Текст книги "Гильдия. Трилогия"

Автор книги: Ольга Голотвина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 84 страниц)

Вслед ему летел крик правителя:

– Эй, схватить это животное!

* * *

– «…И не столь опасно раздвоенное жало змеи, сколь раздвоенный язык льстеца и клеветника, ибо есть снадобья против змеиного яда, но нет снадобий от сладкой отравы лести и горькой отравы клеветы; и лишь одно есть средство уберечь душу от пагубы – отвратить от лгуна свой взор и затворить свои уши…»

– Стой! Врешь! У Вилиторша сказано «затворить свой слух»! – азартно прервал цитату писец Арчин.

– И верно! – с притворной досадой отозвался Дайру. – Опять я ляпнул не то…

На самом деле он ляпнул очень даже то. Память подводила Дайру лишь тогда, когда он сам этого хотел. Как, например, сейчас, во время игры, которую затеяли в полупустом трактире два начитанных, с отменной памятью человека.

Дворцовый писец Арчин словно сбросил хмель и легко, с готовностью подхватывал любой отрывок из трудов древних философов, который начинал Дайру. Юноша тоже продолжал цитаты, которые бросал ему разошедшийся писец, но не так уверенно и с небольшими ошибками, которые Дайру тут же подмечал.

Дайру подтолкнул по столу к своему собеседнику медяк:

– Уже третий… Эх! Что-то у меня сегодня память решила вздремнуть! А вот господин ни разу не ошибся!

– «Умрем на этом месте, но не уроним чести!» – весело отозвался Арчин. – А все-таки «Наставления» Вилиторша – жуткое занудство!

– Занудство, – согласился Дайру. – Но память господина достойна восхищения. Хотя… – Дайру оборвал фразу и уткнулся в кружку с вином.

– Что – «хотя»? – вскинулся писец.

– Да так, ничего…

– Нет уж, ты говори!

– Я просто подумал… Вилиторш, Джаши, летописи Санфира… нам же все это в детстве вдалбливали, не грех и вызубрить.

– Что же ты не вызубрил? – ревниво откликнулся Арчин.

Дайру, не обращая внимания на его обиду, развивал свою мысль:

– Знал я в Нарра-до грамотея… уважаемый человек, тоже писец при дворе… вот уж у него память была – не нам чета. Все, что напишет: письмо там для Светоча или реестр книг в хранилище – запоминает буква в букву и навсегда!

– Ну и дурак! – ухмыльнулся Арчин. – Хороший писец тут же забывает, что ему продиктовали… А если без шуток, то у меня память не хуже, но чем я это докажу? Прочитать тебе, что ли, на память переписку правителя?

– Нет, – удрученно признал Дайру, – переписку нельзя!

Он глянул в свою кружку – и просиял, словно увидел на дне решение.

– Мне рассказывала здешняя трактирщица, что господин составлял опись диковинок из-за Грани, которые собирает Глава Круга. Это ведь не тайна?

– Не тайна. Правитель показывает свое собрание любому, кто пожалует во дворец.

– Вот и поспорим, хорошо ли господин помнит опись. На серебрушку, так интереснее.

– Давай! – загорелся Арчин, но спохватился: – А как ты проверишь, пересказываю ли я опись слово в слово?

– Слово в слово – это чересчур. Говорят, в собрании столько редкостей, что все их запомнить – и то надо уметь. Я кое-что читал про Подгорный Мир. Буду называть, что знаю, а господин перескажет, что в описи говорится про эту тварь или предмет.

– Годится. Начинай.

– Поющий цветок, – наугад сказал Дайру.

Арчин устремил взор в потолок, словно на прокопченных балках были начертаны буквы, и начал медленно, но уверенно:

– «Поющий цветок. Хищное растение, молодой саженец высотой около трех локтей, стройный, крепкий, прямой. На верхушке пучок широких листьев, обрамляющий большой светло-серый цветок с мясистыми лепестками. Вдоль ствола свисают, подобно щупальцам, длинные тонкие ветви с когтями. Лепестки цветка, подрагивая на ветру, издают жужжание, напоминающее мелодию. Звуки приманивают к цветку животных, он ловит их когтистыми щупальцами и разрывает на части. Кровь их и разлагающиеся останки удобряют землю вокруг цветка…»

– Браво! Вот это память! – воскликнул Дайру, но в душе усомнился:

«Говорит и впрямь по-писаному, но по описи ли? Может, просто цитирует какую-нибудь книгу про Подгорный Мир? Ну-ка, для проверки спросим про то, чего у Тагиора точно нет…»

– Туманный Кот!

Писец расхохотался:

– Ну, парень, ты шутник! За Туманного Кота правитель не пожалел бы чистого золота! Но откуда он у нас?

Дайру про себя хмыкнул. Еще бы! Ни за какое золото не купить здешнему правителю это дымчатое, звездноглазое порождение чужого мира! Кот просто не выживет за пределами пропитанных магией складок. А чучело из него не набьешь, это вам не трехрожка… да и у кого поднимется рука на приносящее удачу живое чудо, что беззвучно бродит в тумане?..

– Бешеный глухарь, – поспешил он сказать, пока у писца не пропало желание играть.

– «Бешеный глухарь. Птица размером с обычного глухаря, схожа с ним и обличьем. Разница лишь в поведении: во время токования глухарь приходит в любовное неистовство. Кичась отвагой перед самкой, набрасывается на животных крупнее себя и выклевывает им глаза. Опасен для человека. Куплен в виде чучела…» И собственноручная приписка правителя: «Расспросить других Охотников, ибо есть сомнение: не куплено ли под видом Подгорной твари чучело обычного глухаря?»

По учтиво-восхищенному лицу Дайру нельзя было догадаться, что в душе парень хохочет.

«Расспросить других Охотников? Ха! Да сроду мы не разоблачали вранье собрата по Гильдии. Хотя, между прочим, ты врать-то ври, а брать деньги за подделку – это уже свинство! Ясно, что кто-то всучил Главе Круга самого обычного глухаря, подшибленного в самом обычном лесу. Бешеный глухарь на обычного и вовсе не похож. И бешеным назван не за боевые подвиги. Просто у него во время токования из клюва пена идет, как из пасти бешеной собаки…

Ладно, теперь – пора!..»

– Пуговичник.

– Что-что?

– Пуговичник, господин мой. Растение такое.

– Прямо сейчас придумал, чтобы проигрыш не платить? – усмехнулся Арчин. – Во всяком случае, в собрании Тагиора никаких пуговичников нет и не было!

* * *

Сквозняки, пахнущие морской солью, раскачивали развешанные по коридорам светильники, и тьма жила, колебалась, раскачивалась, то выталкивая на свет, то снова пряча оскаленные морды диковинных зверей и кривые ветви невиданных деревьев. Дворец правителя Вайаниди и днем был местом весьма странным, а по ночам так попросту жутким.

Извольте в этой каше из ночных кошмаров ловить то ли пса, то ли волка!

Факелы пляшут по коридорам, перекликаются голоса. Подняты на ноги и стражники, и слуги, но в суматохе на всех не хватило факелов, и старый дворец издевался над людьми, пугал их дрожью мрака в углах, заставлял шарахаться от белеющих со стен клыков и выпученных стеклянных глаз. Коридоры, переходы, лестницы и пустые залы, по которым днем слуги бродили без всякой тревоги, стали вдруг пугающими и враждебными, ожили, начали безмолвно огрызаться на своих обитателей.

Молодой стражник, не знающий еще толком дворца, уныло ковылял вверх по узкой каменной лестнице. Попробуй удержи равновесие на крутых ступеньках, если в левой руке у тебя факел, а в правой – арбалет, взятый спросонья и по глупости! Меч надо было хватать, меч! А что делать с этой тяжелой дурой, если увидишь зверя? С одной руки не выстрелишь, факел придется бросить. Себе под ноги? Или зверюге в морду?

Дворец, ярус за ярусом, лез по скале, ведя за собой город. Лестниц здесь было никак не меньше, чем коридоров. Стражник уговаривал себя, что нормальный волк по ступенькам наверх карабкаться не станет. Бегает небось по нижнему ярусу. Может, оно и к лучшему, что командир велел проверить коридоры наверху… может, так безопаснее…

Утешение было слабенькое. Стражник, паренек из островной рыбацкой семьи, волков сроду не видел и разбирался в их повадках примерно так же, как в религиозных обрядах аборигенов Уртхавена.

На верхнем ярусе было тихо. Другие стражники не успели подняться сюда, и мысль об этом совсем не нравилась парню. Не только потому, что проклятый волк мог оказаться смышленой тварью и спрятаться именно наверху, но и потому, что здешние коридоры по кругу ведут к Залу Правителей. А в этом мрачном зале водились по слухам, призраки.

Стены, затянутые гобеленами, угрожающе нависли над пришельцем. За гобеленами слышались шорохи, и стражник повторял себе, что это, конечно же, шуршат мыши, потревоженные светом его факела.

Дубовая дверь, покрытая резным узором, возникла перед стражником неожиданно быстро, словно выпрыгнула из темноты. Резьба на двери, озаренная неверным огнем факела, играла светом и тенью, и казалось, что дверь гримасничает.

Хорошо хоть Зал Правителей Тагиор не набил мерзкими чучелами!

Но, может, все-таки туда не заходить?

Нет. Нельзя. Дверь никогда не запирается. Волк мог толкнуть дверь мордой, войти – а сквозняк вернул дверь на место. И теперь злобная тварь сидит там, словно в ловушке, готовая наброситься на первого, кто войдет…

А войти надо. Если Тагиор узнает про трусость одного из дворцовых стражников, он озвереет хуже любого волка.

И верно, стыдно трусить! У него же арбалет!

Правда, чтобы пустить его в дело, нужно освободить руки…

Стражник заметил у входа скобу для факела в виде львиной пасти и пристроил туда свой факел. Теперь свет будет падать в открытую дверь и хоть немного озарит зал.

Парень проверил, хорошо ли взведен арбалет, достал из колчана болт, вложил в прицельную канавку. Все хорошо, только руки трясутся, позор…

Вскинув арбалет наизготовку, парень пинком отворил дверь и шагнул за порог.

Ну и не страшно! Совсем не страшно! Факел бросает свет из-за плеча, у ног лежит черная дергающаяся тень, а наперерез тянется лунный луч от неплотно прикрытой ставни. Не страшно. Темное колышущееся марево – не плащи призраков-убийц, а висящие вдоль стен трофейные корабельные флаги, которые треплет сквозняк. А грозное лицо, в которое уперся лунный луч, – всего-навсего рожа на одном из портретов, вон и краешек рамы высветился…

Пахнет морем, как и по всему дворцу. Не слышно завывания неупокоенных душ, не сверкают багровые глаза полуночных демонов… а главное, волка-поганца не видно!

Но впереди мрак прячет еще половину зала, и окаянный хищник запросто может укрыться в темном углу.

Стражник шагнул вперед… еще шаг… еще…

Но что это бесшумно возникло впереди?

Ноги стражника разом ослабли, спина взмокла.

Черная безликая фигура с алым свечением вокруг головы… ты ли это, Владыка Бездны? Неужели сам пришел за душою простого рыбацкого сына?..

Хотелось взмолиться, но воздух мертво застрял в гортани, слова заиндевели на языке. Про арбалет стражник просто забыл.

Что засеребрилось рядом со страшной фигурой? Волк! Какой огромный!..

Серебристая тень дрогнула. Стражник не столько увидел, сколько угадал, что зверь подобрался для прыжка.

Нет, человек не размышлял – какие размышления пред ликом Владыки Бездны?! – просто рука, судорожно дернувшись, рванула спусковой крючок.

Свистнула стрела. Впереди зазвенело и с шумом осыпалось стекло.

Нет, стражник не понял, что видел в зеркале самого себя, подсвеченного сзади огнем факела. Не было у него мгновения, чтобы это сообразить, потому что сзади ему на плечи обрушились волчьи лапы…

* * *

Может быть, стражник остался жив лишь потому, что волк сжимал в пасти бронзовый футляр с картой и не мог пустить в ход клыки. А может быть, Нургидан не хотел лишней кровью портить веселую и отчаянную игру. Он сбил противника с ног и принюхался. Парень был жив, но без сознания. Хотя вроде головой не ударился… от страха, что ли?

Размышлять об этом было некогда: ярус оживал, полнился злыми голосами и факельными отсветами.

Волк коридорами затрусил в полумрак.

Нургидан не брел наугад. Да, в прозрачных живых складках за Гранью он порой путался и сбивался, но в Мире Людей у него было прекрасное чувство направления.

Юный Охотник понимал, что к воротам ему не пробиться. Поэтому он заранее приглядел для себя путь, рискованный до безумия и крайне ненадежный. То есть самый привлекательный путь для Нургидана.

Ночной воздух пах не только морем и пылью. Охотника окружала россыпи запахов Подгорного Мира. Они были знакомыми, но мертвыми. Шкура, кожа, сухие перья, древесная труха.

Вот ударил по ноздрям запах настолько враждебный, что волк поднял шерсть на загривке и зарычал бы, если бы не бронзовый футляр в пасти. Хотя он понимал: та, которую он учуял, никогда ни на кого не нападет.

Взгляд в глубокую нишу в стене… Да, вот она, каомра, «смерть-кошка», такая же, как та, с которой Нургидан сцепился возле драконьего логова!

Хищница замерла в прыжке на задних лапах. Искусный чучельник сумел передать порыв и ярость. А крюк, крепко держащий на стене прыгающую зверюгу, был из коридора почти не виден.

Залюбовавшись на гигантскую куницу с гиеньей головой и стеклянными мертвыми глазами, Нургидан упустил время. И позади, и впереди слышались приближающиеся голоса. Драться Нургидан не хотел. Не потому, что врагов было много, а потому, что будет шум, а шум его выдаст.

А по коридору навстречу друг другу действительно спешили два десятка стражников. Они сошлись как раз у ниши с чучелом.

– Мы обошли ярус вдоль западной стены, – сказал один из десятников. – Заглядывали во все комнаты, какие не заперты. Нет тут никакой псины. – Он поднял факел повыше и хохотнул. – Кроме вот этой.

Стражники смехом откликнулись на шутку командира.

В нише сошлись в застывшей схватке два чучела: неведомая тварь с гиеньей башкой и огромный волк. Оба стояли на задних лапах, сцепившись пасть в пасть. Широкие лапы волка лежали на шее желто-бурой хищницы. Тварь сверкала стеклянными глазами, которые в свете факелов стали багровыми. Голова волка была повернута так, что люди не видели его глаз.

– Как живые, – хмыкнул один из стражников.

– Раньше бурая красотка тут одна торчала, – уточнил кто-то. – Дружка ей, видать, недавно поставили.

– Ладно вам дурью маяться! – оборвал подчиненных второй десятник. – Тут странное дело вышло. Мы обошли ярус вдоль восточной стены. Зверя не отыскали, зато в Зале Правителей нашли одного из наших. Он раньше других поднялся на этот ярус.

– Мертв? – вскинулся первый десятник. – Загрызен?

– Нет. В обмороке. Мы его в чувство привели, так он твердит: мол, ему явился Владыка Бездны…

Всем стало неуютно. Стражники заозирались.

– Ну, Владыка не Владыка, – сказал наконец первый десятник, – а про призраков в Зале Правителей давно уже разговоры ходят.

– Так чего ж мы тут торчим? – спросил второй, пытаясь за насмешкой спрятать тревогу. – Нас зачем послали? Зверя ловить или призраков по головам пересчитывать? Зверя тут нету – так и пошли вниз!..

* * *

В сторожевой башне было куда спокойнее, чем на нижних ярусах. По приказу командира один из воинов сбегал вниз, чтобы узнать, по какому поводу поднялась суматоха. Вернувшись, сообщил: ловят сбежавшего пса.

Ну, пса так пса, правитель вконец рехнулся с этими шавками. Это не касалось пятерых стражников, в чьи обязанности входило днем обозревать море с верхней площадки башни, а ночью поддерживать пламя маяка.

Поэтому один из стражников завалился на дощатый топчан в углу караульного помещения (спать дозволялось, но по очереди, по одному), а двое поднялись наверх – сменить своих товарищей.

Те спустились в караулку, промокшие и продрогшие от сырого ветра, сели к столу и заговорили о том, какое свинство со стороны правителя запретить проносить в сторожевую башню вино. Не хлебнешь малость, чтоб согреться! Говорит: мол, у огня грейтесь… а от огня какой жар, весь вверх уходит! На шаг отойдешь – и опять тебя ветер проберет до костей!

Лежащий на топчане стражник их поддержал: мол, Тагиор с людьми обращается, как с собаками, а с собаками – как с людьми! Вон сейчас весь дворец дурью мается, ловит потерявшуюся псину… дел важнее нету?

Наверное, стражник изменил бы свое мнение, если бы мог видеть, что как раз в это время возле железной лестницы, ведущей в сторожевую башню, стоял на задних лапах громадный волк. Передние лапы зверь положил на перекладины лестницы, черный нос настороженно ловил запахи.

Мгновение – и вот уже вместо волка к лестнице припал человек: темноволосый, зеленоглазый юноша с веселым и злым лицом.

Оглянувшись в темный коридор, откуда в любой миг могла вынырнуть погоня, юноша нагнулся и поднял с пола бронзовый футляр, который за несколько мгновений до этого выронил из пасти волк. Сунул футляр за пазуху и крепко завязал у горла тесемки рубахи, чтобы драгоценная добыча не потерялась.

Затем он начал подъем по лестнице к деревянному люку, но на середине пути остановился, осененный забавной идеей. Одной рукой развязал кожаный мешочек на поясе, достал несколько чешуек ползуна – осторожно, чтобы не раздавить. Налепил чешуйку на одну из перекладин. Перешагнул ступеньку, ставшую коварной, и продолжил путь наверх.

Появление незнакомого человека не обрадовало командира. Он настороженно шагнул к люку:

– Кого еще несет?!

Нургидан стоял на перекладине железной лестницы, и один пинок командира мог отправить его вниз, к основанию башни. Значит, надо было предотвратить этот пинок.

– Вы что тут вытворяете? – спросил он сердито. – Хотите, чтобы сотник сюда поднялся?

– Что?.. – не понял командир.

– Что-что… – напористо передразнил его Нургидан. – Мне-то ничего, не с меня сотник велит шкуру спустить!

Он подтянулся на руках и сел на краю люка, с радостью видя, что стражник растерялся.

– Кто таков и за каким демоном приперся? – попытался командир овладеть ситуацией.

– А если у вас тут творится демон знает что? – огрызнулся Нургидан, вставая на ноги и захлопывая крышку люка. – Вы тут разбуянились, как в кабаке, а я к вам карабкайся!..

– Разбуянились? – растерялся командир. От изумления он потерял бдительность и упустил момент, когда незнакомец шагнул к нему и оказался на опасно близком расстоянии. – Мы?!

– Ну не я же! По всему ярусу переполох, дарнигар проснулся, велел…

Не договорив, Нургидан коротко ударил стражника по печени.

Бернидиец завопил, сложился от боли пополам.

Стражники не стояли, как пни на вырубке, а начали действовать быстро и решительно. Тот, что сидел на топчане, дернулся в сторону стойки с оружием. Второй вскочил из-за стола и замахнулся тяжелым табуретом.

Нургидан пригнулся. Табурет пролетел у него над головой и ударил в грудь тому, кто тянулся за мечом.

В короткое мгновение, когда стражник невольно скользнул взглядом за своим улетевшим мимо цели «оружием», Нургидан нырком метнулся к нему и врезал снизу вверх под подбородок, вложив в удар не только движение руки, но и силу распрямляющегося тела, силу стальной пружины.

Стражник птицей взвился прочь, спиной вперед рухнул на хлипкий деревянный стол, превратив его в груду обломков.

Тот стражник, что получил в грудь табуретом от своего приятеля, мгновение ошалело восстанавливал дыхание, а затем все же метнулся к стойке с оружием, даже почти успел выхватить меч – но Нургидан, подхватив второй табурет, с маху шарахнул шустрого противника по голове.

За спиной, на каменной лестнице, ведущей наверх, затопали сапоги четвертого стражника.

Нургидан, еще не выпустивший из рук боевой табурет, с разворота швырнул его на лестницу. Попал врагу по ногам. Тот не удержался на крутых ступеньках и кубарем покатился вниз, под ноги Нургидану. Волк-оборотень добавил ему по лицу, и стражник затих.

Юноша огляделся. Один сидит, прижав колени к животу, трое лежат и стонут. Все живы, вот и славно. Внизу шум и голоса, но в люк еще не лезет погоня…

Нургидан не мог видеть, что творится внизу, но угадал все точно. Первый же охранник, карабкающийся по железной лестнице, ухватился обеими руками за перекладину с наклеенными чешуйками. Двойная порция яда скрутила его мускулы, свела пальцы на перекладине так, что не оторвать. Бедняга не только сам повис на лестнице, но и преградил путь остальным. Снять неожиданное препятствие удалось не сразу.

А Нургидан тем временем мчался вверх по гранитным ступеням – в ветер, в ночь, на площадку маяка.

Там он обнаружил пятого противника. Правда, его и противником назвать было трудно.

Маячный огонь полыхал в металлической емкости с небольшими отверстиями для тяги. В ночи она походила на красноглазое чудовище. Над нею под углом склонились изогнутые металлические зеркала, принимая свет и отбрасывая его в море.

А возле чудовища, у приоткрытой дверки, застыла в нелепой позе темная невысокая фигура пятого стражника. Тот подкидывал в дверку уголь, из-за гула огня и воя ветра не слышал криков в башне. И теперь не сразу смог разогнуться, снизу вверх глядя на страшного гостя, возникшего из ночи.

Во мраке больше пользы от волчьих глаз, чем от человеческих, поэтому Нургидан еще на лестнице начал превращение. И теперь стражник в ужасе созерцал звериную морду на человеческих плечах, оскаленные клыки, зеленое сверкание волчьего взора…

Стражнику показалось, что его душа скользит в Бездну. Бездна знакомо пахла морем.

Но даже в эту жуткую минуту стражник (юнец, не старше самого Нургидана!) не забыл о том, что погасший маяк – страшная беда для идущих во тьме кораблей.

Мальчишка-бернидиец гордо выпрямился. Меча при нем не было, зато ладонь уже сжимала рукоять ножа, выхваченного из-за голенища.

– Уходи, демон! – Звонкий голос дрожал, но не срывался. – Я не дам тебе погасить огонь маяка! Он мореходов в ночи бережет!

Юноша знал, что он сейчас умрет. Но только после этого враг подойдет к огню. Не раньше.

Нургидан невольно приосанился при слове «демон» и с уважением глянул на неуступчивого парнишку, который встал с ножом против меча, не говоря уже о клыках.

Драться с ним Нургидан не собирался. Вот еще! Порывы ветра звали его к иному бою.

Площадка была обнесена каменной оградой – высотой примерно по локти Нургидану. А выше гуляла, как хотела, воздушная банда, швыряя в маяк клочья туч. И теперь ветер, хохоча, напомнил юному воину, что того ждет противник посерьезнее перепуганного мальчишки. Сам грозный Океан, седой убийца, открывает ему свои борцовские объятия.

Не обращая внимания на мальчишку, все еще беззаветно стоящего на страже огня, Нургидан глянул за ограждение, спокойно прикинул высоту.

Жаль, не выплыть с мечом, ко дну потянет. А ведь потом еще карабкаться на прибрежные скалы…

Руки с пробившимися когтями не сразу справились с пряжкой перевязи. Мелькнула озорная мысль – подозвать юнца-бернидийца: «Эй, парень, помоги расстегнуть…»

Может, и сапоги скинуть?.. Ну уж нет, топай потом босиком через складки Подгорного Мира! А вот меч придется утопить. Жаль, отличный меч… А если…

Мальчишка-бернидиец, сжимая рукоять ножа, распахнутыми глазами глядел на зверодемона, который, сделав шаг, швырнул ему под ноги меч и кожаную перевязь.

– Держи, герой! Дарю… – Слова с хрипом выходили из клыкастой пасти, и мальчишка не сразу понял, что они означают.

А Нургидан легко перемахнул ограду, очутившись на узком каменном выступе. Несколько мгновений без тени страха глядел вниз, где во тьме волны лизали скалу. Будь у оборотня человеческое лицо, он бы улыбался.

А затем ловкое, сильное тело гибко ушло в красивый полет – и его приняли сначала мрак, а потом волны.

* * *

– Что тут было? Да не молчи ты… как тебя? Гарпун, да? Говори: что тут стряслось?

Возле маячного огня народу – не протолкнешься.

Погоня, поднявшаяся в караулку на шум драки, обнаружила там полный разгром. Командир, держась за бок и шипя от боли, махнул рукой на лестницу, ведущую на верхнюю площадку: мол, туда ушел злоумышленник!

И теперь дарнигар Ралби, лично явившийся на маяк, потребовал объяснений у мальчишки с бледным потрясенным лицом, который сидел на корточках над мечом в кожаных ножнах с бронзовыми кольцами.

До сих пор он не произнес ни слова, хотя и пытался шевелить белыми губами. Не слушался голос, вот и все.

Но Правая Рука правителя – персона поважнее всяких демонов и чудищ. Одно потрясение излечило другое. Стражник поднялся на ноги и, глядя в лицо дарнигару, негромко, но связно доложил: он, Гарпун из Отребья, подбрасывал уголь в маячный огонь. Поднял глаза – и увидел, что его напарник куда-то делся, а рядом стоит демон с волчьей головой и когтистыми лапами. Он, Гарпун, не дал демону погасить огонь. За это демон назвал его героем и пожаловал мечом, вот этим самым. После чего звероподобная тварь перепрыгнула ограду и исчезла. Куда ушла, в небо или в море, – этого он, Гарпун, не видел…

Те, кто стоял у ограды, невольно глянули вниз, в черноту, откуда доносился шум прибоя.

Дарнигар задумчиво потер подбородок. Надо бы, конечно, дать парню в ухо, чтоб сказок не рассказывал. Но после непонятных ночных событий Ралби не хотел наделать глупостей.

Он хмуро обернулся к командиру караула:

– Что скажешь? Сколько Гарпун приврал, а сколько правды сказал? А то получается, что незваный гость вас четверых по стене размазал, а от мальчишки удрал, теряя оружие.

Тот ответил мрачно, но многословно (так выходило из него недавнее потрясение). Дескать, волчьей морды он у гостя не заметил, лицо как лицо, но от этих колдовских тварей можно ожидать всякого. Меч у пояса был точно, хотя демон его и не извлек из ножен. А вот в чем он уверен, так в том, что до появления чудища никакого меча на верхней площадке не было. Где его тут спрячешь, голый камень же! И совершенно точно, что, когда мальчишка Гарпун поднимался наверх, меча при нем не было, а была корзина с углем. Корзина небольшая, меч бы в нее не поместился…

– А оружие, похоже, не из дешевых, – негромко сказал Ралби. Он нагнулся, разглядывая загадочную вещь (но из осторожности не беря ее в руки). Меч лежал на камнях, наполовину выскользнув из ножен, и выглядел вполне солидно.

Реплика дарнигара вызвала у командира караула новый приступ словоизвержения. Да, конечно, откуда Гарпун, сын портовой шлюхи, раздобыл бы такой дорогой меч? Парень и в стражу-то попал лишь потому, что сотник увидел, как он лихо крутится в гуще уличной драки. А Гарпуном его прозвали, потому как дрался подобранным где-то обломком гарпуна. Откуда ж ему, Отребью, приличное оружие взять?!

И командир, присев на корточки, протянул руку к загадочному мечу.

Тут-то и свершилось еще одно чудо. Совсем маленькое, если сравнивать с визитом демона, но оно поразило всех.

Паренек, до этого мгновения почтительно стоявший перед дарнигаром (и явно еще не оправившийся до конца от шока), вдруг вздрогнул, расправил плечи. В глазах сверкнули жесткость и неуступчивость взрослого бойца. Он обернулся к своему командиру и бросил хрипло, повелительно:

– А ну… руки убрал!

Командир изумленно вскинул глаза. Наткнулся взглядом на новый взгляд Гарпуна – непримиримый, твердый. И отвел руку от меча, поднялся, отступил на шаг – молча признал право молодого воина на добытый им трофей.

И даже дарнигар не сказал ни слова, когда юноша нагнулся, поднял меч и начал прилаживать перевязь на себя.

Гарпун опоясался мечом в полном молчании, под общими взглядами, неспешно и серьезно. Лишь на миг губы стражника тронула улыбка – когда он увидел на коже перевязи возле пряжки глубокие свежие царапины, оставленные когтями…

Наутро слух о ночных событиях во дворце прошелся по острову. А еще через день какой-то сказитель сложил балладу о бесстрашном юноше, который сошелся в схватке с демоном, защищая маяк.

Сказитель не знал, что баллада эта – лишь первая из тех, что будут сложены о прославленном герое по прозвищу Гарпун. И о его постоянном спутнике – мече, добытом в бою со страшным зверодемоном. Зачарованном, непобедимом мече, которому его хозяин дал имя Волчий Клык.