Текст книги "Графиня из захудалого рода (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 10

– Но, госпожа, это совсем уж мало правдивые сказки! – как-то недоверчиво посмотрела на меня девчонка, мол, глупости какие.

– Хорошо, рассказывай сказки... – настаивала я и той пришлось начать.

– Только там никакого мальчика с собакой нет. У деда нынешнего графа был младший брат, Герберт. Как и наш господин, он очень любил путешествовать, видно, от него эта страсть досталась и нашему господину графу, – я согласно покивала головой – отчего бы и нет. Путешествие – дело благородных людей, которые не отягощены заботами о благополучии своего дома. – И однажды тот брат вернулся из путешествия с восточной принцессой, люди говорили, что красоты девушка была необыкновенной. Обвенчались они по нашему обычаю. Домик у них был отдельный тут, неподалёку, сейчас его нет, его разрушили потом. Вроде бы, жена господина Герберта была девушка веселая и добрая, все её любили очень, а уж муж, так и вовсе, души не чаял! Вот у нее была собака, верно, огромная такая, лохматая, у нас таких нет. Да только через пару лет заскучал младший брат и вновь уехал в путешествие, оставив жену одну. А молодая супруга стала чахнуть и вянуть, все сидела грустная на скамье у пруда, ну, вы ещё упоминали про скамью эту. Говорят, она ребёночка ожидала да мужа своего из поездки дожидалась. Письмо от господина Герберта пришло, в котором он сообщал, что скоро приедет. А она уже должна была вот-вот родить, да только не случилось, вишь ты. Однажды она бросилась в пруд и утонула. А вскоре генералу подкинули младенца.

– А генерал здесь каким боком? – слегка опешила я, потерявшая нить повествования.

Кажется, мы только что обсуждали трагическую гибель неведомой восточной принцессы, или я снова что-то опустила? Оказывается, что нет. Всё логично.

– Так, говорят, что дружил генерал со старшим братом господина Герберта, дедом нашего графа, – пояснила мне горничная, закатив глаза от моей невнимательности. – Женился генерал уже немолодым, только дочь Тильда у него и была, она и выросла в этом доме, и замуж за графа Генриха вышла.

Так, я поняла, что пока не время спрашивать Магду, каким образом генерал с дочерью оказались проживающими в доме графа, оставлю это на потом, только вот меня беспокоило ещё пара моментов:

– А что с младшим братом стало. Ну, с Гербертом?

– Когда он узнал о смерти жены, да ещё и с ребенком, то приказал разрушить тот домик, где они жили, после того в усадьбе не появлялся, вроде бы, переживал он очень, а вскоре и сам сгинул на какой-то войне.

– А собака? – нетерпеливо поёрзала я.

– А что собака? – горничная смотрела на меня с подозрением. Вроде бы, только что всё было душевно и трагично, можно было бы и всплакнуть, так какая ещё собака?

– Ну, если собака у восточной принцессы была, то должны были хоть щенки от нее остаться… – развела руками я.

– Так собака за хозяйкой в пруд бросилась, может, спасти пыталась, может, ещё чего, откуда же мне знать? И утонула вместе с ней, – равнодушно пожала плечами Магда, судя по всему, это повествование ей порядком наскучило. – Ну, вот, я вас и расчесала, давайте корсет расшнуруем и сорочку наденем.

Я замахала руками, заверяя девчонку, что дальше с процессом раздевания смогу справиться самостоятельно, отчего она расцвела широкой улыбкой, уточняя:

– Так, значит, я могу идти?

– Да, конечно, – улыбнулась я и не удержалась от того, чтобы похвалить болтушку: – Спасибо за сказку, ты хорошая рассказчица. Да, разумеется, ты свободна, спокойной ночи тебе!

Магда ушла в свою комнатку, а я ещё долго крутилась в постели, обдумывая услышанное сегодня. Не сходились у меня концы с концами, а я привыкла, что все логически объяснялось. То, что этот рассказ, скорее всего, не выдумка и имеет под собой основу реальных событий – это точно.

Возможно, девушка и не была принцессой, но наверняка красавица, иначе как бы влюбился и женился законным браком брат графа? Да ещё на какой-то иноземке? Но, прыгнуть в пруд вместе с ещё не рождённым дитя… на такое не каждый решиться может, какой бы тоской ты не был томим. А, не родила ли она ребенка перед тем, как утопиться? Всё быть может. Только вот как проверить верность своих умозаключений? Не могла жить девушка одна, должна была быть у нее служанка! Нянька, напёрсница, компаньонка, хоть кто-то, с кем она могла поделиться своими бедами. Убеждена, что не мог её, любимую-то жену, господин Герберт совсем одну оставить в доме. Надо, сказать Магде, пусть осторожно расспросит старых слуг, может, кто-то что-нибудь и помнит.

Я когда-то давно читала роман про Восток, так там наложить на себя руки – страшный грех, и можно сделать это в одном лишь случае – только если девушка обесчещена. А тут законная супруга… Даже если бы муж привез ещё одну красавицу, она бы отнеслась к этому спокойно – гаремы на Востоке дело такое же обычное, как, допустим, многомужество у герцев. Так что если что и произошло, то в отсутствие мужа.

И потом, откуда у генерала, тогда он точно не был ещё генералом, новорожденный младенец? И, по словам той же Магды, тот самый младенец – это гувернер Дитриха, господин Герман. Кстати, никакого особого сходства между генералом и гувернером при тщательном рассмотрении я не увидела. Вообще, с этим гувернером много странного. Слуги говорят, что старик очень любил его и воспитывал, как собственного ребенка, а тут вдруг простой гувернер… практически, слуга. Не вяжется это как-то со словами «любил, как собственного ребёнка». Интересно, какое у Германа вообще образование? И в этом доме слишком много тайн, а мой червячок любопытства не даёт мне жить спокойно, верно матушка угадала. Я ещё немного повздыхала, подумала о том, что совсем скоро возвращается из столицы мой дорогой супруг, поразмышляла о том, какова-то она будет, наша совместная жизнь? Да и будет ли она вовсе? Или господин граф поулыбается мне безукоризненно вежливо, исправно поудивляется творившемуся тут безобразию (а я была твёрдо намерена донести до него информацию о том самом «безобразии»), порадует своим присутствием родного сына и сделает нам ручкой, с печалью сообщив, что неотложные обязательства требуют его присутствия в столице? Я старательно игнорировала мысли, связанные с возможным визитом правящей семьи…

Так и не придя ни к какому конкретному выводу, решив отложить это все на завтра, я поворочалась в постели ещё немного и уснула, в конце концов. А утром было утро и началось оно не самым лучшим образом.

Глава 11

Судя по тому, как припекало в окно утреннее солнышко, день обещал быть необычайно жарким. И мне не хотелось париться в шерстяном или бархатном платье, поэтому я выбрала лёгкое, светлое утреннее платье из муслина в мелкий цветочек с рукавом фонариком и завышенной талией. Покрутилась перед зеркалом и пришла к выводу, что довольно мила, только всё равно, чего-то не хватает, потому накинула на плечи лёгкую, ажурную шаль, подарок моей сестры Лионеллы, она у нас вяжет очень красиво и вообще, рукодельница всем на загляденье.

Всё в том же чудесном расположении духа пошла вниз, напевая какую-то непритязательную песенку, мотив которой услышала не так давно. Шаль я накинула, чтобы не оскорблять благонравным взор старого генерала, вдруг он сочтёт мой внешний вид очень уж фривольным и недостойным высокого звания графини? Подойдя к дверям утренней столовой, поняла, что мои планы насчёт спокойного завтрака не сбудутся. За дверьми разгорался скандал. Что-то кричал скрипучим голосом старик и чем-то стучал в пол в крайнем раздражении. Ему упрямо возражал плачущий детский голос. Так, пора вмешиваться.

Я резко распахнула дверь в столовую и в голове как будто отпечаталась картина: бесстрастное лицо лакея Иоганна, стоявшего возле своей тележки с блюдами и делавшего на редкость отсутствующий вид, вытянувшийся во фрунт гувернер Герман, наверняка, уже получивший свою порцию гнева генерала, и сам старик, замахивающийся на мальчика своей черной тростью с набалдашником. По лицу ребенка катились слезы, но он упрямо кричал, сжимая руки в кулаки:

– Труди хорошая, ты мне все лгал! И я все расскажу папе, что ты не позволяешь мне учиться ездить на Зевсе!

Трость начала опускаться прямо на детские плечики, лицо старика было перекошено злобой и дикой ненавистью. Этого я уже допустить никак не могла. Завопила что-то со страху и рванула вперёд, подставила свою руку под удар. В моей голове билась только одна внятная мысль: «Дитрих не должен пострадать от этого сумасшедшего деда!». Но, стариковский замах было силен и удар пришелся вначале по моей щеке, потом по плечу и руке, вплоть до кисти. Было очень больно, я охнула, испуганно завизжал Дитрих. Отмер Герман и резко приказал Иоганну принести чистые салфетки и лёд. Тот с невиданной прытью выскочил из столовой, побросав свои судки и кастрюльки. Старик же с некоторым любопытно-выжидающим выражением смотрел на меня. Мол, что я буду делать? Упаду в обморок от испуга, буду голосить в припадке или тут же побегу сочинять жалобное письмо моему супругу? Я же раздумывала недолго – выдернула злополучную трость у генерала и от души грохнула ею по столу так, что жалобно звякнула, подпрыгнув, посуда на столе. Затем глубоко вздохнула, пережидая приступ недостойного острого желания отходить старика этой палкой так, чтобы у него рука больше никогда не поднялась не только для того, чтобы кого-то ударить, но даже для того, чтобы самостоятельно поднести ложку ко рту.

– Вот что, господин генерал, это уже перешло все границы! Отныне вы принимаете пищу в своих апартаментах! Места там хватает, – тяжко, сквозь зубы, прошипела я.

Старик начал визжать нечто фальцетом, типа он здесь миллион лет живёт и прав у него куда больше, чем у какой-то девчонки из провинции и вообще, я сама виновата.

– Да-да, вы ещё прикажите выпороть меня, как дворовую девку, и лишите меня денег "на булавки"! – съязвила я, поморщившись и продолжая недостойно размышлять о мере моего возможного наказания за непредумышленное умерщвление мерзкого дедуси.

И тут в столовую бочком, осторожно внедрился Иоганн. Он протянул гувернеру миску с мелко наколотым льдом, стопку льняных салфеток и какой-то листок мне с таким видом, словно каждый день занимается лечением травм:

– Телеграмма для госпожи графини!

Я взяла листок, оторвала клейкую полосу, закрывавшую текст, и прочитала: «Прибываю завтра с Ее Высочеством княгиней Ирмой и наследным принцами. Подготовьте их апартаменты. Генрих».

Я прочитала вначале про себя, потом вслух. И добавила:

– Итак, господин генерал, я жду, когда вы нас покинете за этим столом. И, кстати, ключ от сада с виноградом положите на стол! Ребенок хочет тех фруктов! Если вы против, то завтра Генрих увидит эти следы от удара и княгиня Ирма тоже.

– Я не хотел вас ударить, вы сами! – жутко оскорбился старик и плотнее уселся в своём кресле.

– Чем лучше, если вы хотели ударить моего! ребенка? Давайте спокойно – ключ я вам верну, много ли съест малыш? Гроздь одну? И завтра промолчу. А сейчас вы нас покидаете и больше не будете настаивать на том, чтобы обедать вместе со всеми. Кругом польза, как ни крути.

Ключ старик практически швырнул на стол, заявив, что подобное оскорбление он мне не простит. Я велела Иоганну позвать слуг, чтобы те увезли генерала и подали завтрак в его комнаты. Наблюдая за тем, как инвалидное кресло старика выкатывают за дверь, я не испытала ожидаемое счастье, только усталость и разочарование. Пока гувернер бинтовал мою несчастную конечность, он негромко высказался:

– Вы напрасно пострадали, уверяю вас, госпожа графиня. Я не допустил бы, чтобы дед ударил Дитриха, уже приготовился выхватить трость. Но вы меня опередили. Каков бы он ни был, но бить ребёнка – это слишком!

– Благодарю вас, Герман! Прошу, присаживайтесь с нами за стол! Иоганн, приборы для господина Германа! И позовите фрау Эльзу!

Появившейся тут же экономке я передала распоряжение насчёт княжеских апартаментов, все равно я в этом ничего не понимаю, да и потом – что-то мне подсказывает, что они наверняка привыкли селиться в одних и тех же комнатах. Спросила у фрау Эльзы насчёт меню, она заверила, что вкусы у княгини и ее сыновей постоянны и им известны, повар все приготовит в лучшем виде. Вот и отлично! В результате, мне остаётся самая малость – всего лишь только выглядеть прилично и вести себя достойно. Ну, и следить за Дитрихом и, разумеется, демонстрировать самые теплые чувства к моему дорогому супругу Генриху… В общем, быть добродетельной матерью, примерной супругой, внимательной хозяйкой. И только-то.

Тем временем, мы продолжали завтракать. Гувернер явно чувствовал себя неловко за нашим столом, словно он сам сделал что-то для того, чтобы я пострадала, а он этим воспользовался в своих корыстных интересах. Чтобы сгладить тягостное чувство от произошедшего, я вежливо спросила, повернувшись к гувернёру:

–Простите, господин Герман, я пока не успела хорошо с вами познакомиться, а хотелось бы узнать вас получше. Например, сколько вам лет, какое у вас образование?

Герман отложил ложку, аккуратно промокнул губы салфеткой (ага, манеры у него хоть куда!) и ответил мне с лёгким равнодушием:

– Буду счастлив удовлетворить ваше любопытство, госпожа графиня! Мне тридцать восемь лет. Образование… кадетский корпус, затем шесть курсов Военной академии в Перуссии. Мне оставалось только сменить юнкерскую форму на офицерскую, когда я решил, что стезя военного – не мой путь. Хотел остаться в столице, но генерал, узнав, что я бросил академию, очень огорчился и потребовал, чтобы я вернулся сюда. Я не посмел ослушаться. Некоторое время был секретарем у генерала, затем умерла Тильда и я стал воспитывать Дитриха. Дед желает, чтобы хоть внук пошел по его пути, стал военным. Но, сами видите, вряд ли у мальчика есть задатки к военному призванию. Скорее, у него есть способности к естествознанию, путешествиям. Впрочем, его любознательность вы и сами наверняка уже заметили. Я достаточно подробно ответил на ваши вопросы?

Естественно, что мне пришлось с лёгкой улыбкой уверить мужчину в том, что моё праздное любопытство было полностью удовлетворено. Конечно, у меня ещё были вопросы, но пока я промолчу. Хотя мне очень интересно, какую такую власть над ним имеет старик? Ну, помимо того, что тот якобы считает беднягу Германа своим сыном. Бред, конечно, я очень сомневаюсь в том, что сумасшедший старик любил в этой жизни хоть кого-то, включая давно почившую супругу и дочь. Или вот про личную жизнь самого Германа тоже спросить было крайне любопытно. Но это неприлично, для того она и личная, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение. А, учитывая тот факт, что Герман не женат, возможны варианты. Я как раз задумалась об этом, но тут Дитрих решил напомнить о себе:

– Труди, а мы сегодня пойдем гулять?

Ага, хотел ненавязчиво узнать, зайдём ли мы на конюшню к его Зевсу. Невольно, мои губы сами расползлись в улыбку, и я ответила:

– Непременно пойдем! Но только после обеда. Сейчас у тебя занятия, у меня дела. А вот после обеда советую запастись самой сладкой морковкой для твоего пони! Иоганн, передайте мою благодарность на кухню, все было очень вкусно.

И мы разошлись по своим делам и задачам. Я пошла к себе, у меня намечена работа с экономкой. Менять платье в связи со своей травмой я не стала, также оставила и шаль. Смысла сегодня прятать следы от травмы нет ровно никакого, Иоганн наверняка уже наверняка в красках всем рассказал, чему он был свидетелем в столовой. Разумеется, дело не обошлось без трагических подробностей и несуществующих красивостей, но мне пока не до сплетен прислуги.

Дело у нас с фрау Эльзой в области дешифровки учётных книг продвигалось успешно. Я медленно распутывала невнятные каракули гроссбухов, экономка аккуратно разносила все записи в чистые тетради. Мы почти закончили, когда осторожно просунулась голова Марты, украшенная белым накрахмаленным чепцом, в приоткрытую дверь моего кабинета. Заметив, что я не бью баклуши, а на самом деле занята делом, Магда с некоторой робостью кашлянула. Я сделала ей знак, чтобы она обождала, девчонка внедрилась уже полностью и вышколено замерла возле двери, сложив руки ковшичком на белом переднике. Наконец, когда я поняла, что от обилия цифр у меня уже зарябило в глазах, я сказала экономке, что на сегодня на этом всё. Фрау Эльза, собрав свои талмуды, почтительно присела в книксене и, довольная, отправилась к выходу моего кабинета.

– Госпожа графиня, там к вам посетитель. Это дядя Вилли, Вильгельм, то есть. Лесник наш бывший, – затараторила Магда, когда заметила, что я перевела взгляд в её сторону.

Странно, какое дело может быть у лесника, да ещё и бывшего, ко мне? Да и фрау Эльза, которая в этот момент радостно шагала к двери, сразу как-то напряглась и кинула в сторону Магды настороженный взгляд. М-да, снова тайны. Интересно... Кивком велела Магде привести сюда этого посетителя.

Глава 12

Лесник Вилли оказался именно таким, каким я могла бы представить себе лесника – высокий, кряжистый, возрастом около пятидесяти лет. Одет добротно: сапоги чуть ниже колен, куда он заправил клетчатые штаны, тёмный жилет и опрятная рубаха. В руках мнет шляпу пирожком с пером – отличительный знак лесников. Я, видя его неуверенность, постаралась быть как можно приветливее:

– Доброе утро, господин Вильгельм! У вас какое-то дело ко мне? Говорите смело.

– Да, – степенно поклонившись, отвечал лесник. – Вот, в деревне слухи ходят, что в поместье новая хозяйка. Разумная, справедливая, добрая. Вот я и пришел проситься назад лесником. Ведь жалко же, такой лес рубят! Я ж, как служил у господина графа, не дозволял хороший лес трогать, только сухостой да переспелый, ежли такой попадался, и валежник весь выбирали, у меня лес чистый стоял! А за три месяца так споганили – тьфу, срамота!

Я, нахмурившись, повернулась к экономке, застывшей на месте при появлении лесника, мимоходом отметив про себя: «Надо же, а ведь только что спешила куда-то!»:

– Фрау Эльза, а новый лесник не докладывал управляющему о проблемах, вы не знаете?

Та отвела взгляд в сторону и выговорила:

– Я? Нет, я ничего такого не слышала…

Лесник тут же прогудел:

– Конечно, вы и не могли слышать, лесника ведь так и нет!

Я неприлично вытаращила глаза – как это такой лес и без присмотра, без лесника? Фрау Эльза тут же неловко забормотала:

– Господин генерал сказал, что ничего страшного, если и срубят одно-два дерева, а леснику надо платить и немало…

Вильгельм всплеснул руками:

– Да кабы одно-два дерева! Ведь сам видал – подводами вывозят! И говорят, что разрешение есть у них от хозяина, самого генерала!

Я недобро прищурилась:

– Когда это генерал успел стать хозяином и торговать нашим лесом? И, как мне кажется, в этих тетрадях нет записей таких и вряд ли это известно графу Генриху! Ничего, завтра он приедет и все узнает! А вы, Вильгельм, сегодня же вновь приступаете к своим обязанностям лесника. И чтобы ни одного сотрудника с разрешением от генерала! Только графа или от меня, в самом крайнем случае.

– Так я могу занять снова свой домик в лесу? – и, дождавшись моего кивка, смущённо-радостно добавил: – Пойду Илзе мою обрадую, вещи погрузим, да и поедем…

М-да, что тут скажешь… надо прикрывать эту "кормушку" господина генерала. Вроде и по мелочи, а собрать все вместе, так и прилично получается. Вот интересно, для чего генералу нужны деньги? Живёт он в этом доме не первый год, как говориться, на всём готовом, ни в чём нужды не знает, и такое… мелочное воровство! И фрау Эльза хороша – ведь промолчала бы про аферу с лесом! Хорошо, что Вилли такой неравнодушный.

Помогая мне переодеться к обеду, Магда приняла покаянный вид и созналась, что это она посоветовала Вильгельму обратиться ко мне, специально утром рано бегала в деревню.

– Дядя Вилли и тетя Илзе – наши соседи. Сейчас в их доме живёт их сын с невесткой, и они никак не ладят с тетей Илзе. Больно уж Анхен, невестка их, значит, скандальная. А так они вернутся в свой лесной домик и будут жить спокойно, как и раньше. Вы не подумайте, чего, госпожа графиня, дядя Вилли очень честный и трудолюбивый! Он же столько лет верой и правдой…

Но я вспомнила, что хотела уточнить, и остановила этот поток радостных дифирамб нашему леснику:

– Магда, а сколько лет прошло с тех пор, как утопилась восточная принцесса?

Магда, застегивая множество мелких пуговичек на сетке моего цветастого платья, задумалась немного, потом неуверенно произнесла:

– Так лет сорок назад.

Ага, кажется, что-то вырисовывается! Или эти два события никак не связаны между собой, ведь Герману только тридцать восемь лет, или, что вероятнее всего, людская память округлила дату событий. Да и к чему, опять же, местным людям запоминать ненужные подробности вроде точной даты смерти неведомой принцессы? Ладно, все выясним со временем.

После обеда, как я и обещала Дитриху, мы, прихватив на кухне морковку, маленькую корзинку и ножницы для зелени, а самое главное, ключ от сада, пошли гулять. Гувернер пошел с нами, я не просто была не против, я даже в некотором роде поспособствовала тому, что он составил нам компанию. Вначале мы были на конюшне, где под твердым, но умелым руководством Германа, мальчик осваивал основы верховой езды. За безопасность ребёнка я не переживала – конюх был неподалёку, цепко следя взглядом за каждым шагом Зевса, да и Герман двигался рядом, помогая и нахваливая старательного ученика, важно восседающего на своём пони. Я лишь находилась неподалёку, на скамеечке, хлопала в ладоши и кричала временами: "Браво!".

Большего от меня и не требовалось, а Дитрих был доволен, горделив и вообще, счастлив до щенячьего визга. Проведя положенное время в седле, мальчик спешился, на прощание угостил пони ещё одной морковкой, пообещал своей животине прийти завтра. Но строгий учитель поуменьшил восторги Дитриха, сказав, что прийти-то он придёт, только вот завтра он будет учиться сам седлать пони, чистить и кормить его после прогулки. Дитрих немного приуныл – кататься верхом оказалось намного интереснее, чем ухаживать потом за Зевсом. Но тут я была согласна с Германом – как говорят у нас не Севере: «Любишь кататься, люби и саночки возить!».

Надо было видеть лицо садовника, когда мы пришли с ключом от сада. Он смотрел на нас потерянно-удивлённо, с огорчением и тайной скорбью во взгляде, без стеснения рассматривая массивный ключ от замка, который я держала в руках, не в силах поверить в то, что случилось непоправимое. Как будто мы решили ограбить его самого, по меньшей мере! Но, пришлось ему всё же снять замок и впустить нас в святая святых – в сад. Дитрих возбуждено подпрыгивал, радуясь тому, что наконец-то он опередил противных принцев! Под пристальным взглядом садовника я лично очень аккуратно срезала четыре кисти винограда – три зелёных и одну темно-синюю. И четыре персика, два ребенку и по одному нам с гувернером. Дитрих вертелся рядом, подрагивая от нетерпения, очень уж ему хотелось попробовать фрукты.

Я хотела уже выйти из сада и пройти в дом, чтобы вымыть фрукты, поскольку нельзя давать ребенку немытое… да хоть кому нельзя. Но, малыш потянул меня к середине линии винограда. Там стояла скамья, а рядом, в небольшой металлической чаше на ножке, бил маленький фонтанчик воды. Следовавший за нами по пятам садовник подобострастно заметил:

– Когда приезжает княгиня Ирма и наследные принцы, они всегда здесь, на этой скамье, отдыхают в тени и собственноручно, своими нежными ручками, моют фрукты. Я прошу вас, когда скушаете персики, то отдайте мне косточки! Я посажу их в ящики в оранжерее, а через два года уже смогу пересадить в тот сад, где сейчас растут молодые деревца.

Ну что же, разумная просьба. Я обещала ретивому садовнику, что косточки мы не выбросим, лозу не испортим, беззастенчиво драть и пакостить, кидаясь фруктами (как те же принцы, мелкие паскуды), не станем, равно как и вообще безобразничать. Но, пока что пусть он нас покинет, мы его позовём, когда пойдем из сада. Хотя и неохотно, постоянно оглядываясь и недовольно хмурясь, но старый ворчун нас покинул. Я вымыла фрукты и предложила угощаться. Я лично для себя выбрала спелый персик с румяным бочком и едва сдержалась от того, чтобы не замычать от счастья, как крестьянка, дорвавшаяся до сладостей. На самом деле, очень вкусно, сочно и сладко. Легкая кислинка зелёного винограда чуть разбавляла сладость чёрного, а нежная сладкая мякоть персика не только у меня вызвала удовлетворённое мычание. К примеру, Дитрих был счастлив до невозможности, вертелся на скамье, предлагал нам попробовать темный виноград. Мы с Германом из вежливости отщипнули по ягодке. Умм… от сладости у меня едва не прихватило зубы. Но детям, наверняка, такой сорт нравится.

– Это сортотип такой, кишмиш называется, он совсем без косточек и очень сладкий, – принялся проводить урок ботаники тут же учитель.

Я согласно покивала головой, рассеянно прислушиваясь к словам Германа, который не упускал удобного случая положить в голову Дитриха ещё немного образования. Хм… кое-что я и сама не знала. Пожалуй, стоит внимательнее отнестись к гувернёру. И, тут я поневоле насторожились. А всё дело в том, что мне послышались голоса и какая-то возня в дальнем углу сада. Велев учителю оставаться с Дитрихом, я пошла на звуки, решив, что садовника позову в самом крайнем случае – слишком уж неприятным он казался. В кармане платья сжимала единственное оружие, какое у меня было – садовые ножницы, правда, ими разве что поцарапаться можно.

Голоса слышались отчётливее, но как будто кто-то один шикал на других. Я пошла тише и осторожнее. Картина, открывшаяся моим глазам за молодыми шпалерами винограда, была достойна изумления. Четверо мальчишек, по виду десятилетних, яростно рыли подкоп, пыхтя и вяло переругиваясь друг с другом. Причём, к их чести, вынуждена признаться, что рыли они достаточно результативно. Во всяком случае, со стороны леса и той стороны ограды уже была вырыта приличных размеров канавка. Но, металлические прутья ограды были вбиты на совесть, глубоко, пацанам пришлось бы копать глубже. Сверху же тоже не попасть внутрь сада – и высоко, и прутья заострённые. Один из копателей чуть постарше, лет двенадцати на вид, а самому маленькому примерно лет шесть-семь. Не сказать бы, что оборванцы, одеты вполне прилично, явно не бродяги, домашние дети. Мне стало любопытно: что же толкнуло их на явное воровство? Я кашлянула негромко, выходя из-за шпалеры. Юные копатели застыли испуганными сусликами.