Текст книги "Хозяйка Леса"

Автор книги: Ольга Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Человек взмахнул мечом, снизу вверх, очерчивая сияющую в тусклом свете масляных ламп полосу. Клинок глухо свистнул, рассекая полутьму барака, а человек с шумом вздохнул, втянул воздух сквозь судорожно сжатые зубы. Раб не помнил, сколько времени уже длится этот кошмар. Казалось, всего секунду назад ничего этого не было, и барак был погружен в сонную тишину, в уверенность в собственных силах, в планы, которые строили на следующий день... Или нет? Казалось, этот кошмар уже длится целую вечность. Криков, первые минуты бывших просто оглушительными, уже почти не слышно, зато воздух пропитался удушающим запахом страха и свежей крови, от которой стал предательски скользким пол под ногами... И лучше не смотреть: что там еще кроме просто крови.

Да, все верно, эта ночь длится уже целую вечность. Именно поэтому меч кажется просто неприподъемным, а пальцы каждое мгновение грозят разжаться, выпуская рукоять. Но человек вновь со свистом втягивает воздух сквозь зубы, уже не ощущая боли в до крови закушенной губе, и взмахивает мечом. Клинок падает сверху вниз справа налево, описывая сияющую дугу, чтобы в самой нижней точке на секунду замереть и вновь быть вскинутым вверх. Человек знает, что не остановится, не перестанет снова и снова взмахивать мечом, пока руки сами не опустятся не в состоянии больше поднять его. И лучше бы и ему самому в этот момент рухнуть замертво! Потому что сверкающие дуги, которые выписывает клинок, – это единственная защита, отделяющая его от огромной белоснежной кошки, идущей за ним след в след, наблюдающей за ним, ждущей, пока клинок замрет в руке человека. Чтобы в ту же секунду кинуться, мгновенно сокращая то расстояние, которое сейчас дарит человеку свистящий и сверкающий меч. И да, человек знает, что произойдет тогда: он уже достаточное количество раз видел это за сегодняшнюю слишком длинную ночь!

Ула проследила взглядом за клинком, в очередной раз взметнувшимся снизу вверх и слева направо, пропустила его в тефахе от собственной морды и коротко рыкнула, заглянув в глаза человека своими серо-голубыми и совершенно человеческими глазами. Раб вздрогнул от сочетания этого взгляда и рыка, хотя за эту ночь уже, наверное, должен был навидаться всякого, чтобы на всю свою, совершенно точно, весьма не длинную жизнь отучиться пугаться чего бы то ни было. А человек отступил на шаг назад, вскидывая руки с мечом для нового замаха. Ула тут же шагнула следом за ним. Клинок опустился, рассекая воздух перед ее мордой. Темные Боги, как же медленно двигался этот раб! Ула уже с десяток раз могла поднырнуть под меч, ударом когтей выпуская ему кишки, или перехватить руку за запястье, или перегрызть сухожилия на ногах... Но просто и то, и другое, и третье этой ночью она уже делала, и сейчас ей хотелось совсем иного! А для этого нужно было заставить человека сделать шаг назад. Вот так, как сейчас! И еще один. И еще...

Натара, уже несколько минут неподвижно лежащая на одной из верхних нар и дожидающаяся, пока раб поравняется с ней, стремительно метнулась вниз. Передние лапы врезались в голову человека, задние – в плечо. И тот рухнул на пол, сметенный силой ее удара. Меч с глухим стуком полетел прочь, и на запястье, разрывая и дробя его, в ту же секунду сомкнулись клыки Улы. А вторая кошка уже рвала грудь и шею, подставляя морду под хлещущую во все стороны кровь, утробно рыча, длинным розовым языком слизывая сладко-соленые капли со своей шерсти, прислушиваясь к хрусту тонких косточек под зубами, вырывая один за другим куски плоти из еще живого человеческого тела, еще вопящего, еще дергающегося под лапами, прижимающими его к полу!..

Что-то довольно тяжелое и отчаянно вопящее упало сзади на спину Натары. Кошка туи же оторвалась от своей добычи и попыталась стряхнуть с себя человека. Но, очевидно, безумный страх и такая же безумная решимость придали ему силы, потому что рабу удалось перехватить оборотня за шею, еще плотнее прижимаясь всем телом. Натара мотнула головой, яростно рыча. Она видела, что в руке человека зажат тускло поблескивающий стальной клинок. И рука эта совсем близко от ее горла! Так близко, что не извернуться, не перехватить клыками, не сомкнуть пасть на тонком запястье!.. Но и человеку тоже не полоснуть оборотня по горлу: он сам себя перехитрил, так плотно прижавшись к его спине. А теперь, как только он все же решится ударить, ему придется отвести руку с ножом... И в то же секунду пасть зверя сомкнется на ней!

Натара утробно зарычала: она не собиралась ждать, пока человек совершит оплошность. Она должна избавиться от него, стряхнуть его со своей спины прямо сейчас! Кошка подогнула передние лапы, приседая к самому полу, а в следующее мгновение вскинула свое тело на задние, будто и не почувствовав тяжести человека, висевшего на ее спине! Раб закричал то ли от страха, то ли просто от понимания, что из нападавшего очень быстро превратился в жертву. А оборотень переступила на задних лапах пару шагов, и в следующее мгновение позволила весу человеческого тела утянуть себя и рухнула спиной вперед на твердый угол двухъярусных деревянных нар. Впрочем, сама она удара даже не почувствовала: между тем, на что она упала, и ее собственной спиной оказалось зажатым тело человека. Раздался хруст костей и позвоночника, и кошка, коротко удовлетворенно рыкнув, опустилась на все четыре лапы, чувствуя, как тело раба неподвижным безвольным грузом сваливается с ее спины и остается валяться возле нар.

Оборотень встряхнулась, словно только что вылезла из воды, и огляделась по сторонам. Аммах в четырех от нее, под соседним рядом коек, возле самого пола что-то шевелилось. И, судя по запаху, это что-то было человеком – одним из рабов, которому до сих пор почему-то удалось уцелеть! Расстояние до койки, под которой он прятался, Натара преодолела в два прыжка и тут же рухнула вниз, брюхом распластываясь по земляному полу барака, заглянула под нары. Так и есть! Человек, сжался в комок, забился в самый дальний угол и надеется, что его не найдут! Оборотень вытянула лапу с выпущенными длинными когтями и цапнула ей за ногу раба. Судя по отчаянному полу всхлипу полу воплю, когти глубоко вонзились в плоть человека, надежно зацепив его. Натара дернула лапу к себе, выволакивая из-под койки такую упрямую добычу. Вопль стал еще пронзительнее. Сначала человек поддался легко. Тонкий слух оборотня улавливал, как в тщетных попытках зацепиться скребут по полу его ногти, но потом вдруг движение резко остановилось: очевидно, рабу все-таки удалось ухватиться за что-то.

Натара коротко раздраженно рыкнула и дернула с новой силой. Ответом ей был новый вопль. Она почувствовала, как ее когти вспарывают человеческую плоть. Если бы Натара была сейчас в другом обличье, она бы грязно выругалась: если она дернет еще сильнее, она просто разорвет мышцы и сухожилия, но вытянуть раба из-под нар не сумеет! Короткий яростный рык... Натара в недоумении вскинула морду: в голосе оборотня были все те эмоции, которые испытывала сейчас она, вот только голос был не ее! Он раздавался с противоположной стороны нар. Оборотень резко выпрямилась и подняла голову, чтобы глаза в глаза столкнуться со взглядом Улы. Кошка сидела точно также: припав грудью на передние лапы и явно что-то пытаясь вытянуть из-под койки. И Натара, кажется, догадывалась, что именно! Коротко фыркнув, она вытащила когти из ноги злополучного раба, отпуская его. И в ту же секунду Ула одним мощным рывком вытянула его наружу со своей стороны нар. Человек всхлипнул, совершенно безумными глазами оглядывая морды двух оборотней, а в следующее мгновение челюсти Улы уже сомкнулись на его шее, жадно метя свою очередную добычу!

Натара одобрительно рыкнула и, развернувшись, короткими прыжками бросилась в центр барака. Неужели здесь больше не на кого было охотиться?!

Масляная лампа, каким-то чудом не опрокинутая, по-прежнему тускло горела на столе. И в круге отбрасываемого ею света постепенно собирались оборотни, один за другим выскальзывая из густо темноты по углам барака. Окровавленные, облизывающиеся, довольные... Натара подождала, пока соберется вся стая. Потом сосредоточилась, слухом и совершенно иным чутьем определяя, не остался ли в живых кто-нибудь из рабов? Чутье уверенно говорило, что нет. Слух соглашался с ним. В бараке оставались только оборотни. А значит, и им тоже здесь больше нечего было делать! Натара еще раз встряхнулась, расправляя слипшуюся местами от пролитой крови шерсть, и скользнула к выходу из барака.

Снаружи по-прежнему была ночь: не так уж и долго длилась сегодняшняя охота. Ночь была непроглядно черной, теплой и пахла солью с моря и нартовыми деревьями, цветущими в городе. Натара повернула голову в сторону Догаты. Высоко на холме, за городской стеной, в самом центре аристократического квартала, на фоне черного неба плясали ярко-оранжевые языки пламени. Натара довольно оскалилась, глядя на бушующий пожар. Она догадывалась, от чьего именно дома к утру останутся лишь остывающие головешки. Она знала: это значит, что сегодня ночью для Кай'я Лэ стаи охота тоже удалась!

* * *

Занила подняла голову вверх, любуясь разводами плотного черного дыма на фоне черно-звездного неба. Дым был настолько густым, что третий этаж дома было уже почти невозможно разглядеть. Но Занила все равно смотрела на окна покоев Рашида Бакура. Кай'я Лэ не знала, там ли еще человек, ради которого она пришла сюда этой ночью, задохнулся ли он от дыма, сгорел в огне или все еще пытается выбраться? Спастись она ему не позволит. Именно для этого она и продолжает стоять в нескольких десятках аммов от дома, ощущая на своей коже жар неистовствующего пламени. Если он выберется из дома, здесь он встретится с ней. Если же она его больше не увидит?.. Что ж, значит, этой ночью все прошло именно так, как она и задумывала! В любом случае она успокоится только тогда, когда от этого дома останется лишь обгорелый почерневший остов! Пока Рашид Бакур не будет мертв. Пока ее ненависть не спалит все, до чего сумеет дотянуться!

Человек выпрыгнул из окна на первом этаже дома и, громко вопя, покатился по траве, пытаясь сбить пламя со своей одежды. Судя по перевязи с оружием и отсутствию ошейника, это был кто-то из охранников Бакура. Человек Занилу интересовал мало. Правда, лишь до того момента, пока не вскочил на ноги и не кинулся бежать в ее сторону! Рука Кай'я Лэ метнулась вперед, собирая на кончиках пальцев силу быстрее, чем Занила успела сообразить, что она делает. Раньше с такой скоростью она выхватывала из ножен свои норлы-клинки, потом извлекала меч из энергетического кармана, а теперь концентрирует в руке сгусток силы – самое смертоносное оружие! Энергия хлестнула вперед. Не лезвием клинка, и не плеткой – чем-то средним и гораздо более совершенным. Сгусток силы встретился с телом человека... Только что он бежал вперед, стремясь уйти подальше от готового в любой момент рухнуть дома, и вот уже на его груди стремительно распускается кровавый цветок сквозной раны! Тело падает на траву, а энергия на кончиках пальцев Занилы растворяется без следа...

Только ты можешь сделать силу физически ощутимой...

Оборотни не способны концентрировать в своем кружеве достаточное количество энергии...

Понимание пришло мгновенно и неотвратимо. Родилось само, не спрашивая ничьего позволения. Шагнуло внутрь сознания и заняло приглянувшееся ему место...

Она была магом. С того самого дня, когда на запорошенной первым снегом лесной поляне серебристо-серая сила соткала из ничего ее кружево. Она стала оборотнем. В тот самый момент, когда кровь Хозяина Леса сформировала в ее теле второй слой энергетического каркаса, позволив ей выбирать между ними, меняя облики. Она не перестала быть магом, став оборотнем. Натара говорила ей об этом, но одновременно утверждала, что это невозможно. И Занила не понимала, чему верить. Теперь она знала правду. Да, она была магом, но никто не учил ее этому. И самое главное – никто не обучал ее, как концентрировать энергию внутри собственного кружева. Она просто не умела делать этого! И значит, ей пришлось искать другой, свой собственный путь! Она не собирала силу окружающего пространства внутри собственного тела, она раскрывала свое кружево, напрямую соединяя его с силовыми потоками, управляя ими, приказывая им, добиваясь всего, что ей было необходимо! Именно поэтому она не перестала быть магом, став оборотнем.

Крики, раздавшиеся сбоку и сзади Занилы, заставили ее обернуться: со стороны ворот к дому неслись несколько мужчин – судя по их одежде и кирасам, городская стража, которую бакуровские охранники позвали на помощь, поняв, что не справятся с пожаром собственными силами. Кай'я Лэ обернулась к Байду и, не говоря ни слова, сделала приглашающий жест рукой в сторону бегущих людей. Оборотень усмехнулся, выхватывая из ножен меч: когда Хозяйка зовет на охоту, этого сложно не понять! Они рванулись вперед сквозь парк одновременно, вскинув в жадном замахе стальные клинки, только Занила держала меч одной рукой – на кончиках пальцев левой вновь нетерпеливо дрожал сгусток силы! Она метнула его вперед, метя по ногам человека, бегущего впереди остальных. Тот закричал от боли и кубарем покатился по земле. Занила, не задерживаясь возле него ни на одну лишнюю секунду, сверху вниз опустила клинок на его тело, даже не обратив внимания, куда пришелся удар. Он в любом случае уже не встанет и не помешает ей – клинок в ее руке отлично знает свое дело!

Следующий стражник успел выхватить меч и даже выставить его перед собой, вот только выдержать силу удара высшего оборотня просто не смог. Клинок Занилы отбросил его меч в сторону и возвратным ударом перерубил человеку шею. Кто-то попытался обойти ее и напасть сбоку. С левого бока, рассчитывая, что она не успеет развернуться. Вот только левая рука Кай'я Лэ уже давно не была так безоружна, как казалось тем, кто не умеет смотреть. Затвердевшая сила растеклась щитом из середины ладони, принимая на себя удар меча, и тут же вернулась, собравшись в одну тонкую полоску, цепкой змеей обвившую клинок. Занила дернула руку на себя, заставляя человека потерять равновесие. Свой меч ей пришлось лишь выставить перед собой, чтобы стражник напоролся на него.

Откуда-то справа раздавались крики и звон клинков – Байд. Справляется. Легко. Радость. Сила. Охота!.. Занила не стала оглядываться. Ни на оборотня своей стаи, ни назад, туда, где стеной полыхало невообразимо горячее пламя. Она била, сплетая клинком серо-стальное кружево вокруг себя, взметая вихрь беспрекословно подчиняющейся ей энергии...

Если маги для любого, даже самого незначительного колдовства, концентрировали силу в своем кружеве... Если оборотни вообще не могут колдовать, потому что их кружево не стабильно... Значит то, что делает она, делать невозможно?.. Просто невозможно!

Также невозможно, как маленькой девочке выжить после нападения на ее деревню оборотней? Как через неделю блуждания по зимнему лесу невредимой выйти к человеческому жилью? Как из сотен дорог выбрать ту единственную, что приведет ее к цели? Как выжить рабыне, готовой убить любого, посмевшего возомнить себя ее хозяином? Как гладиатору получить свободу? Как сразиться с Кай'е Лэ стаи и победить его?.. Или еще более невозможно?

Похоже, это еще одно умение, которое было у нее с самого рождения: сначала делать что-то, и только уже потом узнавать, что с этим было не справиться!

Занила стремительно повернулась вокруг себя, выискивая очередного противника. Никого не было, но ее руки по-прежнему не желали опускать меча из боевой стойки. Она тяжело дышала, ловя ртом воздух, не от усталости – скорее от громадной невообразимой силы, переполнявшей ее. Страшный грохот заставил Занилу обернуться. Взметя в черно-бархатное небо россыпь ярких искр, просела и рухнула крыша бакуровского особняка, складывая роскошный дворец, как игрушечный домик. Криков уже не было слышно... Только рев пламени и стон дерева...

Занила запрокинула голову, отведя в сторону руку с мечом, с лезвия которого стремительными каплями стекала ярко-алая кровь. Она с трудом сдерживалась, балансируя на грани обращения, готового в любую секунду накрыть ее своей волной. Кажется, часть той силы, что она взметнула в смертоносном вихре вокруг себя, все-таки оказалась втянута внутрь ее кружева, и этой части оказалось достаточно, чтобы человеческий каркас оказался переполненным ею! Заниле хотелось кричать во весь голос или обернуться огромной белоснежной кошкой и нестись прочь, не разбирая дороги... Этой ночью она полюбила слово «невозможно». За то, что его не существует, когда в твоем кружеве пылает истинное пламя. Даже если оно – всего лишь ненависть, которой нет разницы, что сжечь дотла: один дом или целый мир!

Глава 8. Сила крови

Осень любит пробираться в Догату незаметно. Трава остается по-прежнему зеленой; нартовые деревья продолжают все также буйно цвести, распространяя на аммы вокруг себя приторно-сладкий аромат; день за днем на безупречно-синем небе не появляется ни облачка; и дождей ждать все также бесполезно; и мельчайший почти прозрачный песок по-прежнему струиться по улицам Догаты, заставляя знатных салевок прятать лица под шелковыми ганахами. И не узнать, что уже заканчивается первый осенний месяц, и не поверить, пока одной из ночей не выйти из дома под бархатно-черное небо и не вдохнуть полной грудью колюче-сухой воздух, ставший обжигающе холодным.

Занила распахнула дверь и бесшумно шагнула во внутренний двор своего догатского дома. Стояла глубокая ночь и полная, абсолютная тишина. Кай'я Лэ прислушалась к собственным ощущением, отыскивая оборотней своей стаи. Большинство из них были в доме, спали в собственных постелях. Двое караульных у ворот – несут стражу. Они не станут ей мешать. Не отвлекут Хозяйку стаи от ее размышлений, не вмешаются в ее разговор с собственной бессонницей.

Занила прошла в самый центр небольшого квадратного дворика, со всех сторон отгороженного от внешнего мира стенами дома, и присела на бортик фонтана. Сейчас он был выключен, тугие звенящие струи не били из него, как днем, но в глубокой круглой чаше вода по-прежнему оставалась – черное глубокое и невообразимо гладкое зеркало, невольно затягивающее взгляд. А по поверхности воды плавали, а точнее – просто неподвижно лежали, лепестки нартовых цветов. Занила знала, что они розовые или сиреневые, но сейчас глубокой безлунной ночью казалось, что они темно-бордового или фиолетового оттенков. Цветные пятна на непроглядно-черной поверхности воды, такой глубокой, словно достающей до самого неба. В ней так хочется утонуть взглядом... Особенно если не получается уснуть в собственной постели.

Оборотень глубоко вздохнула, опершись руками о мраморный бортик. Прошло уже восемь дней с тех пор, как бунт рабов был подавлен, и жизнь в Догате вернулась в свое мирное русло. Восемь дней. И восемь ночей... Занила в последнее время предпочитала считать именно ночи. Может быть потому, что только ночами Кай'я Лэ возвращалась к своей стае. А дни были целиком заняты делами боярыни Занилы, ее эскадрой, ее торговлей, заседаниями Совета... Она все-таки стала председателем Торгового Совета Догаты.

Занила помнила тот день, когда пришла потребовать обещанный ей пост. К ее удивлению купцы не стали отказываться от заключенной ими сделки. Они просто назвали цену – полторы тысячи золотых! Губы Занилы до сих пор изгибались в неудержимой усмешке, когда она вспоминала эту сцену. Полторы тысячи золотых! О да, Совет сполна воспользовался своим правом назначить цену председательской должности. Они рассчитывали, что у странной северной боярыни просто нет таких денег, что она откажется от своих притязаний и с позором уйдет. Сумма была действительно непомерной. Занила с трудом представляла себе, сколько всего можно купить на такое количество золото. Впрочем, она не собиралась над этим задумываться. Она слегка махнула рукой, подавая знак Байду, до этого просто ждавшему ее указаний. Оборотень вышел вперед, поставил на стол, за которым собрался весь догатский Совет, увесистый деревянный окованный медными полосами ларец, открыл его и принялся, методично пересчитывая, выгружать из него на стол золотые монеты и драгоценные камни. Содержимое ларца не уменьшилось даже на треть, а необходимая сумма уже горкой высилась на мраморной столешнице. Занила не считала, сколько всего золота они принесли с собой. Зато она знала теперь точно, что оборотни становятся очень богатыми, когда захватывают имущество пиратских адмиралов!

Занила свесила руку с бортика фонтана, погрузив кончики пальцев в обжигающе холодную воду, и зачерпнула целую пригоршню влажно-шелковистых лепестков. Они на ощупь были гораздо приятнее, чем золотые монеты. А смотреть тогда, на заседании, было гораздо забавнее на лица купцов, когда они поняли, что им больше нечего возразить!.. Она все-таки стала председателем Торгового Совета. Она стала Хозяйкой Догаты.

А еще восемь дней назад она убила своего последнего врага. К утру от дома почтенного Рашида Бакура остались только основательно прогоревшие развалины. Причину пожара установить так и не смогли. И в живых не осталось никого, кто мог бы рассказать, что именно произошло той ночью.

И теперь ее последний враг был мертв. В этом мире не осталось больше никого, кого она собиралась бы убить, кому хотела бы отомстить, кто когда-то чем-то сумел заслужить ее ненависть! Она не думала, что такой день когда-нибудь наступит... А если честно, если заглянуть в самую глубину своей души, в то место, где, свернувшись клубком, дремала в ожидании разрешения вырваться наружу огромная белоснежная кошка, она надеялась, что он никогда не наступит!

«Я восемь лет ненавидела. И знаешь, в чем моя проблема? Я, кажется, больше ничего не умею.»

Что же осталось от нее теперь, когда ей больше некого ненавидеть? Неужели пламя в ее душе теперь перестанет гореть?

Она уже задавала себе этот вопрос однажды, в тот день, когда убила Кай'е Лэ Родослава, когда наконец-то стала свободной. Впрочем, ее свобода продолжалась не долго. Уже к вечеру того дня оборотни признали ее Хозяйкой стаи. И у нее сразу же не осталось времени, чтобы задаваться глупыми вопросами. Нужно было брать на себя управление оборотнями, принимать решения, отплывать из Годрума, разбираться с делами в Догате, завоевывать ее!.. Так много дел, что дни превратились в сплошной водоворот, не дающий времени остановиться и задуматься. Как же ей в этой бешеной гонке за властью в салевской столице удалось найти для себя еще одну цель? Почему она не просто вернулась в Догату, а вновь начала мстить? И если заглянуть в самую глубину души... Нет, не туда, где дремлет кошка, еще глубже – туда, где все еще живы воспоминания маленькой рабыни по имени Занила, ответ становится очевиден. Даже если его справедливость совсем не хочется признавать!..

Она верила, что восемь лет рабства не сломили ее, что они прошли мимо, соскользнув с ее души, как вода соскальзывает со стального клинка. Она думала, что ее ненависть – ее цель, к которой она шла; ее внутренняя свобода, которую так и не смогли из нее выбить, защитила ее! Она ошиблась. Вода оказалась слишком холодной, и сталь дала трещину. И клинок не сломался только потому, что эту трещину тут же заполнило пламя ненависти, жажда свободы и силы! Именно они стали ее истинной сутью, единственной целью, заставляющей ее двигаться вперед: она должна быть сильной, чтобы никто больше никогда не посмел назвать себя ее хозяином! Жажда силы и еще большей силы – вот что теперь, кажется, уже всегда будет управлять ее поступками! И ей не изменить этого, даже если очень сильно захотеть. Ей не остановиться, потому что это будет значить отказ от собственной сути!

Слова незваными гостями всплыли в памяти, ядовитой плеткой хлестнув по сознанию: «Ненависть – самое сильное из человеческих чувств.» Кажется, для оборотней это утверждение столь же справедливо...

Ненависть – самое сильное из человеческих чувств... Тогда зачем она вспомнила того, кто эти слова произнес?!

Занила запрокинула голову, вцепившись пальцами в мраморный бортик фонтана. Ей казалось, что она задыхается. Она словно воду пила обжигающе холодный ночной воздух, захлебываясь им. Пила – и никак не могла насытиться. Легкие уже горели огнем, а ей по-прежнему было мало воздуха! Может быть, если закричать, это поможет? Сумет ли она остановиться? Может быть, ей все же удастся вспомнить, как она сумела прожить целый месяц, запретив себе думать о нем?

Ледь!..

Если она не выдержит и все же закричит, она будет выкрикивать в черно-равнодушное холодное небо именно это имя. Ледь. Златополк. Золото. Ее черноволосый оборотень... Не ее.

Ей предстоит прожить вечность, и всю эту вечность она до мельчайших деталей будет помнить их последнюю встречу, его взгляд, полный непроглядно-темной боли. Он смотрел на нее всего минуту, а потом отвернулся. Он даже смотреть на нее не хотел!

Ненависть – самое сильное из человеческих чувств. Это он сказал ей. Она согласилась тогда. Она не собиралась спорить с этим и сейчас. Только вот ненависти больше не было, а значит, ей предстоит проверить, можно ли и без нее разжечь пламя, что заставит душу пылать и рваться вперед?

Занила судорожно вздохнула и прикрыла глаза. Небо не ответит ей на этот вопрос. И звезды, сплетающие бриллиантовую сеть созвездий, тоже промолчат. И даже неподвижная вода, ловящая их отражения, не знает правды. Можно наклониться над бортиком фонтана, заглянуть в темную зеркальную глубину, погрузиться взглядом до самого бесконечного дна, утонуть... Но ответы на вопросы все равно придется искать только самой.

Тишина ночи вокруг казалась абсолютной, также как и неподвижность пронзительно холодного воздуха во внутреннем дворике, со всех сторон закрытом стенами дома. Занила скользнула взглядом по окнам и балконам, украшенным узорчатыми решетками. Почему именно в такие, безумно тихие ночи, к ней и приходит бессонница? Может быть, просто желает с ней поговорить? Если бы она только знала ответы на вопросы! Или, хотя бы, была уверена, что хочет их отыскать! Холодный и идеально прозрачный осенний воздух звенел пустотой – той самой, что осталась в ее душе на месте ненависти, успевшей прогореть и остыть. И, Занила знала это точно, будет не так-то просто разжечь на ее месте новое пламя.

Ее взгляд бездумно скользил по стенам, украшенным изразцами, по причудливым витым решеткам. Ни одного огонька... Дом казался уснувшим. А Занила вдруг вспомнила, как много лет назад, в одной из прошлых жизней, маленькая рабыня по имени Занила ночью тайком от всех надсмотрщиков пробиралась в библиотеку догатской школы для рабынь. Там было не так уж много книг, если честно. И к концу пятого года обучения она, наверное, перечитала их все. Особенно те, которые никогда не порекомендовала бы надсмотрщица Дарина! А вспомнила о тех книгах Занила потому, что если бы одна ночью во внутреннем дворике на бортике молчащего фонтана сидела она из их героинь, кто-нибудь уже пришел бы к ней. Заговорил, согрел пронзительный холод осенней ночи, заполнил пустоту, рвущую душу. И продолжение книги было бы таким простым и понятным, и таким счастливым!..

Занила поднялась с гладкого мраморного бортика, бесшумными стремительными шагами пересекла маленький двор и скрылась в доме. На черной поверхности воды, потревоженные ее рукой, остались подрагивать лепестки нартовых цветов.

* * *

Дверь в библиотеку открылась с тихим скрипом, когда Занила толкнула ее. Она пришла сюда не потому, что ей вдруг снова захотелось что-нибудь почитать. Просто, проходя мимо, она почувствовала, что здесь находится Натара и что она тоже не спит этой осенней ночью. Чутье не подвело Кай'я Лэ: оборотень обнаружилась в самом центре просторного помещения, уставленного массивными стеллажами. Она сидела в глубоком кожаном кресле, опершись локтями о массивный стол темного дерева, и не спеша перелистывала страницы какой-то весьма старой книги. Желтое пламя масляной лампы бросало на ее лицо чуть дрожащие тени. На звук открывшейся двери женщина обернулась, даже не думая скрывать удивления при виде Хозяйки. Занила решительно шагнула в центр комнаты.

– Я пришла за ответами! – произнесла она, останавливаясь в паре аммов от кресла Натары. Оборотень поднялась, закрыв книгу.

– Что именно ты хочешь узнать, Хозяйка?

– Завтра сюда придет семья Намо, чтобы принести мне клятву крови, – произнесла Занила, присаживаясь на краешек стола, машинально скользя взглядом по уходящим к потолку рядам полок, уставленных массивными фолиантами или просто заваленных туго скрученными свитками. – Я хочу знать, насколько полно я смогу рассчитывать на их преданность после этого?

– Их преданность будет абсолютной! – ответила Натара. Казалось, она нисколько не удивлена подобным вопросом Хозяйки. – Тебе достаточно будет лишь отдать приказ, чтобы они уже не смогли его ослушаться. Ты сможешь, находясь рядом с ними, управлять их обращением, как будто они и не высшие оборотни вовсе. И даже на расстоянии ты будешь в состоянии передавать им свои мысли и слышать их собственные! – оборотень пожала плечами. – Только ты сама и только со временем сумеешь определить истинные границы своих возможностей. Клятва крови формирует связь, аналогичную той, что возникает между высшим оборотнем и человеком в момент инициации последнего. И этим все сказано!

Занила кивнула, давая понять Натаре, что услышала ее слова и благодарна ей за объяснения. Она не стала ничего говорить, глубоко задумавшись. О да, она, наверное, лучше многих знала, что такое притяжение крови!

– Могу я узнать, Хозяйка, почему ты спрашиваешь меня об этом? – поняв, что не дождется каких-либо комментариев, поинтересовалась Натара. Занила снизу вверх посмотрела на нее и усмехнулась краешком губ: похоже, она ошиблась, предполагая, что оборотень не была удивлена ее ночным вторжением в библиотеку!

– Я хочу уехать из Догаты, – спокойно и даже равнодушно, как о чем-то совершенно незначительном или само собой разумеющемся, проговорила Занила.

– Что?! – Натара отступила на шаг в сторону и встала так, чтобы лучше видеть лицо Кай'я Лэ. Занила усмехнулась: похоже, ей тоже кое в чем удалось удивить оборотня! – Ты только недавно приехала! – Натара нервно перебросила за спину кончик короткой, немного растрепавшейся косы. – Только разобралась со всеми делами здесь; возобновила торговлю; заключила договоры с купцами на перевозку товаров на твоих кораблях; стала председателем Торгового Совета, в конце концов! Твое имя известно всему городу. Ты добилась, что на тебя больше не косятся как на странную северянку. Ты заставила их уважать себя! И ты именно сейчас хочешь все это бросить и уехать?!