Текст книги "Я не ваша, мой лорд (СИ)"

Автор книги: Ольга Островская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Глава 1

(15 лет назад)

Скарлетт

Босая нога попадает в рытвину, подворачивается и я едва не лечу кубарём по мостовой. И лишь каким-то чудом умудряюсь не упасть и бежать дальше. На глазах выступают злые слёзы, но я, сцепив зубы, заставляю себя прибавить шагу. Ну и ладно, что больно, ну и плевать, что хромаю. Потом поплачу. Жить хочешь – забывай, что такое жалость. Никто меня не пожалеет и мне самой нечего такими глупостями заниматься.

Позади несётся злобное пыхтение и топот не менее десятка пар ног, в отличие от меня обутых.

– Стой, паскуда! Поймаем, тебе же хуже будет! – орёт мне вслед Ванок, главарь местной шайки воришек, но я лишь припускаю быстрее.

Где они взялись на мою голову? Я же проверяла. Никого на площади не было. Попрятались, как крысы, а я дура и повелась. А всё из-за ворчания глупого желудка. Еду ему подавай. А где я её возьму? Последний кусок хлеба вчера сгрызла. А тут рынок, всякие разини с корзинами, полными снеди, ходят. Вот я и позарилась, решив, что никто меня и не заметит. Как же! Ванок давно на меня зуб точит. Сначала мелкую, щуплую девсонку пытались гнать из этого района тумаками, только догнать ни разу не смогли. Потом, когда увидели, как ловко я чищу карманы, решили, что им в банде такой щипач лишним не будет. А мне в шайку не хотелось. Мне вообще воровать не хотелось, но приходилось, чтобы выжить. А под Ваноком придётся красть сколько он скажет и вообще делать, что он скажет. Не-е-ет уж. Дудки.

Даже хромая, я всё равно шустрее этих недоумков. Отрываюсь от них, оставляя далеко позади мостовую, и сворачиваю в одну из улочек. Тут под забором третьего по счёту дома есть собачий лаз, сигналки слабые, дешёвые, а собака там большая и я с ней дружу. Слышу, что мальчишки уже близко и вот-вот тоже повернут, запрыгиваю в яму ногами вперёд и, рискуя оказаться с откушенным задом, ужом проскальзываю в сад невнимательных хозяев. А там на меня сразу же набрасывается огроменный с телёнка Гард и, повалив на землю, принимается облизывать.

– Фу, Гадя. Бе-е-е, перестань. – сдвинуть эту тушу ещё то задание, пёс изо всех сил показывает, как рад он меня видеть и как соскучился, и можно было бы, конечно, пересидеть здесь, мой лохматый друг точно бы встал на мою защиту, но я не хочу рисковать. Если хозяева меня увидят, то точно попытаются изловить и вернуть моим, так называемым родственникам, а те опять засунут меня в застенки пансионата. Второй раз сбежать оттуда у меня может и не получиться. Так что, прости, Гадя, мне надо делать ноги.

Обняв пса, я обещаю, что обязательно ещё забегу в гости, а потом пригнувшись, прислушиваясь к малейшему шороху, бегу к дому, а там чуть ли не ползком просачиваюсь под окнами, чтобы обойти его. Тётушка Марша сейчас, скорее всего, на рынке, а её муж в своей лавке. Но мало ли чего. Лучше поберечься, чем получить десять ударов розгами, сутки в углу на горохе и поселиться в каменном мешке, который почему называют одиночной комнатой для особо неблагонадёжных. Не вернусь туда! Ни за что! Лучше сдохну! Всё равно никому больше не нужна.

На заднем дворе пусто и я несколько минут сижу в своём укрытии, пытаясь прочувствовать, как лучше выбраться, чтоб незаметней. Делаю глубокий вдох, как учила мама, отрешаюсь от окружающего, вверяя себя своей внутренней чуйке и бросаюсь вперёд. Расстояние до забора пролетаю за считанные секунды. Прыжок, отталкиваюсь здоровой ногой от ящиков у забора, хватаюсь за козырёк, подтягиваюсь и сажусь на него верхом, магия во мне, отзывается на защитные заклинания. Я чувствую их, вижу, могу скользить между нитей и договариваться с ними. Магия, она живая. Так учила мама, так говорила бабушка, так ощущаю её я сама. Я не хочу зла, я хочу уйти, пропусти меня.

Поднимаюсь на ноги и бегу по широкой кладке забора, чувствуя, что так правильно, даже если меня увидят. Увидеть, не значит поймать. Меня ведёт мой дар, доставшийся от мамы и сейчас я почти чувствую её рядом, слышу её голос, словно она парит надо мной, охраняя, становясь моими крыльями. Перепрыгиваю на другой и несусь дальше между домами. Тут сигналки ставил тот же мастер, и халтурил он знатно. А мне и хорошо. Справа залаяла собака, кто-то заорал слева, но меня уже и след простыл. Я всё ещё свободна.

Спустя некоторое время я уже бреду по другой улочке, пытаясь решить сложную задачу, что же делать дальше. Домой, или точнее в заброшенную хибару в нескольких кварталах от рыночной площади, возвращаться нельзя. Там, на чердаке я нашла более менее чистый и сухой угол, где и жила всё это время. Ванок со своими шавками точно будут бродить неподалёку. Он, кажется, уже догадался где моё убежище, но пройти через заклинания, что до сих пор крепко держатся на доме, ни ему, ни кому либо из его шайки не под силу. Зато можно ждать, когда я вернусь. Значит, придётся искать себе другое укрытие, хотя бы временное.

Нога уже невыносимо болит. Даже смотреть на неё страшно. Опухла, наверное. И есть всё ещё хочется. А я была так близка к желанной булке, пышной, сдобной, пахнущей так, что даже голова закружилась. От воспоминаний можно слюной захлебнуться. И желудок снова начинает петь рулады. Надо раздобыть хоть что-нибудь. Вот только что? И где? Здесь нет ни лавок, ни кабаков, ни булочных. Только жилые дома. И людей мало, а я среди них, как оборванка несчастная. Хотя почему, как? Оборванка и есть. И даже несчастная. От досады невольно шмыгаю носом. Солнце припекает нещадно, на моей макушке, наверное яичницу можно жарить, были бы яйца. Яичница это, хорошо. Бабушка мне очень вкусную делала, со всякой зеленью и молоком. Вот бы хоть ещё раз такую попробовать. И бабушку обнять. Сцепив зубы, гоню от себя это воспоминание. Не хватало ещё расплакаться посреди улицы. Останавливаюсь возле какого-то очередного забора, главным достоянием которого являются деревья, высаженные вдоль. Лучше сяду вон в теньке, между этими ясенями и подумаю, как быть.

Ой, как хорошо. Здесь меня и не видно толком, а сзади совсем близко забор и камень приятно холодит спину. Я с удовольствием прячусь и прислоняюсь головой к дереву. Вот бы у него сил набраться, как делала это мавка из бабушкиных сказок. Тут можно и отдохнуть. И понаблюдать за роскошной каретой, что стоит у калитки. Я таких и не видела раньше никогда. Нет на ней ни показушной позолоты, ни всякой витой дребедени, но от чёрного дерева, от красивых форм и плавных линий так и веет богатством и тем, что бабушка называла хорошим вкусом. Интересно, кто на ней сюда приехал и к кому? Но даже больше, чем красивый вид, меня завораживают причудливые линии заклинаний. Их плёл кто-то очень сильный и умелый, создав из нитей узор такой красоты, что у меня даже дух захватывает. Хочется рассмотреть поближе, прикоснуться, погладить, познакомиться с чужой, но такой привлекательной магией. Как завороженная, я сама не замечаю, что уже иду на этот зов, пока не застываю возле кареты с отвисшей челюстью и глазами-плошками. Слышу недовольное ржание лошадей, окрик кучера и прячусь за высоким колесом. Хорошо хоть я сзади подошла и никто меня не заметил. Совсем башкой двинулась, такое чудить. Это всё от голода и жары. Надо уходить немедленно, а то прилетит ещё от важных господ. Те оборванцев не любят. И тут я слышу звук отворяемой двери. Пригнувшись, смотрю между спиц колеса, как на крылечко выходит высоченный светловолосый мужчина в чёрном камзоле, серых штанах и высоких сапогах. Он делает пару уверенных шагов, но тут вслед за ним выбегает рыжая девка в халате и хватает за руку, чтобы остановить.

– Мой лорд, вы ведь вернётесь? – с противным придыханием восклицает она.

Мужчина оборачивается, небрежно освобождает руку, словно букашку стряхнув, и спокойно отвечает.

– Нет, Матиль. Я тебе поставил вполне определённое условие. Если твоих мозгов не хватило его выполнить, нам не о чем больше говорить.

– Но Севастьен… – потерянно скулит рыжая.

– Лорд Гиерно, Матиль. Прощай. – чеканит он и быстрым шагом направляется к карете, а я шарахаюсь назад, больно ударившись головой об днище.

Не знаю как, но мне удаётся взять себя в руки и успеть спрятаться от взгляда этого лорда. Я слышу, как открывается дверца, скрипят рессоры, когда он поднимается в карету и выскальзываю из под неё, как раз вовремя, чтобы меня ничем не задело, когда она начинает двигаться. А дальше делаю то, чего сама от себя никак не ожидала. Мои ноги несут меня следом, руки хватаются за нужный выступ и вскоре я уже сижу на запятках кареты и еду неизвестно куда и неизвестно зачем. Мне доводилось кататься зайцем на запятках колясок и даже парочки карет, когда надо было удрать с места побыстрее, но эта точно особенная. Плавный ход, от которого уставшее тело спать хочет, и очень приятная на ощупь магия. Я то и дело ловлю себя на том, что непроизвольно поглаживаю пальцами нити заклинаний, что тонкой вязью покрывают моё неожиданное транспортное средство и те ластятся ко мне, как домашняя кошка, довольные моим восхищением. Кто же создал эту прелесть? Я тоже так хочу. Жаль, что уже никто не научит. За своими восторгами, я даже на пару минут забыла, что нужно бы следить за дорогой, а то мало ли куда завезёт меня этот лорд на своей роскошной карете.

Как ни странно, вскоре мы оказываемся на одной из торговых улочек, где расположены лучшие пекарни и кондитерские столицы. И, надо же, останавливаемся возле одной из этих самых пекарень. В воздухе витает аромат сдобы и свежей выпечки, а у меня в глазах темнеет от сосущего чувства голода. Хлопает дверца, раздаются шаги и я, выглянув из-за кареты, вижу спину лорда, шагающего к двери такого заманчивого для меня заведения. Интересно, что он купит? Может булочки с кремом? Или те с корицей, политые белой помадкой? Мне бы бежать прочь, но эти запахи прочно держат меня, как на поводке. Может я смогу стащить что-то? Хоть кусочек. Желудок согласно урчит, полностью поддерживая эту идею. И пусть говорят, что мы думаем мозгами, сейчас за меня однозначно решает орган пищеварения. О том, как я буду воровать у знатного аристократа, который скорее всего сам неслабый маг, он к сожалению, умалчивает.

Время, которое понадобилось лорду, чтобы совершить покупки, для меня показалось вечностью. И вот дверь пекарни опять открывается и на пороге показывается ОН. Молодой светловолосый мужчина держит перед собой полную корзинку вкусняшек, и это безоговорочно превращает его в самого красивого парня на свете. Вот если бы он ещё эту корзинку мне отдал, цены бы ему не было. Я пытаюсь примериться и представить, как мне действовать, чтобы добраться до столь желанной еды, но чуйка требует оставаться на месте. Да и не подворачивается удобного случая. Лорд в пару шагов преодолевает расстояние до кареты и я снова слышу, как открывается дверца. Не люблю сдаваться, но и рисковать собой не собираюсь. Сейчас он уедет и увезёт вожделенную корзинку. И мне пора сваливать. Может удастся на этой улице найти себе другое пропитание. А потом я слышу то, что заставляет меня поверить в чудеса.

– Луркэс, мне нужна твоя помощь, чтобы забрать кое-что. Идём со мной. – раздаётся голос моего идеала.

– Как скажете, лорд. – отвечает ему, судя по всему кучер.

Я спрыгиваю с запяток и ныряю под карету, чтобы они меня не заметили и вскоре неверяще смотрю, как удаляются двое мужчин, а потом скрываются в одной из лавок. Великая Праматерь, спасибо тебе!

Не мешкая, выпрыгиваю из под днища, бросаюсь к дверце и принимаюсь уговаривать пульсирующую в нитях заклинаний силу, что я ничего плохого не хочу, всего лишь взять немного еды, чтобы выжить. Ну же, хорошие мои, впустите маленькую бедную девочку, мне ваш лорд очень-очень нравиться, но он ведь без проблем себе ещё купит, а я с этой корзинкой несколько дней проживу. Вот так, приговаривая, убалтывая, перебирая и причёсывая пальцами чужую, но уже такую знакомую магию, я добиваюсь того, что она поддаётся и я наконец забираюсь внутрь. Богиня пресветлая, это же самое прекрасное видение, что я видела. Едва не давясь слюной, хватаю ту самую булочку с помадкой и отхватываю зубами огромный кусок, а руками уже прижимаю к груди вожделенную корзину. Не знаю, как я её унесу, но унесу чтоб там что. С этой мыслью я и выскакиваю наружу, вот только с ходу налетаю на что-то большое и твёрдое, а потом меня за шкирку, как нашкодившего котёнка поднимает чья-то сильная рука.

– И как это понимать? – раздаётся над душой холодный и злой голос, заставляющий втянуть голову в плечи и жевать быстрее, пока не отобрали.

Севастьен

И всё-таки мне не показалось. Ещё уходя от Матиль, я, кажется, увидел как мелькнула какая-то тень под каретой, но не придал этому значения. А потом пришло странное ощущение. Мне начпло казаться, что кто-то пытается, даже не взломать, а словно просочиться через защитные заклинания, которые я самолично ставил на свою карету. Как такое возможно было непонятно, сигналки не срабатывали, поэтому поначалу я списал всё на игру воображения, хоть и продолжал прислушиваться. Стоило сосредоточиться на линиях и структуре заклинаний, стало понятно, что моя сила влитая в них ведёт себя странно. Словно притягивается к задней стенке кареты. Что за бесовщина?!! Так не бывает. Но почему-то происходит. Надо остановиться и посмотреть что там на запятках творится и кто творит эту анномалию. Чем больше я думал, тем больше убеждался, что там у меня появился неожиданный пассажир. Можно было, конечно, ударить чем-нибудь оглушающим, но мне банально стало интересно, а что будет дальше? Я первый раз столкнулся с таким видом магии и меня начало разбирать любопытство. Подумал было, а не запустить ли поисковик, но предположил, что такой странный маг его скорее всего сразу почувствует, а мне уже хотелось поймать этого зайца и изучить.

Как нельзя кстати случилась запланированная остановка у булочной. Я обещал племяннице привезти из города её любимых синнабонов и заранее распорядился, чтобы от Матиль Луркэс отвёз меня в лучшую перкарню столицы. Выходя из кареты и направляясь к двери, я уже отчётливо чувствовал на себе чей-то пристальный, но отнюдь не враждебный, взгляд и едва сдержал инстинктивный порыв обернуться. А стоя у прилавка, то и дело пытался рассмотреть, что происходит на улице. На запятках кареты точно кто-то сидел, но за колесом было не разобрать. Интересно. И что этот кто-то собирается делать? Цель либо я, либо карета? Меня достать даже с такой специфической магией будет весьма затруднительно, хотя вполне возможно, что у этого уникума могут обнаружиться неожиданные сюрпризы. А вот карета… Судя по всему, есть огромная вероятность, что мои охранки могут взломать. Мне даже посмотреть на это захотелось. А, собственно, почему бы и нет?

Решено – сразу же сделано. Забрав корзинку со сладостями для Кори, я отправился воплощать в жизнь спонтанно появившийся план. Снова почувствовал на себе пристальный взгляд и даже заметил краем глаза, что кто-то прячется за колесом, но не подал и виду, а наоборот позвал кучера, чтобы он ушёл со мной.

Стоило нам скрыться за дверью посудной лавки, я сунул Луркэсу в руки кошель с деньгами, велев заказать лучший набор кастрюль для его жены и заодно моей поварихи, а сам, накинув на себя полный отвод глаз, выскочил обратно. Чтобы заметить, как исчезает в распахнутой дверце моей кареты чья-то босая пятка.

Признаться честно, ожидал чего угодно, но точно не того, что моим уникальным зайцем окажется ребёнок. В считанные секунды оказавшись возле кареты, я даже застываю на мгновение, рассмотрев это чумазое нечто. И едва успеваю поймать за воротник шустрого воришку.

– И как это понимать? – интересуюсь с преувеличенной злостью, а сам с недоумением рассматриваю свой улов. Щуплая мелочь висит в моей руке несчастной тряпочкой, втягивает голову в плечи, прижимает к груди купленную мною корзину с булочками, как величайшую ценность, и держит в зубах надкусанный синнабон, лихорадочно пытаясь его съесть без рук.

Мда, такого я предположить точно не мог. И тем не менее, мои заклинания взломал именно этот бродяжка, ради корзины с выпечкой. Подумать только! Отпустить бы… вместе с булками. Отбирать еду у ребёнка последнее дело. Но меня гложет любопытство. Как он это сделал? Хочу разобраться. Если и существует что-то, чему я не способен сопротивляться, то это жажда познаний.

И тут этот заяц поднимает голову. Из под дрожащих пушистых ресниц на меня устремляется жалобный и невинный взгляд совершенно невозможных лазурных, как морские глубины глаз. В сочетании с торчащей изо рта булкой, эффект непередаваемый. Даже дыхание немного спирает от неожиданности и, чего уж там, жалости с толикой умиления. Только теперь до меня доходит, что я, кажется, поймал девчонку. Слишком уж красивое личико угадывается под слоем грязи.

Воротник замызганной и драной рубашки в моём кулаке начинает угрожающе трещать, глаза бродяжки становятся ещё больше, то ли от испуга, то ли от предвкушения побега, и я, недолго думая, запихиваю её обратно в карету и усаживаю на сидение. Ребёнок, тут же испуганным зверьком забивается в дальний угол, по прежнему прижимая к себе корзину и с паникой в глазах следит, как я занимаю место напротив, отрезя все пути к бегству.

– Ешь синнабон. Отбирать не буду. А потом поговорим. – велю, как можно спокойней, чтобы не пугать ещё больше.

Она перехватывает корзину, потом, подумав, с огромным сожалением и страданием на лице ставит её на сидение рядом. Вынимает булку изо рта, и принимается есть. Уже не так жадно, но зрелище всё равно душераздирающее. Сколько этот ребёнок не ел? Сутки, больше? Пока девчонка рассправляется со своей добычей, бросая на меня подозрительные взгляды, я рассматриваю её саму. Миниатюрная, лет семи-восьми на вид, тощая, бледная и грязная. Светлые волосы криво и коротко обрезанные, короткие немного ниже колен штаны, когда-то белая, а сейчас непонятного цвета рубашка, всё в этом ребёнке намекает на его беспризорность.

В дверцу кареты деликатно стучат.

– Ваша светлость, я выполнил ваш приказ. Можем ехать? – отчитывается Луркэс, как только я выглядываю наружу.

– Нет. Сходи сначала в пекарню и купи ещё одну корзину с булочками. – велю я кучеру. Кори расстроится, оставшись без любимого лакомства.

А мне стоит решить, что делать с воришкой. Украсть еду не такое уж и преступление. Но с такими способностями на улице она вряд ли пойдёт правильной дорогой. Если не сама, то заставят другие. Отпускать её мне сейчас однозначно не хочется. Слишком интересно изучить, что девчонка умеет и как это делает. Вряд ли она хорошо обучена. Мала ещё слишком. Значит, это врождённый дар. Отвезу пока домой, расспрошу откуда она такая интересная взялась и что ещё может, а потом уже решу, что делать дальше.

– Отпустите меня, пожалуйста. Я только булку взяла, честное слово. – подаёт наконец голос оголодавшая зайчишка, косясь на дверь. – У вас их вон ещё сколько.

– Бери ещё, если хочешь. – разрешаю ей, с интересом наблюдая.

На детском личике отражается целая гамма чувств. Удивление, радость, сразу же настороженность, сомнения, страх.

– А что вы за это хотите? – интересуется с хмурым прищуром.

– Я хочу услышать ответы на свои вопросы.

– И всё? – недоверчиво тянет девчонка. Умная. Осторожная.

– За булку всё. – киваю я и вижу, как расширяются её зрачки.

Девчонка крепко задумывается, кусает бледные губы, хмурит брови, бросает голодные взгляды на корзину. И наконец принимает решение.

– Спасибо, я не хочу. Можно мне уйти?

Ого, сила воли. Ворчание её желудка только глухой бы не услышал.

– Думаю ты права. Столько свежей выпечки натощак вредно есть. Потом возьмёшь. – так я тебя и отпустил.

– Как это потом? – она тут же настораживается ещё больше. – Вы меня не отпустите?

– Нет. – не вижу смысла врать, всё равно скоро поймёт.

– Почему? Я ничего плохого не сделала… – голос у девчонки уже дрожит, но она упорно держит себя в руках. И даже честно поправляет себя. – Сильно плохого ничего.

– Вот и я тебе ничего плохого не сделаю. Ты заинтересовала меня своими способностями. Я с таким даром никогда не сталкивался и хочу изучить его подробней. И узнать откуда ты такая уникальная взялась. – попытался я успокоить малышку, но у меня не очень получилось. Услышав про изучение, она едва ли не с ногами на сидение залезла, чтобы оказаться от меня подальше.

– Нет у меня никакого дара. Я самая обыкновенная. Просто кушать очень хотелось. Отпустите, пожалуйста. – девчонка явно не горит желанием делиться своими секретами.

Как раз в этот момент в дверь опять стучит Луркэс, я открываю, чтобы взять у него вторую корзину, а моя уникальная воришка решает попытать удачу и удрать. Стремительно ныряет на пол и юркой змейкой устремляется под моими ногами на улицу. Не ожидавший такого, кучер отскакивает назад, а я в последнюю минуту хватаю беглянку за грязную лодыжку, отчего та сразу же начинает орать и лягаться. От неожиданности, дёргаю её на себя слишком сильно, отчего ор обрывается задушенным писком, а потом худенькие тельце начинает судорожно трястись, издавая душераздирающие всхлипы. Подхватываю её с пола, ставлю перед собой, пытаясь заглянуть в лицо, но малышку даже ноги не держат, она снова беспомощно повисает в моих руках, при этом отчаянно пытается трепыхаться.

– Эй, что с тобой? – встряхиваю девочку. Она поднимает на меня свои глазищи, полные каких-то злых слёз, заставляя чувствовать себя последней сволочью. – Я сделал тебе больно? Говори!!!

– Эээ, ваша светлость. Позвольте обратить ваше внимание. – слышу осторожный голос Луркэса, о котором даже успел забыть.

– На что?

– У ребёнка лодыжка сильно распухла. Я думаю, больно вы сделали, когда схватили, а потом дёрнули за ногу.

Кучер с самым невозмутимым видом, словно в присутствии в моей карете обшарпанной бродяжки нет ничего странного, указывает на эту самую лодыжку. Поскольку девчонка признаваться явно не собирается, я усаживаю её обратно и уже сам осматриваю повреждённую конечность. Отёк солидный.

– Дай ногу. – командую упёртой пигалице и она, как ни странно, подчиняется.

Я не целитель, но элементарные обезболивающие и заживляющие заклинания знаю. А тут, судя по всему, обычное растяжение связок. По мере моих манипуляций, хрупкое тельце расслабляется и в глазах появляется что-то весьма похожее на благодарность.

– Тебя как зовут? – спрашиваю у притихшей девчонки.

– Скарлетт. – признаётся после секундного раздумья.

– Значит так, Скарлетт. Сейчас ты поедешь со мной. Клянусь, что тебе ничего не угрожает. – смотрю ей прямо в глаза, не позволяя усомниться в моих словах, хотя даже дети знают, что маги своих клятв не нарушают. – Я лишь хочу узнать особенности твоего дара. И помочь.