Текст книги "Осенние звёзды"
Автор книги: Ольга Бенуа
Соавторы: Ирина Мосман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА 2
По дороге на работу Света заскочила в фотосалон, надеясь получить отданные в печать фотографии.
– Как не готово? Я же еще в прошлый понедельник сдала, а сегодня четверг, – горячилась Светлана. Она всю неделю пыталась выкроить время, чтобы забрать заказ, и теперь была разочарована. Наталья уже дважды звонила, интересовалась результатами праздничной фотосессии. Что скрывать, подружки все меньше любили фотографироваться на память, поскольку снимки отражали физический, но не душевный возраст. Удачный же снимок обеспечивал хорошее настроение и дарил надежду, что старость, сумерки жизни, не наступит никогда.
Приемщица только разводила руками, обещая к вечеру выяснить причины задержки.
– Безобразие, – буркнула на прощание Света, отчетливо понимая, что напрасно поднялась на полчаса раньше.
Пасмурное утро приводило в минорное настроение, внушая стойкое желание прогулять работу. Дождь вместо снега, влажный, налетающий порывами ветер. Создавалось впечатление, что осень, начавшаяся в сентябре, будет продолжаться до весны, минуя зиму. Светлана поправила воротник и поглубже засунула руки в карманы. В сквере было пусто, шумели голые деревья. Под мокрыми скамейками бугрился черный снег вперемешку с мелким мусором. Стайка воробьев терзала хлебную корку.
Светлана перешла через дорогу и, завернув за угол, направилась в сторону медсанчасти, где работала кардиологом последние десять лет. Поздоровавшись с охраной, она быстро переоделась в халат, вошла в кабинет и села за стол.
Кабинет находился на первом этаже, толстые решетки на окнах придавали ему сходство с тюремной камерой. От тоскливой ассоциации спасали цветы, занимавшие каждый клочок свободного места. «Надо бы купить пару кашпо», – подумала Светлана, разглядывая облупившееся детское ведерко с денежным деревом на подоконнике.
– Танечка, ты сегодня вовремя, – улыбнулась она вошедшей медсестре, – не иначе, снег пойдет.
Медсестра у Светланы была замечательная и очень красивая девушка. Высокая, с шикарной копной каштановых волос. Огромные голубые, словно безоблачная высь, глаза в обрамлении пушистых ресниц смотрели на мир по-детски открыто. Фигура топ-модели, которую не обезобразишь даже домашним халатом. Мужчин это сочетание притягивало, как кота валерьянка. Тане яркая внешность доставляла массу неприятностей. Пока откажешь всем претендентам на знакомство, на работу опоздать проще простого.
– Здравствуйте, Светлана Валерьевна! Меня муж подвез.
Светлана удивленно взглянула на нее.
– Так тебе же идти минут десять.
– Мы с мужем вчера на картинг ездили, – замогильным голосом сообщила Таня, – друзья позвали. В выходной, говорят, там народу слишком много. Вот мы на неделе и собрались.
– Ну и как? – заинтересовалась Светлана, отвлекаясь от погодной хандры.
– Там здорово! Огромный ангар, в центре платформа для тех, кто ждет своей очереди, а внизу трасса, – блеснула Таня новой терминологией, – ужасно сложная! Столько поворотов!
– Наверное, только молодежь катается?
– Что вы! Кого только нет! Мы сами удивились. На платформе уютное кафе, можно заказать напитки, перекусить. Вы же знаете, у меня всегда к вечеру аппетит разыгрывается, – рассказывала Таня, с тихим стоном переобуваясь.
– Да что с тобой сегодня? – забеспокоилась Светлана. – Рассказывай скорее, ты меня пугаешь.
– Я и рассказываю. Поехала, чтобы компанию составить, но меня убедили попробовать. Зачем я это сделала? – Танечка так осторожно опустилась на стул, словно на голове у нее красовалась хрустальная ваза. – Я совершенно разбита. Я труп. Наверное, если бы по мне проехал каток, результат был бы похожий. Трасса такая извилистая, что вечно врезаешься в бортики, а заднего хода на этом чуде техники нет. Видимо, сэкономить решили, – в голосе медсестры прозвучала злая ирония.
– Мою машину постоянно выталкивали. Сначала они чуть не поссорились, кто мне будет помогать первым.
Светлана улыбнулась, представляя суетящихся вокруг Тани мужчин.
– Но после десятого раза энтузиазма у них поубавилось, – Танечка продолжала повествование голосом, полным страдания. – Так я и ездила: тридцать секунд еду, три минуты стою. Муж с друзьями четырнадцать кругов проехали, а я только три.
– Бортики не ломаются от ударов? – полюбопытствовала Светлана.
– Они из покрышек сделаны, – отмахнулась Таня. – Правда, их поправляли потом, очень уж я часто на них наезжала. Но самое страшное то, что сиденья безумно твердые. Пока катаешься – терпимо, но когда приехали домой и я смогла разглядеть в зеркале спину, мне стало дурно. Сплошной синяк! Сегодня утром не могла руки поднять, волосы мне муж расчесывал.
Таня перевела дух, ожидая реакции начальства.
Выразив положенное по случаю сочувствие, Светлана взглянула на висевшие напротив круглые часы.
– Времени предостаточно. Давай, Танюш, сначала чайку, потом больных. А то, чую, сегодня мы не только без чая, но и без обеда останемся. Погода премерзкая, все пациенты наши.
Медсестра направилась к умывальнику, налила воды, включила старенький электрический чайник.
В дверь постучали. Женщины переглянулись. Не дождавшись ответа, в кабинет ввалились двое мужчин, поддерживая под руки третьего. За ними рысцой бежал охранник, крича, что здесь ведомственная медсанчасть, а не приемный покой.
Вошедшие осторожно, не спрашивая разрешения, усадили мужчину на покрытую клеенкой кушетку. Один остался рядом, помогая сидевшему освободиться от дорогого пальто и светло-серого кашемирового шарфа. Второй вышел в коридор и начал что-то вполголоса втолковывать охраннику, шелестя купюрами. Через несколько секунд инцидент был исчерпан.
– Что ж я, не человек? Понимаю, – говоря это, вахтер аккуратно положил в нагрудный карман «честно» заработанные дензнаки с бесстрастными лицами американских президентов.
От такой наглости Светлана потеряла дар речи.
– Вы доктор? – проявил сообразительность первый, делая знак напарнику остаться за дверью. – Это наш шеф.
Он указал на мужчину.
– Очень приятно, – выдавила Светлана.
– У него что-то с сердцем в машине приключилось, до больницы, может, не довезем, поэтому давайте посмотрите, вколите что надо, мы заплатим.
– Что значит «что-то с сердцем»? – ее голос дрожал от возмущения. – Что вколоть?
– Откуда я знаю, что, – ее собеседник начинал злиться. – Вы же врач, а не я. Плохо ему. Знаю, что валидол все время с собой носит.
На кушетке сидел рослый широкоплечий мужчина. Седеющие на висках волосы аккуратно подстрижены. Гладко выбритое лицо, черты которого трудно было назвать правильными, было, тем не менее, приятным и притягивало взгляд. Пациент тяжело дышал, прижимая руку к груди. Светлане бросились в глаза его длинные сильные пальцы, сминающие тонкую ткань отутюженной рубашки. Вдруг он дернулся, как от сильной боли, и стал заваливаться на кушетку.
Светлана вскочила, больно ударившись об ящик стола, и, схватив мужчину за руку, попыталась нащупать пульс.
– Таня, подключай томограф!
В голове мелькнуло: «Господи, только этого мне не хватало!»
– Расстегните ему рубашку, да не три пуговицы, все.
Мужчина рванул рубашку на груди своего шефа, пуговицы полетели в разные стороны. Его напарник заглянул в кабинет и застыл у двери, держась за ручку, не в силах отвести взгляда от сцены, достойной сериала «Скорая помощь».
Светлана начала делать массаж сердца, но через секунду поняла, что это бесполезно, прибор не фиксировал пульс.
– Таня, не стой как статуя, давай дефибриллятор! – прикрикнула она на медсестру.
Дальнейшее Светлана делала автоматически. Побледневшая Таня молча помогала, забыв про синяки и ушибы.
– Разряд!
Ток, пронзивший безжизненное тело, заставил его подпрыгнуть, но сердце не хотело работать.
– Еще разряд, – Светлана почти физически ощущала утекающее словно песок сквозь пальцы время. Пять-десять минут промедления – и человек гарантированно отправится на кладбище.
«Господи, миленький, ну давай же, оживай!»
Она была врачом от Бога, лучшей на курсе. На практике в больнице ассистировала сложнейшие операции, нарабатывая клинический опыт. Позже, работая самостоятельно, тяжело переносила смерть пациентов, ночами анализируя историю болезни и выискивая свои ошибки. Слишком человечная для жесткой профессии хирурга, она хотела спасать людей, не желая признавать, что на всех ее сил не хватит. Старенький профессор посоветовал своей любимице сменить профиль, уйти в терапию. Она сдалась, только когда перестройка и хозрасчет оставили в операционных лишь скудный минимум, как в военное время.
– Разряд! – Светлана увеличила мощность. «Не может такого быть, – проносилось в голове, люди не умирают в кабинете кардиолога».
– Таня, давай на всю.
– Вы что, Светлана Валерьевна?! – в расширившихся глазах медсестры плескались тяжелые волны страха.
Светлана строго посмотрела на нее и тихо сказала:
– Уволю, – затем добавила: – Разряд.
Тело дернулось в очередной раз, и по кабинету поплыл терпкий запах обожженной кожи.
– Да что ж вы делаете, доктор?! – заорали сопровождающие одновременно. Мужчина, стоявший рядом с кушеткой, клетчатым носовым платком вытирал выступивший пот. Руки у него тряслись. Тот, что оставался у входа, быстро пришел в себя, с треском захлопывая за собой дверь, ринулся в кабинет.
– Вы же его зажарили! – рявкнул он на Светлану. – Да я… да мы…
– Есть пульс, – сказала бледная как полотно Танечка.
Светлана, также следившая за показаниями прибора, удовлетворенно кивнула. Дело было сделано.
Через несколько мгновений в кабинет ворвалась вызванная охранником бригада «скорой помощи».
Когда голоса за дверью стихли, Светлана без сил упала на стул. Проведя рукой по ушибленной ноге, машинально отметила затяжку на колготках.
– Ну вы, Светлана Валерьевна, даете, – Танечка смотрела на начальницу как завороженная.
– А что было делать, – Света потерла виски. – Объясняйся потом с главврачом, почему у меня в кабинете человек скончался. Как говорится, у каждого врача есть свое персональное кладбище. Будем надеяться, что мое сегодня не пополнится.
Посмотрев девушке прямо в глаза, добавила:
– Танюш, извини за резкие слова, нервы сдали. И спасибо, ты была молодцом.
Медсестра зарделась от удовольствия.
– Так, сейчас по сорок капель валерьянки, чай отменяется. Пять минут на восстановление, и будем принимать. Пациентов, я имею в виду, а не очередного умирающего, – Светлана вымученно улыбнулась.
ГЛАВА 3
Наталья уже битый час слушала молодую пару, выразившую желание развестись.
Мужчина, высокий голубоглазый блондин, приехавший из дальнего зарубежья, то ли Швеции, то ли Швейцарии, эту деталь Наталья пропустила, производил неизгладимое впечатление. Цвету его волос, пепельному с легким мышиным оттенком, позавидовала бы любая крашеная блондинка. Жена, невзрачная, скучная, как дождливый день, являла собой неудачный вариант победы духовного над телесным. Таких берут на шпионскую работу: сто раз увидишь и на сто первый с трудом вспомнишь, как она выглядит.
Слегка коснувшись рукой тщательно уложенных волос, Наталья подумала, что в свои пятьдесят выглядит куда лучше. Пусть она не так молода, зато ей не стыдно смотреться в зеркало.
По мнению Натальи, супругам требовался не юрист, а психиатр. Во всяком случае мужчине. Интересно, он женился с закрытыми глазами? Куда он смотрел, когда, приехав в наш город, из всех красавиц, стаями порхающих в поисках мужа, он выбрал именно это убогое и бесполое создание?
Девушка теребила край безразмерного свитера цвета грязного асфальта, готовясь вот-вот расплакаться.
– Так, в чем у вас проблема? – в очередной раз пыталась выяснить Наталья, обреченно постукивая «монбланом» по раскрытому на чистой странице блокноту. Про себя она отметила, что в таком виде даже за картошкой вряд ли пошла бы. Мышь серая. Золушка с кандидатской степенью.
– Понимаете, мы любим друг друга, но разница менталитетов ставит под вопрос достижение гармонии, – оставив в покое свитер, «мышка» полезла в объемистый рюкзак, служивший ей сумочкой.
– В чем это выражается? – устало поинтересовалась Наталья.
– Мы по-разному смотрим на мир! У нас разные политические и религиозные убеждения. Вы знаете, я агностик, – сделав это заявление, девушка извлекла из рюкзака пачку одноразовых носовых платков. – Кроме того, мне ближе демократические отношения в семье, а Пауль пытается насадить домострой.
– Девушка, я не семейный психолог, я занимаюсь разводами. Имущество будете делить?
– Какое имущество? – подняла на нее непонимающие глаза собеседница, забыв о салфетках.
«Понятно, развод отменяется», – Наталья переставила карандаши в стакане, вздохнула, делая еще одну попытку.
– Если можно, объясните конкретнее, что вы хотите от меня.
– Понимаете, – начал ее неотразимый спутник. Наталья с грустью подумала, что молодой человек годится ей в сыновья, а своего отца, наверняка такого же сногсшибательного, он, к сожалению, с собой не захватил. В голове пронеслось: «Эх, была бы я лет на пятнадцать моложе», – Верочка отказывается переезжать ко мне, – швед или швейцарец, кто их разберет, говорил по-русски с легким оккупационным акцентом, что добавляло ему шарма. – Она считает, что женщина в первую очередь должна состояться как личность и только потом может посвятить себя семье.
– Вот именно, – вмешалось пугало с хвостиком на затылке, явно седлая любимого конька. – Семья должна держаться не на борщах, а на близости интересов, родстве душ. Еще мне претит подход к отношениям с точки зрения «моя половинка». Почему сразу «половинка»? Разве я сама по себе не целостная самодостаточная личность? Если я одна, разве я ущербна, неполноценна? Нет на этом свете моей половинки, есть люди, с которыми я «на одной волне».
– Любимая, но я же не против, – мужчина с обожанием посмотрел на жену. – В конце концов, мы могли бы искать смысл жизни вместе, а не по отдельности. Неужели тебе было так плохо эти два месяца жизни со мной? Захочешь, будем жить в городе, поближе к библиотекам. Если нет, поедем в Альпы. В горах удивительно тихо, очень способствует сосредоточению на работе. Будешь заканчивать монографию.
После этой тирады Наталья чуть не взвыла. Она готова была задушить девушку собственными руками. Мало того, что она, пусть не уродина, но далеко не красавица, подцепила иностранца как с журнальной обложки, так он еще и всю домашнюю работу готов делать, пока она будет искать себя.
– Послушайте, – задушевно обратилась к «мышке» Наталья, стараясь скрыть свое раздражение, – зачем все усложнять? Зачем пробивать стену головой, если рядом есть дверь. У вас прекрасный муж. Поезжайте и посмотрите. В конце концов, наймете садовника, повара, домработницу. Тогда вопрос о мытье посуды при наличии трех дипломов отпадет сам собой. Реализуетесь как личность на все сто пятьдесят процентов. Надоест – вернетесь, я вас быстренько разведу.
Девушка растерянно кивнула. Такое простое решение явно не посещало ее ученую голову.
Наталья повернулась к глянцевому красавчику.
– Все, забирайте жену, отведите ее в ближайший магазин. Ничто так не поднимает женщине настроение, как внеплановая покупка.
– Вы думаете? – девушка смотрела на нее, как на оракула.
– Я не думаю, я знаю! – победоносно заключила Наталья, захлопывая открытый для солидности гражданский кодекс.
– Тогда мы пойдем. Спасибо вам.
Пара встала из-за стола. Мужчина поднялся первым, помогая жене, затем аккуратно придвинул оба стула. Рассыпаясь в благодарностях, супруги направились к двери.
До Натальи донеслось:
– Знаешь, по дороге я заметила букинистический магазин. На витрине стоит потрясающий словарь Даля в четырех томах. Судя по переплету, начало прошлого века.
Наталья передернула плечами. Ей срочно захотелось пройтись по магазинам и какой-нибудь новой тряпочкой или кремом от морщин успокоить свою мятежную душу, в которой разгоралось пламя ненависти к несправедливой судьбе.
Наверное, занимаясь разводами и имущественными претензиями, ежедневно копаясь в грязном белье человеческих душ, намного проще быть уверенной в том, что выходи замуж, не выходи – результат будет неутешительный. Розовый период сменяется черно-белой арифметикой брака. Сначала идет сложение двух судеб, затем вычитание. Вычисление длины рогов, умножение обид и подсчет поражений только приближают финал. А заканчивается все делением чашек и ложек.
В институте сокурсники падали к ее ногам, ослепленные сиянием бездонных зеленых глаз. Мужчины появлялись и исчезали, как листки в отрывном календаре, но ни один из них не предложил ей обручального кольца. Вероятно, они испарялись, устав от непостоянного настроения Натальи, от соседства с пороховым складом на действующем вулкане, грозящим в любую минуту взорваться радостным смехом или пролиться горькими слезами. Те, кто узнавали ее лучше, даже после расставания испытывали к ней самые добрые чувства, предпочитая, однако, быть вне зоны ее досягаемости.
С годами Наталья стала отдавать преимущество приятельским отношениям, предпочитая сохранить интересного, нужного знакомого, чем закрутить короткий и бесперспективный роман. Блеск зеленых глаз не потускнел, но, несмотря на приятную внешность, подкорректированную усилиями салонов красоты, и девичью стройность, она оставалась одна. Ее семьей были подруги и мама, живущая в соседнем доме. Восьмидесятидвухлетняя Марианна Сергеевна обожала звонить дочери на мобильник и, как ни в чем не бывало, заявлять: «Наташенька, хотела повесить занавески, но табуреточка так качнулась, что я решила дождаться, когда у тебя найдется минуточка для мамы».
Парочка сумасшедших интеллектуалов удалилась в букинистический решать семейные проблемы. Наталья, дождавшись хлопка двери, быстро сгребла папки со стола. Наскоро утрамбовав документы в шкафу и сейфе, облегченно вздохнула.
Проходя через приемную, она бросила секретарю:
– Люда, меня во второй половине дня не будет.
Секретарша, студентка юрфака, хотела что-то сказать, но успела только открыть рот. Наталья уже исчезла, простучав каблучками по коридору и с шумом захлопнув дверь. Через секунду о ней напоминали лишь едва уловимый горький запах духов и забытые перчатки.
ГЛАВА 4
Где бы ни жили Валентина и ее семья, кухня становилась главной комнатой в квартире. Для Валентины это было не только место приготовления и поглощения пищи, но и центр ее небольшой вселенной. Она считала, что умеющий безупречно справляться с хозяйством так же легко может управлять собственной жизнью.
Четыре года назад супруги раз и навсегда решили квартирный вопрос, сменив место жительства. Увидев будущую кухню-столовую, Валя едва сдержала слезы радости: сбывалась ее мечта. Михаил, желавший доставить жене удовольствие, выделил на воплощение проекта значительную сумму. Валентина, много лет довольствовавшаяся несколькими квадратными метрами и древней газовой плитой, научилась создавать уют буквально из ничего. Получив в свое распоряжение весь современный арсенал, она немного растерялась, но затем с энтузиазмом взялась за дело. Проект кухни обсуждался множество раз. Закрывая глаза, Валентина представляла, где разместятся поваренные книги, любимый прабабушкин таз для варки варенья, овальный стол под клетчатой скатертью.
Настал день, когда мечты стали реальностью. В каждой тщательно продуманной детали сквозила неувядающая классика. Фасады из натурального дерева казались теплыми на ощупь, гранитная столешница сияла, современная бытовая техника как будто сошла со страниц каталога. Интерьер дополняли сшитые на заказ шторы, алоэ на подоконнике и маленький телевизор, призванный развлекать хозяйку во время приготовления еды.
Прошло время, но Валентина по-прежнему по-детски радовалась, что теперь можно с удобствами попить чаю, а не ютиться, сиротливо поджимая ноги и упираясь коленями в дверцы посудного шкафа.
Солнечные зайчики играли, перепрыгивая с одного бокала на другой. Воскресенье началось многообещающе, от многонедельной погодной хандры не осталось и следа. Намазав кусочек свежего батона маслом, Валентина положила сверху толстый ломоть колбасы. На столе дразняще дымилась большая чашка кофе по-турецки. Валя, любившая вкусно поесть, худышкой не была даже в юности. Родив дочку, она обнаружила, что приятная взгляду округлость форм трасформировалась в легкую полноту, по-разному оцениваемую окружающими. В ход пошли овощные салаты без масла, каши на воде, а на холодильник Валентина повесила вырезанную из «Огонька» фотографию Гурченко. Кроме землистого цвета лица Валя не добилась ничего. Тогда она совсем перестала есть. Через неделю упала в голодный обморок. Откачавший ее муж с военной прямотой заявил, что ни вдовцом, ни мужем скелета быть не намерен. С тех пор вопрос лишнего веса был закрыт.
Известно, что к серебряной свадьбе большинство пар эмоционально выдыхаются, основательно устав друг от друга. Семьи не распадаются ближе к пенсии только потому, что супругов держат вместе общие заботы, рутина, привычка, страх перед разделом имущества. Семья Валентины являла собой мечту каждой девушки в подвенечном платье. Со дня замужества их отношения с мужем остались прежними, разве что бурное пламя юношеской страсти переродилось в ровное горение домашнего очага. Свою любовь на людях они не афишировали, но наблюдательные друзья могли заметить нежное пожатие руки и взгляды, полные теплоты. Что ж, оставалось признать, что исключения из правил существуют.
Хозяйка довольно улыбнулась, предвкушая приятный завтрак под бормотание Крылова по телевизору. Однако звонок в дверь сообщил, что безмятежное утро закончилось.
Вздохнув, она пошла открывать, даже не глянув в глазок и не прокричав традиционное: «Кто там?». Зачем спрашивать, если заранее известно, что за дверью не почтальон Печкин. По выходным, с утра пораньше и без предварительного звонка, появлялась только любимая дочь с внучками.
– Мамочка, привет! Помнишь, я тебе говорила дней десять назад, у Леши симпозиум в Вене, и так удачно сложилось, что он сможет взять и меня. Это решилось буквально вчера!
Эльвира с мужем работали в научно-исследовательском центре, результаты деятельности которого периодически скрывались в тумане коммерческой тайны. Процветавшие на базе высоких технологий разнообразные ООО и Ltd позволяли сотрудникам сосредоточиваться на научных разработках, обеспечивая коммерческую составляющую процесса.
– Там будет столько нового по моей теме! Я тебе рассказывала, помнишь? «Направленная термическая десорбция частиц в бета-лучах». Вообще, у нас неделя сплошных недоразумений. Девочки, поздоровайтесь! – Эльвира захлебывалась от переполнявших ее эмоций, одновременно помогая двухлетней Маше снять розовый комбинезон.
– Доброе утро, – Элин муж был как всегда ухожен, спортивен, дорого одет, напоминая скорее удачливого бизнесмена, чем научного работника, который в представлении непричастных к изысканиям народных масс должен быть бледен, небрит, близорук и слегка не от мира сего.
– Доброе, Лешенька, доброе, – Валентина тепло улыбнулась зятю. Прекрасный отец и заботливый муж, Алексей безропотно сносил все Элины причуды, все вечера проводил с семьей, хорошо зарабатывал и с большим уважением относился к теще и тестю.
Передав внучку бабушке, Эля переключилась на старшую девочку. Младшая незамедлительно занялась Валиными сережками, морща носик и безуспешно пытаясь выковырять блестящие камешки.
– Леша, коляску в тамбур, вещи в комнату, – отдала Эльвира распоряжение мужу и продолжила, – а у Анжелы два раза в неделю дополнительный английский. Репетитор придет на дом, я дала ваш адрес.
– Элечка, ты уверена, что ей не тяжело? – озабоченно поинтересовалась Валя, беспокоившаяся за внучку, которая пошла в школу с шести лет.
– Не беспокойся, ей нравится, – отмахнулась Эля. – Заинька, – обратилась она к семилетней девочке, державшей в руках громадного плюшевого пса, – остаешься за старшую. Будете хорошо себя вести – куплю вам щенка, как договаривались.
Девочка подняла на мать сияющие глаза.
– А теперь покажи, как ангелы смеются, – попросила Эльвира.
Лицо ребенка озарила улыбка от уха до уха.
– Только имя я сама придумаю, – заявила она.
Едва Валентина опустила на пол Машеньку, Анжела, терпеливо дожидавшаяся своей очереди, бросилась на шею бабушке. Звонко поцеловав ее в щеку, повернулась на пятке и побежала в комнату, куда папа понес большую сумку с игрушками.
– Собаку, я так понимаю, тоже мне будешь привозить? – спросила Валентина, усаживаясь с младшей внучкой на диван.
– Мамуль, не волнуйся. Песика будем на передержку сдавать.
– Куда? – изумилась Валя.
– В собачью гостиницу, – растолковала Эля, раскладывая в шкафу детские вещи, – в городе уже две открылись.
Времена менялись стремительно, каждый день удивлял новыми неизвестными словами. Эля понимала, что идти в ногу со временем поколение Валентины не успевает, и, будучи внимательной дочерью, старалась обо всем рассказывать родителям. Демонстрация же технических новинок обычно поручалась фантастически терпеливому Алексею, умевшему доходчиво объяснить, как пользоваться новомодными девайсами.
Валя недоверчиво покачала головой.
– Элечка, хочу заранее тебя предупредить: на майские мы с девочками собрались в Париж, так что я очень тебя прошу, постарайся в эти дни обойтись без меня.
– Хорошо, мамуль, – крикнула скрывшаяся в соседней комнате дочь, и Валя поняла, что она даже не слышала, о чем речь.
– Эльвира, я серьезно – Валентина последовала за ней, стараясь придать голосу твердость. – Ты забудешь позвонить, и придется тебе стоять перед закрытой дверью.
– Почему закрытой, – успевшая распаковать две сумки и уже углубившаяся в компьютерную распечатку Эля на миг замерла, пытаясь осмыслить информацию. – Но папа ведь никуда не уезжает? Ты, мамочка, не переживай. Поезжай в свой Париж и отдыхай. Если что, дед справится.
– Я тебя умоляю, – Валя всплеснула руками, не в силах описать непригодность деда к воспитанию внучек. – Ты заметила, что его нет дома? Он на полигоне.
– Да? – дочь удивленно обвела глазами комнату, убеждаясь в правдивости слов матери. – Хорошо, я поняла. Мамуль, главное, сообщи мне дату вашего отбытия. Я позвоню Лешиной коллеге в Париже, она вас подстрахует.
– Элечка, но мы же с группой. К тому же мы решили на курсы французского записаться. Выучим язык, тогда уж точно не потеряемся.
Элины глаза вспыхнули энтузиазмом.
– Леша, – крикнула она мужу, погребенному под ворохом диванных подушек, которыми закидывала его старшая дочь.
– Я весь внимание, – сдавленно донеслось с другого конца комнаты.
– Мама с подругами собралась на курсы французского. Мамуль, это же замечательно!
Переквалифицировавшись еще в начале перестройки в бухгалтера, Валя успела поработать на полную ставку, но после рождения Машеньки оставила хорошую работу, чтобы иметь возможность помогать дочери. Эля разрывалась между семьей и карьерой, которая только-только пошла в гору. Найти подработку труда не составило, и вот уже больше года Валентина вела на дому учет двух малых предприятий, что приносило ей моральное удовлетворение и видимость финансовой независимости от мужа. Обслуживаемые ею гиганты малого бизнеса зарабатывали деньги на перепродаже всего, что плохо упало с грузовика. Особенностью этой непроизводительной деятельности являлись практически нулевые балансы, по которым даже гений финансов и кредита не смог бы «прочитать» ровным счетом ничего.
– Ты, главное, слова учи и старайся говорить как можно больше, а грамматика в экстренных случаях необязательна.
– Элечка, мы поедем всего дней на десять.
– Мама, я знаю, что такое групповые экскурсии. Они целый день будут таскать вас по Лувру и Версалю, а потом отведут в плохой ресторан, который платит им комиссионные с туристических посещений. В рестораны низкого класса наверняка тайно завозят мясо, напичканное гормонами, – картины, рисуемые бурным воображением Эли, приводили в ужас ее саму. – Или вовсе не удосужатся организовать вам питание, и вы будете питаться фаст-фудом.
– Нет, что ты, – Валя покачала головой. – Но я с удовольствием попробовала бы лягушачьи лапки.
– Мама, как ты можешь? – Элины глаза сверкнули. – Это издевательство над животными. К счастью, во многих ресторанах Франции запретили это душегубство на потеху туристам. Ой, совсем забыла, я продукты привезла.
Увлечение Эли здоровым питанием давно приобрело размах стихийного бедствия. В разряд ядов попадало практически все, что могло доставить гастрономическую радость. Не попавшие под запрет съедобные продукты готовились так, что, по мнению Вали, автоматически переходили в разряд несъедобных.
Эльвира направилась к оставшимся у порога сумкам. Валентина метнулась к столу, надеясь скрыть от дочери намечавшийся праздник чревоугодия, но не успела. Дочь с неодобрением окинула взглядом кухню.
– Мама, я понимаю, что самой проращивать семена тебе и в голову не придет, но это не оправдание. В двухстах метрах от дома есть замечательный биомагазин, там есть все! Как хорошо, что я успела туда забежать, а то и сама голодная, и детей нечем кормить было бы. Вы с папой должны начинать утро со стакана теплой воды с лимонным соком, я уже устала объяснять, почему это надо делать. Перед каждой едой стакан воды с тремя ложками яблочного уксуса. А масло? Что это за масло? Я же говорила, надо покупать только холодного отжима. Опять эти креветки! Да, я в курсе, что в них нет жира. Но ты подумала, сколько там холестерина? И вообще, эти твари ползают по дну океана и собирают всякую гадость. Как ты можешь есть ходячее помойное ведро? Кто не ходит, а ползает? Хорошо, ползучее ведро, – легко согласилась Эля.
Валя уже знала, что услышит дальше, и не обманулась в своих ожиданиях.
– Ну вот, опять ростки сгнили, зато появилась новая банка майонеза и китайский соус. Ты знаешь, сколько там химии? Да, китайцы его едят и их все равно миллиард триста миллионов, но это не повод травить себя. Вижу, ты опять убрала пароварку. А это что за запах? Так и есть, жареные котлеты, – Эльвира подняла крышку со сковороды. – Мама, ты же знаешь, папе нужна щадящая диета, а кого, скажи мне, кого пощадили котлеты? Они только помогают прокладывать дорогу в больницу. Вы оба любите докторов больше себя! Стоишь у плиты, жаришь котлетки, тем самым давая им работу.
Бесплодный монолог о вкусной и здоровой пище был прерван телефонным звонком. Звонила Лариса.
– Сегодня в пять в нашем кафе, – объявила она в своей обычной манере. – Ничего, Миша уже вернется к тому времени, почитает внучкам сказки. Мы недолго посидим, не волнуйся. И я сама вас подвезу, – покончила она с возникшими сомнениями Валентины.
