Текст книги "Гильдия. Трилогия"

Автор книги: Ольга Голотвина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 84 страниц)

Нургидан обернулся к крыльцу. Что это валяется на ступеньках? Не эта ли штука вылетела в драке из рук сбежавшего гада?

Подняв несколько пергаментных страниц, сшитых вместе вощеной нитью, Нургидан недоуменно пробежал их глазами, хмыкнул и поднялся на крыльцо.

За порогом его встретили злорадные вопли:

– Упустил! Упустил! Гурлианец паршивый! Недотепа! Я его на тебя гнал, а ты…

Неизвестно, в каком виде Старый Вояка пугал незваного гостя, но разнос Нургидану он учинил в привычном облике грайанского десятника.

– Растяпа! Мокрый хвост! При короле Лаогране я таких на плацу до обморока гонял!

Нургидан побагровел и, чтобы скрыть смущение, поинтересовался:

– Ты его хоть разглядел?

– Ворюгу-то? У него дождевка рожу закрывала. Да и уходил он, почти у дверей был.

– Ворюга? – Нургидан только сейчас сообразил, что незнакомец приходил не на чечевичную похлебку с телятиной. Встревоженно окинул взглядом комнату, заметил откинутую крышку сундука. – Он что-то спереть успел?

– А я тебе докладывать обязан? Сотник ты мне, что ли?

Нургидан поспешно склонился над сундуком. На скорую руку переворошил его содержимое, затем небрежно бросил в сундук пергаментные страницы и захлопнул крышку:

– Ладно, учитель придет – разберется!

* * *

Кто думает, что это просто – провести дракона по городу, тот пусть сам попробует!

Нет, хищник-то вел себя паинькой, топал на четырех лапах за новой хозяйкой. Даже цепь ни разу не натянул! Зато толпа, которая тащилась сзади, походила на вражеское войско, что вознамерилось захватить Издагмир. Нитха боялась обернуться, но и боковым зрением видела: вот разносчик с тачкой, заглядевшись на шествие, въехал в распахнутые двери посудной лавки – мамочка, ну и грохоту! А вот пышно одетая толстуха, вывернувшись из-за угла, чуть не наткнулась на дракона и с воплями пустилась наутек.

А позади – глубокомысленные разговоры: мол, интересно, сколько этакая скотина стрескает за раз? А ежели, скажем, дернется – порвет цепь или нет? А правда ли, что усмирить дракона может только девственница – или это про единорогов говорится?

Хвала богам, что Грайанская башня не так уж далеко от городских ворот. Ужас, что творилось бы, если б Нитха со своей свитой потащилась через весь город! Пожалуй, Хранитель решил бы, что в Издагмире поднялся мятеж!

Но любой пытке приходит конец. С невероятным облегчением Нитха нырнула в калитку и залепетала невнятные объяснения потрясенному Нургидану.

Дракон, невозмутимо войдя следом, осмотрел двор, направился к старой яблоне у колодца и кольцом свернулся в тени.

Нургидан с каменным лицом захлопнул калитку перед любопытными горожанами. Затем медленно обернулся к Нитхе – и бедняжка с содроганием поняла, что ничего еще не кончилось. Все только начинается.

– Ты – купила – дракона? – с расстановкой спросил Нургидан. – И притащила – его – сюда?

Короткое молчание – и грозовой шквал!

Без всякого почтения к высокому рождению Нитхи напарник высказал все, что думал о ее умственных способностях. Попутно прошелся насчет правящей династии, породившей на свет такую непроходимую дуру. (В Наррабане его казнили бы за любую фразу из этого монолога – на выбор.) Объяснил, на какой цепи и в каком подвале держал бы он Нитху, если бы судьба послала ему несчастье быть родственником этого кошмарного создания. Высказался насчет ременной плети в качестве лекарства для безголовых девиц. Попытался предположить, какой номер заморская коза выкинет в следующий раз.

Нитха подавленно молчала. Она понимала: когда придут учитель и Дайру, придется выслушать это с самого начала – со всеми вариантами и словесными украшениями.

Внезапно девочка вскрикнула, глазами указала в сторону забора.

Нургидан обернулся. Глаза его гневно засверкали.

Над каменной оградой торчала голова особо любопытного зеваки.

– А ну, брысь! – взревел Нургидан. – Дракона науськаю!

Особо любопытного со стены словно метлой смахнуло.

– Вот видишь, – подхалимски прощебетала Нитха, – и от дракона польза есть! Как улепетнул этот настырный…

– Если б не ты с твоим драконом, – резонно возразил Нургидан, – этот настырный вовсе бы тут не появился… Нет, как раз перед поездкой в Аргосмир! Не хочешь проходить испытания – так и скажи, а за дракона прятаться нечего!

Спасительная мысль мелькнула в черноволосой головке Нитхи. Не выдавая радости, девочка сказала спокойно, как о давно решенном:

– Я его не для себя купила. Подарю Хранителю города. Почтеннейший Тагиарри любит животных.

– Почтеннейший Тагиарри любит мелких животных, – беспощадно уточнил Нургидан. – А крупных предпочитает в виде чучел.

Нитха не хотела отказываться от богатой идеи:

– Тогда пошлю его моему царственному отцу. Напишу, что это мой трофей из Подгорного Мира. И отправлю Рахсан-дэра сопровождать подарок! Ой, как хорошо! Как говорят у нас в Наррабане, ловкач одним камнем двух птиц собьет!

– Тогда поторопись, – угрюмо посоветовал напарник. – Эту тварь небось не прокормить.

Нитха встрепенулась:

– Умница! Правильно! Он же у меня голодный!

Стремглав бросилась к пристройке-кухне и вернулась с большим куском мяса на кости.

– Рехнулась! – взвыл Нургидан. – Отдай телятину, кобра наррабанская! Мы-то что есть будем?!

– Похлебку похлебаете! Отвяжись, у меня животное не кормлено!

Драконенок выжидающе поднял голову.

– Руку отхватит, – предупредил Нургидан. Смерил взглядом расстояние до воткнутого в колоду топора – и успокоился. Уж он-то сумеет остановить чудовище!

Нитха, пропустив предупреждение мимо ушей, вплотную подошла к черной чешуйчатой твари.

– А кого я сейчас кормить буду? Мое сокровище сейчас кормить буду! – заворковала она. – Солнышко, хочешь мяса на косточке?

«Солнышко» поднялось во весь рост, разинуло пасть, усаженную внушительными клыками.

– Еще как хочу! – отчетливо прозвучало из черной глотки.

* * *

– Вы когда-нибудь научитесь слушать, что говорит учитель? Вы… стадо олухов! Это, по-вашему, детеныш дракона, да? – Шенги гневно указал на чешуйчатое существо, которое увлеченно догладывало телячью кость. – Где вы видели такого детеныша дракона?

– А мы их и вовсе никаких не видели, – тихо буркнул Нургидан. Очень тихо.

Но Шенги услышал.

– Если б ты меньше шлялся по девочкам и больше времени посвящал учебе, то вспомнил бы про народ ящеров, который живет в Подгорном Мире!

Нитха виновато ойкнула: она помнила про народ ящеров, но ей задурили голову циркачи и стражники. Теперь-то она видит: ничего общего с драконом! И шея короткая, и крыльев нет, и третий глаз на макушке!

Нургидан глядел непонимающе: он и впрямь больше интересовался подружками, чем рассказами учителя о Подгорном Мире. Не считал нужным забивать себе голову. Драться он научился не хуже учителя, а будет надо что умное припомнить – на это есть Дайру.

А Дайру тут как тут – высунулся из-за плеча учителя, блистает знаниями:

– Народ ящеров проживает на болотах, размножается кладкой яиц. В брачный период ящеры объединяются в стаи – одна самка и четверо-пятеро самцов. Чешуя детенышей черного цвета, но с возрастом…

– Цыц! – Когда Шенги не в духе, лучше не привлекать его внимания. – Тебя не спросили!

– Учитель, – всхлипнула Нитха, – ты на меня очень сердишься?

– Девчонка, – холодно ответил Шенги, – заметь, я был очень сдержан. Даже ни разу не употребил слово «идиотка», хоть оно и вертелось на языке. С тобой после разберемся, а сейчас важнее решить, что делать с этим малышом. – Шенги обернулся, голос его стал мягче. – Так ты знаешь наш язык, приятель?

Ящерок неуверенно перевел взгляд с недоглоданной кости на Шенги и обратно. Словно прикидывал, не отберет ли человек у него лакомство. А затем внятно ответил:

– Умею, почтеннейшая публика!

– Почему – публика? – удивился Нургидан.

– А которые не циркачи, те – публика, – снисходительно разъяснил ящерок.

– С укротителем ты тоже разговаривал? – не утерпела Нитха.

– Еще чего! Чтоб эта зараза новый номер придумала – «говорящий дракон»? А сам чуть что – факелом в рыло!

Шенги укоризненно взглянул на девочку и попросил ящерка рассказать свою историю.

История оказалась невеселой.

Начиналась-то она прекрасно: в мелком, прогретом до дна болотце, под присмотром ласковой мамы, вместе с сестричкой и двумя братьями. Когда у детишек начали пробиваться гребни на спинках, мама рассталась с детьми. Мамины самцы разобрали малышей и нарекли их учениками. Его учитель был лучше всех: великий охотник и знаток древних преданий. Вместе они исходили не одну складку. Малыш учился читать следы, находить целебные травы и коренья, сражаться с хищниками. А порой, плотно поев, оба валялись на мелководье, и ученик слушал легенды о временах, когда их мир еще не был прозрачной движущейся полосой в клубке складок.

Это была чудесная жизнь, но, увы, недолгая. Случайно ящеры угодили в Прореху – у людей ее называют Воротами. И очутились в лесу возле какого-то замка. Местные жители при виде «чудищ» ударились в панику. Властитель замка послал стражников, те забили учителя копьями, а на малыша набросили сеть. Три дня сидел он на цепи на заднем дворе замка. Потом властителю надоела новая забава, и он продал свою добычу бродячему цирку.

С тех пор ящерок и колесил по Миру Людей – примерно три года.

Как научился говорить на чужом языке? Запросто! Фургон был большой, в одном углу – клетка, в другом – топчан. Там ехала жена хозяина цирка с ребенком. И все ворковала со своим карапузом: «Вот это, деточка, огонь. Не тяни ручки, обожжешься! А это – окошко, а за ним – солнышко. А это наш папа орет… опять пьяный… ну, скажи: па-па!» Так и не заметила, что не одного, а двоих говорить выучила.

Молчать три года? Вот еще! Разговаривал, только не со всеми. Была у него подруга, наездница и танцовщица. Совсем еще девчонка. С ней плохо обращались, так от невеселой жизни готова была хоть с ящером подружиться. Болтали понемножку, это был их секрет. Она ему рассказывала про Мир Людей… Да вот беда, недавно сбежала из цирка, дружка себе нашла. И стала у молодого ящера жизнь – хуже некуда.

Есть ли имя? Вот с этим трудно. Детские имена остались за Гранью, новое дать некому. Циркачка звала Братиком, укротитель – Гаденышем, но это как-то не тянет на имя…

Шенги и его ученики, расчувствовавшись, дружно решили: вернуть беднягу на родину! Все равно собирались в столицу через Подгорный Мир – так быстрее. Но предупредили малыша: вряд ли он отыщет знакомых. Там время идет как-то непонятно, в каждой складке по-своему… ах, ему учитель уже объяснил? Но во всех складках время катится быстрее, чем в Мире Людей, так что близкие его в лучшем случае уже забыли, а в худшем – умерли.

Ящерок ответил, что у него знакомых – учитель да мама. Учитель умер, а мама не интересуется детьми, у которых прорезался спинной гребень. Так что лишь бы вернуться за Грань, можно даже в чужую складку, было бы подходящее место для охоты – и свобода!

Так же дружно решили и второй вопрос: имя ящерку должна дать Нитха, раз уж она это сокровище так выгодно купила.

– А тут и думать нечего! – развеселилась девочка. – Он сам сказал: которые не циркачи, те – публика. Значит, он – Циркач!

Ящерок возмущенно зашипел. Нургидан и Шенги наперебой начали уверять его, что такого восхитительного имени нет ни у кого в Подгорном Мире.

Но все замолчали, когда раздался тревожный голос Дайру:

– Эй, а кто у калитки дождевку обронил?

И он поднял с земли шляпу – большую, из плотной материи, с обвисшими полями.

* * *

Шенги и его ученики сидели за столом. Чечевичная похлебка стыла в мисках – все увлеклись беседой.

«Драконьего детеныша» с ними не было. Ящерок отказался войти в дом: хватит с него клеток! Зато к компании присоединился грайанский десятник: завис над столом и вставлял в беседу замечания, за которые Нургидан охотно убил бы его – но как убьешь привидение?

– Словом, ничего он спереть не успел, – закончил рассказ Нургидан. – Старый Вояка его у сундука спугнул. Крышка была открыта.

– А вот и брешешь, псина блохастая! – донеслось сверху. – Я его у дверей прихватил. Уже выходил, ворюга!

– Сам брешешь, дохлятина! Я проверил, в сундуке все цело. Кроме… – Нургидан осекся.

– Кроме чего? – Голос учителя стал строже.

– Да ерунда. Когда мы дрались, вор обронил рукопись. Ту, что ты утром купил и наверх еще не отнес.

– А в сундуке она как очутилась?

– Я прибрала, – пожала плечами девочка. – А что?

– Ничего… Ну-ка, мальки, давайте толком проверим, что в сундуке уцелело.

Откинув крышку, все четверо склонились над сундуком. Совсем немного времени понадобилось на то, чтобы перебрать хранящиеся там скромные пожитки.

Нарядный плащ учителя. Синяя раковина с берегов нездешнего моря. Две шкурки изумрудного долгопята, упакованные в холщовый мешок. Кожаный кисет с сушеными корнями красноглавника (столичные лекари денег не пожалеют!). Та самая рукопись, из-за которой весь шум. И последняя находка – Шенги считал ее самой интересной…

Охотник положил на ладонь бронзовый колокольчик в виде змеиной головки с открытой пастью. Несмотря на острые клыки, змея не выглядела свирепой – скорее, насмешливой и хитрой. Колокольчик был наглухо прикреплен к рукоятке. Чтобы позвонить, его пришлось бы сильно встряхивать. Не очень удобно… впрочем, проверить это было нельзя: у колокольчика отсутствовал язычок. Но находка очень, очень занятная. Надо взять ее в столицу: ювелиры приделают язычок да сосватают колокольчик какому-нибудь любителю редкостей. Прислугу сзывать или еще для чего. Опять-таки история у вещицы интересная: с развалин древнего города. И привирать почти не придется.

Шенги тронул пальцем прохладную поверхность камня – мягко-коричневого, с широкой желтой прожилкой.

– У нас в Наррабане, – послышался голос у его плеча, – этот камень называется «тигровый глаз».

– А у нас – «ведьмин мед», – откликнулся Шенги, чуть смущенный тем, что залюбовался колокольчиком и забыл обо всем. – Про него есть сказка, потом расскажу. Камень не из дешевых. Так что ж наш вор его не взял? Польстился на рукопись, которую мне в лавке продали почти по цене пергамента! Отрывок из «Летописи» Санфира, который каждый грамотный человек чуть не наизусть…

– И все же вывод: вор приходил именно за рукописью! – нахмурился Дайру.

– А что за летопись такая? – раздалось от двери.

Ящеру надоело торчать в одиночестве у колодца. Он устроился на крыльце, возле приоткрытой двери. Войти в дом отказался наотрез, но в разговор встрял с удовольствием.

Дайру, который обожал книги, охотно пустился в объяснения, но Циркач перебил его чуть ли не на третьем слове. Оказывается, про летописи он уже где-то слышал. Его интересует именно эта, о которой речь идет.

– Санфир Ясная Память из Клана Лебедя, – отозвался Дайру, ничуть не обескураженный, – самый знаменитый грайанский ученый. Он оставил после себя два грандиозных труда: «Свод законов Великого Грайана» и «Летопись». Причем «Летопись» настолько велика, что полных списков в мире – раз-два и обчелся. Ни в Анмире, где я жил раньше, ни у здешнего Хранителя полных списков нет.

– А я видела полный список! – похвасталась Нитха. – В Нарра-до, в дворцовой сокровищнице. Мне мама показывала. Во-от такая книжища! – Она повела смуглой ладошкой где-то на уровне своей груди.

– Уж прямо такая! – усомнился Нургидан. – Таких и не бывает!

– Бывает! Обложка выложена перламутром и кораллом. А страницы переворачивать мне не разрешили, это делал раб, который отвечает за книги.

– Очень может быть, – с завистью сказал Дайру. – Санфир работал не один. У него было много помощников, которые по всем городам читали местные летописи и выписывали главное. А Санфир проверял и объединял в книгу – сотни отдельных глав! Полных копий мало, а вот сборники лежат в каждой книжной лавке. В каждом сборнике – разные главы. Некоторые любители книг пытаются собрать «Летопись» целиком.

– И я решил попробовать, – смущенно признался Шенги. – Все вряд ли подберу, но искать очень, очень занятно.

– Самые интересные главы, – увлеченно продолжал Дайру, – не на пергаменте продаются, а на бумаге, чтоб дешевле. По ним учатся читать. Например, как принцесса Ульгайя расправилась с заговорщиками и вернула себе отцовский трон. Или про осаду Кровавой крепости… Учитель, а вдруг у тебя редкая глава, какой ни у кого нет?

– Ха! Если бы!.. Про Двенадцать Магов и волшебный источник!

– Ну-у, – не сдержал разочарования Дайру. – Да ее детишкам на ночь, вместо сказок… – Он встрепенулся. – А если она – подлинная, начертана рукой Санфира?!

– Размечтался! Кто б мне ее продал по дешевке? Книготорговцы знают руку Санфира.

– Да, верно… – поник Дайру.

Ящер, потеряв интерес к разговору, сполз с крыльца, а люди все продолжали спорить о том, что же нужно было странному вору.

Но вредная Хозяйка Зла сочла, что в этот суматошный день еще не исполнилась мера шума, беготни и недоразумений.

В калитку вошел Витудаг, молодой хозяин Дайру. Юнец нес огромный пук крапивы. В тряпке, разумеется. Тряпку он отбросил лишь у калитки, взял крапиву в обе ладони и двинулся к крыльцу, шипя и поминая последними словами идиотские наррабанские заскоки. От боли он не видел ничего вокруг – и лишь у самого крыльца заметил черного клыкастого ящера. Почти в упор.

После нескольких неприятных мгновений молодой господин вспомнил слова Дайру.

– Мерзкое привидение! – возопил он и поступил так, как ему советовал слуга: плюнул в любопытную чешуйчатую морду…

Когда Шенги и его ученики, заслышав пронзительные крики, вылетели на крыльцо, их глазам предстало необычное зрелище.

Двор был усыпан крапивой. На ограде сидел Витудаг, орал и дрыгал ногами – одна в сапоге, другая босая. А внизу, скорчась над добычей, ящер мстительно драл в клочья трофейный сапог.

3

Гурлиан нельзя назвать страной, слепо соблюдающей замшелые обычаи седой старины. Но некоторые традиции остаются нерушимыми из века в век.

В тронном зале аргосмирского дворца возвышаются три трона.б

На среднем – массивном, полыхающем золотым блеском – восседает государь. По правую руку простой, без украшений, трон черного дерева – для того, кого с почтением называют «король-отец». (В правящей династии принято передавать сыну власть при жизни, а потом помогать ему в правлении мудрыми советами.) Слева сияет нежными переливами перламутра изящное сиденье, больше похожее на морскую раковину, чем на трон. Оно предназначено для наследника, который учится управлять страной.

Не всегда все три трона заняты во время дворцовых приемов. Но в то грозное лето, когда в Аргосмире творились зловещие и загадочные события, король настоял на постоянном присутствии своих соправителей.

* * *

На владыках Гурлиана не было корон. Символами их власти были изящные топорики в руках. И конечно же, маски, без которых не проводился ни один дворцовый прием – с тех самых пор, как семьсот лет назад основателю династии было предсказано, что всему Роду Ульнес грозит опасность от дурного глаза.

Зарфест Береговой Сад, правитель Гурлиана, скрывал лицо под золотой маской, украшенной рубинами. Маска была под стать торжественному королевскому наряду. Пышная парча почти полностью скрывала государя. Если бы не рука, вынырнувшая из золотистых складок и сжимающая резную рукоять топорика, Зарфеста можно было бы принять за усаженную на трон куклу.

Но вряд ли у кого-нибудь из тех, кто почтительно склонялся сейчас перед золотым троном, возникали столь дерзкие мысли. А если и возникали, то, скорее всего, у плечистого, загорелого мужчины, который даже в нарядной одежде больше походил на моряка, чем на придворного – впрочем, лишь до тех пор, пока не начинал говорить. Речь его была учтивой, неспешной и выразительной.

Отвесив поклон всем тронам по очереди, загорелый мужчина развернул свиток:

– Государь, эти слова говорю не я, скромный посланник Хастан Опасный Щит из Семейства Хасхашар. Эти слова говорит Верховный Круг Семи Островов, а подписал свиток Глава Круга, Тагиор Большой Хищник из Рода Грантум.

Золотая маска качнулась над жесткими парчовыми складками.

– Долгих лет жизни и правления великому Тагиору, – донесся холодный ответ. – Полагаю, он прислал ответ на наш протест против пиратских действий «Поморника» и «Морского змея». Надеюсь, прислал и капитанов этих кораблей – в цепях, разумеется.

– Мой повелитель Тагиор изволит отвечать, – хладнокровно склонил голову Хастан, – что обвинение в пиратстве двух отважных и верных капитанов не прозвучало достаточно убедительно. Глава Круга полагает, что правитель Гурлиана был введен в заблуждение лживыми показаниями корыстных свидетелей.

– Не прозвучало убедительно? – раздался возмущенный каркающий голос. – Еще бы! Для вашей подлой пиратской шайки!

Хастан перевел взгляд на худого старца в темной одежде и черной бархатной маске. Старец подался вперед, всем телом опираясь на ритуальный топорик.

Посланник смолчал. Он знал, что Эшузар Сухой Берег, король-отец, мог позволить себе резкие высказывания, ибо слова его больше не были речами королевства Гурлиан.

– Четвертый! – Голос старика срывался от негодования. – Четвертый раз мы шлем в Круг письма, а Союз Семи Островов продолжает разбойничать на море! Я уже молчу о той сожженной деревушке… как ее, Ульфест?

Ответа не последовало. Ульфест Серебряный Сад, наследный принц, не пошевелился на перламутровом троне. Он сидел в весьма наглой позе, небрежно вытянув длинные ноги. Это могло бы выглядеть намеренным оскорблением, но мерное колыхание серебристой бахромы на серой парчовой маске говорило о том, что юнец попросту дремал.

Молчание внука окончательно взъярило Эшузара. Старик ударил рукояткой топорика о подлокотник трона.

– В той деревушке свидетелей не осталось, всех вырезали. Но пиратские рейды «Поморника» и «Морского змея» – другое дело. Есть люди, которые все видели и помнят.

– Я говорил с ними, – спокойно ответил посланник. – Меня они не убедили, не убедят и Круг.

– Полагаю, – донеслось из-под золотой маски, – убеждать в чем-то Круг – занятие бесполезное. Разумнее будет направить послание в Тайверан, столицу Великого Грайана.

– Да! – возрадовался старый Эшузар. – Давно пора!

Самоуверенность посланника была поколеблена: чуть сузились серые наглые глаза, тверже сжались челюсти.

А Зарфест веско продолжил:

– Джангилар Меч Судьбы, король Грайана, давно обращает взор в сторону Семи Островов. Ему нужен лишь повод… Если Острова войдут в состав Грайана, пираты уймутся.

– Хо! – торжествовал старик. – У Грайана мощный военный флот! Не то что наши суденышки для перевозки торговцев!

– Союз Семи Островов трудно запугать морским сражением, – отпарировал посланник. – Наши корабли в древних сагах называются морскими драконами, а воины – драконьими клыками. Но война – это чудовище, которое не стоит без причины спускать с цепи. Если государь Гурлиана настаивает, еще раз опрошу свидетелей. Если в их россказнях есть хоть ничтожное зерно истины… что ж, возможно, Круг в качестве дружеского жеста согласится пожертвовать некоторую сумму в пользу пострадавших купцов и гурлианской казны. Могу ли я покинуть тронный зал и продолжить расследование?

Ответом был кивок золотой маски.

Посланник направился к выходу, но у дверей остановился, обернулся:

– Позволю себе еще несколько слов, государь. Если начнется война, Гурлиану не удастся соблюсти нейтралитет. А воюющей стороне очень нужно благоволение богов. Не хочу никого оскорбить, но осмелюсь напомнить, что не наши корабли прямо в порту рассыпаются в труху. И не наши матросы гибнут в пламени, которое не боится воды!

Низко поклонившись, Хастан вышел.

Воцарилась тишина. Стоящие у стен придворные боялись вздохнуть.

– Все-таки он испугался! – злорадно хихикнул Эшузар. – Боится Грайана, негодяй!

– Я тоже не хочу войны, – задумчиво ответил отцу Зарфест. – Этот наглый мерзавец прав: мы не сумеем остаться в стороне. Но на этот раз наша угроза, кажется, подействовала.

– Думаешь, Круг выдаст пиратских капитанов?

– Вряд ли. Компенсацию мы из него, возможно, и выжмем, но преступников на эшафоте не увидим.

– Еще бы! – вмешался в разговор ленивый, чуть растягивающий слова голос юноши. – Держу пари, этот Хастан сам командовал если не «Поморником», так «Морским змеем».

– Наша радость соизволила проснуться! – прошипел старик. – Подбери ходули, ты, надежда Гурлиана!

Принц завозился на троне, принимая менее оскорбительную позу.

– Кто следующий? – спросил король стоящего у дверей седовласого придворного.

– Хранитель Аргосмира, смотритель верфи и делегация владельцев кораблей.

– Пусть войдут. Ульфест, веди себя прилично!

Увы, королевское повеление не было исполнено. Сначала принц сдерживался, старательно выслушивая жалобы судовладельцев. Даже заинтересовался, когда начался спор: имеют ли отношение нынешние события к легенде о страннике Ульгире?

Почти все в городе были уверены: да, имеют! В легенде говорится: Морской Старец прогневался на Ульгира и его невесту, когда те, спасаясь от погони, причалили к заповедной Земле Поющих Водопадов. Мало того, начали там нарушать запреты, наложенные владыкой глубин. Разгневался морской король и поклялся: впредь любого, кто ступит на запретную землю, пожрет холодное пламя, которое и водой не погасить!

Легенды легендами, а на выцветших от времени картах и впрямь значится на западе земля, что может быть той самой, запретной. Правда, картографы по-разному указывали ее положение, но разве такой пустяк может остановить пытливых мореплавателей?

И застучали топоры, начали воздвигаться на верфи три корабля – специально для похода к Западной Земле, которую шепотом называли Землей Поющих Водопадов.

Ну и где эти корабли? Погибли, не выйдя из гавани! Загадочное лиловое свечение превратило их в труху. Из тех, кто был на борту, выжил лишь вахтенный с «Жемчужной чайки» – полубезумный, покрытый пятнами ожогов. И еще два судна погубила зловещая сила – видно, морской старец в гневе не разбирает правых и виноватых.

Не только на рейде прогулялось злое колдовство. Лиловый огонь пожрал деревянный причал и проник даже на сушу, уничтожив здание таможни и дом почтенного Унлата. Что, кстати, вполне объяснимо, ибо почтенный Унлат Платиновый Кувшин, смотритель верфи и один из самых богатых людей города, щедро вкладывал деньги в будущий поход.

– Унлат – это понятно, а вот таможня чем Морскому Старцу не угодила? – недоумевал принц. Внезапно в голосе его зазвенели мальчишеские нотки: – Не призвать ли нам сказителя? Пусть поведает легенду об Ульгире. Может, найдем подсказку!

Эта идея не нашла поддержки. Почтенные горожане смущенно отвели глаза, король-отец свирепо цыкнул на внука, а Зарфест строго посоветовал сыну быть серьезнее.

Юноша сразу погас, заскучал.

А старшие соправители вернулись к делам.

– Что происходит на Фазаньих Лугах? – обернулся Зарфест к советникам.

Хранитель Аргосмира, пожилой, скромно одетый, похожий на мудреца-книжника, поклонился и неспешно заговорил:

– Фазаньи Луга пестрят шатрами. Некоторые из прибывших властителей, особенно те, что прибыли с женами, предпочли остановиться в городе, у родни и друзей. Но свои отряды они оставили за стеной.

– Еще бы! – сердито откликнулся король–отец. – Еще бы вся эта орава нагрянула в город! Сколько их там собралось – полтысячи или больше?

– Около четырехсот, – ответил Хранитель. – И с полсотни женщин.

– Я же говорю – орава! – неуступчиво гневался Эшузар. – Я с самого начала говорил: не будет пользы от этой затеи!

– Не все измеряется пользой, дедушка, – тоном опытного провокатора вставил реплику Ульфест.

Как он и ожидал, дед взвился языком черного пламени:

– Наши предки жили без конных воинских игрищ! Чего не завели предки, то и нам ни к чему! Хватало городу состязаний лучников и мечников!

Король ответил твердо:

– Прибытие властителей, приглашенных мною, украсит праздник, заставит соседних государей относиться к Гурлиану с большим уважением, оживит торговлю в городе.

– Торговля и так идет неплохо. А эти девятнадцать властителей… вот перегрызутся они меж собой, прольется кровь… А нам потом их утихомиривать и искать виноватых…

– А на этот случай я велел вызвать из Тагишерских казарм две сотни панцирных пехотинцев. Пусть Алмазные постоят под Аргосмиром, нам спокойнее будет.

– Алмазные! – умилился принц. – Не могу вспомнить, кто из мудрецов древности сказал: чем меньше страна, тем больше в ней ценят громкие названия…

– Ульфест, помолчи, если тебе толком сказать нечего… Тебе, кстати, не помешало бы принять участие в состязаниях. Тебя же обучали воинским искусствам! Где твой молодой задор, где твоя отвага, где азарт?

– Отвага ждет нужного случая, – лениво ответил принц. – А задор и азарт оставим охотничьим псам, хорошо?.. Отец, ну, правда… неужели тебе доставит удовольствие видеть, как здоровенный кабан из какого-нибудь Замка Лягушачьего Пруда выбьет твоего наследника из седла? Или разобьет голову, а ведь она будущему королю вроде как не лишняя!

Король безнадежно махнул рукой и обернулся к Хранителю города:

– Кто еще хочет обратиться к Трем Престолам с прошением или другим делом?

– Почтенные горожане с перечнем убытков, нанесенных их имуществу загадочным пожаром, а также теми, кто этот пожар тушил.

– Дозволяю огласить список, – кивнула золотая маска.

Принц не сдержал зевок.

– Пойду к себе! – вызывающе заявил он. – Утомили меня эти государственные дела. Эй, Прешкат! – повелительно кивнул он одному из часовых, стоящих у королевского трона. – Ступай за мной! Что–то мне в «радугу» сыграть захотелось.

Часовой не пошевелился.

– Проводи принца в его покои, Прешкат, – холодно приказал король. – Ему и впрямь рано заниматься государственными делами. Позже мы с ним об этом поговорим.

Не обратив внимания на угрозу, прозвучавшую в словах отца, принц тягучей, медленной походкой, чуть не цепляя ногу за ногу, направился к дверям.

– Пар-ршивец, – отчетливо бормотнул ему вслед дед.

Горожане сделали вид, что ничего не произошло, но в душе были согласны с Эшузаром. И каждый подумал, что избалованных, нахальных и несерьезных сопляков нужно драть крапивой, невзирая на происхождение.

* * *

Ульфест рухнул на покрытое медвежьей шкурой ложе и, не снимая шелковой маски, уставился в потолок.

Вошедший следом Прешкат взял с мраморного столика коробку для игры в «радугу», но, бросив на принца короткий взгляд, положил ее на место.

– Скучно! – пожаловался принц куда-то наверх. – Теперь они убытки считают. А часть убытков покроет казна. Вот, должно быть, привирают! А? – оглянулся он на стражника.

– Не без того… – послышался дипломатичный ответ.

Прешкат Серое Копье относился к принцу не так, как прочие обитатели дворца, – от короля до последнего слуги. Для всех Ульфест был капризным сумасбродом, но Прешкат, учивший принца владеть оружием, видел в нем заброшенного юнца, обделенного любовью отца и деда. Вот и откалывает одно коленце за другим – пусть бранят, лишь бы заметили! А ведь король еще не все знает о забавах сыночка. Не обо всем королю рискуют донести…