Текст книги "Дар.Золото (СИ)"

Автор книги: Ольга Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Лэр, Салиб, – обратился я к артефактору, – Вы обещали отвечать.

– Да, знаю я, – вдруг огрызнулся Салиб, что меня удивило. Он нервничал. Но мне-то его трудности, сами понимаете, до... барабана, да, – У короля есть восемь чеканов. Так называются эти знаки.

– А у эльфов? – тут же спросил Машка.

– У эльфов два, – признал Салиб.

– Ну, так чего бояться? – не понял Машка.

Салиб посмотрел на меня, но я не собирался освобождать его от ответа – мне тоже было интересно, и он нехотя ответил:

– Еще пару недель назад у эльфов не было никаких чеканов. Но как только чеканы у них появились, они тут же предъявили претензии. Наверно, надеялись, что у Калина нет даже этого. Королевские чеканы вынесли из сокровищницы и показали. Вроде все остались довольны. Но. Откуда-то эти чеканы вылезли?! А если там, откуда они вылезли, есть еще? Никто ведь не знает, сколько их должно быть.

Что-то меня зацепило, но я пока не понимал что.

– А почему вы решили, что эти... как их... чеканы... Что у эльфов их раньше не было?

– Тишан, неужели вы думаете, что Тайная стража ничего не делает? – с легкой иронией спросил маг.

– Вам виднее, что она делает, – вернул я его на землю.

Салиб поджал губы. Представляете, он на меня обиделся! Но я спокойно ждал.

– Мы установили, что эльфы получили чеканы чуть больше двух недель назад в одной монетной лавке.

О-па...

Не про мою ли душу сейчас речь?

Я мысленно поблагодарил Хозяйку Судьбы, что с нами нет менталиста, и постарался спросить как можно более равнодушно:

– Это получается, что кто-то обменял... знаки?

– Да. И не понял, что у него в руках. Возможно, где-то найден клад.

– И? Этого человека отыскали? – мне было не по себе, хоть я из всех сил старался казаться невозмутимым.

– Эльфы послали за ним слежку, но на самом деле, это были наши агенты. Работающие под прикрытием. Они погибли.

– Почему?

– Не знаю. Тот, кто их убил, явно был хорошим бойцом. Или у него были сообщники. Справиться с нашей тройкой, надо очень постараться.

Я опустил глаза, боясь даже взглядом выдать себя, а Машка фыркнул, выражая недоверие его словам.

Зато я ему верил. Еще бы! Как вспомню, так вздрогну. Если бы не Грай...

12

Повисло напряженное молчание. Я смотрел в пол, заставляя себя дышать ровно и размеренно. Мне совсем не нужно, что бы мой... испуг кто-то увидел. Кроме того, еще не на все вопросы я получил ответ.

– Почему вам было приказано доставить меня в Лирию?

– Не знаю.

Салиб ответил сразу. И он не лгал. Это я неправильно сформулировал вопрос.

– Куда конкретно, вам было приказано меня доставить?

Маг замешкался, но ответил:

– В королевскую тюрьму.

Тут вдруг вскочил Крисс:

– У меня не было такого приказа!

– У меня был, – Салиб был равнодушен.

– Кто дал такой приказ? – я мог и не спрашивать, но уточнить не мешает.

– Лэр Лоран.

Интересно, почему артефактор так спокоен?

– Как он объяснил вам такой приказ? Только не надо отвечать, что приказы не обсуждаются, а выполняются. Не мог ваш начальник не дать объяснения. Хотя бы формально. Чтобы у подчиненных не возникло неправильных вопросов, хороший начальник заранее объясняет, разъясняет, поясняет и прочее. А лэр Лоран хороший начальник.

– Вам-то откуда это известно?

– Книги читать люблю. Умные. Не уходите от ответа.

Салиб усмехнулся:

– Что ж... Раз так. Вы, Тишан, являетесь обладателем редкого дара. Ваша внутренняя магическая сила сродни гномьей. Мало, того, вы симбиот. То есть, можете совмещать в себе несколько... э... возможностей магической силы. Может быть воздушной, может огневой, может ментальной. Не знаю. И Лоран не знает. Я тогда не поверил. Слишком уж это... нереально. Теперь вижу, что реально. Только не понимаю, почему у вас это все проявилось – вы вроде бы человек, – он помолчал, – Не знаю, кто бы занимался вами в тюрьме, Тишан, но ни один маг, имеющий власть и соответствующий опыт, не упустил бы такой возможности.

– Кто конкретно?

Я задал вопрос, удивившись тому холоду, что вдруг окатил меня с ног до головы. Я боялся услышать ответ. Только одному человеку было известно обо мне практически всё. И только он имел власть делать то, что пожелает.

– Я же ответил, не знаю.

Да, собственно, мне и не нужен был ответ. Я и так знал. Ректор Академии Кадаш Балор. Больше просто некому. Но что значит «имеющий соответствующий опыт»? Маг высшей категории, менталист, профессор, выпустивший в свет не одно поколение адептов. Среди его учеников король Калин Первый. Целая толпа последователей и почитателей. Куча научных трудов по ментальной магии, засекреченных само-собой. Научные труды по теории магии вообще. Труды по использованию магии воздушных потоков, по использованию магии жизнеобеспечивающих потоков. Учебные пособия и методические рекомендации по обучению и развитию магических способностей. Так это что получается? Ректор и сам... этот... симбиот?!

А откуда он всё это брал? Где и как проводил свои исследования? Кто давал ему... «опытный материал», и сколько времени было потрачено на исследования подобного уровня? Я читал его работы. И многого не понимал. Выходит, Балор и не учил меня ничему серьезному. Первый год я вообще не был в Академии. А последующие три года я сам ковырялся в библиотеке и цеплялся к преподавателям, чтобы понять интересные для меня предметы. Кое-что, кое-как. Ректор просто наблюдал за мной. За деньги моего отца. И когда понял, что больше ничего нового не увидит или не поймет, снабдил лицензией и освободил место для следующего восторженного дурачка.

Почему вдруг, буквально через две недели после того как сам отпустил меня восвояси, он решил меня вернуть? В тюрьму. За здорово живешь.

– Тишан, – позвал меня Машка.

Я опомнился. Это я сижу, молчу, и они сидят, молчат. И смотрят.

– Лэр Салиб, – спросил я артефактора, – Начальник Тайной стражи знаком с ректором Академии, Кадашем Балором?

Артефактор пожал плечами:

– Они, кажется, друзья.

Ясно. Балор написал письмо Лорану. Этот подвел меня к беседке из синей меди. Что-то там понял и сообщил своему другу. Какие выводы они сделали, не знаю, но эти выводы сподвигли их на преступление в отношении дворянина. Да, демон с дворянством! Просто человека! Как там сказал Салиб? «Ни один маг, имеющий власть, не упустил бы такой возможности». И они очень не хотят упустить. Что им чья-то жизнь или чья-то смерть? Когда это останавливало «имеющих» власть?

И не остановит. Потому что у них появилась «возможность» получить еще больше. Чего? Власти, чего же еще.

Что же такое власть? И на что она имеет право? И кто имеет право на власть?

13

– У вас есть бумага, лэр? – обратился я к Салибу, – И перо.

Артефактор одной рукой зашарил в своем бауле, вскоре выудив оттуда блокнот и карандаш. Все-таки хорошо им платит король, если они могут позволить себе такую роскошь как блокнот. Надо понимать, это второй? Первый блокнот у Машки. И если я не ошибаюсь, кошак не собирается ничего отдавать.

Я углубился в рисование. Не так-то просто вычертить схему пути к золотой жиле на маленьком кусочке бумаги. Решил сделать ещё и словестное описание к схеме.

Пока ковырялся с абрисом, Пончик суетился вокруг меня, поднимался на задние лапы, пытаясь подсмотреть, чем это таким я занят. Пришлось слегка отпихнуть настырного зверька, чтобы не лез носом под руку.

За это время Крисс, подошел к напарнику, молча присел рядом и занялся своим ремеслом. Взяв раненую Салибовскую конечность, лекарь ладонью соединил порванные края и через несколько мгновений рана затянулась. Да, я исподтишка наблюдал за процессом. Интересно же! Заодно, подсмотрел, как мельтешат светло-зеленые искры вокруг ладони Крисса.

Салиб не сопротивлялся лечению. Он отстраненно наблюдал, как под пальцами Крисса рука возвращается в нормальное состояние и молчал. А что бы он сказал? Лекарь тоже выглядел так, словно работает не с живым человеком, а с трупом. Закончив, он тут же вернулся на свое место. Типа, свое дело сделал, и отвалите от него.

А я нарисовал схему в блокноте, достал завернутые в платочек самородки и передал все это Салибу.

Он тут же развернул ткань, внимательно и бесстрастно рассмотрел камни и завернул их обратно. Углубился в чтение моих каракулей, прочитал несколько раз, всё сложил и встал, поднимая вещмешок.

– Я могу идти?

– Вы не дали слово, что передадите мою... просьбу. И еще: отзовите вашего наблюдателя из имения Райенов. Засветился он. И не присылайте больше.

Салиб кивнул:

– Даю слово, – помолчал и добавил, – Аристократа. Всё, что зависит от меня, я сделаю.

Ну, вот. Теперь я спокоен. Почти.

Салиб не стал разводить церемонии, быстрым шагом, насколько позволяла раненая нога, поковылял к выходу.

– Ва-ашбла-ародие! – вдруг протянул Машка, – Вот куда ты торопишься? Тебе ж объяснили – пропасть кругом. Так что скидавай сапоги, босиком пойдешь.

Если честно, я тоже ничего не понял, как и Салиб. Не знаю, что он подумал, но на его физиономии отразилось такое презрение, что Машка нагло заулыбался и, ухмыляясь во весь рот, сообщил:

– Не-е, твои сапоги мне без надобности. Они мне малы. Ты их в руках понесешь, – и принялся стаскивать обувку со своих ног.

Босиком подойдя к магу, он достал из кармана куртки замызганный шейный платок и скомандовал:

– Скидавай, говорю! Пока я добрый.

Удивленный Салиб кое-как снял сапоги, Машка подхватил их и бесцеремонно сунул ему в руки:

– Глаза закрывай! – приказал он снова и крепко завязал платком лицо мага, – Всё. Шагай!

Подхватил мага под руку и повел его на выход.

А я наблюдал за Криссом. И если Салиб вёл себя хладнокровно, и ничем не показал, что ему страшно, то лекарь нервничал и этого не скрывал. Кто бы не нервничал на его месте? Я бы тоже нервничал. Даже очень, наверно. Хорошо, что я на своем месте. Хотя и мне стало не по себе, когда Машка тут сцену разыграл. Не знаю, зачем, правда. Но когда и он, и Салиб вышли, Крисс спросил:

– Там действительно пропасть?

– Да. А что?

Крисс помотал головой:

– Ничего. Ты хотел услышать, почему я решил остаться с вами?

– Хотел.

Крисс обвел взглядом стены башни, посмотрел вверх, сцепил ладони...

– Тишан, я... знаю, кем была твоя мать.

14

Ну, вот за что мне это всё, а?

– Лэр Крисс, – я постарался быть очень официальным, – Я понимаю, вы как достойный представитель службы Тайной стражи, конечно, мастер по части применения изворотов и уловок для достижения нужного результата...

– Тишан, – заторопился он.

– ... короче, шли бы вы! И чем быстрее, тем лучше. Собирайтесь.

– Тишан, нет! Никто ничего не знает, кроме меня. И я случайно узнал. Точнее, понял. Я сам из Росс. Я там вырос, – лекарь говорил быстро.

Я смотрел на побледневшего от напряжения лекаря и первый раз в жизни хотел кого-то убить. Просто за то, что он пытается использовать нормальное чувство человека к матери, пусть и не видевшего её никогда. Дешевый и недостойный способ добиться своего.

– У меня был учитель. Я учился врачевать еще до Академии. У меня дар проявился очень рано, и я не знал, что с ним делать. Вот мои и привели Баяна. Нашего знахаря. Он не был дворянином. Он из простых. Но мои родители никому этого не говорили. Обращались с ним, как с равным... Он был старым и очень много знал. Он меня научил всему. В Академии мне по сути нечего было делать. Я ради лицензии туда пошел. Торчал в библиотеке и лаборатории. И в прозекторской. Потом в больницах околачивался. Хорошо наш декан на меня плюнул и предоставил самому себе.

Видя, что я молчу, Крисс немного успокоился:

– Однажды в доме, я имею в виду родительском, ранней весной, был переполох. Я еще пацаном был, и только-только свою силу почувствовал. Тогда за Баяном приехали какие-то странные люди. Увезли его в закрытом экипаже. Его не было четверо суток. А потом его привезли. Похудевшего, как скелет. Он еще пару дней не выходил из своей комнаты. Потом позвал меня к себе и заставил дать слово. О том, что я буду молчать. Мне было интересно, конечно. И я был уверен, что слово свое сдержу. Баян дал мне две тетради. Да, он умел писать, а мои родители давали ему достаточно денег, чтобы он тратил их на что хотел. Он отдал мне тетради и попросил спрятать. И не говорить куда. Я их спрятал. «Может быть, придет время, и ты о них вспомнишь» – так он сказал.

Мне было безразлично, что и кому Крисс обещал, что делал, кто его там учил, кто что сказал. Я его слушал и ждал, когда он закончит.

– Через несколько лет он заболел. Да, так вот бывает. Он почему-то не хотел, чтобы его лечили. Тогда он мне рассказал, куда его возили в ту весну. Он принимал роды, – Крисс посмотрел на меня, – Женщина была из очень древнего... клана. Вымирающего клана. В этом клане после войны... той войны... не осталось мужчин. Только женщины. Как я понял тогда, она была последней, и ей уже было немало лет. Баян знал этот клан. Знал, кто они. Он сказал, что они были хозяевами всех Росских гор, лесов и плодородных земель. Женщина умерла через два дня, а за ребенка мой учитель отдал, как он сказал, двадцать лет. И этого бы не хватило, если бы у отца мальчишки была кровь человека. Но он был эльфийским помеском, и эльфийская часть вытащила ребенка с того света. Я не знаю, как Баян определил эльфийскую кровь, но он так сказал. Он назвал имя, но тогда я все забыл – мой учитель умирал, и мне было не до имён. Даже когда вместе с Отаром получил приказ доставить тебя в Лирию, я ничего не вспомнил. Только тогда и понял кто ты, когда Маша обозвал нас подонками, – Крисс невесело усмехнулся, – Мужчину звали Эльгар Райен. Имя женщины Тиллия Росса.

Я молчал.

В моей душе бушевало... демон знает что...

– Мне нельзя возвращаться, Тишан, – лекарь смотрел на меня как затравленный пёс, – Любой королевский менталист прочитает меня как... Неделю назад я не понимал, зачем ты понадобился Тайной страже. Ну, подумаешь, бастард. Ну, странный дар. Ну, знает где искать золото. И что с того?

Крисс помолчал.

– Но ты гном, Тишан, – еле слышно, будто сам себе, прошептал Крисс, – И ты маг! Но ты и человек. А еще в тебе есть эльфийская капля. Если об этом узнает хоть кто-нибудь, тебя разберут на мелкие куски. Я не хочу быть причиной твоей смерти. Не для того умирал мой учитель, чтобы какая-то высокопоставленная сволочь препарировала тебя живьем. Я не вернусь.

15

Через некоторое время, шлепая по холодному каменному полу босыми ногами, в башню вернулся оборотень. Он первым делом подошел к роднику и с удовольствием вымыл грязные ступни. На цыпочках пробежав к своим сапогам, он тщательно вытер ноги портянками, вынутыми из сапог, и блаженно вытянулся:

– Короче, отправил я его восвояси, – отчитался Машка, – Версту другую его волки проводят, а дальше сам. А вы чего такие смурные?

Я смотрел на его священнодействие с портянками и мучительно решал для себя глупый вопрос: верить или не верить Криссу. Даже не в том вопрос. А что вообще с этим делать?

Многие нестыковки решаются сами собой, если предположить, что лекарь не врет.

Да не врет он! Никто не мог знать, что я потомок эльфийского принца, мать его... Простите мне мой эльфийский. Кстати, какого принца: серого или обычного?

– Какие волки? – Крисс с подозрением смотрел на Машку.

– Большие, – лаконично ответил тот, – Я смотрю, ты, твое благородие, дожал нашего барона, если еще сидишь тут в относительном здравии. Тишан, что с этим бледнолицым делать?

Я молчал. А что я мог сказать? Теперь я не то что прогнать лекаря не могу. Мне теперь его или убить или защищать придется. Одно из двух.

А где Пончик, кстати? Я поискал глазами ханура.

– Он на охоту удрал, – догадливо пояснил мне Машка, – За бортом скоро звезды мигать начнут, ужинать пора, а ты тут военный совет устроил. Вот он и занялся добычей пропитания для себя любимого.

Мне как-то не верилось, что хануру по силам перепрыгнуть через провал, но я спросил Машку о другом:

– А скажи мне многоуважаемый подданный его величества, кто собирался меня убить окончательно и бесповоротно два часа назад?

– Я! – Машка гордо выпятил грудь.

Мы с Криссом переглянулись.

– Машенька, – я постарался сказать это ласково. Кто его знает, кошака этого, чего у него там, в черепной коробке. Вдруг тараканы завелись, – Может тебе поспать надо? Ты устал, наверное. Я тебя даже одеяльцем прикрою. Хочешь, я еще раз кашку сварю? Овсяную, а?

– Хочу, – тут же согласился Машка, – И одеяльцем хочу. Так мы лекаря этого себе оставляем или не будем пачкаться?

Крисс засопел и отвернулся.

– Оставляем, Маш. Куда деваться. Только ты на мой вопрос не ответил.

Машка отмахнулся:

– Я бы понарошку. Наши клинки не могут навредить хозяину. Хоть ты их в сердце втыкай. Они лезвие сами уберут. Они не дурнее нас с тобой.

– То-то я смотрю, ты им размахивать сразу стал. У кинжала, наверное, ума набрался.

Машка смутился. О! Это картинка, я вам скажу. Я еще не видел смущенного наемника. Мне даже понравилось. Но он не был бы Машкой, если бы тут же не вывернулся:

– А то. Вместе мы сила!

– Наши? – вдруг спросил Крисс. Он уже забыл о своем, скажем так, непростом положении, и смотрел на нас, расширив глаза от любопытства, – Так ножей несколько?

Теперь переглянулись мы с Машкой. Конечно, безоговорочное доверие Крисс еще не заслужил, но он и без этих клинков слишком многое увидел и узнал. И я вынул из ножен Заразу, который чуть ли не заурчал от избытка внимания.

– Вперед! – протянул его наемнику.

– Э... – растерялся тот.

–Ты вроде хотел меня убить?

– Нет уж, – буркнул он, отпихивая мою руку, – Я на себе попробую.

И я и Крисс с повышенным вниманием следили, как Машка вытащил свой клинок из ножен и замер с ним в руке. Видимо решал, куда его лучше воткнуть. Наконец он пришел к выводу, что в бедро будет в самый раз и уже размахнулся, как лекарь ехидно спросил:

– А почему не в сердце?

Машка дернулся. Зло зыркнул на него и резко вогнал кинжал в ногу.

Пару ударов сердца он молчал.

16

И вдруг из его горла вырвался... вой!

Дикий протяжный вопль, переходящий в судорожный хрип, многократно отразился от стен и замер под самым верхом башни.

В накрывшей нас хрупкой тишине, Машка, задыхаясь, пытался дотянуться дрожащей рукой до рукояти, торчавшего в ноге клинка и не мог. Пространство вокруг него искривилось жарким маревом и... стремительно потекло в разные стороны, выворачивая мир наизнанку. Оно штормом пронеслось по нашим нервам, оставляя только одно желание – скрутится в кокон.

Несмотря ни на что, Машка, хрипя, все-таки достал рукоять кинжала и, вцепившись в нее обеими руками, выдернул лезвие.

Сверху раздался ужасающий грохот.

Что-то очень тяжелое упало на башню, тряхнув ее до основания. Кровля, затрещала, но, слава Небу, выдержала. Вниз полетели мелкие камни, и слегка просела одна из балок. Но это самое «что-то» продолжало давить на крышу, жутко скрипя огромными старыми бревнами, шатая столб в основании. Снаружи эхом прокатился душераздирающий скрежет чего-то острого о камни, послышался глухой стук недалеко от входа и... всё стихло.

Мы сидели, не дыша, боясь пошевелиться.

Я скосил глаза на Машку, но он, так же как и мы, настороженно прислушивался к тишине.

На его ноге крови не было! Даже пореза на одежде не было!

У входа раздались шаги. Внутрь башни неторопливо и уверенно вошел высокий широкоплечий парень.

Босой, без рубахи, в легких холщевых штанах, подпоясанных широким ремнем из жесткой кожи. Оружейная перевязь на груди крест-накрест и два парных меча за спиной. Мощный торс, рельефные сухие мышцы, жилистые запястья в широких кожаных браслетах. Лицо правильное, светлое, нос прямой, глаза серые со злым прищуром. Лысый. Нет, бритый. Да.

И что-то мне сейчас подсказывало, что мы для него не более чем мелкое недоразумение. Причем все трое.

Где же носит Пончика?

17

Вошедший бесцеремонно осмотрел каждого из нас по отдельности, потом всех вместе, потом пробежал взглядом по стенам и крыше и на чистом вессальском зло спросил:

– Ну? И кто из вас тот идиот, который закрывает портал, не дождавшись переноса?

Машка мягко поменял положение «сидя на заднице» на положение «стоя на ногах», и пряча кинжал в рукаве... принюхался!

– Ты чё за хрен? – резко спросил он.

Тонкие брови парня поползли вверх. Он еще внимательнее осмотрел нас, и Машку в том числе, и снова задал странный вопрос:

– Портал кто открыл?

– Какой портал, ты чё несешь?! Откуда ты взялся?

Я видел, что Машка в шаге от трансформации. Он что, чувствует опасность? И, кажется, его останавливает только одежда. Круто бы смотрелся снежный барс в штанах, сапогах и курточке. Я хихикнул. Я сам не ожидал, честно. Должно быть, это нервное.

И кот, и незнакомец одновременно повернулись ко мне. Да, в их глазах я прочитал суровый вопрос, «все ли у меня в порядке с головой». А мне и самому это было интересно. Ну, не привык я к такому количеству информации, которую в эту голову сегодня напихали.

Скорее всего, незнакомец что-то понял, а потому спросил:

– У кого Клинок Вызова?

Машка не спешил отвечать, рассматривая парня и становясь всё мрачнее. Наконец, он раскрыл ладонь и показал кинжал:

– Этот?

– Этот. Ты что ли его... использовал?

А парень только вопросы задавать умеет? Это я так, про себя подумал. И что-то мне не по себе стало от его вопросов.

– Использовал? – недоверчиво повторил Машка, – Я просто воткнул его в ногу.

Незнакомец, кажется, был удивлен еще больше:

– Просто?

– Да, кто ты такой?! – взорвался Машка, – Как ты сюда попал, вообще? Чего ты тут забыл? Да, это мой клинок! Мой родовой клинок. От отца к сыну, от деда к внуку! И я что хочу, то с ним и делаю! Хочу втыкаю, хочу не втыкаю, понятно?!

На парня Машкин наезд впечатления не произвел:

– Это ты активировал его после спячки?

Машка вдруг резко замер. Как на стену налетел. И я почувствовал страх. Его страх. И сам испугался этого ментального выплеска страха, который оборотень еле сдерживал. И... не сдержал.

Он неуловимым броском метнул гномий кинжал в незнакомца, и, не останавливаясь ни на миг, швырнул в него дротики, мгновенно выудив их из рукавов. Четыре. Все четыре сразу. Мы с Криссом только и успели ахнуть и невольно шарахнуться назад.

Но парень хладнокровно поймал – поймал! – кинжал за рукоять, и словно мух, одним движением, собрал оперенные иглы.

Как ни странно, Машку это вовсе не остановило! Он с какой-то остервенелой ненавистью кинулся на незнакомца, выхватив засапожный нож, и... был мягко откинут назад открытой ладонью. Но отлетев и упав на спину возле нас, оборотень сразу вскочил.

А незнакомец уже разглядывал Машкин кинжал, и, казалось, даже не замечал, как наемник лихорадочно пытается снять с себя куртку.

– Не спеши, – вдруг обратился незнакомец к Машке, – Если я правильно понял, ты не тот, кто мне нужен. Кто активировал Клинок?

– Проваливай! – буквально зашипел оборотень, – Я сдохну, но глотку тебе перегрызу. Я сумею – я знаю, как это делается. Никого ты не получишь! Ваше помойное племя не имеет права даже стоять на этой земле.

Нам с Криссом оставалось только пялиться на них обоих.

Парень побледнел. Внешне оставаясь невозмутимым, он молча наблюдал, как Машка, взяв себя в руки, решительно стаскивает одежду.

– Я вижу, твой клан не зря получил этот клинок, – вдруг сказал незнакомец, – И ты прав. Мое помойное племя не имеет права даже стоять на этой земле.

Наемник продолжал раздеваться, скидывая одёжку на пол.

– Но я родился последним, – снова сказал незнакомец, – Я не видел той войны. И хочу все исправить.

– Что, приспичило? – тут же огрызнулся Машка, – Вырождаться начали? Точнее продолжили. Как вы отплатили за добро? Вот так вам и ответили. Нет уже тех, кого вы предали. Их вырезали! Подчистую! Что ты сейчас собрался исправлять?

Он стоял абсолютно голый, но я бы никому не советовал обманываться на его счет. В человеческом обличии стоял хищник. Гибкий, ловкий, сильный. Готовый убивать и умирать. И злой, как тысяча демонов!

Нет, так дело не пойдет. Я еще могу понять, когда свои между собой грызутся. Но когда приходит какой-то перец и начинает тут пальцы веером растопыривать – мне это не нравиться. Да и за Машку обидно. Он все-таки не последний боец, а этот его как котенка сделал.

И сделает еще раз. Только теперь церемониться не будет. Если оборотень на него кинется – а он кинется, то... Короче, не улыбается мне, чтобы мой друг Машка свой жизненный путь здесь и закончил. Совсем не улыбается.

Я вспомнил, что все еще держу гномий клинок в руке, и Зараза моментально откликнулся, стоило его позвать. Да, кровожадный ты наш, ты мне сейчас нужен. Очень нужен. С таким противником Машка один не справиться. Ты тоже так считаешь? И ты не справишься? Не бойся – я с тобой! И Пончик с нами, ясное дело. Только где его носит?

И тут я увидел ханура.

Точнее, он решил мне себя «показать». «Вольный страж» был на стене. В трех локтях от бритой макушки незнакомца. Как он там оказался и как держался на вертикальной поверхности, я не понял, но ханур, вогнав мощные когти в зернистый гранит, дрожал от напряжения. Он ждал. Ждал меня и Машку. Чтобы прыгнуть. Зная, что для него этот прыжок может оказаться последним.

Я встал, крепко стиснул сверкнувший фиолетовой вязью черный кинжал, и, открывая себя, содрогнулся от хлынувшей в меня силы. Она разноцветной радугой вспыхнула перед глазами и собралась сверкающей точкой в груди. Высвечивая цель. Мишень.

Вокруг Машки заискрило пространство, рассеивая в мерцающем тумане человеческое тело, и через мгновение, припав к каменному полу, возле меня скалился снежный барс.

А незнакомец, увидев зверя и зацепившись взглядом за мой клинок, недоверчиво сузил глаза. Они вдруг начали меняться. Становиться желтыми. С черными вертикальными зрачками. Он отбросил Машкин кинжал и плавно потянулся к мечам.

– Ик... – раздался странный звук...

– Ик...

...где-то позади нас.

Я скосил глаза и только тут вспомнил о лекаре.

– Про... ик... стите... – виновато промямлил он.

Крисс сидел, держась за живот, и неудержимо икал.

– А можно ... ик... выйти... страшно... ик... очень...

Я опомнился. Это что мы тут сейчас собираемся устроить?!! Задери нас всех и демоны, и святые! Вместе взятые!

Шагнул вперед и, загородив собой пятнистого зверя, выдохнул:

– Хватит.

Меня потряхивало от избытка силы:

– Ты кто? – потребовал я у незнакомца.

Парень осторожно опустил руки, рассматривая меня, и слегка наклонил бритую голову:

– Дракон. А ты?

А я уже ничему не удивлялся:

– Гном я, – и решил уточнить, – Наполовину.

Мой клинок тихонько перетягивал кипевшую во мне энергию на себя, освобождая от дикого напряжения. Дракон внезапно шагнул вперед и протянул мне ладонь:

– Алабар.

Сзади зашипел барс.

Но я не чувствовал угрозы. Да, я доверял и Машке, и Пончику. Но сейчас они были не правы. Я это знал. Не спрашивайте откуда. Знал и всё. И пожал руку.

– Тишан.

Ночь на двадцатый день

Ночь на двадцатый день.

1

Когда в этот мир пришли гномы, драконов осталось всего десять. Пять женщин и пять мужчин. Они умирали. Медленно и неотвратимо. Дар перестал давать им силу для продолжения рода. Дар погибал сам. Уходили в небытие цветущие земли, и на их место наползала пустыня. Мелели полноводные реки. Засыхали леса. Наступала хлябь, превращая богатый край в болота. Отрывала от целого материка куски, делая из них холодные острова. Равнины вспучивались в неприступные горные хребты, а высокие горы рушились под быстротекущим временем перемен.

Просто на Дар упал Камень.

Разрывая в клочья живые потоки мира, Камень ударил в Сердце. Сердце Дара. И выжег его. И чистые потоки жизни разбились на тысячи разноцветных искр, которые метались в хаосе разрушений. И некому было их собрать, потому что лежал Камень. Он остался целым, и он был чужим в этом мире. И некому было остановить этот хаос или разбить Камень. Драконам это оказалось не под силу.

Когда гномы пришли в этот мир, они поняли, что произошло и остановили хаос. Но они не разрушили камень, потому что не нашли его. Они не смогли соединить разноцветные осколки, но постарались упорядочить их. Так родилась магия.

Когда гномы пришли в этот мир, драконы умирали. Их можно было убить или подчинить, настолько они были слабы. Или просто дождаться, пока древние хозяева Дара исчезнут совсем. Если бы гномы хотели, они бы так и поступили. Но они не захотели. Почему? Сейчас не спросишь. Они сделали наоборот – они построили «гнезда». Пять мест, где было возможно соединить разрозненные частицы силы мира и создать из них чистый текущий поток. Где, купаясь в этом потоке, могли появляться на свет новые драконы, и без которого их рождение и жизнь стали невозможны.

И драконы приняли подарок, назвав братьями тех, кто вернул им жизнь. Драконы поклялись защищать и беречь от невзгод малочисленное горное племя, попавшее в этот мир волей Небес. Вместе они сделали десять порталов, через которые драконы могли мгновенно оказаться рядом и помочь тому, кто позвал. Кто использовал ключ. Десять ключей-кинжалов настроенных на тех, кто имел право ими владеть. Способ вызова придумали сами гномы, показав этим, что ценят чужую свободу и потребуют помощь только тогда, когда смерть неминуема – ударом в самого себя. Первые десять драконов уже давно растворились в легенде, дав начало новому племени. И с тех пор драконы веками несут почетную службу у порталов, ставшую и традицией, и ритуалом.

Но пришли люди.

2

– Ну, конечно! Ты еще скажи, что это люди такие плохие, а вы такие белые и пушистые!

Машка, сидел по-аларски на волчьей шкуре, вертел в пальцах гномий клинок и угрюмо поглядывал на дракона. Мы все его разглядывали. Но Алабару, по всей видимости, было фиолетово, как мы там на него смотрим. Главное, не кидаемся мечами, ножами, дротиками, клыками и когтями. Не то, чтобы ему было боязно, просто нас жалко. Особенно Пончика.

Оказывается, он прекрасно знал, что ханур находился на стене, у него за спиной. И первые плюхи достались бы мелкому грызуну. С барсом бы пришлось повозиться – это он честно признал. А вот меня он бы просто скрутил, чтобы не поранить нечаянно. Как-то так. И объяснил он это все без капли насмешки или высокомерия. Как факт. Сейчас он сидел возле котелка, помешивая вкусно булькавшее варево, которое вызвался приготовить сам, и рассказывал нам о том, что мы хотели услышать. Я хотел. Ну и Саня заодно. Бывший Крисс который.

О лекаре надо говорить отдельно. Скажу только, что после икотки, так вовремя поразившей бывшего лэра, он еще полчаса сидел тише мыши, стараясь не дышать, и во все глаза глядел на развернувшееся перед ним действо. А именно, на обратное превращение Машки, на независимый и обиженный прыжок ханура со стены, на общее молчаливое собирание камней от очага, раскиданного мной, на подчеркнутую вежливость Алабара и его искреннее желание разрядить ситуацию. Когда дракон спросил лекаря как того звать-величать, тот протянул руку с коротким «Саня». «Лэр?» решил уточнить дракон, на что получил ответ – «уже нет», и категоричное – «только Саня».