Текст книги "На службе их величеств (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

19

Император активировал накопитель и прикрыл глаза. Перенос на такое расстояние требовал соблюдения правил безопасности. Уши у Темнейшего уже не закладывало, а глаза всё ещё болезненно реагировали на ураганный ветер, бивший в лицо.

Наконец полыхнула яркая вспышка, и, подняв веки, император шагнул на каменные плиты гигантского двора, с трёх сторон окружённого колоннадой. Оправив потрёпанную пространственным вихрем одежду, Темнейший стремительно зашагал к арке с вырезанной на ней руной власти.

Дверь распахнулась от прикосновения руки, и заключённый в ней дух пропел: "Добро пожаловать...".

– Заткись! – гневно оборвал его император.

Дух испуганно пискнул и забился в толщу дерева.

Взгляд Темнейшего скользнул по крохотному, по меркам демонов, холлу. Убедившись, что он пуст, император обернулся к двери и запечатал её чарами.

Забился, безуспешно ища выход, захрипел замурованный дух и затих, почувствовав дыхание смерти.

Пол украшал геометрический рисунок из полудрагоценных камней: вписанный в круг восьмиугольник. Темнейший опустился на корточки и провёл ладонью по центральному ромбу из агата. Тот дрогнул, приподнялся и будто налился Мраком.

Сила медленно переходила в императора, лёгким облаком клубясь вокруг его фигуры. Этот источник Темнейший обнаружил шестьсот лет назад, абсолютно случайно, и никому не рассказал о нём, берёг для важного случая. Теперь такой случай настал.

Убедившись, что резерв увеличился на треть, император убрал ладонь. Облако опало, камень принял прежний вид.

Темнейший не боялся, что кто-то случайно воспользуется источником: он позаботился о мерах предосторожности, настроил его на себя.

Меч надёжно лёг в руку. Рубины и сердолик на крестовине налились кровью. Клинок загудел, его очертания расплылись. Проступили руны на чёрной стали.

Крылья бесшумно раскрылись за спиной императора.

Глаза Темнейшего утратили зрачки, зато обрели небывалую глубину. Тьма плескалась, готовая вылиться за пределы радужки, небесная синь гипнотизировала, засасывала внутрь.

Разом вырвались из кожистых сумок крыльев когти, даже ногти на руках будто выросли и заточились.

Страшный в величии гнева император оторвался ногами от пола.

Золотистые искры рассыпались по воздуху, напоминая, что ещё мгновенье назад здесь парил Темнейший.

Пространственный коридор вынес императора в сад. По нему неспешно прогуливались демоны и демоницы. Все – юные, не старше пары сотен лет, младшие отпрыски влиятельных родов Лунного мира. Явление Темнейшего произвело на них неизгладимое впечатление. Разговоры утихли, передвижения прекратились. Взгляды обратились на внушительную фигуру влиятельного родственника.

– Добрых ночей! – запоздало пропели хором демоны и расступились, опасаясь попасть под горячую руку.

– Где принц Ионафан? – обманчиво спокойно поинтересовался император у ближайшей демоницы.

Та в волнении погладила рог, припала на одно колено, отдавая дань уважения внучатому племяннику Наитемнейшего, и сообщила, что принц недавно уединился с леди Сониатой в розовой беседке.

– Мои соболезнования леди, – глухо рассмеялся император и рыкнул: – Брысь отсюда!

Демонов будто ветром сдуло, все, как один, поднялись на крыло и улетели к дворцу повелителя.

Ионафан гладил пальцы леди Сониаты, гадая, когда та перестанет жеманиться и отдастся ему. Демона раздражало её упорство: леди не принадлежала к верхушке аристократических родов и должна была радоваться высочайшему вниманию.

Сониата же строила иные планы, мечтая породниться с Наитемнейшим. Наивная, она полагала, что добилась любви принца, хотя тот всего лишь выбрал её в очередные игрушки. Сердце Ионафана навеки унесла с собой Синтия. После её гибели он заводил лишь любовниц и отвергал все кандидатуры невест.

Устав ждать, Ионафан притянул к себе леди и впился поцелуем в губы. Пальцы легко нашли шнуровку платья и потянули за неё. Красавица ахнула, затрепетала крыльями, когда принц подмял её под себя.

Дальнейшего развития событий не последовало. Сониата заверещала, указывая на вход в беседку. Ионафан обернулся и увидел императора.

– Прошу прощения, леди, – холодно произнёс Темнейший, игнорируя принца, – но ваш кавалер задолжал мне жизнь. Оставьте нас.

– Да как ты смеешь! – придя в себя от неожиданности, ответил Ионафан.

Встав, принц подбоченился, в упор глядя на императора.

Воспользовавшись моментом, Сониата сбежала.

Темнейший вскинул брови и прошипел:

– Ещ-щ-щё как с-с смею! За кровь Эверенас-с-са. Ты доигралс-с-ся!

Ионафан вздрогнул и метнулся к стенке беседки. Перемахнув через бортик, он занял боевую стойку и, сверкая глазами, выпалил:

– Было бы кого жалеть! Квартерона, сына полукровки и эльфийки. А я – чистокровный демон, сын Наитемнейшего. Думал, не отомщу тебе и твоему дружку за бесчестие.

– Мрак тебе могилой, – прищурился император.

Ионафан хотел ответить, но не смог. Дикая боль скрутила его, магия оторвала от земли и швырнула к ногам Темнейшего. Принц едва успел сгруппироваться, защищая горло и сердце, когда крылья императора вонзились в тело. Взвыв, Ионафан переместил себя в другую часть сада и поспешил призвать меч. Однако он недооценил Темнейшего. Тот нанёс удар прежде, чем пальцы принца сжали рукоять.

Густая кровь брызнула на цветы. Отрубленная кисть извивалась как змея.

Ионафан взлетел, надеясь выиграть воздушное единоборство, но и там потерпел поражение.

С трудом уворачиваясь от крыльев императора, принц воспользовался магией. Сноп зелёных искр сорвался с пальцев уцелевшей руки, но не причинил Темнейшему вреда.

Император расхохотался, скаля клыки: "Ты всегда недооценивал полукровок, Наф, и переоценивал собственные силы".

Сообразив, во что ввязался, Ионафан понял – спасти его может только заступничество старшей сестры или отца. Но связаться с ними или долететь до дворца не было никакой возможности: израненный принц с трудом держался в воздухе. Крылья превратились в лохмотья, защитный амулет покрылся трещинами, не в силах отражать всё новые магические удары.

Темнейший видел страх в глазах жертвы и упивался им. Ноздри императора раздулись, губы ощущали солоноватый привкус мести на губах. Ещё минута игры – и Джаравел одним ударом снесёт Ионафану голову, а после сломает позвоночник и выпьет досуха. Тогда и только тогда сын упокоится с миром.

Меч загудел от разрывавшей его силы.

Принц отчаянно метнул в сторону императора сгусток демонического разумного огня, а, следом за ним, замаскировав, подарок из подлого, но смертоносного арсенала. Дрожащие губы шептали проклятие, торопясь успеть до того, как тело расстанется с душой.

Темнейший зашипел: Ионафан ранил его, и, рассвирепев, мельницей закрутил меч.

Уловив неладное, а именно предпоследние слова "Смердящего трупа", император взмыл вверх и в сторону, чтобы проклятие не накрыло его – помешать принцу он не мог. Манёвр удался: Ионафан не успел вплести в вязь слов имя, и проклятие сорвалось бесцельным, поражающим любого в пределах двадцати футов. Темнейшего оно не достало, опало у кончиков сапог.

Регенерация затянула императору рану на плече, полностью вернула подвижность второй руке. И Ионафан в полной мере ощутил на себе все последствия этого.

Принц полетел на землю. Отрубленные крылья упали чуть позже.

Одуревший от боли, Ионафан рванул амулет и закричал, получив сокрушительный удар по голове. Кровь брызнула из рассечённого когтями лба, волосы мгновенно слиплись, ушные раковины наполнились сукровицей.

Прижимая ладонь к лицу, пытаясь спасти зрение, Ионафан перекатился по земле.

Император приземлился рядом, оскалился и, пропев: "Удачи во Мраке, братец!", занёс руку для предпоследнего удара. Последний – для уверенности, что труп не восстанет.

Клинок, будто плотоядно облизнувшись – так исказились его очертания, – устремился к горлу Ионафана. Металл легко разрезал кожу и сухожилия, впился в позвонки, но раздробить их не успел: руку Темнейшего сжала другая рука и заставила вытащить меч из фонтанировавшего кровью горла.

– Джаравел, успокойся! – вкрадчиво произнёс низкий голос.

– Успокойся?! – император вырвал ладонь и описал мечом круг, заставив отпрянуть даже Наитемнейшего. – Твой младший сынок сдохнет! Не сегодня, так завтра. Он посмел забрать чужую жизнь.

– И ты ничего не сделаешь, отец?! – лицо склонившейся над бившимся в конвульсиях Ионафаном демоницы исказила гримаса ярости. – Он почти убил его!

– Полагаешь, не имел права, Бригиатта? – свистящим шёпотом поинтересовался Темнейший. – Или для тебя мои дети – выродки, которых позволено безнаказанно убивать?

Огневолосая зеленоглазая демоница поднялась и изумлённо взглянула на императора. Диадема, венчавшая её голову, съехала и держалась на одном из рогов. Парадное парчовое платье безнадёжно испортили пятна крови. Но даже в таком виде Бригиатта умудрялась сохранять королевское достоинство. Старшая среди детей Наинтемнейшего, несмотря на принадлежность к женскому полу, она пользовалась всеобщим уважением. Недаром именно ей отец подарил второй перстень с "Забвением роз".

Бригиатта молчала, не в силах поверить в услышанное.

Воспользовавшись заминкой, император решил довести дело до конца, но Наитемнейший заломил ему руки за спину и, с трудом удерживая в захвате, приказал дочери:

– Позаботься о брате.

Император шипел, прожигая Ионафана глазами. Бурлившая в крови ярость не находила выхода. Наитемнейшему приходилось прикладывать усилия, чтобы не позволить внучатому племяннику вырваться. Он был силён и по мощи превосходил многих сыновей повелителя демонов.

– Пустите, дядя, я всё равно его распотрошу!

– Джаравел, остынь, я разберусь. Ради меня, успокойся. Ради моей воли, – Наитемнейший выделил голосом последнюю фразу.

Но император не сдавался и рывком вернул себе свободу.

Столпившиеся вокруг демоны ахнули: такое они видели впервые.

Развернувшись к хмурому Наитемнейшему, император смело глянул ему в глаза и заявил:

– Месть крови выше вашей воли, дядя, при всём к вам уважении. Захотите потом покарать – ваше право, но сейчас я в своём.

Пальцы императора коснулись перстня с розами, а взгляд сфокусировался на лежавшем на носилках Ионафане. Наитемнейший не успел помешать: проклятие сорвалось, а император пребывал вне досягаемости пальцев сиятельного родственника.

Наинтемнейший сложил руки на груди. Вспыхнули перстни на пальцах, затрепетали крылья за спиной.

– Джаравел, не зли меня, не заставляй приказывать, – прогремел голос повелителя демонов. – Я владыка Лунного мира, и только мне дозволено карать. Ионафан понесёт наказание, клянусь глазами Бездны!

Император ответил гробовым молчанием, лишь убрал меч в ножны.

Расталкивая собравшихся, вперёд вышла седовласая демоница во вдовьем наряде. Бегло оценив накалившуюся обстановку, она мягко произнесла, обращаясь к Наитемнейшему:

– Позволь мне с ним поговорить? Жерон – умненький мальчик, он успокоится. Не надо давить на него, Ансус, всё равно не сломаешь. Он тебя уважает, но не боится. Не унижай мальчика, не наживай врага.

Наитемнейший кивнул и улыбнулся:

– Хорошо, матушка.

Владычица вернула улыбку и медленно, потому как быстро уже не позволяли годы, направилась к императору. Стоило ей протянуть руку, как он тут же опустился, встал на одно колено и приложился губами к морщинистой ладони.

– Да перестань ты, Жерон, я тебе не чужая! – рассмеялась демоница и ласково потрепала Темнейшего по волосам. – У, как вырос, клыкастенький мой! Успокойся, мой умный, хороший мальчик. Совсем как отец... нет, как мой сынок, твой дедушка. И характер-то тот же, зубастенький мой, и красота, и сила. Чем не правитель? А правителю иногда прощать надо и эмоциям не поддаваться. Да, чудо моё разноглазое?

Владычица, продолжая сюсюкать, заключила императора в объятия. Тот и не думал вырываться или перебивать демоницу, позволил ей чмокнуть себя в лоб и заплести волосы в косичку. Выражение лица Темнейшего тоже изменилось: он действительно успокоился.

Подняв прабабушку на руки, император бережно усадил её в принесённое придворными кресло и встал рядом.

Наитемнейший обиженно засопел: внучатый племянник лишил его законного места. Но препираться при свидетелях было ниже достоинства повелителя.

– Наф – сволочь редкостная, согласна, – неожиданно резко произнесла Владычица. – Правильно сделал, что проклял. Ведь проклял, надеюсь?

Император кивнул.

– Вот и хорошо, не снимай. Нет у меня больше внука.

Демоница сплюнула на землю и растёрла плевок каблуком.

– Матушка... – начал было Наитемнейший, но умолк, наткнувшись на жёсткий взгляд Владычицы.

– Молчи, Анарфус! – в голосе демоницы прорезался рык. – Не я, а ты вырастил такого сына. Он преступил закон и понёс наказание в честном поединке. Обсуждать нечего! Иди, позаботься о погребении.

– А мы с тобой, – тон Владычицы вновь сочился теплом и любовью, теми же, что и во взоре, обращённом на императора, – поболтаем. Я тебя сколько веков не видела? Совсем забыл старушку!

Темнейший покаянно вздохнул и уселся у ног Владычицы.

Повелитель демонов же удалился хоронить Иоанафана. Проклятие было уже не обратить.

Вивиен ФасхХавел, Владычица, утопала в звериных шкурах кресла и маленькими глотками пила из старинного гранёного фужера рубиновое вино.

Весело потрескивало пламя камина, играя с прикорнувшим у решётки гулем. Тот испуганно жался к ногам демоницы. Та улыбалась и отпихивала его обратно.

– Для кого вы прикармливаете этого падальщика? – стоявший у камина император дал гулю пинка, и тот с воем забился под кресло Владычицы.

Гули традиционно селились вокруг погостов и недаром звались кладбищенскими шакалами. Их не уважала даже нечисть, не говоря о людях и высших тёмных. Уродливые, с облезлой шерстью, они вызывали брезгливость.

– Да так... – уклончиво ответила Владычица. – Дело одно есть.

Император не стал уточнять и отхлебнул из бокала. Прабабушка позаботилась о том, чтобы там плескалось не только вино, но и свежайшая кровь.

Облизнув губы, Темнейший поинтересовался:

– Изгнал?

Речь шла о Наитемнейшем. Император предполагал, что дядя не пожелает видеть и слышать его, по крайней мере, тысячу лет. Однако ошибся.

– Анарфус, конечно, отец, но Ионафан никогда не пользовался его любовью. Паршивая овца.

Владычица выгнала гуля: дальнейший разговор не предназначался для его ушей.

– Бригиатта рыдает в голос, Гонория шипит и плотоядно косится на твоих тёток с намерением вырвать им волосы, а Анарфус спокоен. Он сам проводил сына во Мрак и запретил тебе мстить. Я собственными ушами слышала. Ионафан признан проклятым.

Император удивлённо поднял брови и, прищурившись, поинтересовался:

– Ваша работа, прабабушка?

Владычица покачала головой и передала желание Наитемнейшего видеть внучатого племянника.

– Но извиниться – извинишься, – напомнила демоница. – За то, что от Ансуса отмахивался. А чтобы другие, та же, Гонория, тебя не трогали, – хитро подмигнула Владычица, – мы сейчас кое-куда сходим. И с другом помирись.

Император кивнул. Разговор с Асварусом предстоял тяжёлый, но Темнейший не собирался его откладывать.

Владычица поднялась и повела правнука по дворцовым коридорам и галереям. Встречные демоны кланялись им и желали всех жизненных благ.

Луна серебрила сад, переливалась в воде открытой купальни. Скрытая от посторонних глаз десятками заклинаний, она располагалась во внутренних, личных покоях Наитемнейшего. Император недоумевал, зачем прабабка привела его сюда и заставила притаиться позади зелёной изгороди. Владычица в ответ только таинственно улыбалась, намекая, что вскоре любимый правнук станет не двадцать третьим (смерть Ионафана приблизила Темнейшего к трону), а двенадцатым среди наследников дяди.

– Природа не терпит пустоты, – добавила Владычица, приложила палец к губам и раздвинула ветки.

В Лунном мире, погодой с помощью специального генератора управлял Наитемнейший. Сейчас, когда в Солнечном мире хозяйничала зима, здесь царила поздняя весна: Анарфус ФасхНамин предпочитал встречать Новолетье среди благоухания цветов. Возможно, потому, что их обожала Гонория – единственная, но любимая супруга Наинтемнейшего. Сорвать букет в саду было проще, нежели наколдовать его.

К купальне подошла демоница в лёгком халатике, скинула его и, обнажённая, погрузилась в воду.

– Смотри, смотри, – нашёптывала на ухо императору Владычица. – Ну, как она тебе?

– Это Юфиния, – недоумённо ответил Темнейший, – моя троюродная сестра.

Юная, гибкая, демоница напоминала русалку. Не подозревая, что за ней наблюдают, она легла на спину, качаясь на воде. Длинные распущенные перламутровые волосы шёлком струились по глади купальни. Такой младшую из всех детей Наинтемнейшего император ещё не видел, и, признаться, зрелище пришлось ему по вкусу, заставило позабыть о боли и горечи последних дней.

– Верно, – подтвердила Владычица и намекнула: – Она ещё не знала мужчины, и ты ей нравишься.

– То есть вы собрались женить меня в третий раз? – догадался император, оторвав взгляд от соблазнительного тела.

– По крайней мере, эта жена будет тебя любить. Или у вас с Марикеш сохранились нежные чувства?

Темнейший фыркнул. Да, когда-то между ними, помолвленными задолго до брачного возраста, возникла симпатия, но Джаравел давно охладел к супруге. Она к нему тоже, рвалась в постель только ради детей и регулярно пыталась соблазнить, чтобы с гордостью продемонстрировать родным округлившийся живот.

– Она родит тебе достойную замену Эверенасу. Ну, иди, сделай её своей женой, – подтолкнула правнука Владычица.

Морщинистая демоница намекала на древнюю форму брака в Лунном мире, для заключения которого требовалось провести ночь с девицей и зачать ребёнка. После этого, если не следовало возражений мужчины, его с избранницей объявляли супругами.

Из-за древнего закона когда-то поплатилась Синтия, жестоко убитая по приказу Гонории: супруга Наинтемнейшего опасалась, что любовница сына забеременеет. Тогда ни она, ни правитель демонов не могли бы запретить неугодный союз.

– Благодарю, прабабушка, Юфиния, конечно, прекрасна, но я её не хочу.

– Ой, дурак! – сокрушённо протянула Владычица. – Она ведь ждёт. Думаешь, просто так купаться надумала?

– Ну и сводня же вы! – рассмеялся император. – Право, жаль ваши планы портить, и дядиным зятем быть лестно, но мне двух жён за глаза.

– По количеству детей не скажешь. Вперёд, делать седьмого. И без возражений, мальчик мой, а то выдадут замуж Юфинию. Успей первым. Заодно, с Гонорией и Бригиаттой помиришься: утешатся внуками и племянниками. Неужели рогатеньких не хочется?

– Хорошо, я подумаю, и если соглашусь, сам приду к ней.

Владычица вздохнула, раздвинула ветки и протиснулась к купальне.

Юфиния вздрогнула, открыла глаза, но, увидев, кто перед ней, подплыла к бортику. Владычица наклонилась к ней и что-то шепнула. До императора донеслось только: "Надеюсь, сумеешь доставить ему удовольствие".

– Что, замуж не терпится, Юфиния? – усмехнулся Темнейший и, перелетев через кусты, оказался рядом с прабабушкой.

Юфиния стыдливо прикрылась волосами и опустила длинные ресницы. Морок скрыл её тело, будто укутал тканью. Трудно было понять, кокетничала демоница или действительно стеснялась.

– Добрый вечер, Джаравел, – пролепетала Юфиния. – Мне бабушка сказала придти, я не думала... Но если ты хочешь...

Морок спал, вновь обнажив прелести демоницы.

Владычица улыбнулась, перехватив взгляд правнука. Если она хоть что-то понимала в жизни, Юфиния опоздает к завтраку по крайне уважительной причине. Даже если у неё с Джаравелом ничего не выйдет, оба получат удовольствие. Особенно правнук. Пусть расслабится после пережитого. Юфиния – девочка понятливая, не станет капризничать, всё, как нужно, сделает. Не то, что Марикеш, которая не смогла с ролью жены справиться, мать свою опозорила. Виданное ли дело – всего четверо детей за столько столетий!

Владычица жалела, что Джаравела и Марикеш нельзя развести. Внук в своё время ошибся с выбором невестки, а правнук теперь расплачивался.

За Юфинией же демоница наблюдала с рождения, сама воспитывала, поэтому не сомневалась – внучка осчастливит императора. Однако повлиять на правнука Владычица не могла. Его отец мёртв, а больше никто над выбором взрослого демона не властен. Поэтому Владычица лишь советовала: ей хотелось, чтобы любимый правнук поднялся на самый верх иерархической лестницы Лунного мира.

20

Асваруса разбудил странный холодок. На сквозняк не похоже, да и магистр лёг спать одетым, как сморило. Он, с трудом оторвав голову от диванной подушки, потёр глаза и замер, гадая, нужно ли что-то делать или просто смириться.

Серая тень парила над полом. Глаза ярко пылали, губы плотоядно улыбались. Аромит.

– Не за душой, – тень скользнула к Асварусу. – Тебя желают видеть. Полчаса.

Аромит проплыл над головой магистра и прошёл сквозь стену. Тот провёл рукой по лбу, смахнув испарину. Асварус ещё никогда так близко не видел необратимую смерть.

Магистр запоздало удивился тому, что аромита использовали в качестве гонца: свободолюбивые духи не имели голоса. Впрочем, после встречи с ними никто не выживал, так что подтвердить или опровергнуть эти сведения было некому.

Поразмыслив, Асварус решил – он видел иллюзию. Мастерскую иллюзию, созданную Джаравелом ФасхХавелом. Император умел воспроизводить не только колыхание воздуха, но и излучаемое объектом тепло или холод.

Однако, чем совершеннее, тем затратнее заклинании в плане энергии. Не легче ли просто связаться? Значит, Шардаш прав, и Темнейший склонен помириться.

Высший демон ни за что не признает вины, не сделает первый шаг, поэтому и послал иллюзию. Лелеет гордость.

На сборы Асварусу потребовалось вдвое меньше времени, чем ему давали. Магистр причесался, умылся и терпеливо ожидал открытия пространственного коридора.

Золотистое сияние окутало комнату минута в минуту. Готовый ко всему, Асварус шагнул в вихрь и через пару мгновений оказался в кабинете императора.

Темнейший стоял к нему спиной и смотрел на огонь. Магистр не знал, стоит ли покашлять, привлекая внимание, и в итоге промолчал.

Император махнул рукой, подзывая. Однако Асварус не сдвинулся с места.

– Я его не убивал, – твёрдо заявил магистр и на всякий случай принял боевую стойку. – Ты напрасно мстил.

– Знаю, – глухо ответил Темнейший, смело подставляя руку огню.

Пламя обтекало пальцы, ластилось, будто кошка, не причиняя вреда.

– Ионафан мёртв, – после недолгого молчания тем же тоном добавил император и обернулся. По лицу Джаравела сложно было понять, в каком состоянии он пребывает. – Сам убил.

Взгляд Темнейшего скользнул по напряжённой фигуре магистра и остановился на глазах.

Асварус кивнул и, убрав волшебную палочку, поинтересовался: "Всё?" Теперь, когда пропал страх за близких, на его место пришла обида. Вместо извинений или попытки попросить прощение он услышал лишь скупое сообщение, что истинный преступник найден. И ни тени сожаления о содеянном!

Не выдержав, магистр сжал кулаки и с чувством пробормотал: "И это от меня пахнет гнилью?!" Император нахмурился, но промолчал, указал на кресло и велел слугам принести вина.

– Я с тобой пить не буду, – заскрежетал зубами Асварус. – И это последняя наша встреча.

– Что ж так рвался поговорить? – скривил губы в усмешке император и одним взглядом выставил прочь слугу с бокалами.

– Верни обратно, и разойдёмся.

Темнейший вздохнул, подошёл к Асварусу и протянул руку. Тот и не подумал её пожать. Император терпеливо подождал и вернулся к камину. Пальцы забарабанили по облицовке.

– Где сестра? Что ты с ней сделал?

– Сегодня же будет дома, со щедрым подарком, – Темнейший повернулся к магистру левым глазом и пожевал губы.

– Зубы не заговаривай, – магистр, осмелев, приблизился вплотную. – Если хоть один волос Аскании...

– Да не трогал я её! – рыкнул император, в ярости выпустив крылья. – И перес-с-стань рас-с-сговаривать со мной таким тоном!

Темнейший мгновенно переместился в кресло, приняв позу властителя. Судя по заходившим по щекам желвакам, он прибывал в ярости, однако ничего не предпринимал.

– Я сам её осмотрю, – предупредил магистр. – И хорошо бы твои подданные просто кровь пили. Если кто-то из них осчастливил Асканию клыкастым полукровкой...

– Что ты сделаешь мне? – от рыка императора содрогнулись стены.

Темнейший вскочил и ухватил Асвариуса за шиворот. Магистр приготовился дать отпор разъярённому демону, но тот только ощерился и сразу отпустил.

– Да, Аскания побывала в гостях у клана Вечности, – император потянулся к шнуру для вызова слуг, дёрнул и хмуро приказал: – Пинту крови.

Магистра передёрнуло от мысли, что точно так же, как сейчас, Темнейший мог пить Асканию.

Почувствовав на себе тяжёлый взгляд бывшего друга, император вытер губы и предложил прямо сейчас привести тёмную эльфийку.

– Разумно, что ты теперь мне не веришь, – с тоской протянул Темнейший. – Роду Асварус заплатят за ошибку, и золотом, и воскрешением мёртвых. Тех, у кого осталась душа. И, – император помедлил, – я дам им больше, нежели они потеряли, – родство с родом ФасхХавел. Выбирай любую из дочерей. Приглянётся сестра – тоже отдам.

Магистр рассмеялся и покачал головой:

– Кого ты там воскресишь? Жертв аромитов или тех, кем закусили твои родственники? И дочерей оставь при себе. Или Аскания так плоха, что хочешь подменить её другой?

Император провёл пальцем по веку, с шумом втянул воздух, но промолчал.

Темнейший старательно избегал смотреть в глаза магистру и вновь повернулся к нему спиной, чтобы Асварус не мог увидеть выражение его лица. Крылья сложились и повисли. Правая рука обхватила левую, сжав запястье.

Магистр подозревал худшее и сожалел, что не захватил огненного меча. Желая разрешить сомнения, он напрямую спросил:

– Она при смерти?

Император махнул рукой. Воздух перед лицом Асваруса сгустился, превратившись в зеркало. В нём отразились знакомые черты.

Аскания лежала на кровати. Тёмная кожа побелела, глаза впали. Дроу исхудала и погрустнела. Руки испещряли повязки, а шею прикрывала бархотка. Магистр догадывался – следы зубов украсили и ноги сестры.

– Это так с ней всё хорошо?! – не выдержав, взорвался Асварус, разбив ударом ладони вязь колдовства.

– Было хуже, – пожал плечами император, ещё крепче сцепив руки за спиной. – В подземелье несладко. Что и как с ней делали, меня не интересовало, лишь бы оставалась живой.

– Знаешь, – пробормотал магистр, ткнув кончиком волшебной палочки в спину Темнейшего, – так хочется дать тебе хотя бы пощёчину, но не желаю разжигать войны. Поэтому просто скажу: "Ты сволочь".

– Она ничего не помнит, – Темнейший развернулся к Асварусу и отобрал палочку. – И не начинай снова, Ролейн! Я же сказал, Аскания получит щедрый подарок. За такой подралась бы половина моих родственников. И от брака так опрометчиво не отказывайся. Тронуть моего зятя сродни самоубийству. Да и твои дети окажутся в непосредственной близости от трона Империи, а, может, и на троне.

– От смерти и боли не откупишься, – возразил магистр. – Я не собираюсь ссориться, но надеялся услышать хоть слово раскаянья...

Император молча всучил в руки Асварусу палочку, издал неопределённый звук – нечто среднее между стоном и шипением, и сел в кресло. Раскрылись крылья, словно стеной, отгородив Темнейшего от магистра. Но тот не собирался уходить, с немым укором нависнув над императором.

Сначала Асварус хотел в раздражении одарить Темнейшего атакующим заклинанием, но сдержался. В прошлый раз, когда магистр не совладал с чувствами, дело приняло самый дурной оборот. Асварус не собирался больше совершать ошибок и, сделав пару глубоких вздохов, унял бурлившие в душе чувства. Аскания жива – это самое главное. Если Темнейший не лгал, сестра действительно никогда не вспомнит о пережитом кошмаре.

Магистр поимённо вспомнил всех жертв Джаравела ФасхХавела и ещё раз попытался заглянуть в лицо Темнейшему. Тот по-прежнему не двигался, надёжно укрытый крыльями.

– А если б это была твоя сестра? – магистр вновь пожалел о давней встрече на болотах, убрал палочку и подошёл к двери. – Вели проводить меня к Аскании. Я забираю её. Подарки оставь себе.

– Это был мой сын, – глухо возразил император и сложил крылья. Взгляд скользнул мимо Асваруса и упёрся в стену. – И я мог приказать убить... Да, я сволочь, Ролейн, но ты поступил бы так же.

– Джаравел...

– Да извини ты, подавись! – с небывалой яростью выпалил Темнейший и чиркнул ногтем по подбородку. – Я в жизни ни перед кем не унижался. Хорошо, если поклянёшься, что сохранишь всё в тайне, то... Учти, второй раз повторять не стану!

Магистр хотел возразить, что ему не нужно и первого, но не успел.

– Тебе тоже есть, за что просить прощения, – император встал, остановился напротив Асваруса и мотнул головой. Зрачки Темнейшего вытеснили радужку. – Хорошо, сделаю это первым. Извини. Что возможно, я исправлю.

Темнейший с шумом втянул воздух и, сделав видимое усилие над собой, опустился перед магистром на одно колено. Замер, нервно сжимая и разжимая кулаки и кусая губы, и вскочил, будто ошпаренный.

Глаза Асваруса округлились и отказывались верить в реальность происходящего. Язык прилип к нёбу, и магистр сумел издать только пару булькающих звуков.

– Больш-ш-шего не проси! – раздражённо пробормотал император и отошел к окну.

Плечи Темнейшего подрагивали от раздражения, пальцы впились в подоконник. Для демона он совершил немыслимое.

Душившая магистра обида улеглась: император действительно раскаивался. Асварус без всяких угроз понимал: о таком надлежало молчать и не напоминать.

– И ты меня прости, Джаравел, – смягчившимся тоном ответил магистр. – Не стоило так, достаточно было просто слов.

– Ты не желал им верить, Ролейн Асварус. Как и в то, что мне не наплевать на тебя.

Император обернулся и одарил магистра взглядом исподлобья. Не дожидаясь напоминаний, Асварус попросил прощение за свои прегрешения. Темнейший кивнул и вернулся в кресло. Понимая – сегодня император видеть его больше не желает, магистр напомнил о сестре.

– Я сам провожу, – неожиданно ответил император. – После того, как выясню, что будет с нашей дружбой.

Поколебавшись, Асварус тоже переступил через себя и протянул руку. Темнейший пожал её и усмехнулся: "Я оценил".

По щелчку пальцев императора на столике возникла бутылка с бокалами – проверка перемирия. Магистр согласился выпить с императором, но при условии – впредь Темнейший сначала спросит его, а потом начнёт мстить.

– Взаимно, – Джаравел разлил вино. В одной руке он держал бокал, другую положил на подлокотник ладонью вверх. – Ты тоже не размышлял, когда пытался меня убить.

Они чокнулись и пригубили напиток.

– А теперь твоя Аскания. Хорошенькая, к слову.

Последнее предложение прозвучало неестественно, с натужной весёлостью и беззаботностью.