Текст книги "Каникулы на Эленмаре (СИ)"

Автор книги: Ольга Райская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Глава 22

– Ну, милая моя внучка, – изрек легар, глядя на Алейну, когда за тангиром и Погодиным закрылась дверь, – поговорим на чистоту. Треугольник нужен был твоему отцу? Именно за ним он послал тебя и твоего телохранителя?

– Да. – Твердо, глядя в глаза деду ответила сестра.

– Он шантажировал тебя?

– Да.

– Угрожал причинить вред матери?

– Да.

– Зачем ему нужен треугольник?

– Я не знаю, – покачала головой девушка, – только, он одержим идеей его заполучить, словно треугольник предел его желаний.

– Ладно, малышка, – уже ласково сказал дед, погладив Алейну по светлым локонам, – разберемся. Для начала пусть украдут артефакт.

– Украдут? – Удивленно воскликнула девушка. – И вы так просто об этом говорите? Хотя… Погодите… Он что, не настоящий?

– В точку! – Подмигнула ей я, под многозначительные улыбки ба и деда.

– Но это же… война… – выдохнула сестренка. – Лорд Кебрим подлог просто так не оставит…

– Ну, мы обязательно что-нибудь придумаем. Сейчас самое главное твою маму вызволить. – Постаралась утешить сестру я.

На голографическом экране, по мере продвижения тангира и Стаса, менялись коридоры, переходы и лифты. Показался встревоженный Анатес Беллим, нервно отмеряющий шаги напротив шикарных входных дверей гостевого блока.

– Опаздываете! – Зло прошипел он.

– До назначенного времени еще две минуты. – Раздался спокойный голос Элвэ. – А вас никто не задерживает. Вы, Анатес, вполне справились со своей миссией и можете быть свободны.

– Что? – Взревел Беллим. – Вы смеете мне указывать?

– Послушайте, – вмешался в перепалку Стас, – я понимаю, что лорд Кебрим – важная политическая фигура, а вы, как официальный представитель Совета Коалиции, должны создать все условия для того, чтобы переговоры прошли успешно. Но сейчас я встречаюсь не с лордом Кебримом – представителем Темного Круга, а с лордом Кебримом – отцом моей горячо любимой жены. Поэтому прошу меня понять и извинить, любые посторонние лица при семейном разговоре явно лишние.

– Значит, тангира Элвэ вы, курсант Погодин, лишним не считаете? – Разозлился еще больше Беллим, снова испортив гримасой красивое лицо.

– Я – солдат. – Улыбнулся Стас, ну и мы все, глядя на него улыбались. – А для солдата командир – отец родной, так что, фаэр Беллим, тангир Элвэ никак не может быть посторонним.

Я откровенно смеялась, глядя на надутого, как индюк, эленмарца. Муж энфины Беллим, порядкового номера я не знала, а может просто не запомнила, хватал ртом воздух, силясь найти достойный ответ Погодину.

– Ох уж эти земляне… – все, что он смог выдавить

– Я вас больше не задерживаю. – Послышался ледяной голос Дарина. Анатес замер, а потом развернувшись зашагал прочь.

– Обиделся, – констатировал факт Стас.

– Не о нем сейчас нужно думать, – ответил ему Элвэ и нажал на входную панель.

Шикарные двери в апартаменты разъехались в стороны и навстречу тангиру и Стасу выпрыгнул коротышка в широком металлическом ошейнике.

– Кто такие? – Выпалил он.

– Нам назначено. – Ответил Дарин. – Доложи Хозяину.

Коротышка бросил подозрительный взгляд на визитеров, но все же поплелся докладывать лорду. Через минуту он появился снова.

– Господин ждет вас, – выдавил из себя карлик.

Помещение, которое демонстрировала нам камера, поражало своей роскошью. Это была не гостиная жилого блока, а целый зал с фонтаном и арками. Между кадками в тенистыми деревьями расставлены вазы, статуи, а также уютные диваны и кресла, обитые дорогими тканями. На одном из них, в своей неизменной золотой маске, сидел лорд Кебрим. Перед ним на красивом столике стояла огромная ваза с шикарными, спелыми фруктами. Это выглядело как насмешка. Нет, ну правда. Я бы посмотрела, как он в этой маске уплетать ананас станет, ну или хотя бы банан.

Тангир и Погодин молчали. Лорд Кебрим тоже не произнес ни слова, лишь его глаза блестели в прорезях маски, внимательно наблюдая за гостями. Пауза затягивалась.

– Так вот, значит, кто стал мужем моей дочери! – Наконец, произнес Великий лорд и голос его был полон презрения и недовольства, но это ничуть не смутило Погодина.

– Папа! – Воскликнул он, бросаясь вперед. Стас, встав на одно колено перед явно опешившим Кебримом, вдохновенно тряс его руку, приговаривая, – я несказанно счастлив с вами познакомиться, папа. Не передать, как много хорошего мне удалось о вас услышать! Ваша дочь, моя жена – настоящее сокровище. Такое достойное воспитание она смогла бы получить только от мудрых и любящих родителей!

– Ой, что он несет!!! – Простонала я, закусывая кулачок. Алейна пребывала в полуобморочном состоянии и ба нежно гладила ее руку, подбадривая. Один легар искренне веселился.

– Молодец, парень! Огонь! – Тихо комментировал он.

– Что ты себе позволяешь, щщщщщенок! – Зашипел из под маски, опомнившийся Великий лорд и попытался вырвать свою конечность из цепкой руки Погодина, да не тут-то было.

– Папа, – обиженно произнес Стасик, – вы совсем не рады видеть любимого зятя? А где же мама?

– Какая еще мама?!! – Орал Великий лорд, вскочив с кресла. Он силился вырвать свою руку, которую Погодин никак не хотел отпускать.

– Как какая? – Театрально возмущался Стас. – Наша! Алейночка так соскучилась. Извелась вся, ночей не спит, в долге супружеском отказывает.

– Ты мне еще подробности поведай! – Разозлился лорд Кебрим, освободив, наконец, руку и отскочив от поднимающегося с колен Погодина.

– А вот тут уж прошу меня извинить, – радостно воскликнул Стасик и доверительно зашептал вновь озадаченной «маске», – подробности – это дело настолько интимное, что, как настоящий мужчина, я буду об этом молчать и даже вам, папа, не смогу об этом поведать.

– Прекрати называть меня «папа»! – Взвизгнул Великий лорд.

– Да. Я понял. Папа – это так мягко, по-женски. – Ответил ему Стас, соглашаясь. – А вы брутальный мужчина, лидер и Великий лорд Темного Круга, опять же. Я стану называть вас мужественно – отец!

Белиготар Сорг откровенно ржал. Алейна пришла в себя и сейчас скорее негодовала, чем переживала за Погодина. А я лишь улыбалась, прекрасно зная, как может общаться Стасик.

– Прекрати! – Заорал лорд Кебрим.

– Это вы кому? – Удивился Погодин, разыгрывая из себя глупца. Он даже оглянулся, при этом камера показала нам тангира Элвэ, который хоть и сохранял серьезное выражение лица, но явно из последних сил.

– Тебе, щщщщенок! – Снова зашипел лорд.

– Но я ничего не делаю, чтобы что-то прекращать! – Возразил ему Погодин, – а еще я безмерно рад, что вы сравниваете меня с милым, юным домашним любимцем, но предпочел бы, чтобы вы, отец, называли меня Стас. Ну, или Стасюня, так меня мама дома называет!

– Заткнись! – Кажется выдержка главному руководителю Темного Круга все же отказала. Она отказала Кебриму, но не Стасу.

– Странный вы человек, – сказал Погодин, усаживаясь в кресло лорда и закидывая ногу на ногу, – если я замолчу, то наша беседа прервется. Вы же молчите. А потом, «заткнись» – это так невежливо. Нужно говорить: «Помолчи, Стас, пожалуйста!» И я всегда пойду вам на встречу…

– Да, не молчу я!!! – Взвыл лорд. – Я не могу вставить ни слова в нашу так называемую беседу.

– А-а-а! Так вы все-таки хотите меня поприветствовать, как полагается настоящему отцу невесты, да? – Обрадовался Погодин.

– Нет! – Взревел Кебрим.

– Как? – И в голосе Погодина появилось так много грусти и удивления одновременно. – А зачем же вы тогда меня так бесцеремонно прервали?

– Пошел вон отсюда! – Выпалил озверевший лорд, указывая на дверь.

– Нелогичные у вас поступки, отец! – В камере появилась рука Погодина. Он взял из вазы на столике экзотический фрукт, разломил пополам и часть протянул главе Темного Круга. – Хотите? – Спросил Стас и тут же наигранно воскликнул, – ах, да! У вас же маска. С ней разве поешь. Так я о чем толкую, – послышалось характерное чавканье, друг явно смачно вгрызся в спелый плод и несколько капель сока даже попало на камеру, – не сам я сюда пришел, вы меня позвали. Ничего не сказали, а теперь выгоняете. Вам что, даже ни капельки не интересно какого достойного, мужественного и неповторимого мужчину выбрала себе в мужья ваша единственная дочь?

– Крейб! – Заорал лорд, сжав руки в кулаки.

– Слушаю, Господин! – Появился из ниоткуда коротышка.

– Вызови охрану и пусть выведут этого наглеца!

– Я бы на вашем месте этого не делал. – Ровно произнес тангир Элвэ. – Выдворить из собственных апартаментов зятя, которого сами позвали, не самое лучшее решение. Это может спровоцировать скандал.

– Меня не пугают мелкие скандалы! – Гордо заявил Кебрим.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – согласился с ним Дарин, – но в этом случае вы вынуждены будете покинуть Кхарму немедленно, даже не начав мирные переговоры.

Такой исход дела был не по душе Великому лорду. Он махнул рукой и слуга в ошейнике также внезапно исчез, как и появился.

– Чего ты хочешь, землянин? – Устало спросил Кебрим.

– Вот это уже другой разговор… папа! – Ответил Погодин Великому лорду. – Моя жена, ваша дочь желает поговорить со своей матерью.

– Только в моем присутствии! – Голос Кебрима звучал очень раздраженно.

– Без свидетелей! – Настаивал на своем Стас.

– Хорошо, – вздохнул Великий лорд, – завтра, в комнате переговоров, охрана подождет за дверью, но с одним условием – ты не попадаешься мне на глаза до окончания переговоров и моего отлета с этой планеты!

– Принимаю ваше условие, папа! – Погодин веселился.

– И никогда, слышишь, никогда не называешь меня «папа»! – Зашипел Кебрим.

– Это уже второе условие и оно неприемлемо. Для этого вы, как минимум, должны сделать что-то еще!

– Воооооооооон! – Заорал взбешенный высокий гость.

– Не стоит так шуметь. Мы уже уходим. – Спокойно ответил Стас, поднимаясь из кресла, – а то и в самом деле загостились, отдыхать вам мешаем.

В камере мелькнули шикарные входные двери, карлик, любезно их открывающий, а затем Погодин вновь развернулся и снова возник лорд в золотой маске.

– Спокойной ночи, отец! – Вежливо попрощался Стас. – Я несказанно рад нашему знакомству. Алейне, разумеется, передам привет от вас.

На голографической проекции снова двери, быстро приближающийся коридор, а затем звук чего-то разбивающегося.

– Нервный тесть у меня какой-то! – Спокойно изрек Погодин. – И чем ему казенные вазы помешали?

В этот раз мы все явно расслышали смех тангира Элвэ. И у него оказалась вовсе не железная выдержка.

– Ну, что же, девочки, – подвел итог Белиготар Сорг, – мальчики свою миссию выполнили, теперь осталось придумать, как вызволить Морхану.

Легара прервал звук его собственного комма.

– Слушаю, – ответил он. Дед долго слушал собеседника, а потом нервно потер лоб и выдохнул, – только этого нам не хватало. Ничего не предпринимайте, Тавилас, и ждите моих личных указаний. Никому ни слова.

– Что случилось, Тар? – обеспокоенно спросила ба, когда легар закончил беседу.

– У нас новая проблема. От сердечного приступа скончался пожилой таштор, прибывший в качестве одного из послов Темного Круга. Самое страшное, смерть наступила внезапно, в коридоре, без свидетелей с их стороны. Нас запросто могут обвинить в убийстве, несмотря на все медицинские заключения, – устало произнес дед.

Смерть таштора – мама Алейны – Темный Круг – Хуня – именно такая цепочка возникла у меня в голове. Я прекрасно понимала, что достучаться до подруги именно сейчас не получится и все гениальные планы нужно отложить до утра, тем более детально выход из положения оформиться в моих мыслях еще не успел.

– Что-то мне подсказывает, что смерть этого почтенного таштора будет нам очень кстати, – ответила я деду.

– Что ты этим хочешь сказать, Аленька? – спросила ба.

– Сама пока не знаю, но мысли уже имеются и мне нужно время, чтобы разложить их по полочкам, – ну в самом деле, пока ничего конкретного сказать я не могла.

– Значит, оставим все разговоры до утра! – подытожил мудрый дед, что-то набирая на комме, – Гея, девочки устали и хотят спать, а утром мы вернемся к этому разговору.

Хитро. У деда тоже был какой-то свой план, но вряд ли он касался тети Морханы и почившего посла. Скорее, там речь шла о треугольнике и некоем Великом лорде Кебриме, который этой ночью обязательно попытается выкрасть артефакт, более того – его попытка увенчается успехом. А вот завтра мы поговорим, обо всем. И сложим все части головоломки воедино, а уж что из этого выйдет… Посмотрим.

В помещение блока легара вошли два андроида в униформе Академии.

– Проводите девочек! – распорядился Белиготар Сорг.

– Спокойной ночи! – хором попрощались мы и вышли вслед за роботами.

Алейна, помахав мне рукой, направилась в наш корпус, мне же было совсем недалеко. Блок тангира Элвэ располагался на этом же этаже, буквально за первым поворотом. Отпустив андроиида, я открыла дверь и первый раз вошла в жилище своего мужа. Блок встретил меня приглушенным сетом, тишиной и аскетичной обстановкой. Я вздохнула, набираясь смелости, и решила осмотреться. Расположение комнат было точно такое же, как в блоке у легара, только размеры уступали. Гостиная, из которой вели две двери, одна в кабинет, а другая в спальню. Кабинет меня нисколечко не интересовал и я направилась прямиком туда, куда давно хотелось, да и, вообще, учитывая мой статус замужней женщины, было давно пора.

Как только я переступила порог, сильные руки обвились вокруг моей талии, а знакомый голос прошептал:

– Какая же ты красивая!

– Это ты в темноте разглядел? – мурлыкнула я, теснее прижимаясь к мужу.

– Это я тебе комплимент делаю, глупышка! – хмм… Заявление «леденца», мягко говоря, меня озадачило.

Дальше было еще интереснее. Талию мою отпустили, свет включился, правда тоже не яркий, а вполне себе такой интимно-приглушенный, перед моими глазами появилась плитка молочного шоколада и нечто напоминающее повядший фикус.

– Что это? – воззрилась на это безобразие я.

– Конфеты! – с гордостью ответил муж, вкладывая в мою руку шоколад, – цветы! – и он попытался всучить мне сухостой, сомнительного происхождения.

– Дарин, ты, что с ума сошел? – зашипела я, одергивая руку, – что на тебя нашло?

– Ухаживаю, как ты этого и хотела! – логика у эленмарцев железная, скажу я вам! Ухаживает он в час ночи! – Аленька, ну ты же сама хотела комплиментов, конфет и цветов!

И тут в моей памяти всплыл разговор за ужином, где вмешалась моя чисто женская вредность на почве неудовлетворенности из-за не отданного мужем супружеского долга, где я, как раз, о чем-то подобном упоминала. Речь шла об ухаживаниях. И, кажется, «леденец» воспринял мой справедливый, кстати, упрек на свой счет и решил все исправить до нашей первой брачной ночи. Ну, хорошо, конечно. Похвально. Замечательно, что у меня такой чуткий супруг. И это было бы поистине упоительно и романтично, если бы не было так смешно. Держа в руке шоколад, я присела на корточки, потому что стоять больше не могла. Меня просто душил истерический хохот, который прорывался из меня в виде всхлипов и стонов.

– Алечка, птенчик мой! – засуетился муж, по прежнему сжимая в руке завядший фикус, – тебе плохо? Где болит?

Глядя на этого эленмарского романтика, мне стало еще смешнее, но показать мужу свое веселье было неудобно. Он ведь старался и хотел, как лучше, внимая моим упрекам. Закрыв лицо руками, я пыталась успокоиться и стать серьезной, как того требовала ситуация, но… Трясясь всем телом, издавала всхлипы и хрюканье.

– Алечка, ты плачешь? – Дарин присел рядом и попытался отнять руки от моего лица, – что мне для тебя сделать?

Господи, ну почему он такой замечательный и в то же время такой смешной, с точки зрения обычной, среднестатистической землянки? Поглубже вздохнув и сразу выдохнув, я все же ему ответила:

– Раздевайся, Дарин!

– Что? – опешил муж. Мой, между прочим, законный.

– Раздевайся! А то я брачной ночи и супружеского долга век не дождусь! В конце концов матриархат у нас! – да! Я была очень убедительна, осталось еще убедить мужа ну в этой, в своей убедительности.

Смысл сказанных слов никак не хотел доходить до Дарина. Он внимательно смотрел на меня, я тонула в бирюзовой глубине с золотыми искрами, но вот реакции на мои реплики не было. Мы, по прежнему одетые, сжимали в руках каждый свое: я – подаренную шоколадку, а муж мой – злополучный фикус. С этим срочно нужно что-то делать. Так продолжаться не может.

– Значит ты не плакала, – заявил «леденец». Конечно же, я в ответ отрицательно покачала головой, – смеялась? – пришлось утвердительно покивать. А поникшая флора, она же – символ нашей любви, по прежнему была сжата в сильных, мужественных руках супруга, вызывая во мне почти неконтролируемые приступы веселья.

– Дарин, – тихонечко позвала я.

– Аля, ты смеялась надо мной? – вдруг спросил мой эльф, оказываясь рядом.

И я бы даже ответила, не упрись мне в грудь растительный символ наших отношений, вырывая из меня непроизвольный смешок одним своим видом. Элвэ поджал губы. Обиделся.

– Дарин… – да, это был практически стон. Бесцеремонно забрав у мужа цветок, отложила его на столик. Туда же отправилась шоколадка. Вся серьезность момента теряется, стоит лишь мне вспомнить его решительный романтический настрой с вялым стеблем наперевес.

– Значит надо мной… – сделал свои выводы муж, отворачиваясь от меня. Вот сейчас и мне стало обидно. Я, конечно, была виновата, в том, что не смогла сдержать своих эмоций, но кто бы на моем месте смог?

– Значит раздеваться не будешь? – это была последняя попытка привлечь внимание собственного супруга.

– Не вижу смысла! – получила ответ. Собственно, а что хотела-то? Я бы тоже обиделась, если бы над моими благородными порывами посмеялись, но виной тому расовые особенности и разные менталитеты. Понимать же надо.

Ладно, что там делают, когда гора к кому-то не идет? Лезут в гору? Вот мне именно это и предстояло.

– А я вижу! – заявила, сверля гневным взглядом спину мужа, – лично я спать одетой не собираюсь!

– Ты хочешь остаться здесь? – хмм… это вот сейчас что было? Да я при всем желании сегодня к себе вернуться не могу. Занято там. За-ня-то! А если и было бы свободно все равно не ушла бы отсюда. Терпи «леденец».

– А ты предлагаешь мне топать ночью через всю Академию, только потому, что обиделся? – выпалила я, хватаясь за потайную застежку платья. Пара легких движений и невесомая ткань падает к ногам, оставляя меня в одном кружевном безобразии.

Упс… Кажется смелость свою я явно переоценила. Как только последние шелковые лепестки импровизированной брони упали на пол, сразу такой беззащитной себя почувствовала! Срочно захотелось поднять платье и стыдливо прикрыться, тем более муж по прежнему стоял ко мне спиной. Да, Верник, из тебя та еще соблазнительница! Ты просто нимфа… гетера… или кто там еще в истории совершал подобное профессионально?

Чувствовала себя глупо… Да, что там говорить – форменной идиоткой. Вырядилась и стою тут, симафорю выступающими из под кружева прелестями, которые, если разобраться, никому и не нужны. В общем, обида породила раздражение, раздражение – злость и я пошла к кровати, с твердым намерением забраться под одеяло и хотя бы выспаться, раз ничего другого мне не светит.

– Аля, я… – в тот самый момент, когда, откровенно сверкая кружевным безобразием на филейной части, я наклонилась откинуть одеяло, мужу приспичило мне о чем-то поведать и он соизволил повернуться. Картина маслом – труженица эротического фронта расстилает постель. Дарин завис, подавившись собственными словами, и громко сглотнул. Муж попросту лишился дара речи, но следил за каждым моим движением.

– Что? – нахмурилась я, потянув на себя спасительный кроватный покров.

– Аля… – выдохнул обиженный муж. Золотые искры молниями сверкнули в бирюзе и он бросился ко мне.

А, вообще, страшно, когда внезапно… Особенно, если ты голая и практически беззащитная. Я взвизгнула, в тщетной попытке удрать, но была поймана и прижата к каменной груди, по прежнему затянутой в форменную куртку. Сердце колотилось, как сумасшедшее, норовя выпрыгнуть наружу. Или это не мое сердце так сильно билось. В любом случае, оба органа находились настолько близко, что их удары звучали в унисон.

– Птенчик… – выдохнул муж и его рот обрушился на мои губы, безжалостно их сминая.

Смущение отступило, а вот ощущение того, что стоящий передо мной, великолепный мужчина мой, полностью и безвозвратно, наоборот, вырвалось. Появилась жгучая потребность клеймить тело Дарина своими поцелуями, чтобы ни у кого не осталось сомнений в его принадлежности. И я целовала, клеймила, ловя каждый его вздох, каждый хриплый стон, смакуя каждое мгновение нашей близости. Словно одержимая, отвечала на любое движение, обвив шею мужа руками.

– Аля, Аленька… – хрипло шептал Дарин в редких перерывах между поцелуями, порождая звуками своего голоса на моей коже сотни мурашек.

В какой-то момент я просто оторвалась от пола, бережно подхваченная заботливыми руками супруга и уже через мгновение ощутила спиной холодные простыни. Словно во сне нащупывала пальчиками застежки, в нетерпении стягивала с него куртку и вдыхала умопомрачительный аромат моего мужчины. Да. Моего мужчины! И с этого мгновения, с этой ночи никто не в силах это изменить. Дарин Элвэ мой! Только мой! Для большей убедительности, обхватила его ногами, еще теснее прижимаясь.

– Дикая земляночка, – прошептал муж, осторожно проведя пальцем по моей скуле, а я купалась в бирюзовой нежности с родными золотыми искрами.

– Дарин… – отчаянный стон, порожденный очередным поцелуем мужа, выдавал все мои желания.

– Я здесь, мой птенчик… – выдохнул он и я почувствовала, как его губы касаются верхней части кружевного безобразия, а проворные пальцы умело избавляют от этого лишнего, на взгляд мужа, предмета одежды.

Мой возмущенный писк утонул в лавине новых ощущений, обрушенных неспешными и умелыми ласками Дарина. Кажется я плавилась и горела, и снова плавилась, не переставая шептать его имя. Мой невыносимый эльф задался целью свести меня с ума и пока преуспевал в этом, не оставляя без внимания ни единого местечка на моем теле.

– Дарин! – хрипло выдохнула я, поражаясь сколько мольбы в моем голосе. Что у него просила? Продолжать? Не останавливаться?

– Скажи, что ты моя! – потребовал наглый муж покусывая живот.

– Твоя!

– Скажи, что я твой! – укусы сместились на бедра.

– Мой!

– Единственный? – там в бирюзе блеснули очень хитрые, практически коварные искры.

– Единственный… – свой голос я не узнала, а потом и вовсе все окружающее перестало иметь для меня значение. Важны были лишь ощущения, которые дарил муж и которые я дарила ему в ответ, со всей щедростью и со всей любовью.