Текст книги "Любовь на коротком поводке (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Глава 59 «Остров Везения»
– Мила, а ты бабушке понравилась, – услышала я в трубке вместо приветствия.
– То-то она меня успела рассмотреть, – попыталась сострить я, хотя Олег и не нуждался в поддержке с моей стороны: шутить у него получалось и в одностороннем порядке.
– Она всецело доверяет моему выбору и считает, что два раза подряд не ошибаются даже такие идиоты по жизни, как я. Мила, ты мне дверь откроешь? А то мой ключ остался на связке с Теслой. Или мне в окно лезть. Я с цветами. Пожалей цветы… И я пирожки купил. Мне медсестра посоветовала магазинчик. Ты чего молчишь?
– Слушаю…
И я действительно слушала.
– Тебя…
Я соскучилась по звуку его голоса. Почти сутки прошли с нашего последнего, не очень приятного, разговора. Впереди уже маячил другой – серьезный и, возможно, еще более неприятный. А сейчас я могла без зазрения совести наслаждаться этими смешливыми нотками.
– Скучала?
– Да, – продолжила отвечать все так же односложно.
Я еще наговорюсь сегодня, а сейчас хочу слушать и оттягивать свой монолог… Если бы за меня могли все сказать глаза, но нет… Придется отдуваться языку… И грудь сейчас ходила ходуном. И мне было ужасно некомфортно в очередной не своей кофте. Рукава длинные, вышитые мулине цветы так и топорщатся там, где в отсутствие лифчика торчит нечто совсем другое.
– Ты не представляешь, как я скучал… Ставь чайник. Пирожки не бабушкины, так что без чая в глотку не полезут. И я купил шоколад. Извини… Надо же хоть как-то поддержать столичных производителей. Десять минут. Для меня это целая вечность, а у тебя ни одной лишней секунды. Бегом на кухню и… Я скучал, – повторился он. – Действительно скучал. Ты мне веришь?
– Да.
– Это хорошо. Два раза. У меня с делами все хорошо. И с тобой должно быть все хорошо.
Балда, я даже не спросила про его дела?! Мои дела семейные меня занимали куда больше его рабочих. В последних я и не сомневалась – у Олега Лефлера не может быть иначе. А вот у Милы Кирьяновой может быть все… в одном месте! И сразу!
– Я тебя жду.
– Открывай дверь. Но сперва включи чайник.
Я смотрела на чайник, точно тот включался движением мысли, а не нажатием кнопки. Да будь это так, вода бы никогда не вскипела: в моих мыслях царил Олег, не оставляя даже крошечного местечка для чайных листьев – ни белых, ни зеленых, ни черных. С ароматизаторами и без. Я была без ума… То есть на него не приходило ничего, с чего можно было бы начать ужасный разговор.
– Ты свет у брата забыла выключить, – поздоровался со мной Олег букетом и этой фразой, опередившей поцелуй, который завис в безвоздушном пространстве, образовавшимся между нами: его полностью заняла визжащая от восторга собака. – Я сначала думал туда идти, а потом заметил и у нас свет.
У нас… Как же он легко произносит эти «мы» и “ у нас» – привычка женатого мужчины, а у меня? У меня желание перейти на «я» и «ты», как у любой обманутой женщины.
– Не забыла. Макс сломал ногу и руку, и они вернулись, – выдала я чужим, но удивительно спокойным голосом.
– Опа… – Олег опустил букет, который я так и не приняла, непонятно почему. Наверное, потому что удерживала собаку за бока. – Сочувствую. Так ты хочешь пойти к брату?
Олег бросил букет на столик под зеркало и присел подле собаки, которая получила от него поцелуй первой – заслужила. Больше, чем я. Я даже поставленный на пол пакет не подняла. Агата тоже, кстати, не сунулась в него носом – ей больше нравилась тыкаться им в лицо Олега. И я одобряла такой ее выбор, но и злилась. Если бы не она, я бы получила хотя бы приветственный поцелуй, а сейчас у меня может не быть никакого…
– У меня нет брата. Я… – и в продолжение фразы хихикнула. Нервно. Глупо. – Я просто… Не знаю… Я приняла тебя за грузчика и мне не понравилось, как ты на меня посмотрел. Хотелось осадить, а потом… Как-то проще было продолжать говорить, что мы с Максом родственники, чем доказывать нашу с ним дружбу…
– Вот как… Дружбу, значит…
Обе руки Олега продолжали лежать на собачьей морде. И сам он от моего сообщения окончательно присел – подле собаки.
– Собачью… – говорила я, смотря Олегу в лоб, выше глаз. И я действительно будто бы выстреливала каждое слово. Только бы ни одно из них не стало контрольным. – Мы с ним подружились через Агату. Я хотела ее взять, но меня опередила его Лола. Я пыталась спорить, а он доказывал мне, что больная собака мне не по карману. И вообще он спасает меня от роковой ошибки. А потом им неожиданно пришлось свалить в Мексику… И я на радостях заявила, что буду сидеть с собакой… Больной… Олег, это что, так важно? – спросила я полушепотом, глядя на него с нечеловеческой надеждой.
– Ну, раз это так неважно… – он продолжал чесать собаку за ухом, будто хотел оторвать его от башки. – Тогда чего ты мне голову морочила столько времени?
Злость вернулась в его голос неожиданно, хотя я и ожидала ее, и боялась. На спине выступил пот – холодный. Я, наверное, выбрала не тот тон. Пыталась обратить в шутку то, к чему он отнёсся слишком серьезно. Олег во всем слишком серьёзен. Мне надо было это учесть. Но я, я снова… не могу сказать всей правды. Или та прошлая не имеет уже значения? Я не хочу с ним развлечься. Больше не хочу, и если он оскорбился… То мне действительно нужно уйти. Моя ложь всего лишь соломинка, а в океане человеческих страстей и на бревне не выплывешь к берегам острова Везения.
– Я боялась, что ты не поймёшь, – и даже сейчас боялась, что не поймёт.
Не могла смотреть в глаза! Поэтому смотрела в пол. Нет, чуть выше: на руки и собаку. Не надо трепать ее за меня. Она не виновата. Ей просто страшно. Как и мне… видеть тебя таким…
– Я не хотела, чтобы ты думал, будто я специально… Ну, чтобы ты считал меня ровней…
– Кому? Себе? – Олег оставался вприсядку. – Одно животное ровнее другого… Мила, что у тебя в голове? Ты ведь не шимпанзе. Ты можешь говорить… Но предпочитаешь молчать. Ну как так, Мила? И все остальное? Это тоже красивая легенда, чтобы тебя пожалели?
Я сглотнула – кажется, вчерашнюю текилу, настолько слюна оказалась горькая, соленая и кислая.
– Не надо меня жалеть…
– А что надо?
Я не ответила, да он и не ждал ответа. Бросил собаку и схватил меня – может, мне теперь уши открутит, не знаю… Может, обойдётся: точно знаю, что они горят. Как и я сама, как и его губы…
– Мила, можно хоть теперь правду? Только всю?
Я пожала плечами, и Олег тут же опустил на них руки, подавляя все мое сопротивление, хотя сопротивлялась я не ему, а здравому смыслу…
– Нет никакой другой правды… Я только про Макса лгала. Ну и про то, что я из Пскова. Я из Питера. Вот и все… И ещё… Я заперла собаку в машине, и она изодрала Лоле все кресла. Но Лола сказала, не важно… Это же собака… Я забыла поводок…
– Сколько?
– Что? – подняла я глаза. В глазах Олега ни намёка на теплоту, которой полнились его поцелуй и объятия.
– Сколько кресла стоят? Это я тебя погнал… Значит, это моя вина.
Я мотнула головой – чугунной или пустой, и дырявой, как ведро: и сердце в ней билось гулко и ровно, как летний дождь на даче.
– Я буду выгуливать собаку, пока Макс не встанет на ноги. Олег, не надо…
Не надо так сильно стискивать мне плечи – я не тюбик с пастой. Какое дурацкое сравнение, но все сейчас какое-то дурацкое: розы лежат на столике, пирожки – на полу. Романтика неописуемая…
– Дай я сам с ним разберусь. Тебя это не касается. Где чай?
Вот так все закончилось? Весь разговор?
– Ты до сих пор не заварила чай?
– Я только вскипятила чайник. И у тебя нет второй вазы…
Это я смотрела на цветы, которые он снова взял в руки, чтобы передать в мои, которые я все ещё не протянула к нему, все ещё держала перед собой в замке, мечтая чтобы пальцы снова чувствовали мужскую шею…
– Это у тебя нет вазы. Это ты ее не купила. Мне цветы не нужны…
Я смотрела ему в глаза: ничего не поменялись: серьезные, слишком серьезные…
– Те розы ещё стоят…
– И что? Они уже старые, раз есть новые. И плевать, как они выглядят. Разве не так?
– Ты ведь сейчас не о розах?
– О розах. Раз нет второй вазы. Но если ты про другое, то да… Ты можешь наконец выкинуть все старое, вместе со своими страхами и суждениями, и впустить меня в свою жизнь? Сколько можно держать меня на пороге?
Я схватила цветы, но не успела попросить Олега выкинуть из вазы старые: Олег бросился к пакету, в котором уже вовсю хозяйничала Агата.
– Куда без спроса? – оттащил он ее за ошейник, и я увидела торчащую из пасти промасленную бумагу. – Я о тебе не забыл, но сейчас ты, дура, с клюквой сожрешь и тогда не получишь своего мяса. Башкой соображать надо! Она тебе не только, чтобы драть пакеты, дана!
Олег выпрямился и двинулся к обеденному столу, чтобы вывалить на него нетронутые, к счастью, пирожки. Я шла следом с букетом. Руки заняты – даже тарелку не подать.
– Мила, ну можно хоть чуть-чуть пошевелиться? У тебя собака в доме! Кстати, собаку нам не отдают, что ли?
Я выглянула из-за цветов.
– Я не говорила про собаку. Я не могла… Пока с тобой не поговорю…
Олег оперся на спинку стула.
– Пока, типа, не обрадуешь меня, что мне не придётся прятаться от соседа? Нет, я предпочитаю находиться подальше от всех родственников со всех сторон. Мила, пора выходить на середину комнаты, не думаешь? У тебя есть веские причины мне не доверять, кроме своей патологической тревожности по отношению к мужикам?
– Нет.
– Тогда давай пить чай. А с собакой я сам разберусь. На три недели мы ее точно забрали, так ведь? А потом они о ней, может, и не вспомнят даже… И говорить не придется. Я тоже избегаю неприятных разговоров любой ценой, но не такой, как ты. Кстати, может ты тоже хочешь пирожок с мясом? Их два.
Я мотнула головой.
– Слышишь, чудовище, тебе повезло с хозяйкой! – Олег сунул пирожок в раскрытую пасть. – Но не повезло с хозяином. Завтра получишь второй, если этой ночью будешь хорошо себя вести. Поняла? Воспитанию поддаются все. Вопрос, какой ценой…
Агата заглатывала пирожок и не слушала ничего про условия получения второго. Ее они не интересовали – она наслаждалась моментом. У неё много чему можно поучиться!
– Мила, ну чай будет или нет?
– Сейчас!
Никогда не думала, что я такая тормозная… Быстро вынуть помойное ведро, сунуть в него розы, обколоться по самое не могу, сполоснуть вазу, налить свежей воды, подрезать стебли и поставить розы в вазу по одной – все тринадцать. Почему?
– Потому что в Штатах розы продают дюжинами. А в России принято дарить чертовыми дюжинами. Чувствуешь разницу, ведьма? Чай будет или нет? Если нет, то говори прямо: не будет.
– Сейчас все будет, – попыталась я улыбнуться, не гримасничая.
Все, все будет. Агата ведь хочет второй пирожок. И кровать большая. И можно не обращать на Агату внимания – она данность, с ней нужно просто смириться и научиться жить втроём. Можно ведь любить друг друга тихо и мирно – не на камеру. От этого же не становится менее приятно… Хотя самое приятное: прижиматься к плечу утром. Но уткнулась я не в горячую кожу, а в футболку.
– Я познакомился с твоей Лолой и сказал про собаку, – Олег лежал поверх одеяла в джинсах и футболке. – Она ответила, что подумает. Мне кажется, это ответ да: забирай ее до кучи вместе с машиной. Про машину я, кстати, тоже сказал: типа, мне она нужна для собачьего извоза. Надеюсь, в цене сойдёмся. Ну, а ты что успела сделать за целое утро? Хоть сон хороший посмотрела?
Мне хотелось сказать, что я смотрю все сны наяву, но не успела. Зазвонил телефон. Лола? Макс? Инга!
– Нет, я не звонила отцу. Все разрулила сама. Мам, у меня все хорошо. Что хорошо? Все хорошо. Я потом тебе расскажу…
– Когда покормишь меня завтраком и отправишь на работу, – прошептал Олег, хотя я успела уже закончить телефонный разговор. – Собака не бегала. Я лентяй. Так что с тебя тредмил на коротком поводке.
– Мы лучше плавать пойдем.
– Да что угодно, только не валяйся без меня в постели.
Олег притянул меня к груди и поцеловал. От него пахло душем, а от меня счастливым сном, и мне совершенно не хотелось смывать с себя его остатки.
– Вечером притащу шампанское и напою тебя, ясно? Будем сидеть на берегу Невы и мечтать.
– О чем? – улыбнулась я ему в губы.
– Неужели нам мечтать не о чем? Ну, хотя бы о том, чтобы эта тварь не лезла между нами, когда ее не просят.
Агата не просто лезла. Она схватилась за край его футболки и тащила на себя: только я не поняла, какова ее конечная цель: освободить меня от Олега или присвоить Олега себе? Да, в собачью голову не залезешь, а в бабскую лучше вообще не лезть. Умрешь от смеха. Или от чего похуже…
Глава 60 «Крепкие отношения»
– Олег, мне нужно показать тебе кое-что…
Я осталась стоять на пороге его кабинета. Мне и фразу пришлось показать ему скорее руками, чем словами, хотя я и знала, что эирподсы у него в ушах торчат просто так – по привычке.
– Мила, ну мне реально пофиг, какую ты там скатерть выбрала. Это просто пулпати. Главное, подогрев в бассейне включить. Ты заморочились с этим новосельем, точно это свадьба. Ну реально… Мне твоё время и нервы жалко. И ведь никого не будет – только свои. Гошка тоже свой, а соседи – подавно. Я могу не смотреть?
Я не перебивала недовольную тираду и просто развернулась. Не так я хотела поговорить с ним. Хотя среда есть среда, ее по-прежнему нужно выработать на все двадцать четыре часа. Впрочем, Олег проработал все выходные – пошутил, в счёт командировки. Работа по-прежнему остается на первом месте. И это правильно. Мне бы тоже вернуться к курсам в нормальном настрое. Но его не будет, пока я не поговорю с Олегом о нашей маленькой проблеме. Ночь когда-нибудь у него да наступит. В пять уже вставать! Или такое подождёт до утра? Он хоть час да поспит…
Однако выйти я не успела: кресло скрипнуло, и Олег вылетел из-за стола.
– Мила, ты снова обижаешься просто так! Давай вообще никого не приглашать! Это никому не нужно. Ты можешь свою мать так просто в гости позвать. Без всего этого бардака.
– Я не хочу ее одну. Не хочу. И мы никуда не спешим. Пусть твоя бабушка отдохнёт после больницы.
– Тогда просто покупай что хочешь. Не надо согласовывать со мной всякую ерунду! У меня сейчас реально тяжелый проект. Дай мне делать то, что я умею. А ты занимайся своими женскими делами…
– Ты действительно очень занят, – стиснула я губы, чтобы они не дрожали. – Ты даже не заметил, что у меня этих самых женских дел нет.
Я держалась за косяк. Ему тоже потребовалась поддержка двери. Он сделал шаг, споткнулся о развалившуюся у дверей собаку и замер.
– Серьезно?
– Я не специально, честно. У меня никогда не было сбоев.
– Тест ещё ничего не покажет, наверное.
– Не знаю как, но он все показал. Он там, в нижнем туалете.
– Я тебе верю.
– Ты мне уже поверил. И зря.
У меня жутко болела грудь, и я понимала, что причина боли не только в плюсике. Я ему соврала. И теперь он имеет полное право решить, что это все грубый расчет.
– Я это не подстроила, честно.
Я готова была разреветься. Слезы крупными горошинами стояли в глазах. Сейчас как выкатятся, как разобьются – вместе со всеми моими мечтами.
– Мила, ты опять? Будем считать, что я это подстроил. Это мне лень было вылезать из постели. Мила, ты чего ревешь?
Его ладони сжали мне щеки – как всегда. Это движение так быстро стало для меня привычным. Как и этот мужчина – будто я знала его вечность, а не несколько дней…
– Думаю, ещё можно что-то выпить. Я завтра схожу к врачу, если ты сможешь остаться дома с собакой. Ну или в пятницу тогда…
– Мила, ты с ума сошла?
Он так вот, прямо за щеки, доволок меня до диванчика, стоящего под окном в его кабинете. Усадил и присел на самый край, потому что у меня на коленях уже лежала тяжелая собачья морда.
– Помнишь, за что мы выпили то дурацкое шампанское на берегу? Чтобы у нас все было… Ну мы же не дети, чтобы думать, что за это все нам ничего не будет. Понимаем, что за все надо платить… Мила, ты согласилась сидеть с собакой. Заодно и с ребёнком посидишь. Ну, пока собака вылечится и ребёнок подрастёт.
Я не отвечала, я плакала – уже не знаю, почему…
– Скажи, что это гормональное. Твои сопли. Скажи мне, что ты счастлива… Ты не хочешь ребёнка? Или меня? Мила, ну хватит! Достала! – он меня тряхнул. Ощутимо. И я замерла. – Я больше не разрешу тебе молчать! Ни в этом случае!
– Я тебя не знаю, ты меня не знаешь… Ещё Агата, которую нам никто не отдал пока… А если отдаст, нам нужен будет врач и тренер, – лепетала я, облизывая соленые губы.
– Снова ты все в одну кучу! Может, это вселенная нас с тобой врачует обухом по башке? Иначе Чучундра никогда не выйдет на середину комнаты… Ну, скажи, что ты счастлива, что тебя силой выволокли на середину комнаты?
Я скинула его руки и размазала по лицу слезы.
– А ты счастлив?
– Очень, – перебил Олег, как всегда, весело. – Самосвал ломается один раз, зато это самосвал: крутой проект, дом с бассейном, сумасшедшая собака, новая жена, ребёнок – а ты, как хочешь, так и выгребай! Но я умею плавать… Мила, ну, улыбнись ты… Тебе-то всего лишь родственникам пул-пати устроить надо. С учётом, что бассейном будет пользоваться только Агата, это вообще фигня.
– Мы говорим о ребёнке!
– А что о нем говорить? Это только через девять месяцев. Да и потом он заговорит не раньше года. У меня брат вообще в два с половиной рот открыл из-за двух языков.
– Ты хочешь ребёнка? – перебила я, из последних сил сдерживая новый поток слез.
– Я хочу все. Все, что даёт судьба. Я ни от чего не отказываюсь. Но если ты не хочешь, я пойму… И подожду, когда захочешь…
– Я боюсь…
Олег рассмеялся:
– Да ты всего боишься, Чучундра! Но нужно по чуть-чуть становиться взрослой. По маленьким шажкам.
– Это не шажок. Это в омут с головой.
– Я сказал – надо. Я не сказал, что у нас все по-книжке. У нас все не так, как надо. Но оно есть, Мила. Вон, Агата, в тебя верит. И будет повод выгнать ее из кровати на пол. Скажем, на четверых места нет… Мила, ну… У нас ведь все получится. Неужто не веришь?
– Верю. Но мне страшно.
– Мне тоже.
Он снова притянул меня к себе, и я смогла обнять его за шею – мокрую.
– Мальчикам не разрешают признаваться в страхе, поэтому мы молча его осознаём и бодримся с ним. Я со всем справлюсь. Ты в меня веришь?
Я кивнула – продолбила ему плечо носом, точно дятел клювом. Сильное плечо. Я в него верила.
– Только не спрашивай меня больше про скатерти. Я ни черта в декоре не смыслю. Мне б пожрать вкусно. Остальное не важно. Ну совсем не важно, ты понимаешь?
Его рука скользнула по плечу вниз и остановилась на животе – не пустом.
– Тут я тебе, тем более, не смогу помочь. Все сама. Все девять месяцев. Потом я постараюсь впрячься… Но я ничего не обещаю. Сама видишь, какая у меня сумасшедшая работа. И собака, собака тоже сумасшедшая!
И Олег скинул слюнявую морду с моих коленей.
– Ты должна научиться вести себя прилично, поняла? Никакой тренер тебе не поможет, если ты сама не захочешь исправиться. Согласна? Ты теперь не единственный ребёнок в семье, так что баловать тебя тут никто не собирается. Заруби это себе на носу!
И Олег постучал указательным пальцем по чёрному блестящему носу.
– Мила, иди спать. Я постараюсь скоро прийти. Я действительно стараюсь работать быстрее, но у меня не получается… Я не такой умный, как некоторые про меня думают. От меня ждут чуда, но я не волшебник.
Ты волшебник, Олег, ты просто этого не знаешь. У тебя, конечно, есть недостатки: ты одеваться не умеешь. Но и я в Лолиных шмотках выгляжу полной дурой, но половина из них подойдёт мне в этом году куда лучше специальной одежды для беременных.
Если бы ты ещё смог сотворить второе чудо с моим организмом и заставить меня не сползать по утрам с кровати, но это даже волшебнику с палочкой не по силам… А ты всего лишь волшебник с поводком. Я так и сказала маме.
– Ты говорила, что с такой собакой нормальный мужик ко мне на пушечный выстрел не подойдёт, так нормальный мне и не нужен. У меня теперь есть волшебный.
Но больше я ей ничего не сказала. Олег решил совместить приятное с полезным. Только матери своей сказал, чтобы купила билеты на сентябрь. Типа, уже не сезон ни свадебный, ни отпускной. И живот будет ещё не так заметен. Но только это сюрприз. Бабушке он хочет сказать сам.
Так мы и сделали. Забирали ее из больницы вдвоём. Втроём. Нет, вчетвером, конечно – и на «красном раке», о продаже которого пока не договорились, так что за рулём была я. И бабушку Риту посадили вперед, а то бы ее зализало хвостатое чудовище. Кресло кое-как склеили и спрятали в чехол. Лола была права – сработало. Хотя бы на пока.
Я чувствовала испытующий взгляд, который очень волновался за внука.
– Бабуль, доктор сказал, что у тебя с сердцем теперь все впорядке, как новенькое. Так что ты не думай глупости повторять, что тебе б до свадьбы моей дожить… До неё ты уже дожила. Тебе ещё правнуков читать научить надо будет…
Повисло молчание. Тишину нарушало только тиканье поворотника…
– Только никому, ладно? Это наш сюрприз.
– Даже мать не знает?
Бабушка как-то совершенно спокойно отреагировала на новость Олега.
– Про свадьбу в сентябре знает. Про то, что станет наконец бабушкой, пока нет. Мы тебе первой сообщили.
Какой хороший внучек. Знает, как надо с бабушками себя вести. И с девушками тоже. И с собаками… Чего он только не знает… Меня не знает, но почему-то совершенно не боится узнать.
– Я вас поздравляю, – обняла меня Маргарита Львовна, когда Олег помог ей выйти из машины.
К нам она не поехала. В город тоже. Мы остались на чай, который приготовила Регина Матвеевна. Бабушка не прокололась, хоть и поглядывала на нас счастливыми глазами. Я тоже смотрела на привычный дачный интерьер не менее счастливо. В нем Олег смотрелся так же органично, как и в своём дорогом доме с бассейном. Даже лучше. Не шли ему только пиджаки…
– Бабуль, береги себя, – сказал внук на прощание.
– Это вы берегите себя.
– Нет, ты… Мы ждем твоих пирожков.
И она принесла их нам на праздник.
Народу собралось больше, чем хотелось бы. Олег сказал, что придётся пригласить пару человек с работы. Тогда я предложила ничего не говорить про ожидание прибавления, но Олег ответил, что это не имеет значения.
Это действительно имело значение только для Макса. Он облокотился на костыль и посмотрел на меня в упор:
– Я разве не говорил тебе про мою боязнь коробок с игрушками?
Я улыбнулась.
– Мы будем тихими.
– Так я и поверил! Ну ладно… Соседей не выбирают, они от бога. Наверное, я чем-то провинился. Давай там, береги себя и осторожней с собакой. Может, она вам все-таки не нужна теперь?
И это он спрашивал, глядя на вывалившийся язык Агаты, застрявшей у меня между коленей.
– Нет, у нас дом должен быть полной чашей.
Дом как раз очень заинтересовал Ингу. Я надеялась, что все же прочитала в ее глазах не зависть. Наверное, в них все же была злость.
– Я – твоя мать. Я не должна узнавать подобное среди прочих.
– Мать Олега вообще по телефону узнала, и что?
– Я тебя дурой считала, а ты вон как все ловко провернула… Как в книжке.
– Мама, я люблю Олега.
– Ну да, как же не влюбиться в мужчину с таким домом. Когда он ещё и рожей ничего. Только что он в тебе нашел? Вот этого я не пойму.
– И не надо понимать.
Я быстро отошла от неё – быстро, чтобы не заплакать. Это все гормоны. Мне нисколечко не обидно.
– Ну что я могу сказать? – это меня настиг Гошка с бутылочкой минеральной воды. – Оказывается, в вашей троице сумасшедшая вовсе не ты и даже не собака. А у меня на него такие планы были… – Гошка поднял бутылку и чуть ли не коснулся стеклом моего носа. – Поздравляю! В сентябре ещё раз поздравлю и когда ещё?
– В феврале…
– Тогда ещё и на НГ придётся. Что за черт! С вами, Лефлеры, одни расходы… Давай! И не грузи его домашней работой. Он хирург клавиатуры. У него ручки должны быть холёными…
А у Олегу руки действительно были удивительно нежными – когда он гладил меня, и уникально сильными, когда держал поводок. И Агата его слушалась. Впрочем, любила она его куда больше, но и боялась… Совсем немножко. Боялась расстроить своим плохим поведением. И все равно продолжала слышать от него каждый день «зверюга» – правда, голос его потеплел. Как и сердце – мое. Оно билось спокойно. Кажется, впервые за долгие годы, за всю жизнь – а ведь я прожила уже почти полвека.
Может, это и есть любовь? Не вопли, крики, тэги «люблюнемогу», а именно это самое не могу, но написанное раздельно, когда находиться раздельно с человеком становится невозможно. Я не могу быть от него даже за стенкой. Всегда есть дверь – открытая. И если даже она кажется закрытой, в неё всегда можно постучать…
– Съешь меня, съешь меня… Станешь большой пребольшой…
Я открыла глаза – кончик моего носа трогал кончик пирожка. Удивительно, что их не смели вчера все. Или Олег успел сделать заначку, как запасливый внучек.
– Я тебе кофе сварил. Утром, ты сказала, можно.
Я села и поправила за спиной подушку. Олег вручил мне чашку, но пирожок не отдал. Заставил надкусить. Ага, я вас тоже раскусила, господин Лефлер, пирожок-то у вас один на двоих.
– Тебе две трети, мне одна треть, все по-честному, – откусил он после меня свою законную долю. – На четыре не делится. Пошла, ненасытная, вон… Милю пробежать не можешь… В этом доме толстеть можно только Миле. Остальные будут голодать, если не будут заниматься спортом. В здоровом теле здоровый дух, а от тебя собакой воняет, иди отсюда!
И он вытолкал Агату с кровати, но она тут же запрыгнула обратно.
– Я тоже упрямый, не веришь?
– Не обижай мою собаку! – давилась я смехом, кофе и пирожком с капустой.
– Я обижаю лишь мою половину, самую наглую, твою, послушную, не трогаю… Она думает, что можно безнаказанно сцапать у тебя пирожок.
И я действительно протянула Агате на ладони горбушку.
– Вот так, наглость всегда побеждает.
– А ты меня не наглостью взял?
Олег, завалив довольную собаку на спину, поднял на меня невинные глаза:
– Я? Я не ходил перед тобой в пижаме. И не готовил вкусных рассольников. И не… Ну, много чего я не делал… Но собираюсь сделать. Не сегодня, не завтра и даже не послезавтра.
– А когда?
– Живи со мной и узнаешь. Жизнь должна полниться сюрпризами. Хорошими… И хорошими девочками… Агата, это не про тебя. Ты плохая… Невоспитанная собака, пошла вон с кровати! У тебя три подстилки, два дивана, а у меня всего одна кровать! Имей совесть! Ты тоже… – Олег обернулся ко мне и подмигнул. – Я ещё не завтракал, но мне очень хочется… Остаться с тобой в постели на все воскресенье. Можно?
– А ты один придешь или с Макбуком?
– А ты как думаешь? Кстати, могу и твоего друга захватить. Мы с тобой еще не дожили до такого возраста и такого благосостояния, когда можно устраивать себе выходные по желанию. К счастью, они у нас и не по календарю. По календарю у нас вообще ничего нет…
Жаль, чашка уже опустела, а то я бы применила прием Макса – кофе нахалу в рожу, чтобы не улыбался. И не подкалывал меня. Мне сейчас нужны положительные эмоции. Вообще людям другие и не нужны. И высшая форма любви – это забота о выработке у другого гормонов счастья. Тогда и тревожность сама собой пропадет.
– По календарю у нас только твои митинги… – напомнила я ему с неприкрытым злорадством про ежедневное вставание в пять утра.
Как могут уживаться вместе жаворонок и сова? Зато у совы есть шанс просыпаться в кровати с выгулянной собакой и с чашечкой ароматного кофе. Жаль, бабушкины пирожки только по праздникам… Но ведь череда наших семейных праздников только начинается. И воскресенье только начинается, но у меня нет никакого желания воскресать из кровати – я имею полное право валяться до обеда. Холодильник забит до отказа: Олег с Агатой могут там неделю пастись, а мне половинки пирожка – за глаза и за уши… И если за глаза меня кто-то и ругает, с обеих сторон, то до моих ушей это больше никогда не долетит. Хватит!
– Зато с моей стороны никаких сюрпризов. Я смиренно отдал их на откуп тебе и Агате. Так нести твой Макбук?
Я кивнула – мне необходимо было выставить еще одну фотку Агаты. У нее имелся теперь свой собственный Инстаграм. И никто по гламурным картинкам никогда не догадается, что у этой собаки могут быть хоть какие-то проблемы. Надеюсь, что их действительно скоро не будет – мы станем четко выполнять все требования тренера. У меня уже есть один ребенок. В феврале будет второй – и я вот теряюсь, как мы будем делить любовь на четверых: на ровные кусочки или как?
Любовь не надо делить – ее надо растить до таких огромных размеров, чтобы одному эту глыбу стало просто не под силам нести: вот и будет тогда каждый подпирать ее своим плечом и держать равновесие… Это не мои слова. Это опять Олег сболтнул: ночью, когда ставил «рабочий станок» на зарядку и искал подзарядки под одним со мной одеялом, под которое иногда пробиралась Агата – под шумок, под шум наших с ним поцелуев. Признался ли мне Олег в любви? Нет, еще не время…
Сколько мы знакомы? Едва ли с месяц. Мы в отношениях, а это куда серьезнее «встречаюсь с…» или «замужем за…» Потому что в отношениях всегда сложно, но никогда не бывает скучно, особенно с собакой, которую нужно держать на коротком поводке, чтобы не мешала нам целоваться – ой, строить крепкие отношения.
