Текст книги "Дар.Золото (СИ)"

Автор книги: Ольга Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Камор все понял мгновенно. Сложно не понять, если рядом двое колотятся возле тебя в смертной агонии, третий лежит с металлом в башке, а четвертый глотает собственную кровь, уткнувшись мордой в камень. И на тебя, на пружинистых лапах, крадется яростно скалящий клыки зверь!

Машка снова кинул дротик, но промахнулся. Бандит, уклонившийся от острого металла, в ловкости Машке не уступал. Он тут же бросился к нему. Ханур, недолго думая, в два прыжка оказался на руке другого контрабандиста, сжимавшего меч, и рванул клыками запястье. Мужик вскрикнул, а ханур, не давая опомниться, гибко нырнул ему за спину и перескочил на шею, вцепившись в нее как клещ. Тот завертелся на месте, пытаясь скинуть зверька.

А вот Камал оказался свободным. И как вы думаете, что он сделал? Угадайте с... одного раза.

Главарь резким кувырком подлетел ко мне. Свалил с ног подножкой, заставляя опуститься на колени и буквально садясь на меня, приставил нож к щеке. Вот что я такой невезучий?!

– Самал, стой! – заорал главарь, – Дружка побереги!

Машка отскочил от противника, парируя прямой выпад, но тут же получил скользящий обратный удар в челюсть рукоятью меча. И рухнул. А рядом с нами, хрипя, осел на пол контрабандист, пытаясь пальцами соединить разорванное горло.

– Останови зверя! – располосовал мне щеку Камор.

Но Пончик уже метнулся в темноту, явно намереваясь напасть на того кто ударил Машку. Главарь занервничал, а другой бандит тяжело дыша заозирался по сторонам. Хотя, шиш он теперь увидит ханура – костерок то гаснет.

Мне было больно. И обидно до поросячьего визга! Я сам себе уже казался... свиньей, да! Машку из-за меня сейчас убьют, а я тут... сижу. Как курица, которой вот-вот голову оттяпают, а она квохчет.

Где этот гребаный кинжал?!

И я почувствовал ответ. Ага! Ну-ка иди сюда, умник! Я позвал... даже не позвал, а приказал клинку вложиться мне в руку. А мне плевать! Как хочет, так пусть и вкладывается! И когда ощутил рукоять на ладони, не думал ни мгновения. Вывернулся из-под главаря и, падая на спину, снизу заехал ему клинком под ребра.

Вереди, с диким воплем переходящим в противный захлебывающийся визг, упал навзничь последний бандит.

А на меня навалилась туша главаря. Оказывается человек очень тяжелое существо. Особенно когда умирает и падает прямо на тебя. Сложно удержать падающее тело, и потому мы грохнулись на землю оба.

Кое-как, с отвращением спихивая с себя труп, я выбрался из-под тела, отползая на четвереньках подальше. Оглядел пещеру, остро завонявшую кровью, и меня вывернуло. Потом еще раз... и еще...

Полоскало меня долго. Пока желудок, наконец, не решил, что баста. У него ничего не осталось.

Машка лежал без сознания, с искалеченным лицом, а Пончик, ходил между трупов и зачем-то обнюхивал каждого. Проверял, кто еще жив, что ли?

12

Я присел возле Машки.

Он лежал на спине, сложив руки на груди, и в очередной раз пытался сдохнуть. Меня все еще мутило, и глядя, во что превратилось Машкино лицо, и вовсе подмывало блевануть еще раз. Вскоре наемник застонал, и открыл глаза. Пончик озабоченно посвистывал рядом, поднимаясь, как суслик, на задние лапы.

– Ма-аш, – позвал я парня.

– А, – не то ответил, не то застонал он.

– Может, ты перекинешься? А то у тебя лицо...

Машка растянул порванные губы в улыбке:

– У ....тея ...оже ...ицо!

Я чуть не плакал:

– Маш, того порошка больше нет, давай сам оборачивайся. Ну, пожалуйста-а-а...

– ... аоги... ими...

– Что?

Пончик схватил меня за куртку и, упираясь всеми четырьмя, потащил к Машкиным сапогам. Я понял, что их надо снять, а заодно и раздеть парня. Кое-как справился и с обувкой, и с одежкой, еле-еле вытянул шмотки из-под вялого Машкиного тела и на четвереньках отполз в сторону.

Сначала не происходило ничего. Затем пространство вокруг парня слегка замерцало, подернулось розовой марью, тело парня беззвучно вытянулось, изменилось и из искристого тумана появились лапы, хвост, спина и, наконец, голова. Легкий запах озона, и снежный барс лежит брюхом кверху, блаженно расставив лапы в разные стороны и зажмурив глаза. Не, ну не гад? Он еще и кайфует! Правда, на скуле у него виден темный кровавый след. Но и кровь уже исчезает.

Эх, везет. А мне шрам обеспечен. Я потрогал свою щеку. Пальцы окрасились красным, но кровь, уже не текла. Надо перевязать, наверно. Или хотя бы обработать.

Все так же на четвереньках, добрался к своим вещичкам, беспорядочно закинутым в баул, поковырялся там, а Пончик уже тащил в зубах Машкин мешочек с травами. Оно конечно, спасибо, только я знать не знаю, что с ними делать. Нашел в своем бауле отцовское снадобье и смазал рану. Защипало так, что я подскочил, а ханур возмущенно затрещал. Это он что, меня еще и воспитывать будет? Не хватало.

Наконец, я вспомнил о кинжале. Опять я его оставил в трупе. Надо забрать.

На этот раз клинок не сопротивлялся. Я вытащил его легко. Но только...

Лезвие было черным. Как тьма. Без единого отблеска. Свет пропадал в нем. Серебряная вязь фиолетово горела, словно плавая внутри черного тумана. Кинжал был доволен. А то, что человек оказался магом, его вообще привело в восторг. Но этого ему мало...

Я сидел, положив кровожадный артефакт перед собой, и думал. Думал, что мне теперь с ним делать? Зачем мне этот кинжал? Он что же только убивать умеет и хочет. И все? Знаете, есть куча качественной стали, в том числе магической, которая убивает не хуже. Особенно в умелых руках, да. И без претензий на лидерство. Почему такая сложная конструкция у этого клинка? Почему его создатели дали ему способность к мимикрии и наделили зачатками разума. Только для убийства? А стоит оно того?

И кинжал удивленно ответил, что «он ключ». К чему? Я «должен знать». Я? Да. А еще он может удлиняться. Магически. Превращается в луч. Которому нет преград. Но для этого... нужна кровь. «Человеческая. Лучше мага». Я не понял, это он меня на что сейчас подбить пытается? Соблазнитель, хренов. Все, хватит. Лирика закончилась, пожалуйте в ножны и на пояс. Разберемся по ходу.

Тяжелая звериная голова, муркнув над ухом, опустилась на плечо, и я чуть не подпрыгнул. Уши ваши крысиные!

Правду говорят, любопытнее кошки зверя нет.

13

Пока Машка обшаривал карманы у трупов, я приводил в порядок свой баул. Да, Машка перекинулся снова заявив, что от запаха крови в звериной шкуре он дуреет. Ханур ужинал остатками жареного мяса. В общем, каждый занимался своим делом.

Через четверть часа наемник уселся рядом со мной, протянул мой платок с самородками и несколько серебряных монет.

– Твоя доля.

– Не надо, – я отпихнул монеты.

– Ой, какие мы щепетильные, – он, кстати, не побрезговал вместе с Пончиком поужинать. А вот в меня ничего не лезло. Кроме воды. Я уже побулькивал, от того количества жидкости, которую в себя влил, – Бери, давай! – он все-таки сунул мне монеты в сумку.

– Так бери или давай? – хмыкнул я.

Машка отвечать не стал, вместо этого задумчиво произнес:

– Я думаю, надо сваливать отсюда. Что-то мне не хочется здесь ночевать.

Я был с ним полностью согласен. Но...

– А с этими, что делать будем? – показал кивком головы на окружающий нас «пейзаж».

– Ничего.

– Ничего?

– Зверьё их похоронит, – равнодушно сказал Машка, – Даже если унести их отсюда, крови натекло столько, что еще месяца два здесь невозможно будет дышать от вони. А может и больше.

И вдруг мы услышали стон.

Нас обоих как подкинуло. Мы оба вскочили на ноги и похватали ножи. Даже ханур вздрогнул и вытянулся в сторону звука. Это что ж нам так везет сегодня?!

А звук донесся откуда-то из самого дальнего угла пещеры. Там кто-то есть? Но как же ханур ничего не почуял?

Мы крадучись подобрались к темному углу и увидели большой сверток из шкур. Он лежал так, что его трудно было заметить. Переглянувшись друг с другом, мы оба присели возле свертка, а Пончик сунул мордочку между нами.

Я осторожно, левой рукой начал разворачивать шкуры и... развернул.

На нас мутным взглядом смотрел человек. Девушка. Руки и ноги связаны, но не веревками, а лентами. Рот завязан тоже. Девушка не была человеком. Крысиные-же-ш-вы-хвосты-ы... Шакарка.

И что делать?

Машка разрезал повязку у нее на лице:

– Привет, – сказал он.

Девушка смотрела на него со страхом и молчала.

А я не мог не удивиться. Я никогда раньше не видел шакарцев. На картинках да, но вот так, вживую...

Шакарцы необычный народ. Они вроде люди как люди, но у них странная кожа. Она пятнистая. Обычного светло-коричневого цвета, такого как у аларцев. Но на теле есть более темный пятнистый рисунок. И сама кожа какая-то ячеистая, словно змеиная. Их и называют поэтому «змеиный народ». Глаза, в основном, желтого цвета, но говорят, бывают и зеленого и даже голубого.

Девушка смотрела на нас испуганно. Из одежды на ней были только короткие кожаны трусы и такая же безрукавка. Ни обувки, ни штанов или куртки на ней не было, и это в горах, где летом даже заморозки бывают.

– Ты меня понимаешь, – снова попытался найти контакт Машка.

– Пить, – еле слышно прошептала она.

Я тут же встал, пошел к своему баулу, но в моей баклажке было пусто. Пришлось копаться в сумках у бандитов. Когда нашел воду, тут же подошел к нашей находке. Девушка боязливо протянула худую руку, взяла баклажку и захлебываясь, стала пить.

– Вот сволочи, – ругнулся Машка, – Даже воды не давали. Накачали дрянью и дело с концом.

– А кто она?

– Как кто? Товар.

Я не понял:

– В смысле?

– В прямом. А я-то голову ломаю, почему их столько в горы подалось? Семь человек! Для обычной контрабанды и троих много, а тут вон оно что, – парень задумался.

Я смотрел на него, ничего не понимая. Девушка напившись, смотрела на него, и тоже ничего не понимала. Пончик на него не смотрел, но и он ничего не понимал. Мы все ничего не понимали.

– Так, – обратился он к девушке, которая прижала к себе пустую баклажку, – Ты ходить умеешь?

Н-да... Более глупого вопроса я от него не ожидал. Но она, видимо, не посчитала вопрос глупым.

– Ходить? – переспросила девушка, – Ноги ходят. Да.

Акцент был. Точнее был только он один. Если она еще и по-вессальски через раз понимает, то вообще зашибись!

– Тогда вставай, и идем. Надо отсюда уходить, – продолжал Машка.

– Ходить?

– Да.

Как ни странно она его поняла. Попыталась встать, и с третьего раза у нее все-таки получилось. Не без помощи Машки.

И мы пошли. Через побоище, которое тут было час назад. А как себя поведет девушка, чуть не задохнувшаяся в шкурах, увидев семь трупов и лужи крови? Правильно, она упадет в обморок. На этот раз цензурных слов у Машки не нашлось. А у меня вообще слов не было. Что мы с ней делать-то будем?

Девушка лежала на земле, а Машка удивленно рассматривал внезапно свалившееся нам на голову недоразумение:

– Во, свезло, так свезло!

«Ирония» – самое мягкое определение того, что сквозило в его словах. Но развивать эту тему он не стал. Подошел к телу бывшего арбалетчика, перевернул, осмотрел и начал стаскивать с него шмотье. В результате у Машки на руках оказались приличного вида штаны, поддевка, куртка и сапоги. Правда, на счет сапог я не был бы так уверен. У девушки нога маленькая.

Короче, привели мы эту чувствительную особу в чувство, то есть привел Пончик, как обычно укусив за ухо. Заставили одеться, и чуть ли не пинками выгнали её упирающуюся из пещеры на свежий воздух, заодно прихватив чей-то баул и весь сагайдак с арбалетом.

И всем полегчало. Мне так точно.

День тринадцатый

День тринадцатый.

1

3везды, сиявшие сверху, уже повернули к утреннему часу, и тишина вокруг нас комариным писком звенела в ушах. Мы отошли от пещеры на пару десятков шагов, и тут я кое-что вспомнил. Как говорят умные люди, свои намерения нужно выполнять, иначе на тебе будет скапливаться груз невыполненных дел, а он многих грехов тяжелее. И сбросить невозможно, и таскать приходиться. Так что, я положил на землю баул, вызвав удивленный писк Пончика, и пошел обратно к пещере.

– Тиш! – позвал Машка, – Не стоит возвращаться – примета плохая. А карманы я все уже обчистил!

Я промолчал. Подойдя к скале, уткнулся лбом в холодный камень и прижал к нему ладони.

И почувствовал страх. Не свой. Отголоски произошедшего сегодня вонзились в этот камень острой иглой, нарушая его извечный покой и равновесие. Не в первый, оказывается, раз. Он негодовал и просил избавить его и от прошлого, и от последующего. Слишком много выпало на его нескончаемую жизнь, и он хотел закрыть себя от нас, людей. И, вообще, от живых. Что ж, наши желания совпадают. Разрешения мне не понадобилось.

Не знаю, насколько меня хватит, но оставить все как есть, как хочет наемник по имени Машка, или может быть кто-то еще, я не могу. Вложусь в заклинание по-полной, а там будь что будет.

Я зашептал слова, возникающие огненными росчерками в пространстве – словно страница книги висела перед моими глазами...

Я дышал одним воздухом с этими скалами, горами, землей... Я просил ветер ударить в нависший надо мной камень, раскачать лежащую подо мной опору. И перевернуть то, что недавно было приютом, а теперь станет могилой... Все больше и больше отдавал силу, не думая когда надо остановиться, расплачиваясь с мирозданием за чужую смерть. Клинок на поясе задрожал, подчиняясь моему требованию помочь, и влил в меня столько силы, сколько смог.

Скала вздрогнула, словно изнутри тяжелым молотом ударил по ней исполин. Еле заметно затряслась, скидывая с себя мелкую пыль и траву. Я хлопнул ладонями по шершавой поверхности и почувствовал еще один удар, хлопнул сильнее – еще один. Я замолотил по скале что есть силы, и глыба задрожала под моими руками. Все громче и громче терлись друг об друга пласты, поворачиваясь и смещаясь. Я видел, как трещины становятся всё больше, и через миг по скале пронесся грохот-стон. Но сил отойти уже не было.

Чьи-то железные пальцы вцепились мне плечи и грубо сдернули меня с места. Чьи-то руки, бесцеремонно схватив меня, потащили прочь от взбесившегося камня.

Гул, рокот, треск, пыль... На мое место упал сначала один булыжник, следом другой, потом хлынул камнепад из пластин битого сланца, земли, валунов... Грохот закладывал уши и останавливал биение сердца. И стало темно...

2

Кто-то с явным удовольствием сильно хлопал меня по щекам. Больно, блин. Потом мне в лицо плеснули водой, потом схватили за грудки и затрясли.

– Хва-а-ат-и-и-т... – жалобно промычал я. И правда, сколько можно?

– О-о! Хвала Хозяйке Разума! Этот дебил все-таки очнулся!

Да, это сказал Машка, если вы сами не догадываетесь, кто может меня так обозвать. Правда, сил обижаться не было.

– Сам дебил, – промямлил я.

– Не спорю! С тобой умные не связываются.

Рядом, раздался возмущенный писк ханура. А я всегда говорил, что он разумен.

– Да, ладно, – отмахнулся от него Машка, – Ты тоже не умнее. Удрал бы давно, так нет же, таскаешься за ним...

Что там за потасовка происходила дальше, мне было не интересно, я лежал и разглядывал тускнеющие звезды. Лежал, кстати, на одеяле. И мне было хорошо. Мне было очень-очень хорошо. Остался только один вопрос – а я идти-то смогу?

Ответом на этот вопрос было то, что меня довольно грубо закинули на плечо, снова обругали последними словами, заодно досталось и девушке, которая, судя по звукам, сопела где-то рядом, и, кажется, тащила мой баул. Даже интересно стало, как это все происходит, но в глазах опять потемнело, и сознание вежливо сказало «да, пошел ты!»

3

Проснулся я на небольшой лесной полянке, в теньке, между тоненьких елок и пихт.

Да, я, оказывается, спал. Одеяло, где я лежал, расстелили на мягкой траве и все бы ничего, но какой-то наглый комар меня достал, вынуждая начать на него охоту. Чуть поодаль, на треноге из крепких палок, висел котелок, в котором булькало что-то вкусное, и огонь под ним, весело скакал на сухой еловой коре.

Шакарка, босиком, но в штанах и куртке, с ложкой в руке, сосредоточенно наблюдала за варевом. Машки рядом не было, и когда я приподнялся на локтях и огляделся, девушка отодвинулась.

– А где Ма... Самал? – спросил я ее, вспомнив, что не стоит называть настоящее имя. Кто ее знает, что она за экземпляр.

Она растерялась, показала на котелок и сказала:

– Я... каша...

Я опять лег на одеяло. Кажется, сил я угрохал на это... землетрясение больше, чем было нужно.

Пончика, как и наемника, тоже не было ни видно, ни слышно, но вот за кого волноваться не стоило, так это за ханура.

Светило ласковое утреннее солнышко, весело чирикали пичуги в зарослях и где-то недалеко от поляны я слышал журчание воды. Ручеек. Вскоре раздались мягкие шаги – на полянку из леса шли Машка и Пончик. Пончик на плече у Машки, разумеется. Наемник бросил на траву возле костра тушку зайца, а ханур подскочил ко мне, демонстративно улегшись рядом на одеяло. Типа, место привилегированное. Глядя на это Машка только хмыкнул, снял котелок с треноги и поставил на землю, не обращая внимания на энергичные протесты шакарки. Она, видимо, пыталась сказать, что еще не готово, но этот кот и сырым все съел бы, только дай.

– Тишан, хватит бока отлеживать, бери ложку и давай уминай, я тебя нести больше не буду.

– И не надо, – улыбнулся я, усаживаясь поудобнее на одеяле и подтягивая свой баул, – Мне главное, что бы вещички мои были в целости и сохранности.

Я копался в сумке, пытаясь найти ложку. Хотя у меня, в основном, всегда порядок, но иногда я... э... просто не помню где, что лежит. Но уж ложку я все равно найду. Рано или поздно.

– Ты мне вот что скажи, господин маг ты наш недоделанный, – Машка присел на траву возле котелка, жестом показывая девушке, чтобы не ждала приглашения, а присоединилась к трапезе. Выудил из бандитского баула ложку и сунул ей в руки, – Ты зачем, обрушение устроил?

Нашел я, наконец, свой столовый прибор и сунулся в котелок.

– Надо было, вот и устроил.

– Кому надо? – Машка залез ложкой тужа же.

– Мне надо, – я уже жевал.

– Хорошее место было.

– Теперь не хорошее.

Мы некоторое время молчали, сосредоточившись на еде. Каша была и несоленой, и недоваренной, но есть хотелось до нервного тика, так что я не привередничал. Девушка, кстати, тоже хватала еще горячую пшенку и, обжигаясь, запихивала в рот. Машка, глядя на нас, облизал и спрятал в карман свой столовый «инструмент» и на мой вопрос, чего он не ест, буркнул «все лучшее детям». Ну, надо же... нам больше достанется! Он отсел подальше, искоса наблюдая за девушкой. Но она, заметив его косые взгляды, тоже отложила ложку. Это что же, все оставшееся мне? Счастье-то какое!

– Ты кто? – вдруг спросил Машка, а я чуть не подавился, нельзя же вот так под руку. Даже если не мою.

Девушка опустила глаза, но промолчала.

– Ты меня понимаешь?

Молчание.

– Ладно, – Машка подогнул под себя ноги и сунул в рот травинку, – Слушай сюда. И постарайся понять, все, что я скажу. Поняла?

Не знаю, поняла, она его или нет, а вот я хохотнул. Но Машка не обратил на меня ни малейшего внимания.

– Значит так. Тащить тебя с собой мы не можем. Чего там от тебя хотели... другие люди, мне все равно, поэтому ты пойдешь домой. Сама. Поняла? Дадим вот эту сумку, арбалет... Умеешь пользоваться арбалетом? И катись на все четыре стороны. Дойдешь с нами до ущелья, и топай. Поняла?

Молчание.

Машка досадливо почесал затылок.

– Ты зверь, – вдруг сказала девушка.

У меня из рук ложка выпала. И звякнула о котелок. Это она что сейчас имела в виду? Машка напрягся, но сказал:

– Да, я плохой. И кормить тебя не хочу. Ты мне не нужна. Так что топай сама.

Девушка опустила глаза еще раз:

– Ты человек. Ты зверь. Вас двое.

– Да, что же это такое, в самом деле! – тихонько взвыл Машка, – Не хочешь убивать, но у тебя просто выпрашивают смерть.

А я сидел с открытым ртом и не знал, что делать. Вроде бы о ней, девушке, никто не знает, и если ее убить, то и не узнает... э... о чем это я? Уж не кинжал ли мне тут под руку шепчет?

– Ты часть человека, – теперь девушка смотрела на меня.

Так. А вот отсюда поподробнее, пожалуйста. Я ждал продолжения. То, что у меня в предках был эльф, я и сам узнал пару недель назад. Но тогда я часть эльфа. Так стоп, а она сама-то у нас кто? Так и спросил:

– А ты сама часть чего?

А она искренне удивилась:

– Я шакта. Все знай, – и хлопнула себя по лбу.

– А-а! – теперь хлопнул себя по лбу Машка, – Ясно.

А мне ничего не ясно. Я попытался встрять с новым вопросом, но этот блохастый меня опередил:

– Так что там насчет «части» человека? – спросил он, тыкая на меня пальцем.

Девушка пожала плечами:

– Древний.

Не, это и без нее понятно, что все расы древнее человеческой, а эльфы древнее всех остальных. Тоже мне, бином Нарьена открыла. Вопрос откуда она это знает? А Машка не унимался:

– Какой древний?

– Первый.

И я опять ничего не понял. А Машка посмотрел на меня с интересом, от которого мне стало как то не по себе:

– Тишан, ты всех своих предков знаешь? – что-то такое было в его вопросе... или даже интонации, что мне совсем не хотелось отвечать. Но, если не ответить...

– Всех – ответил.

– Обман.

Вы только посмотрите на эту пигалицу! Сама то, много правды тут сказала? Я уже было решил как можно ехиднее задать этот вопрос, как девушка меня опередила:

– Я шакта. Ша...ман. Украли, – она опять стукнула себя по лбу, – Нужна сила король. Нужна кожа король. Нужна кровь король. Дома нет. Убиты.

Теперь и я, и Машка смотрели на нее недоверчиво. Чушь, которую она несла, я толком не понял. Ее слова можно было понять так, что ее родственники убиты и королю нужна сила. Только зачем королю кожа и кровь? Он же не людоед, в конце концов!

А девушка встала, с вызовом посмотрела на Машку:

– Твои слова правда?

Но, оказывается, Машка ее не слышал. Он задумался. Пришлось его толкать:

– А?

– Арбалет. Сумка. Иду?

Я был удивлен:

– Ты что, сейчас собралась идти? А ты знаешь куда идти? Не заблудишься?

– Не заблудиться, – Машка, почему-то, разозлился, – Если она шакта, то дорогу найдет. Пусть берет всё, что ей надо и проваливает.

Мы молча наблюдали, как девушка вывалила на траву шмотки из бандитского баула, пособирала то, что по ее мнению может понадобиться, а оказалось, что понадобиться может одеяло, сухари, нож, веревка и... пойманный Машкой заяц. Ну, и арбалет с причиндалами. А вот сапоги она не взяла. Отрезала от каждой штанины по куску кожи и обмотала вокруг ступней, подвязав веревкой. И уже развернулась уходить. По-эльфийски – не прощаясь. Но Машка ее остановил:

– Подожди, – и девушка сразу же повернулась к нему, – Это правда, что тебя везли для короля?

– Не он. Шаманы в... подземном доме.

Я ничего не понимал. Какой, к ушам крысиным, подземный дом?

– Сколько за тебя обещали заплатить тем, кого мы убили?

– Половина мера. Золото.

– Не может быть!

Девушка поджала губы:

– Обещание – не плата. Плата смерть.

Машка был явно обескуражен. А девушка решила, что вопросы закончились, развернулась, и бесшумно исчезла среди деревьев. Только птичий гвалт невдалеке выдал ее передвижение, но и он вскоре затих.

– Ты можешь мне объяснить, о чем вы тут...

– Могу, Тишан. Могу и объясню, – Машка стащил с себя сапоги, размотал холщевые тряпки, завонявшие двухдневным потом, размял пальцы, – Девушка – шаманка. У них, как и у вас, магические способности могут быть как у мужчин, так и у женщин. Она еще очень молодая, но судя по всему, в родне у нее много шаманов. Было.

Машка замолчал, а я не удержался:

– Эти контрабандисты ее племя... поубивали?

– Дом. Только дом. Это одна семья, но большая. И дети и старики. Человек двадцать.

– Но, зачем? Мы же с ними не воюем. Да, и что с ними воевать, они слабые. И земли Ульгара никому не нужны. Там же нормальным людям жить невозможно.

Машка внимательно меня разглядывал. Как я понял, он опять решает, говорить мне или нет, то, что он понял. Да, я слышал то же, что и он. Рядом сидел, да. Только мне переводчик нужен, да.

– От короля... Хотя, скорее всего от магистров, поступил заказ, – наемник продолжал смотреть так же внимательно, – Для магических экспериментов, нужен был шакарский шаман.

– Для чего, не понял?

Но Машка продолжал:

– Как я понимаю, магическая служба короля, решила выяснить причину, по которой народ шакаров в состоянии жить на зараженной территории. Скорее всего, способ защиты человека от заражения хотят найти с помощью шакти. Да и сам магический дар шакарцев не дает покоя нашим магам. Значит, что нужно? Нужен живой шакти. Поэтому и понадобились контрабандисты. Поэтому нельзя было оставлять свидетелей похищения, чтобы не было скандала. И этим дуракам пообещали золото – в половину веса похищенного. Но только пообещали. Никто бы это золото не получил. Я думаю, тех, кто участвовал в налете, в живых бы не оставили. Ну, может, кроме одного. Камора. Он же у нас менталист. Был.

– Это она так решила?

– Это она так услышала.

– Чушь! Они не могли при ней разговаривать! Да и зачем магистрам...

– Тишан, – проникновенно спросил меня Машка, – Что ты знаешь о природе шакарской магии? Что ты, вообще, знаешь об Ульгаре?

Я... заткнулся. Ответ на вопрос наемника звучал приблизительно так: «ни х....».

Это что у нас получается? А получается, что я лично, сорвал секретнейшую операцию, затрагивающую интересы короны. Я лично, отпустил свидетеля этой операции и теперь сам становлюсь таким неудобным свидетелем. И демоны, и бесы... Вот это я попал...

– Вижу, до тебя дошло, – Машка улыбался.

– И чему ты лыбишься? – буркнул я.

– Нашего полку прибыло.

– А не пошел бы ты?

Как он мог отреагировать на эти слова? Правильно. Ржачем.

Но у меня остался еще один невыясненный вопрос. А вы же помните, тайны я не люблю. Особенно в отношении себя:

– Слышь, блохастик! – обратился я к Машке. Специально так обратился. Хотел позлить.

– Лапочка, – отозвался Машка, – не называй меня так больше, хорошо? А то зацеплю чем-нибудь острым. Случайно, – и повалился на траву, вытянув босые ноги.

– Не зацепишь.

– Почему? – он привстал от любопытства.

– Ты захочешь посмотреть, чем все закончиться. А я в этом деле не последний персонаж. Так что ты там, на счет «первых» говорил?

– Ну, ты наглый, – восхитился парень, – Это не я говорил. И потом, это тебя в обмане уличили, а не меня. Так кто из древних у тебя в родстве?

Я вздохнул. Вот что с ним делать?

– Эльфы, Маша, эльфы.

Но Машка фыркнул:

– Нашел древних!

Теперь не понял я:

– Ты знаешь больше? Рассказывай!

– Притормози, паря! – Машка наслаждался ситуацией, – Для умников, закончивших целую Академию Магии и Тонких искусств, объясняю: эльфы не древние и не первые. Мы, метаморфы, гораздо старше этих высокомерных барыг. После нас появились шакарцы, и только потом эльфы. Люди, кстати, появились вместе с нами, но сначала их было очень мало, и никто из них не был магом. А вот первые – это гномы, многоуважаемый Тишан, – ехидно завершил он проникновенную речь.

Настала моя очередь ехидничать:

– Кто-то намедни, кажись, утверждал, что полугномов не бывает. Ась?

– А ты батюшку своего хорошо знаешь? Он точно... твой батюшка? А матушка, как бы так ...

Я вскочил и схватился за кинжал. Пончик мгновенно занял позицию передо мной и зашипел на парня, а он медленно поднялся с земли:

– Тишан, понимаешь...

– Язык прикуси! Не тебе судить о моем отце и моей матери. Ясно?

Парень отвел глаза.

– Я не хотел тебя обидеть...

– Но сделал это!

– Ладно, давай так. Что тебе рассказывала мама о своей родне?

– Ничего! Она умерла через два дня после родов! А отец привез меня к себе, дал имя, дом и вырастил. Как умел, ясно?! Это, во-первых. А во-вторых, есть доказательство, что мой прадед был эльфом. Твоя шаманка ошиблась. И мне уже плевать, что там в моей родне намешано! Хоть те же шакарцы!

– А драконы? – тихо спросил Машка.

Я запнулся.

– Самыми первыми на Даре были драконы. Они изначальные жители. Остальные пришлые, из других миров. Все, кроме них.

Я смотрел на этого... не знаю, как его назвать!

– Маш, ты в своем уме? Где ты наслушался такого бреда? Какие миры, какие драконы?!

Он пожал плечами:

– Обычные. До вчерашнего дня ты не знал, что есть метаморфы, – он помолчал, а затем добавил, – Прости, пожалуйста. Я думал, ты обычный бастард, и... вообще, я сам ничего не понимаю.

Пончик посмотрел на нас, развернулся и пошел на одеяло. Спать дальше. А Машка решил продолжить.

– Когда Пончик меня укусил... помнишь на дороге... он определил мою сущность. По крови. И решил, что я на тебя буду нападать. Потому и взъярился. Пришлось с ним договариваться. Когда мы приехали в Крепость, там я и Пончик устроили «смотрины». Он кусал и определял, кто есть кто. Там только люди. А теперь вспомни, Тиш, как вы познакомились. Он ведь тебя тоже укусил?

Я молчал. Да, я помнил – ханур меня укусил. Но после этого сразу притих и даже подлизываться начал.

– Ну, и что с того? – спросил я.

– Понимаешь, хануры это... как бы объяснить... были домашними питомцами гномов, что ли. Только эти зверьки ментально чувствуют хозяина. Поэтому Пончик тебя так хорошо понимает. Да и вообще... Может ты действительно... того?

– Того это чего? – у меня уже голова трещала.

– Ну, гном.

– И эльф заодно?

– А вдруг?

– А что это меняет? Я что стану умнее от этого, или красивее, или сильнее?

Мы оба озадаченно молчали.

– Маш, слушай, а как выглядели эти самые гномы.

– Я их видел только на картинках. Ну, невысокого роста, крепких, голубоглазых или сероглазых, и беловолосых.

– Еще раз.

– Что еще раз?

– Какие волосы?

– Белые. Как снег. Во всяком случае, их так описывают в тех книгах, которые я читал. А что?

– Да, так... Ничего...

Подумав, я снял с себя куртку и рубаху и пошел к ручью. Надо было постирать одежду или хотя бы отмыть от чужой крови. Он засохла уже, ткань противно терлась о кожу, и иногда вызывала приступы тошноты.

Еще несколько часов мы позволили себе поваляться на поляне, а потом доели кашу, собрали наши незамысловатые пожитки, сожгли мусор, под которым значились бандитские сапоги, баул и мелкий тряпичный хлам, и поплелись в обратный путь. По дороге я все-таки попытался намыть хоть несколько проб из грунта, который нес ручей. Или из донного песка, так, пожалуй, будет понятней. Брал деревянную миску, которую бурча таскал с собой Машка, усаживался на берегу, зачерпывал мокрый песок со дна ручья и вместе с водой крутил этот песок в миске, периодически смывая верхний слой, пока в емкости не оставалось совсем чуть-чуть. Между прочим, все «дикие» старатели так делают, когда хотят определить есть ли золото на дне или нет. Коренное золото в жиле найти довольно сложно. Редкость это. А вот в воде, если золото вообще есть на каком-то участке, найти можно. Но мало. Короче, не намыл я ничего. Золотом в ручье даже не «пахло».

Тихо-мирно, уже в глубоких сумерках мы кое-как дотопали к мосту через балку у Крепости.

4

Первое что мы сделали, когда за нами, скрипя, закрылись крепостные ворота, это рванули в столовую, надеясь, что нам хоть что-то перепадет. Ну, в крайнем случае, хлеба поедим...