталась, помогая готовиться мне ко сну. Я вспомнила, о чем хотела спросить ее и, выказывая максимальную незаинтересованность, лениво спросила:

– Магда, а на территории поместья только один пруд?

Рука горничной с расчёской дрогнула, лицо непроизвольно вытянулось, но вскоре она взяла себя в руки и довольно спокойно ответила:

– Да, есть один пруд, есть ещё озеро, но оно дальше, холодное и глубокое. Господин граф теперь там разводит какую-то редкую рыбу, очень вкусная, мясо у нее такое… красноватое. Забыла, как она называется. Я, сама-то не пробовала, только видела, как к столу подавали, это мне повара сказали, что она вкусная, да и дорогая, поди, просто так её не развести, господину графу пришлось озеро сначала очищать от ила, водорослей всяких, а уж потом запускать мальков.

Служанка старательно переводила тему с интересующей меня. Интересно, что она может недоговаривать? Магда довольно бесхитростна, да и болтушка редкая, вряд ли она намеренно пытается скрыть от меня что-то важное. Я подсказала:

– Рыба форель, наверное? Впрочем, неважно. Ты мне лучше расскажи: а с этим прудом что? Он ведь ближе к дому? Там очень красиво, и скамеечка даже стоит. Это, возле него нашли графиню Тильду? И когда это было?

Магда замерла, потом, будто решившись, опасливо посмотрела по сторонам, словно собиралась мне рассказать все тайны нашего княжества и, тревожно понизив голос, пробормотала:

– Все равно ведь узнаете… Сама-то я не видела ничего, понятное дело, – я кивком подбодрила девчонку, мол, чудесное начало, ты, главное, с мысли не сбивайся. – Но, я могу вам рассказать только то, что слыхала от старых слуг, да мамка моя тогда ещё здесь работала, от неё кое-что узнала. Я-то малая была тогда. Это было… молодому господину сейчас шестой год, а тогда и года не было. Да, возле этого пруда нашли графиню Тильду. Старый Матео и нашел, он у нас вроде сторожа, вечером и ночью обходит поместье. И в тот вечер, значит, тоже обходил, жарко было, двери из гостиной были распахнуты в сад, и он слышал, что ссорилась графиня с мужем, кричала что-то ему обидное, потом выбежала в сад. Что дальше произошло, никто не знает. Только потом, когда Матео обошел все и возвращался назад, то и увидел графиню лежащей на траве без сознания. То есть, подумал он так, что в обморок упала, это уж потом выяснили, что она мёртвая была, в единый миг же её не стало. Так, вроде бы выходило, как будто она бежала от пруда. Приезжал и следователь из полиции, и врач… ещё люди какие-то. Долго всё осматривали, записывали что-то, у всех выспрашивали, с господином графом тоже беседы вели. Только ничем они не помогли, беседы эти, врач сказал, что у графини было слабое сердце и она чего-то сильно испугалась на том пруду. Вот оно и не выдержало. Так что ничьей вины тут не было.

– А что же пруд? Возможно, и в нём есть что-то ценное? – закинула я удочку.

– А ничего не разводят в этом пруду, – равнодушно пожала плечами Магда и пояснила: – Потому как не приживается в нем ничего, даже лягушек там нет, только эти водоросли эти черные на середине пруда, и всё на том.

– А никаких легенд, историй, страшных сказок, связанных с этим прудом, нет? Ну, вот, допустим, про мальчика с собакой, например?