Текст книги "Госпожа Болотной Равнины 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Я почувствовала назревающий скандал, так что крикнув назад: «Не отставайте!», помчала на звуки воплей.

Успела как раз вовремя: скандал только-только разгорался – тётка сцепилась с Лукой, он, вишь ты, честь её девичью оскорбил, тот голосил, что за честь Лиляне стоило бы подумать зим тридцать назад, покупатели ухохатывались, фермеры с мёдом были окончательно запуганы напором тётки Лиляны и прямолинейностью деда Луки.

Я подбежала, развела зачинщиков по разным углам, незадачливому дедку был выдан бочоночек огурцов со всеми нашими извинениями, пасечников успокоила, сообщив, что так весело у нас далеко не каждый день.

Уф! Вроде бы всё! А где мои домочадцы? Я посмотрела по сторонам. Но ни Лизы, ни наших «собачек» рядом с ней не обнаружила.

– Лиза! Лизавета! Вы где? – нет ответа, я повысила голос, да так, что какая-то женщина нервно шарахнулась от меня – Лиза!

– Ну всё! – разволновался дед Лука – пропал робёночек-то!

Глава 34

Глава 34

В собственность семьи Альвер по предварительным данным

Входит множество активов, ка то: меняльная лавка,

магазин готового платья

Одна третья часть Торгового Дома ВаЛиМ,

одна третья часть заморской торговли редкими товарами и прочая, и прочая…

Выдержка из нотариального документа стряпчего семьи Альвер

В моих криках «Лиза!» стала проскальзывать паника. Я обежала соседние скобяные ряды, не слишком рассчитывая на успех.

– Ну всё! Схитили девчонку-то! Вот те крест – схитили и в султатат продали! Как пить дать! А почему бы и нет? У них ведь до наших девиц особая охочесть завсегда имеется – дед Лука сидел за прилавком и подливал масла в огонь.

– Какой султанат, старый ты пенёк? Хде ты их видал-то? Поди в Ораховаце их не водится! Пошто ерунду такую несёшь? Точно вам говорю, люди добрые, это по заказу славских князьёв господскую девчонку схитили. Ихнему-то самодержцу пора женихаться, так вот их люди и рады стараться! А сами они бородами заросшие, до самого пуза их носят… то ли вера такая… али обет какой дают, да вот только веры иноземцам у нас нету! – не поддержала деда Луку тётка Лиляна.

– Вот дура баба! – разорался дедуля – от оно че, когда язык без костей! Славы ещё в столице когда бывают, рыбы да зверя пушного на продажу привозят, а у нас-то окудова такое счастье?

– Мы давече, третьего дня, в съестных рядах, диотов видали. Они пивом, да закусками торговлю вели, нешто они ребёнчишка схитили? – раздался голос из толпы. Тут же все загомонили, подтверждая высокую вероятность этого.

Я же остановилась на месте, пытаясь успокоиться, и не дать вырваться наружу дикому крику. Спокойствие, только спокойствие! Нет, так дело не пойдёт: о дикой мысли деда Луки относительно султаната мы просто забываем, то же самое и про похищение Лизы для женитьбы славского царя Фёдора – если мне не изменяет память, ему сейчас года три или четыре. Да здесь она, просто отстала где-то, но далеко уйти она бы не смогла, надо просто погромче покричать: «Лиза!»

– Как сердешная убивается! Да неужто мы оставим ребятёнка без отомщения? Покараем этих иноземцев! А то ишь, повадилися на нашей земле жировать, диоты проклятые! – раздался новый возмущённый крик из толпы.

– Смерть иноземным захватчикам! – и толпа людей направилась в сторону съестных рядов, где действительно слышалась грубая чужеземная речь.

Слышалась, да! Но не сейчас! В данный момент посетителей там практически не было, а те, что находились, старались не делать резких движений, поскольку один из них стоял, прислонившись к стене пивнушки и находясь в позе бабочки.

Это значит, что он стоял, широко раскинув руки и ноги, и старался пореже дышать. А за тем, чтобы это всё неукоснительно соблюдалась, наблюдала Сапфира. В данный момент она стояла, зажав во рту волнительное место одного из иноземцев, и тягучая слюна её капала в ярмарочную пыль. Товарищи пострадавшего не слишком спешили ему на помощь, поскольку при малейшей попытке приблизиться к нему, челюсти Сапфиры норовили сжаться. Сам потерпевший в такие моменты выпучивал глаза и тихонько подскуливал, размазывая слёзы по грязному лицу.

Желающих подойти к Лизе тоже не наблюдалось, поскольку рядом с ней была Буся, которая топорщила шерсть на загривке и страшно рычала. Сама же Лизка перепугалась не на шутку, причём по большей части из-за того, что я могу её наругать, а не от того, что от действий наших животных могут пострадать люди.

– Ох, мамочка! Как хорошо, что ты нашлась! Мы шли, шли за тобой, а потом я отвернулась – гляжу, а тебя и нет вовсе! А потом вот этот человек, он сказал, что я точь в точь его Гретхен, только с длинными волосами. А вон тот, он сказал, что это непорядок, и надо обстричь! Схватили меня, и поволокли куда-то! Только вот Сапфира была против – так и стоим с тех пор!

Я сделала всё возможное, дабы не зарыдать навроде того диота, и дрожащим голосом произнесла:

– Сапфира, фу! Выплюнь сейчас же! – волчица явно неохотно подчинилась, неотрывно смотря на свою жертву злобными жёлтыми глазами.

Мы осторожно пятились назад, стараясь покинуть место происшествия. По кожаным брюкам сапфириного узника стало расплываться огромное жёлтое пятно… мы повернулись и побежали прочь.

Уже находясь в безопасности дома Матеи я предприняла попытку серьёзного разговора с Лизой. Но она внимательно посмотрела на меня своими карими глазами с золотистыми искорками… и тихо сказала слова извинения.

–Это была полностью моя вина! Я не должна была отвлекаться по сторонам, да ещё и учить такому своих волков. Давай, это происшествие останется между нами? Незачем волновать папу и Стефана!

Я молча покивала в ответ. Уже гораздо позже я узнала про печальное происшествие с иностранцами в городе – будто бы некоторых из них серьёзно репрессировала взбудораженная толпа…

Ярмарка и празднества по случаю Праздника Дня Середины Лета подходили к концу… мы распродали абсолютно всё из своих товаров, помогли продать весь мёд нашим фермерам, да ещё набрали кучу контрактов в счёт будущей ярмарки в Подуево. Настроение наше было самым радужным, не смогли его испортить даже тонкие намёки Михаила:

– Слухи ходят, будто бы господин Робер хвалился намедни в чайной у Соломона Изральича, что изничтожит вас, как пирог на Пасху! Я дяде Соломону сказал, что тот гэц просто голимый поц, и только поёт дифирамбы, но имею вам пожелать быть до страсти аккуратными…

– Но это не значит, что мы должны будем поджать хвосты и бежать из города – упрямо сжал губы Марко.

Я же была склонна согласиться с мнением Михаила – мой муж просто не видел ненавидящего взгляда и бешеных глаз этого мерзавца. А жизнь меня приучила к тому, что от таких людей можно ждать чего угодно! Тем не менее, мы сворачивали свои лотки, как обычно, распродавая телеги и прочую утварь, которая может стать помехой в дороге. В этот раз для поместья мы прикупили совсем незначительное количество товаров, так что поедем налегке.

В один из вечеров расслабленного ничегонеделания прибыл посланец от Альверов. Марко открыл конверт.

– Баба Ванга умерла! Врачи говорят, это был апоплексический удар, вызванный полнокровием, ей кровь вовремя не пустили, и вот результат! – листок выпал у него из рук.

У меня как-будто земля ушла из-под ног. Как же так! Ещё на днях она была у нас в гостях, называла наш постоялый двор жалкой собачьей конурой и говорила, что у меня отвратительные методы воспитания… и ещё кривая спина… а теперь вот… Наверное, стоит поехать, поддержать семью? Я не знала точно, как это делается…

– Мы с Анной поедем сейчас в особняк Альвер. А ты, Милинка, останешься со Стефаном, ему сейчас нужна твоя помощь! – прочёл мои мысли супруг.

Стефана эта новость действительно шокирована, он упал в кресло и закрыл голову руками. Я сама очень переживала… Милинка просто кивнула.

Дом семьи Альвер встретил нас тишиной. Мы сами прошли в дом, не встретив никого по дороге, зашли на второй этаж. Филип сидел в кресле на площадке и имел на редкость потерянный вид.

– Я не вижу Жюли… может быть, нам стоит на какое-то время взять её к себе? Вам ведь точно будет не до того, чтобы кормить маленькую собачку строго по часам… – я грустно улыбнулась.

– Жюли больше нет – ответил Филип – да вы не думайте, мы же не живодёры какие! Просто мы хватились собаку не сразу! И не можем найти, уже достаточно давно… ушла она из дома…

На похороны бабы Ванги приехала только госпожа Божена. Сестра Ванги госпожа Елена сослалась на занятости и дальний путь, так что прислала свои самые искренние соболезнования, сын даже не стал читать письмо Фили, в котором тот писал о постигшем семью несчастье…

Так что на похоронах присутствовали только Филя с женой, Божена, мы… да тот милый дедок, которого я встретила на Празднике Середины Лета в особняке Альвер. На душе было тяжело и гадко… поэтому я вздохнула с некоторым облегчением, когда мы вернулись в особняк. Тем более, что нас ожидало ещё объявление завещания бабы Ванги. Нотариус сказал нам, что наше присутствие необходимо, так что я тоже после похорон поехала в опустевший дом Альвер… и самое забавное было в том, что я уже второй раз присутствую на оглашении завещания одного и того же человека.

Хотя весёлого тут явно мало…

Тот же стряпчий, что и год назад, начал мучительно медленно и монотонно перечислять последнюю волю покойной.

… – мой кулон с сапфирами передаю на память моей дорогой невестке Божене, а так же счёт, который я открыла на её имя, дабы и далее занималась она обустройством своего дома… мою долю в Торговом Доле ВаЛиМ и других предприятиях передаю в управление Анелии Валер, поелику мой внук склонностей к ведению дел не имел никогда, а ему перечислять лишь проценты… моему сыну Адриану передаю привет.

Стряпчий молча смотал свой свиток, поклонился и вышел.

– Вот бабуля даёт! – печально скривился Филя – вечно она что-то задумывала, хотя я в чём-то с нею прав… этот бизнес ваш… не моё это… но тебе я тоже не завидую, Анна! Чего-чего, а собственности у нас вполне достаточно, найдётся тебе, чем управлять.

Филя в очередной раз вздохнул, и вышел из гостиной. В углу стояла его мать и растерянно смотрела в одну точку.

– Госпожа Божена… с вами всё в порядке? – я подошла к женщине ближе.

– Да, конечно… вы знаете, Анелия – она вертела в руках тот самый кулон, что достался ей по наследству – мама носила его, не снимая, он был ей очень дорог, как память о собственной матери. Как-то раз она дала мне его для того, чтобы просто почистить, а ювелир немного поцарапал камень, так вот, она так кричала на меня, говорила, что даже на смертном одре не простит такого поступка, а теперь вот…

Божена надела кулон на шею и тихо вышла вслед за сыном.

– Постойте… вы должны понимать, что двери этого дома для вас всегда открыты! – крикнула я, когда женщина находилась уже на пороге.

– Это я знаю – тонко улыбнулась она – но у моего сына давно своя жизнь, а если ему понадобится моя помощь, то он всегда знает, как меня найти.

– Я думаю, что госпожа Евангелия не сердилась на вас за то, что случилось прошлым летом – добавила я.

– И это я знаю, иначе бы находилась сейчас рядом с мужем…

Я молча стояла и смотрела, как госпожа Божена садится в карету для того, чтобы вернуться домой, в свой крошечный домик в столице, Михаил чём-то деловито беседует с Марко в саду… вот уж не думала, что скажу это когда-то в своей жизни, но бабу Вангу мне будет очень не хватать…

Мы вернулись в дом Матеи, и продолжили сборы, завтра утром мы уедем из города. Выехать стоило как можно раньше, чтобы проделать максимально большой отрезок пути до сумерек – у нас было слишком много дел в поместье, да и Милинка уже вся извелась, переживая, как там себя чувствуют её дети, которых мы оставили на попечении Эсфирь Соломоновны. Точнее говоря, как чувствует себя наша няня, на которую нерадивые родители спихнули своих кровиночек и отбыли на неопределённое время.

Что случилось дальше… не передать словами, скажу так: нам действительно пришлось проснуться достаточно рано. Посреди ночи к нам, в дом Матеи, прибежал один из наших попутчиков, фермеров, что мёдом торгуют. Он тарабанил в дверь, пока не открыли. Точнее не так, ему бы точно не открыли, если бы Марко не крикнул на дрожащего владельца постоялого двора.

– Поджог наших лотков, разбой, и люди говорят, будто бы… убийства… – последнее фермер произнёс почти шёпотом, и упал на стул, так как ноги его совсем не держали.

Марко кинулся в комнату и принялся судорожно пытаться что-то на себя надеть. Обратно появился буквально через минуту, он нацепил ботфорты и надел мою домашнюю кофту поверх своей ночной сорочки. Следом за ним появился Стефан в длинном плаще, из которого торчали кальсоны. Мы с Милинкой тоже вскинулись помочь, но Стефан сказал твёрдо: «Вы остаётесь здесь»!

Как это ни странно, ни я, ни даже его супруга решили не перечить Стефу.

Поджог, разбой и убийства! Я закуталась в шаль, села у порога и приготовилась ждать…

Глава 35

Глава 35

Действие, направленное ко вреду государственному,

али частному, должно быть пресечено и наказано

строжайше, без разбирательства пола и сословия.

Ежели вина будет доказана, то несть наказание

всенепременнейше, а преступника не жалеть и

не скорбеть, ибо это само по себе преступление великое.

Выдержка из Устава Благочиния. Анелия его как-то читала, когда только попала в Дубовую Рощу, но по нудности книги не смогла осилить более трёх страниц.

Уже занялся рассвет, а Марко и Стефан ещё не вернулись. Даже супруга Матеи перестала ежеминутно выглядывать из кухни, ожидая потрясающих новостей. Милинка очень ждала возвращения наших мужчин, и сама не заметила, как прямо сидя уснула. А я просто молча сидела и смотрела в одну точку, в моей голове проносились те самые слова: «Поджог, разбой, а ещё люди говорят – убийства»! Так прошли несколько часов.

Наконец, открылась дверь, и в дом ввалились Марко со Стефаном, всё в той же нелепой одежде, Милун с перебинтованной головой, весь пропахший дымом дед Лука и притихшая тётка Лиляна.

Сразу стало как-то тесно, шумно, прибывшие сели за стол и стали рассказывать, что именно произошло. Мы с Милинкой не перебивали, только лишь изредка, в особо волнительных местах, она закрывала лицо руками.

– Мы сами-то ни при харчевни какой не приютились, ни в постоялый двор селиться не стали – не наше это, не крестьянское. Хоть и говорят, что неправильно, да только нам закон не писан – начал Милун – опять же, телега у нас справная, так мы её сверху –то накрыли, и вот тебе – живи, не хочу. Опять же, и лотки наши под присмотром, а то сами знаете, мало ли что… так вот, по товару у нас об эту пору не было ничего, но мы уж на старом месте и осталися – коли нонче в путь.

Только слышим, мать честная! Шум, гам, крики да хохот… ну батя, он такой, зараз выскочил, да как закричит: «Что ж вы, ироды, по ночам по рынку-то шастаете, да честным людям спать мешаете»! Так вот, те людишки, они сомневаться не стали, а пошли громить всё подряд, и нашим лоткам досталось, и рядом кто был, тоже… только лотошники, они все тутошние, выходит, вот и обретаются у себя в домах, одни мы на хозяйстве осталися… так и вышло, что на нас все шишки и посыпалися – одни громят, другие колотят, и не посмотрели, вишь, ты, на женский пол, и тётке хотели тумаков подарить, только это они с Лиляной, видать, ране не здоровкалися… огрела она того проходимца, как следовает, тут уж и мы с батей подключилися, да только всё одно – не поспели мы и лотки спасти, и сами оборониться. Вот и подожгли они всё в округе, со злости, выходит, чтоб людям пакость сделать!

Пожар поднялся до небес – чистая страсть, ето увидали, да подбежали к нам лотошники, что в съестных рядах обретаются, такие же приезжие, как и мы, горемыки… вот и им досталось немало от тех налётчиков… не остаться бы нам в живых, да вот удача помогла – потушили наш пожар быстро, это нечего сказать, а батя уж как расстарался – покуда я каких разбойников схвачу, он других и приголубит палкой своей. Так и выжили, и ещё троих полонили, а среди них и зачинщик обнаружился.

К жандармом отвели, как положено… только главный у них ерепенился больно, видать, есть у него твёрдая надёжа сухим из воды выйти, а чего он иначе скалится? За ним ведь невинная душа числится – сторожа рынка нашего. Он утром подметает, чистоту блюдёт, а ночью, значит, порядок. Так вот, и порешали его запросто, лишь бы тихо войти, да спросонок пожечь нас всех…

Поначалу в жандармерию всех под одну гребёнку загребли, так что, ежели бы не слово господ Валер, то сидеть бы и нам там по сию пору. А так вот и помошь оказали – Милун показал на свою забинтованную голову – даром, что государевы люди, а тоже понимание имеют!

Впоследствии Марко подтвердил рассказ Милуна о том, что наши доблестные сотрудники правоохранительных органов появились уже после того чудовищного разгрома, который совершили нападающие, особо разбираться не стали, и всех к себе определили.

– Постойте… постойте, так вы сказали, что зачинщик и главарь нападающих был задержан? Так в чём тогда дело? Какое жандармерия предъявила ему обвинение? Я слышала, будто он питает какие-либо надежды на то, что сможет избежать обвинений? – Милинку трясло от ярости.

Парни переглянулись между собой, не решаясь сказать всю правду, но вот наконец Марко тяжело вздохнул, и тихо сказал:

– Да, именно так! Несмотря на то, что подельники главаря дали признательные показания, и указывают на него, как на зачинщика беспорядков, а главное – как подстрекателя и даже убийцу.

– И кто это был? – спросила я, уже заранее зная ответ.

– Некто Робер – окончательно смутился Стефан.

Я внимательно посмотрела на обоих… и промолчала. Безусловно, я могла бы сейчас истерить по примеру Анджелы и говорить: «Ну вот, а я вас предупреждала, что этот человек может быть опасен!» и всё в таком духе, но просто не смогла. Что бы это изменило? Стефан и Марко и так чувствуют себя на удивление паршиво, незачем их добивать какими-то очевидными вещами…

Поневоле вспомнились слова Стефана тогда, на празднике в доме Альвер: «Пока жива баба Ванга, он не посмеет сунуться»… вот теперь и посмел…

Следствие по делу о погроме и убийстве шло ни шатко, ни валко, нам запретили выезд из города, и следственные мероприятия на этом и закончились. Обвинительные заключения по многим участникам погрома были уже готовы, а вот с главарём возникли сложности: он утверждал, что пытался отговорить своих людей от нападения на рынок, вот и пошёл вместе с ними, дабы ничего не случилось. А если его друзья или пострадавшие говорят иначе, так много ли стоят слова крестьян перед словом благородного человека? «Так и до демократии недалеко!» – приговаривал мерзавец.

В зале суда было не протолкнуться от всех желающих посмотреть на то, как вершится правосудие. Наше присутствие было обязательным – как-никак основные потерпевшие. Робер не был заключён в клетку, как другие соучастники этого дела, а просто сидел на стуле поодаль.

– Благородный господин, не посмели ровнять, так выходит – Милун грустно посмотрел на меня.

А я не знала, что ему ответить, поскольку он был прав, да и Михаил сказал, что обвинения господам практически никогда не доходят до суда, а тем более до обвинительного заключения, так что каких-либо надежд, что этот негодяй получит по заслугам, я не питала…

Слушание проходило крайне медленно, нескольких дам вынесли из зала в связи с обмороками, но никто добровольно не собирался покидать такое удивительное развлечение, как попытка осудить Робера. Я оглянулась в округ – судя по довольным и любопытным лицам, никто особой печали не испытывал, скорее, некое злорадство.

Мы раскланялись с тем милым одуваном, что был на похоронах бабы Ванги, да и ранее мы видались в доме у Альверов. Нехорошо тогда получилось с дедушкиной супругой. Ну кто же мог знать, что она была женой столь возрастного человека? Легкая улыбка тронула губы дедуси, когда он усаживался на своё место…

Суд всё так же тоскливо продолжался. Как раз до того момента, покуда на трибуну не поднялся этот одуван. Наша семья внутренне подобралась – неспроста его сюда принесло, да ещё на стороне обвинения! Так вот, этот старичок всё тем же тоном заботливого дедушки стал рассказывать о том, что в ночь погрома он застал свою супругу с господином Робер, последний был крайне расстроен этим обстоятельством, был очень зол, и покинул негостеприимный дом супруга своей подружки, прихватив и её по дороге. Ну а кроме всего прочего, утверждал, мол, что нынче же ночью учинит самосуд и страшное беззаконие на местном рынке.

Я ушам своим не поверила, повернулась к родичам… но судя по их лицам, они слышали тоже самое! Вот так дед! Я дала себе обет непременно запомнить его имя.

Первым пришёл в себя Стефан.

– А ведь врёт старикан! Никакого любовника он в день погрома не видел! – я посмотрела на этот вопрос под всеми углами и молча пожала кузену руку. Осталось только теперь выяснить, для чего старичок стал клятвопреступником.

– Так всё и было, уважаемый суд! С тех пор я мою разлюбезную супругу и не видел боле! И ни капли не удивлюсь, ежели он и мою ласточку убил, а тело закопал неподалёку! С такого станется, душегуб! А ранее заявить о пропаже моей супруги не мог, так как сильно занемог, и не в состояниях даже и говорить-то был, не то, что писать о пропаже жены! – пожилой гражданин аккуратно добавил слезы в голос, и вежливо высморкался в огромный клетчатый платок.

Робер задёргался, закричал, что это всё ложь, и поклёп на невинного человека, а любовницу свою так и вовсе седьмицу не видел, кабы не больше, но… обвинения от имени благородного лица имели свой вес.

Одним словом, теперь у Робера не было не единого шанса выйти сухим из воды. За избиения, разбой и убийство дали ему десять лет каторги в каменоломнях. То есть было мало шансов, что он покинет место заключения здоровым человеком в полном расцвете сил. Это вам не ГУЛАГ, но тоже несладко…

После того, как заседание завершилось, я решилась догнать главного свидетеля обвинения и спросить, неужто так и было на самом деле.

– Милая, Ванга всегда относилась к вам с глубоким уважением, она говорила, что вы весьма неглупа, так не заставляйте меня думать иначе! Я последний раз видел это ничтожество на том приёме, где вы были так очаровательно голодны, а моя покойная супруга потрясающе беспутна!

Я уцепилась за последнюю фразу и стояла, раскрыв рот.

– А если она всё-же жива? – выпучив глаза, спросила я.

Старичок огорчённо посмотрел на меня, как не оказавшую его доверия, и сообщил:

– Господь с вами, душенька! Как же так «жива»?! Когда я знаю точно, что она похоронена в общественном саду? Я думаю, что не сегодня– завтра её обязательно найдут! Да и опознать труда не составит – она была в своём любимом платье, вы его ещё видели на ней на балу… и добавят нашему убийце ещё годов десять…

Дедушка внимательно посмотрел в моё лицо и понял, что мне требуются пояснения:

– Видите ли, голубушка, моя супруга очень любила одинокие прогулки в парке, то есть я так думал, а оказалось, что она гуляла очень даже не одна, да и ещё на постоянной, так сказать, основе! А для меня прогулки были вредны – врачи запретили по состоянию здоровья, ничего уж тут не попишешь…

– Ага – только и смогла вымолвить я.

Я побрела к своей карете, где меня терпеливо дожидалась моя семья. Первое время мы ехали молча, я крепилась какое-то время, но не смогла долго держать в себе.

– Марко, если ты больше не сможешь прогуливаться по медицинским показателям, я потерплю, правда. Гулять одной крайне опасно, и даже может стоить жизни!

Мой супруг внимательно посмотрел на меня, потом обернулся к Стефу. Тот сделал движение пальцем у виска, которое было вполне конкретно и однозначно… после чего твёрдо пообещал мне, что не позволит гулять одной!

Итак, наша затянувшаяся поездка в Ораховац подошла к концу. Обратно в поместье мы возвращались в усечённом, так сказать, формате, ведь большая часть наших людей давно вернулась в Дубовую Рощу, поскольку осеннюю ярмарку в Подуево никто не отменял! А то с этими обстоятельствами и она могла пройти без нашего участия.

Наша карета проезжала мимо тёмных окон особняка Альвер. В городе говорили, будто после смерти старой госпожи дом совсем переменился. Возможно, это и так, поскольку мне, как управляющей собственностью, больше не приходили космические счета за обслуживание дома, содержание конюшен и карточные долги Филипа Альвер. Баба Ванга умерла, а с ней ушла целая эпоха, так что я думаю, в Ораховаце скоро появится другая семья, с которой все мечтают быть в хороших отношениях и выдать своих дочек за одного из её членов, и мнения уже другого человека будут опасаться и ждать похвалы.

Только мне больше вспоминался острый нос, вечно сползающий парик и дикие вопли: «Божка! Божка! Да где тебя носит? Вечно не дозовёшься, когда нужна!» Я грустно улыбнулась своим мыслям…. Мы медленно проезжали по городу, а я до сих пор надеялась увидеть где-нибудь маленькую лохматую собачку со смешной чёлкой.

Глава 36

Глава 36

Ах, ярмарка свела меня с ума!

Мне нравится такая кутерьма!

У всех сияют счастьем лица,

Всё мелькает и кружится,

Будто сказка к нам пришла сама.

Посмотришь – пропадёшь!

Любой товар хорош!

И тут, и тут, и тут

Тебя сюрпризы ждут!

Песня из кф Мама

Дорога до поместья заняла у нас немного меньше времени, чем обычно – сказывалось отсутствие сопровождающих людей и качественное улучшение дорожного полотна, причём последнее происходило по большей части благодаря нашим совместным усилиям с владельцем Зелёных Холмов. Однако, сейчас нам приходилось спешить – до нашего собственного бизнес-проекта оставалось не так много времени, и будет весьма забавно, если мы не успеем побывать на грандиозном открытии сезонной ярмарки в Подуево.

Вот так, ни больше, ни меньше! Я дала Милинке разбег её творческой фантазии, так что, когда она говорила про это мероприятие слово «грандиозное», то я предпочитала ей верить.

По приезду мы застали суету и волнение. Дело в том, что буквально через несколько дней намечалось открытие ярмарки, так что мы, как говорится, с корабля на бал. Дядюшка бегал, как ошпаренный, Жарко находился на грани нервного срыва из-за такой огромной ответственности, да и у тётушки Адрияны был весьма чумной вид. Завидя всё безобразие, Марко сразу по приезду включился в работу: некоторые особые участники ярмарки, такие, как Михаил или Андрей Рошаль, были нашими личными гостями, остальные удобно устроятся в двух постоялых дворах – как тут не порадоваться за свою дальновидность и за то, что я настояла именно на том, чтобы было построено два постоялых двора?

Утро началось для меня весьма рано: от недовольных воплей Анджелы Рошаль! Эта милая дама была крайне возмещена тем обстоятельством, что хозяева поместья не удосужились встречать дорогих гостей. Тётя Адрияна что-то лепетала в ответ, но юная мамочка по-прежнему считала себя оскорблённой. Я судорожно натягивала на себя домашнее платье, когда к разгорающемуся скандалу присоединилась Эсфирь Соломоновна. Я немного выдохнула – неужели самая лучшая в мире няня не справится с одной невоспитанной женщиной? Анджела была с супругом и сыном. Младшим. Старшего этой осенью проводили в столицу – постигать военную науку.

После приехал Михаил, два купца из Ораховаца, которых заинтересовали наши удобрения, бондари из Липок, наши бедные фермеры, которые занимались мёдом, и понеслось…

На открытии ярмарки выступали комедианты, после чего была презентация самой настоящей кондитерской! Как тут не вспомнить сахарную голову, купленную много лет назад нами в городе? Особое впечатление на гостей произвело наш способ обработки земли, в результате которого заметно повышалась урожайность, а самое главное – уменьшались сроки созревания растений. Признаться честно, поначалу Новак, как наш агроном, был резко против, но потом согласился с той расхожей мыслью, что шила в мешке не утаишь.

– Ты вспомни, как мы поделились с господином Рошаль методом укладки твёрдого дорожного полотна, так разве нам после этого было хуже? Сейчас хорошей дороги не в пример больше, да и мы получили заказ от государства! – увещевала я нашего агронома.

– Так-то оно так – не соглашался он – токмо не думается мне, ежели мы расскажем про наши «высокие гряды», что получим с того профиту немеряно.

– Ну так а ты у нас на что? У нас же есть, чем удивить, кроме этого! Зерновыми тут никто не занимается – а у нас растут! Всё это потому, что агроном у нас знающий, да и вообще профессионал своего дела.

– И то верно! – расплылся в улыбке Новак.

Я побежала дальше по ярмарке, Милинка устроила развлечение для детворы с каруселями и немудрящими сладостями. Мы все дружно на нашей кухне целый день занимались тем, что из растопленного сахара изготавливали петушки на палочке и медовые пряники. Их оценили не только дети, но и взрослые. Наши приглашённые купцы ходили, открыв рот. Они-то думали, приедут, посмотрят на пучок лука и кадку огурцов на одиноком прилавке, а тут такое, что и в столице не каждый год увидеть можно.

Я вдруг вспомнила о том, что баба Ванга рассказывала, как она совсем маленькой была на коронации прадеда нашего самодержца, и в столице устроили великолепную ярмарку с развлечениями и всеобщими увеселениями…

«Только у нас всё равно лучше!» – вспылила шиза. Может, оно и так! Не буду спорить.

Я подошла к прилавку деда Луки, который торговал эксклюзивом – не для бизнеса, скорее, для души – корзинками с крышками, для пикника.

– Странно как! И посуда внутри закреплена! Да и формы ентая корзина больно уж чудной – спрашивал у нашего монополиста дородный купец в парчовом жилете.

– Тю-ю – протянул дед Лука – та ето ж корзина для пикника! Аль глаза твои повылазили? Ты глянь суды – тута тебе и посудка уся ровно встаёть, и для напитков местечко найдётся, и тряпица для продухтов в кармашке затолкнута! Потому как пикником кличут увеселение на «пленере». Тьфу, что за слово. Ну так что? Берёшь, аль нет? Господское увеселение, не для всякого…

Богатый купец замялся, украдкой посматривая в округ – не счёл ли его кто недостойным приобретения «господского увеселения», и купил, не торгуясь.

Я помчала дальше – Новак неподалёку от деревни собрал группу фермеров:

– А вот он – секрет нашего успеха, да раннего урожая! Зовётся он словами «высокие гряды». Действо это непростое, науки да обученнья требует, окромя ещё удобреннев в землю вносим знатно, опять же, не просто так, а сторожко надобно, знаючи, выходит…

– Новак, постой! А что возьмёте за науку? Ежели так, так мы тоже готовые, а то землица местная, она ж не шибко плодородная! – молодой фермер вышел вперёд.

– Парень, дело говори! Уж коли решилися секреты показывать, так не побрезгуй и наших крестьян сиволапых в обучение принять! За оплатой не постоим! Всё по совести, опять же, господам не в обиду плата такая покажется… – выступил ещё один добровольный слушатель курса агротехники.