Текст книги "В змеином кубле (СИ)"
Автор книги: Ольга Ружникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Дочь лорда-7. В змеином кубле
Часть 1
Глава 1
Часть первая. Обрыв.
Глава первая.
Аравинт. – Квирина, Сантэя.
1
Ледяная капля приземлилась на лоб, растеклась по лицу, скатилась под плащ. Заставила Грегори окончательно проснуться. И замерзнуть.
Забавно, что в Арганди он спал не меньше семи часов в день. И то не всегда высыпался. А теперь хватает часов четырех.
Вот что значит – холод и свежий воздух. И сырость! А еще – зябкость и тревога.
Грегори рывком заставил себя сесть. Единственное, на что его не хватило, – отбросить плащ. Наоборот – завернулся еще плотнее.
Рядом пошевелился кокон из трех плащей. И высунулась встрепанная головка Арабеллы. Немедленно наморщившая носик – едва на него упала другая капля. Сестра осчастливившей Грегори.
А сверху их еще сколько угодно. И сколько неугодно.
– И когда этот дождь прекратится? – проворчала девушка, поежившись.
И тут же замолкла. Грегори ни разу не брякнул ей: «Сама виновата». Как и Витольд. Но Белла упорно считает, что раз навязалась без приглашения – жаловаться права не имеет.
Шорох и приглушенное ворчание – дождь разбудил Вита. Нет – просыпаться бесшумно их дружную компанию не заставит никакая опасность. Окажись поблизости враги и…
2
По жемчужно-серому небу плывут поросячье-розовые облака. Грязно-поросячье-розовые. И лучше даже не представлять, какой из них хлынет дождь.
Белый! Потому что потолок над Алексисом именно этого противного мелового цвета. И от него замутило резко и неотвратимо.
Юный мидантиец проснулся. С омерзительным вкусом во рту.
Приснится же такое! Сначала какой-то дурацкий арест, потом – раздевалка для приговоренных. А на закуску – горячие, как Пекло, руки Лицинии. Смелой сестренки гордячки Юстинианы.
Горячее море, где ласково-бурные волны перекидывают тебя, как озорной ребенок – мяч…
А потом сразу – серое небо и розовые тучки. И белый потолок – символ не чистоты, а долгожданного пробуждения.
Стоп! Это – не его комната. И почему-то Алексис готов поклясться, что и не особняк дяди.
С кем он вчера пил, и как его сюда занесло? И если с кем-то пил, то неужели прежде не был у этого «кого-то» дома?
Кстати, откуда взялось ощущение совершенно незнакомого места – тоже непонятно. Алексис даже в дядином особняке не в каждую комнату заглядывал, так что…
И почему так и подмывает проверить, не заперта ли дверь? Снаружи.
Может, потому что слишком хорошо помнится арест? И синяки на руках от хватки преторианцев – вот они. Впрочем, их можно было получить и где-нибудь еще. В пьяном-то виде.
Вчерашний визит к Марку приснился или нет? Или приснилось, что Алексис оттуда уехал? И что, он так напился в компании будущего монаха?
В любом случае, это – лучше, чем участвовать с этим же монахом в общей оргии.
Лучше – даже с учетом риска ареста. Какая разница, откуда уволокут в тюрьму? Алексис – не настолько наивен. После того обряда его восвояси живым и здоровым не отпустили бы.
Тем более странно проснуться не в сырой камере на прелой соломе. В обществе голодных крыс. И здоровенных тюремщиков – любителей хорошего мордобоя.
Нормальная постель и… И комната с не зарешеченными окнами. Такого везения не бывает. Разве что заперли на пятом этаже. Это – хуже. Если прыгать – не умрешь, так покалечишься. А спускаться по карнизам… Замутило от одной мысли. Алексис – не обезьяна с Южного Материка и не цирковой акробат.
Бесшумно открывшаяся дверь застала юношу голым. И как раз вынырнувшим из-под одеяла.
Вместо стражи с копьями наперевес на пороге возникла ни много, ни мало – Юстиниана. Только в домашнем (полупрозрачном!) пеньюаре и с разметавшимися по плечам огненными локонами. Алексис прежде и не замечал, какие у нее роскошные волосы! Темнее, чем у сестры. Там – мед, тут – бронза, но…
Зато сейчас отметил – прежде чем юркнуть обратно под спасительную сень одеяла.
Насмешливо фыркнув, юная дева присела у огромного зеркала. А комната вообще больше похожа на дамский будуар, чем на гостевую для кавалеров.
Будуар для кого-нибудь, вроде Юстинианы. Нет, ее сестры. Юсти же будущая монахиня. Только сейчас она на таковую не похожа. Совсем!
Значит, побег пока откладывается. Уж здесь-то Алексиса точно держат не против воли!
Девушка коснулась роскошной гривы черепаховым гребнем – сверкнули рубины инкрустации. Слились со струящейся шелковой бронзой.
Не спеша, расчесывается. Никуда не торопится. Гибкая, роскошная дикая кошка.
Юсти что, издевается? Приснилась Алексису оргия с ее сестрой или нет – это не дает ей права…
Что она вообще здесь делает? А он сам что, уже превратился в невидимку? Или Алексис еще не проснулся, и это – просто продолжение бреда? Если он вообще не допился до белой горячки!
– Можешь продолжить одеваться, – невозмутимо изрекла девушка. Небрежным жестом поправляя сползший с точеного плечика пеньюар.
А ничего!
Алексис нервно (и неподобающе!) сглотнул слюну (вчерашнего мало, что ли⁈) и поспешно отвел глаза.
Что она сказала? Продолжать? Да он и начать не успел! Потому как кое-кто явился без стука.
Почему у гостя вообще комната без засовов?
А задвинул бы он их – прямо во сне? Или в бреду?
– Прекрати смущаться, как воспитанная в монастыре девица, – насмешливо фыркнула Юстиниана.
Чужой дом, похмелье, бредовый то ли сон, то ли явь. Дамский будуар, черепаховый гребень. А на закуску – полуголая красотка-монашка. Расскажешь – не поверят.
– Кстати, о девицах! – ухватился за спасительную фразу юный мидантиец. Отчаянно разглядывая цветочки на гобелене (розовенькие, как те тучки). И борясь с желанием оглянуться на юную (полуодетую!) нахалку. – Разве девицам не полагается скромность?
– Неважно, что полагается девицам. Я к ним не отношусь. Кроме того, это – моя комната. И вылезай наконец в подзвездный мир. Во-первых – я не смотрю. А во-вторых – всё, что мне требовалось, я уже прекрасно разглядела вчера.
– Что? Когда? Как? – Алексис пристыженно замолк. Чтобы тут же вскинуться вновь:
– Ты помогала меня раздевать⁈
Вопрос – глупее не придумаешь. Но, может, всё еще не так страшно?
– Нет, с этим ты справился сам, – безжалостно усмехнулась Юстиниана. На сей раз она всё же обернулась. И в упор уставилась на Алексиса. К счастью, успевшего выглянуть из-под шелковой защиты только до пояса. – И даже мне помог…
– Ты помогала сестре? – уцепился за соломинку безвозвратно тонущий в новостях мидантиец.
– Моей сестре – четырнадцать, идиот, – устало отмахнулась Юстиниана.
Что⁈
– А мне показалась старше, – брякнул юноша.
– Кончай придуриваться. Я понимаю, у тебя не хватило ума отличить одну девицу от другой, но сейчас-то – хватит ломать комедию. Мы больше не на арене.
Роскошная спальня, роскошный бордовый шелк, роскошная полуобнаженная красотка. Потрясающие бронзовые локоны. И как же хочется оказаться подальше'! От всего этого великолепия…
– Зачем ты?.. Как?..
– «Зачем» – ты уже должен был понять. Даже ты. И «как» – тоже. Мужчины – редкие болваны. Перекрась волосы – и одна девушка неотличима от другой.
Ледяные невидимые пальцы ползут по спине.
Да чем его вообще так напугала Юстиниана? Напугала… Пугает и сейчас! Неужели лучше оказаться на арене с четырнадцатилетней девочкой? Он едва избежал мерзопакостнейшей опасности стать скотиной – или выдать себя отказом. Так почему нет облегчения? Дурак ты, Алексис…
И что теперь делать? С собой, с этой девушкой? До арены собиравшейся в монастырь.
– Одевайся уже, наконец, – усмехнулась юная дева. Недавно куда-то там собиравшаяся. – Я отвернусь. Завтрак ждет, священник – тоже.
– Священник? Исповедовать, что ли? – опешил мидантиец.
Перед смертью? Да нет, не при нынешних обстоятельствах.
А зачем тогда сначала завтрак?
И искренне хочется испытать хоть что-то к этой женщине. Алексис же провел с нею ночь. Но стоит вспомнить зеркальные омуты глаз и беспамятство, как отбивает даже похоть. Временами.
А еще не удается вспомнить что-то очень важное. Змеев обряд отшиб последние мозги!
И почему Алексис не женился на той вдове? Сейчас бы…
– Исповедоваться бы не помешало, но некогда. Ты слишком долго спал. – Усмешка с ее лица сходить явно не собирается. – Поэтому сначала венчание, а уж потом решай все свои дела с церковью и исповедями самостоятельно.
– Венчание? Кто-то женится?
– Ты окончательно лишился мозгов? – почти равнодушно поинтересовалась Юстиниана. – Женимся мы. С тобой.
Это еще что за бред? Позаковыристее предыдущих.
При виде его лица квиринка рассмеялась. Уже теплее:
– А ты как думал? Тащишь в постель… точнее, на песок девушку из порядочной семьи, а потом – бежать? Не выйдет. Успокойся – все семьи между собой заранее договорились. Просто тебя известить недосуг было. Сегодня в церкви обвенчают сразу семь пар.
Семь. Было бы восемь – если включить квиринского генерала и банджаронскую ведьму. Вот он обрадовался бы…
А как же Валерия⁈ Она ведь тоже… Проклятье, за всем этим Алексис умудрился забыть о кузине!
– Мы должны вернуться за Валерией. Она осталась там…
– Не думаю, что там еще кто-то остался. Всех должны были забрать давным-давно. И если уж проснулся ты, то остальные – тем более. Все давно опохмелились и готовы к новой жизни.
– То есть Валерию я увижу только в церкви? На этом дурацком групповом венчании?
– Не увидишь.
– Что? – опешил мидантиец. – Ее… Что вы с ней сделали⁈ – рванулся он с кровати.
– Ого, надоело стыдиться? Кругом заговор и враги! Герой рвется в бой! Да оденься же уже, наконец! – фыркнула Юстиниана.
Не испугалась ни на миг. И явно готова дать отпор. В другое время она даже показалась бы желанной. Все-таки Алексису всегда нравились рыжие!
– Ты забыл или к тому времени уже вообще не соображал ни змеи? Так вроде ничего не нахлебался – иначе б не вел себя там, как полный идиот. В паре с Валерией был Марк Юлий Лаэрон.
Судьба любит издеваться. Валерия получила то, о чём мечтала. Но вряд ли так, как мечтала. Бедная кузина…
– Она отказалась выходить за него? – догадался мидантиец.
Бедная кузина!
– Да кто ее спрашивал? – поморщилась… его будущая жена. – Марк – осужденный преступник. Какой отец отдаст за него дочь?
– Меня, между прочим, видели в его доме. И, возможно, арестуют следующим, – злорадно полез к змеям на рога Алексис.
– Ты даром никому не нужен, – успокоила Юстиниана. – Кроме меня. И потом – в моей семье распоряжается не отец.
В семье Валерии – тоже нет. К сожалению. И даже не сама мачеха.
– Где сейчас моя кузина? – мидантиец устало присел обратно на кровать.
А еще он всё еще не одет, но теперь уж прикрываться точно глупо. Это – единственное, в чём его невеста права. Она его видела не только «в деле», но еще и в беспамятстве. Голым и бесчувственным. Хорошо если еще слюни не пускал… а потом до кучи не храпел. Брр!
– Понятия не имею, Алексис. – На ее лице даже отобразилась тень сочувствия. – Скорее всего, в доме отца. Все родители должны были забрать отпрысков еще часа два назад. Сейчас готовят к брачному обряду. Уговаривают, слезы вытирают, одевают.
В доме отца. Где мачеха ее теперь затравит. Затравила бы – даже не окажись Валерия единственной девушкой, чей позор не прикроет замужество.
Списки тоже составлял Андроник. А «тетушка» подзуживала, заглядывая за плечо. Голое. Заедая корзиночкой с кремом.
Кажется, на альковные игры Алексиса теперь потянет еще нескоро. Как и на корзиночки.
– Ладно, – вздохнул он. – Если ты готова выйти даже за преступника – только бы не тащиться в свой монастырь… тогда пошли.
Нет, точно – надо было соглашаться в Мидантии на вдову. Обстоятельства – ничуть не лучше, зато жил бы сейчас на родине.
Никакой Сантэи, никакой арены, никаких фанатично орущих жрецов в аспидных балахонах. Не было бы даже Гелиополиса. И дяди – Мидантийского Скорпиона.
Сейчас Алексис пил бы вино в собственном поместье и собирался на охоту… или к соседям на обед. И мать с отцом – всего в дне пути.
Конечно, братья у жены – неидеальные. Но куда им против родимого дядюшки – того, что Скорпион? Или императора Аврелиана со жрецами.
– Кстати, раз уж все «отпрыски» доставлены по домам – почему я оказался в гостях? Чтобы не сбежал? – не сдержал ехидства Алексис.
– А у тебя в Сантэе есть дом? – парировала Юстиниана. – Может, еще и родители?
Крыть нечем. Хотя…
– Ты говорила, мою кузину заберет ее отец. Я – его родной племянник.
– Нужен ты ему – с учетом подозрительных знакомств с семейством Лаэронов! – фыркнула будущая нежная супруга. – Сам же минуту назад козырял.
Замечательно. Влюбилась в государственного преступника Валерия, а подозрительными знакомствами обзавелся в итоге Алексис.
– Юстиниана, – сдаваясь, вздохнул он, – хорошо, я женюсь на тебе. Но потом я должен вернуться в дом дяди. Там – моя кузина, и я должен узнать, всё ли с ней в порядке. Это мой долг, понимаешь?
И хоть что-то настоящее, за что еще можно уцепиться в провалившемся в Бездну мире.
– Я запомнила твою кузину! – вновь фыркнула Юстиниана. – Воинственная девица. Если не потеряла рассудок, – пугающе посерьезнела несостоявшаяся монахиня, – то всё прочее перенесет нормально.
«Если не потеряла рассудок». Что-то такое Юсти упоминала и вчера. Что-то, что теперь толком не вспоминается…
– Кстати, откуда ты это взяла? Ну, про сумасшествие? Тебе кто-то рассказал? Те ведьмы?
– Кто-то! Жрецы собственной персоной. Ты не забыл, куда я собиралась до арены?
– В монастырь… – растерянно пробормотал мидантиец.
– Ты забыл спросить, в какой. Я – послушница Храма Ичедари. Практически закончившая обучение. Готовая жрица.
Хорошо, что Алексис уже сидел. Еще бы, падая, ударился о какой-нибудь острый угол…
3
– Назад! – пробормотала Элгэ, поспешно уволакивая новоявленную подругу обратно за угол. За ближайший.
А то их тут на узкой улочке…
– Что случилось? – не поняла Валерия. – Это же банджарон.
– Вот именно! – буркнула илладийка.
– Но разве у них нельзя укрыться? Разве банджарон не принимают всех?
Еще одна. Попадись Элгэ тот, кто первым такое придумал… Ведь наверняка же не Ленн.
– Это – такая же легенда, как и то, что раньше все люди были великаны, а женщины – красавицы.
– А разве – нет?
Угу. А потом – выродились. Вследствие падения нравов и забвения заветов отцов.
– Нет. Люди жили в мрачных, сырых каменных замках. С узкими окнами, куда голову не высунешь. Дрались на тяжелых двуручных мечах. И, извини, мылись раз в год. В лучшем случае.
– Так это только в Ритэйне и Ланцуа, – распахнула прекрасные глаза Валерия. – А в Квирине мылись всегда. Каждый день. В море купались. И не жили в мрачных, грязных замках.
– Правильно, вы когда-то вообще в хижинах жили. С земляным полом. Даже императоры. Пасли скот и гордились, что народ сельских жителей! – фыркнула Элгэ. Предпочтя не уточнять, где тогда жили илладийцы. И в каком состоянии. – Думаешь, зря императоры носят титул «пастырь народа»? И это считается вашим золотым веком. Ты думаешь, красавицы и великаны пасли скот на тех зеленых лужках? А заодно цветочки там нюхали?
– Нет, не думаю, – грустно вздохнула квиринка, – но хочется думать. Раз уж сейчас всё так паршиво – может, хоть прежде было нормально?
С полдесятка банджаронок гурьбой шествуют по улице. Прямо по центру. Не спеша. Струятся юбки, осенним пламенем горят алые блузки с низким вырезом. Летят по ветру гривы свободно ниспадающих аспидных волос. Стекают по плечам платки – узкие, как ленты.
Красавицы. Фальшивая свобода. И ни одного знакомого лица – что особенно радует.
Ни одного, кроме Дикарки… Эстелы Триэнн!
– Эста! – Элгэ змеей выскользнула из-за угла.
Валерия уставилась совсем уж непонимающе. Явно отчаялась понять логику столь странной товарки по несчастью. И не одна она. До Валериана Мальзери ей в этом далеко. И, увы, до Тиана…
– Это – свои банджарон, – на ходу объяснила илладийка. – Моя подруга, в частности.
– Свои-свои! – улыбнулась Эста. – А вот что ты здесь делаешь? И кто с тобой?
Непосредственность Эстелы Элгэ даже нравилась, но не сейчас. Сложно представить, как отреагирует квиринская патрицианка на «кто с тобой?» Все-таки Валерия – не героиня Артура Ленна, рухнувшая с высот Света на дно Пляшущего Двора. И прекрасно там себя чувствующая. В реальной жизни дворяне на обращение «ты» вскидываются не хуже, чем на удар кнутом.
– Валерия Лициния Талес, – представилась девушка сама. Не посрамив Ленновских героинь. – А вы – банджарон?
– А я – банджарон. И мы с твоей подругой знакомы по…
– Табору, где вместе выросли, – торопливо пояснила Элгэ. – С рождения.
– Именно, – подмигнула Эста, но глаза не смеются. – Я думаю, об этом лучше поговорить в нашем таборе. В том, где я странствую сейчас.
Ловушка? Ну и змеи с ней!
Дядя Валериан дядей Валерианом, а граф Адор – графом Адором. Но если теперь предаст еще и Эста, с кем действительно вместе выросли (пусть и не в таборе), – значит, этот мир точно покатился к Темному. И гори уж тогда всё черным пламенем Бездны!
А Элгэ в любом случае слишком устала, чтобы брыкаться дальше.
4
Из ванны Алексис вылез обновленным. И… хорошо всё обдумавшим. Без назойливого присутствия будущей жены.
Нет, знал бы раньше – точно женился бы на той вдове. Ей лет-то было всего… двадцать пять, кажется. А не пришлось бы бегать из страны в страну – избежал бы знакомства с дядюшкой Мидантийским Скорпионом и квиринскими патрициями. И уж точно – случки на арене!
Да и братья жены с их дубовыми кулаками – точно приятнее омерзительных жрецов в черных балахонах.
Только поздно сожалеть – как и обо всём прочем. Пышнотелая вдова уплыла в прошлое вместе с родным домом. Ее зачеркнул еще Мидантийский Скорпион. Ну кто понес Алексиса в Гелиополис, а?
Вопрос: зачем нынешняя свадьба нужна ему самому? Зачем жениться на Юстиниане? Будь она до арены невинной овечкой – тогда да, понятно. Но стать просто игрушкой капризной девицы… Вдобавок, жрицы какого-то жуткого культа!
Юстиниане в любом случае не светят одиночество и слезы. И потом – лучше не думать, сколько у Алексиса предшественников. И последователей…
И куда бежать? К дяде? Квиринскому, вестимо. Но окажет ли тот покровительство в подобном вопросе? От арены же не спас.
Да и подозрительные знакомства с Марком – опять же. Юстиниана сказала слишком много правды, чтобы считать, будто именно о Лаэронах – ложь.
Обратно в Мидантию? Во-первых – до границы не меньше трех недель пути. А во-вторых – там-то кто поможет?
Да и куда – в Мидантию? К Барсу в клыки? К Скорпиону в жвалы?
Хоть ужом извернись – прибежал ты уже, Алексис. Дальше некуда.
Разве что еще к корсарам на Элевтерис. Или в Призрачный Двор. О, еще можно в табор к банджарон. Или в Вольные Города. Только… зачем и кому Алексис там нужен? Что он умеет, чтобы пригодиться корсарам или банджарон кем-то, кроме раба?
Алексис Стантис Марэас способен удрать только к родне под крыло. Вот только родня – не бесконечна.
Правда, как подумаешь о Юстиниане, жрецах и Сантэе – волком взвоешь. А ноги уже сами понесут куда угодно. Хоть в никуда и ни к кому.
Правда, здесь мешает еще кое-что. К обоим дядям Алексис приехал бедным, но не нищим. А под этой гостеприимной крышей он очнулся не просто нищим – голым.
– Юстиниана, а зачем таким, как ты, вообще законный брак? – не выдержал мидантиец. – Чтобы скрыть, что вы – жрицы? А ты не думаешь, что это несправедливо по отношению ко мне? Использовать, как прикрытие? А если я уже люблю кого-то другого? И меня уже любят? Тогда как?
– А если я от тебя уже беременна, Алексис? – передразнила Юстиниана. – Тогда как? Ты об этом подумал?
– Вряд ли.
Если что – спасет дядя или нет? В конце концов, арена – это воля императора. Тут ничего не попишешь. Но с какой стати патрицию Талесу отдавать родного племянника какой-то чужой семье – вдруг непременно решившей заполучить в зятья именно его? Пусть дядя во избежание скандала мигом выставит из дома, но уж денег-то тайком даст.
– Ты же не беременела до сих пор.
– До сих пор? – Темные брови девушки сошлись в одну линию.
А хороши они – хороши, заразы! Красоту Юсти Алексис еще до арены отмечал. До того, как узнал, что девица – змеиная ведьма. Впрочем, даже несмотря на это – пожалуй, от повторения прошлой ночи он бы не отказался. Учитывая, что толком ее не запомнил. А от того, что девушка – отнюдь не уродина, вдвойне обидно.
Но жениться… к этому Алексис определенно не готов. А Юстиниана еще определеннее не годится в жены.
– Я пока еще не научилась беременеть с помощью ветра или солнечного света, сударь. Если, конечно, речь не идет о солнце на стенах – так хорошо знакомых нам обоим.
До чего же ехиден ее тон! И при этом ничуть не портит. Некоторым женщинам идет гнев. Валерии и Гизеле – тоже. А вот той вдове – нет.
И как же роскошны эти волосы! Львиная грива. Интересно, бывают столь ехидные львицы?
– Юстиниана, но… Ты уверена, что галантно напоминать даме о ее былых увлечениях?
– Понятия не имею – я выросла при Храме! – отрезала девушка.
– Тем более. В храме любви у вас было предостаточно возможностей… – Алексис осекся.
Как вдруг неприятна сама мысль, что эту красивую, яркую девушку – пусть даже столь чужую, непонятную и во многом пугающую – обнимали еще чьи-то руки. И не одни. Как он сам – прошлой ночью…
Юстиниана расхохоталась. Не весело и заразительно, как Валерия, а словно копируя Гизелу – Мидантийскую Пантеру. Та же ирония и оттенок горечи – столь оскорбительный для собеседника. Будто его считают совсем уж дураком.
Хуже. Полным идиотом.
– Алексис, то, что ты совершенно ничего не знаешь ни о Храме, ни об обычаях Ичедари, – полбеды. Но что можно сказать о мужчине, не способном отличить многоопытную жрицу любви от девственницы? Спросить бы у тебя, все мужчины таковы или только ты? Так ведь ты наверняка и этого не знаешь…
Она что, смеется над ним. Ну да – конечно. Но и над собой – тоже.
– Вы… ты серьезно?
Алексис, конечно, читал только Томаса Ларуа и Артура Ленна. Но если Юстиниана не врет…
Юный мидантиец поспешно отвернулся, чувствуя, что густо краснеет. Змеи, он-то точно вел себя совсем не как герои Ларуа! О какой-то там осторожности речь вообще не шла… Алексис и чувствовал себя так, будто рядом… Гизела Мидантийская, не меньше. Та, что многоопытнее всех вдов, вместе взятых. Любого возраста.
Конечно, Юстиниана ничем не похожа на деву из романов. Рядом с ней и озорница Валерия – тихая, домашняя скромница.
Валерия!
Если он обязан жениться – женится, змеи со всем этим! Никто же не помешает им с Юсти жить в разных комнатах. Или даже в разных крыльях дома. Это всё – не проблема.
А вот Валерию действительно нужно спасать! Что там сказала Юстиниана? Ее не выдадут замуж вместе с прочими? Эх, не окажись Алексис участником этой змеевой случки – мог бы жениться на кузине сам.
А теперь – нет. Не двоеженцем же становиться. Обычаи Ичедари-то это, может, и дозволяют, но Валерия верит в Творца. И законы Квирины – тоже. Пока еще.
Если, конечно, именно с этой ночи всё не изменено. Лично императором Аврелианом. Неофиты культа – они такие.
Кстати, а кто по верованиям этой змеиной Богини Творец Всего Сущего? Какая-нибудь здоровущая змеюга – то ли женского, то ли мужского пола? Ладно, спросить это у будущей супруги время еще найдется. У них теперь впереди аж сколько-то лет в одной тюрьме… доме.
Но вот разные камеры – это все-таки мысль.
– Мы не опоздаем? – обреченно спросил Алексис.
