Текст книги "Любовь на коротком поводке (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 43 «Собачье ухаживание»
Три шага от кровати я проскакала горной козой, а вот у шкафа с одеждой замерла в позе цапли, потому что у меня вдруг жутко зачесалась коленка, а я уже держалась рукой за зеркальную дверцу. В отражении я, конечно, выглядела ужасно смешно, но ногтями точно бы разодрала кожу: это все нервы, нервы… От нервов женщине помогает шоппинг, и я решилась сделать то, что собиралась сделать ещё вчера: выбрать из Лолиной коллекции наряд, подходящий для сумасшедшей Дамы с собачкой.
Выбор оказался огромный – иначе Лола и не одевалась, даже не имея собаки. Интересно, в какой момент до неё дошло, что она немного того? Неужели ум заложен у женщины в подкожном жирке? Пополнела и поумнела? И смузи, наверное, поддерживают худеющий ум в своеобразном здравии. Мой, увы, не вернёт даже овсянка!
– Что? – обернулась я от шкафа, заметив в зеркальной дверце отражение слишком внимательного взгляда Олега.
Наблюдатель вздрогнул и нервно провёл рукой по собачьей голове, прижимая огромными пальцами огромные уши. Свои у него тоже сделались большими. Или такими и были, а я просто не замечала? Были или нет? Я даже улыбнулась всем этим глупостям, которые бесперебойно лезли мне в голову.
– Ничего, – вернул мне улыбку Олег, перехватывая пальцами раскрытую пасть Агаты. – Просто хочу смотреть на тебя… За смотрение она ведь меня не сожрет? Не сожрешь, а? – обратился он уже к собаке, выпуская морду на свободу.
Наглая морда тут же его лизнула: ну да, бьет – значит, любит. А потом эта засранка двинулась на меня, грозясь исцарапать мне голые ноги, но Олег вовремя пришел на выручку, ухватившись за ошейник.
– Глупая, так ты завтрака не допросишься, – нагнулся он к оттопыренному собачьему уху. – Они, – Олег повел в мою сторону подбородком, – любят ушами. Ты лучше повой. Ну, я же знаю, что ты умеешь ныть. Ну…
И Агата заскулила – как у него это получилось, как?
– Ты собачье терпение не испытывай. Я не буду вечность ей зубы заговаривать, – оскалился Олег, когда я заржала над ними в голос. Человеческим смехом это не назвала бы даже сивая кобыла.
Я схватила вешалку, на которой висело платье в цветочек, и прикрыла им майку пижамы.
– Ну… – Олег не понял, что я от него хочу. Пришлось добавить: – Нравится?
– Нравишься… – ответил он по слогам. – Ты мне нравишься в купальнике… Из серии «платье голого короля»…
Я снова не смогла сдержать улыбку.
– Так что выбирай любое платье. Я не тот, кто смотрит на наряд… Наряды врут. Тем более, в России, где в кредит покупают дорогое шмотье, думая, что… – Олег поджал губы. – Ну, как там у Жванецкого было: рожи отдельно, фраки отдельно?
Я пожала плечами – Жванецкого я не слушала. К счастью или к несчастью. И вообще не имела привычки сорить цитатами даже на стене Вконтакте.
– Да ладно… – Олег явно прочитал на моем лице что-то другое, потому что другие части тела, которые могли заинтересовать его глаза, я по-прежнему прикрывала платьем. – Я сам такой… Долго влезал обратно в пиджак.
– Тогда я надену это платье. К нему есть шляпка и кофта. Агата, ты хочешь бантик на башку? – попыталась я шуткой отвести от себя острый взгляд Олега, который колол в самое сердце, то есть грудь, все еще прикрытую вешалкой.
– Сдурела? – не понял Олег шутку. – Пусть в нашей троице хоть собака выглядит достойно. Я ее сейчас вымою и причешу. У вас шампунь имеется?
Я кивнула и, оттянув остальные вешалки вглубь шкафа-купе, повесила мой выходной наряд на самом виду, взяла штаны и футболку и…
– Почему ты так на меня смотришь? – и обернулась к кровати с вопросом.
– Мог бы не смотреть, не смотрел бы, а так – это все, что мне остается… Я серьезно про собаку. Думаешь, можно ее в гости к кому-нибудь сбагрить? На дачу к бабушке, например? Ну, чтобы у нас было полноценное свидание? Или не получится?
– Полноценного свидания? – переспросила я пересохшим ртом, стараясь не опускать глаза с лица на его мускулистую грудь.
– Оставить собаку? – почти не смеялся Олег. – Насколько она неадекватная, вам только говорили? Может, эти ее выходы в окно – одна бабка сказала? Я не вижу в ней никакой дури…
– Я тоже, – сглотнула я. Дурь только во мне. Я ее чувствую. Она сочится из меня горячим потом. – Но не хочу проверять. Это собака Лолы. Я не хочу портить с Лолой отношения еще больше, – держалась я своей правды.
И лжи. Вести чужую собаку на чужую дачу ради чужого мужчины – перебор, я считаю. На его кровати места троим хватит, если уж на то пошло. Это здесь не развернуться, и Агате ничего не оставалось, как встать на меня всеми четырьмя лапами…
Я снова сглотнула, хотя глотать было нечего: горел теперь не только рот, но и все тело, а Олег даже позы не поменял – гладил меня одним только взглядом.
Даже под ледяным душем кожа сейчас зашипит, как сковородка, снятая с огня…
– Я быстро в душ. Я быстро… – спешно ретировалась я к двери и чуть не поскользнулась на паркете: даже ступни вспотели.
Только бы влажные руки сумели повернуть на двери засов: я не могу оставить Агату одну ни на минуту. Меня прибьют. Точно. Раньше, чем ее. Нет, ее просто прижучат, хоть она и не Жучка. А Жучка тут я – меня сразу пинком под зад и лети, детка.
Я взяла себе еще пять минут – высушить волосы, и спустилась по парадной лестнице при параде хотя бы на голове, а вот внизу порядка не было: Олег раздобыл где-то резиновый мячик и кидал его через всю гостиную, а Агата носилась за ним, сминая по дороге дорогой ковер, который уехал уже к дверям, ведущим во двор.
– Олег, что ты делаешь?! – закричала я почти что в панике: у Лолы нечему падать, но учить овчарку играть в футбол лучше не по испанскому методу. Стекло кто вставлять будет. Новое. Я спрашиваю, кто?!
– Жду завтрака, – ответил Олег так просто, что пар у меня вышел ушами: они стали до безумия горячими. – Мы оба ждем овсянку, – напомнил он по какой-то своей причине. Я прекрасно помнила, что он ждет. Овсянку и полноценное свидание. Меня интересовала причина, по которой он позволяет чужой собаке разносить чужой дом.
Я сунулась за кастрюлькой и нашла еще один тазик, которым можно было сымитировать собачью миску. Овсянка впервые не пригорела и не пошла комочками, потому что я постоянно ее помешивала, боясь обернуться к стоящим за моей спиной существам: кто из них человек, а кто собака, я уже не особо и понимала.
Ели мы молча. Собака и мужик действительно хотели жрать. А я давилась кашей, имитируя набитый рот, чтобы Олегу не пришло в голову завести светскую беседу.
– Спасибо, – поблагодарил он за завтрак и, поймав меня за руку, когда я решила отнести тарелки в раковину, поцеловал чуть выше локтя, как тогда, за работой. – Большое спасибо.
Руку я не вырвала, и его пальцы, сорвавшись с локтя, легли мне на бедро. Каменное.
– Вы, женщины, считаете, что утро должно начинаться с кофе в постель, а мне кажется, что завтрак вдвоем куда лучше распиаренного кофе. Может, конечно, я просто отвык от такого утра…
Рука исчезла, а я осталась стоять на месте, к которому Олег пригвоздил меня словами.
– Я не считаю кофе в постель романтикой, – сказала я почти правду. Правду горькую: меня никто и никогда не будил чашечкой кофе. С утра меня обычно расталкивали, чтобы приготовила завтрак. С Олегом ничего не поменялось. Может, у мужиков действительно другая романтика…
– Правильно… Романтика начинается с выгулянной за тебя собакой. Разве нет?
– Спасибо. Большое спасибо, – сказала я не для того, чтобы задеть, а чтобы выпутаться из сетей, в которые Олег поймал меня своей странной философией счастья.
– Мила, не сердись… Я просто не знаю, как еще за тобой поухаживать, поэтому использую все подручные средства. А под руку всегда Агата попадается.
И даже сейчас Олег гладил собаку, которая положила мокрую морду ему на колени. Правда, лишь после того, как он спихнул ее со стола, когда Агата попыталась вымыть его тарелку языком.
– Пойдем мыть этого цербера, а то опоздаем в очень неприятные гости… Пошли…
– Почему к тебе? – спросила я, когда Олег пристегнул собаку на поводок.
– Ну, потому что… У меня сушильная камера для собак имеется.
– Что?
Он подмигнул:
– Идем! Дома лучше.
Глава 44 «Собачий баскетбол»
– Прекрати!
До меня не сразу дошло, что Олег собирается сделать со шлангом, поэтому я получила в лицо водой, когда в панике бросилась грудью на амбразуру – между струей воды и виляющей хвостом собакой. Потом меня накрыло еще и градом ругательств – я же забыла, что сегодняшний запас нецензурщины оставался у Олега нетронутым.
– Ты что зверь?! Не трогай мою собаку! – кричала я так, что эхо рябью бежало по спокойной Неве. Только нестройное, как перекаты моей груди. Офигеть! Нет, охренел… в конец!
– На улице почти лето! У нас зимой на снегу собак ледяной водой моют!
Олег держал пульверизатор на уровне моей груди. Хорошо, не глаз. Впрочем, сейчас мишень не имела особого значения.
– Где у вас?! – срывался мой крик на хрип, и я до лая напугала собаку.
А вот Олег не испугался, но и не улыбнулся – счастье, что не замахнулся на меня собачьим шампунем, который сжимал во второй руке. Свободных рук таким образом у него не осталось – к очередному моему счастью.
– В снежных калифорнийских горах. Ну, «комон», Мила… Ну не мыть же собаку в джакузи. Ну ты поди сама запихни туда эту тварь!
– Она не тварь! Тварь тут ты! – но пальцем я ткнула уже в собачью морду. – Она тебя боится.
– Она боится тебя! – окончательно повысил голос Олег. – Орешь, как истеричка. Не можешь спокойно смотреть, вали в дом. Дай мне собаку помыть. Или я сейчас буду мыть тебя!
И он действительно наставил на меня водный пистолет – куда больше?! Я и так уже вся мокрая по его барской милости. От волнения тоже. Аж на лоб себе подула – жара и вправду жара, пусть только по внутреннему термометру.
– Я Лоле все скажу… – выдала я и осеклась под его ставшим вдруг мягким взглядом.
– Правда, что ли? – глаза уже вовсю смеялись, а рука со шлангом опустилась чуть ниже лица и смотрела теперь мне в пупок. – Вот так и расскажешь про меня? Прямо сейчас?
– Да, – пальцы сжались в кулаки. Непроизвольно. – Скажу, что ты собаку украл… – нес полнейший бред мой онемевший язык.
Олег уже хохотал в голос.
– Мила, есть люди, которые не взрослеют, и это ты…
– Смешно, да? – надулась я и отвернулась.
А Олег, вместо того, чтобы извиниться, воспользовался моим замешательством, чтобы подманить собаку.
– Хорошая девочка, хорошая… Гуд Гёрл, Гуд Гёрл, – хотя я не уверена, на каком языке фраза прозвучала изначально. – Мила, уйди с линии огня. И не надо так пыхтеть, ты хуже собаки…
Я осталась на месте. Тогда Олег расправил плечи и выпятил грудь, точно увесил ее орденами за отвагу и мужество.
– Мила, твою мать… Это овчарка! Если ей не понравится мыться, она вырвется. Я ее удержать не смогу… Хватка не бульдога! Иди лучше чай завари. Займись каким-нибудь бабским делом в конце-то концов!
Я сжала губы, вдруг почувствовав уколы не только в районе сердца и переносицы. Саднило все – точно на меня попали не капли ледяной воды, а горячий пепел от извергающегося вулкана по имени Олег Лефлер.
Я развернулась и ушла. Плечи и лопатки дергались, но я не была уверена, что из-за того, что меня проводили долгим взглядом. Олег уже занимался собакой, говорил с ней ласково-ласково, не то что со мной!
Я зашла в дом со стороны бассейна. Дверь осталась открытой – ведь только что заходили взять для собаки вчерашнее полотенце, которое я еще не постирала. Я… не… постирала… Блин, о чем я думаю, о чем?! Я тут не прописалась. Я, может, и хотела побыть тут гостьей, да не получилось… Я – прислуга, которую посылают на кухню чуть ли не матом…
И я уселась к столику, на котором остались стоять два пустых бокала с вечера, когда ничего не было, но все же было хорошо… Отсюда хорошо было видно только происходящее на улице. Олег зажал собаку коленками и нещадно намыливал шампунем. Несчастная крутилась, но бестолку, а потом… Ну как такое возможно! Агата покорно стояла под бьющей из шланга ледяной струей. Ну что в этом Олеге такого, что зубастая баба позволяет ему так над собой издеваться? Даже обидно… За нас, баб…
От обиды жутко захотелось чая, но идя на кухню, я заверяла себя в том, что сделаю чай только для себя – Олег пусть сам себе заваривает. Мое мнение о собаке его не интересует, тогда меня не интересуют никакие его желания. Даже чайные и случайные. Баш на баш, как говорится. Шиш ему, а не чай…
Умеет же этот Лефлер бесить, ох как умеет… Я его Сашеньку понимаю… Тут даже к индусу сбежишь!
Чай был горячим. Обжигающим. Но нисколько не бодрящим. И я, собрав все силы в кулак и отправив скопом в ноги, бодрым шагом двинулась во двор, с которого доносились истошные вопли Агаты. Что этот Ирод с ней делает?! Блин… Я застряла в дверях и чуть не перевернула на себя весь чай. Он играл с ней в баскетбол! По собачьим правилам, но с большим удовольствием.
Футболку Олег снял еще до мыльной экзекуции, и сейчас его тело – мокрое то ли от собачьей ванны, то ли от человеческого пота – играло под весенним солнцем. Нет, не всеми цветами радуги, а всем набором мышц, которые не по моему уму было классифицировать. Я только могла ими любоваться – мышцами, не их обладателем. На Олега я злилась, и когда тот, забросив мяч в кольцо, взглянул на меня и спросил про чай, я ответила грубо, что может заварить его сам, чайник еще не до конца остыл. Олег ничего не ответил, завел мяч за спину, увернулся от наскакивающей на него собаки и снова запулил мячом ровнехонько в кольцо. Ай да молодец! Ай да сукин сын…
Последнее уж точно. Я исчезла не только из его поле зрения, а будто со двора вообще, хотя и осталась на пороге его дома… На пороге неизвестности. Стояла с остывающим чаем и даже не отхлебнула ни разу. Губы, в отличие от глаз, не приклеились к его телу, но чувствовать скользкую твердость фарфора, вместо натренированных мышц, не желали. Вот так!
Так я и стояла, наблюдая за собачьим счастьем. Наверное, я все-таки недостаточно сучка в душе, чтобы получать удовольствие от ничего не значащих отношений. А ведь хотела… Хотела заполучить этого спортивного мачо в свою постель… И ведь почти получила. Она, постель, запланирована на какое-то там непонятное число, когда звезды сойдутся над нашими грешными головами, а не над собачьей башкой, которая все тянулась и тянулась за мячом.
Олег умело уводил мяч от раскрытой пасти, но пару раз Агата все же умудрилась схватить его и, зажав в пасти, как всем известный Крокодил – солнце, наматывала круги по асфальтированному дворику. Олег не отставал от нее, явно поставив себе целью потерять с сотни три калорий, пусть я не видела в его теле ни одного лишнего жирка. Но собаке виднее – просто так она бы гонять его не стала. Может, правда, мстила за баню. Чтобы и этот жеребец стал весь в мыле!
– Агата, ну ёлы-палы…
Олег в очередной раз завладел мячом, но никуда его не бросил – держал в руках на уровне лица, отбиваясь ногами от наскакивающей на мяч одуревшей от игры собаки.
– Акула, блин. Зачем ты его прокусила?!
Я б тебе сказала, почему она это сделала… Чтобы наглости в тебе и самодурства поубавилось, дорогой мой человек. И я уткнулась в чашку как раз вовремя, когда Олег, точно прочитав мои мысли, сделал шаг к дому.
– Твоя собака, значит, да? – продолжал он держать спущенный мяч на весу. – Претензии, выходит, тебе предъявлять? Ты ей напильником зуб на меня точила? Или только себе? Где мой чай? Я твою собаку вымыл и высушил, – говорил тот, с которого пот лил градом. – Плату не прошу, но чаевые-то можно потребовать?
Я протянула ему чашку, по-прежнему нетронутую, но он тронул ее тут же – и руками, и губами. И почти сразу меня, хотя и не мог выпить залпом.
– Знала бы ты, как мне не хочется никуда идти, – чуть оторвался он от моих губ, и я сумела вдохнуть немного свежего воздуха, а не только собачье-мужского аромата: вторая мокрая тварь тоже околачивалась рядом. – В воскресенье поедем на пирожки, договорились?
Я судорожно мотнула головой.
– Нет, я не хочу… Не хочу знакомиться с твоей семьей… Это лишнее.
Он бросил мяч и стиснул с той же силой теперь уже мою голову – сейчас и из нее весь воздух выпустит: дышать от его близости и в его близости я уже никак не могла.
– Какая же ты упрямая, Мила, какая же ты упрямая… Но я упрямее. Ты меня еще не знаешь…
– Вот именно, – еле выдохнула я. – Я тебе совсем не знаю. Как и ты меня.
– Нас с тобой ждет прекрасный вечер, чтобы познакомиться поближе, потому что Агата будет привлекать к нам внимание, но не людей. Если только они не захотят попасться ей на зубок. Так что, можно сказать, у нас с тобой свидание под охраной.
И он подмигнул. Или просто капелька пота попала ему в глаз. Бедному… А все почему? Потому что меня не послушался. Кто на собаку со шлангом пойдет, того шлангом поливать и будут. Но так и быть – из душа, душа моя…
Глава 45 “Игрушки для взрослых мальчиков”
Мне тоже понадобился душ, но из него я вышла уже одетой, хотя и знала, что Олег с собакой ждали меня дома, у себя… Вернее, у него. Собака Лолы и Макса, сколько бы Олег не заявлял на неё прав своим самодурством. Я оделась в ванной комнате, потому что мне было так спокойнее. Я боялась изменить выбор и напялить не то, что снискало одобрение господина Лефлера.
Косметики на мне был допустимый в приличном месте минимум, потому что в моей походной косметичке лежали только кофейного цвета тени, карандаш для бровей, тушь и помада цвета капучино. Кто же знал, что Золушку пригласят на бал! Впрочем, какая же Золушка без хрустальных туфелек? Будем считать, что из-за перебоев с поставками горного хрусталя, фея-крестная подарила бедняжке сандалии из воловьей кожи. Ну, как-то так…
Я проверила все окна и, сдав дом на сигнализацию, рванула по выложенной не желтым кирпичом дорожке резвой лошадкой, но у самой калитки замерла, как суслик. Карета оказалась поданной: пусть огромные темные очки Олега скрывали половину довольного лица, но вот наполовину открытое заднее окно полностью вываливало на всеобщее обозрение довольную собачью морду, так что ошибиться с белой «тыквой» я не могла. Как не могла и понять модель. Сбоку никакой надписи, а из калитки я вошла прямо в открытую дверь седана, которую Олег распахнул для меня.
– Прошу!
И где твой внедорожник? Как-то несолидно, братец Лис!
Не успела я приземлиться в кресло, как тут же получила в ухо мокрым холодным носом: защищает своего любимца, чудовище! Пришлось ради спасения минималистского макияжа отбиваться от неё руками. Раздосадованная Агата заерзала по кожаному сиденью, и я с опаской покосилась на хозяина хоть и мелкого, но явно дорогого авто, который только-только пристегнулся.
– Надо было что-то подстелить…
– Соломинку? – усмехнулся Олег своему отражению в зеркале заднего вида. – Везде не подстелишь. И машинке почти два года, так что горе не беда. Собачий комфорт важнее. Ну, готова?
– К чему? – не поняла я и нервно завернула поля шляпки, которую держала на коленях.
– Да много к чему! – усмехнулся Олег, выезжая на дорогу.
Только как белая «тыква» двигается, если я не услышала звука мотора. Только песок и мелкие камушки зашуршали под шинами, а на асфальте исчез и этот звук. Лолина машинка тоже тихая, но не настолько…
– Но вообще-то я с Агатой говорил, – продолжил неожиданно Олег. – Она пообещала весь вечер быть хорошей девочкой.
Я нервно повела бровями: даже без тональника кожа казалась безумно стянутой – наверное, моей наружной оболочке передалось внутреннее напряжение: мне б самой не опозориться и не опозорить своего спутника. Конечно, сумасшедшей все простительно, но как бы не хочется выглядеть дурой в собственных глазах: роль ролью, но пусть это будет только роль.
– Мила, расслабься…
Поверх моих пальцев легли пальцы Олега: сухие и горячие, но их не слишком дружеское пожатие и совсем не дружеское поглаживание сделали мои ладони жутко мокрыми.
– Это все херня, полная… Это даже не дружеская тусовка. Это так, вынужденное совещание на природе.
– На природе?
Я не поднимала глаз, сфокусировавшись на напряжённых костяшках мужских пальцев: сколько он ещё так будет вести машину одной рукой? Впрочем, дорога здесь прямая. Вторая рука профессионалу может и не понадобиться вообще.
– Ну, это в Репино. Какой-то деревенский ресторан. Шашлыки на даче, типа того… Но вот увидишь, дуры будут на шпильках.
– Ну, будем с Агатой умными, – буркнула я, чувствуя шеей второй нервный подбородок.
– Конечно, будете. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Вы и без шашлыков умные. Иначе бы вас в моей умной машине не было. Я дур не катаю. Эй, выше нос!
Но поднял он мне не нос, а подбородок – пальцем другой руки. Что?
– Олег! – почти закричала я, поняв, что он вообще бросил руль.
– Испугалась?
Я не знаю, какими сейчас были его глаза, но очень жалела об отсутствии солнцезащитных очков на собственном носе. Его ладонь мягко скользила по ободку руля, не сжимая его пальцами даже чуть-чуть. Его пальцам больше нравилась моя рука и не нравилась шляпа, которую Олег впечатал мне в колени свободной рукой.
– Я не из пугливых, – попыталась я отшутиться и даже оскалилась, не уверенная, что сейчас моя улыбка похожа на улыбку.
– Проверим?
Я не сумела увернуться от рук Олега – они дернули меня на себя или от себя или куда, я не знаю точно – чувствовала я только боль от врезавшегося в плечо ремня – кричать я не могла, потому что этот сумасшедший стирал своими губами мою помаду. Едет машина или уже нет, понять было невозможно: ее же не слышно! Я совершенно ничего не видела – широкие ладони у моих глаз служили лошадиными шорами: только не только я не видела дорогу, но и он тоже.
– Ну!
Теперь я видела себя в стёклах его очков – как в кривом зеркале, и рот почти скривился от крика, но Олег снова меня поцеловал, а потом, зажав рот ладонью, указал на большой дисплей, отделявший меня от руля:
– Тесла сама ездит. Я ей не нужен. Я надеялся, что нужен тебе. Да не тебе, дура!
«Дура» все же предназначалась собаке, чья морда тоже лезла к горящему дисплею.
– Как?! – я не ахнула, я просто пошевелила впустую пустыми губами.
– Первый пилот пьян, второй пилот пьян. Так с кем я говорю? С автопилотом. Анекдот помнишь?
Я мотнула головой и, просунув руку вперёд, схватилась за руль, но тут же ощутимо получила по пальцам и впилась ногтями Олегу в ладонь.
– Не лезь, убьет. Действительно убьёт. Испугалась? Ну признайся…
– Дурак! – только и смогла выдохнуть я, чувствуя, что мокрые у меня не только глаза, но и подмышки.
– Зато можно, как в кино, на камеру целоваться!
– Дурак! – толкнула я его уже в плечо.
– Мил, ну ты чего? – теперь Олег держал руль. – Тебя что, за косички в школе не дергали?
– При чем тут косички?! – кричала я громче динамиков, из которых что-то лилось, а я даже понять, какой это стиль музыки, не могла, так меня трясло.
– Да потому что за них дергали только тех девчонок, которые нравятся. И по башке учебником били. И рюкзаки в туалет закидывали. Нет, что ли?
Я не могла даже улыбаться.
– Дурак, – только и могла повторить я.
– Согласен. Дурак… Но мне хотелось вызвать в тебе хоть какие-то эмоции, чтобы вызвать тебя на откровенность. Ну, улитка, вылезла из скорлупы?
– У улитки панцирь, – буркнула я через стиснутые губы и зубы.
– Ты права, я – дурак. Но я впервые катаю в этой машине девчонку, которая ничего не знает про Теслу. Другие обычно требуют показать все ее фичерсы. Вон, Агата, например. Держи поводок!
И он сунул мне его в руку – окаменевшую от пережитого ужаса. Идиот! Форменный! Что он ещё задумал?!
– Зачем поводок? – голос дрожал от гнева, волнения и ещё чего-то пока необъяснимого.
– Чтобы собака не выпрыгнула! Держи крепче!
И он зачем-то подрулил к обочине. Мы же только выехали?
– Ну, девочки, готовы прокатиться с ветерком?
Он что, с места в карьер решил? Так машины повсюду. Не пробка, но блин… «Блин», я кажется, сказала уже вслух и подтянула Агату чуть ли не к самому уху. Дверь рядом с ней поехала вверх, как в фантастических фильмах, и на месте ее остался зиять пустой проем. То же случилось со второй. Теперь я слышала шелест шин и гул других машин, точно в самолете. Агата шаталась из стороны в сторону, хотя Олег не превышал допустимой скорости в населенном пункте. Потом все же поехал чуть быстрее.
– Ну, блин, все же Тесла дура. Хватит уже пикать! Я в курсе, что у меня двери открыты!
А… Это пикала машина, а мне уже подумалось, сирена включилась в моей груди.
– Закрой уже двери! – закричала я в полный голос, чтобы перекричать всех. И Агату тоже.
Олег вручил мне пультик и сказал, куда нажимать. Двери вернулись с крыши на пол, и сердце из пяток вскарабкалось обратно в грудь. Боже, с кем я связалась…
– У меня в детстве не было машинок на батарейках. Пришлось на старости лет купить. Правда, лучше самолета? Пусть и дороже, в два раза, – усмехнулся Олег. – Но ведь тебе понравилось? Да? Машина будущего, верно?
Я закрыла глаза и продолжила гладить собачью башку, держа поводок у самого ошейника.
– Отпусти, придушишь, – усмехнулся Олег.
– Ты нас на тот свет раньше отправишь, – так и не открыла я глаз, потому чисто машинально смахнула с его носа очки, когда он снова полез целоваться. – Смотри на дорогу!
Олег выругался – да и пусть!
– Менты…
Я обернулась. Мигалка. Долетались!
– Полицейские, – прошептала я.
– Когда мы уезжали, они были ещё ментами.
Машина встала. И Агата тоже – на все четыре лапы и так громко залаяла, что мы не услышали имя инспектора… летающей машины.
