Текст книги "Дар.Золото (СИ)"

Автор книги: Ольга Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Зал был довольно большим, и даже подвешенные к потолку, слегка чадящие светильники не разгоняли полумрак, а скорее усиливали его. Но никто не обращал внимания на соседей, никто не пытался выяснить отношения, пьяных было мало, в основном, как я понял, с первого обоза. Они и выражали свою радость к жизни нестройными песнями, которые, впрочем, никому не мешали.

Уцепив с блюда ребрышко с хрустящей корочкой и взяв кусок хлеба, ломтями лежавшего прямо на столе, я жевал и блаженствовал. Впервые за все время, проведенное в дороге с обозом, я ужинал за столом, а не у костра, и эту последнюю нашу совместную ночевку купец решил оплатить сам.

Ребрышки закончились быстро, но расторопные служанки тут же принесли жареных карасей в сметане и к ним грибы с сыром. Опять на одном блюде, зато большом. Из столовых приборов были только ложки, но три дня назад я и без них прекрасно управлялся с едой, так что, ни меня, ни всех остальных, отсутствие вилок не напрягало.

А вот из напитков было, только пиво. Памятуя, что с алкоголем мы взаимопонимания не нашли, мне пришлось искать воду. Воду не подавали. Мол, иди, бери сам, раз бесплатно. И я, взяв со стола свою кружку – спасибо в нее ничего не налили раньше – отправился на поиски бочонка с кипяченой водой.

Нашел быстро, у самой стойки, где хитроватый на первый взгляд – да, и на второй тоже – хозяин заведения, подперев лицо рукой, хмуро разглядывал постояльцев. Чего ему не нравилось, я не понял, развернулся и направился к своим.

И вдруг почувствовал «поиск».

Очень осторожный, легкий, в одно касание. Я сначала решил, что показалось. Ментальная магия! Высочайший уровень! Так даже ректор не мог. Я чуть воду на себя не выплеснул. Но тут же постарался сделать вид, что... все нормально, все хорошо. Я бы и не почувствовал ничего, если бы меня Балор специально не натаскивал. Он пытался научить меня этому приему, рассчитанному на поиск людей, а не металлов, просто потому, что не знал чем его заменить. «Поиск» я не освоил. По-другому то и быть не могло. Все-таки ментальная магия не моё. Зато его воздействие не перепутаю ни с чем. И кто же у нас тут такой... виртуоз?!

А собственно, чего я переполошился? Ну, ищут кого-то. И пусть себе ищут, мне то что?

Когда я кое-как протолкавшись между столами добрался к своим, на блюде еще оставалась пара симпатичных карасей, которые я и умял с превеликим удовольствием.

5

В свою каморку я попал только заполночь. Почему? Слушал байки. Купец был прекрасным рассказчиком. А когда охранники основательно подвыпили, то тоже решили поучаствовать, и им, как оказалось, было что вспомнить. Так что спать мне теперь хотелось неимоверно.

Но закрыв дверь на ключ, я первым делом вытряхнул всё из сумки. Крепкий кожаный мешочек порадовал меня своей тяжестью и, заглянув в него, я обнаружил приличное количество серебрушек. Не золото, но каждая из монет могла по стоимости поспорить с полновесным, нынешним злотником. Ничего, разменяю в Лирии, в какой-нибудь обменной лавке. Там, как и в Вессалине, должно быть всё. Столица все-таки. Иноземных посольств самое малое четыре штуки.

Среди монет заметил и две золотые. Маленькие. Не знаю, кто такой на них начеканен. Потом разберусь.

Черный кинжал тоже был вынут, осмотрен, протерт чистой тряпицей и даже поглажен. Показалось, что и клинок этому рад. Хоть и очень хотелось, но я не стал крепить его к поясу. Подумал, что такой кинжал будет слишком заметным на фоне моей небогатой одежки. Мне вполне достаточно грасты, чтобы и выглядеть солидно и желание легко поживиться за мой счет у некоторых пропало.

Собрав сумку заново и подтянув ее поближе к изголовью кровати, как и оружие, я скинул надоевшие за день сапоги, разделся и плюхнулся на узкую кровать. День прошел не зря.

День четвертый

День четвертый

1

Если бы не свиные ребрышки и жареные караси, я бы до утра и не подумал просыпаться. А так даже приснилось, что наливаю воду в большой кувшин. Захотелось пить.

Проснувшись, я услышал шорох. Совсем легкий. Скорее шуршание.

Хорошо, что я лежал на боку. Потому и увидел ночного гостя.

Возле дорожной сумки суетился странный зверек. Величиной не больше кошки. Короткие и мощные лапки, длинное узкое туловище, толстый и длинный хвост и небольшая голова с вытянутой, чуть приплюснутой мордочкой, над которой торчали маленькие, круглые на концах, ушки. Любопытные глазки поблескивали в темноте, и подвижный нос усиленно обнюхивал наплечные лямки моего баула. Зверек гибко метнулся вправо-влево и встал на задние лапы, пытаясь дотянуться до завязок.

Я тихо спросил:

– И что тебе тут надо?

Думал, мой голос заставит его удрать. Но не тут-то было!

Зверек подпрыгнул от неожиданности и остановился. Потом опустив голову, принюхался и начал снова осторожно подходить к сумке.

– Наглый, да?

Он поднял голову, блеснул глазками-бусинками и продолжил подкрадываться.

– Если тебе чего пожрать, то припасов там нет, – я сел на кровати, но он только чуть отбежал, и опять потянулся носом к моему баулу, – Пришел бы пораньше, я б тебе рыбки принес, а так извини.

Но его в моей дорожной сумке интересовало что-то посильнее, чем рыба. Пришлось топнуть ногой, чтобы испугать. Ага, какой я наивный. Он зашипел, приняв, как мне показалось, боевую стойку, и уже открыто начал двигаться ко мне.

– Эй! Я тебя сюда не звал. Если что, сейчас грасту возьму, – но и эта угроза не возымела действия.

Я, как обещал, взял грасту и, не вынимая из ножен, попытался оттолкнуть эту наглую морду.

Не попал. Зато он гибко проскользнул под оружием и вцепился зубами мне в запястье! И сразу же отскочил.

Ах, ты ж! Крысиные уши! Больно же! Даже кровь пошла.

– Ну, держись, мелочь клыкастая! – разозлился я.

Вскочил с кровати, но зверек внезапно сел. Я остановился. А он демонстративно лег и аккуратно вытянул лапы. Он что-то просит? Ерунда. Что у меня там может быть?

– Чего тебе надо?

Зверек встал и снова лег. И тут я понял. Кинжал!

Ну, уж нет! Будет тут какая-то... кошка хотеть мой кинжал. Зачем? Утащить? Мне это не сниться, случайно? Но мне стало так любопытно, что я решил показать зверю искомый предмет. А вдруг я ошибаюсь и вовсе не кинжал ему нужен?

Я сел, развязал сумку, на всякий случай надел темляк от ножен на руку, и вытащил клинок из сумки, положив себе на колени.

Зверь оживился. Начал неуверенно ко мне подходить, опуская и поднимая голову и тихонько попискивая. В шаге от моих ног он остановился. Явно чего-то ожидая. Я положил кинжал на пол, придерживая за темляк.

Зверек подошел и... улегся на него! Даже моя ладонь ему не помешала. Домашний что ли? И прикрыл глаза. От удовольствия, наверное. Его шерстка оказалась густой и пушистой, но на его шее я заметил протертый след от ошейника. Вот это поворот. Он откуда-то сбежал? И что мне теперь с ним делать? Внезапно он лизнул мне руку. Как раз там, где укусил. Слизывая кровь, он потерся холодным носом о палец и замер. Это что же, он теперь всю ночь будет тут валяться? Кажется, кто-то хотел пить? Ну-ну... Я взял его на руки. Малыш оказался таким легким, что невольно возник вопрос: а его кормили вообще? И положил вместе с кинжалом на кровать. Так и уснул. С непонятным зверем и черным клинком под боком.

2

Утром, я спустился на завтрак не один.

Когда меня разбудил гомон собирающихся в дорогу людей, хлопанье дверей и выкрики обозничих за окном, я наскоро умылся и, сунув лежавший на кровати кинжал в сумку, оделся. Не обнаружив нигде ночного гостя, пошел на выход. Но я зря надеялся, что мой посетитель куда-то удрал. Он меня ждал. У двери. Как только я подошел, он проворно забрался мне на плечо, слегка поцарапав когтями кожанку. Н-да.

– Ты уверен, что ты мне нужен? – спросил я, опуская его на пол.

Он был уверен. Так как взобрался на плечо еще быстрее. Я подумал, ладно, может внизу его хозяин сыщется. Но когда я подошел к своим попутчикам, с нетерпением ждавшим меня за столом, Грай увидев меня замер.

– Где. Ты. Это. Взял, – вдруг прошептал он побелевшими губами, неотрывно следя как зверь, устроившись у меня на плече, с любопытством разглядывает зал.

Понятное дело, я удивился:

– Он ко мне ночью залез. Спал вот со мной... Откуда-то сбежал, наверное. Может здесь его хозяин отыщется?

Обозничий посерел:

– Спал?

Я пожал плечами, не понимая, что его так напрягает.

– Не пристало выпускнику знаменитой Вессальской Академии, начинать свой путь с банального воровства.

Эти слова были сказаны довольно громко. За моей спиной. Я как то сразу догадался, что они адресованы мне. Потому повернулся уже разозленным. Кто это у нас тут?

Передо мной стоял дараец. Синяя, почти черная, кожа, светло-серые глаза, высокий рост, безупречная осанка и острый, внимательный взгляд. И речь без акцента – вначале я даже подумал, что говорил вессалец. Провоцирует?

– Вы о чем, лэр?

Кстати «лэр» это обращение к человеку из высшей знати. А то, что он «из высшей», и без подзорной трубы видно.

– Я о том, что вчера вечером пропал мой ханур...

Только сейчас я заметил, что зверек уже не сидит на плече, а жмется к моим сапогам.

– ...а он, оказывается у вас, молодой человек. Но если я правильно понял, он сам к вам прибежал. Может, вернете?

Я посмотрел вниз. Снизу за мной внимательно и неотрывно следила пара маленьких блестящих бусин. Что ж, хозяина зверя я нашел, вернее он сам нашелся. Но тот начал с хамства. А хамство я прощаю только отцу.

– Для начала не помешает извиниться, лэр. Вы только что назвали меня вором.

– Я не называл вас, – он улыбнулся, – Именно вас, вором, если вы внимательны. Поэтому извиняться мне не в чем. Так что с моим домашним любимцем?

У меня не то положение, и не те возможности, чтобы мериться хоть чем-то с этим человеком. Наверняка он маг. «Поиск» я вчера оценил. И совсем не желал бы оказаться с ним на одной дороге в темный час. И врагом его я бы тоже не хотел быть. Жалко, конечно, зверька – он явно не хочет возвращаться. Этот, не побоюсь такого слова, хозяин, самое малое, его плохо кормил. Но зверь не мой.

– Ну, если любимец, то забирайте, – как можно спокойнее сказал я.

Дараец расширил глаза.

– Вы не знаете? – казалось, он был удивлен, – Молодой человек, ханура можно только подарить. Или передать. Из рук в руки. Он сейчас почему-то решил, что вы его хозяин. А волю хозяина, эти существа, принимают беспрекословно. Так что будьте добры...

Что-то меня в этом во всем настораживало. И дараец, ждущий когда я соизволю «из рук в руки» отдать зверька, и зверёк, ни с того ни с сего решивший, что я ему хозяин.

Я посмотрел на жалобную мордочку и вздохнул:

– Извини, но я тебе не хозяин, – ляпнул первое, что пришло в голову.

Дараец вдруг раздул и без того широкие ноздри. Резко выдохнул, посмотрел на меня так, словно старался запомнить, по меньшей мере, до конца... моих дней, резко развернулся и вышел из зала.

Рядом со мной тоже выдохнул Грай:

– Да-а, твое колдунство. Умеешь ты заводить друзей.

Ладонь обозничего сжимала рукоять меча. Крепко так сжимала.

3

С погодой нам везло. С утра, по крайней мере. Ласково светило утреннее солнышко, пахли свежей зеленью пшеничные поля, и жаворонки разносили свои переливы по проснувшемуся поднебесью.

Маленький зверь, комочком темно-песочного цвета дрых на полотенце, специально для него свернутом, и положенным впереди седла. Слопав на завтраке всё, что я ему подсовывал – и хлеб, и перловую кашу, и ложку творога, специально для меня принесенного в блюдце симпатичной служанкой – он потяжелел, и уснул прямо у меня на плече. Пришлось снимать и как-то обустраивать ему место на лошаке.

Обозничий Грай долго косился на мою возню с хануром, но молчал. Я сам решил выяснить, что его утром в столовой гостинного дома так напугало.

– Грай, можно вопрос?

Обозничий не преминул ехидно осклабиться, но лошадку придержал, равняясь со мной.

– И чего ты хотел, вашблагродь?

– Я так понял, ты знаешь, что это за зверь? – и показал на ханура, чуть дернувшего ухом, – Расскажешь?

Обозничий, глянув на зверька, улыбаться перестал.

Разглядывал он его долго. Я уже было подумал, что ответа не дождусь. Но Грай ни с того ни с сего отстегнул и снял оружейную перевязь, сунул ее мне со словами «подержи чуток», развязал шейный убрус и расстегнул длинную, до середины бедра, плотную стеганку. Ему жарко, что ли? Но на стеганке Грай не остановился. Он принялся расшнуровывать подстежную рубаху, а когда справился и с этим, повернулся ко мне.

Сначала я не понял, что увидел. Плотная беспорядочная сеть шрамов – короткие и длинные, широкие и узкие, рваные, неровные, от горла и до подреберья.

Я ошарашено спросил:

– Это что?

Грай хмыкнул и начал завязывать рубаху.

– А, вон, – он кивнул головой на спящего ханура, – Познакомился с таким же. Только того я сумел кончить.

Я не нашел ничего другого, как спросить:

– Почему?

– Что почему? – обозничий возился с рубахой, – Почему кончил?

Я помотал головой:

– Почему он тебя так...

– А как он должен был? – Грай скривился, – Ему приказали, он выполнял. На войне, вашблагродь, иногда приказывают убивать.

– На... войне? Приказали? Но он же... просто зверек!

– Эх, твое колдунство... Просто... Мало ты, оказывается, знаешь. Не тому вас в ваших академиях учат, – Грай справился с рубахой и уже одевал стеганку, – Хануров держат в элитных войсках Дарая. И заиметь такого зверя не каждый может. У них даже ловчие есть, которые отлавливают молодых хануров в Орлиных горах. Правда, говорят, что ловить их бесполезно. Их приманивают чем-то. И если хануру понравиться человек, он будет ему служить. Это потом зверей натаскивают как бойцовских котов. Но зато они преданные без меры. Такой сдохнет за хозяина.

Я засомневался:

– Тогда почему этот удрал?

– Не знаю. Он, вообще, какой-то... неправильный.

– В смысле?

– В смысле, что к тебе прицепился.

– А что, я такой плохой, что ко мне нельзя прицепиться? – я даже обиделся.

Грай хохотнул:

– Нет, как раз такой хороший! От девок отбоя, наверно, нет? – хитро перешел на другую тему наемник.

А я вспомнил Финну. Не получилось у нас. Точнее у меня.

– Ага, не успеваю отбивать. Но ты не уходи от ответа. Почему неправильный?

– Ну, откуда я знаю. Может, это и не его хозяин вовсе. Может, его хозяина, уже в живых нет. А этот черномазый его просто подобрал.

Обозничий помрачнел и замолчал. Но я ж иногда бываю настырным, за что мне, тоже иногда, попадает. Как любопытной «варваре».

– Почему нет в живых?

Грай вздрогнул. Будто я не спросил, а проорал у него над ухом.

– Вот прицепился! Потому что убивают на войне, знаешь ли. Такой вот «хозяин» со своим зверем, всю мою десятку положил. Ночью! И охрана не услышала, там же легла. Они тогда половину лагеря вырезали. Четверо! Не знал? Вам в Вессалине, такие новости не рассказывают? Нет? Ну, конечно! Зачем ваш высокородный покой тревожить.

Я почувствовал себя так, словно это мне, а не нашему королю, погибшие виру предъявили. Но Грай уже успокоился:

– Ладно, вашблагродь, не бери к сердцу. Нас в Дарай тоже никто не звал. Так что, они в своем праве.

Он кое-как нацепил взятую у меня перевязь, и потрусил проверять своих бойцов. Вскоре его ор слышался уже в начале обоза.

4

К пригороду Лирии мы подъехали в полдень. Объехали небольшой холмик под громким названием гора Лесная, хотя и леса там нет, и горой ее точно не назовешь. Открылся нам потрясающий вид на долину, где кленовым листом, накрывшим восточный приток Валары и побережье Срединного моря, лежал град наш стольный, Лирия. Зеленые черепичные крыши делали его похожим на упавший с дерева лист, острыми кончиками уткнувшийся в воду. А широкие полосы улиц, мощеных желтым ракушечником, жилками тянулись в разные стороны от черешка – Королевской резиденции.

Эту резиденцию было видно со всех сторон, так что направление моего дальнейшего движения вопросов не вызвало. А вот где бы остановиться на постой, перед поездкой в прикордонный городок Тихий, вопрос вызвало.

Но купец, с которым я расплатился одной из серебрушек, наугад вытащив ее из кошеля, так расчувствовался, что позвал к себе, сказав, что выделит «дорогому другу» комнату в гостевом крыле, и даже пообещал пригласить на семейный ужин.

Мы совсем немного попетляли меж приземистых пригородных домов, где как я понял, обитало купеческое сословие средней руки, и под восторженные вопли двух мальчишек – сыновей купца, таких же мелкорослых и пухлых, выскочивших нас встречать – заехали в большие ворота купеческого дома. Купец по-быстрому представил меня своей жене, радостно выбежавшей на крыльцо и обнявшей мужа, наказал ей отвести меня в комнату для гостей, и занялся обозом.

Женщина привела меня в небольшую чистую комнатку с окном смотрящим на улицу и довольно скромной обстановкой и, сказав, что уборная для постояльцев во дворе, ушла.

Если комната и предназначалась для «дорогих друзей», то очень невысокого статуса. Но я был доволен – не надо искать жилье, здесь оно явно дорого – и не надо думать, где оставить ханура.

Мелкий проныра уже вовсю обследовал комнатку и, кажется, тоже был доволен.

Я не стал откладывать посещение Королевской Канцелярии на потом, вытащил из сумки письмо ректора и сунул его в нагрудный карман куртки. Туда же последовал кошель. Посмотрев на кинжал, я решил взять и его, прикрепив рядом с грастой. Не то, чтобы я купцу не доверял, тем более, что ханур всем своим видом старался показать, что незваные посетители будут неприятно удивлены знакомству с ним. Но осторожность это наше все. Ну, хорошо, осторожным я бываю иногда. Вот как сейчас.

Ханур рвался со мной, но я ему сказал, что он теперь ответственный за сумку, и он успокоился. Я вообще заметил, что хвостатый прекрасно понимает речь. А ведь я говорил на вессальском. Странный, все-таки, зверь.

5

К ограде Канцелярии я доехал на теперь уже моем – выкупил его у купца – сереньком лошаке, накормленном, по случаю приезда, охапкой морковки в купеческой конюшне. Пока ехал, по сторонам почти не глазел – боялся на кого-нибудь наехать. Как оказалось, горожане бесстрашны до глупости, или глупы до бесстрашия – даже в Вессалине я не замечал, чтобы человек не смотрел по сторонам, когда переходит улицу. Тем более, такую широкую, как в Лирии. Прохожие, и мужчины и женщины, по крайней мере, те, кто попадался мне на дороге, шествовали гордо и независимо и на мои вопросы о направлении к резиденции короля отвечали с достоинством. Если вообще отвечали. Но почему-то мне вспомнился помоечный кот, живший возле порта в Вессалине, который так же гордо копался в объедках, с таким же достоинством нес в зубах остов завонявшей рыбы и с таким же независимым видом нырял в душный и грязный подвал. Мне, убогому провинциалу, показалось, что все «достоинство» этих людей заключается только в том, что они – столичные жители. Даже если живут они в сплошь изъеденных жуком-короедом старых домах, даже если ютятся в подвалах трехэтажных домов, или на чердаке под крышей, которая вечно протекает, и которую невозможно отремонтировать, а только снести вместе с домом. Они ведь живут не где-нибудь в Крысках, а в главном городе государства и, наверное, это казалось им самым весомым достоинством среди всех возможных. Может я попал не в то место и не в то время?

Так же, как и встречные горожане, повел себя и привратник на воротах искомого мной монументального здания, когда я спешился и подошел к нему. Привратник в горделивом молчании показал на табличку, прико-лоченную к его будке, на которой корявыми буквами было написано мелом: «Стаянка лошадёв туда!». И рядом кривая стрелка, намекавшая, что именно «туда» вам и надо.

Там, куда указывала стрелка, действительно оказалась небольшая площадка с коновязью и гордым смотрителем в драных штанах, сторожившим за сотейку копытный транспорт.

6

Пройдя по полупустым узким коридорам, оставившим у меня впечатление добротного каземата с изящной лепниной на потолке, я открыл дверь в кабинет, куда меня направил чересчур любопытный караульный.

– Добрый день! – громко поздоровался я, так как уже понял, что «тихих» в этом городе не слышат.

На меня посмотрели очки в толстенной золотой оправе с дорогущими стеклами дарайского изготовления, меняющими цвет.

– У вас какое-то дело? – сказали очки, не поздоровавшись, и я заметил того, кто в них находился. Щуплый, низенький человечек, еле выглядывающий из-за стола, тоже очень гордый и очень независимый.

– Да, – я продолжал также громко, – письмо от ректора Балора Вессалинской Академии Магии и Тонких Искусств.

– Молодой человек...

Сказано было строго и вежливо, и я подумал, что он гном. Хоть они и исчезли из этого мира.

– ... не кричите, это невоспитанно. Давайте ваше письмо.

Давайте, так давайте. Я вынул письмо из кармана и протянул ему. Более изящного и брезгливого жеста, с которым приняли мою бумажку, я еще не видел. Это ж сколько надо учиться, чтобы одним движением показать всё несовершенство бытия?!

Письмо было представлено очкам. Они рассмотрели надпись и... видимо что-то там не поняли. Рассмотрели еще раз. Потом еще раз. А я ведь устал. Я с дороги.

Человечек резко вскочил, выбрался из-за стола, протопал к двери, бросив мне на ходу: «Подождите здесь!» и скрылся за дверью.

Вот подождите и всё тут. И мне ничего другого не оставалось, как поудобнее устроиться на стуле, и задремать.

7

Разбудил меня запыхавшийся «гном».

Он, пробрался к своему креслу и, не глядя на меня, заявил:

– Так, уважаемый... э... Тишан Райен. Вечером вам предписано быть у входа в королевский парк. Вас встретят, проведут, расскажут как себя вести с его величеством и...

– Подождите, – перебил я его, еще не совсем проснувшись, – зачем мне расскажут, как вести себя с величеством? И зачем мне вообще куда-то идти? Мне надо в Тих...

– Молодой человек, это вас родители научили перебивать старших? Я же вам объясняю. Вечером ваша аудиенция у короля. Так как вы лицо неофициальное, то и примет вас его величество неофициально. В саду. Все, надеюсь, понятно?

– Нет, – я проснулся окончательно, – Почему его ...э... величеству меня надо принимать. Я не просил.

– О-о!.. – закатил глаза «гном», – Это непередаваемо! Слушайте. Король хочет с вами встретиться. Так понятно?

– Зачем?

«Гном» меня не понимал. Как и я его. Он смотрел на меня долго, потом не выдержал:

– Из какого угла вы вообще выбрались?

– Из Крысок...

«Гном» тихо сполз под стол. Я решил, что ему стало плохо, и поднялся со стула – может помочь? Но он оказался выносливее, чем я ожидал, сам вылез из-под стола, поудобнее уселся в кресле, поправил очки и твердым голосом начал перечислять.

– Первое. Вечером вас ждет король. Второе. В королевском саду. Третье. Не смейте опаздывать. Колокола прозвонят вечерню и вы должны – он голосом выделил это слово, – должны быть у Королевских Садовых Ворот. Четвертое: помойтесь – вы воняете, купите нормальную одежду, и зайдите к лекарю. Пусть он уберет этот ваш... синяк. Вот пропуск.

Он широким росчерком стального пера – тоже роскошь, между прочим, – поставил свою подпись на маленьком листе плотной бумаги и отдал его мне.

– Все. Идите, – сказал он, хватаясь за стоявший на столе графин с водой.

Я вышел.

И, честно сказать, обиделся. Ну, ладно «помойтесь», это понятно. Я в дороге был как-никак. Ладно «зайдите к лекарю», я и сам собирался. Но одежку новую купить... С какого перепугу? Я на эту аудиенцию не напрашивался!

И решил, что король обойдется. А вот к лекарю надо.

8

На свежем городском воздухе было, как оказалось, совсем не свежо. Послеобеденная жара неотвратимо наступала на город – не было ни тучки на небе, ни ветерка. Где ж эти погодники королевские?

Пока я определялся со сторонами света, то есть, решал в какую сторону идти, вспомнил, что еще не был в обменной лавке. И прямо перед мордой моего транспорта, после выезда со «стаянки для лошадёв», в строю двухэтажных зданий с изысканными лепными фасадами, эти самые лавки и обозначились. Аж, три штуки в один ряд и на одной улице. Вместо вывесок, у всех трех лавок висели штандарты. Если вы подумали, что это штандарты иноземных государств, то зря. Это был королевский указ: вместо нормальных металлических или деревянных вывесок, обменные лавки вывешивали цветные флаги. Тряпки. Зачем, только королю и известно. Не вдаваясь в подробности причин этих нововведений, я спешился. Накинув уздечку на небольшой крюк в стене, зашел в ближайшую, по курсу моего движения, обменную точку и удивленно остановился в дверях.

Потому что первый кого я увидел, был эльф. Серый эльф. За меняльной стойкой. Вот кого я меньше всех предполагал здесь встретить, так это представителя серого народа.

– День добрый, лэр, – обратился ко мне меняла.

Я уже подумывал над тем, чтобы уйти в другую лавку, но он меня остановил.

– В других лавках тоже мои соплеменники, если вы решили не иметь дело именно со мной.

Он был вежлив и насмешлив одновременно. Я опомнился. Хотя, я точно знаю, что закон, запрещающий серым жить, где бы то ни было, кроме Островов, не отменен. Даже в Вессалине я их не видел. Ну, кроме двойняшек в Академии. А тут целая менная лавка! Допуск к деньгам, крысиные хвосты, Его Величества!

– Лицензия на деятельность по обмену денежных единиц висит на стене. Справа от вас.

Эльф опять понял, о чем я думаю. Это меня насторожило. Ментальная магия? У серых?!

– Ментальной магией мы не владеем, – снова улыбнулся он, – Просто вы далеко не первый, кто так отреагировал, а я много раз отвечал на вопросы о своей работе. Так что вас сюда привело?

Ну, надо же. А я, было, подумал... Наверное, теперь мне полагалось почувствовать смущение. Но смущение не получилось.

– Если я далеко не первый, то вы должны знать и то, что меня сюда привело.

Эльф показал ладони, признавая ничью. Я залез в карман, поковырялся на ощупь в кошеле, выловил оттуда две монеты, показавшиеся самыми большими, и выложил на стойку. Ясное дело, я выбирал серебро.

– Обменять нужно, – невежливо сказал я.

Эльф взял одну из монет, осмотрел ее внимательно и снова положил на стойку.

– Один к трем.

Сказано было спокойно и бесстрастно. Но ведь я, хоть немного, но маг.

Ментальный всплеск, был такой силы, что щека снова заныла! Да, я чувствую... как бы так понятно выразиться... ментальные потоки. Балор не смог понять – почему. Удивлялся долго, потом пытался научить как-то управлять ими. Но у меня ничего не получалось, и он перестал «трясти грушу», как сам выражался. Зато теперь я могу распознавать «психическое» состояние объекта. Правда, с высшими магами мне не меряться.

Но эльф вовсе не пытался на меня влиять. Он сам был чем-то потрясен. Но сумел сдержать себя. Почему? Настоящий торговец?

– Один к десяти, – бросил я.

Половина из того, что говорят и приписывают эльфам неправда. Начать с того, что у них нормальные уши, нормальное телосложение и цвет волос. Правда, горные эльфы повыше и помощнее серых. Но у этого народа есть и отличие от людской расы. У них ярко-зеленый цвет глаз, и он может меняться. От изумрудно-зеленого до бирюзово-синего у одного и того же... чуть не сказал – человека. Да, и у серых эльфов цвет кожи с серым оттенком. Даже чуть голубоватым. Эльф, который стоял передо мной, после моих слов поменялся в лице – на темно-голубой. Это они так краснеют что-ли? Он даже поперхнулся:

– Ну, знаете ли!.. – наверное, он был рад, что может возмутиться. Хоть как-то скрыть эмоции.

А вот я ничего не понимал.

– Вы и расскажите мне, что я должен знать.

Серый быстро взял себя в руки и решил пойти в наступление.

– Где вы взяли эти че... монеты?

Ну, знаете ли! Это я про себя подумал. А вслух спросил:

– А почему вас это интересует?

– Я обязан все операции по обмену, записывать. Как я объясню, откуда у меня это? – он показал пальцем на серебро.

Меня всегда умиляло, что некоторые лю... то есть мыслящие существа, такие как, например, торговцы, королевские служащие, стражники, всевозможные учителя чего-нибудь эдакого, и им подобные считают других... мыслящих глупее себя. Изначально и безусловно. А главное, ведут себя соответственно. Но эльф просто не смог быстро придумать объяснение, вот и выдал на-гора чушь. Он может принимать и обменивать все без разбора. Другое дело, что большая часть идет в казну.

Я старался красноречиво молчать. Не знаю, получилось или нет, но эльф вздохнул:

– Хорошо, один к пяти.

Я решил, что пойду в другую лавку. Если бы он не отреагировал так резко, я бы и «одному к трем» обрадовался. Но здесь запахло тайной. А меня ватрушками не корми, дай чего-нибудь разгадать. Правда, иногда мне это выходит боком. Вот как давеча дома, в яме. В прямом смысле «боком». Я потянулся за серебром, но эльф молниеносно накрыл их ладонью:

– Согласен!

Он скинул монеты куда-то под стойку и молча полез в секретер. Достал двадцать блестящих монет, поставил их передо мной двумя столбиками и сказал:

– Я бы вам не советовал впредь менять что-то подобное в этом городе.

– А если я приду к вам?

Ну, вот кто меня тянул за язык? Эльф слегка прищурил глаза, о-очень внимательно на меня посмотрел и, улыбаясь, ответил:

– Вы не представляете, как я вам обрадуюсь!

Клыки!

Ой, что-то нехорошо мне...

У эльфов есть клыки?!! Это во что же, хвосты крысиные, я вляпался?..

9

Стараясь не показать, что испугался, я сгреб серебро прямо в карман, и вышел на улицу, желая по-быстрому отсюда удрать и не возвращаться никогда.

Жара в городе к этому часу набрала силу и, даже деревья, наверное, не отказались бы спрятаться в тенек. Меня понуро ждал мой лошарик, и я его прекрасно понимал. Сам был бы рад очутиться подальше отсюда. Где-нибудь в прохладной... в конюшне, да! Завалился бы на пахучее сено и задрых часов на пять. Но не судьба. Сейчас нужен лекарь.

По дороге к купеческому дому, куда я решил вернуться за помывкой и сменным платьем, а заодно и почистить сапоги, знахарских лавочек и мелких клиник, расположенных на первых этажах, двух– и трехэтажных каменных домов, было на каждом шагу по две. Конечно, Вессалина тоже была не берестой шита – лекарским ремеслом там не брезговали, благо своих лекарей-выпускников, было как грязи. Но зде-есь! Либо тут все больные, либо тут всех так застращали всевозможными хворями, что, наверное, заболеть обычной простудой считается за оскорбление.

В общем, наткнулся я на одну лавчонку, не слишком броскую, не слишком большую, привязал лошака к кольцу в каменной стенке и дернул дверь зазвеневшую колокольчиком над головой.

На перезвон вышел старик с длинными седыми косами на висках, в белой одежде и таких же белых тапочках. Он сложил ладони лодочкой, степенно прошествовал к стойке у окна и встал, смотря на меня немигающим взглядом.

Мне стало как-то не по себе. Я огляделся.

Куда я вообще попал?

Тяжелые, парчовые занавески на окнах, практически не пропускали свет, создавая полумрак. Темно-красные и темно-зеленые тона стен намекали на потусторонее. Зажженная старинная лампа на корявой полке, наверное, должна была олицетворять древность, а накрытые каким-то черным мехом два кресла посередине помещения и пол, выложенный блестящей черной плиткой – достойный антураж для дешевых спиритических сеансов. И старик. Весь в белом, ага.