Текст книги "Каникулы на Эленмаре (СИ)"

Автор книги: Ольга Райская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)

Глава 4

А ночью мне снился сон. Я лежала на чем-то мягком, пушистом и очень теплом. Это что-то урчало и вибрировало. Непроизвольно погладила рукой поверхность, звук и вибрация стали сильнее, а еще – что-то явно дышало и было живым. Открыв глаза, я поняла, что нахожусь в том же храме, с узкими, словно бойницы, окнами, где-то под куполом, в которые проникает фиолетовый свет.

Фиолетовый… Сегодня уже упоминался этот цвет, не единожды. Дарин говорил о своеобразном преломлении света на… Лорне. Но Лорна… и этот вибрирующий звук подо мной…

«Сумрак» – мысленно позвала я лайвелла.

«Аля» – раздался знакомый голос, а еще… от огромного, летающего кота пришла волна нежности, которую я почувствовала.

«Соскучилась! Ты долго не приходил» – упрекнула Сумрака, зарываясь пальцами в густой мех.

«Тебе было не до меня. Люди слабые, им нужен отдых»

«Сумрак, фиолетовый свет в окнах храма… это место ведь не на Эленмаре?»

«Нет, Аля»

«Ты ждешь меня на Лорне?»

«Жду… Очень долго…»

«Я уже очень скоро к тебе приду» – ответила и потерлась щекой о пушистый загривок.

* * *

Утро оказалось не менее загадочным, чем мой сон.

– Верник, подъем! – орала Хунька, практически прыгая на мне.

– Раздавишь, не дюймовочка! – буркнула в ответ, попытавшись зарыться поглубже в одеяло.

– Вставай, говорю! – не унималась она, – нас обокрали!

– Как? Кто? – подскочила я, нервно озираясь вокруг. С виду все было в порядке.

– Машки нет! – трагично сообщила Хуня.

– Кого? – информация явно до меня не доходила, сонный мозг отказывался ее воспринимать.

– Козы нет! Машки! Баба Сима в печали!

– Как нет? Ее же поместили в зооблок, там видеонаблюдение и…

– Серафима Дормидонтовна пришла на утреннюю дойку, а Машка пропала. Нет ее там. Совсем нет. Веревка пеньковая (одна штука) – есть, колокольчик медный (одна штука) – есть, а козы нет. Верник, нет – это совсем нет, нисколько! Ни рожки, ни ножки! Ее след простыл, – Фархунда объяснила популярно.

– Искали? Куда она могла деться с парящего острова, где все срабатывания телепортов тщательно фиксируются? – встав, я протопала в санблок, мимо возбужденной подруги. Конечно же, она последовала за мной, продолжая зудеть.

– Разумеется искали. И показания голокамер снимали, и список тех, кто ночью пользовался телепортами просматривали. Даже легара в известность поставили. Но Машка, как сквозь Землю… тьфу ты… сквозь Кхарму провалилась, – продолжала просвещать меня Хунька на предмет сложившейся ситуации, стоя около душевой кабинки.

– Стоп! Давай рассуждать логически. Кому могла понадобиться земная коза, если мы находимся на совершенно незнакомой планете? – спросила подругу, включив режим сушки в кабине.

– В том-то и дело, что ума не приложу. С питанием здесь перебоев нет, да и фанатов «Общества любителей полорогих, парнокопытных» нет. Так что, Верник, идеи наши иссякли и теперь вся надежда на тебя, – подытожила Фархунда, пристально наблюдая, как я вылезаю из душа.

– Хоть бы отвернулась для приличия, – беззлобно пристыдила ее.

– Чего я там не видела? – обижено буркнула она, но из санблока вышла.

Через несколько минут мы уже неслись по коридорам ВЗА в сторону зооблока. За окнами только забрезжил рассвет, окрашивая верхушки облаков в алый цвет. Повсюду трудились андроиды-уборщики, полируя и без того блестящие полы. Иногда, нам на встречу попадались кинсли – эта раса не входила в состав Коалиции, но их обширные колонии можно было встретить повсюду. Внешне они немного отличались от других рас, особенно строением черепа. Их голова по форме напоминала мяч для игры в регби, на заостренных концах которого находились большие, словно крылья бабочки, очень подвижные уши. Ростом кинсли не отличались, даже самые крупные из них едва достигали одного метра пятидесяти сантиметров. Огромные глаза, чаще чистого голубого цвета, смотрели на мир с детской наивностью и непосредственностью. Умом и интеллектом особо не блистали. Не было среди них ни выдающихся ученых, ни музыкантов или политиков. Но из-за своей пунктуальности и исполнительности, кинсли очень ценились, как обслуживающий персонал.

В Академии представителей этой расы насчитывалось немало. Лаборанты, ремонтники, техники – да, практически все рабочие специальности, где труд андроидов был нецелесообразен, занимали кинсли. То здесь, то там мелькали хрупкие фигурки, облаченные в серые, добротные комбинезоны. На всеобщем они говорили плохо, с акцентом, смешно коверкая слова. А язык, на котором кинсли изъяснялись между собой, чем-то напоминал чириканье птиц.

Вот и сейчас двое ремонтников вывернули из-за угла, наткнувшись на нас с Хуней. Как всегда, что-то прощебетали на своем языке и постарались проскользнуть мимо.

– Извините, – обратилась я к ним, – здравствуйте!

– Верник, – застонала Хунька, – нашла с кем диалоги с утра вести. Пошли уже, у нас дела.

– Подожди, я сейчас, – ответила недовольной подруге и переключилась свое внимание на двух мужичков.

А это были именно они, потому что у женщин-кинсли голову покрывал жесткий ежик светлых волос, эти же были полностью лысы. Ремонтники удивленно захлопали огромными голубыми глазами, молча ожидая, что я им скажу.

– У нас пропало животное. Коза. Вот такого роста, – ладонью показала расстояние от пола, но похоже, что собеседники совсем меня не понимали.

Вспомнив, что совсем недавно мы делали совместные голографицеские проекции и с бабой Симой, и с многострадальной козой Машкой, я достала комм. Мужички продолжали внимательно наблюдать за моими действиями. Найдя достаточно точное изображение, вывела его на экран.

– Вы это видели? – ткнула пальцем в фигурку козы.

Кинсли переглянулись и… Они упали передо мной на колени, а затем и вовсе коснулись лбами пола.

– Чего это с ними? – опешила Хуня.

– Я знаю столько же, сколько и ты, – ответила ей и снова обратилась к ремонтникам, – видели или нет?

– Дерезай… – благоговейно прошептали оба.

– Что? – не поняла я.

– Козай… Дерезай… – снова выдохнули они.

– Это вы сперли наше животное? – с нажимом, грозно спросила Фрхунда.

– Казай-дерезай… казай-дерезай… – затрещали они.

– Хунь, по-моему эти на всеобщем вообще не рубят, – обернулась я к ней.

– Конечно, как чужую животину тырить так они умные, а как на всеобщем ответить, так сразу не понимают… С ними нужно строго! – она окинула сжавшихся мужичков недобрым взглядом, еще раз показала на голопроекцию козы и спросила, – где?

– Мати показать, – пискнул один.

– Тамати показать, – тут же вклинился другой.

– Мати-томати! – выругалась подруга, но кинсли этого не поняли, – вперед! – скомандовала им Хунька.

А дальше… дальше мы бежали за мужичками по извилистым коридорам и коридорчикам, о существовании которых, конечно, даже не подразумевали. Ремонтники оказались чрезвычайно шустрые, поэтому, чтобы успеть за ними, приходилось выкладываться. Три раза разные лифты куда-то нас перемешали, и снова были коридоры, потом самая обычная лестница и долгий спуск вниз.

– Мне кажется, Академия давно кончилась, и мы уже спускаемся в остров, на котором она построена, – едва переводя дыхание, прохрипела запыхавшаяся Хунька.

Я и сама давно так думала, но ответить не смогла – сил уже не было, слишком долго мы петляли по всем закоулкам. Наконец, преодолев какой-то грот, оказались в самой настоящей каменной пещере, под завязку заполненной кинсли. В самом центре, на выстроенном подиуме стояли три фигуры в каких-то белых хламидах и… наша родная коза Машка. При этом, животное не выглядело напуганным или обиженным, наоборот – перед ней лежала охапка свежей травы, которую она планомерно поглощала, задорно виляя куцым хвостиком.

– Этого еще не хватало, – выдохнула Хунька.

– Ты о чем? – спросила я, пытаясь выровнять дыхание после забега.

– Сама не видишь? Это же секта какая-то!

– Ну секта, – пожала плечами.

– А если они козу в жертву приносить собрались?

– Ой, Хунь, что-то не похожа она на жертву. Скорее на божество, которому поклоняются, холят и лелеют…

В этот момент, по видимому, главный жрец на подиуме вскинул руки к небу и изрек:

– Омана… обана… казай-дерезай…

Наступила тишина. Секунда… Две… Три… Где-то капала вода. Машка с любопытством подняла голову и… ее задумчивое «Бе-е-е-э» разнеслось по пещере, отражаясь от каменных сводов.

– Омана-обана-ву! – орет жрец.

Кинсли падают на колени и начинают раскачиваться, повторяя: «Омана-обана-казай-дерезай». Одни мы продолжали возвышаться над сотнями молящихся.

– Казай-дерезай… – весело хмыкнула я, – тебе это не о чем не говорит?

– Подожди, сейчас подумаю, – язвительно отозвалась Хунька, – может о казае-дерезае?

– Почти, – рассмеялась, потому что ситуация была комичная, конечно с точки зрения землян. Окружающие нас кинсли относились к происходящему очень серьезно.

– Я активировала маячок для Стаса и Жорки, – буркнула подруга, – надеюсь, они сюда придут раньше, чем Машку освежуют.

– Перестань, ей ничто не угрожает!

– Да ты только посмотри на этих мелких головорезов! – прошипела она, – это же фанатики какие-то!

Я посмотрела. Фанатики умильно хлопали большими глазами и продолжали раскачиваться. В это время на подиуме жрец опять вскинул руки вверх. Все снова замолчали, а Машка… перед ней поставили плоскую корзину наполненную фруктами, очень смахивающими на земные груши. «Ме-е-е-э» – радостно заблеяла животинка.

– Казай… дерезай… омана… обана… – величественно произнес жрец.

– Ка-зай-де-ре-зай! Ка-зай-де-ре-зай! – стали скандировать кинсли.

– Ета штоета деится? – раздался знакомый голос и на подиум, потеснив жрецов, вскарабкалась баба Сима Селедкина.

Пашка и Жоффей подошли к нам и молча встали рядом.

– Обана-омана-казай-дерезай! – ответил Серафиме Дормидонтовне жрец.

– Коза моя, хозяйска! – возразила ему староста и накинула на шею Машке знакомую пеньковую веревку.

– Омана-обана-ву! – в ужасе закричал служитель культа и попытался освободить шею животинки.

– От я тябе щас дам ву! – разозлилась баба Сима, – довушашся!

– Ме-е-е-е-э-э… – философски изрекла Машка, вклиниваясь в содержательный диалог представителей разных цивилизаций.

– Тябе слова ня давале! – припечатала ее Серафима Дормидонтовна.

– Хо-сяй-ка казай-дерезай? – спросил один из жрецов.

– Хозяйка и есть, – подтвердила бабушка Жоффрея.

– Продавайт! – жалобно попросил ее собеседник и тут же на подиум внесли объемный ящик.

А когда с него сняли крышку обалдела не только баб Сима, обалдели и мы. Весь ящик под завязку был заполнен золотыми слитками.

– Ничего себе! – удивленно выдохнул Погодин.

– Тябе каза та мая пашто? – смягчилась староста всея Руси.

– Казай-дерезай омана-ву! – произнес старший жрец, простирая руки к небу и делая загадочное лицо.

– Маха на божество ваша походить чо ля? – кинсли в белых хламидах закивали в ответ, – тады забярайтя! И денях мяне ваших ня нада! Няушта я истинно верующих ня пойму!

С этими словами пеньковая веревка перекочевала в руку ошарашенного жреца, который таращился на нее, как на чудо. А когда он отмер, то голубые глаза священника были полны слез.

– Омана… каза-дерезай хо-сяй-ка обана-ву! – изрек он.

– Хо-сяй-ка обана-ву! – скандировали вокруг радостные кинсли.

– Кажется, твою бабушку причислили к лику святых у отдельно взятого народа, – прошептала Хунька Жоффрею.

Как оказалось, ситуация объяснялась просто. Когда-то на родную планету кинсли завезли споры растения, крайне вредного для самих коренных обитателей. В тех районах, где оно распространилось и прижилось, начинались эпидемии, жители вымирали целыми селениями. Причину выяснили и стали бороться. Молодые побеги пытались травить, выжигать, выкашивать – ничего не помогало. Растение оказалось весьма живучим. А потом с одной из планет завезли стадо коз, которым молодые зеленые листочки пришлись весьма по вкусу. Постепенно животные очистили все эпидемиологические районы, чем снискали благодарность населения. Почитание коз вылилось в поклонение им, а затем превратилось в религию, которая стала весьма популярной среди кинсли. Предки тех коз до сих пор живут на просторах родной планету кинсли, за много тысяч световых лет отсюда. Но вот на близ лежащих планетах таких животных не было. И многочисленная община, обитающая на Кхарме, давно искала подобное животное, которое бы олицетворяло из божество.

Итак, Машка стала живым божеством кинсли и снова переехала в зоотсек. Правда теперь ее вольер всегда был идеально вычищен и наполнен разными фруктами, побегами молодых растений и прочими козлиными радостями, а число ее посетителей множилось изо дня в день. Баба Сима стала ключевой политической фигурой, к мнению которой прислушивались все кинсли Кхармы и других планет соседних с Арато систем.

Как сказал Белиготар Сорг, Коалиция никогда не могла найти общего языка с этой странной расой, используя ее представителей только как обслуживающий персонал, а теперь, накануне войны приобрела многочисленного и достаточно ловкого союзника. Не сказать, что кинсли прикипели душой к Коалиции, но за бабу Симу и козу Машку любой из них готов был пойти на многое.

После этого знаменательного события, в ходе которого коза Машка стала кинслийской богиней, а Серафима Дормидонтовна Селедкина – видной политической фигурой в масштабе всей Коалиции, оставшаяся часть последнего перед отлетом выходного дня прошла относительно спокойно, не смотря на суету и сборы. Уже в постели, укрывшись одеялом, поймала себя на мысли, что за весь день ни разу не видела Дарина. Стало грустно, потому что я соскучилась. На самом деле, очень соскучилась! И практически сразу завибрировал комм. Сердце сладко заныло от предвкушения, я догадывалась чье сообщение там пришло. «Слишком много дел перед отлетом, но все мои мысли с тобой. Сладких снов тебе, птенчик.» – писал тангир Элвэ. А мир, оказывается, окрашивается всеми цветами радуги, когда вы любите и любимы.

Глава 5

Звездолет межгалактического класса «Ветлуга» готовился к отлету. Везде сновали роботы-погрузчики, проводились последние технические осмотры, проверки уровня топлива и других нужных жидкостей. Пелагея Джоновна Вельская – начальник экспедиции о чем-то спорила с капитаном корабля Засульским Антоном Сергеевичем, солидным, полноватым мужчиной с седыми бакенбардами. Рядом стоял Белиготар Сорг и внимательно наблюдал за происходящим, время от времени кидая ревнивые взгляды на свою женщину.

Команды кораблей сопровождения уже находились на местах. Дарин Элвэ, как непосредственный начальник, должен лететь с нами на «Полкане». «Друг» лишь коротко поздоровался со мной и угрюмо молчал, пока команда Фингорма Беллима находилась рядом. «Принцесса», она такая принцесса. Умудрилась и тут отличиться, украсив фюзеляж кокетливым розовым бантом. Я погрозила ей кулаком, она лишь похихикала в ответ, но мини-тюнинг не убрала. Распустились без меня! Ну, никакой дисциплины.

Тангир Элвэ подошел к легару и, развернув на комме голоэкран, о чем-то тихонько заговорил. До отлета оставалось еще не мало времени. Хунька грузила в багажное отделение упакованного Феклушу, Жоффрей беседовал с невестой, а также с бабой Симой и божественной козой Машкой, которые пришли их проводить. Заботы о земных гостях возлагались на деда. Погодин в своем репертуаре – строил глазки двум подружкам ксури из команды Анвен Беллим. Кстати, ее самой нигде не было видно.

То и дело я натыкалась на знакомых людей – членов археологической экспедиции. Пелагея Джоновна предпочитала работать с проверенными специалистами, поэтому состав ученых с годами практически не менялся. В основном, это были земляне, но случались и исключения. Сейчас, например, в экспедицию летел светило тентурийской науки, специалист по языку апаньяр, профессор Нунчквар Такахрасс. В поездке его сопровождала жена и неизменная ассистентка Тагика Такахрасс, которая своего мужа называла Нунчи, причем произносила так, что слышалось Нюньчи, вызывая неизменные улыбки на лицах землян. Ну и, конечно, не одна дальняя экспедиция теперь не обходилась без пронырливого, но весьма пробивного влаппи Кета-уаси, с которым я имела честь познакомиться совсем недавно.

Заметив у центрального траппа молодых археологов Стефана и Грегора, помахала им рукой и поспешила поздороваться. С памятного момента моего подводного приключения мы с не виделись. И сейчас, оба молодых мужчины радостно махали мне в ответ. Встреча получилась бурной. Меня стиснули в медвежьих объятьях, фактически оторвав от поверхности планеты.

– Алька! Верник! Вот это встреча! – рокотал симпатичный Грегор, продолжая дружески обнимать меня за плечи.

– Не ожидал, честно скажу, не ожидал тебя здесь увидеть! – поддержал его Стивен.

– А я вот она! – широко улыбалась им. Видеть знакомые лица было приятно, – мы, кстати, вас охраняем! Вот так-то! Не все вам меня.

– Кажется, котенок Пелагеи вырос и превратился в прехорошенькую кошечку, – хмыкнул ловелас Грегор, – не находишь?

– Не начинай, – простонал Стивен, – тебе за Альку Джоновна скальп снимет, самым тупым скальпелем, поверь!

– И кажется не только Джоновна, – напрягся Грегор и убрал руку с моего плеча.

Проследив его взгляд, увидела тангира Элвэ. Он не спеша направлялся в нашу сторону и внешне был… обманчиво спокоен, лишь в бирюзовых глазах сверкали золотые молнии.

– Кетарт Верник! – строго произнес «леденец».

– Я! – вытянулась по струнке. Играть – так играть. В конце концов, ролевые игры никто не отменял.

– Займите свое место на вверенном вам корабле, – уже спокойнее сказал он, и молнии превратились в россыпь золотых искр.

– Есть! – отрапортовала в ответ и, обернувшись к ребятам, помахала рукой, – извините, служба.

– Еще увидимся, – усмехнулся Стивен, но увидев взгляд тангира, мгновенно убрал с лица улыбку. Грегор благоразумно промолчал.

До «Полкана» мы с Дарином дошли вместе, всю дорогу эленмарец порывался мне что-то сказать, дважды набирал в легкие побольше воздуха, но так и не решился. А когда я взялась за поручни, услужливо выставленные корабликом, Элвэ накрыл мою руку своей и нежно погладил костяшки пальцев. Я обернулась и внимательно посмотрела на тангира.

– Что с тобой, Дарин? – постаралась спросить как можно мягче.

– Ничего… – задумчиво ответил он.

– Я же вижу, ты всю дорогу хотел мне что-то сказать. Так скажи, пока мы одни и у нас есть время.

– У меня нет на это права. И умом я прекрасно это понимаю, но не сердцем. Ты эленмарка, Аля, птенец благородного дома…

– И поэтому ты решил, что я буду вести себя как Анвен и другие ваши женщины? Дарин, послушай, – развернувшись к «леденцу», погладила его по щеке, – мне ты можешь сказать абсолютно все. Потому что каждый человек свободен в своих поступках. И не только поэтому. Так нам проще будет друг друга понять.

– Хорошо. Мне было крайне неприятно видеть тебя с теми мужчинами. Особенно, когда один из них тебя обнял, – было заметно, что несгибаемый и волевой тангир нервничает.

Но его реакция на мою встречу со старыми знакомыми вызвала столько умиления и теплоты в душе, что я невольно улыбнулась. Обнимать на глазах у всех, конечно же, не стала, хоть и весьма хотелось это сделать. Настолько, что даже руки зачесались.

– Знаешь, у меня было похожее чувство, когда Анвен предъявляла на тебя свои права, – вдруг выпалила я, вспомнив свои ощущения.

– Но у нее нет на меня прав! – возмутился Дарин, – ты можешь доверять мне, Аль. Мне никто кроме тебя не нужен.

– Вот и ты можешь мне доверять! – ответила, вглядываясь в бирюзу с золотыми искрами, но продолжить фразу его словами так и не решилась. Зато решилась спросить, – скажи, если тебе стало неприятно сейчас, когда я просто встретила людей, с которыми меня связывают обычные приятельские отношения, то как же реагируют мужчины-эленмарцы на наличие других мужей у своей связавшей?

– После обряда все меняется, – «леденец» сник и даже опустил глаза, – это как… как добровольное рабство. Обряд меняет психику, иногда частично, а иногда превращая мужчину в безвольное, покорное любой прихоти хозяйки существо. Поэтому речи о чувствах не идет.

Я, конечно, многое страшного слышала об этом обряде, но не предполагала, что все обстоит еще ужаснее. С этим определенно нужно что-то делать. И внутреннее чутье подсказывало, что ответы на некоторые загадки могут отыскаться именно на Лорне. А еще, стало жаль моего эльфа и, наплевав на всех, я все же его обняла, встретив удивленный, но довольный бирюзово-золотой взгляд.

– У нас не будет этого обряда, – тихо шепнула ему на ухо, потому что у нас есть много большее чем то, что он может нам дать.

И мне улыбнулись. Улыбнулись так, что я только за одну такую улыбку готова горы свернуть, а не только отыскать разгадку на какую-то там древнюю тайну. Ерунда это все. Суета сует, по сравнению с тем, что творилось в моей душе в этот самый момент.

– Ну, конечно! – раздался за нашей спиной голос, от звука которого лично мне захотелось застонать, – опять обсуждаете отлет? Хорошую ты работу себе выбрал, Дарин. Приятную.

– Завидуй молча, – усмехнулся «леденец» и поцеловал меня в нос прежде, чем обернуться к нахальному шаендарцу.

И снова взгляд улыбающегося лорда-префекта мне не понравился. От него по позвоночнику пробежал неприятный холодок, но я открыто и прямо посмотрела ему в глаза и даже нашла в себе силы улыбнуться. Рядом с ним стояли леди Алейна тама Сану – представитель планеты Таоку и ее неизменный телохранитель, испещренный ожоговыми шрамами тоштор, Двейн. Девушка приветливо улыбалась.

– Здравствуй, Аля, – произнесла она звонким голоском.

Сегодня Алейна была одета в простой летный комбинезон и ничто не выдавало ее высокого положения, а на принадлежность салорки к Темному Кругу, вообще, указывала только отпугивающая внешность ее телохранителя.

– Здравствуй, – улыбнулась я в ответ.

Элвэ и тер Куина отошли в сторону, о чем-то совещаясь. Телохранитель стоял со скучающим видом, словно ничто из происходящего вокруг его не касалось, зато к нам подошел Погодин и, разумеется, уставился на леди Алейну.

– Здрассти, – поприветствовал он нас, потом окинул салорку заинтересованным взглядом и воскликнул, – ух, ты! Какая красотка! Мадемуазель, разрешите представиться. Я – Стас, Стас Погодин, для друзей – Стасик, но вы, прекрасная незнакомка, можете называть меня милый, или, скажем, лапуля, я бы даже не отказался от «мой милый пирожок»!

– Погодин прекрати, – тихо прошипела я, ущипнув друга, потому что реально испугалась.

Таштор, увидев, нездоровое влечение со стороны Стасика к охраняемому им объекту, напрягся и грозно взирал на нас, готовый в любую минуту подойти. Леди тама Сану тоже это заметила и поспешила исправить ситуацию. Она очаровательно улыбнулась Погодину и представилась.

– Аля.

– Как? – опешил мой незадачливый друг.

– Мое сокращенное имя – Аля, – повторила салорка.

– Боже, Аля! Аля – это мое любимое женское имя на протяжении вот уже нескольких лет, – при этом он многозначительно посмотрел на меня и вновь все свое внимание переключил на леди Алейну, – кстати, девочки, по старой, я бы сказал, древней, земной традиции, желание, загаданное между двумя Алями должно исполниться.

С этими словами пройдоха встал между нами и взял каждую под локоток.

– Что бы мне такое пожелать? – задумчиво протянул он, подбадриваемый нашими улыбками. Но тут раздался грозный рык тоштора, и громила двинулся на нас, выдергивая салорку из рук Стаса, – какие желания? Тут в живых бы остаться!

– Хорошее желание – остаться в живых. Мудрое! – похвалила его Алейна, выходя из-за спины разъяренного телохранителя, – Двейн, все в порядке. Мне ничего не угрожает.

Тоштор кивнул и отошел, но продолжал следить за каждым движением Стаса.

– Грозный он у тебя, – усмехнулся Погодин, – хорошо хоть дрессированный и речь человеческую понимает.

– Двейн замечательный, – серьезно сказала салорка, – и много раз спасал мою жизнь.

– Извини, – искренне произнес Стас.

Инцидент был исчерпан. К нам вернулись тангир и лорд-префект.

– Так что там за земная традиция? – весело поинтересовался шаендарец. Ну и слух у него, скажу я вам!!!

* * *

Перелет от Кхармы до Лорны затруднений не вызвал. Построение кораблей происходило на орбите, после вылета с космодрома. Впереди клином летели «Полкан», «Друг» и «Принцесса», в центре находился «Ветлуга» и замыкали процессию истребители, которые дали для усиления охраны.

Расстояние от точки вылета до точки назначения было незначительным, поэтому гиперпрыжка не потребовалось, и перелет осуществлялся в штатном режиме. Спустя три часа, корабли уже кружили вокруг планеты. «Ветлуге» предстояло двигаться по ее орбите, истребители Академии вместе с пилотами оставались здесь же. С кораблей производилась топографическая разведка. Ученые внимательно выбирали предполагаемое место расположения основной базы экспедиции.

Лорна являла собой незабываемое зрелище. Планета, окруженная облаками, словно утопала в фиолетовой пене. Вот только из-за облачности снижалась видимость. Поверхность сканировали специальные приборы. Совершать посадку придется скорее всего на ощупь, доверяя разве что приборам и интуиции.

Я сидела в кресле командира и слушала, как переговариваются ученые и команды других кораблей. Экспедиции ничто не угрожало и нам было совершенно нечем заняться. От безделья, стала рассматривать Элвэ, а он ответил мне таким же настойчивым и изучающим взглядом. Через какое-то время мы уже потеряли счет времени и перестали замечать, что вокруг нас происходит. Первым не выдержал, конечно же, Погодин.

– Мы вам не мешаем? Может нам выйти? – съязвил Стас.

– Ага, – в тон ему ответила я, – и дверь за собой закройте. С той стороны.

– Температура за бортом по вашему Цельсию минус двести восемьдесят градусов, – тут же оживился Полкаша и заскрежетал. Эти звуки означали, что кораблик смеется и прибывает в благостном расположении духа.

– Спасибо, дорогой, – поблагодарила я его за заботу и добавила, обращаясь к Погодину, – слышал? Будешь выходить – носочки тепленькие пододень и гульфик у Жоффрея на прокат попроси, шерстяной, овечий, баб Симой с любовью связанный.

– Язва же ты, Алевтина! – весело огрызнулся Стасик, – вот не обошла тебя стороной долгая дружба с Хунькой.

– А чего сразу я? – вскинулась подруга, – сижу себе, молчу, а оказалась крайней.

– Крайней ты оказаться не можешь, – констатировал логичный Полкаша, – мы в открытом космосе, то есть посреди.

– Спасибо тебе, о, мудрейший! – ухмыляясь, поблагодарила Фархунда и уткнулась в свой голоэкран, – скажи лучше, эти светилы науки уже пришли к какому-нибудь общему мнению? Определились с местом дислокации? Или мы тут неделю болтаться будем, в открытом космосе, то есть посреди?

Полкан оценил сарказм и понял, в чей огород метила Хунька. Несколько секунд тишины и подруга с криком подскакивает со своего места, потирая свою пятую точку, при этом громко указывает, куда кораблику пойти, где она его видела и кто его родственники.

Тангир Элвэ поначалу слушал нас внимательно, вникал, а потом… потом закрыл лицо руками, только плечи его сотрясались. Ржал он. Это вселяло надежду, значит не такие уж мы и разные с эленмарцами. Смех, он объединяет, а хорошее чувство юмора, порой, спасает из безвыходных ситуаций.

– Да-а-а, кетарт Верник, – отсмеявшись, произнес Дарин, – ну и обстановочка во вверенном вам коллективе.

– Рабочая, – серьезно ответила я, – Полкаш, правда, что там на «Ветлуге» решили?

– Да, что они там решить могут? Они же со своей техникой слепые и глухие, – с достоинством отозвался кораблик.

– С тобой вряд ли кто-то сравнится, – подмаслила его я, – сможешь показать целостную картину?

– Конечно. Планета Лорна. Атмосфера пригодна для дыхания, анализ состава воздуха передаю на комм. Обитаема. Животные и растительные формы жизни, разумных нет. Зафиксированы множественные очаги сейсмической активности… – стал перечислять Полкан.

– А что ты можешь сказать про интересующие нас следы древней цивилизации? – не удержавшись, спросила я.

Тут же перед нами вспыхнул голоэкран, с размещенной на нем картой поверхности планеты, на которой стояли красные отметки. Одни были совсем крошечные, а другие, наоборот, огромные. В одном месте отметка мигала синим. Кое-где мелькали желтые вспышки, но все они находились вдали от красных.

– Синяя точка – это законсервированная база Корпуса Мира, – сказал Элвэ.

– Да, – согласился с ним Полкаша, – а красные отметки – это следы цивилизации апаньяр. Желтые вспышки – очаги сейсмоактивности.

– Ого сколько красного, – простонала Хунька, – неужели все руины обследовать будем? Тут до пенсии не успеть.

– Рекомендую начать вот с этого места, – ответил кораблик и картинка на голоэкране изменилась. Увеличился масштаб и одна из красных точек приблизилась, став огромной, – правда, подобраться будет довольно сложно. Место находится в горах.

– А если подлететь? – предположил Стас.

– Смотрите, – картинка снова изменилась, и на карте появился световой курсор, который перемещался, показывая то, о чем говорил кораблик, – вот равнинное плато. Здесь лес, а вот тут когда-то был город апаньяр. Руины до сих пор неплохо сохранились и ваши ученые, возможно, найдут там не мало интересного. А вот отсюда ведет тропа в горы, видите? Несколько часов подъема и вы на месте. Подлететь не выйдет. Излучение объекта выводит из строя любую технику, в том числе и нас, но вполне безопасно для человека.

– Ну почему эти апаньяр вечно мудрят! – простонал Погодин, очевидно, вспоминая пещеру на Медриксе.

– Было бы легко, давно бы все тайны разгадали, – осветила ему Хунька.

– А равнинное плато подойдет для базы экспедиции? – не обращая внимания на спорщиков, продолжила расспрашивать.

– По всем расчетам – идеальное место, – курсор вновь задвигался, – здесь, протекает река, вода пригодна к употреблению. Подземных толчков не зафиксировано. Значит в этом месте и следует устанавливать временные здания.

– Тогда решено. Передавай все данные Пелагее Джоновне, – приняла решение я.

– Лихо! – восхитился Элвэ, – да, кораблики апаньяр просто находка! И какие возможности! Просто поразительно!

Мы вчетвером промолчали. А что говорить? Про корабли нам было известно намного больше, но раскрывать все карты никто из нас не спешил.

– Аля, как вам удалось провести такой подробный и замечательный анализ в такие короткие сроки? – спросила ба, вышедшая с нами на связь буквально через несколько минут, а я растерялась.

– Военная тайна, Пелагея Джоновна, – спас положение Дарин, – вы же понимаете.

– Понимаю, – кивнула она в ответ и сбросила план высадки на планету, – садимся!