Текст книги "В змеином кубле (СИ)"
Автор книги: Ольга Ружникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7
Глава седьмая.
Эвитан, Лютена.
1
Людская фантазия – неисчерпаема. Впрочем, очередная легенда из личной библиотеки Алисы Ормхеймской – даже довольно забавна. На первый взгляд.
Правда, явная переделка позднейшего драматурга. И, увы – без драконов, волков и загадочных созвездий. А весь сакральный смысл заключается в каких-то древних святилищах.
Вдобавок автора легенды интересовала лишь одна роль природных храмов – их пригодность для заключения брака. Да и текст сохранился явно не сначала, что путает всё окончательно.
«И тогда бежали они от гнева отца на зачарованный остров. Чтобы там, вдали от всех, пред ликом богов, связать свои судьбы…»
Для начала – чьего отца? Жениха или невесты? Не общий же он у них. Впрочем, приемные дети были во все времена.
«Ибо союз, заключенный в святилище, не расторжим ни божескими, ни человеческими законами. А если даже одного из супругов заберет смерть – и второму не жить…»
Жуткий обычай. Но с другой стороны: либо любишь – и тогда ничего не страшно, либо нет. Вот только если родились дети, с ними – как? Пусть теперь растят те, кто любит не так сильно?
«И мало кто решался связать свои жизни пред ликом древних богов. Ибо никакие мольбы не тронут Бессмертных. И не будет ведать овдовевший дня и часа своего. Но и день, и час придут еще до истечения года…»
Пролистав дальше, Ирия убедилась: там романтичный диалог страницы на три. В его ходе влюбленные решили: Священный Остров – их последняя надежда.
К сожалению, хорошую легенду коснулось перо более позднего переписчика. И в разговоре герои вовсю сыпали явно излишними для сбежавших влюбленных сведениями. Всё равно, что Ирия, влюбись в нее вдруг с какого-нибудь перепугу Всеслав, вдруг начала бы на тайном свидании обсуждать тонкости внутренней политики Бьёрнланда.
Драматург, переделавший легенду, явно пытался добавить ситуации трагизма. (Можно подумать, раньше там был не сюжет, а сплошное веселье.) И накидал вперемешку с любовными признаниями еще и всевозможных жутких фактов из истории святилища.
Ну и ладно, что нелогично. В конце концов, Ирия эту книгу не романтики ради открыла.
Три упоминания о почти одновременных смертях венчанных островом супругов. Жуткая история о девушке, привезенной на остров насильно.
Что за чушь? Как можно поклясться против воли? Или «насильно» – это испугавшись угроз?
Ах ты!.. «И коснулись губы злодея ее уст, и принял остров клятву. И хоть веревки держали руки девы, и любила она другого, и ни звука обета не произнесла, и не считала себя поклявшейся – но не смогла ни с кем более связать свою жизнь. Ибо кара за измену – смерть искусителя, посмевшего возжелать любви связанного обетом. А кара связанному за любовь к другому – горести для них обоих бесчисленные».
Теперь понятно, почему у этого милого храма такая репутация. И с чего все нормальные люди предпочитают жениться попроще. Без изысков и экзотики.
Но в диалоге влюбленных это – всё равно лишнее. Уж история с похищением-то точно отношения к ним не имеет.
А это? Юноша в ответ возразил возлюбленной, что негодяй, поступивший подобным образом, уже получил свою кару. Ведь за подобное преступление ему грозит жутчайшее проклятие. Оскорбить богов – еще страшнее, чем предать сюзерена, связанного с тобой родственной кровью.
Девушка ответила, что хоть кара и постигла святотатца, оскорбившего и невесту, и богов, но и дева умерла вскоре после него. Пусть и не проклятой.
Спор преследуемые влюбленные затеяли явно не вовремя. Что поделать – драматург опять забыл, что за несчастной парочкой гонится разъяренная родня. И им надо не легенды вспоминать, а ноги в руки – и жениться. А потом – еще быстрее драпать подальше.
К счастью, еще через полстраницы автор вспомнил об основном сюжете и быстро проскочил свадебный обряд. Скорее всего, в первоначальной легенде эти подробности пропущены. И взять их ему, бедняге, неоткуда.
Зато дальше влюбленные, вместо того, чтобы наконец смазать салом пятки и удирать, вновь увлеклись болтовней. Сожалениями, что нельзя здесь задержаться. (Раз нельзя – чего задерживаетесь?) И их ребенок не будет зачат в святилище. Ведь всем известно, что Сила таких детей куда выше родительской, а могущество уступает лишь богам.
' – Если, конечно, их рождение – не последствие оскорбления богов, – непонятно к чему возразила дева… то есть уже молодая супруга. – Но, к счастью, таким детям не дают жить…'
Добрые вы, однако.
И, кстати, само рождение почти богоподобных детей этих богов не оскорбляет?
' – А сейчас проследуем к лодке, ожидающей нас, возлюбленная моя…'
Ну, наконец-то!
– Ирэн, вам надоела вышивка? – приторно-змеиный голосок.
Надоела. Еще в Лиаре. Хорошо этим влюбленным. Плывут себе в лодочке, вдвоем. И рядом – ни одной курицы или змеи.
– Предпочитаю чтение. И вам советую то же. – Улыбнуться поневиннее. – Всегда лучше заниматься тем, к чему есть талант. Хоть какой-то.
Неужели это Ирия когда-то орала на Полину, бессильно сжимая кулаки? Интересно, сейчас они встретились бы на равных? Или нежная мачеха отрастила чешую еще прочнее? Драконью броню?
Смазливое личико юной змейки из розового позеленело. И вдвойне приятно, что получившая свое противница – хрупкая, голубоглазая блондинка. С медовым голоском.
Дома – не меньше двух шпионов. А в дамском кружке Алисы – целый клубок змей в кружевах. Полноценное кубло.
И Алан не приходит уже целую вечность. С того вечера.
А Пьер пропал. В тот вечер. Когда к Алисе заявился Всеслав. А Ирия и Алан подслушали тайну, за которые убивают. И когда липовая баронесса в компании настоящего оборотня, прикинувшегося липовым слугой, рассматривала в небесах плачущее созвездие Дракона. Под крепленое вино на травах.
А Всеслав наверняка явится вновь.
С вышивками покончено. И непонятно, почему беглая преступница – всё еще здесь? Разоблачить могут в любой день – Всеслав, Ревинтер, Полина. Вопрос лишь во времени.
И жив ли еще Алан?
Нужно уходить, заметать следы, залегать на дно. Кстати, куда? Не то чтобы Ирия не сняла на этот случай домик на окраине Лютены. На время поисков Эйды. А они пока, увы, не продвинулись. Совсем.
А потом придется уходить. Прочь из Эвитана. Выдавать себя за кого угодно – бесполезно. В глуши даже студент Академии привлечет внимание. Потому что студенту там быть не положено.
В Квирину, что ли, податься? Переодевшись мужчиной? В эмиграции пусть того больше разоблачают.
Тогда что мешает? Эйда. Квирина – это конец поискам сестры. Старшую дочь Эдварда Таррента не будет искать уже никто. Кроме врагов.
Последней причины уже довольно, чтобы застрять в Лютене. Но… что еще?
Алиса. Трудно бросить на произвол судьбы беременную родственницу, совсем недавно рыдавшую у тебя на плече. Даже если та при случае сама предаст тебя с легкостью.
2
Тяжелые шаги в коридоре. Уверенный стук в дверь. Знакомый капитан – поклонник змеиных танцовщиц.
– Ваше Высочество, к вам…
Если за дверью Всеслав – Ирии конец. Как и остаткам ее глупой любви. Глупой – с самого начала. Полюбила снежинка солнце…
– … кавалер Риккардо Рамиро Алехандро Гарсия.
Большой привет еще и от Илладэна. Этому-то что надо? Герцогу Диего – всего тринадцать. Не рановато угрожать беременным принцессам? И держать в их домах собственных шпионов?
– Я приму его, – гордо выпрямилась Алиса. Истинная герцогская племянница. И принцесса.
Надолго такой позы хватит – при больной-то спине? Будем надеяться, хоть в обморок не грохнется. Высказал бы этот кавалер всё, что хотел, побыстрее. И проваливал подобру-поздорову!
Или пусть лучше Алиса грохнется? Сразу начнем приводить в чувство. И совместными усилиями змей и куриц вытолкаем за дверь всех кавалеров с кучей родовых имен. И илладийских, и прочих – если появятся.
А вот и он. Слава Творцу – незнаком совершенно.
Красивый, что тут скажешь. Но не во вкусе Ирии. Ей больше блондины нравятся… чтоб им!
А из брюнетов Анри красивее. И Ральф Тенмар – в молодости.
– Мое почтение, Ваше Высочество, – плюмаж роскошной шляпы лижет пол. Но взгляд Ирия поймать успела. На нее смотрит или на дуру слева? Лучше бы на дуру, та ведь такая смазливая. Ну, пожалуйста… Тем более – дура захожего красавца вот-вот глазами съест. – Мой монсеньор Бертольд Ревинтер…
Этого еще не хватало! Сколько у Ревинтера таких «кавалеров»? Рота?
– … передает вам нижайшее пожелание здоровья…
Ирия, дура – это ты. Нашла что разглядывать – внешность ревинтеровского офицера!
– Могу я иметь честь переговорить с баронессой Ирэн Вегрэ?
Вот и всё. Удирать следовало вчера. Или хоть сесть возле окна. Чтобы вовремя увидеть – один этот Риккардо Рамиро прибыл или с солдатами.
Впрочем, тогда бы прямо заявил, что явился арестовать. Так что кончай трястись и готовиться к героической смерти. С прихватыванием с собой пары-тройки врагов.
Тем более – тебе одного бы потянуть…
– Ирэн, дорогая? – Алиса вопросительно взглянула на любимую фрейлину. Что-то слишком уж интересную для всех ревинтеровских офицеров подряд. Не успел один куда-то деться…
Пожалуй, если девица Вегрэ откажется говорить с кавалером Гарсией – он так и уйдет несолоно хлебавши? Напоследок еще раз подметя шляпой пол? К сожалению – чистый.
А вернется илладэнец запросто с солдатами. Тюрьма, красное сукно плахи, острый топор, мерзкая маска палача…
Всеслав подписывал приговор с открытым лицом. Это исполнитель стыдливо прикрывается маской. Отдающий приказ считает себя невиновным.
– Я с удовольствием поговорю с кавалером Гарсией.
Старый змей Ревинтер, чего ты хочешь?
Забавно, что даже сейчас завидущий взгляд соперницы греет душу. Кстати, а в чём они вообще соревнуются? В милости Алисы или во внимании захожего ревинтеровца? Смешно.
Безупречно подставленный локоть. За него должна уцепиться нежная, хрупкая дама. Почему-то никого уже не волнует эта хрупкость – когда нежную даму вздернут на дыбу.
Кстати, а рука Риккардо Гарсии – не так уж сильна. Или это Ирия накачала мышцы двуручником? Пожалуй, если что – вырваться удастся.
– Мне необходимо переговорить с вами наедине. Я предложил бы сад – если вы не слишком боитесь за свою репутацию.
Боялась бы – не шаталась бы по этому саду с Аланом.
– Не слишком.
До смерти надоело ломать комедию. Только не на пороге жизни и смерти.
А репутация – да, вещь нужная. Особенно в застенках. Ведь там придется находиться в одном помещении с дознавателем и палачами. Не говоря уже о страже. Еще скомпрометируют.
А сад – это здорово. Птички, яблони, розы… парочки. Были Ирэн и Алан, Алиса и Всеслав. Теперь будут Ирэн и Риккардо. Начнет навязываться в воздыхатели или сразу угрожать?
Холодно. В Месяце Сердца Лета. И хочется оказаться как можно дальше. Где-нибудь в полной безопасности. Дома.
Знать бы еще, где такое место…
– Вы, наверное, удивлены, баронесса, отсутствию вашего поклонника?
И присутствию другого? О да!
– Да, я тревожусь за Алана. С ним ничего не случилось?
– Нет. Но ему пришлось срочно уехать.
Эдингема вывели из игры, заподозрив, за кем он на самом деле шпионит? И ввели нового игрока? Умнее и опытнее? Этот в саду сам любую нужную беседку найдет быстрее любой аборигенки?
– Алан просил меня передать вам не волноваться за него. Он – жив и здоров. И в безопасности.
– Скоро ли вернется?
Теперь можно позволить легкий вздох. Дуру, как с Аланом, играть уже поздно. Но еще можно хоть немного смазать впечатление. Ирэн Вегрэ – влюбленная девица. По уши влюбленная в Алана Эдингема.
– Мне жаль вас огорчать, но вряд ли раньше осени.
Ну точно – Ирия сейчас наблюдает замену шпиона. Махровая дурища баронесса меняет любовников чаще, чем платья. И просто не сможет не переключиться на красавца Риккардо?
Прямо сейчас или чуть позже? После необходимого ритуала хождений под ручку, обрывания безвинных цветов и разливанного моря сочувствия. Или хватит и тоненького ручейка? Тут ведь всё так романтично. Птички, опять же, распелись…
Алан был весной, а Риккардо – жарким летом?
И что теперь делать, чтобы вышеупомянутый кавалер не догадался, насколько вышеупомянутая дева – не дура? Он ведь тоже не дурак.
– Поверьте, я хорошо знаю Алана. Я – его друг. И он будет рад, если я не дам вам умереть от тоски и одиночества.
Правильно, лучше от пыток или лезвия топора. Но какой же овцой ее считают! Еще и руку сжал – легонько так, многозначительно.
Изобразить верность до гроба Алану и выдернуть руку? Бывает же, что и пустоголовые ветреницы намертво влюбляются?
А бывает – чтобы в таких, как Эдингем?
Нет, руку выдергивать рано. Сначала кавалер должен сделать хоть что-то, нарушающее приличия. Больше, чем прогулка вдвоем по цветущему летнему саду.
– Друзья Алана – мои друзья. Мы с ним собирались пожениться, вы знаете? – Хлоп-хлоп крашеными ресницами.
О помолвке не сообщают до ее официального объявления. Но к репутации семейной любовницы Тенмаров уже ничего не прибавить и не убавить. Интересно, кто Ирэн Вегрэ таковую создал? Ирия не удивится, если сам герцог.
А от сказанных без свидетелей слов можно и отпереться.
– А теперь давайте начистоту, Ирэн. – Зеленые, как у нее, глаза больше не смеются. Такой редкий у илладийцев цвет. – Или все-таки – Ирия?
Вырвать кинжал? Всадить, куда получится? Лучше в сердце, но подойдет и живот. Внезапность может помочь, но дальше – что? На глазах у всех…
Нашел время, сволочь!
– Красивое имя. Но меня устраивает мое собственное.
Тянуть время. Отпираться и тянуть. А едва удастся от него отделаться – уходить! Путая следы. Заметая бесследно.
– Я тоже предпочитаю звать людей их настоящими именами. А вы – Ирия Таррент. Не отпирайтесь, моя дорогая.
Наглости ему не занимать.
– И кто же посоветовал вам обратиться ко мне этим, увы, покойным именем? Министр финансов Бертольд Ревинтер, ваш хозяин?
Что-то такое вертится в мыслях. Важное и нужное, но никак не всплывает на поверхность. Дурацкое ощущение: если потерю выловить – всё еще можно спасти.
Что не так?
– У меня нет хозяев. А монсеньору Ревинтеру пока ничего не известно. Пока.
… – Мои друзья – Себастьен и Эжен.
Эжен протягивает руку…
Двуручники, конечно, хороши…
– Я сама предпочитаю настоящие имена. Как вас зовут?
– Я представился вам при встрече. Разве нет?
До чего непроницаемая улыбка! Всеслав улыбался ослепительно и холодно. Анри… Анри – открыто и искренне. Всего раз – когда Ирия взлетела в седло без посторонней помощи.
Что знают об искренности в столичном мире кривых зеркал? Что ее можно выгодно использовать?
– Разумеется, сударь. Но я имела в виду настоящее имя. Как вас зовут? Риккардина? Алехандра?
Лицо не дрогнуло. А глаза застыли всего на миг, но нынешней Ирии этого достаточно. Ну что же – здравствуй, друг по несчастью. Подруга.
Или враг.
– О чём вы, сударыня?
Умейте проигрывать.
– Вы знаете, о чём, сударыня. Я слишком часто переодевалась в мужчину, чтобы теперь ошибиться. И вы – не первая встреченная мной переодетая женщина. Хотя, должна признать, у вас это получилось лучше всех.
– Вы проницательны, сударыня.
– Ну так как?
Пробивает на бесшабашное веселье!
Спокойно, без истерик! Спокойно.
– Маргарита, – чуть усмехнулась та.
Все-таки проигрывать умеет. Или делать шаг назад. Прежде чем отвоевать вперед сразу несколько.
Но теперь она собеседницу не сдаст – если сама не захочет быть разоблаченной. И присвоившей чужой титул.
Кстати, странно, что Ирия – первая, кто догадался. Впрочем, вряд ли. А Риккардо Гарсия вместе с Аланом сопровождал Эйду. И раз уж часть карт вылетела на стол – почему бы не спросить прямо.
Прямо… Куда бы это записать? С собой ведь даже листов сейчас нет.
– И раз уж вы не возражаете против откровенности, могу я узнать судьбу Эйды Таррент?
Маргарита улыбнулась – сдержанно и холодно:
– Разумеется. Насколько она известна мне.
3
Тревога грызет сердце. Ворочается в душе просыпающимся драконом – таким еще сонным, почти безопасным. Гонит на улицу.
Что – сегодня придут-таки арестовывать?
В любом случае, от того, что выйдешь прогуляться, – хуже не будет. Самая глухая подворотня – не опаснее дворцов. А в подворотни Ирия не собирается.
Маргарита и Алан спели одно и то же. Эйду по пути из Лиара выкрал невесть кто. И невесть куда.
А поиски Пьера не дали ничего. Даже когда он еще и впрямь был Пьером.
А заменить его некем.
Мужской наряд, плащ, шпага, пистолет, кинжалы, шляпа. Черный ход.
Как же хорош город вечером! А если когда-нибудь Ревинтеры вместе с нынешним королем отправятся в Бездну Ледяного Пламени – Лютена станет еще лучше. Чище.
А Ирия – свободнее.
А вообще – забавно. В столице – и не где-нибудь, а при дворе принцессы пристроилась готовая заговорщица. И никто до сих пор не догадался пригласить ее в заговор. Хоть сама организовывай!
Всеслав, Алан, полный шпионов дом. Явление Риккардо Рамиро Алехандро Гарсии… Что стало решающим?
Теперь уже неважно. Но с Ирии хватит двух несправедливых смертных приговоров. Третий, если и вынесут, то пусть хоть за дело!
Если бы не Эйда, лучший выход – бегство.
А дальше? Единственный более-менее близкий человек – Анри Тенмар. Но в гладиаторской казарме девушке определенно делать нечего. Разве что проблем Анри насоздавать. Добавить.
Неважно. Зато можно увидеться где-нибудь в городе, рассказать о его родителях. Поблагодарить за Лиар. А уже потом искать собственное место в жизни.
Вот и квартал ремесленников. Всего лишь иллюзия свободы. Но чем дальше позади роскошные особняки – тем слабее стягивает сердце и душу тревожный узел.
Кстати, если придется скрываться и из снятого домика – этот район не подойдет. Нужно подыскать еще одно запасное жилье. Где-нибудь в более злачных кварталах. И уж точно выдавать себя не за дворянина.
Кстати, ближайший злачный квартал – всего в трех улицах отсюда. Так чего ждем?
Или сначала вот в ту таверну? Не зря же она так весело подмигивает всеми золотыми огнями окон? И подзывает залихватской музыкой. Когда-то в Тенмаре Ирия мечтала именно о такой…
Конечно, поют. Для всех добрых лютенцев давно цветет даже не весна – лето. И не только для лютенцев. Это одна лиаранка осталась в промозглой осени. Или в Месяце Рождения Весны.
Чужое веселье, дерзкие песни. А та фляга – с собой. Вместе с травами. Но на людях лучше пить то, что пьют они сами.
А значит – в таверну.
Вкусные запахи ловят еще в дверях, тянут в теплый золотистый свет. В музыку, песни и танцы. В брызги чужой радости.
А сопротивляться никто и не собирался.
Громкие голоса, яркие одежды, смуглые лица. Летит лихая пляска, кружатся алые юбки, звенят монисты. Банджарон. Как в Лиаре – почти год назад. Девять месяцев. Тех, что отделяют Ирию Таррент от Ирэн Вегрэ.
А вот столов свободных нет. Ни одного. А уходить не хочется. Весело здесь. Тепло.
– Молодой человек, если вас не оскорбит мое общество – прошу пожаловать сюда.
Лет сорока, не старше. Не банджарон. По одежде – знатный дворянин или богатый горожанин. Камзол, а не мундир. И опять – шпаги нет. Но наверняка есть кинжал. Как у Клода.
– Конечно, не оскорбит. Напротив – окажет мне честь. Благодарю вас! – Ирия с удовольствием уселась на теплую лавку, дожидаясь подавальщика.
– Тоже любите смотреть пляски кочевого народа?
– Да. Они такие…
– Зажигательные? Живые?
– Именно.
Какой расторопный подавальщик. Уже здесь. Чернявый, смуглый – сам как банджарон.
– Что будете, молодой господин? – обращается только к ней.
Ее сосед уже наелся и напился вволю? И даже его прибор успели унести?
Гостеприимное здесь заведение. Никто не намекает гостю, что без заказа не сидят. Хоть всю ночь теперь отдыхай. И даже спи за столом?
– Красное из виноградников Марэ. И мясо с сыром по-квирински. В горшочке.
– Будет исполнено.
Ретировался.
– Выпьешь, может, выйдет толк [1]…
Это еще что? Под него же не так…
Никто и не танцует. Все банджарон уже за столами. Едят, пьют, греются у натопленного камина. Еще бы – с такого-то холода! Небось, промокли под проливным дождем. Вон как шумит за окном.
Осень. На излете…
Камин? Дождь? Холод⁈ А где же тепло и Месяц Сердца Лета?
Случайный собеседник потягивает красное вино. Может, и из Марэ. И к нему подходит подавальщик. Смуглый и черноволосый. Приносит еще. Белого. И не спрашивает, что будет пить Ирия. Хоть всю ночь сиди, да?
– Вас здесь нет, баронесса. – Какая горькая улыбка! – Ты здесь будешь, но тебя еще нет. А меня нет там, где есть ты. Меня там нет и никогда не будет.
– Я сегодня не пила никаких трав.
– Конечно, баронесса. Но сегодня горькая ночь, графиня. Сегодня пролилась кровь, герцогиня. Сегодня ночь скорби, королева.
– Опять гроздь титулов… – вздохнула Ирия. – И если первые три еще можно объяснить, как быть с четвертым? За короля я замуж точно не собираюсь.
– Ты поймешь, королева. Ты всё поймешь, когда придет час.
– А что-то поконкретнее вы сказать можете?
– Могу! – И вновь горечь – в глубоких зеленых глазах. Как у нее самой. И у Маргариты. А голос – по-прежнему ровен. – Когда Бездна взглянет в твои очи – не беги от нее. Она не убежит и никуда не денется. Догонит всегда и всюду. А драться лучше со свежими силами.
– Где Джек?
– Джек больше не придет. Его путь завершен. Джек не выполнил возложенное на него.
– Кто вы? Вы и Джек?
– Разве он не говорил? – Теперь во взгляде нет даже горечи. Лишь непроницаемый омут.
– Он сказал, это – кара.
– Кара. И испытание. Смертельное. Решающее.
– Если Джек его не выдержал – что с ним теперь будет? Ему можно помочь? Хоть как-нибудь?
– Помогай живым, а не преступившим, изгнанная королева. Запомни: когда почувствуешь, что ничего больше не можешь сделать, что ты совсем бессильна, и больше нечего терять, – ты придешь сюда.
– И кого спросить? Призрак преступившего?
– Нет. Ответ придет сам. Прощай, королева.
– Подожди…. Кто такие преступившие? Что они совершили?
– Раскаявшиеся предатели сюзерена, связанные с ним кровью. Это всё, что я имею право сказать.
Неуловимо меняются черты лица. Как у Джека. Но у того предел – от сорока до шестидесяти. А здесь – с двадцати до сорока. Юноша, мужчина средних лет… Камзол, мундир, монашеская ряса. Михаилит…
– … Ваш заказ, господин.
4
Клода Ирия заметила сразу. Возможно, даже раньше, чем он ее. Кивнув на приглашающий жест, юноша проследовал к ее столу. Уверенно – как всегда.
– Какими судьбами? – поинтересовалась девушка. Разглядывая на свет простой бокал с рубиновым содержимым.
Хорошее вино. И благоухает южными специями мясо в отлично прожаренных овощах. А теперь еще и теплая компания подошла. Много ли человеку нужно? Если не для счастья, то хоть для покоя?
– Зашел поужинать, – тепло улыбнулся Клод.
– Так ты обосновался неподалеку?
– Да. Моя мать живет поблизости.
Когда-то «художник» говорил, что его родительница – в столице. А сам он – незаконнорожденный сын матери-простолюдинки и отца-дворянина. Дитя любви.
– Но я искал тебя. С тех пор, как твой дядя выслал тебя в Лютену…
– Он не высылал. Дядя предоставил мне выбор. Я сама согласилась уехать.
– Будь осторожнее. Твои кузина с кузеном не зря к тебе приехали. В Тенмаре творится что-то непонятное.
Сердце дернулось уже привычно.
– С Катрин ничего не случилось⁈
– Не случилось и вряд ли случится. Охотникам за титулом она не опасна. Так что будет и дальше мирно жить в замке. Одиноко стареть.
Одиноко. Потому что та, кого Катрин спасла, не посмела с ней остаться.
– А вот твой кузен Констанс – другое дело. Похоже, барон Гамэль решил стать единственным наследником.
И куда ему, простите? Надеется обзавестись еще одним отпрыском мужеского полу? Может, уже ждут? Или титул получит муженек Терезы – кто бы им ни стал?
Единственный законный наследник титула – Анри Тенмар. И до чего же больно смотреть, как шакалы и крысы делят логово мертвого волка!
– Тебе лучше пока не ездить в Тенмар. – Можно подумать, ее приглашают! – Чего бы ни хотел твой дядя – из замка он тебя выслал вовремя. И на всякий случай лучше подыщи другое жилье. Сама знаешь, барон Гамэль тебя ненавидит.
Это точно.
– Если хочешь – с жильем помогу. Я Лютену знаю неплохо.
– Спасибо. Постараюсь справиться сама, но если не выйдет… – Как только найдется Эйда – в гробу Ирия видела Лютену! В погребальном саване. – Клод, ты новостей о моей сестре не слышал?
– Пока нет, увы. Но зато есть другие вести. Не упади только. – Та-ак. Сердце уже колотится. Вновь. – Ирэн в монастыре держали взаперти только после неудачного побега. А сначала она была обычной моле… послушницей. И при ней монашки о многом проговаривались. У твоей сестры был ребенок.
– Что⁈ – Вряд ли Ирии мерещится второй призрак подряд. – Когда она успе… Погоди, ты хочешь сказать, что это еще тогда… И я ничего не…
– Потому ее и отправили в монастырь. Правда, возвращать после родов не собирались.
– Ирэн слышала, куда они дели ребенка? – Представить, как Карлотта нежно баюкает в тишине монастыря внука-бастарда, невозможно. – Сын или дочь?
– Дочь. Девочку отослали в храм с не самой лучшей репутацией. Точнее – со слишком… лучшей. Туда часто подкидывают детей. Монастырь святой Ивонны.
Ивоннитки – закрытый орден. О его дурной репутации Ирии слышать не приходилось. Как и о хорошей. Но она и о подлостях принца Гуго еще в Лиаре понятия не имела. Далеко слишком. И неинтересно.
Мало ли, что еще скрывали от невинной барышни? А вот герцог Ральф Тенмар наверняка сказал бы – без малейших прикрас. Если бы она догадалась спросить.
– Девочка еще там? Ты знаешь, как ее назвали?
– Мирабелла. Она родилась в Месяце Сердца Осени.
[1] Хэлависа.
