Текст книги "Любовь на коротком поводке (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 35 «Спасение непотопляемой»
– Агата! Иди сюда, иди сюда, моя девочка!
Я чуть под воду не ушла, выдохнув, вместо того, чтобы вдохнуть побольше воздуха. Услышав, что Олег зовет к камере не меня, а собаку, я почувствовала не то, что облегчение, а прямо-таки радость – неимоверную. Всепоглощающую. Счастье – мое, мое! – что Олег не оказался беспринципным козлом. А ведь мог, мог…
На что я вообще повелась? Он мне цветы-то подарил в опозданием… На корзину – нет же, чемодан – с фруктами, которую даже собирал не он, а его мать?! На шампанское – слишком сладкое? До тошноты прямо-таки… Тошноты от серости моих будней, в которых вообще не было выходных от скуки… Скуки, порожденной лицезрением упущенных возможностей, если они вообще были у меня… Но если к тебе подошел мужчина и не ушел после первой же ночи – студент не в счет! – то Вселенная все-таки давала шанс на любовь, но что-то пошло не так. И не только по их вине, но и по моей… В отношениях, если те длятся больше одного дня, в их конце виноваты оба… Виноваты в том, что не сошлись…
Олег позвал, и Агата пошла, потрусила к нему, поджав хвост. Тоже стесняется? Нет, уже машет хвостом, сучка… Я, окажись на ее месте, утопилась бы – и не в пример Маргарите, мне даже до реки идти не пришлось бы: бассейн под ногами. Нет, твердо на земле я не стою и никогда не стояла. Это почва твердая, а плитка скользкая, пусть и шершавая. Как язык собаки – сейчас рука Олега испытывает то, что и моя нога: только я сама трусь пяткой о плитку, а ему руку Агата лижет сама…
Я тряхнула головой. В ушах шумело, будто я действительно ушла под воду от стыда… Нет же, я нырнула от осознания радостного факта, что я все же не совсем плохо разбираюсь в мужиках. Олег не козел, а вполне мог им оказаться… Я знаю его неделю, да и то не полную… Я могу еще считать наше знакомство часами, а не днями…
А если нет? Если он лишь на время сбрил козлиную бородку, а завтра она вырастет. Может, я вообще зря списала ситуацию на честность? Может, ему просто захотелось показать коллегам овчарку. Зачем им я? Тоже мне фотомодель от кутюр нашлась… Вот собаку показывать не стыдно – она в разы лучше меня. Я же сама взяла ее себе на аватарку!
– Ну посмотрите в эти глаза! – вернулся Олег к английскому, подтаскивая собаку за ошейник поближе к камере.
Рискуешь – сейчас один взмах лапы и твоему Макбуку капец!
– Вечер ее. Иначе покусает.
Да, ее, не мой. Моего может ничего и не было и не будет. Я не особенная. Таких у него вагон и маленькая тележка было, есть и будет после меня, и я, наверное, как раз из переполненной тележки: подскочу на кочке и окажусь в канаве. Может, он и правда постеснялся меня показать, а совсем не посчитал неприемлемым по каким-то там моральным соображениям. Со мной соображать, наверное, для него возможно только при закрытых окнах – ночью, темной, когда все бабы серые. Это собаки у него нет, хотя он о ней мечтает.
Может, вообще дело не во мне, а в собаке. Он пригласил в дом Агату, а я так, прилагаюсь к ней… Не я привела ее на поводке, а сама пришла за ней следом почти что в ошейнике, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть. Может, и не нужно мне ничего мутить с этим Олегом? Я же ничегошеньки про этого Олега не знаю! Ничего! Фамилию и то с кредитки считала, а вдруг она не его? Ну, мало ли Олегов в мире…
Может, много, а, может, и мало. Точно я знаю лишь одно: у меня сейчас есть только один. И на одну неделю. И почему меня должно волновать, что он обо мне думает? Или подумает, когда я уйду? А я ведь уйду – другого выхода не будет. Не может быть! Интересуй я его больше, чем случайная интрижка, сдобренная временным собачничеством, он бы хоть поухаживал для вида, познакомился со мной поближе в прямом смысле, а не переносном – через постель. И о себе сказал бы хотя бы пару слов.
Я же действительно до сих пор ничего про него не знаю! И он – ничего не знает обо мне, даже вымышленной, и не спрашивает: все его вопросики всего лишь вопросики. Единственным вопросом с большой буквы был вопрос о возрасте. Что ж, одно я про этого Олега знаю точно – он не совращает малолетних, чтит букву закона хотя бы данной статьи. Корни его богатства меня не интересуют. Пусть ими занимаются те, кто вздумает выкорчевать его денежное дерево…
Я уже и нырнула, и вынырнула не по одному разу, а он по-прежнему торчал перед камерой Макбука. У меня не получалось надолго удерживать в груди воздух. Не умею, не научили или просто забыла, как это – когда в груди дыханье сперло. Не из-за случайного сыра, а от романтического волнения. А кто для меня Олег? Как раз тот самый сыр, который бог послал на радость вороне. Так что мне нужно собраться с мыслями и с силами и не проворонить свою недельную радость. Это ведь не сыр в мышеловке, не сыр? Я ведь не мышь… Хотя бы по собственным ощущениям: не разеваю рот на чужой каравай и не колю зубами орешки, которые мне не по зубам – пью их, разведенными в шампанском…
Бум – меня прихлопнуло вместе с крышкой Макбука. Нет, это рядом со мной плюхнулась собака. Чёрт, он швырнул ей в воду кость – или что там он ей швырнул. Кусок сыра?
– Мила, лови бокал!
Я не знаю, как услышала просьбу, приказ или вообще возглас! Тело среагировало отдельно от головы, и через секунду я держала пустой или скорее полный розовой воды бокал у себя над головой, как Статуя Свободы – факел. Но свободна я была лишь от одежды, но отступить на глубину не получилось… Потому что я на ней была, но держалась за бортик, боясь, что по голове мне настучит сейчас собака. Пусть лучше попадет лапой по голой груди.
– Агата, ко мне!
Олег стоял коленями на мокром бортике и пытался ухватиться за ошейник, потому что у глупой Агаты все никак не получалось выбраться из воды: она успешно закидывала на скользкий покатый бортик передние лапы, но удержаться не могла и скатывалась мгновенно в воду. Олег попытался удержать ее за лапы, и в первые секунды ему это даже удалось, но когда он потянулся к хвосту, чтобы вытолкать Агату на сухой берег, глупая с перепугу рванула в сторону, потащив за собой своего спасителя.
Я оставалась статуей с целым бокалом – я же сама оставила его на краю бассейна. Стояла и берегла его, вместо того, чтобы помочь Олегу в операции по «спасению непотопляемой овчарки» и удержать его от бесцельного падения… в воду. Но стану настаивать на том, что чистить бассейн от разбитого стекла куда накладнее, чем сушить одежду, по которой все равно плачет стирка.
– Ну что ты за клуша!
Я промолчала, надеясь, что это было обращено все же не ко мне, а к хвостатой заднице, которую он выталкивал из бассейна, держась кое-как на плаву. Да, джентльмен! Я уже успела мысленно послать кучу нецензурных выражений и ему, и собаке, а врежь она мне хвостом в добавок к граду из брызг, я бы точно не удержала язык за зубами. Молодец, Олег, брависсимо!
– Я всего лишь потянулся, чтобы размяться, – повернулся ко мне спасатель, утирая от брызг растерянное лицо. – С чего она вообще решила, что я что-то кинул…
– Она просто любит бегать за мячиком…
И вокруг бассейна с диким лаем. Иногда останавливаясь, чтобы ещё раз отряхнуться. Я не могла сдержать улыбки – правда, причиной ее служил все же Олег, а не Агата. Завалился в воду босиком – скажи спасибо… А остальная одежда при нем – спасибо, наверное, именно за это и именно мне следует говорить Посейдону. И обойди меня младенец Эрот стороной… Дальней сторонушкой!
Я уже передумала знакомиться с Олегом ближе. Маргарита смогла уйти голой с бала Сатаны, а мне даже от него ничего не надо… Просто уйти. Я не рассчитала своих сил. Я слишком давно не купалась ни в чем, крупнее лохани. Да и в той не плавали лепестки роз, а в лучшем случае чаинки, чтобы придать волосам более соблазнительный цвет.
Глава 36 «Мокрое дело»
– Ну что ты так на меня смотришь? Я знаю, что выгляжу сейчас полным идиотом!
Идиотом с улыбкой до ушей! А я идиоткой без… Без всякой одежды! Тут обзавидуешься длинным кудрям древнегреческих богинь! А у меня еще и вода идеально-прозрачная, и даже волна не набегает, что с пеной, что без…
– Ну, – Олег улыбнулся еще шире. – Мокрым идиотом, точнее будет сказать, верно?
Решив всплеснуть руками, он намочил мое последнее сухое место – нос, который давно уже был высунут из воды и пылал похлеще ушей, а те не просто горели, а уже задымились, похоже, точно бассейн прогрелся до состояния джакузи. Или вода шипела и пенилась только вокруг хозяина – таким вот кипятильником Олег плюхнулся в воду.
– Жалко, в сушку не влезаю…
Зачем он несёт такую чушь? Потому что я молчу, что ли? Но на чушь отвечать можно только чушью, а я наплела за последние дни такой белиберды, что если и не провалюсь под землю, то точно уйду под воду, как только добавлю к уже сказанному даже крохотную лепту.
– Ты чего молчишь? – прекратил улыбаться Олег.
Ну вот, началось… Хорошо, не спросил, чего стоишь, как оловянный солдатик, по стойке смирно. Ага, солдатик, ушедший на дно вместе со своим бумажным корабликом за то, что беспаспортный – не под своей личиной, глупышка! – и позарился на балеринку из дворца…
Это я так, молола языком за плотно стиснутыми зубами для красивого словца, успокаивая внутренним голосом внутреннее неспокойное состояние. Боже, как же тяжело! Тяжело врать и расставлять запятые между тремя простыми словами: солгать нельзя, сказать правду… Ой, четырьмя… Три слова – это немного другое и о другом, а меня с моей правдой если только на три буквы послать можно и нужно!
Так что надо срочно начать получать выгоду от лжи – а то выходит совсем глупо: треплю себе нервы без всякой выгоды. Однако ж для надобности надобно хотя бы знать, чего конкретно хочешь от конкретной ситуации – что для тебя лучше: уйти нельзя остаться. Вот они, мои заветные три слова и отсутствующая запятая. Прямо-таки грустный романс под аккомпанемент собачьего лая. Пусть бы уже Агата собачий вальс сбацала на мокрой плитке, чтобы я наконец в темпе вальса пришла к какому-нибудь, худо-бедно удобоваримому, решению своей участи хотя бы на ближайшую неделю. Отпуск за свой счет – почему бы нет? Платить мне точно придется. Вопрос только, кому именно? И чем…
– Я не молчу… – решилась я на откровенно откровенный разговор. – Жду приглашения… в сауну… Домой без пижамы бежать холодно…
Олег снова выудил руки из воды, но в этот раз обошлось без душа, но и без холодных объятий, на которые я рассчитывала – он потянулся не ко мне, а к бортику, чтобы погрозить собаке пальцем:
– Ну-ка цыц! – и привалился грудью к мокрой плитке, точно пловец. – Ты сейчас со мной тет-а-тет останешься, и я не потерплю плохого поведения. Ну вот, иди сюда, хвостатое чудовище…
Агата тявкнула для вида ещё пару раз и пошла, еще и мокрым носом ткнулась в его мокрое лицо.
– Не подлизывайся. Я знаю, что вы все твари неблагодарные…
Все – это бабы, что ли? То есть и я тоже?
Агата обиделась на слова или на руку, которой Олег хотел схватить ее за морду, отпрыгнула и залилась оглушительным лаем по новой.
– Мила, тебе действительно нужно приглашение? – Олег не отлип от бортика, даже головы ко мне не повернул, только глаза скосил. – Дверь у меня за спиной. Не издевайся надо мной, а? Иди уже грейся. Там и душ внутри, и халат. А я пока чай заварю.
И на последних словах даже глаза прикрыл, будто в них что-то попало. Кроме меня, ничего не могло – да и я, если только в поле зрения. Его! На себя смотреть со стороны не хотелось. Примерить на себя роль раскрепощенной девицы из голливудского фильма не получалось – да я и не старалась особо. Это выглядело бы фальшиво и глупо. Вообще все выходило до жути глупо. Он надо мной издевается или реально не понимает комизма ситуации? Всех ситуаций с момента знакомства? Прямо-таки комикс выходит, если бы мы делали по ходу пьесы селфи. Но и память хороша – в неё снимки врезались навечно.
– Я думала… – чуть не сказала «рассчитывала». – Что мы пойдём вместе…
Он улыбнулся или же закусил губу или стиснул зубы, чтобы не выплюнуть мне в лицо первую пришедшую на ум гадость. А она ведь была, эта гадость, завернутая в блестящую мысль. Она была и у меня изначально, но совесть не сумела заставить меня промолчать.
– Ты между делом забыла про собаку…
Все, ну все… Если и не все, но что-то в моем мозгу явно отключилось – под воздействием вина или под обаяния того, с кем я его пила… Он ведь только что бросил мне подсказку, приглашая Агату к тетатету :) По-французски «тет» – это голова, а свою я, кажется, окончательно потеряла…
– Нет, проверяла, насколько ты про неё помнишь, – выкрутилась я, но подмигнуть не смогла: веко и так, кажется, начало дергаться. Господи, мне б сейчас действительно в прорубь с головой!
Я не хотела ещё и подмигивать ему – просто заработала себе нервный тик общением с ним.
– На счёт три…
Теперь я сумела улыбнуться и подчинилась приказу. Чтобы подыграть ему, даже со всей дури ударила ногами по воде… На его месте я бы развернулась, но он устоял на своём… Жаль… Я ждала, что меня схватят за ногу, притянут к себе и поцелуют… В конце-то концов перед ним баба голой стоит, а он рассуждает про собаку, которую нельзя оставить для совместного похода в сауну, которую зачем-то мне пообещал… Кому она сдалась, эта сауна? Не знал, что я с «кузнецом» приду? Не я все это затеяла – и с близким знакомством тоже, – а теперь на попятную, да?
Или это действительно просто дурацкое стечение обстоятельств? Бог работы бдит и не даёт своим пьяным адептам отвлекаться на дела телесные…
Выдохнув все своё плохое настроение, я обернулась за секунду до того, как вытащила зад из воды. Секунды хватило, чтобы понять, что за мной не собираются подглядывать. И вообще собака, кажется, занимала воображение Олега куда больше меня презренной. А ведь было бы так просто – применить немного грубой мужской настырности. Каждая минута промедления отдаляет меня от курортного романа все дальше и дальше. Сейчас надену банный халат и свяжу его полы морским узлом. Или который там самый крепкий? Нервы у Олега, как чугун, а у меня чугунная только голова – от вина, плавания и страха сделать что-то не так. Что-то не так, как должна делать взрослая уверенная в себе женщина. Ну где взять эту уверенность, где?
Хлопнуть сейчас дверью сауны погромче, чтобы прихлопнуть всякую надежду на тет-а-тет с продолжением. Ну какого Домового, он все так усложнил?
Глава 37 «Новая старая каша»
– Спокойствие, только спокойствие…
Пропеллер отвалился сам, когда из меня выпарилась вся злость – покой, воцарившийся в душе, звал на подвиги, как славного рыцаря Дон Кихота, и моей ветряной мельницей был никто иной, как досточтимый Олег Лефлер. Сейчас мне жизненно необходимо высушить волосы и завернуться в наимягчайший халат темно-синего цвета, строго-настрого запретив себе думать об его хозяине. Господин хороший развлекается – флаг ему в руки и поводок на шею, но не мне. Мне же – закусить удила и продолжать вверенное Максом и Лолой дело – заботу о больной собачке, пока я сама из здравого ума не перешла в его антипод.
Баланс ненормального мира Олега поддерживался моей нормальностью, в которой сегодня я реально засомневалась. Узнай мама подробности последних суток, то слово «дура» превратилось бы в что-то более весомое – мне явно дали сосулькой по кумполу, хотя к порогу неумолимо подкрадывался июнь, но в Питере и в июне порой выпадает снег. Ну, или непонятные мужики на голову сваливаются нежданно-негаданно. Тут и к бабке ходить не надо – с Олегом я найду себе приключение на одно, да не то, место, а засад в моей жизни предостаточно.
Сейчас вот как выйду, как выскажу все, что думаю… Но Олег опередил меня:
– Ты меня сейчас убьешь…
И ошарашил. С радостью – дай только чем!
Собака – почти сухая и почти причесанная, уши только врастопырку: боится пропустить что-то важное. И на поводке – вернее, на руке: Олег крепко держал ее за ошейник, чтобы Агата не дотянулась до меня лапами. Бедная ныла и вырывалась, но хватка у Олега была спортивная, как и весь внешний вид: успел сбегать переодеться в шорты и футболку.
– Я записал тебя в сумасшедшие.
Серьезно, что ли? Кажется, я сама это сделала по собственной воле. Но сейчас подумываю о выписке из твоего сумасшедшего дома!
– Не через порог!
Что, через порог нельзя передавать даже вербальную информацию?
Я затворила дверь и еще сильнее запахнула халат, просунув руку под кушак, затянутый на три морских, в моем сухопутном понимании, узла. Олег протянул ко мне руки, но прежде чем он мог бы ухватиться за халат, я перехватила его пальцы, а вот кто первым сжал их, я не знаю. Его руки сделались горячими без всякой бани. В мои же прилила вся кровь, надев на меня, наверное, маску покойницы… Только от покоя, с великим трудом отвоеванного у сознания, не осталось и следа.
– Вот так, молодец…
Это я сделала шаг от порога: он отступал, но только физически, а вот я отступала морально от первоначального плана по возвращению в самое начало наших с ним отношений – пусть не в ту точку, когда приняла из его рук ключ, но точно в ту, когда схватилась за чемодан с подношениями!
– Я не хотел, честное слово…
Мы топтались на месте во всем – скажи уже «б», раз растянул свое «а» аж на десять минут… Хотя, возможно, не прошло еще и десяти секунд. Время остановилось лишь для меня и для моего сердца, которое, кажется, совсем перестало биться. Все мое естество в страхе затаилось – в страхе сделать неправильный шаг. А чтобы удержаться на своих позициях, надо хотя бы верно понять слова… Но они все не слетали и не слетали с губ Олега – при всей дурости ситуации все еще безумно манящих.
– Я не ждал от него звонка и хотел просто отмазаться от приглашения с помощью тебя и собаки, но в итоге подписал нас на комедийный спектакль, ты уж прости меня… Если сможешь, конечно. И ты можешь отказаться… Я не обижусь… Быть может, твой отказ в данной ситуации самое разумное…
– Олег, что случилось? – чуть ли не выплюнула я ему в лицо. Ко мне возвращалось не спокойствие, а ярость, которая в итоге затмила глупое желание потянуться к его губам с поцелуем. – Можешь начать говорить со мной по-человечески? Ты реально задолбал своими недомолвками. Хуже бабы!
Хуже бабы, базарной, вела сейчас я, но меня понесло… С языка сорвался адреналин – весь, который скопился в теле, и шаровой молнией прошелся по Олегу: его передернуло, и он отступил, отпустив мои руки, которые я тут же спрятала в карманы халата, стараясь не распахнуть его полы. Жалко, что нет пуговиц – пусть бы я даже перепутала их последовательность…
Олег отступил к столику, на котором по-прежнему стоял Макбук, правда, сейчас закрытый, и стакан – все еще полный.
– Короче, у соучредителя днюха… Она уже была. Я уже поздравил, но он все же устроил неформальную тусовку, на которой я быть не хочу.
– И? – перебила я, чтобы выказать хоть какой-то интерес к беседе, которая пока не заинтересовала меня ни на йоту.
– Я сказал, что не могу пойти, потому что… – Неужели он вспыхнул? Свет нигде не погас. Если только в глазах у меня померкло. – Потому что у меня особенная девушка, которую нельзя оставить дома одну и взять с собой тоже нельзя…
– Агата, что ли? – уже не сдерживая смеха, выдала я, и он зарделся еще больше, прямо как девица на выданье.
– Если бы… Мила.
Мне бы сказать – а вот это уже интересно, но я не сумела выдавить из себя ничего. Всего пару секунд, правда, а потом меня понесло по новой:
– Слушай, Олег. Я тут подумала и решила, что мы не подходим друг другу от слова совсем. И ничего между нами не будет…
Боже, я это сказала. И сейчас главное, не закрыть глаз – будто мне больно, будто я сдерживаю слезы. Мне не больно, мне стыдно – за дурацкое поведение в последние дни, за то, что позволила втянуть себя в какой-то дурдом. Он что, всех баб через левое колено себе в постель укладывает? Впрочем, его тараканы меня не интересуют. Танцевать канкан с моими я им не позволю, а сейчас мне бы свалить отсюда в темпе вальса. Раз, два, три, раз, два, три… Вот и мои вещи, на стуле – никто их не тронул, как и меня.
Голос Олега прозвучал в отдалении, хотя я знала, что и он, и Агата наступают мне на пятки – босые. Только не бежать – это опасно: можно поскользнуться и стукнуться головой еще сильнее, чем я, кажется, уже стукнулась.
– Знал, что обидишься. А ты даже не слышала еще, что я ему сказал…
Я развернулась – к счастью, с вытянутой рукой, потому ткнула растопыренными пальцами ему в грудь, и не обуглилась на месте только чудом – он аж искрился от злости или еще чего-то там…
– Меня это не интересует. Олег, я тебя не знаю и узнавать не хочу, потому что у меня не было цели заводить интрижку. Я приехала ради собаки, не более того. Моя личная жизнь на данный момент меня вполне устраивает.
– А она у тебя есть? – выдал Олег зло.
Его злость свернулась в шарик, тот, что катают навозные жуки, и я с трудом этот шарик проглотила. Что ж, я сама дала повод ему так о себе думать – думать правду…
– Нет, она у меня закончилась. Не очень хорошо. Я поймала своего гражданского мужа на измене, собрала вещи и ушла к маме. Если считаешь, что это было легко, ошибаешься. Я морально не готова ни к новым отношениям, ни к недельному загулу с тобой. Я лучше погуляю с собакой. В терапевтических целях!
– Да, да… Именно про такие цели я Гошке и сказал. Что ты чокнутая, и ни шагу не можешь ступить без собаки. Но Гошка сказал – приходите с собакой, ему пофигу… Это даже будет забавно… Для гостей…
– Очень! – ему в тон отозвалась я. – Забавно не будет. Я с тобой никуда не пойду. Я сейчас оденусь и уйду. С собакой. На этом наше общение закончится. Ясно?
– Ты перегрелась, да? – с прежним вызовом плевался словами Олег. – Что случилось?
– Я тебе все объяснила. Я не хочу с тобой спать и не спать с тобой я тоже не хочу.
Он сунул руки в карманы и натянул шорты на причинном месте, которое, к моему счастью, не выдавала никакой причины его повышенной настырности.
– Мила, дай мне шанс. Считай меня таким же больным на всю голову, как ваша Агата. Я пять лет один. И я лезу на стенку и временами мне хочется выйти в окно. Можешь в это поверить?
– Нет! – отрезала я.
– Жаль, – Олег опустил глаза. – Я никогда не ухаживал за девушкой. Ты первая…
– Ага, да? – нет, я хотела позвать Агату, но язык подвел меня.
– Да, так и есть: девушки ухаживают за мной. И поэтому я не хочу идти туда без тебя. И нас там очень ждут завтра. Пойдем, а? Может, ты еще изменишь обо мне свое мнение?
Я проглотила теперь уже горький ком – сомнения. Я сомневалась в нашей общей вменяемости. Уверена, в глазах собаки мы были полными идиотами. И в реальности явно тоже.
– Я не составила о тебе никакого мнения, – не стала я обижать уже и так обиженного человека. – Это мое решение и относится оно только ко мне. Мне не везет с мужиками. Я не боюсь сказать это вслух.
– А мне – с женщинами. Мы похожи, не думаешь?
Я мотнула головой.
– А мне кажется, похожи, – не унимался Олег. – Подари мне один вечер…
Он протянул руку и поймал мою. Я не стала вырываться – глупо.
– И ты пойдешь с сумасшедшей в гости к важному человеку?
Олег усмехнулся и поднес мои пальцы к губам, но не поцеловал.
– Я сначала хотел сказать про собаку без упоминания тебя. Но за отмазку это бы не прокатило. Откуда у меня вдруг чокнутая собака? И если бы она была, то у нее непременно имелся бы догситтер. Иначе как бы я ездил в офис…
– А в девушку поверили, да? – не выдержала я его медлительной речи.
Олег кивнул и прижал мои пальцы к своей горячей, совсем не шершавой, щеке.
– Хорошо, что я не сказал, что собака чокнутая. Тогда бы нас не пустили. Чокнутых собак боятся, не зная, что они на самом деле очень милые.
– Ты не хотел идти…
– Теперь хочу, с тобой… В кой-то веке я приду с девушкой. Обычно прихожу один и меня уводят…
– Чокнутые бабы? – мне хотелось рассмеяться, но никак не получалось. – И не боятся? – с трудом проговорила я, чувствуя ком уже в животе.
– Еще как боятся, но ноблесс оближ, как говорится. Но это не чокнутые бабы. Это такой специальный подвид «бабиус обыкновениус», которым дают по потребностям и от которых берут по способностям. С одной такой я даже жил, приняв ее сначала за чокнутую… – он на секунду сжал губы, а потом выдал абсолютно деловым тоном: – Скажи, у тебя есть, что надеть завтра? Что-нибудь для создания эксцентричного образа?
– Наша Лола в этом большой специалист. Хочешь проверить мой гардероб прямо сейчас?
Олег продолжал держать мои пальцы у своим губ, но шевелить ими мог – губами, а вот мои пальцы окаменели, и их он бы вряд ли разжал.
– Если только ты не будешь запираться от меня ночью. И выдашь мне подушку с пледом. Но сначала чай – я его уже заварил.
И кашу. Кашу ты снова заварил – в этот раз, кажется, бухнул в котел махом всю упаковку.
