Текст книги "Каникулы на Эленмаре (СИ)"
Автор книги: Ольга Райская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)
Глава 13
Полдела сделано. Жених согласен, осталось убедить невесту. Из всех зол выбирают меньшее или младшее, поэтому к Алейне отправилась я. Перед моим походом, доктор Париту любезно позволил для общего блага осмотреть вещи солорки. Конечно, искала я кое-что конкретное и нашла.
Леди тама Сану только что переместили из медбокса в палату, и в себя она еще не пришла. Мне пообещали, что произойдет это с минуты на минуту и я, усевшись на мягкий стульчик у кровати больной, принялась рассматривать девушку. Светлые волосы облаком разметались по подушке вокруг головы. Пожалуй, они были на тон светлее моих. Черты лица правильные, но резковатые. Хотя, чему удивляться? Все, что я успела за сегодняшний вечер узнать о солорах, говорило о том, что жизнь сестренки радужностью не отличалась. Суровый народ, суровые законы и жесткая дисциплина. Наказание одно – смерть. А эта девушка в таких условиях не просто выжила – сумела стать воином.
Густые ресницы дрогнули, Алейна вздохнула и застонала. Да, знаю, после медбокса срощенные ткани не такие эластичные и ощущения не из приятных.
– Пиииить, – шепотом, не открывая глаз, попросила она.
К этому меня подготовил доктор, поставив перед уходом на прикроватный столик стакан с водой. Я поднесла его к губам девушки. Пила она жадно, несколько раз прерывалась, чтобы отдышаться и снова припадала к живительной влаге. Наконец, Алейна открыла глаза и осмотрелась.
– Ты? – выдохнула она, увидев меня с пустым стаканом в руке.
– Я, – не стала с ней спорить.
– Почему я осталась жива? – голос девушки дрогнул, она нервничала и была как натянутая струна.
– Ты перепугала Погодина. Он поднял на уши всех медиков.
– Зачем меня спасли! Я хотела умереть, понимаешь? – прошипела солорка, назвать ее сестрой в эту минуту у меня язык бы не повернулся. Передо мной была хищница, настоящая «темная» из Темного Круга.
– Кто это? – вынув из кармана голоизображение из вещей Алейны, показала его ей.
– Какая тебе разница? – огрызнулась она, но с фото глаз не сводила.
– Ты носишь это с собой, значит женщина, изображенная на снимке тебе не безразлична, – спокойно ответила ей.
– А может, я убить ее хочу? План мести вынашиваю? – прищурилась она.
– Вряд ли. Ты посмотрела на нее с нежностью, Алейна, когда я голоизображение достала. Это твоя мама?
– Мама, – улыбнулась солорка.
– А вот это мои мама и папа, – и я вытащила голофото, где мои родители приветливо махали руками, стоя под цветущей яблоней в нашем саду.
– Это твоя мама? – воскликнула девушка, впиваясь глазами в снимок. Да, как я и предполагала, наши матери были похожи, как две капли воды. Ну, разве что одежда солорки отличалась изобилием этнических прибамбасов.
– Моя, – улыбнулась в ответ.
– Но этого не может быть…
– Может, – тихо сказала я, – наши мамы – сестры, просто твою выкрали еще в младенчестве. Ее искали, но не нашли, потому что солорки, которая ее украла и след простыл. А с тобой вот случайно встретились…
– Зря встретились! – нахмурилась девушка, – без треугольника назад мне дороги нет, а мама без меня долго не протянет! Почему вы не дали мне умереть? Что меня ждет здесь? Та же смерть, только перед этим позор и судебное разбирательство…
– Алейна! Мы нашли тебя, нашли твою маму, а своих мы не сдаем.
Дальше я подробно рассказывала ей о бабушке, о рождении наших мам и о той истории, что успела мне рассказать ба. Потом, перешла к плану, который успели разработать с легаром и Погодиным.
– Нет, нет и нет! – замотала головой Алейна, – ты хоть понимаешь, что это навсегда? А если он по-настоящему полюбит? Да, я же ему всю жизнь испорчу!
– Слушай, тебе Стас совсем-совсем не нравится? – честно спросила ее.
– Нравится, – никогда бы не подумала, что солорку можно смутить таким простым вопросом. Щеки девушки раскраснелись, а глаза она опустила, нервно теребя в руках покрывало.
– И ты ему тоже нравишься.
– Правда? – удивилась Алейна.
– Зачем мне тебе врать? Ты все-таки мне сестра. Мой тебе совет – дай вам обоим шанс. А любовь… Не всегда она с первого взгляда бывает. Иногда, чтобы вспыхнуло чувство, нужно над этим работать, долго и кропотливо, – я улыбнулась, получив улыбку в ответ. Что-то мне подсказывало, что путь к любви между этими двумя не будет долог.
– Хорошо. Послушаюсь совета… сестры, – ответила она.
– А потом, когда оформим тебе гражданство, придумаем, как маму твою доставать будем. Спи пока, ты еще слабенькая очень, а через два часа я приду за тобой.
Войдя в палату в назначенное время, застала Алейну полностью одетую. Она умудрилась самостоятельно втиснуться в свой комбинезон и даже одеть ботинки.
– Я готова! – тихо и спокойно произнесла солорка, но на ее лице читалась решимость.
– Может ты передумала? – на всякий случай решила уточнить.
– Нет. Выбор у меня не велик. Мертвая, я ничем не помогу матери, а брак – единственный способ остаться живой, – ответила девушка.
– Погодин очень хороший, – зачем-то обронила я. Может, было немного обидно, что о нем Алейна не сказала ни слова, рассуждая о предстоящем замужестве, – и надежный.
– Знаю, – сестра была тихая и какая-то задумчивая. – Знаешь, никогда не хотела замуж. Браки у солоров в основном договорные и отбирают у женщин последние права. Жена становится фактически бесправной рабыней мужа и единственное, что он не имеет права с ней сделать – это убить, потому что не смотря на всю суровость и даже жестокость своих традиций, солоры ценят жизнь.
– У землян все иначе, – попыталась поддержать ее. Не смотря на всю свою стойкость, Алейна просто боялась. Боялась внезапно свалившихся перемен и неизвестности, – у нас тоже когда-то были договорные браки, но сейчас, когда двое решают создать семью, как правило, делают это осознанно и по любви.
– Любовь… – прошептала девушка, – Аля, ты в нее веришь?
– Конечно, – не задумываясь ответила я.
– А меня, кроме мамы, никто никогда не любил…
– Тогда ты попала, – рассмеялась ей в ответ, – в нашей семье все друг к другу относятся с любовью, хоть и состоит она почти из одних женщин, не считая отца.
– У солоров нет семей, в которых так много поколений. Когда женщина вступает в брак, она прекращает общение с матерью, а слова «бабушка» даже нет в солорском языке.
– Дикие люди. Это же так здорово, когда вокруг родные и любимые!
– Наверное, – задумалась Алейна, – значит, ты меня любишь? Даже не смотря на мой поступок?
– Ты – моя сестра! У меня никогда не было сестры, но я готова полюбить тебя всем сердцем. Неизвестно, как бы я поступила, окажись в подобном положении. Давай не будем размышлять о прошлом, а взглянем с надеждой в будущее?
– Давай, – улыбнулась солорка. Ха, а улыбки, что не говори, у нас одинаковые.
– И потом, по деду, мы с тобой эленмарки, а у них женщина – глава семьи. Так что…
Когда мы с Алейной вошли в кабинет доктора, там уже развернули два голографических экрана. На одном из них, за массивным столом сидел седовласый уити-ути. Мужчина был облачен в золотую мантию верховного судьи. Стало волнительно. Да, кажется мы попали. Представители этой расы всегда выступают за любовь и легко распознают подлинные чувства или нет. Дед тоже заметно нервничал, стоя рядом с ба. Один Погодин выглядел спокойным. Как только увидел Алейну, он протянул ей руку и улыбнулся так искренне, что девушка смутилась, но подошла к жениху и встала с ним рядом.
На втором экране, под каменными сводами какой-то пещеры стоял мужчина в длинном, расшитом балахоне. Узоры на ткани явно имели какое-то значение и носили ритуальный характер.
– Это кто? – шепотом спросила Алейну.
– Верховный жрец рода тама Сану, – так же тихо ответила мне она, – без его согласия брак считается недействительным.
– То есть, он может тебе отказать? – прошипела я, испугавшись, что наш план провалится.
– Не думаю. Мой отец не принадлежит роду, но великого лорда Кебрима боятся и почитают. Жрец согласится с моим выбором, если он будет добровольный.
Выдохнула с облегчением, но расслабляться пока было рано.
– Все в сборе, уважаемый тар Шакреол, – дед поприветствовал поклоном уити-ути, – достопочтенный Саворхил тама Сану, – и поклона удостоился солорец, – можем начинать.
– Приступим, – верховный судья поднялся и вышел из-за стола, сияя золотой мантией, – во истину таинство брака самое великое из событий. Что может быть важнее единения двух любящих сердец и душ! Сегодня мы собрались, чтобы засвидетельствовать союз землянина Погодина Станислава и солорки Алейны тама Сану. Является ли ваше решение обдуманным, взвешенным и добровольным?
– Да, – ответил Погодин.
– Да, – вторила ему Алейна.
– Осталось определить глубину и искренность ваших чувств, – тер Шакреол извлек из складок мантии массивную, золотую, девятиконечную звезду с огромным фиолетовым камнем посередине, – этот старинный артефакт моего народа поможет нам в этом. Смотрите в Око Бога и говорите… Говорите друг другу то, что на сердце… Сейчас за вас будут говорить ваши души и ваши сердца…
Уити-ути поднял над головой артефакт, и Стас с Алейной уставились на него, словно находясь под гипнозом. Ох, подстава! Не ожидала я подобного, да и дед, кажется тоже…
– Говори ты, муж! – приказал судья.
– Я стану твоим плечом, на которое ты сможешь опереться в трудную минуту, я стану твоим щитом, что закроет тебя от всех бед, я стану твоим мечом, разящим твоих врагов, – говорил Погодин, с нежностью глядя на солорку. А я и подумать не могла, что он такой романтик. Хотя… Вряд ли Стас говорил бы такие вещи. Язык у него, конечно, подвешен, но не настолько поэтично и пафосно. Между тем, он продолжал, явно под воздействием артефакта, – Я разделю с тобою кров, хлеб и кровь. Добровольно и с радостью.
Во, дает! Может и правда это Погодинское сердце говорило? Тогда наша затея выигрышная, потому что не может так говорить мужчина, который ничего не испытывает к девушке. Тар Шакреол долго рассматривал камень на артефакте, хмыкал, вертел звезду из стороны в сторону, а потом улыбнулся светлой, очень открытой улыбкой. Видимо, Погодин прошел испытание.
– Однако! – умилился уити-ути, – говори теперь ты, жена!
Алейна распахнула глаза и уставилась на фиолетовый камень. Она не шевелилась, словно прибывала в магическом трансе. Ее хрупкая ладошка по-прежнему была вложена в руку Стаса. Солорка молчала.
– Тебе нечего сказать, жена? – спросил тар Шакреол.
– Мне есть что сказать, – отмерла девушка, – В душе моей сомненья, но я стану тем светом, к которому ты захочешь идти, я стану очагом, что обогреет тебя после долгой дороги, я стану голосом, что утешит и вдохновит тебя на свершения, потому что так велит мне честь и долг. Я разделю с тобой кров, хлеб и кровь. Добровольно…
Алейна замолчала… Черт. Черт! Подстава! От волнения я зажмурилась, потому что смотреть на сосредоточенного судью в золотой мантии, что-то рассматривающего в артефакте, было невыносимо. Неужели провал? Тар Шакреол молчал, гипнотизируя камень.
– Боги не приняли этот брак! – завизжал верховный солорский жрец. Ну, надо же, какой у него голос противный! А в ритуальной одежде с закрытым ртом он казался таким… таинственным, даже величественным. Определенно, ему стоило помолчать.
– Боги как раз приняли, – между тем изрек судья, заставив Савархила тама Сану прекратить свой визг, – чувства мужа чисты и искренни. Чувства жены…
Вот тут все присутствующие в кабинете, кроме жениха и невесты, напряглись. Я видела, как сжались в кулак руки легара. Да так сильно, что побелели костяшки пальцев. Бабушка Пелагея побледнела и нервно сглотнула, обратившись вся в слух. А у меня внутри все замерло и похолодело.
– … также чисты и искренни, – все! Все выдохнули. Тар Шакреол продолжал, – девушке будет лучше с мужем, в этом нет сомнений. Ее чувства подобны тлеющему костру, в который подбросили дрова из свежей вязанки. И если смотрящий будет расторопен, а древесина – сухой, то огонь разгорится всем на диво. Как верховный судья, одобряю этот союз и вношу запись о событии в главный реестр. Да, прибудут с вами свет и любовь!
– Савархил тама Сану? – легар в упор посмотрел на жреца.
– Род тама Сану отдает свою дочь. Отныне, Алейна, ты принадлежишь этому землянину и носишь его имя, – снова завизжал разряженный солорец, заставляя всех поморщиться от его голоса.
– Да будет так! – тар Шакреол убрал артефакт в складки мантии.
– Да будет так! – взвизгнул вождь.
Оба голографических экрана моргнули и потухли, а присутствующие перевели дыхание.
– Поздравляю вас, дети! – Пелагея Джоновна обняла Алейну и Стаса Погодиных, а потом и мы с дедом присоединились к ним. Не каждый день эленмарец внучку замуж выдает.
– Ну, Погодин, ты и выдал! Не думала, что ты у нас поэт! – улыбнулась я Стасу.
– О чем ты, Верник? Что такого поэтического в слове «да»? Это говорят друг другу все брачующиеся, – и я поняла, что ни Погодин, ни Алейна не помнят слов клятвы, которую недавно произносили.
– Тар, – тихо позвала бабушка, – если ты настаивал на официальной церемонии, то почему был так удивлен, увидев в руках судьи артефакт? Кстати древний. Очень Насколько могу судить, он относится еще к апаньяпской эпохе.
– Понимаешь, Гея, представитель Темного Круга признал бы только ритуал, проведенный уити-ути, так как они неподкупны в вопросах заключения брачных союзов. Обычная церемония в Коалиции проста, а вот подобную проверку артефактом, я наблюдал впервые. Мне даже слышать о таком не приходилось. В любом случае, все что не делается – к лучшему. Теперь никто не сможет оспорить законность данного союза, – просветил нас дед.
– А что нам теперь делать? – растерянно спросила Алейна.
– Идите спать, дети, – устало выдохнула ба, – ночка выдалась не из легких.
– А я? – ну не могла же не спросить, что теперь делать мне.
– И ты иди, Аленька. Утро вечера мудреней, – ответили мне. Ну, и я пошла. Жалела лишь о том, что времени не хватило рассказать о храме, треугольнике и, собственно, о моем собственном браке. Умереть-не встать! Алька Верник – замужняя дама! Кто бы сказал еще недавно – не поверила бы. Ладно, ночка и правда была трудной и очень волнительной, а разговоры могут подождать и до завтра.
Фиолетовые облака Лорны слегка посветлели. Наступало утро. Рассвета здесь не бывало, но рассеянный свет Арато пробивался сквозь туманную завесу, оповещая о времени суток. С Погодиным и Алейной попрощалась сразу, как только мы вышли из медицинского дома. Пусть Стасик теперь уж сам со своей солоркой разбирается. Они теперь семья. Хотя, Алейна и моя семья тоже, но Погодин попал больше, глубже и круче.
Подойдя к своему домику, улыбнулась, посетившим меня мыслям, и потянулась, разминая затекшие мышцы. Тут же большие, горячие руки обвили мою талию, а до боли знакомый, мурашкообразующий голос прошептал на ухо:
– Привет!
– Привет! – улыбнулась я, откидываясь на грудь «леденца».
– Ты долго, – на этот раз мне еще и мочку прикусили. Горячая волна прошлась по всему телу. Ну, вот как он это делает? И ведь ничего такого не спросил, а я уже готова лужицей растечься.
– Дела… были, – голос все же предательски дрогнул.
– Расскажешь? – и снова я вся покрыта мурашками.
– Сейчас? – Черт! Дрожу!
– Утром… – и ведь чувствую, как улыбается мой эльф.
– Придешь потом?
– Останусь. – Приплыли! Жар опалил щеки, а земля уже готова была уйти из под ног, – если ты, конечно, не возражаешь…
Ох, страшно-то как! И вовсе не муж пугает, а неизвестность. Опыт у меня совсем никакой… Лучше уж сразу, чтобы потом не мучиться предположениями «а что было бы, если…»
– Пойдем! – я отважно провела ключом по замку. Дверь открылась, приветливо приглашая нас внутрь. Да, кровать узковата! Ну, не я его приглашала – сам напросился, – чур, в душ я первая!
– Может вместе? – усмехнулся Дарин.
– Не наглей! – а что? Я тоже могу вот так внезапно и не особо корректно.
– Понял! – и… в общем он рассмеялся.
А через десять минут я уже лежала, натянув до подбородка одеяло, и слушала, как бежит вода в санблоке. Слушала и представляла, как упругие струи разбиваются о мускулистое тело моего мужа, как сверкающие капли стекают по рельефному телу… А потом… потом….
Глава 14
А потом меня разбудило противное, проникающее прямо в мозг, пиликанье комма. Я поморщилась, словно от зубной боли, и наотрез отказалась открывать глаза. Под одеялом было тепло, уютно, не так, как раньше, а намного-намного уютнее. Словом, было сказочно хорошо и нарушать свою персональную нирвану не хотелось абсолютно. Но!.. Комм надрывался. Малого того, где-то рядом ему вторил и второй комм, незнакомым мне, но от этого не менее противным, пронзительным звуком. А вот это уже выбивалось за рамки обычного и, конечно же, будило во мне любопытство. Да-да, обычно все мои неприятности начинаются именно с него, с моего чертового, неуемного, любопытства.
Впрочем, была еще одна странность, обнаруженная мною до того, как я открыла глаза. Спиной, замечу – совершенно голой спиной, я прижималась к чему-то большому, теплому и… живому. Это что-то явно кем-то было!!! Оно не могло быть холодной пластиковой обшивкой экспедиционного домика.
Черт, ну конечно же! Ночь. Домик. Элвэ. Моя недюжинная смелость. Я же его к себе пригласила, на исполнение брачной ночи! Черт! Черт! Черт! И так позорно, малодушно заснула. Надо сказать, с утра моя смелость такой огромной не была, более того – она, вообще, атрофировалась, уступив место волнению и наверное даже страху. Коммы надрывались, а я сделала то, что мне показалось самым спасительным в данной ситуации – я зажмурилась крепче и притворилась глубоко спящей.
– Не думал, что моя отважная в экстренных ситуациях жена такая трусиха, – раздался над самым ухом родной шепот.
А потом теплые губы дотронулись там, в общем за этим самым ухом, опаляя, обжигая, заставляя захлебнуться в собственных эмоциях. Легионы мурашек, как по команде, выступили на теле, выстраиваясь рядами перед маршем. Никогда не думала, что такое обычное место может быть таким чувствительным. Горячий язык лизнул там, где совсем недавно касались губы и я… Да! Это был мой стон, громкий, томный и предвкушающий. Моя робкая смелость перестала прятаться и вновь подняла голову, а страх, галантно раскланявшись, отошел в сторонку. Не смотря на гулко и часто бьющееся сердце, думать я все еще могла и в этот самый момент готовилась к подвигу. Нет, не так. Я предвкушала этот подвиг.
А коммы не унимались. Точнее унимались, но почти сразу возобновляли трели.
– Что им всем понадобилось с утра? – собственный хриплый голос не узнала.
– Боюсь, нам все же придется ответить. Похоже нас ищут, – улыбнулся муж, переворачивая меня на спину и подминая под себя.
Несколько секунд он вглядывался в мое не совсем еще проснувшееся лицо, а затем губы опалил его жадный, собственнический и такой сладкий поцелуй. А я… обхватила Дарина за шею, отдаваясь ласкам мужа без остатка. Мне нравилось все: и его ленивые, неспешные движения, и то, с какой обстоятельностью он припадает к моим губам, и как дышит при этом. А еще, я млела от его запаха, такого свежего, теплого, родного. В голове помутилось окончательно.
Коммы продолжали надрываться. Со стоном оторвавшись от мужа, все же нажала на кнопку прием сигнала. Промахнулась, и вместо приема звукового сигнала, активировала голографический экран. Упс…
Искала меня ба, за ее спиной стоял дед и тоже кого-то непрерывно набирал в комме, даже не взглянув на экран. А вот бабушка смотрела во все глаза, удивленно так смотрела. Доброго утра я не дождалась.
– Тангир Элвэ! – строго сказала Пелагея Джоновна, вызвав улыбку на моем лице. Конечно, я представила картинку, которую она сейчас увидела – мой домик, ее внучка в страстных объятьях своего непосредственного командира.
– Вызываю, родная, – ответил ей дед, видимо, решив, что она спрашивает его о том, дозвонился ли он. А в том кому легар названивает сомневаться не приходилось. Комм Дарина по прежнему противно пиликал, но даже эти звуки не отвлекли Белиготара Сорга.
– Зато я… дозвонилась, – припечатала ба, грозно осмотрев нашу скульптурную композицию, – и тебе, Тар, советую внимательно посмотреть на то, чем занимаются твои офицеры в свободное от службы время.
– Родная, свободного от службы времени – не бывает. Офицер всегда служит Коалиции, где бы он не находился, – отозвался легар, по прежнему не сводя глаз с комма. Смех уже рвался наружу, я наблюдала за разговором родственников с широченной улыбкой на лице и чувствовала, как Дарин спрятал свое у меня в волосах. Но судя по тому, что тело мужа сотрясалось, было понятно – он ржет.
– Не бывает, значит? – прошипела Пелагея Джоновна.
– Определенно нет, птичка моя, – спокойно сказал ничего неподозревающий и потому спокойный дед. Вот люблю его, их обоих люблю. Сильно.
– Даже когда этот офицер служит Коалиции в кровати курсанта? – хмм… Ба решила ударить тяжелой артиллерией.
– Чтооо? – ну, наконец-то! Белиготар Сорг оторвался от своего безуспешного занятия и… И тут он увидел нас!!!
– Привет, дед! – как можно беспечнее произнесла в ответ на его хмурый взгляд. Да, я бы и ручкой помахала, но на одной лежала, а второй придерживала одеяло. – Доброе утро, ба!
– Легар Сорг! Пелагея Джоновна! – прозвучал за моей спиной официальный такой голос мужа, как на светском рауте. Еще бы почтительно головой кивнул. И мне снова стало смешно. Ну, правда! Ситуация – нарочно не придумаешь.
– Утро и не было добрым, а сейчас, исходя из того, что я вижу – добрее не стало! – бабушка разозлилась, – Алевтина! Потрудись объяснить, что это значит!
– Ба, поздравь меня – я вышла замуж! – ну и улыбнулась снова, теснее прижавшись спиной к животу мужа. Ой, или не к животу… и вовсе не спиной.
– За кого?.. – вырвалось у деда. Хмм… вот хмм, скажу я вам! Такого вопроса ни я, ни муж не ожидали. И как на него отвечать-то, вообще? Находясь с тангиром, простите, в кровати, у меня еще несколько кандидатур в мужья? Так что ли? Хотя, принимая во внимание эленмарские традиции, вопрос легара и правда логики не лишен. Но, лично я, за моногамию и любовь!
– Дед-дед! – пришлось укоризненно покачать головой, – конечно за тангира Элвэ. Дарин теперь мой муж.
– Когда только успели? – все еще не по-доброму бросила бабушка.
– Мы хотели об этом вам рассказать, и не только об этом, – почему-то стала оправдываться я. Да, собственно, потому, что люблю их и расстраивать не хочу, – а потом все так закрутилось. В обморок грохнулась, когда узнала, что мы в храме у лайвелла не несколько часов пробыли, а целых две недели, потом Погодина женили, сестра нашлась… Ну ты и сама знаешь.
– В храме? – выдохнула ба.
– У лайвелла? – то же самое сделал дед.
– Ну да, в храме. У моего черного лайвелла Сумрака, – подтвердила я.
– Тангир? – взгляд легара метнулся ко мне за спину. Ясно – не верит. Родной внучке не верит, между прочим!
– Все так и было, легар, – спокойно ответил муж.
– Только это тайна! – снова вклинилась я. – Можно рассказать вам и еще Хуньке.
– Так, – кажется, бабушка приняла решение, – у вас пять минут на сборы. Жду вас в нашем домике. Нашем? Хмм.
– Хуньку позовите, чтобы нам два раза не рассказывать. А еще кушать очень хочется. Желудок пищи просит! – жалобно всхлипнула я.
– А задница ремня не просит? – на всякий случай уточнила Пелагея Джоновна, при этом она смотрела не только на меня. Спиной ощутила, что Дарин снова… веселится.
– Бить детей непедагогично! – констатировала всемирно известный постулат.
– Собирайся, ребенок. Я что-нибудь придумаю на столь ранний завтрак, – уже мягче сказала моя всепрощающая и всепонимающая ба.
– Вы нас разыскивали, – вдруг напомнил Элвэ, – что-то случилось?
– Да! – серьезно ответил легар, – из лаборатории пропал артефакт с Медрикса. Пока это тайна. Знаем только мы с Геей и дежурный лаборант.
Треугольник пропал оказывается. И снова стало невыносимо смешно, но, чтобы не обидеть родственников, пришлось сохранять серьезное выражение лица. Вчера же мы так ничего им и не рассказали…
– Скоро будем! – спас меня от преждевременного разоблачения муж.
– Ждем. – ответил легар и экран погас.
А вот мои губы снова поцеловали, тягуче, томно и бесконечно сладко. Готова ли я к брачной ночи? Да! Разумеется! Конечно! Дайте две! Заверните три! Но… за пять минут не уложиться. Ну, никак! Пришлось, со стоном отчаянья, упереться в грудь Дарина.
– Не сейчас! – выдохнула ему в губы.
– Вечером, – нет, он не спрашивал – он просто назначил время.
До домика директора экспедиции и по совместительству моей ба мы с мужем добирались, соблюдая жесткую конспирацию. Сначала, подозрительно оглядевшись вокруг, из моего скромного жилища вышел он. Благо, на улице не было ни души. Кто в такую рань встает беспричинно? А уж потом я, когда Дарина и след простыл.
Надо сказать, ба действительно «что-нибудь придумала» на завтрак. В этом она вся. Стол ломился от типично земных утренних закусок, начиная с блинчиков, джема, сырников и заканчивая омлетом со всякой всячиной. И когда Пелагея Джоновна все успела? Прошло не более пятнадцати минут с момента нашего разговора. Мой любимый «леденец» уже сидел напротив деда и с аппетитом уплетал бабушкины плюшки, запивая ароматным чаем, который она ему заботливо подливала в большую чашку. Хунька, примостившись рядом с легаром, со скучающим видом взирала на происходящее, сонно зевала и медленно размазывала по румяному блинчику мед, который скорее всего привезла Серафима Дормидонтовна. А иначе откуда в этом их космосе мед?
– Завтракаете, значит… – вместо приветствия только и произнесла я. Все-таки слова произвели должный эффект и на меня обратили внимание.
Подруга лениво махнула рукой, дед приветливо улыбнулся, муж, усилием воли оторвавшись от чашки, весело подмигнул, вызвав на моем лице улыбку, и только ба встала, выдвинула для меня стул и сказала:
– Садись, егоза. Тебе, как всегда? Какао?
Все происходящее вокруг было настолько заурядным и обыденным, что напоминала воскресный завтрак на нашей даче в кругу семьи. Не хватало только папы в кресле-качалке, неизменно читающего с голографического экрана электронную газету, и мамы, примостившейся с ним рядом за каким-нибудь тихим, домашним занятием.
– Какао было бы хорошо, – задумчиво протянула я, усаживаясь на предложенный стул. Ну что же, завтрак не плохой способ отсрочить разговор и заодно подумать, с чего его, вообще, начать.
– Может мне кто-нибудь из вас уже объяснит, как так вышло, что вы уже женаты? – первым не выдержал дед и посмотрел почему-то на «леденца». Тот поперхнулся чаем и промолчал, бросив взгляд на меня, между прочим.
Ну конечно! Эленмарцы! Все бы им сваливать на хрупкие женские плечи. В этот момент я отчетливо поняла, что отдуваться придется именно мне, и недобро так посмотрела на мужа. Там, глубоко, в бирюзе с золотыми искрами застыло раскаяние, Дарин словно говорил мне: «Ты начни, а я тебя поддержу». Ох, и правда, придется с чего-то начинать. Наверное сначала, с обвала и моего падения в пропасть. А потом как-то само рассказалось и про то, как меня кошак спас, и как мы с ним «леденца» нашли, и о храме… Вот о проведенном лайвеллом ритуале я ничего конкретного рассказать не могла. Да, согласилась принять Дарина, но потом-то ничего не помню. Очнулась уже замужней женщиной. Кстати, о том, что Сумрак мог спасти тангира и без обряда, умолчала. Родственникам это знать ни к чему, а я где-то в глубине души все же была рада подобному стечению обстоятельств. Кроме того, кошак сам сказал, что чуда не произошло бы, если бы мы с ним ничего друг к другу не чувствовали. Хотя, этому наглому хвостатому пережитку прошлого верить – себя не уважать, но я почему-то верила. Видимо, очень хотела.
– И что… этот лайвелл действительно черный? – удивленно спросил дед, снова посмотрев на тангира.
– Как ночь, – подтвердил он и продолжил мой рассказ, но уже о самом храме, треугольниках и о их назначении.
– Значит старые сказки не врут… Придет черный лайвелл и вернется в мир гармония, – задумчиво изрек дед, – полагаешь, все беды Эленмара из-за одного артефакта?
– И не только Эленмара, – ответила за мужа я, запивая кусок омлета горячим какао, – если послушать кошака, только земляне сумели приспособиться, да и то, после того, как чуть не погубили себя и всю свою планету.
– Послушать кого? – озадачился легар.
– Кошака, – послушно повторил за мной супруг и улыбнулся, – это она так божественного, черного лайвелла называет.
– Ну дела… – протянул дед.
– Офигеееееть… – отмерла Хунька, но со свойственной ей язвительностью добавила, – моя лучшая, я бы сказала, единственная подруга выходит замуж, а Хунечка узнает об этом чуть ли не самая последняя??? Хорошая же ты, Верник, подруга! Ничего не скажешь!
– Прости, – покаянно произнесла я, отлично зная, что в такие моменты с Фархундой лучше не спорить и главное – не оправдываться.
– Стоп! – перебила всех ба, – свадьбы, лайвеллы – это все дела семейные и с ними мы разберемся, но меня интересует исчезновение треугольника. Куда делся вверенный мне, как директору экспедиции, артефакт? Неужели его все-таки украли?
– Он вернулся на законное место, – ответил Дарин, поставив чашку на стол.
– Как вернулся? – растерялась ба, – а что же я теперь скажу Совету… начальству… и вообще…
– Родная, – легар, накрыл бабушкину дрожащую ладушку, лежащую на столе, своей, – не переживай и успокойся. Ты мне веришь?
– Верю, – прошептала она, но ее глаза предательски блестели и мне было ее безумно жаль. Но в сложившейся ситуации Дарин поступил верно.
– Ба, поверь, треугольник там, где должен быть, – попыталась я сгладить ситуацию. Сейчас Пелагею Джоновну – начальника экспедиции могла победить лишь Пелагея Джоновна – космический археолог и неутомимый исследователь, поэтому решилась на авантюру и своеобразный подкуп должностного лица, – а муж покажет вам храм, у него и прибор есть специальный для перемещения.
– Муж, – передразнила она меня и потрепала по голове. А потом обняла за плечи, притянула к себе и зашептала, – когда же ты у меня такая взрослая стала, Алечка?!!Вот уже и муж…
– Ты не довольна моим выбором? – невинно поинтересовалась я.
Пелагея Джоновна критическим взглядом окинула тангира Элвэ. Дарин расправил плечи, выпрямился, напрягся, но взгляда не отвел.
– Хорош! Одобряю! – констатировала ба.
– Я тоже твой выбор одобряю, птенчик, – улыбнулся дед, – для первого мужа, Дарин оптимальный вариант…
– Что? – не вопрос – рык, мой и бабушкин в унисон, заставили легара осечься и замолчать.
– Ты чему ребенка учишь? – уставилась на мужа Пелагея Джоновна, – хочешь, чтобы она походила на ваших злобных эленмарских куриц?
– Гея, – попытался оправдаться дед. По правде сказать, когда схлынул первый шок, вызванный его словами, мне даже стало его чуточку жаль, – я ничего не имел в виду. Просто традиции Эленмара…
