Текст книги "Осенние звёзды"
Автор книги: Ольга Бенуа
Соавторы: Ирина Мосман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
Наталья, в жизни не приближавшаяся к швейному оборудованию, задумалась.
– Так что, многостаночная моя, как хочешь, но вождение и компьютер в свободное от французского время, а там сориентируешься, на что у тебя хватит сил.
– Если честно, Лариса, ты думаешь, я смогу все это освоить? – вдруг тихо спросила Наталья.
– Нет ничего невозможного для женщины с интеллектом.
– Мне ведь уже за… двадцать пять, – Наталья сделала акцент на слове «за».
– Опять про возраст! – устало вздохнула Лариса. – На днях по телевизору бабушку показывали восьмидесятипятилетнюю, так она не сидит и не считает, сколько ей до врат светлого рая осталось, а учится в университете, да еще на двух факультетах сразу. Бери пример!
Лариса извлекла из косметички зеркальце, решив поправить макияж.
– Кстати, о наболевшем, – Наталья замялась. – Маман с собратьями по пенсионной книжке клуб организовала, типа интеллектуальной секты для пожилых. Решили осваивать новые технологии, вплоть до вождения.
В кабинете повисла тишина.
– А ты знаешь, – через минуту заметила пришедшая в себя Лариса, – несмотря на возраст, твоей маме это действительно по силам. В отличие от тебя.
– Это почему?
– Да потому, что однажды заинтересовавшись, она доводит дело до логического конца, – Лариса поднялась из кресла, театрально воздев руку. – Помнишь, с каким упорством она добивалась закрытия мини-рынка напротив вашего дома? А у тебя интерес пропадает на пару с желанием, в особенности если от этого не зависит твое финансовое положение. Жаль, курсы недостаточно дорогие, чтобы ты мучалась, что деньги в трубу улетают, – мечтательно проговорила Лариса, вернув косметичку в сумку и присев на краешек стола. – Может быть, мне с тебя деньги брать за пропущенные уроки? Тогда ты точно будешь на всех занятиях как штык и домашки перестанешь списывать.
– Не надо про деньги, – жалобно попросила Наталья, припомнив количество дензнаков, уплывших в направлении торговых корпораций за последний месяц.
– Встреча на Эльбе? – в дверь заглянула Валентина, благоухая парикмахерской. – Как чувствовала, что надо зайти. Я что-то пропустила? – Она подошла к столику. – У-у-у, хорошо сидим! Кофе, сыр, паштет… пустой, – констатировала она.
Подруги расцеловались.
– Тебя как нарочно позвали, носом чувствуешь, где секреты и тайны, – подмигнула Наталья.
– Надеюсь, у вас все хорошо, а то мне совет понадобился, – Валя выглядела озабоченной и даже не отреагировала на слово «секрет». – Элечка меня с ума своими заскоками сведет. Все подруги развелись, одна она в браке, и кажется ей, что в семейной жизни должны быть проблемы, а раз их нет, значит, муж скрывает от нее или финансовые трудности, или девочек. Газеты пестрят рассказами о корпоративных вечеринках, кто, где, с кем да сколько, вот она и помешалась, что Алексей ходок.
– Собирайтесь, – вдруг сказала Лариса, выключила компьютер и, выудив ключи от машины из верхнего ящика стола, направилась к двери.
– Рабочий день еще не кончился, – поразилась Наталья, поднимаясь с диванчика и соображая, куда зашвырнула сумку.
– Наплевать, все равно уволят.
– Как уволят? Наташенька, о чем она?
– Пошли-пошли, по дороге расскажу, – Наталья подхватила Валентину под руку, выводя из кабинета.
– А моя проблема? А совет искушенных матрон?
– Все будет, но позже, – с серьезным лицом заверила потенциальная безработная. Напоследок она взглянула на картину. Лев показался ей жалким, а вот львицы наоборот, сытыми и умиротворенными.
Подруги весело вывалились в коридор.
– Егор, я на объекте, – загадочно улыбнулась начальница.
Кивком головы секретарь дал понять, что кодовая информация усвоена.
– Буду уходить – с собой заберу. У бывшего в мэрии в фонтане на полставки крокодильчиком устрою, – Лариса расправила плечи и походкой от бедра направилась к лифту.
Они спустились в холл, затем на стоянку. Валентина забегала то со стороны Ларисы, то со стороны Натальи, расспрашивая и приходя в ужас, теряя нить повествования и перескакивая с одного на другое. Она сочувствовала, вздыхала, охала, но смысл интриги ускользал от нее, как ящерица, оставляя вместо себя обрывки фраз. Опустошенная, она упала на заднее сиденье автомобиля. Наталья решила исправить ситуацию, поэтому всю дорогу тарахтела, как футбольный комментатор, стараясь держаться в рамках двух тем: загулявшая Светка и сволочь-Олег, умолчав лишь о последней с ним встрече в коридоре банка. Ей казалось, что эта история представит ее в невыгодном свете.
ГЛАВА 32
– Девочки, мне стыдно подглядывать за подругой. И ладно бы Наталья предложила, но, Лар, от тебя…
– А почему вечно я? – с глубокой обидой в голосе возмутилась Наталья.
– Ну, признайся, поиск приключений – это по твоей части, – примиряюще заметила Валентина, погладив подругу по руке.
Они сидели в тех самых кустах боярышника, где Лариса пряталась в прошлый раз. Раз в неделю Светлана ходила на учебу – курсы повышения квалификации. Работу заканчивала в три, и оставшиеся до начала занятий два часа проводила с Александром, он же подвозил ее до кардиоцентра. С чего вдруг Лариса решила привезти девчонок сюда, она и сама затруднилась бы объяснить. Предательство Олега оставило внушительную царапину, которая кровоточила и болела, а вулканическая злоба требовала выхода.
– Как три дуры! А вдруг кто-то нас увидит и поинтересуется, что мы тут делаем? – взволновалась Наталья.
– А мы ответим, что писаем, – съязвила Лариса. – Смотрите, вон его машина подъехала.
– Ничего себе, – присвистнула Наталья, – Голливуд отдыхает, – она близоруко прищурилась, но благодаря почерпнутой в автосалоне информации четко определила? – «Ауди А8». Это сколько же бабла надо иметь, чтоб по нашим колдобинам на такой красавице разъезжать?
– Кто о чем, а Наталья о бане. Я прям слышу, как у нее в голове калькулятор включился и заработал, тыц, тыц, тыц, подсчитывая количество нулей, – хихикнула Валя.
– Как это ты модель определила? – с подозрением покосилась на подругу Лариса, сумевшая рассмотреть только четыре фирменных колечка.
– Интересно, кем он работает? – перебила Наталья, явно сожалеющая, что Валя не догадалась захватить полковничий полевой бинокль.
– Бонд. Джеймс Бонд.
– Актер, что ли? – удивилась Валентина.
– И режиссер. У него одна тачка на актерскую зарплату, а вторая на режиссерскую, – со знанием дела проинформировала Лариса.
– Так у него еще машина имеется? – Наталья поймала взгляд подруги и резюмировала: – И не одна, и не две. Нет, ну почему жизнь так несправедлива? Я не могу себе на маленького железного пони накопить, а у некоторых в гараже целый табун стальных коней.
– Это потому, моя красавица, что из любого принца ты лягушку сделаешь, мы тебе с Валюшкой как два спеца по финансам торжественно заявляем.
– Прямо в точку, Ларчик.
– Я вчера в центре видела припаркованную «БМВ», последнюю модель, под дворником рекламная листовка с надписью «Надоело жить от зарплаты до зарплаты?»
Наталья фыркнула.
– Слушай, он ее каждый день встречает с работы? – встревожилась внимательно следившая за происходящим Валентина.
– Вроде нет.
– А вдруг кто из знакомых?
– Только Светке не говори. Если она на минуту заподозрит, что у людей имеются глаза, то сразу испугается и вернется на сеновал к своему кузнецу. Ей, видно, в голову такая простая вещь не пришла. Это ж опыт, он с практикой приходит. Я ей сама как-нибудь потом тонко объясню про кухню разврата.
– Элечка говорит, что Леша – главный повар в этом пищеблоке. Следов нет, а осадок остается, – грустно добавила Валентина опять о своем.
– Твоя Элеонора, прости меня, конечно, с зелени салатов умом тронулась. Она мне объясняла, что мясо есть не может, потому что у коров глаза грустные. Скажи мне, зачем представлять глаза коровы при покупке, готовке и поедании говядины? И почему корову есть жалко, а рыбу – нет? У рыб другие глаза? А «пить кровь невинно убиенных помидоров» ей совесть позволяет? Потому что у них глазки отсутствуют?
– Один знакомый в студенчестве подрабатывал в морге. После мясо полгода в рот не брал, а потом ничего, прошло, – как всегда в тему и со значением объявила Наталья.
– Черт, – перебила ее Лариса, – Отелло нарисовался. Смотрите, «Тойота» Николая.
– «Сейчас прольется чья-то кровь, чья-то кровь, чья-то кровь», – замогильным голосом пропела Наталья.
– Да ну тебя, сплюнь.
– Надо Николаше совет дать, пусть махнется с конкурентом машинами. Тому Светка и средней убитости «Тойота», а Коленьке машину посолиднее, чтобы рога поместились.
– Ой, Ларчик, ну придумай что-нибудь! Ты ж у нас мозговой центр, – Валентина тяжело дышала и хваталась руками за сердце. Ей было неуютно находиться здесь в ожидании развязки, ничего не предпринимая во спасение попавшей в переделку Светланы.
Ларисе внезапно захотелось, чтобы Николай застал жену в компании другого мужчины. То, что Светлана, пойманная в двусмысленной ситуации под ручку с кавалером, во всем признается мужу, было очевидно. Последующие страдания подруги примирили бы ее с потерей Олега, и давшая ростки в глубине души зависть была бы сметена взрывом сочувствия к ней. Лариса попыталась быстренько убедить себя, что желает Светлане только свободы и счастья, которое невозможно, пока к ней приковано каторжное ядро с надписью «муж Коля». Но внутренний голос твердил, что из-за навалившихся проблем Ларисе впервые захотелось просто побыть плохой, наплевав на высокое мнение о ней окружающих.
Лариса вздохнула. Светку было не слишком жалко, но насладиться зрелищем падения Дездемоны все равно мешали свидетели: Наталка, ценившая дружбу, и Валентина с глубоко въевшимися моральными принципами. Обе жаждали от нее боевых действий, а не пассивного созерцания ухода семейного «Титаника» на дно.
– Валюш, создай тишину на минутку, – раздраженно попросила она. – Наталья, дай сапог.
– Зачем? Он до Кольки не долетит.
– Снимай.
– Валюш, поддержи, – Наталья начала стягивать обувку. Светло-коричневый с зеленым отливом сапожок «под крокодила», на носке которого была выбита симпатичная мордашка пресмыкающего, снимался с трудом, так как был меньше хозяйской ноги на полразмера.
– Ну, сняла.
Они стояли втроем, скрытые кустом боярышника, наблюдая за машиной Светкиного супружника. Николай оставался в машине, очевидно, ожидая выхода своей «половины».
– Быстро, давай его сюда.
Наталья передала сапог, прыгая на одной ноге, хватаясь руками за Валентину для поддержания равновесия.
Лариса взяла, перевернула его голенищем вниз и со всей силы надавила на каблук, вложив всю накопленную за день злость.
Крак. В одной руке остался сапог, в другой – аккуратно оторванный каблук. Наталья замерла с открытым ртом. Валентина, слабо пискнув, всплеснула руками, забыв, что служила опорой жертве обувного вандализма. Та моментально завалилась в соседний куст, бранясь знакомыми с детства словами на великом и могучем.
– Лар, ты что, уработалась? Ты в курсе, сколько я за них заплатила? Да это же фирма, да таких сапог… – завопила Наталья в негодовании.
– Не реви, поднимайся, – подавая руку, сказала Лариса. – Это план.
– Да какой еще план?! Как я теперь домой пойду? Такие классные сапожки, из крокодила.
– А изнанка из чахоточного Чебурашки. Не пойдешь, а поедешь, и не сама, а на Коленьке. Давай, несись со всех ног к твоему спасителю, – сказала она, возвращая хозяйке сапог.
– Лар, а почему мой сапог? – всхлипнула враг «зеленых».
Все посмотрели на обувь Валентины.
– У меня ноги отекают, вы же знаете, – смущенно уточнила та.
Взгляд присутствующих переместился на изящные сапоги Ларисы. Не из крокодильчиков, но дорогие и элегантные.
– Почему не твоим сапожкам голову скрутили? – возмущалась Наталья, не понимая, как она могла отдать самое дорогое на сегодняшний день, даже не уточнив, зачем.
– Потому что нужна правда жизни, Шекспир, мировая скорбь. Я что, похожа на человека, оплакивающего смерть обувки? В это не поверит даже Николай. Наталья, прекращай канючить, Светку выручать надо. Вскочила и понеслась, а то разлеглась, как Ленин в мавзолее.
Матерясь себе под нос, всхлипывая, Наталья энергично похромала в сторону парковки, аккуратно ставя ногу в изуродованном сапоге, чтобы сохранить остатки былой роскоши. Увидев, что Николай заметил ее и вышел из машины, она рванула к нему рысью, размахивая каблуком, и, зарыдав, упала на грудь. Ей до безумия было жалко сапог с крокодильчиками.
– Коля, я так рада, ты мой спаситель… Заехала к Светлане, сапоги любимые, первый раз одеванные… каблук, колдобина, трах-тарарах, теперь их только на помойку, они единственные подходили под зеленую водолазку, которую я на распродаже у «Макс Мара» оторвала. Мне тебя ангел послал! – заключила она торжественно и прочно угнездилась на переднем сиденье машины.
Притихший Николай сел за руль и молча повез Наталью в сторону ее дома. Та всю дорогу вдохновенно страдала, оплакивая преждевременно покинувший ее сапог.
Подруги облегченно вздохнули, когда «Тойота» новоиспеченного рогоносца, помигав поворотниками, вырулила на проспект. В тот же момент, по закону жанра, из дверей клиники выпорхнула райской птичкой неверная жена. Мгновение, и ее поглотил кожаный салон шикарного авто. Монстр автопрома торжественно развернулся и понес добычу в противоположную от кардиоцентра сторону.
– Занавес. Аплодисменты, – сказала Лариса, удовлетворенно кивнув. Кризис миновал, ничьей головы на блюде уже не хотелось. Было грустно за себя и немного радостно за Светку.
– Хорошо, что сегодня мы здесь оказались, а то кто знает, чем бы дело закончилось, – радовалась Валентина.
– Еще минута, и были бы горы трупов, – поддакнула Лариса, а про себя подумала: «Добрая ты, Валюша, и не знаешь, что чужие проблемы возвращают к жизни быстрее, чем дружеское участие, потому что только тогда понимаешь, что есть она, мировая справедливость, и не тебе одной хреново в этом огромном мире».
Избавившись от Натальи, Николай вернулся к медсанчасти и проклял всех баб планеты Земля: на дверях соседствующего с местом работы жены автосервиса висела записка «Закрыто по техническим причинам с 16.00».
Доставив Валю к ее подъезду, Лариса отправилась домой. Едва закрыв дверь, она вернулась к своим мыслям. Надо что-то делать. Соломки, конечно, везде не подстелешь, но придумать что-то надо. Не на пенсию же выходить, когда у подружек жизнь только начинается. Достав органайзер она записала: «Позвонить Косте». Взглянула в окно, что-то обдумывая, и добавила внизу страницы: «Купить новый органайзер».
– Да, правильное решение, – сказала она вслух.
ГЛАВА 33
На этот раз Александр позвонил сразу после обеда.
– Светлана, – прозвучал из трубки его притягательный голос, – здравствуй!
Всколыхнувшиеся воспоминания накрыли ее горячей волной, голос предательски дрогнул, но Светлана справилась с охватившими ее эмоциями.
– Привет! – она очень надеялась, что ее ответ прозвучит непринужденно и по-дружески.
– Сегодня я приглашаю тебя в оперу, – Александр явно не сомневался, что Светлана примет его предложение.
– Сегодня? В оперу? – Светлана пришла в ужас. – Нет, сегодня никак не получится.
– Почему? Я очень хочу тебя увидеть, – в голосе появились нотки нежности, заставившие ее сердце сжаться от сладкого ужаса. – Что происходит? Скажи мне, ты же знаешь, ты все можешь мне сказать.
– Мое вечернее платье в химчистке, – выдавила Светлана, не понимая, как она могла сказать такое постороннему мужчине. Хотя, сколько себя ни обманывай, посторонним Александр не был для нее уже давно.
Они встречались регулярно. Светлана чувствовала себя виноватой, но больше всего ее страшило разоблачение. Ей даже сны стали на эту тему сниться. Вот она идет с Александром, смеется, держит его под руку, а навстречу муж. Или сидят они в машине, Александр читает ей французские стихи, а в окно неожиданно заглядывает Николай. Она просыпалась в холодном поту, хотя понимала всю абсурдность сновидения: стекла в машине ее нового друга были тонированные. Муж храпел рядом.
Ей было стыдно, хотя между ней и Александром ничего не было. Конечно, она видела его глаза, в которых отражалось желание сблизиться, это не ускользало от нее, но на физическую измену мужу она была не готова. Распространенное мнение, что взгляд выдает влюбленную женщину, сподвигло ее на покупку контактных линз, шаг, который она не могла сделать долгие годы. Позже она удивлялась, как раньше не решалась на это незначительное, в сущности, изменение привычек. Почему слушала знакомых, вместо того чтобы последовать совету специалиста. И морщин на лбу было бы меньше, типичных морщин близоруких.
Пряча за линзами свою душу, мучимая чувством вины Светлана взвалила на себя все хозяйство. Она стала готовить различные вкусности и деликатесы, как раньше писать записочки с пожеланием хорошего дня и неожиданно поняла, что никто ничего не заметил. Все было как прежде: посуда в раковине, крошки по всей квартире, треники, муж, свисающий с дивана в позе часов Дали. Годовщина свадьбы была отмечена пятисотрублевой купюрой в конверте со словами: «Купи себе цветы». Все, что она делала, воспринималось как должное. Шок занял место стыда, а на смену ему пришло безразличие, все углубляющийся разлад с мужем, желание иметь интеллигентного понимающего друга.
Все стало как прежде, только Светлана теперь якобы посещала курсы французского, якобы задерживалась на работе, якобы ходила в кафе с девчонками. Последние были в курсе ее романа, радовались за подругу, осуждали Николая. Только Валентина в силу природной доброты не осуждала, а жалела всех: и Светланину семью, и Александра.
Рассказав ему о проблеме с платьем, Светлана как будто сломала очередной барьер. Голос Александра еще больше потеплел.
– Не волнуйся, все будет отлично, мой водитель подвезет тебя до дома, а потом я заеду в половине седьмого. Договорились?
В ответ Светлана промычала нечто неопределенное. Александр отключился, приняв ответ как положительный.
Остаток рабочего дня прошел как в тумане. Светлана предвкушала приятный вечер, однако вопрос платья волновал ее как никогда. Каково же было ее удивление, когда она села в подъехавший к подъезду стального цвета «Сааб», используемый Александром довольно редко: на заднем сиденье лежала продолговатая картонная коробка, перевязанная широкой атласной лентой. Водитель Дима, уже знакомый Светлане, пояснил:
– Александр Владимирович просил передать.
Через полчаса потерявшая от восторга дар речи Светлана стояла в спальне перед зеркалом, поправляя несуществующие складки на светло-зеленом платье. Длинное, с высоким разрезом, скрывавшее недостатки и подчеркивавшее достоинства фигуры платье шло ей необыкновенно. Светлана напоминала бабочку с закрытыми крыльями, но вот кокон зашевелился и из разреза показалась стройная нога в чулке. Платье было великолепно. Когда она открыла коробку, то в первое мгновение разочаровалась, решив, что такая вещь наверняка окажется неудобной и непрактичной. Только цвет фисташкового мороженого притягивал и манил ее: «Попробуй примерь меня». Примерив, Светлана не узнала себя. Мягкие складки скрыли все лишнее, обозначив талию. Снимать платье не хотелось. Конечно, правильнее было от него отказаться, но почему она должна лишать себя выхода в оперу? В кои-то веки ее пригласили! Она сто лет не была в театре, в конце концов. Окончательно уговорив себя, Светлана наскоро подобрала туфли и аксессуары.
– Куда собираешься? – поинтересовался вошедший в спальню муж и бросил пиджак на стул. – Устал страшно сегодня.
– В театр с девчонками, – спокойно ответила Светлана, продолжая крутиться перед зеркалом.
– А-а-а, – муж взглянул на нее повнимательнее. – Новое?
– Нет, Лариса дала на сегодняшний вечер, – пошутила Светлана. С Ларисой они были не только разного размера, но и разного роста.
– Я так сразу и понял. Красивое, но не в твоем стиле, – глубокомысленно заметил Николай. – Знаешь, клетчатое, которое ты сама в прошлом году шила, мне больше нравится. Это очень уж нарядное, как на свадьбу. Кстати, а где мои треники? Сегодня матч с канадцами.
Светлана внимательно выслушала его замечания и, проанализировав, пришла к выводу, что ее это уже не трогает, не волнует и даже не раздражает. Ей стало все равно.
– Посмотри в ванной, я вроде их в машинку положила, – взяв сумочку, она вышла из спальни. Ей было некогда искать треники, сегодня она шла в оперу.
Уверенная, что муж уже уселся перед телевизором, Светлана выпорхнула из дома. Водитель предупредительно распахнул дверцу машины, она села, так и не увидев, что у окна за шторами притаился Николай, наблюдая за ней из своего укрытия.
Мужчина, вышедший из вылизанного до блеска автомобиля и открывший Светлане дверцу, был молодой, коротко стриженный, в костюме. Тянул явно на охранника или шофера. Была ли внутри машины Лариса, как ни старался Николай, с высоты разглядеть не представлялось возможности. То, что подруга жены из обычной разведенной тетки превратилась в даму неопределенного возраста, раздражало его, в этом он усматривал опасность для своего удобного брака. Николай был хорошим человеком, прекрасным другом, замечательным отцом, но плохеньким мужем. Он любил жену, но она раздражала своими журнально-психологическими идеями о спасении брака. Постоянно теребила, напрягала то походами, то театрами, то книжками, то фильмами, пытаясь раздуть какую-то символическую свечу их отношений. Николай же считал, что живут они нормально, как большинство. Спят вместе, правда, редко, Светка говорит, что Новый год бывает чаще, но раз в месяц он подходит к делу с настроением, делает по желанию, а не как в других семьях – каждую неделю, но как на партсобрании: отчитался, галочка в семейном журнале. Неужели так трудно понять, что ему нравится проводить отпуск спокойно, а не скакать диким кенгуру по развалинам. Пора о душе подумать, а она все развивается.
Николай со злостью дернул занавески. Карниз глухо крякнул и, подавшись вниз, повис.
– Пап, у вас с мамой что, климакс отношений?
Николай вздрогнул.
– Слушай, умник, – обратился он к неслышно подошедшему сзади сыну, досадливо косясь на грозящие обрушением ненавистные шторы, – Тараса Бульбу читал? Так вот, если не хочешь закончить так же грустно, принеси стремянку. Я наверх полэзу, – сказал он, зачем-то подражая грузинскому акценту, подняв палец к потолку.
– Каску не надо? – спросил Илья, через пару минут вернувшись с раскладной лестницей.
Николай бросил на него уничтожающий взгляд.
– Пока я буду заниматься домашней работой, так сказать, выполнять обязанности мужчины, сбегай в магазин. Сегодня же матч, забыл? А пивко ты все с друзьями вылакал, двоечник. И нечего морду кривить, диплом получишь, станешь большим начальником, будешь отца кормить, тогда он будет для тебя за пивом бегать.
Градус настроения поднялся в предчувствии хорошего вечера. Николай считал, что с сыном ему повезло. Полная гармония и взаимопонимание.
И тут вырубили свет. Надеясь на чудо, Николай пощелкал выключателями, затем выглянул на лестницу, пытаясь определить размеры непредвиденного бедствия. По подъезду разносился гул открываемых и захлопываемых дверей. Хозяйки нервничали, прикидывая, как скоро разморозятся холодильники. Мужчины не могли насладиться заслуженным лежанием на диване, болельщики проклинали ЖЭК, министра энергетики, правительство, не способных обеспечить народ электричеством в такой ответственный момент. Николай засуетился, понимая, что до матча остается минут двадцать. В панике бегая из квартиры на лестничную клетку, он мучился вопросом Чернышевского «что делать?».
– Застрелиться и не жить. Орел пришел в гнездо. Взлететь не смог, вражеская пуля пробила крыло. Света нет во всем доме, в чем причина – пока неизвестно, – заявил появившийся сын.
Дверь открыта нараспашку. Николай сидел на пуфике в коридоре, прислушиваясь к обстановке в подъезде, грустно подперев подбородок обеими руками.
– Хорошо, что отключилось раньше, чем я оказался в лифте, – брякнув увесистый пакет с пивом на пол, Илья, сложился пополам, пытаясь справиться с прерывистым дыханием.
– Сынок, делать-то что? К кому бежать? Кому звонить? – в голосе отца послышались нотки плача Ярославны. – Эх!.. Придется, как в ленинское время, под одеялом радио со вражескими голосами слушать.
– Бать, двадцать первый век на дворе, а ты все как в Средневековье. Погоди, только отдышусь. А ты одевайся, пиво на балкон забрось. Пора выходить в народ, как цивилизованный болельщик.
– О, спаситель, как зовется тот друг, который готов принять твоего бедного отца в гостеприимные объятия собственного дивана? Я ему за это любой зуб удалю бесплатно, – Николай воспрял духом.
– Спортбар, – ответил Илья, широко улыбаясь.
– Хм, – Николай задумчиво почесал за ухом. – Вид одежды?
– Спортивный.
– И то верно. А далеко?
– Как раз успеем, – успокоил сын.
– Поехали, – легко согласился Николай, натягивая куртку и расправляя любимый шарф. Тренировочные штаны, так и не найденные, остались куковать вечер на пару с покосившимся карнизом.
Атмосфера бара Николаю понравилась. Прокуренное, пропахшее пивом и потом помещение – аура пивбара времен его молодости. Всю прелесть данного заведения не сможет оценить ни одна женщина в мире. Женский уют в мужском понимании – это больница-музей: стерильно, много мебели, на которую нельзя садиться и ставить стаканы. Мужской идеал – гараж, забитый железяками, с потеками краски, масла на полу, обшарпанными стенами, и пиво из затрапезных кружек. Появление дамы мешает сосредоточиться на глобальных делах, отвлекая ногами, бедрами, волосами. «Больше грязи – крепче дружба» – девиз мужского клуба. Это единственное место, где мужчины могут остаться наедине с себе подобными. Они прячутся здесь от женщин.
Наши выиграли. Домой добирались переулками, стараясь не нарваться на притаившуюся за поворотом машину ДПС.
Возвращаясь, сын завел прерванный разговор.
– Пап, так что у вас с мамой? У нее кто-то есть?
– С чего ты взял? – Николай резко затормозил.
– Не знаю, – замялся тот. – Она в последнее время странная какая-то, да и с мужиком я ее видел. Крутой, тетки таких любят.
– Так, может, это Ларискин хахаль. Я б эту Лариску и таких, как она, за сто первый километр. Вечно воду мутят, сами не живут и других нормальных с панталыку сбивают. Вот что твоей матери надо? Знаешь, как говорят, в женщине должна быть изюминка, а в твоей матери кило сухофруктов и еще грецкие орехи в довесок, – Николай начинал заводиться. – Все имеет, так нет, ей, видите ли, луну и скамейку подавай. Французский учить стала на старости лет. Хотел приятное сделать, похвалил как-то ужин, макароны «по-флотски» были. Куда там! Оказалось, это «паста карбонара». Все с подвывертом у нее теперь.
– Пап, а может, мне жениться? Отвлечем ее.
– Нет, сынок, поверь моему горькому опыту: золушки превращаются в старых, толстых, скаредных и вечно недовольных брюзжащих фей.
– А я сразу на фее с двумя детьми, чтоб у матери одним ударом и внуки, и невестка. Или, может, тебе на работе коллеги или знакомые пару киндеров выдадут на субботу-воскресенье?
– Точно, одним ударом: инфаркт с инсультом. Какие детки на выходные? Может, нам еще усыновить кого?
– А что, неплохая идея. Мама как-то говорила, что хочет маленького, что я уже большой. Вспоминала, как варила для меня бульон, когда я болел, кипятила молоко с медом.
– Это в каком году было-то? И если маме не за кем ухаживать, то она может обо мне заботиться, – сквозь зубы процедил Николай, заворачивая на стоянку около дома.
К счастью, лампочка Эдиссона освещала как окна дома, так и подъезд. Николай вздохнул, мысль в очередной раз совершить восхождение на девятый этаж наводила на идею ночевки в машине. Светланы дома не было, часы показывали 23:00.
– Интересно, и где это мадам Баттерфляй шляется по ночам? – Николай заметил отсутствие плаща жены на вешалке. – Сынок, – обратился он к Илье, который уже скрылся в своей комнате, – может, еще по баночке, перед сном? Видать, мать бросила нас, мы теперь холостуем, – грустно закончил он, снимая ботинки, аккуратно помещая их напротив шкафа для обуви. – Где ты там? – Николай прошел на балкон, не сняв куртки и шарфа, достал из оставленного второпях пакета несколько банок пива.
– Здесь я, не кричи.
Николай уселся на кухне:
– Давай, сынок, за нашу победу!
– И за прошедший День космонавтики!
– Точно! Вчера же было двенадцатое апреля, – вспомнил Николай, вечно забывавший число и день недели. – Только сейчас понял, почему в доме напротив всю ночь на крыше жарили шашлыки и пели «Земля в иллюминаторе».
Илья положил на стол пачку сигарет и маленький целлофановый пакетик, сел напротив.
– Ты вроде не куришь.
– Не-а, не курю – балуюсь, – отозвался отпрыск.
– Говорил матери, что ее дымление до добра не доведет. У курящих родителей всегда дети к табаку тянутся.
– Пап, я не ребенок, и это травка, а не сигареты.
– Чего? – Николай насупил брови, прикидывая, стоит ли изображать праведный гнев.
– Ну, че ты, бать, как не родной?
– Понятно, мать в загул, сын – наркоман, обалденная семейка, – он с силой открыл новую банку пива, и пена полилась на стол.
– Да ладно, не бубни, как старый дед. Помнишь, что сам рассказывал? – сын встал и принес рулон бумажных полотенец.
– Ты с меня в хорошем пример бери. Я в институте по семь лет штаны не просиживал, – ворчал Николай, размазывая пиво по столу.
Бумага впитывала напиток и, деформируясь в руке, собиралась в мокрый темный комок. Поленившись идти к мусорному ведру, Николай забросил разбухшее полотенце в раковину.
– Какой бросок! Учись, студент, – не удержался он от комментария.
– Блин, бать, такой вечер, а ты, как мать, начинаешь с лекциями на тему.
– Ладно, давай вспомним молодость, – сдался Николай, решив, что достаточно сделал для воспитания сына. – Чего я, действительно. У самого от Светкиных разговоров скулы сводит… Только ты это…
– Да знаю я, пап, знаю, мне же не пятнадцать лет.
И они закурили. Белый дым окутал кухню и, найдя выход через оставленную открытой балконную дверь, вырвался на свободу, в темноту ночи. Николай сразу закашлялся:
– И как ее, дуру, курят-то? Слушай, ты почем дурь берешь?
– Пап, ты же меня знаешь, я на глупости деньги не трачу. Один парень с нашего курса на даче выращивает, для домашнего пользования, презентовал своим. Для баловства и для таких вот случаев ухода в астрал.
– А может, мне заболеть? – жалобно взглянул он на сына. Травка, положенная на алкоголь, действовала быстро. – Она будет у постели умирающего.
– Она все же врач, обмануть трудно будет, но я покопаюсь в инете, может, есть какая смертельная болезнь без симптомов. Нужно что-то страшное, типа СПИДа или рака.
– Тьфу на тебя, накаркаешь еще, – идея болезни была отметена, как неудачная.
