Текст книги "Любовь на коротком поводке (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Любовь на коротком поводке
Ольга Горышина
Глава 1 “Милочка”
– Лучше мужика себе заведи… А не собаку!
Умеет мать поднять с утра настроение! Ох, умеет… Мужика пусть заводит себе сама. В сорок пять баба ж ягодка опять! Так чего ждет? Когда перезреет, выпустит сок и засохнет? Да, да… Именно таким сценарием мамочка пугает меня весь последний год. Но я не из пугливых. Не боюсь даже не похудеть к лету. Боюсь лишь одного – снова завести мужика.
– Мам, что ты хочешь? Чтобы я свалила?
Этот вопрос вертелся на языке которую неделю, и наконец я его озвучила.
Инга Кирьянова плюхнулась за стол с полной чашкой кофе, от которого противно тянуло кардамоном и корицей. Противно не потому, что мне не нравится запах специй, а потому что меня уже реально тошнит от таких вот утренних разговоров. Хотелось раз и навсегда поставить в них точку.
– Чего я хочу? – мать заговорила голосом диктора советского ТВ. – Я хочу, чтобы к двадцати пяти годам у тебя были б мозги не пятнадцатилетней курицы!
Спасибо, что на сей раз не назвала дурой. Правда, все ещё впереди. Это ж всего лишь начало привычного промывания этих самых куриных мозгов. Ингина утренняя гимнастика. Ответных ударов наносить не буду. Просто поставлю ноги на ширину плеч, чтобы не пасть под шквалом набивших оскомину обвинений.
– У меня день рождения только в прошлом месяце был…
Настроение сегодня и так на нуле. Не надо, мамочка, совсем уж загонять дочь под плинтус!
– Думаешь, тебе хватит года, чтобы повзрослеть?
Инга засмеялась и так противно скривила нос, что у меня чуть завтрак обратно не пошел.
Будешь тут давиться, когда тебя каждым куском попрекают! Свалю, определенно свалю при первой же возможности. То есть с первой зарплаты.
Мужика завести? Однажды я в сердцах ответила, что надо было рожать меня с ногами от ушей, рыжими кудрями, грудью третьего размера и прочими достоинствами, на которые ведутся богатые мужики. И только потом – упрекать, что сижу у неё на кухне, а не лежу в золотой ванне с розами!
На что Инга ответила, что я не уродка. Вот именно так прямо и сказала: не уродка, и добавила: мол, и с худшими данными девки неплохо устраиваются в жизни.
Чем крыть в этот раз? Сказать, что скудным умом я тоже пошла в неё? Или все же лучше промолчать?
– Милочка, вот что я тебе скажу…
Как же я ненавижу, когда она уменьшает мое имя до такого вот безобразия! Мало того, что в свидетельстве о рождении так и записала – Мила, а не Людмила, так еще этот омоним выдумала! Милочка…
– Нормальный человек не покупает себе Макбук на последние деньги. Знала бы, не дарила бы тебе ни копейки.
– Мам, ну я же не айфон купила повыпендриваться перед подружками! Мак мне нужен для работы…
– У тебя нет работы! – продолжала кричать мать. Может, конечно, она и не повысила голоса, просто у меня уже хронически болели барабанные перепонки от любых ее децибел.
Я попыталась выдохнуть. Получилось. Но надолго ли меня хватит? И так уже почти год мне мозг выносит!
– Мама, у меня будет работа…
– Вот когда будет, тогда и будешь жить на широкую ногу, – перебила Инга на сей раз точно громко. – А пока я тебя кормлю (Слава Богу, не одеваю), последнее слово будет за мной! Поняла? Твою овчарку я кормить не собираюсь! Мне тебя достаточно!
– Мама, елы-палы! – я вскочила и опрокинула табуретку.
Да плевать! Плевать, если даже переломаю здесь всю мебель! Может, тогда хоть что-то где-то у нее кольнёт: для неё табурет, похоже, важнее собственной дочери. Впрочем, всегда так было, нафиг я ей вообще сдалась…
– Ты сама сказала – уходи от него, приходи домой. Сказала? – вырвалось у меня против воли, а хотелось молчать.
Надо было промолчать!
– Сказала! – без заминки кивнула мать. – Без собаки!
Повисла пауза, в которую мое сердце устроило барабанный концерт.
– Мила, мне надоело напоминать тебе, что я рассчитывала на твою зарплату. На мне кредит за ремонт и за машину. Ты как бы понимай, не маленькая… Хлопать дверью можно, когда есть куда пойти. А не потому что тебе работа наскучила… Фифа тут королевских кровей выискалась!
– Мам… – я выдохнула.
Она права, безусловно права. Но что сделано, то сделано. Начальница в лицо назвала меня дурой – я и ответила: мол, сама такая.
– Лето на носу, я все равно ничего приличного не найду. Не пили меня день изо дня. Дай мне спокойно закончить курсы. У меня за них заплачено из собственных денег. Ну что, скажи честно, я много ем? Хочешь, на диету сяду? Кефир и яблоки ты мне купишь? Или это тоже для тебя слишком дорого?
– Мила, ты просто идиотка!
Мать подскочила и вылила свой недопитый кофе в раковину.
– Твоему Валерке памятник надо поставить, что он тебя целых два года терпел!
Мать стояла ко мне спиной. И все равно я не позволила себе зажмуриться. Ну ведь не первый же раз она меня с говном смешивает, почему же все ещё больно и хочется плакать? Нарастила же за последний год панцирь. Или это только так кажется?
Не плачь, Мила, не плачь! – взялся утешать меня внутренний голос. – Ты взрослая девочка, ты справишься. И собака не пропадет. Кто-нибудь да заберет из приюта. Это людей никто не жалеет, а животных – вперед, с песней.
– В двухкомнатной квартире овчарке нет места. Я нормально говорю или по слогам надо повторить, чтобы до тебя наконец дошло?
Это Инга сказала мне неделю назад, когда я только заикнулась про собаку. А вот это год назад, когда я ревом ревела на этой самой кухне:
– Мужика надо держать на коротком поводке! Тогда он по бабам не будет бегать!
И это она меня учит? Отпустила моего папика к своей лучшей подруге, когда я еще пешком под стол ходила, и замену ему так и не нашла. Хотя пыталась, много раз… Но ведь все они кобели: накрыл, поссал и пошел дальше, виляя хвостом. Уж лучше собаку заведу… чем нового мужика. Наверное, любовное невезение передаётся по женской линии. Бабка тоже одна прожила всю жизнь.
Ну чего Валерке не хватало? Рубашки выглажены, завтрак-ужин готов, я при параде на задних лапках… А при этом еще на работе впахивала – глаза после монитора в кучку, а я их пальцами с маникюром отвожу к ушам, чтобы встретить его вечером с улыбкой. Вот ушами шевелить не умею – уж извините! А ему, видать, именно этого в постели со мной и не хватало.
– Мила, ты меня поняла? – обернулась мать. – Никакой собаки. В этой квартире. Не будет. Хочешь живность, бери кошку.
А чего это она вдруг про кошку начала?
– Мам, я бы крыску завела, если б мне скучно было!
Слезы высохли, злость вернулась, и я снова была на ногах. Только табуретка в этот раз осталась крепко стоять на всех своих четырех.
– Я собаку спасти хочу!
– Себя спаси для начала. А на немецкую овчарку желающие найдутся. Уж поверь мне!
И снова тишина. Мучительная. Подбирает, наверное, слова, чтобы кольнуть побольнее.
– Как ты не понимаешь, – дергала мать плечами, – что ты не хозяйка для нее. Такой собаке нужен большой дом, тренер и прогулки. Ничего из этого ты дать ей не в состоянии. Даже если осенью найдешь работу. Это безответственный шаг, Мила. Я честно не понимаю, почему ты на меня обижаешься? Что я не так говорю?
Она привалилась к раковине. Сейчас ведь все брюки станут мокрыми, а ей на работу через десять минут выходить. Не пешком, так что задница не просохнет.
– Мам, отойди от раковины.
Она отошла. Я тоже вышла из кухни. Говорить и объяснять что-то бесполезно. Я и сама не понимаю, чего меня так шарахнуло с собакой…
Наверное, потому что собака больная… Богатым нужны здоровые. Для понтов! Для любви заводят французских бульдогов. Кажется, это самая модная сейчас порода среди богачей. Нет, вспомнила – свинья, черная… Может, до Питера эта мода еще не докатилась, а вот в Москве я свинью собственными глазами видела – на прогулке в парке, Марусей звали. Поговорила с хозяйкой – нормальная тетка такая оказалась, не чокнутая. Сказала:
– От свиньи чище, чем от мужа, бывшего, было.
Вот и я хотела, вместо мужика, немецкую овчарку завести. Главное – девочку!
Закрыла дверь в большую, временно мою, комнату и села на разобранный диван. Если бы мать знала правду, то согласилась бы со мной, что с больной собакой никто возиться не захочет. Но тогда бы она точно не согласилась взять ее к нам. Впрочем, Инга так и так не поддаётся ни на какие уговоры.
Я схватила с зарядки телефон, но набирать номер приюта не стала. Нашлись бы хозяева, девчонки давно б отзвонились.
Что делать? Как быть? Мать упёртая, но ведь я вся в неё!
Глава 2 «Вселенная не дремлет»
Я не планировала заводить собаку. Вот совсем. Просто для рекламного баннера искала в сети фото красивой собачки. И нашла. Кликнула на картинку и вышла на пост ВКонтакте. Прочитала. Прониклась. Заплакала. Подумала – ну как же так?
У животного проблемы. Окей, но это же член вашей семьи. Это же тоже самое, что сдать в детдом заболевшего ребенка. И на больших эмоциях взяла и написала передерщикам, а на следующий день поехала к ним в деревенский дом. Там море овчарок, одна другой краше, но самая красивая – та самая Агата: худенькая миниатюрная овчарочка. Хвостом виляет, руки лижет – забери меня отсюда. Из клетки. Где же она бешеная?
Это люди бешеные! Те, которые ее сдали. И моя мать тоже. Когда с пеной у рта доказывает, что я дура, и учит меня жить. А тут две сестры – младше меня, явно студентки. Но отношение к собаководству взрослое, серьезное. Рассказывали наперебой о проблемах с собакой, вставляя непонятные для меня термины. Сказал бы просто: ее нельзя пускать к другим собакам, нельзя оставлять одну дома, нельзя… Дураку ясно, что эта собака прямо как больной ребенок.
Даже я все поняла с первых фраз и слушала уже вполуха. Все больше за решётку смотрела – в грустные собачьи глаза. Потом присела, погладила Агату, кое-как вкрутив между прутьев руку, и сказала: «Прости, милая, мне это не под силу…»
Сейчас я закрыла вкладку Вконтакте и полезла в англоязычную часть Фейсбука, чтобы наверняка не наткнуться на подобное еще раз, но Вселенная была против меня. Боже, за что…
«Смоки сдался, – читала я в объявлении. – Прекрасный черный пес больше не бежит на любой шум к решетке своей клетки. Он понял, что в этом нет никакого смысла. Никто не останавливается возле его клетки с возгласом „Какой классный!“ Никто не говорит: „Может быть, возьмем вот этого?“ И не имеет значения, виляет он хвостом или нет, заглядывает в глаза людей, или нет – он выучил урок и смирился с тем, что умрет, потому что никому не нужен…»
Я не смогла читать дальше. Слезы застилали глаза. Я не видела на картинке черную собаку. Я видела – Агату и ее преданные глаза. Никто ее не хочет и потому она умрет…
Я уже собралась закрыть вкладку, как увидела комментарий: «Смоки забрали!»
Забрали? Его забрали! А Агату не заберет никто… Она смотрела на меня с надеждой, а я ее предала… Она умрет, потому что я не хочу связанных с ней проблем. Потому что я – эгоистка, как и все мелкие людишки.
– Мила! – услышала я в телефоне, который машинально поднесла к уху. – Тревоге отбой! Агате нашлись хозяева!
Боже, это из приюта звонок? Во вселенной сошлись сразу несколько собачьих звезд? Разве так бывает?
Я прыгала до потолка. У меня отлегло. От сердца и всех прочих частей тела, связанных с любовью… к животным. Положила телефон на стол и снова заплакала. Только уже не от радости, а от грусти. Я была безумно рада за Агату и надо было радоваться за себя тоже: за то, что больную собаку взяли другие. Но черт… Я размазала по лицу слезы. Я влюбилась в собаку. Да, вот просто взяла и влюбилась. С первого взгляда. Так что сейчас меня трясло от грусти. Будто я сделала предложение и мне отказали.
Как-то взяв себя в руки, я открыла онлайн урок по фотошопу и просидела с ним до вечера. Вечером на телефоне снова высветился номер приюта. Что за черт?
Девчонки позвонили, чтобы сообщить: потенциальные хозяева посмотрели собаку и отказались ее брать, а мы больше ждать не можем. Не заберете вы, мы ее усыпим.
– Мила, вы еще здесь? – донесся из телефона встревоженный голосок старшей из сестер.
Уже нет… Уже почти в обмороке…
– Вы заберёте собаку?
Я ответила тут же – заберу. Плевать, что скажет мать. Плевать на ее угрозы выгнать меня из дома вместе с собакой. Я беру Агату и точка!
Ехать за ней на другой конец Питера, почти за черту города. И обратно. Надо позвонить Мишке, нашему соседу, спросить, сможет ли забрать нас с собакой на своем авто. Это как раз недалеко от его дачи. Случаются же подобные совпадения! Хотя в этой жизни нет ничего случайного. Кажется…
– Да без проблем, Мила. Мать уломала. Браво!
Нет, не уломала. Поставлю Ингу перед фактом. Выгонит – попрошусь к Мишке в сарай. Он мужик добрый, я ему ещё и грядки вскопаю. Я за все привыкла платить. Мне в этой жизни ничего бесплатно не доставалось.
Зато теперь все изменится. Всю свою прошлую никчемную жизнь с Валеркой я забуду и начну новую, счастливую, с собакой… Сучкой. С кобелями я завязала. Даже четвероногими. Хватит! Нашел другую – скатертью дорога и пыль столбом под козлиными копытами! Любовь зла. Значит, пошла она… на… Эта любовь!
Глава 3 «Дорога из желтого кирпича»
– Ну, что молчишь? – выдала Инга, усевшись против меня с утренней чашкой кофе. – Все о своей собаке думаешь? Заведи френчи. C овчаркой к тебе никто на пушечный выстрел не подойдёт. Не понимаешь, что ли?
Мать смотрела с вызовом, хоть и посмеивалась. Спасибо хоть бутерброд с маслом дала, а больше в меня из-за нервов ничего бы и не влезло!
– А вот и заведу! – огрызнулась я, отгрызая корочку у поджаренного хлеба.
– Заведи лучше новую работу и мужика. С собакой. Они нынче любят мопсов диванных заводить. Не страшно.
Сейчас устроиться можно, если только продавцом в магазин. С сентября начну рассылать резюме. Чего уволилась до срока? Да задолбалась циферки чужих денег вводить. Видимо, бухгалтерия совсем не моя работа. Хорошо, что через три года это поняла, а не за год до пенсии, так ничего толком и не заработав.
Средства на булку с маслом, конечно, есть – таргетирую потихоньку и фотошоплю – пока учусь, за копейки. Сущие. Комнату на них точно не снимешь, чтобы потом не голодать. Впрочем, мать гонит вон по другой причине, чтобы оделась прилично и накрасилась. Нет, униформа мне не пойдёт. Проверено по школьной форме. Да и рядом ни одного нормального магазина все равно нет, а тратить половину зарплаты на общественный транспорт – увольте. Так что в удовольствие посижу дома. За интернет и коммуналку все же плачу я. Не совсем уж иждивенка.
– Может, тебе в автосалон устроиться? – не успокаивалась мать. – Туда мужики чаще заглядывают.
Но не на меня же им заглядываться!
Я одарила ее испепеляющим взглядом – достала с мужиками. Даже больше, чем с деньгами.
– Мила, в твоём возрасте без денег и мужика можно сдвинуться. А ты, гляжу, уже на грани со своей овчаркой!
Я молчала – нельзя сейчас вспылить. Орать друг на друга будем вечером. Сейчас Инга должна свалить на работу. А потом свалю я – за овчаркой.
– Мам, я, наверное, фригидна. Вот совсем без мужика не страдаю.
А хотелось сказать – будто хоть один мужик принес тебе счастье! Может, у нас с тобой вот такая карма… безмужиковская… Может, у кого-то и жук – таракан, но мне своих в голове хватает. Откормленных. Других мужиков в постель пускать не собираюсь! В ближайшее время уж точно!
– Пока, пока…
Это я в смысле «чао-какао», хотя не было ни того, ни другого. Был крепкий чёрный кофе после бессонной ночи. Будь что будет! Хуже уже все равно некуда. А так приходишь домой, и животина тебе радуется. Впрочем, из дома уходить не получится. У собаки ведь развита тревожность. Какое красивое слово…
Теперь тоже буду направо и налево говорить: у меня развилась тревожность от общения с противоположным полом. Если спросят, хотя вряд ли… Я буду двадцать четыре часа сидеть с собакой, иначе та… Страшно подумать, что может случиться, останься эта немецкая Агата одна. Так что лучше не думать вообще… О плохом. У нас все будет хорошо. С кем-то же у меня должно быть все хорошо. Почему бы не с собакой?
С погодой вот не заладилось с самого утра. Или с рождения. Лучше надо выбирать его место. Будет дождь. Впрочем, смотреть в питерское небо еще хуже, чем слушать прогноз погоды. Ля ля ля, тополя… Тополей, впрочем, почти нет. Вырубили. Как нет и жары. Еще не июль и даже не начало лета. Май-ай, ай, ай…
Это я попала кроссовкой в выбоину на асфальте. Какое счастье, что я не на каблуках. И вообще не в том наряде, в котором встречают мужчину своей мечты… Вот иду такая вся в линялых джинсах и мятой футболке под ветровкой – нет, ветровка-то у меня хорошая, зеленая, финская… А тут он, на Порше, мимо со свистом в свой шалаш…
У меня все в этой жизни мимо. Только всякие козлики о мои ноги спотыкаются, хотя я никому не ставлю подножек. Просто шагаю быстро. Потому что опаздываю. У кого-то под ногами дорога из жёлтого кирпича в Изумрудный город, а у меня то яма, то канава… Так что для езды на тарантасе по колдобинам вид что доктор прописал. Как и для встречи с собакой мечты. Ну да, у всех бывают дурацкие мечты. Почему я должна быть исключением?
Я исключение только из правил любви. Ну так что ж? Все закономерно… Принцев мало, на всех не хватает. До нас доходят не то что их кони, а их ослы… скрещенные с козлами! Мутанты двадцать первого века… К ним, родимым, относятся и водители автобусов, которым впадлу лишнюю секунду подождать скачущую с кочки на кочку даму непреклонного возраста.
На этом отшибе ничего другого не дождёшься. В течении часа. Ни одной маршрутки, понятное дело. А у меня договоренность забрать собаку в определенное время. Некрасиво будет. Я не немка, но опаздывать не люблю. Как и сорить деньгами, но это не тот случай.
Достала из кармана телефон, вызвала приложение Убер и на те… Через две минуты вас подберут. Отлично… Кто? Макс, БМВ темно-серого цвета, регистрационный номер такой-то…
Стою на месте. У обочины, слежу на экране за движущейся точечкой, трясу телефоном в руке – или это он сам подпрыгивает от бегущих по пальцам нервных вибраций. Хоть десять минут, а с комфортом прокачусь – только б не совсем развалюха оказалась…
Провожаю глазами одну похожую машинку, вздыхаю, жду другую, попроще… Но первая вдруг начинает сдавать назад. Серая? Да, серая. Темная? Да, темная. Но модель, мать вашу, последняя! Кому-то на чашечку кофе налички не хватает?
Глава 4 “Максим Владимирович”
Стою в столбняке. Могу лишь ненакрашенными ресницами хлопать. И смотреть, как медленно опускается стекло.
– Мила, вы ехать собираетесь?
Максу лет так… Тридцать. Им всем тридцать, пока нет седин. В белой рубашке, при галстуке… На руке обязаны быть айфоновские часы – но у меня так мельтешат перед глазами ресницы, что ни черта не вижу. Почему не двигается язык, не знаю. Просто киваю. И снова не делаю шага к машине.
– Сейчас…
Хотелось добавить – сейчас в себя приду…
– Мила, счетчик в такси тикает. Впрочем, вы небось не застали такое…
Ему сорок? Нет, не может того быть!
Фу, я сумела двинуть ногой и даже рукой. Открыла дверь и села. Даже пристегнулась без команды. Язык почти ожил. Во всяком случае, горел – на нем крутился вопрос: какого… вы, милый, в Убере подрабатываете?
Ответ про кофе меня вполне устроит. Только озвучьте его… Для начала, впрочем, надо задать этот самый вопрос. А дар речи ко мне в ближайшее время, похоже, не вернется.
– Мила, вы так и будете молчать?
Вопроса я не задала, а проехали мы минут… Да всего минуту, не больше! Еще даже колдобины не начались. Или на супердрандулете они не чувствуются, или я до сих пор остаюсь в подвешенном состоянии от такого «такси».
– Я подбираю людей по дороге, чтобы не скучно ехать было…
Вот и ответ на незаданный вопрос. На кофе ему хватает. И Айфоновские часы уже куплены. И слова выбирать умеет – подбирает… Как мусор!
– Вы куда едете?
Да хрен с ним! Назвался грузом, полезай в кузов. Залезла в машину, дождись пункта назначения и забудь про недоразумение. Скучно ему? Клоунессой не буду. Скажу правду: собаку забирать еду.
Макс кивнул, улыбнулся и задумался… Над наводящими вопросами, наверное. Но задать не успел ни одного. Кто-то позвонил, и он принял звонок. Открыто. Через спикеры.
– Максим Владимирович, я до этой девушки так и не дозвонилась. Уже три эсэмэски отправила. Что теперь делать?
Голос дрожит. Секретарша? На расстоянии босс же ее не сожрет, чего так нервничать?!
– А сейчас поздно уже что-то делать, – ответил Макс довольно грубо. – В другой раз советую сначала головой думать. Она не для того, чтобы косметику на нее изводить.
Заминка на том конце. Я бы тоже захлебнулась отчаянием на месте звонившей.
– Я могу еще раз попытаться до нее дозвониться, – промямлила несчастная.
– А смысл?
Макс на секунду скосил на меня глаза. Я сразу отвернулась. Хотела б не подслушивать, но как сделаешь это при громкой связи?
– Она через десять минут будет у вас. Можешь пока потренироваться в извинительной речи за то, что погнали девку просто так к черту на рога. Две идиотки!
Странно, что не забрызгать слюной лобовое стекло.
– Не жалеете отца, дуры. Все! Отбой! Я сам с ней разберусь.
Какого отца? Не с дочкой же он так грубо разговаривал… Она же по имени-отчеству обратилась.
Макс отключил связь и, глядя вперед, выдал ровным голосом:
– Короче, Мила, тут такие дела… Собачку вам не отдадут. Ее другие люди утром забрали.
Я не сумела повернуть голову в сторону «таксиста», а он расценил это, видимо, как желание услышать вторую часть «марлезонской» оперы.
– Мила, я очень ценю в людях желание помогать животным, но это не тот случай, поверьте. С вами подло поиграли. Звонили вчера, да, говорили, что если не возьмете вы, то ее усыпят, верно? Так все было?
Откуда такая осведомленность? Он кто вообще такой?!
– А вам откуда, Максим Владимирович, известно, что это я?
– Как бы ответил небезызвестный Холмс, это же элементарно. Мила, не переживайте. Я с девочками поговорю на предмет ведения честного бизнеса и отвезу вас, куда скажете. В качестве компенсации так сказать. Хотя знаю, что время и нервы бесценны. Но ничем другим я не могу компенсировать вам чужую ошибку. Идёт?
Поблагодарить? Да как-то его тон не располагает к благодарности. Да и вообще я ему не верю! Кино, блин… Не то слово!
– Точно забрали? Или усыпили?
Я вдруг испугалась, что на этот раз мне врут основательно и нагло. По-взрослому!
Макс секунду молчал, и за эту секунду я потеряла, наверное, ещё тысячу нервных клеток.
– Точно. Потому что я – ее новый хозяин.
Вот так даже?
– Почему? – я чуть в кресле не подпрыгнула, как на батуте. Или наконец начались колдобины. – Я раньше вас согласилась взять Агату!
– Вы, милая Мила, понятия не имели, на что соглашались! В вас женская жалость сыграла. А она, знаете ли, в жизни не лучший советчик. Вы историю собаки хотя бы знаете?
– Я все знаю. Я работаю из дома и буду с ней рядом двадцать четыре часа. Я буду ее любить, она ко мне привяжется и успокоится.
– Мила, вы дура?
Теперь он плюнул не в стекло, а в меня, и я едва удержалась, чтобы не поднять к лицу руку, чтобы утереться.
– Собака больна, – продолжал Макс на повышенных тонах. – Ей нужен профессиональный личный тренер и дорогостоящие лекарства. Ее одной любовью не спасти. Чуда не произойдет. Вы меня извините, Мила, но вы не выглядите женщиной, способной по несколько штук отстегивать за урок с собакой.
– У меня есть деньги, – зачем-то соврала я.
– Тогда возьмите нормальную овчарку. На эту у вас не хватит ни денег, ни терпения. Поверьте мне. Я с отцом этих дур не одну бутылку распил. Серёга просто в больничке третий месяц, жена сутками с ним, а девчонки его и так уже зашиваются со всей этой сворой и хозяйством. Им скинули пса и они, не понимая, что к чему, просто по такой же доброте душевной пытались его пристроить. Но они дети совсем. За бугром этим всем государство занимается. Они проводят животным поведенческие тесты и решают, кого можно отдать на усыновление простым гражданам, кого только специально-обученным людям, а кого, увы, усыпить. Агата не прошла бы этот тест. Серёгина жена его сделала два дня назад, а девчонки за спиной у матери решили спасти пса. Извините, Мила, что вы попали между жерновов. Как вы звонки-то пропустили? – спросил он и с того, ни с сего.
Как? На телефоне и звук, и вибрация выключены. Почему – сама не знаю. Да, и звонки есть, и эсэмэски, что для собаки нашелся хороший хозяин. Хороший?
Я спросила глаза на этого Максима Владимировича – злыдень.
– А как же вы берете такую проблемную собаку?
– Моя жена берет. Я ее только забираю. Тоже, как и вы поди, всю ночь не спала. Сейчас позвонила в офис – езжай, забирай, что-нибудь придумаем. У нас давным-давно была овчарка. Умерла молодой. Лола так до конца и не оправилась от потери. Она нашла Серёгу, годами приезжала сюда собак потискать и деньгами помочь. Говорила, пока не готова к новому псу. А сейчас сказала – что это знак свыше. Мы должны спасти Агату и вылечить. Не было печали, купила баба порося.
Я стиснула зубы, чтобы те не заскрежетали.
– А вы лично против?
– Нет. У меня есть одна сучка с придурью. Будут две. Уже как бы без разницы. Короче, Лола так решила. Мое дело сторона. Хэппи вайф, хэппи лайф, верно?
Я кивнула. Оказывается, жёнам богачей для счастья не брюликов новых не хватает, а чокнутых собак! Ну, а мне, пусть я и не жена богача и вообще одинокая сучка, тоже для счастья не хватает собаки… Может, Максим Владимирович прав? Возьму там здоровую собаку и буду держать у ноги, на коротком поводке. Не сучку, а кобеля – для полной гармонии!
