Текст книги "Осенние звёзды"
Автор книги: Ольга Бенуа
Соавторы: Ирина Мосман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
Ольга Бенуа
Ирина Мосман
Осенние звёзды
Имена и фамилии персонажей вымышлены, совпадения с реальными людьми и событиями – случайны.
ГЛАВА 1
Нынешняя зима не удалась.
Бурые медведи в зоопарке мучались от бессонницы, а российские женщины страдали, оставляя в шкафу любимую одежду – шубы. В северных регионах невозможность выгулять главный наряд года расстраивала особенно сильно. Для многих это была трагедия, сравнимая разве что с локальным концом света, отключением электричества на заключительной серии мыльной оперы, очередной морщинкой на переносице.
Шуба – не просто показатель статуса «нашей» женщины. Это – символ, мечта, ради которой можно недоедать, требовать прибавки к зарплате, просить в долг у ненавистной свекрови, даже посягнуть на святое: предложить мужу отказаться от покупки нового финского спиннинга, чтобы потратить деньги с гораздо большей пользой. Не все ли равно рыбе, на какой крючок ее поймают?
Для Ларисы не существовало вопроса, быть шубе или спиннингу. Норковое манто у нее уже «обитало» в шкафу, появления же удочки в хозяйстве не предвиделось. Вопрос о мужских безделушках не поднимался в связи с отсутствием в доме рыболова и добытчика мамонтов. Кем была разведенная женщина до того, как страна узнала слова «феминизм», «капитализм» и «оргазм»? Предметом сочувствия более удачливых подруг. Всего десяток лет назад в составленных на новомодный лад анкетах в графе «ваши личные достижения» жертвы обстоятельств с гордостью писали: «смогла выйти замуж». Для Ларисы развал страны, как и крах семьи, оказался не горьким поражением, а безусловной победой.
Пять упоительных лет свободы! Воплотив в жизнь карьерные планы, она сдала на права, освоила компьютер, уже два раза ездила в Египет с заместителем по финансовым вопросам. Казалось бы, ничего сверхъестественного. Но за год до пятидесятилетия все особенное. В сорок лет жизнь только начинается, а в пятьдесят, по общему убеждению российских женщин, она заканчивается. Мечты угасли, стремления сдулись. Вкус и острота ощущений притупились. Возраст становится оправданием махрового халата вместо шелкового пеньюара. Шпильки заменяют асексуальными шлепанцами, лишние килограммы заправляют в семейные трусы с модным названием «бриджи». Мечтать – трудно, реализовывать – лень.
Но Лариса была убеждена: пока попутчик в лифте разглядывает родинку, притаившуюся в глубоком декольте, а дети не достигли пенсионного возраста, женщина не вправе распускаться. Она обязана вгрызаться в жизнь даже искусственной челюстью, отвоевывая у старости право оставаться женщиной. Пятьдесят – возраст элегантности, благородства, время жить для себя. Нужно попробовать успеть все, на что не хватило времени, смелости или наглости за так быстро пролетевшие годы.
С мужем Лариса рассталась интеллигентно, без скандалов и сожалений. Полюбовный раздел имущества лишил ее подержанного «Опеля», приусадебного участка с домиком, а также связанных с ними бесконечных хлопот. Лариса осталась в заново отделанной городской квартире. Единственная дочь жила за границей, с иностранным супругом и проблемами европейского характера. Постепенно так сложилось, что в последние годы подруги по праздникам собирались у нее. Удобно, две автобусные остановки от центра, домочадцы скрылись в голубой дали и помешать не могут.
Уютная гостиная просто создана для дружеских посиделок. Просторная, светлая, без излишеств мебели и безделушек. Расположившиеся полукругом диван и кресла, обтянутые нежной бежевой кожей, напоминают небольшое стадо тюленей, замерших в замысловатых позах. Стену украшает работа известного в городе художника, которую хозяйка привыкла мысленно именовать «натюрмортом с битыми горшками».
Лариса подошла к окну, открыла его, впуская холодный поток влажного январского воздуха. Батареи грели немилосердно, хотя уже неделю термометр показывал два-три градуса выше нуля. Город, по прихоти государевых людей основанный в низине, кутался в тяжелые облака, как в шерстяное одеяло. На горизонте в сером мареве смога виднелась гигантская спичка недостроенной телебашни. Во дворе местами лежали ошметки почерневшего снега. В истаявшем сугробе торчала облезлая елка с остатками мишуры. Рядом две юные мамаши развлекали упакованных в разноцветные комбинезончики детей. С трудом поворачивавшийся во множестве одежек малыш ковырял синей пластмассовой лопаткой ноздреватый снег. Сосед Василь Михалыч выгуливал любимого пса. Собака, одуревшая от внеочередной смены сезонов, флегматично обнюхивала чью-то потерянную перчатку. В такую погоду хорошо депрессию культивировать. Решительно, зима не удалась.
– Наталью ждать не будем, все равно опоздает, – Лариса отвернулась от окна, поправляя на шее изящное колье. Украшение застенчиво поблескивало алмазными искрами, намекая на высокопробное происхождение.
– Ой, какая красота! – Светлана, высокая интересная женщина в ярком фартуке с подсолнухами, курсировавшая между кухней и гостиной, затормозила на повороте. Заинтересовавшись украшением, она даже перестала подпевать рекламной заставке, – Белое золото?
– Да, – похвасталась Лариса, – Олег Петрович подарил на Новый год.
На правах хозяйки дома она еще раз переставила блюда на обеденном столе. Достав из комода пачку белоснежных льняных салфеток, принялась сворачивать в форме папской тиары.
– О! Олег Петрович, – хитро улыбнулась Света, упав в мягкое кресло, стоящее напротив стола. Кресло едва слышно крякнуло, но она не обратила на это внимания. Застряв в эпохе кофточек с люрексом, Света помнила себя на два размера стройнее, предпочитая думать, что лишние наслоения на теле рассосутся сами собой, едва закончатся праздники. – Мне кажется, ему еще сорока пяти нет?
– Правильно, ему сорок два. Пятидесятилетних мужчин не привлекают ровесницы. Им не нужен умный собеседник с тонким восприятием мира. Им подавай стимул, – Лариса выразительно взглянула на подругу.
– Злая ты, Лариска, – полуобиженным-полушутливым тоном заметила Светлана, – если лет шестьдесят, значит, по-твоему, мужик банален и предсказуем, как рулон туалетной бумаги, – увлеченная разговором, она совершенно забыла о кухне и брошенном на столе шейкере.
– Во-первых, я не могу быть злой по определению, – вернулась к салфеткам Лариса, – у меня слишком хорошо налажена личная жизнь. Во-вторых, смотри, что мы имеем. Женщина постбальзаковского возраста, задумываясь о будущем, перекрашивается в блондинку, натягивает кожу живота на лоб, переходит на подножный корм. Ее подгоняет страх остаться на задворках жизни, быть брошенной мужем, уволенной с работы. А мужчина… Самец меняет не себя, а декорации, антураж: молодая жена, спортивная машина, загородный дом, белоснежная яхта. При этом на него, как правило, без слез не взглянешь. Хотя, я согласна, зависит от того, насколько человек себя любил.
– Даже любовь к себе не всегда помогает. Возраст! – филосовски заметила Света.
– Одного не понимаю, – Лариса стремительно седлала любимого конька, – почему мужчины так наплевательски относятся к своему здоровью и внешнему виду? Лет в сорок пять – пятьдесят ставят на себе жирный крест, забывая о близких! Отращивают пузо – комок нервов, входящий в комнату впереди владельца, обзаводятся пивным целлюлитом в самых необычных местах. Я согласна, с лысиной трудно бороться, но они не могут даже пятки пемзой потереть. Это на человеческие ноги не похоже становится. Больше напоминает неизвестную скальную породу, минерал, туф, базальт! Цокают этими наростами и нестриженными ногтями по паркету, как будто на Коньке-Горбунке едут. Кавалеристы.
– Тише. А то Валя расстроится, – Света посмотрела в сторону кухни. – Ей кажется, что ты слишком критична ко всем мужчинам планеты.
За окном сгущались ранние январские сумерки, разбавленные тусклыми кляксами фонарей. Любившая полумрак Лариса щелкнула выключателем изящного светильника в виде цветка на изогнутой ножке в углу.
– С другой стороны, хорошо Вале рассуждать под крылом почти идеального мужа, – продолжила она.
Света задумчиво кивнула.
– У моего уже пенсия на горизонте, романтика только по телевизору, цветы последний раз покупал тете Маше на кладбище, Восьмое марта – оливье под караоке. Тоска! – вполголоса сказала она, рассматривая геометрический рисунок на тапке.
Сочувственно вздохнув, Лариса присела на заваленный подушками низкий диван, стараясь не помять длинную черную юбку.
– Такова проза жизни: цемент любви и доверия рассыпался в прах, «здание» без капремонта покосилось.
В глубине души Лариса гордилась своим решительным поступком, сочувствуя Светлане, колеблющейся между разводом и попытками реанимации семейного союза. Нажитый опыт, книги, работа, друзья создали в голове Ларисы определенную картину мира. Она считала, что на пути женщины встречаются разные мужчины. Одни годятся для создания семьи, воспитания детей. Для них домашний уют, семья важнее партнерши по браку. Такой тапочно-диванный супруг. Они замечательные люди, порядочные мужья, но довольно серенькие мужчины как в постели, так и в отношениях с женой.
Вторая категория – мужчины для праздника, любви и ананасов в шампанском. С первым будешь вместе стареть, рассматривая пожелтевшие фотографии. Со вторым будешь жить, несмотря на надвигающуюся пенсию и пересуды окружающих. Старость – болезнь, которую нужно лечить прыжками с парашютом, нырянием с аквалангом, катанием на мотоцикле, а не работой, внуками, огородом. Такова была жизненная позиция Ларисы, и она всячески старалась убедить в ней каждого, в особенности подруг, не желающих стареть, но мечтающих обойтись малой кровью: походом в парикмахерскую и розовой кофточкой.
– Себя, себя нужно любить и лелеять, не устаю повторять. А то «в сорок пять баба ягодка опять», только замужние выглядят, как урюк или алыча засушенная. Давно известно, что мужчина в браке живет дольше. О чем это свидетельствует? Права я, когда говорю, что от затянувшегося замужества женщина черствеет, как забытый бублик на подоконнике.
Светлана опешила.
– Ты преувеличиваешь, – она резко вскочила, едва не задев напольную керамическую вазу, всем своим видом отрицающую консерватизм в искусстве, – у нас с Колей просто эмоциональный кризис, но он любит меня.
– А ты?
– Конечно, он не без недостатков, – ушла от прямого ответа Светлана, – но очень добрый.
– Внутренний голос мне подсказывает, что медом своей души он замазывает глубоко спрятанный сексуальный комплекс, – не унималась Лариса. Не дав подруге опомниться, она поднялась, расправила воображаемые складки на юбке и направилась на кухню.
– Светка, ты что такая задумчивая? Наша свободная и незакомплексованная рассказывала о прелестях жизни разведенной женщины? – Валя, пухленькая брюнетка, душа компании, торжественно водрузила на стол блюдо с мясным ассорти, заняв последний клочок свободного места.
Светлана стояла у окна, покусывая губы. Хмурилась, собирая стайки морщин на лбу. Постоянно чем-то озабоченная, она незаметно упустила из сферы интересов и свой брак, и свой внешний вид. Любящая яркую одежду жизнерадостных, насыщенных цветов, Светлана часто не знала меры. Торопливо подрубала слишком длинную на ее взгляд юбку, утешая себя тем, что огрехов работы никто не заметит. В магазинах обходила стороной вешалки с большими размерами и оставалась без покупки, не поместившись ни в одни брюки из выбранных.
Ей страшно не хотелось соглашаться с Ларисой, признавать, что ее брак, как старый плед, изъеден молью и усеян заплатами. Ни тепла, ни красоты, одни воспоминания.
– Вовсе нет, – покачала головой возникшая в дверном проеме Лариса, – я пытаюсь объяснить, что совместное проживание – не есть семья, – пояснила она.
– Ларис, мы празднуем, или у нас тематический вечер? – Валентина хотела быстрее закончить спор, ведущийся на протяжении последних пяти лет, – скоро ночь наступит, а мы еще ни одного коктейля не попробовали.
– Ой, правда! Совсем забыла, – очнулась от горестных мыслей Светлана и бросилась на кухню.
Стол блистал великолепием. По традиции заставлен не тем, что хочется съесть, а тем, что хочется попробовать. Нежные ломтики семги соседствовали с маринованными грибами, селедка под шубой – с корейской морковью. Свекла с черносливом скромно пряталась за блюдом с фаршированными помидорами. Удовлетворенно окинув гастрономическое изобилие начальственным взглядом, Лариса снова заявила:
– Наталью ждать не будем. Повезет, если к десерту она определится с выбором трусов. Садимся!
– Давай еще пять минут, она сейчас придет, – Валя, сглатывая слюнки, любовалась ожидающим разрушения столом. Неприступная цитадель закусок ждала вторжения неприятеля. Хрусталь некогда братской Чехии играл алмазными всполохами. Алебардами вздымались воткнутые в салат мельхиоровые ложки с массивными ручками. Казалось, еще немного – и между украшенным веточкой зелени крабовым салатом и скользкими маринованными опятами взовьется стяг, и невидимый горнист протрубит наступление, упреждая набег вражеского войска.
Валя любила поесть и великолепно готовила. Мечты о талии, самом узком в тушке месте под ребрами, покинули ее еще в ранней молодости, но, лишившись стройной фигуры, она приобрела умопомрачительный бюст четвертого размера, нарушавший координацию движений проходящих мимо мужчин.
– Обожаю «зимний» салат! Так что у нас с коктейлями? – крикнула она, но на пороге появилась энергично встряхивающая шейкер Светлана.
– Наверное, уже хватит? – поинтересовалась Валя, подставляя хрустальные бокалы.
– Нет, наберись терпения, – остановить Светлану мог только внезапный паралич конечностей, коктейли были ее хобби. Пациенты мужа, зубного протезиста, имели склонность к выражению благодарности в жидко-алкогольной форме. Перестроечные времена внесли разнообразие в ассортимент подношений. Виски, ром, пастис, целая батарея разноцветных ликеров оседали у Николая в сейфе, плавно перетекая в домашний бар. Употреблять экзотические напитки в чистом виде оказалось проблематично: после вечеринок с дегустацией большая часть гостей не выходила на работу, телефонировав начальству об общем отравлении организма. В результате, чтобы добро не пропадало, Светлана пристрастилась к изготовлению коктейлей, вырезая рецепты из глянцевых дамских журналов.
– Сногсшибательный рецепт нашла, пальчики оближете!
Валя ласково посмотрела на подругу, радуясь, что разговор повернул в безопасном направлении.
– Только представь: шесть частей бренди, две – сметаны, ложечка сахара, яичный желток! – тараторила Светлана. – Сейчас добавим щепотку муската, и вот он, знаменитый Бренди Флип!
Телефонный звонок прервал ее щебетание на самом интересном месте.
– Алло! Наталья, ты? Что? – Лариса закатила глаза, давая понять окружающим, что она была права.
– Какая норковая шуба? – возмутилась она. – На улице плюс пять. Повесь ее в шкаф, пусть греет твою душу. – На этот раз ничего страшного, служба спасения может расслабиться и выпить чаю. Их обожаемая клиентка выходит из дома. Скоро будет, – резюмировала она, вешая трубку.
Действительно, еще каких-то полтора часа, и Наталья, зеленоглазая женщина-подросток, о ком обычно говорят «маленькая собачка до старости щенок», вечно спешащая и повсюду опаздывающая, присоединилась к подругам.
– Всем привет, пардон за опоздание, – запыхавшись, небрежно бросив дорогой клетчатый шарф на пуфик в прихожей, зачастила она.
– Не прошло и года.
– Да ладно, нужно было рентген для нашего доктора захватить.
Из огромной сумки Наталья вытащила плотный серый конверт и протянула Светлане. Та притворно застонала, посетовав на то, что даже в праздник приходится работать по специальности. Потребовала немедленно положить калорийной селедки под шубой для подкрепления сил и пересела на диван поближе к свету. Она привыкла, что по вопросам, касающимся здоровья, подруги перво-наперво обращались к ней.
– Ты не находишь, что у меня какой-то темный просвет между ребрами? – Наталья озабоченно хмурилась, уписывая за обе щеки бутерброд с красной икрой и пытаясь свободной рукой показать «нужное место».
– Между чем? – Светлана вопросительно посмотрела на нее.
– Вроде между ребрами, – неуверенно сказала Наталья, отвлекаясь от тарелки. – Ты же у нас врач, – добавила она, снимая с себя всякую ответственность.
Светлана, покрутив снимок и так и этак, неожиданно расхохоталась.
– Что там такого смешного? – обиженным голосом спросила Наталья.
Света, утирая слезы и пытаясь справиться с приступами смеха, протянула снимок Валентине.
– Валюш, ты человек, далекий от медицины, скажи, что ты видишь на картинке?
Та пошла, достала очки, пригляделась, через секунду обе подруги повалились от смеха на диван.
– Где? Где здесь легкие?
– Вот здесь, между ребрами, – они опять начали звонко хохотать.
– Да объясните же вы, наконец, в чем дело, – Лариса выхватила рентгеновский снимок из рук Валентины. Бросив на него мимолетный взгляд, она улыбнулась. – Это же челюсть!
– Как? – подскочила к ней Наталья.
Завладев снимком и внимательно его изучив, она разочарованно вздохнула:
– Да, действительно. Наверное, я перепутала. С каждым может случиться.
– Нет, не с каждым, именно с тобой. И случается постоянно. Меня всегда удивляет, как при вечном витании в облаках ты один из лучших юристов в городе.
– Не сравнивай, за мою работу деньги платят, – серьезно ответила Наталья, пододвигая к себе салатницу с винегретом. – А снимок… что ж, в другой раз покажу.
Отсмеявшись, решили перейти к «горячему». Запеченная в духовке курица, по общему мнению, прекрасно сочеталась с Бренди Флипом и вином.
Празднование было в самом разгаре. Четыре подруги собрались отметить пятилетие освобождения Ларисы от уз брака.
Лариса всю жизнь выглядела моложе своих лет. Когда-то давно ей это мешало. Сложно заставить считаться с тобой, когда в двадцать пять лет выглядишь на восемнадцать. Трудно руководить людьми, если в тридцать три тебе дают двадцать пять. Однако в результате Ларисе достались только бонусы: закаленный карьерным ростом характер, высокая должность в крупнейшем финансовом холдинге региона. С годами молодость оказалась преходящим недостатком, и за возможность сбросить несколько лет большинство ее ровесниц продали бы душу дьяволу.
Лариса не шла на поводу у заманчивых иллюзий. Она не была классической красавицей, но естественное очарование и тщательно взращенное умение подать себя делали свое дело. Здравый смысл и врожденное чувство стиля помогли встретить зрелость во всеоружии, не цепляясь за поезд, уходящий в прошлое.
Она наслаждалась жизнью на двести процентов. Оказалось, что унылую повседневность, состоящую из давно надоевшего маршрута «дом – работа», можно разбавить хобби, развлечениями, задушевными посиделками с подругами. Разумеется, юбилей развода был только поводом для встречи, с тем же успехом они могли собраться в День взятия Бастилии. Отпраздновать же развод – символично.
Решившая послушать прогноз погоды Наталья щелкала пультом в поисках нужного канала. Взбивая очередную порцию коктейля, Света заинтересовалась происходящим.
– Стой, не выключай! Париж показывают!
– …подробнее в репортаже нашего корреспондента Павла Кокошкина…
– Живут же люди, во Францию ездят, – мечтательно протянула Светлана, когда Эйфелева башня исчезла с экрана.
– Да-а, – подхватила Валя. – Я бы тоже не отказалась.
– Опять хочу в Париж. Ты там бывал? Нет, но уже хотел, – съязвила Лариса. – Мечтать мы все умеем, – продолжила она, наполняя бокалы, – пора заняться воплощением.
– Ну все, – всплеснула руками Валя, – теперь Ларчик заставит нас писать бизнес-план.
– А почему бы и нет? Вы хотите в Париж, я хочу в Париж, все хотят в Париж, так неплохо бы приложить хотя бы минимальные усилия! – в голосе Ларисы зазвучали стальные нотки заместителя управляющего.
– Усилия? – Наталья мечтательно прикрыла глаза. – Нет, лучше так! Просыпаюсь я утречком у бассейна, тепло, солнце светит. Метрдотель: «Мадам, ваш самолет подан!»
Лечу на завтрак в Париж, захожу в ресторан «Максим», там все вы сидите. На завтрак икра в хрустальной вазочке на колотом льду, хрустящий багет, кофе со сливками, и хватит – у меня диета. Прогулка по Люксембургскому саду, выходим на Елисейские поля, цветут каштаны, обедаем в «Лион дэ Брюссель», его Крылов на прошлой неделе очень хвалил. Мидии там замечательно готовят. Снова гуляем, ах, эти улочки, кафе, бутики! Едем в открытом авто до Эйфелевой башни, пьем кофе в ресторане «Жюль Верн», любуемся на закат. В сумерках прогулка по Сенс с ужином на кораблике, фуа-гра, хвост лангуста гриль, антрекот из телятины, ночной город, огни, огни, огни. Кругом французы! А на утро просыпаюсь я у бассейна…
– На каком языке ты собираешься с ними разговаривать? – вернула ее Лариса на грешную землю. – На ломаном английском?
– Да, – прервала ее Светлана, – давайте выучим язык и поедем на майские.
– Согласна! – загорелась идеей Валя.
Изрядная порция алкоголя и кофе с ликером подогрели мгновенно вспыхнувший энтузиазм.
Остаток вечера они вспоминали знакомые по фильмам французские слова и представляли экзотические коктейли, которые наверняка подают в «Максиме».
Заехавший за Валей муж, красивый статный полковник, обнаружил подружек, хором подпевающих диску Джо Дассена:
– Э си тю некзите па, пуркуа муа жэкзистерэ! – выводила его обожаемая половина, прижимая к груди пухленькие ручки.
Окинув снисходительным взглядом гостиную, Михаил поинтересовался:
– Почему дверь нараспашку? Никого не боимся?
Лариса укоризненно покачала головой, а Наталья изобразила улыбку виноватого ребенка.
По опыту зная, в чем дело, Михаил только махнул рукой, скомандовав хорошо поставленным голосом:
– Дамы, на выход! Подмерзать начинает, мне еще вас по домам развозить.
Идея поездки в Париж витала давно. После ухода гостей Лариса достала подаренный Олегом стильный ежедневник из тончайшей телячьей кожи, набросала план.
Первым делом курсы французского. Не хочется, как большинство русских туристов, пастись стадом и выглядеть альтернативно одаренными, заказывая дежурное блюдо в ресторане. Почему-то «наши» люди считают, если говорить по-русски медленно и отчетливо, аборигены рано или поздно поймут их. Граждане не присоединившихся к рублевой зоне стран ведут себя с той же потрясающей логикой, наклоняют голову, преданно заглядывают в глаза, пытаясь по их выражению понять смысл сказанного. Видно, что им очень хочется хоть как-то догадаться о желаниях и потребностях праправнука Кирилла и Мефодия, но получается плохо. Мучения заканчиваются, когда обе стороны признают себя побежденными и переходят на язык жестов. Тяжело, конечно, в нашем возрасте начинать с нуля, но нам не в Сорбонне лекции читать. Второе – позвонить Ирочке в турбюро, узнать цены на путевки. Третье – косметолог… Хотя мы и так красавицы. Лариса прекрасно помнила, что мужчины гораздо больше внимания обращают на фигуру, чем на лицо.
Косметолог был безжалостно вычеркнут. На секунду она задумалась и каллиграфическим почерком вывела: «Педикюр, эпиляция, витамины».
Откинувшись на спинку дивана, Лариса устало вздохнула: «Как хорошо, теперь не надо, как в советские времена, тащить кипятильники, утюги, икру, водку, чтобы оправдать деньги, вложенные в поездку. Осталась в прошлом характеристика с места работы. Стало легко и просто: приходишь, платишь, летишь. Все для вас: Лувр, Сена, Мулен Руж».
Отложив ежедневник, Лариса направилась в спальню.
Если вся квартира была отделана вполне традиционно, то спальня поражала воображение каждого, кому доводилось хотя бы заглянуть в приоткрытую дверь. Трудно было представить, что здесь обитает женщина, заставшая кукурузного генсека, торжественно принятая в комсомол и, казалось бы, твердо усвоившая, что демонстрация обнаженного тела – это разврат и происки запада. На полу лежал толстый белый ковер. Зеркальный потолок с подсветкой отражал огромную кровать. Лариса подошла к шкафу, прикидывая, что нужно приготовить на завтра.
«На корт заглядывать почаще не помешало бы, два килограмма за выходные – это много», – отражение в зеркале было неумолимо. Лариса, повернувшись в профиль, втянула живот.
Это в молодости можно было поглощать салаты тазиками, не поправляясь, на зависть постоянно худеющим подругам. Теперь же приходится за собой следить. Расцвет расцветом, но природу не обманешь. К счастью, давно любимый теннис неизменно помогал поддерживать форму. Не хотелось признаваться, лишние килограммы волновали не только в связи с внезапно наметившейся поездкой в Париж. Наличие сорокадвухлетнего бойфренда, который был и партнером по теннису, обязывало держать себя в тонусе. «Расслабишься один раз – пиши пропало, второй подбородок уже назад не загонишь, брюки придется покупать на размер больше, здравствуй диван, телевизор, вредная шоколадка на ночь», – так Лариса рассуждала, осторожными похлопываниями нанося на лицо ночной крем от морщин.
