Текст книги "Госпожа Болотной Равнины 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Жемчуг с печалью смотрел в мою сторону – мол, если уж я петь взялась, значит, дело действительно туго!

Наконец, в том лесу всё больше стали проявляться просветы, и я вышла на… просёлочную дорогу! Семин-заступник! Ну наконец-то! Теперь осталось только лишь, пока проедет крестьянская телега и напроситься к ним… не возьмут к себе, так хоть скажут, где я!

Я раздвинула ветки, и увидела впереди меня плохо одетую женщину средних лет… её брюки из плотной ткани были порваны и вышарканы от возраста в нескольких местах, да и её кофта странного покроя была явно не по размеру этой дамы…

– Анька! Где тебя только черти носят! Да если бы не навигатор в твоей машине, я бы до сих пор стояла под твоей дверью! – она осеклась, приблизилась поближе, и прошептала – Матерь Божья… это что это… вот он козёл! Сто раз тебе говорила, что бросать этого придурка давно стоило. Тянешь его на своём горбу с самого института.

Я стояла, ни жива, ни мертва, боясь даже подумать, что может натворить эта странная импульсивная женщина, которая точно знает моё имя! Х-м… возможно, я чего-то недопонимаю, постараюсь вести себя как-можно более естественнее. Хотя бы то обстоятельство, что она знает моё имя, говорит о многом. Анной меня звали только родные и близкие. Для всех остальных я была Мария Анабель. Впрочем, пока я размышляла о своём, мы вышли на полянку, где находились… стояли… не знаю, как сказать… два автомобиля!

Да, очень похожих на те рисунки, которые любила делать бабушка Анелия! Я стояла и тупо смотрела на самые настоящие машины, а дама продолжала волноваться:

– Нет, ну эта старая грымза мне позвонила, мол, очень прошу нас извинить… не хотели… глубоко раскаиваемся… Аня недоступна…

Ну я –то сразу догадалась, что стряслось, а зная тебя, поняла, что опять какая-то гадость! Хорошо ещё, что я быстро нашла твою машину! Потому как техника!

Дама подняла палец вверх, как бы намекая на свои старания. Рассказывая мне о неизвестном мне мужчине и о том, какой он подлец, милая дама споро стянула чехлы с одного из кресел автомобиля, расстелила позади, и предложила присесть. Жемчуг запрыгнул без приглашения, что вызвало новую волну гнева от незнакомки.

– Вечно ты подбираешь всякую гадость на дороге! То Виталика в дом припёрла, то вот собаку бездомную тащишь!

Возле нас остановилась большая машина, оттуда показался рабочий, переговорил с дамой, прикрепил одну из машин и потащил за собой. Я старалась ни одним мускулом своего лица не выказать своего потрясения. Собственно говоря, из нас двоих лучше всего себя вёл Жемчуг. Он просто тихо сидел и делал вид, будто всё в порядке. Я постаралась скопировать его выражение лица, и была абсолютно невозмутима.

Дама вернулась, села впереди, и мы куда-то тронулись… выехали на большую дорогу, там машин было очень много, двигались очень быстро, да так, что у меня даже голова закружилась.

– Анют, ты даже не расстраивайся, давно тебе говорила, что не стоит он тебя, вот ни на грамм! – приговаривала женщина – ничего, сейчас домой приедем, там приведёшь себя в порядок, отдохнёшь! Глядишь, и в жизни появится смысл!

Я закрыла глаза и попыталась систематизировать то, что я узнала – начнём с того, что меня эта милая дама совершенно точно принимает за другого человека. Более того, у меня даже появилась страшная догадка, за кого именно. Единственное, что так сильно меня смущает, это рассказ о некоем Виталике и его неприятной маменьке. Кто эти люди? Судя по той информации, которую я только что получила, мне не стоит знакомиться с ними поближе, да и вообще… будем решать проблемы по мере их поступления! Кроме того, путешествие по лесу в мокрой одежде не прошло для меня даром – я начала чихать и даже кашлять.

Мы приехали в большой дом со множеством маленьких отдельных квартир. «Работный дом!» – промелькнула у меня в голове ужасная мысль. Но не успела она оформиться, как я поняла, что все мои опасения напрасны – внутри помещение было совсем небольшим, и состояло из одной спаленки, как я смогла понять, небольшой гостиной, и совсем крошечной кухоньки. Причём она была настолько мала, что даже не смогла вместить в себя печь с очагом!

Пока я несмело осматривалась к этой квартире, дама успела побеседовать по телефону, из её разговора я поняла, что мою спасительницу зовут София, а кроме того, она набрала мне ванну с горячей водой.

София настойчиво мне посоветовала воспользоваться её добротой, что я не замедлила и сделать. Когда я вышла оттуда, мне уже был предложен горячий взвар из незнакомых трав и очередная душеспасительная беседа о моём категорическом непрощении всё того же Виталика. Я по большей части сидела молча, только издавая согласное мычание в нужных местах. София вздыхала сочувствующе и продолжала свои душеспасительные беседы.

Когда я осталась одна, то первым делом метнулась осматривать своё место жительства. В процессе осмотра мною были обнаружены несколько предметов неизвестного мне назначения… и ещё очень необычные изображения, маленькие и чёткие… моей бабули.

Нечто подобное я и предполагала, если честно. Ещё тогда, когда увидела тот самый автомобиль. Ещё там, на поляне. Так-то оно так, да только Соня ведь приняла меня за бабушку, нимало не сомневаясь при этом. У нас было с ней фамильное сходство, куда без того, да только ведь не абсолютное всё же!

Я встала с диванчика, как сомнамбула, прошла в спальню, где мельком видела большое зеркало. Я медленно приблизилась к нему и осторожно заглянула внутрь. На меня смотрела молодая девушка русоволосая примерно моих лет. Я усмехнулась: бабушка Анелия всегда называла свои волосы «оттенком пегой мысы».

Я была «счастливым» обладателям точно такого же цвета волос и столь же худощавой фигуры. Подняла взгляд выше. Неловко улыбнулась отражению в зеркале. Девушка в отражении ответила мне кривой улыбкой. Я грустно вытянулась на кровати, волк тут же пристроился рядом. Я немного повозилась, пытаясь не свалиться с кровати. Дело в том, что она по размерам здорово напоминала ту, на которой мне пришлось ютиться несколько лет во время моей учёбы в Академии Благородных Девиц. Повозившись немного, я скинула волка на пол, и остальная часть ночи прошла сравнительно неплохо.

Утро наступило для меня раньше, чем я ожидала. Противный звук издавала коробочка, что я нашла в лесу. Я уже знала, что она называется телефон, и неоднократно за вчерашний день обращала внимание, как Соня пользуется этим прибором.

–Алло! – Осторожно сказала я в телефон.

– Алло? Это я, милочка, Элеонора Витальевна! Звоню тебе, звоню весь вечер! А от тебя ни ответа, ни привета! Поведение у тебя, как всегда, хамское, дорогуша! – раздался недовольный женский голос с повелительными нотками.

Я хотела выключить этот телефон, когда тон собеседницы изменился:

– Ты не обращай внимание на то, что я наговорила тебе вчера. Подумаешь, пустяки какие! Виталя очень извиняется, и хочет сказать тебе это всё лично!

Далее та самая Элеонора Витальевна стала разливаться соловьём, очевидно, принимая меня за непроходимую дуру. Видите ли, она мне нахамила по старой привычке, на самом же деле, она вовсе ничего такого не имела в виду. Более того, она всегда полагала, будто такая чудесная и милая девочка, очаровательная во всех отношениях, и способна составить счастье её драгоценного сыночка. А то, что она не слишком-то положительно ко мне относилась, было всего лишь досадной случайностью.

Я раздражённо бросила телефон, и подскочила на кровати. Эта… женщина позволяла себе вести себя недостойно по отношении к бабуле, а теперь и ко мне. Жемчуг сердито зарычал, и тяжело побежал к двери. Я поняла, что у меня гости.

Соня ворвалась ураганом в моё жилище.

– Так и не удосужилась взять свой экземпляр ключей от твоей квартиры, Анька! Как у тебя дела? Всё страдаешь по этому типу? Ох, сестрёнка, ну как же так! Я ещё вчера заметила, что ты сама не своя. Странная ты стала. Не иначе сглаз какой! – я посмотрела удивлённо на новоявленную родственницу, не забывая при этом ужасающе громко сморкаться в носовой платок.

Опять новое слово в лексиконе. Что такое сглаз? Я немного напряглась, когда Соня полезла в свою торбу, которую торжественно величала женской сумкой. Она выглядела немного смущённо, когда доставала оттуда объёмистый холщовый мешочек.

– Вот, посмотри. У деда Юрася попросила для тебя, сама понимаешь, дед Юрась мужик понимающий! Так вот, он сказал, что это оберег, ты мешочек развяжи и оставь. Я не очень поняла, как именно эта ерунда должна помочь тебе прийти в себя после такого предательства твоего ненаглядного, так что ты уж особо не рефлексируй, просто повесь где захочешь. Глядишь, и придёшь в себя!

После ухода Сони, которая крикнула мне на прощание: «Чао, детка!», я с улыбкой развязала тот мешок, размышляя, где бы мне в моих «хоромах» повесить такую прелесть.

Пока я рассматривала мешок, оттуда стал выползать мужичок, невысокий, но весьма обстоятельного вида. Он переступил своё пристанище и огляделся с пониманием дела.

– Дело дрянь! – высказался мужичок и снял заплечный мешок.

– Почему сразу «дрянь» – искренне возмутилась я.

– Она меня видит! – взвизгнуло существо.

– Он меня слышит – поразилась я.

Глава 3

Глава 3

Может, мне Бог подарил этот мир,

Словно ребенку, любя

И этот мир ослепительным был,

Друг, помоги мне понять

Максим Фадеев

Мы смотрели друг на друга, не веря своим глазам. Между тем, человечек мне явно не привиделся: невысокий, росту мне по колено, но удивительно крепко скроенный мужчина имел окладистую бороду и добротные лапти на ногах. Он забрался обратно в своё пристанище, и испуганно мерцал оттуда глазами.

Я тоже не понимала, как должна была вести себя в такой ситуации. Судя по реакции мужчинки, то видеть его не было обыкновением для людей.

– Кто ты такой? – я смогла вычленить вопрос из множества тех, что роились в моей голове.

– Так Донатий я! – нервно ответил человек – домовой я, хозяюшка. За домом, выходит, слежу, прибираю да мою. У деда Юрася жил который год, да только нас трое было, вот я и вызвался на переезд. Не особливо радый я был такому пердюмоноклю в свои-то годы, да вот нужда заставила.

Потому, как только Юрась колдуванием начал заниматься для помощи Соньки твоей, оберег, значит, мастерил, так я ни минуты не сомневавси, усе пожитки собрал, да со своими попрощався. Токмо Сонька сказала, что для другой девки Митяевской оберег требовается, не для неё, выходит.

А ты сама-то кем будешь? Неужто ведьма? Али травница какая? Те так с виду и вовсе – чисто человек! – домовой продолжал сидеть в мешке, не особо горя желанием покидать своё место обитания.

– Я человек – немного неуверенно сказала я, на всякий случай осторожно себя осматривая на предмет явных анатомических отклонений.

– Ты дуру-то передо мною не строй из себя! Вот сестрица твоя – тут домовой смачно сплюнул на пол – вот она тошно человек, ни дать, ни взять! Я перед нею хоть голяком пройдуся, она и не моргнёт, потому как нечисть нихто из людёв видеть не может, ну окромя, сам, понимаешь, ведьмов всяческих. Потому спрашиваю тобя в раз последний – хто ты сама такая и каких кровей.

Нечистик сурово ткнул в меня пальцем, требуя говорить правду и ничего, кроме правды.

Я подумала, и рассказала ему кто я и откуда. Донатий слушал, раскрыв рот:

– Ну вот, совсем другое дело. А то, на тобя глядючи, у меня когни-тив-ный диссонанс чуть не случивси. А то ведь оно запросто – видить-то меня девка видит, а дара колдувательного не замечаю. Так с тобой умом можно трёкнуться! Пошто сразу не сказалася? Так мол, и так, не изволь нерв свой переживательный тратить на меня – всё едино не угадаешь, хто я и откуда.

Ну да бес с тобой! – Донатий устало махнул рукой – возвращаться взад мне не с руки. Так что прошу меня любить и жаловать. Показывай свои хоромы – домовой явно смягчился и аккуратно покинул мешок, с которым и прибыл в этот дом.

– Ну что ж – я растерянно смотрела на нового жильца – тогда прошу вас – располагайтесь! Чувствуйте себя, как дома! Меня зовут Анабель. Но для домашних я просто Анна. Очень рада, что смогла вам помочь. Не желаете ли горячего взвару?

Я во все глаза смотрела на домового, испытывая очередное потрясение за последнее время.

– Вот и славно, хозяюшка! Я, стал быть, туточки у тебя устроюся! Уж не стесню тебя ни в чём. Хотя у тебя и так квартира хорошая, добротная – цельная двушка. Поди, ипотешная? Слыхал я давече, дед Юрась говорил с Сонькой чево-то такое…

Донатий вытащил из холщового мешка свои скромные пожитки и твёрдой поступью отправился в сторону кухни. Я, чувствуя себя нерадивой хозяйкой, поплелась за ним. Домовой сурово осмотрелся по сторонам, и полез устраиваться в один из кухонных приборов.

– Бывшая-то хозяйка тутошняя, Анька, знакомица моя старая, сроду ентым духовым шкафом не пользовалася – голос Донатия звучал немного гулко из этой печи – оно, конечно, неплохо. Тута и устроюсь!

Я просто кивнула на это заявление, очень рассчитывая на то, что на сегодняшний день это было последнее моё потрясение. Судорожно высморкалась и отправилась обратно в постель – болеть с максимальным комфортом.

На кухне показался Жемчуг с очередной просьбой перекусить. Домовой слегка присел в испуге, рассматривая моего волка, но вскоре сообщил, что «Иш ты, суровый какой. Ишшо сурпризы будут?»

Снова раздался звонок телефона. На этот раз это были мои коллеги по работе. Так я поняла из разговора с некоей Ниной Викторовной. Едва заслышав это, я внутренне подобралась – был реальный шанс узнать о своей профессии. Но о работе я не услышала ровно ничего – разговор был весьма короткий и эмоциональный. По всему выходило, что мне предстоит встречать гостей.

Я уже хотела проконсультироваться у Донатия, каковы должны быть мои действия в данном приёме гостей, как он появился сам.

– У нас будут гости – домовой степенно кивнул на мои слова – коллеги по работе звонили и поставили в известность о своём желании нанести мне визит. Насколько я могу судить, то ожидаются несколько дам и один неженатый господин. Визит предполагается совершенно неофициальный, но я бы хотела получить некую помощь в его организации.

– Так в чём вопрос, хозяюшка? – Донатий важно вскарабкался на стул – Ты вроде говорила, будто училась специально для такой ерунды?

Я кивнула. Действительно, так и было – не лучшие годы в моей жизни я провела в школе госпожи Шнайдер. Не могу сказать, что курс домоводства был моим любимым предметом, однако…

«Ежели вы собираетесь встречать гостей, то очень важно твёрдо знать, у кого какие предпочтения, особливо ежели предполагаются к визиту женщины. Поелику они прихотливы да нервны до чрезвычайности. Потому следует заранее приказать кухарке приготовить лёгкие и не жирные блюда, да велеть горничной украсить стол цветами и фруктами…» – без запинок процитировала я учебник по домоводству.

Домовой не слишком высоко оценил мои глубокие познания в области «принятия гостей», а только лишь ехидно сообщил, что он ни на кухарку, ни на горничную не слишком похож, да и по магазинам ему бегать не с руки.

– Коллеги, говоришь? Я слыхал, Анька учителкой служила. Ну и теперь ты тоже, выходит! Я ентую публику знаю. Тут важно что – не промахнуться с количеством спиртного.

Донатий взял у меня телефон и принялся споро нажимать на кнопки.

– Заказал еду на дом. Суши и водка – дамочкам вашим понравится, не изволь сумлеваться.

Я благодарно кивнула на это заявление. И отправилась придавать себе более пристойный вид – поскольку ожидается ещё и достойный господин, с моей стороны было бы абсолютно безнравственно встретить его в странной блузке без пуговиц и мужских брюках свободного кроя с надписью «Пума». Я легко справилась с переодеванием сама, наловчившись обходиться без личной горничной ещё за время учёбы в Академии. Из весьма куцего гардероба бабули я предпочла длинную креповую юбку в пол и блузку с рюшами непонятного оттенка серого.

– Это хто нынче помер? – с недоумением произнёс Донатий, жуя морковку – пошто платье смирётное навздела на себя? Дура, штоль? К тебе подруги приехають скоро, такие же звезданутые бабы, что и ты, ежели в учителках служут. Токмо я тебе говорю, даже они такое добровольно ни в жисть не напялют. Ты вообче пошто такой бравый костюм от «Пумы» сняла? За него деньги, поди, плочены.

Я послушно переоделась и пошла встречать прибывших гостей. Они прибыли шумной компанией. Две дамы и один вполне милый господин моих лет. По тому, как вели себя гости, я догадалась, что им позвонила и попросила приехать моя дорогая сестрица София. Переживает она, видите ли, за моё душевное состояние. Даже несмотря на то, что я немного не в себе, как говориться, но отнюдь не из-за страшных переживаний от предательства и неразделённой любви неведомого Виталика.

Пока я предавалась своим мыслям, дамы проторенной тропой отправились на кухню и ловко откупорили первую бутылку. Господин с застенчивой улыбкой протянул мне букет неведомых цветов. Пока мы раскланивались и обменивались любезностями, Нина Викторовна, которую все присутствующие называли запросто Нинель, уже успела завершить приготовления на кухне.

– Посмотрим, кто у чьих ботфорт в конце концов согнёт свои колени! – сурово сказала вторая дама, оказавшаяся директором моего учебного заведения по имени Людмила Антоновна – и париться по поводу косяка твоего парня тебе, Анька, вообще не стоит! Да он никогда никому из наших не нравился, правда, Мишаня?

– Я искренне полагаю, Анна, что этот молодой человек не пара для такой девушки, как ты! – мужчина неловко поправил очки и посмотрел на меня.

– Вот! Физик наш дело говорит! – похвалила очкарика Нинель – забудь ты про это, прости Господи, и обрати внимание… да вот хоть на Мишаню нашего! А что? Он давно слюни на тебя пускает.

Нина Викторовна вовсю нахваливала кандидатуру преподавателя физики, нимало не смущаясь его собственным присутствием. Директор не препятствовала подобному сватовству, одобрительно кивая головой в особо волнительных местах.

Сам же новоявленный жених вертелся на стуле и не знал, куда девать глаза и даже умудрился два раза уронить столовые приборы. Я не смогла понять все идиомы, выдаваемые преподавательским составом. Поняла лишь то, что господин Мишаня чрезвычайно симпатизировал моей бабуле, ну а теперь и мне.

Визит моих гостей затянулся до неприличия, но я не была против – лишняя информация никогда лишней не бывает. Поэтому я была отнюдь не в претензии, ведь мне удалось узнать, что сейчас у наших школяров весенние каникулы, а преподаю я историю и географию. Но мне не стоит беспокоиться по поводу моего выхода на работу, поскольку я могу «болеть хоть до посинения», по уверению Людмилы Антоновны. Пожалуй, на одной только болезни я далеко не уеду, и стоит придумать нечто более кардинальное, поскольку из современной истории я помнила только то, что славский царь Фёдор женат на дочери конунга воерингов. Ну или что лучшие виноградники на юге Лютеции. Во время прощания у дверей Мишаня решился на то, чтобы поцеловать меня в щёку, только и это ему не удалось – он споткнулся и едва не упал, запутавшись в собственных ногах.

Любопытно, не правда ли? Экий он неловкий. Я выпустила волка на прогулку и вернулась на кухню. Которая уже сияла чистотой. Остатки нашего пиршества были уже убраны, тихо шумела посудомойка и робот – пылесос. О существовании и назначении этих приборов мне поведал сам Донатий не далее, чем сегодня утром… а где же он сам? Тихий скрежет подсказал мне, что стоит посмотреть в духовом шкафу. Интуиция меня не обманула – именно там находился уже обжившийся Донатий. В данный момент он судорожно чистил мою сковороду.

– Ты знаешь, Донатий, с одним из моих гостей весь вечер происходили некие странности… – с улыбкой сообщила я домовому.

– А вот потому, что нечего тут ходить и глазёнки свои на тебя вылуплять! Оба два! – взъярился Донатий – Ишь ты… налетели… спасатели, тоже мне! От чего спасать-то тебя надобно – не спросимши. Всё у тебя отлично, покудова у тебя такой оберег в доме имеется… а Сонька – дура-баба, решила, что ты тута вся исстрадалася по своему ненаглядному… тьфу на вас!

Я смотрела, как нечистик, сидя в духовом шкафу, трёт изо всех сил бедную сковороду, и осторожно спросила:

– Насколько я припоминаю, то ты говорил мне, что в этой квартире есть такое чудо техники, как посудомоечная машина. Зачем же ты сам моешь эту сковороду?

Он поднял на меня огромные, словно плошки, глаза, и также сварливо ответил, что он это делает не от великой любви к чистоте, а просто, чтобы немного успокоиться. Бедный домовой… и так жизнь его весьма нелегка, а тут я ещё своих проблем добавляю…

– Ты уж извини меня, Донатий! Вечно я везде, как неродная… кто знает, почему я попала в этот мир? Может быть, меня старый не считал своей? Я не знаю… даже госпожа Шнайдер частенько говорила, что я не от мира сего! И как вернуться домой, я не знаю тоже. Бабуля сюда не рвалась, как я понимаю, хоть у неё тут и родители, и сестра, и даже жених имелись… А я… я ни там и не тут. А что, если я просто нигде не пригодилась? Ведь меня абсолютно не тянет на геройство – я грустно усмехнулась – бабка моя поместье с колен поднимала, потом бизнесом занималась, да чего там говорить, если бы не она, многое бы было у нас по-другому. А я – меня не тянет геройствовать, да и не умею я ничего! Разве что играю на клавикордах, да умею управлять обслугой. Не велика заслуга.

Ты знаешь, бабуля всегда оценивает себя и других людей по каким-то своим критериям. Да и мои родители тоже, если честно… папа мне всегда говорит, что самое главное, чему он научился в нашей семье – это счастье быть нужным и… просто счастливым… господин губернатор говорил моему отцу, что, если бы он захотел, то был бы на его месте – наша семья одни из самых крупных землевладельцев в провинции, да и капитал у нас весьма изряден, но родители только лишь смеялись.

Дай мне все деньги мира, стану ли я счастливей? Все покорив Олимпы, все отомстив обиды, стану ли я счастливей? – пробурчала я строчку – Ты знаешь, у меня даже друзей было не очень много, поскольку я всегда боялась, что дети будут со мной общаться по просьбе своих родителей…

Я высказала то, что так сильно беспокоило меня с того самого момента, как ко мне пришло осознание того места, где я очутилась.

– А что такое уже отлетает от этой сковороды? – шумно высморкалась я и неловко сменила тему разговора.

– Это было тефлоновое покрытие – нехотя буркнул домовой.

Глава 4

Глава 4

Ах, какая женщина, какая женщина! Мне б такую!

Группа «Фристайл»

Следующее утро встретило меня ароматом свежеприготовленного завтрака. Когда я выпала из спальни, то Жемчуг уже давно был сыт, и теперь с чувством выполненного долга вольготно расположился в «холле» моей квартиры. То есть не совсем так – он занимал там всё свободное пространство, и я запнулась об него при выходе из комнаты. Волк лениво повилял хвостом, мол, будь аккуратней, так и ногу зашибить не долго. В очередной раз поразившись небольшим размерам своего жилища, медленно побрела на запах вкусностей.

– И откуда у нас такое пиршество? – я открыла коробку с надписью «Пепперони» и тут же откусила впечатляющий кусок, после чего запила горячим и крепким взваром, который Донатий важно называл «Эспрессо»

– Ой, беда! Ну всему тебя учить нужно – Донатий потряс возле моего лица телефоном и гордо оповестил, что он является счастливым обладателем чрезвычайно полезных навыков.

А именно – навыков пользования Интернетом. И даже обещал, коли будет у него подходящее настроение, даже обучить меня этому владению. Я усиленно закивала головой, поскольку и дальше хотела вкушать этот нектар и амброзию. Сегодняшний завтрак показался мне даже более вкусным, чем вчерашние суши.

– Это да! Это мы могём! У деда Юрася я был единственный, хто технику освоил, да интернет, опять же. Первым помощником был. Уж он, поди, от сердца отрывал, когда меня тебе отдавал. Ну я-то ведь мало того, что покладистый и тихий до жути, я ж ишшо к тому же знаюшший до трасти! Как тебе, так самое оно! Недаром Донатом кличут.

– Вот как? Я думала, что с этим именем ты родился… – оторопела я, да так, что не выронила из рук последний дико вкусный кусок того, что носило такое странное название – пепперони.

– От село! – домовой всплеснул руками – «донат» – значит «подарок». Ну, каков я? – он горделиво выставил вперёд аккуратно расчёсанную бороду – чистая правда, как она есть.

А при рождении мамка дала мне имя Апраксий. Ни себе, ни людям! По молодости шибко рефлексировал за такое имечко, куды без этого, а сейчас и отвык совсем. Так что нынче по ентой паспорте меня нихто и не кличет – Донатий я и всё тут.

Я только подивилась на богатство души моего домового, в очередной раз отпустила Жемчуга на вольный выпас, да и сама решила прогуляться по улице, больно уж мне любопытственно было внешнее устройство этого мира. Для прогулки я тепло оделась – надела на себя тёплые сапожки на высоком каблуке, натянула столь полюбившийся мне розовый костюм «Пума» и коротенькую шубку из славского меха. Шубу я нашла в самом глубине шкафа, и теперь радовалась находке, как ребёнок. Судя по всему, бабуля не часто её носила, а вот мне она понравилась до жути. Я улыбалась, глядя на себя в большое зеркало в прихожей.

Туда же вышел и Донатий, для того, чтобы меня проводить и сказать последние напутственные слова перед моей опасной авантюрой.

– Ну как я тебе? Здорово выгляжу, правда? – я сияла начищенным медяком и поворачивалась к нему и так, и эдак.

Розовые бархатные штанишки от костюмчика весело топорщились над изящными лаковыми ботиночками, песцовая шуба добавляла мне некую утончённость, а образ заканчивала маленькая ярко-оранжевая вязаная шапочка, до ужаса напоминающая мочевой пузырь и ночной колпак одновременно. В руке у меня была вместительная холщовая сумка. Я никогда ещё не выходила в свет в новом мире и поэтому очень нервничала, и хотела выглядеть как можно лучше.

Домовой прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, затем подошёл ко мне, и тонко намекнул, что я немного ошиблась с выбором одежды:

– Ну за что мне такие страсти в мои-то годы? Куды ты собралася в таком виде? На бомжатскую вечеринку, не иначе?! Так вот, знай, что это пати нонече для тебя отменено. Сымай чоботы свои, да шубейку взад, в шкапу обратно вертай!

Я решила хотя бы немного отстоять свой образ, и поэтому вцепилась в ручки сумки.

– Но тут-то что не так? Из окна квартиры я видела, как некая дама прошла с нею на рынок, так что я полагаю, что она вполне к месту.

– От дура девка! – горестно сказал Донатий, тряся бородой – а бабку с сумкой на колёсиках, тачанкой, прости Господи, ты не встречала?

Одним словом, свой красивый наряд мне пришлось снять, как не отвечающий ситуации, и накинуть на свои плечи нечто, что домовой назвал словом «куртёха».

Я грустно кивнула, и уже была готова отправиться вниз, для того, чтобы обозревать окрестности, а заодно приобрести некоторые съестные припасы для нас, как позади меня открылась дверь, и показался очаровательный молодой человек.

– Здравствуй, Анюта! Я бы хотел искренне попросить у тебя прощения! – парень полез обниматься, но споткнулся на ровном месте, и чуть было не упал.

Однако, это не остудило его пыл:

– Прости меня, дурака! Бес попутал, не иначе, я же ведь тебе ни за что, да никогда… ну ты же меня знаешь! – глаза молодого человека выражали искреннее раскаяние, а я продолжала стоять столбом, в самое сердце поражённая его натиском.

– Анькин это хахиль, ну, не твой, это самое, а Анькин, Митяевской внучки – Донатий осторожно выглядывал из-за угла, не иначе опасаясь, что «хахиль» у нас тоже «к колдуваниям способный».

Но нет, мужчина разливался соловьём, страстно описывая все страдания, которые он претерпел от моей холодности и небрежения к его персоне. Молодой человек норовил ласково приобнять меня возле двери, дабы я уже наверняка не сомневалась в серьёзности его намерений.

– Так и будешь стоять столбом? – раздался знакомый голос откуда-то снизу. А ну-ка шваркни его чем потяжелее! Щас я вернусь! Я у нас ещё одну сковороду видал, вот как в воду глядел, припрятал для тщательной чистки, а вот она и сгодится, ты токмо не уходи никуда! – крикнул мне Донатий уже из кухни.

Я ухмыльнулась про себя – вряд ли парень выпустит меня добровольно. Ведь я была более, чем убеждена в том, что этот Виталик свято уверовал в собственную неотразимость, и сейчас на деле решил доказать, кто тут альфа-самец.

Поэтому на мои «отойди от меня немедленно» Виталик только усмехался:

– Ой, ладно тебе, детка! Ну подумаешь, погулял, так с кем такого не бывает?! Ну не дуйся, хомячок ты мой…

– Хорошо, не буду – нежно ответила я и воткнула каблук своего сапога в ногу возлюбленного.

Что тут было! Скривившийся от боли Виталик запрыгал на одной ноге, велел немедленно вызвать ему карету неотложной помощи, принимать участие в его госпитализации, а потом сидеть и сдувать чёлку с его лица во время длительной реабилитации.

Донатий замер у стеночки, со скалкой наперевес. Я выдрала её из маленьких цепких рук домового. Его тихое: «Сковороду не нашёл, бери скалку» повисли в воздухе.

– Что ты говоришь? Травмы тебе причинила? Давай подумаем, какие! Я слышала, что массаж всего организма чрезвычайную пользу имеет! – Виталик испуганно выпучил глаза и кубарем скатился с лестницы, крича что-то непотребное по дороге.

Да нет, не просто «что-то». Я отчётливо расслышала вопли этого человека:

– Ты ещё пожалеешь, что прогнала меня сегодня! Да кто на тебя позарится – ты на себя-то посмотри! Только я с тобой возился из жалости! Так и помрёшь в одиночестве!

Я кинула вдогонку скалку, но не попала, конечно. С размаху захлопнула дверь и уселась под нею. На душе было пусто и гадливо. Я долго сидела молча и размышляла о том, какая у меня замечательная бабушка, самая умная и красивая на свете. Как, ну вот как она могла тянуть за собой вот это? Назвать его человеком язык не поворачивался. Вот так – любовь зла! И такие козлы этим пользуются!

Донатий тихо пристроился сверху вернувшегося Жемчуга. Он просто смотрел в сторону закрытой двери и тяжко вздыхал:

– Какая скалка была у меня – чудо, не скалка, настоящая, деревянная, не то, что это ваше новомодное, понимаешь… я ж её отмыл, отмочив в трёх водах колодезных, я ж её смазал маслицем постным…

– Зачем это смазал? – я оторвалась от своих мыслей, заслышав эти более, чем странные причитания.

– Пельмени ляпать я удумал – недобро зыркнул на меня домовой – токмо у нас ни сметаны, ни мучицы нет. Можно и заказать доставку, так-то оно так, да на тебя денех не напассесси. Буржуйка ты, вот кто! Ты чо расселася? Бери котомку, шуруй в Магнит. Хотела приобщитьси к людям? Так оно таперича самое время и есть!