Текст книги "Каникулы на Эленмаре (СИ)"
Автор книги: Ольга Райская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)
Глава 23
Утро встретило привычными ощущениями тепла и уюта, но к ним примешивалось нечто такое, что сформулировать я не могла. Наверное, это было чувство какого-то очищения, умиротворения и почти полного состояния нирваны. Нет, разумеется, в том, что нормальный человек не может ощущать себя абсолютно счастливым всегда, мне хорошо известно. Но, черт побери! Даже краткий миг соприкосновения с этим феерическим чувством стоит того, чтобы к нему стремиться!
Я лежала и прислушивалась к мерному дыханию мужа. Только рано утром, еще не открыв глаза, по настоящему остаешься один на один со своими мыслями, страхами, желаниями и мечтами. Это именно то время, когда ты наиболее откровенен сам с собой и окружающим тебя миром, потому что изворотливый мозг еще полностью не проснулся и не выдает компромиссных решений любой возникающей проблемы, а поэтому все события рассматриваются через призму чувств и инстинктов, без намека на фальшь. Все произошедшее ночью стало для меня откровением. Сейчас, вспоминая прикосновения Дарина, его неспешные ласки, сводящие с ума, как-то незаметно сравнивала с тем ощущениями, что когда-то испытывала с Истарховым. Хотя, сравнивала – это совсем не то слово. Просто вспомнила и невольно поморщилась. Обиды давно не было, а вот обман помнился и от этого было неприятно. Обман… Так ли уж это плохо на самом деле, если достигаешь желаемого? Разве есть на свете хоть один человек, который ни разу в жизни не пошел на сделку со своей совестью в погоне за мечтой? Не знаю, я таких не встречала. Да, и если такой человек все же существует он или ангел… или дурак. Второе вероятнее.
Самым неприятным в отношениях с Истарховым стало то, что меня попросту использовали, вопреки моим желаниям, вызывая ощущение запачканности и нестерпимое желание вымыться, яростно натирая кожу мочалкой. Но сегодня ночью я чувствовала, как каждый поцелуй мужа, каждое его прикосновение очищают меня лучше любого мыла, любой мочалки. Единение с Дарином было настолько правильным и гармоничным, что не поддавалось никакому описанию. Этот невозможный мужчина с золотыми искрами в бирюзовых глазах стал неотъемлемой частью моей жизни, моей души и меня самой. А что до Истархова, то ему я была благодарна. Да-да. Вот так просто простила и отпустила. Не было бы Дена, не было бы и Звездной Академии. И кто знает нашла бы я свою любовь. А в том что это любовь, самая настоящая, светлая и чистая, не сомневалась ни секунды, слишком уж остро реагировала на все, что связано с моим эльфом. Я готова с ним разделить как все хорошее, так и все плохое, даже не задумываясь о последствиях, а только потому, что могу быть нужна ему в такие моменты.
Все мы меленькие шестеренки большого механизма под названием жизнь, и каждая деталь важна и ценна. Вот и Истархов оказался маленькой деталькой, сыгравшей важную роль в моей судьбе и судьбах всех моих родственников. Кто знает, может не встретились бы вновь ба с Белиготаром Соргом, а я с Дарином, может и Сумрак не приснился бы мне на такой далекой Земле. В общем Дену Истархову я не верила, а в судьбу и предназначение – очень, поэтому и не держала больше зла, искренне желая ему счастья, такого же большого, как мое.
Завибрировал комм, лежащий на небольшом столике у кровати. Пришлось открывать глаза, безжалостно вырывая себя из мира грез. Комм был не мой – мужа, а он спал с безмятежной улыбкой на породистом, красивом лице, накрыв мою руку своей и прижимая ее к мерно вздымающейся груди, как раз напротив сердца. Белоснежные волосы Дарина разметались по подушке. Даже во сне он выглядел спокойным, уравновешенным и надежным, словно мог решить все мои проблемы. Ох, Дарин-Дарин, не ту женщину ты выбрал. Да я одна сплошная проблема, я – магнит для них, черная дыра, притягивающая неприятности, как чисто бытовые, так и вселенского масштаба. Наверное, он прекрасно это знал и его не слишком беспокоило такое положение дел. Муж снова улыбнулся во сне, а я откровенно им любовалась.
Комм завибрировал снова. Дарин потянулся, глубоко вздохнул и вдруг резко притянул меня, подминая под себя.
– Попалась! – сонно прошептал он, потянувшись к моим губам.
– Это ты попался, – не осталась в долгу я.
– Давно. С самой первой встречи, – не стал отпираться муж и, наконец, подарил мне утренний, тягучий, очень сладкий поцелуй.
Комм не унимался. Одновременно раздался звуковой сигнал от входной панели, а я рассмеялась и накрыла нас обоих с головой одеялом.
– Нет нас. Мы в домике! – невинно озвучила свои действия, вызвав тем самым смех «леденца».
– Если бы все проблемы можно было бы решить так просто, – вздохнул муж и, откинув одеяло, нехотя поднялся.
Упс… Я конечно люблю минимализм, в том числе и в одежде, но сейчас этот самый минимализм у мужа был практически абсолютным, если не считать цепочку, на которой висел артефакт, подаренный Сумраком. И, надо сказать, увиденное мне очень нравилось, заставив плотоядно облизнуться. Особенно впечатлил вид сзади. Жаль Дарин его быстро прикрыл, натянув форменные брюки, чем вызвал у меня тяжкий вздох.
– Аля, прекрати! – хрипло сказал Дарин.
– Я ничего не делаю! – поспешила заверить я, продолжая рассматривать мощные мышцы его спины.
– Я чувствую, как ты на меня смотришь и готов послать все в бездну и вернуться к тебе в кровать! – прорычал он, закрывая мне обзор еще и форменной курткой.
– Да как я на тебя смотрю?
Муж резко обернулся и лениво направился ко мне. Куртка еще не была застегнута. На груди чуть выше сердца, выполненная буквами алфавита апаньяр, виднелась красивая, витиеватая надпись – Алевтина. Тату? Сердце забилось чаще, а в груди сладко заныло.
– Ты когда успел это сделать? – спросила, поглаживая пальцами каждую буковку.
– Я не делал этого, птенчик. Твое имя просто появилось, там в храме, когда ты приняла меня, а я принял тебя всем сердцем. А поскольку я все время был одет, ты просто не видела этой надписи.
– Что это означает? – выдохнула, не в состоянии оторвать взгляда от надписи.
– Всего лишь, что я весь твой, с потрохами, – рассмеялся Дарин, чмокнул меня в нос и нагло застегнул куртку, – да ты это и без надписи знаешь.
– А когда обряд проходит в Храме на Эленмаре надпись тоже появляется? – ну не могла я об этом не спросить. Дарин застыл.
– Появляется, птенчик. Только другая. Она расположена вокруг шеи и состоит из двух слов.
– Каких? – прошептала я, точно осознавая, что ответ мне не понравится.
– «Собственность» и имя хозяйки.
– Но это же рабство! – в ужасе воскликнула я, – знаешь, чем больше я узнаю о вашей жизни, тем больше склоняюсь, что окажись я на месте ваших мужчин, не задумываясь предпочла бы подвалы храма подобной альтернативе. Хотя и то, и другое ужасно…
Мне стало так обидно за этих гордых, мудрых и очень красивых мужчин, оказавшихся в столь неприятном положении, фактически без права на выбор, свободу и любовь. Даже не сразу поняла, что из глаз катятся слезы.
– Ну что ты, птенчик, не плачь! – Дарин присел рядом и нежно смахнул со щек слезинки, – все не так плохо. Многие женщины понимают сложившуюся ситуацию и стараются, как можно реже использовать свою власть над связанными. Возьми хотя бы энфину вашего рода. Фаэра Яванна Сорг – чудесная женщина, мудрая и справедливая.
– Я бы все равно предпочла храм! – ответила, прижимаясь щекой к плечу мужа.
– Я бы тоже предпочел храм, если бы не встретил тебя, – тихо сказал Дарин, нежно поглаживая меня по голове, как маленькую.
Со стороны входной панели снова раздался звуковой сигнал. Ну ни минуты покоя. Хорошо хоть комм больше не вибрировал. Новый день врывался в нашу жизнь, принося с собой нерешенные старые проблемы и ворох новых.
– Курсант Ткхшшшарсинсит? – раздался удивленный голос мужа из гостиной. Он направился открывать дверь утреннему, неугомонному визитеру.
– Курсант Ткхшшшарсинсит, тангир, я буду часа через полтора, когда начнутся занятия, а пока для вас я Фархунда, хотя вам можно и Хунечка. Я все же любимая подруга вашей, надеюсь, любимой жены! – Вот как, скажите мне, как они произносят без запинки Хунькину фамилию? Мне это просто не дано.
Видимо, Дарин не нашелся с ответом, потому что через несколько мгновений торнадо под названием Хуня бесцеремонно ворвалось в спальню. Подруга критически осмотрела все вокруг. Под ее ехидным взглядом я натянула одеяло практически до подбородка и покидать уютную кровать не спешила. Дарин молча стоял в дверях и наблюдал за развернувшимся действом.
– Я же говорила, что мой подарок сработает! – Хунька подняла с пола и победно продемонстрировала мне кружевное безобразие. Я застонала, укрывшись одеялом с головой. Второй раз за это утро.
– Вылезай! – не прониклась моим маневром подруга, – я, между прочим, умница и красавица!
Заявила она, заставив Дарина изумиться ее наглости еще больше.
– Кто тебе сказал? – хмуро буркнула в ответ, но физиономию миру явила.
– Верник, это итак всем известно. Я одежу тебе принесла, не будешь же ты ходить по Академии в платье в разгар учебного дня, – огорошила меня она.
– Спасибо, – искренне поблагодарила подругу и протянула руку за пакетом.
– Только я тебе ее не отдам! – и вожделенный пакет в формой спрятался за Хунькиной спиной.
– Что ты хочешь, исчадье? – устало выдохнула я.
– Признания! – победно произнесла наглая вымогательница.
– Ты умница и красавица, – тихо и недобро пробурчала я.
– Не расслышала, – продолжала глумиться она, отойдя от кровати еще на шаг.
– Ты умница и красавица! – проорала ей, – довольна?
– Конечно, – невозмутимо ухмыльнулась Хунька, бросая в меня пакет, – всегда приятно, когда тебе говорят правду в лицо.
Дарин рассмеялся.
– Фархунда, вы с нами не позавтракаете? – спросил он, сияя, как фюзеляж новенького истребителя.
– Позавтракаю, тангир. И привыкайте называть меня на ты не в служебной обстановке. Советую отнестись ко мне, как к неизбежному, что отныне будет присутствовать в вашей жизни постоянно, потому что от дружбы с противной, скупой на заслуженные похвалы Верник, я не откажусь, – заявила эта нахалка, но муж продолжал улыбаться и остался подозрительно спокоен.
– Я понял и принял этот факт, Хуня, – он сделал приглашающий жест и, алилуйя, Хунька вышла из спальни, а Дарин мне подмигнул, продолжая беседовать с подругой, – что предпочитаешь на завтрак?
Так быстро я не собиралась даже по тревоге. Почему то было очень неудобно, что в наше единение вторглись так бесцеремонно, пусть даже и лучшая подруга. Судорожно собирала с пола разбросанные вещи, заправляла кровать и постоянно улыбалась, чувствуя себя счастливой, не смотря ни на что.
В гостиной меня ждала трогательная, домашняя картина. Мой муж и моя лучшая подруга пили чай. Земной, ароматный, из цветастых чашек. И где они их только откопали на Кхарме-то. Как только я уселась за стол, передо мной поставили накрытую крышкой тарелку и чашку, такую же цветастую, но в ней было какао – мой любимый напиток.
– Омлет с сыром и зеленью, как ты любишь, – изрек Дарин, снимая крышку с блюда так обыденно, словно каждое утро это проделывал. Мне ничего не оставалось, как благодарно улыбнуться и приступить к завтраку.
– Пока ты там била свои же рекорды медлительности, твой муж успел мне выдать все тайны Академии и твоей семьи, – заявила Хунька, отламывая кусок от моей, между прочим, шоколадки. Я бросила недовольный взгляд на «леденца».
– Подарю еще, – тут же заверили меня.
– Жадина! – заметив наши переглядывания, констатировала обиженная подруга.
– Ну, и что ты там узнала такого, чего до этого не знала? – спросила я и отправила в рот кусок омлета.
– Много чего, – обида, видимо, только подогрела Хунькин аппетит, потому что шоколад убывал с огромной скоростью, – например про папу. Да от такого папы не только маму спасать надо. Хотя, дети у него удачно получаются, тут уж сказать нечего.
– И что ты обо всем этом думаешь? – заинтересованно взглянула на подругу, но ответить ей не дал сигнал комма. Дарину снова звонили.
Муж на этот раз принял сигнал и почти сразу включил громкую связь. Легар сообщал о смерти таштора, о том, что Навир Тавилас констатировал естественную смерть, причиной коей явилась сердечная недостаточность, при чем уверял, что обратись умерший за необходимой медицинской помощью, вполне мог бы жить дальше. Проблема была лишь в том, что представители Темного Круга могли не поверить заключению докторов Коалиции и сорвать мирные переговоры, тем более задача, ради которой они затевались реализовалась сегодня ночью. Копию артефакта подменили почти точно такой же копией артефакта и сделал это слуга Высокого лорда. Но зачем-то Кебрим ведь привез мать Алейны. Мотивы этого поступка мужчины в маске были мне не понятны. Либо он что-то замыслил, либо где-то на дне души у него имелось что-то человеческое и он позволил матери увидеть дочь прежде, чем они расстанутся навсегда. В любом случае, что-то прояснить поможет лишь само свидание Алейны и Морханы и, возможно, оно будет последнее, так как задерживаться Высокому лорду здесь больше и незачем. А значит нужно обязательно придумать план спасения тети до того, как сестра отправится в переговорную.
Тангир поблагодарил за информацию, заверил деда, что мы все скоро будем и пресек сигнал. За столом воцарилась тишина. Каждый думал о чем-то своем. Хуня маленькими глоточками пила чай и изредка поглядывала на нас с мужем.
– Слушай, – решилась нарушить молчание, – я к Фингорму отношусь очень хорошо, но все же не говори ему ничего.
– Верник, ты меня сейчас обидеть хотела? – подруга подняла на меня свои желтые и сейчас очень злые глаза, – у тебя получилось. Этот ушастый – Беллим, а значит враг. И то обстоятельство, что он по некоторым очень интересующим меня параметрам не уступает, а иногда и превосходит Феклушу, ничего не меняет. Дружба для меня всегда на первом месте.
– Прости, – поспешила извиниться я, потому что и правда чувствовала себя виноватой. Хунька, она хоть и импульсивная, порой несдержанная и, благодаря тентурийским корням, очень вспыльчивая, но меня никогда не предавала.
– Да ладно, Верник, я же понимаю, что ты не со зла. Волнуешься просто. Раньше у тебя только я была для этих целей, а теперь вон нас сколько, – отмахнулась она, но уже совсем не злобно.
– И что правда превосходит? И язык с несколькими скоростями? – все-таки спросила я. Ну вот кто меня просил? Фархунда откровенно заржала, а Дарин так многозначительно улыбнулся, что щекам тут же стало нестерпимо жарко.
– Ты там спрашивала, что я думаю обо всем этом? Так я тебе вот что скажу – спасать твою тетушку надо. И чем скорее, тем лучше! – перевела разговор в другое русло подруга и я была ей благодарна за это.
– Это ясно. Вопрос – как? – спросила, с интересом взглянув на Хуню.
– Ох, Верник, замужество тебе явно не пошло на пользу, – беззаботно прощебетала она, заставив своими словами Дарина напрячься, – раньше ты мгновенно соображала. Тут просто нужно сложить все детали мозаики и ответ отыщется сам собою.
– Какие детали? – подруга явно что-то придумала.
– Что мы имеем? У нас есть труп таштора. При чем о причинах смерти Темный Круг не подозревает. У нас есть мама Алейны, которая любит дочь и пойдет на все, чтобы с ней не расставаться. У нас есть Высокий лорд, который не отпустит твою тетку живой, но может покинуть планету в любой момент, так как свою миссию здесь он уже выполнил. И, в конце концов, у вас есть я – находчивая, запасливая и весьма логичная умница, – она победно посмотрела на ничего непонимающих нас.
– И? – не выдержал Дарин.
– И, собственно, все, – подытожила Хунька. Я закатила глаза, а муж явно разозлился, хотя изо всех сил старался не показывать виду. Но в бирюзовых глазах бушевал шторм золотых искр.
– Что нам это дает? Считай, что мы сдаемся и отгадок ребуса не будет, – спокойно произнесла я.
– Верник, ключевое слово – живой! Он не отпустит ее живой. Чтобы Кебрим отстал твоя тетка должна умереть! – воскликнула Фархунда.
– Ты с ума что ли сошла? – вскипела я, вскакивая с места.
– Ну не по настоящему же умерла, а так чуть-чуть, чтобы этот хмырь в маске поверил в ее смерть, – спокойно ответила подруга, – и, вообще, сядь и выслушай меня до конца. Сами вы все равно ничего толкового не придумали.
Мне пришлось сесть, но пока ничего не прояснилось и я заметно нервничала. Дарин успокаивающе накрыл мою дрожащую руку своей и легонько ее пожал.
– Так вот, – продолжала Хунька, – если мать Алейны умрет, то у нас будет уже два трупа и оба – представители Темного Круга. А два это уже не один, особенно если симптомы будут одинаковые.
– Что ты этим хочешь сказать? – до сих пор не понимала к чему она клонит.
– Две смерти с одинаковыми симптомами – это карантин, Аля, – пришел на помощь муж, – разносчики инфекции либо устраняются, либо изолируются, а тела подлежат немедленной ликвидации. Но для объявления карантина нужно установить причины смерти хотя бы номинальные. Я правильно тебя понял?
Дарин уставился на Хуньку, которая многозначительно кивнула в ответ.
– На самом деле, вирусы имеют тенденцию мутировать, а представители Темного Круга живут очень обособленно от Коалиции. Поэтому, я думаю, достаточно будет невинной лжи, о том что какой-нибудь вирус обыкновенного гриппа, который давно не опасен для жителей Коалиции, так как наши организмы выработали против него иммунитет, смертельно опасен для жителей Темного Круга. Можно устроить показательную дезинфекцию прибывших и проводить их восвояси, – подытожила Хунька.
– А что, – улыбнулся Дарин, – вполне может сработать.
– План неплохой, только там одна малюсенькая деталь, которая меня напрягает – это смерть моей тети, – выдохнула я.
– Это может стать проблемой, – согласился со мной муж, – я, конечно, слышал, о неких ядах, способных на некоторое время погрузить человека в состояние очень напоминающее смерть, но боюсь здесь ничего подобного найти не удастся. Времени же у нас в обрез.
– Что бы вы без меня делали, хитро усмехнулась Хунька.
– Не зли меня, – честно предупредила я, – лучше говори сразу.
– Да я и хочу сразу, а ты мне слова сказать не даешь, – обиделась она, – помнишь мой волшебный чемоданчик со средствами?
– Да-а, – закивала я.
– Это не оттуда ли было чудо-средство, пробудившее нежные чувства тангира Стшарсси к вашему всуню? – уточнил Дарин.
Отпираться никто не собирался, тем более, что уж говорить, попалились мы тогда на славу.
– Хунь, так что там с чемоданчиком? – в нетерпении спросила я.
– Есть у меня один волшебный флакончик с одним чудодейственным средством, – загадочно начала она и сделала многозначительную паузу. Мы не перебивали, а слушали очень внимательно, – его используют Великие шаманы с Шатри-7, ну те, что будущее предсказывают. Они говорят, чтобы рассказать о жизни, нужно сначала умереть. Это средство погружает человека в летаргический сон, причем все жизненные процессы организма замедляются настолько, что этот сон практически неотличим от смерти.
– Но ведь тетя Морхана не шаман с Шатри-7, – все же не выдержала я.
– Верник, ну чему тебя в Летной школе учили? Шатри-7 – земная колония, сырьевая база, а Великие шаманы – самые обыкновенные люди. И хотя в вашей родословной много рас отметилось, все же тетка твоя на большую половину землянка, как ни крути.
– А как рассчитать нужную дозировку? – спросил Дарин, что-то набирая в комме.
– С дозировкой там все просто: один флакон – одно погружение в мир грез. Я же просто так, на всякий случай покупала, не думала, что пригодится, – ответила Хуня, честно хлопая желтыми глазищами.
– А действует оно сколько? – похоже, эти двое уже почти все решили, а меня что-то смущало в придуманном плане.
– Ну, вообще, человек может спать неделю…
– Неделю? – воскликнула, перебив подругу.
– Да, неделю. Что тут такого? Но можно разбудить и раньше, у меня антидот есть, – буркнула обиженная Хунька.
– То есть мы ее сможем привести в чувство сразу же, как минует опасность? – на всякий случай решила уточнить я.
– В течение минуты! Аль, ну что ты мне не веришь, что ли?
Хуньке я, конечно, верила, но все равно на душе было тревожно.
– Навир Тавилас утверждает, что сейчас эпидемия кассиопейской лихорадки на Кхарме и смерть таштора вполне можно выдать за гибель от этого мутировавшего вируса. Легар тоже согласен, так как будет еще один бонус для Коалиции, ведь враг подумает, что у нас есть мощное бактериологическое оружие против него, – сообщил муж.
Что ж. Осталось дать указания Алейне и молиться, чтобы все прошло гладко.
