Текст книги "Танцующая на углях (СИ)"

Автор книги: Ольга Золотухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

...Пламя свечи покачивалось, убаюкивая и умиротворяя одновременно, Роман со Сфинксом и Марселлой, свернувшимися калачиком у ног таксиста, давно уже сопели во сколько там у них было ноздрей... не то что считать – даже думать не хотелось в этом родном мне с детства месте. Собек с самого начала приучал меня любить умиротворённость храмов, так как только тут, говорил он, я могу почувствовать себя не богиней, а смертной, а это в нашей жизни играет немаловажную роль... Правда, сейчас мне почему-то не думалось ни о чём подобном. Почему-то в мозгу стояла информация о том, что в соседней комнате спит Джатис под надёжной охраной храмовых стражей, а отсюда как бы само собой вытекало, что мне в этом помещении душно. Странно, никогда не обращала внимания на такие мелочи! Или я изменилась, или изменилось во мне что-то внутреннее... что-то, что окутано розовой пеленой...

– Боги, – пробормотала я, поднимаясь с лавки, шёлк, заструившись с полочки неподалёку, осторожно втёк в мою ладонь, напоминая мне о внешней уличной прохладе, и я мысленно поспешила согласиться с собой, шагнув к двери.

Единственное моё движение тут же было замечено. Марселла и её мохнатый воздыхатель дружно подняли вверх по левому уху каждый и задвигали ими в моём направлении. Никакой личной жизни... Сделав вид, что ничего не замечаю, я следующим шагом поднялась над полом и бесшумно после второго оказалась возле двери. Роман поморщился, почему-то подняв лицо в мою сторону, потом тяжко вздохнул и перевернулся на другой бок. Не стоит, таксист, я всегда возвращаюсь туда, куда хочу...

В коридоре было темно и пустынно. Я без проблем и без звука прошла его до половины и достигла ответвления. Где-то здесь была комната Сенухета, симпатичный молодой жрец, интересный маг; кто же он такой?..

– Тише, Тамариск, не пролей воду!.. – жарко зашептал почти у меня в ушах голос. Я поморщилась и покосилась на приоткрытую дверь в помещение жреца. Хоть бы запирались, ходи тут, вздыхай завистливо... М-м-м, что это со мной? Это я завидую?! Да я хоть сейчас войду туда, и эта Тамариск с её подругой полетят через соседнюю щёлку!.. Вместо этого я оттолкнулась ладонью от стены, о которую зачем-то облокотилась, и шагнула вперёд, словно выдохнула воздух. Не успела я пройти и десяти шагов, как перед глазами снова всё поплыло в розоватой теперь уже с примесью сиреневого пелене, и я едва успела опереться о ближайшую нишу в стене... Ventadg! Ещё когда-нибудь стоять в опасной близости от смертного, чтобы всякие там толкали меня под руки...

Одинокой мыслью, уже когда я пришла в себя, была надежда, что там, в коридоре, я ничего не разбила. Там – потому что пришла я в себя стоящей у закрытых дверей, ведущих во внутренний двор с бассейном, цветущим даже сейчас кувшинками и ароматным тростником. Обожаю его запах, особенно когда перед тобой сидит любимый тобой человек, а ты танцуешь для него, облачившись в кажущееся в этот момент самой драгоценной одеждой платье простолюдинки. Я подняла вверх глаза. Оттуда на меня смотрело опрокинутое небо, спиралью закручивавшееся в сиренево-чёрном цвете в хороводе звёзд и туманностей. Они тянулись как нити седых волос, усыпанных блестками, и казались воплотившимся ароматом витавшего в воздухе наслаждения жизнью. Лунный диск настолько напоминал мне бубен, что тело заныло от невысказанности, молчании тела о движениях, рвущихся с пальцев. Жаль, очень жаль, что так никто и не увидит в эту прекрасную ночь...

В воде бассейна что-то блеснуло, привлекая моё внимание. Кошки, кстати сказать, не менее любопытны, чем представители птичьего семейства! Я поспешно, почему-то внутренним зрением обозрев окрестности, подошла к одной из кувшинок и протянула к ней руку. Она сама оторвалась от стебля и прибилась едва заметной волной к бортику бассейна. Коснулась рукой лепестков, и они заискрились, открывая моему взору красивую золотую коробочку с орнаментом Сехмет на крышке. Интересно, причём тут...

– Кто ты? – раздалось от меня в нескольких шагах, и я почему-то едва не выронила из пальцев коробочку. Правда, довольно скоро опомнилась и встретила крайне заинтересованный взор, блеснувший из-под капюшона плаща, прямо и надменно.

– Я могу задать тебе тот же вопрос: это ты чужой здесь, в стенах жилища Осириса...

– Да, но... Кто ты такая? Я видел, как ты... – он попытался невразумительно объяснить мне, что же я такого сделала, от резкого движения капюшон с его головы упал на спину, и я только выгнула брови: макушка его была гладко выбрита, как и полагалось истинному жрецу. Замечательно, жрецы сегодня на меня просто сыпятся без разбору!..

– Ты волшебница? – внезапно даже, наверное, для себя самого, прозрел он, а меня слегка затрясло: что же это за мир такой, в котором не знают своих собственных богов?!.. – Ты сердишься на меня? – с удивительной прозорливостью поинтересовался парень. Если я сегодня не убью кого-нибудь... – Нет, не стоит сердиться на меня, я этого не достоин...

– Да уж, – не стала я спорить. Его глаза вспыхнули желтоватым отливом на чёрном бархате, и он внимательно нахмурился:

– Я мешаю тебе?..

– Я должна отвечать?

– Прости... я... о, боги! – он метнулся от меня в сторону, оглянувшись куда-то на дверь храма, судорожно трясущимися пальцами накинул капюшон на голову и стремительно скрылся в ночи, бросив на меня такой взгляд напоследок, что я покачнулась, словно ударенная в грудь. Что-то сегодня не то происходит, я просто сама себя теряю!..

И тут весь дворик озарился резким до того ярким светом, что я прикрыла глаза руками, отступив на шаг и оказавшись на самом краю бассейна. Едва не оступившись, я грациозно выгнулась, восстанавливая равновесие, и... ткнулась носом в чью-то смуглую широкую грудь, блестящую в пляшущем свете факелов. Сверху на меня в упор смотрели почти равнодушные глаза, подведённые чёрным карандашом. Парик до плеч, чёлка, бородка, а в руке – меч...

– Это она! – сурово выкрикнул кто-то рядом, и стражник напротив крепко стиснул мои запястья в пальцах одной руки. Я взвыла.

– Не смей меня трогать!.. – властно выкрикнула я, но прежде чем в его глазах зажёгся огонёк полного повиновения, меня грубо ударили по правому боку, туда, где почки, и я захлебнулась собственной тёплой волной, от неосторожного движения хлынувшей через край и расплескавшейся. Неужели это я – и я до сих пор ничего не сделала!!

– Молчать, сумасшедшая! Ты убила одну из жриц самого Осириса – Хетепхерес, ты обвиняешься и в убийстве ещё трёх жриц, а только что ты встречалась тут со своим пособником, претворяющимся магом из заброшенного храма Бастет!

– Заброшенного храма?.. – из всего потока слов я смогла уловить только эти. Так вот оно что...

– Я сказал, молчи, убийца! И не смей двигаться, ибо ты в обители самого Осириса, бога подземного мира, не хочешь же ты предстать перед ним...

– Пошёл прочь! – огрызнулась я, оскалившись, но сделать ничего не смогла – мои силы, уже бушевавшие через край, не повиновались мне, словно неумелой целительнице, впервые взявшейся за чаши с лекарствами! – я едва успела сориентироваться и увернуться от следующего тычка!.. Впрочем, только для того, чтобы получить ещё один, но уже с другого бока, а вдобавок ещё и под колени. Услужливый молодой жрец могучего Осириса Сенухет вернул посох в прежнее положение, выпрямившись рядом...

– Так это ты... – прошипела во мне разъярённая кошка, вздыбившая шерсть...

– Не стоит её больше трогать, Джеху, – поведя в воздухе рукой, мирно произнёс он, со всепрощающей добротой глядя мне в глаза, – она ещё очень многое должна рассказать... – он слегка нагнул голову – взгляд стал пронзительнее – и пронзительнее стал огонь, вмиг после его движения охвативший мою голову. Ещё одно движение – всё. Я не могла теперь пошевелить даже веками, чтобы закрыть глаза, уже замутнённые розоватой дымкой...

– Да, Сенухет, ты прав, – склонил голову послушно страж города и вытащил из моих сжатых пальцев золотую коробочку: – Ей ещё придётся объяснить вот это. Это, кажется, яд кобры, которым она затуманивала мысли бедных жриц, влюблявшихся без памяти в её пособника?

– Да, – почти беспечно пожал плечами Сенухет, – мы называем его ядом Уаджет... Не так ли? – обратился он ко мне, и я вдруг поняла всё (ну, почти всё: например, то, что я полная дура, я не признаю никогда – на этом моё понимание заканчивается, такая уж я...). Так же ясно, как и он понял, что на меня, богиню, его привычные методы не подействуют; в том смысле, что других гипнозом он и приводил в полное повиновение, а вот со мной получилось нечто иначе: зверёк попался немного отличающихся от всех, кого он называл про себя подопытными крысами – я просто впала в паралич. И уж я-то на все составляющие уверена, что это продлится не так долго. Впрочем, любое в этом мире продлится не дольше, чем та смерть, на которую я его обреку своей десницей, как только...

– Не так ли?! – уже чуть ли не в панике взвыл жрец, наверняка заставив призадуматься окружающих стражей. Я не смогла ответить ему красноречивым взором, но зато ответила не менее лицеприятно: пользуясь опытом предыдущего мира, просто собрала всю силу в кулак и отогнула на онемевшей руке средний палец, демонстрируя ему. Надеюсь, вопросов он больше не имеет?..

– Да как ты... – хотел было высказать своё мнение Сенухет, но вовремя вспомнил, с кем имеет дело, и закрыл рот, испепелив меня таким очаровательным взглядом...

– Сенухет, в чём дело? – уже начал беспокоиться Джеху. Остальные тоже проявляли признаки недоумения, причём не столько связанного с ним, сколько со мной: что я такого ему сказала...

Жрец мельком посмотрел на него сумрачными тёмными глазами и плавно повёл в воздухе рукой в горизонтальной плоскости. Я и моргнуть не успела, как всё вокруг (включая незадачливых чересчур любопытных стражников), покрылось инеем и льдом, а с деревьев протянулись вниз серебристо-голубоватыми конусами остроконечные сталактиты. Я ощутила, как потяжелели мои веки, отягощённые длинными заиндевевшими ресницами, и почти меланхолично проследила за тем, как воздух, выдохнутый мной, принялся закручиваться в витиеватые узоры. Меня даже не интересовало, когда Роман со своими "животными" проснётся, меня занимали только то, какими вежливыми словами я буду после этого знаменательного события их благодарить...

– Мне сказали, что с тобой трудно, но ты превзошла все мои ожидания...

Я ответила прежним взглядом: паралич уже потихоньку начал проходить, а вид посиневших статуй, в которых обратились арестовавшие меня, придавал мне двойные силы: просто радоваться чужому счастью в застывшем состоянии было неуютно...

– Всемогущий Красный Сет доверился мне, я не могу его подвести, а ты мне мешаешь!

– Ничем... не могу... помочь, – едва разлепив губы, прошептала я, но с него и этого хватит: не тот он, чтобы я ему ещё и говорила в полный голос! – Надеюсь, ты не хочешь... чтобы я перед тобой извинялась? Просто дело в том... что я этого не хочу...

– Проклятая кошка! Ты думаешь, что сможешь противостоять мне?! Да я тебя...

– Эстела!! – слаженным хором взвыли мои провожатые, коллективно высыпав во дворик.

– Мя-а-а-у-у-у!!! – поддержала их Марселла и выгнула спину, ощетинившись, как дикобраз: ещё секунда, и бросится на обидевшего любимую хозяйку!

– Что?! – в бешенстве оглянулся на них Сенухет.

– То! – нагло ответил Роман, недоумевающе выпучив глаза: – Без нас начинать не надо было новогоднюю вечеринку, вот что!.. Ёлы-палы, снег! Прям как дома...

– Презренный раб! – прошипел ему в лицо жрец. Я уже сейчас чувствовала, как нечто внутри него просыпается, стремясь наружу, чтобы разобраться с каждым, кто только посмел ответить не в тон его господину... Да, рыжий ужас по-прежнему верен своим традициям: иногда я просто уверена, что в нём погиб великий коллекционер экзотических редкостей... впрочем, глядя на ту компанию, которую я сама подобрала, я ещё больше убеждаюсь, что мы всё-таки родственники... Ох, что это я – неужели начала с самокритики? Это точно влияние этого снежного человека – пора заканчивать – заигрались!

Роман невольно отступил назад, когда человеческие пальцы Сенухета внезапно начали вытягиваться в его сторону корявыми ледяными когтями, а лицо жреца исказила нечеловеческая злоба сквозь потрескавшуюся снежную серебряную маску. Из его рта повеяло подземным холодом вперемешку с освежающей прохладой, а в глазах заколыхались сиреневые языки мороза. Сфинкс попытался слиться бледностью с окружающим пейзажем и незаметно смыться, и даже Марселла поджала лапы, боясь стоять на одной земле с этим монстром, и... Тогда мне надоело ждать, и я выпрямилась за спиной бывшего жреца, ныне контрастного слугу моего братика. Не знаю, что со мной в тот момент случилось, видимо, я поспешила с резкими движениями, но мир почему-то на миг затянуло едва розовевшей завесой, а потом внутри себя я ощутила такой обжигающий холод, точно выпила залпом кружку кипятка...

–...Эстела-а-а!!! – пробился в моё сознание крик ужаса и отчаяния, и я разглядела чётко прямо перед собой оскаленное испепеляющей ненавистью лицо в серебряной дымке инея... Я невольно скользнула широко до предела открывшимися глазами вниз и криво улыбнулась: Красный Сет без последствий не оказывается рядом, даже негласно... Пять острых длинных игл, в которые преобразились пальцы жреца, слились в один тонкий плоский кривой кинжал, кончик которого мне, к сожалению или к счастью, виден не был...

Уже угасающим сознанием я успела отметить про себя, что долго я так не продержусь, упаду, как проткнутая туша со штыря, а на острие кинжала останется... что же там останется, если я и своё сердце-то не помню стучащим... Впрочем, мне всё равно этого уже не узнать...

... Безвольное тело соскользнуло с острия, плавно оседая к ногам непонятного существа, всего с ног до головы покрытого инеем, и только раскрасневшийся несмотря на мороз молодой мужчина успел сделать последний шаг, чтобы подхватить его. Опустившись с девушкой, бережно удерживаемой на руках, на землю, он пристально всмотрелся в её прекрасные черты и внезапно вскинул на стоявшего рядом почти прозрачные глаза...

...Звёзды в небе казались какими-то невероятно большими, стоило только поднять глаза вверх, и тебя затягивало тут же в образовавшуюся воронку, которая уходила к своему центру сиреневой дымкой грёз. Я и вправду подняла вверх глаза, и внезапно небо завесилось тонкими покрывалами, как при входе в зал Осириса, и я поняла, что уже на правильном пути... а потом всё вдруг заволновалось, точно бурные накатами волны на Ниле в непогоду, и меня с ног до головы захлестнуло тугой волной с растворёнными в ней золотистыми скарабеями. Вода хлынула в нос, уши, в рот, я хотела кричать, но вместо этого глубоко вдохнула и захлебнулась...

– ... Да грызи, грызи ты, без халтуры – обеда лишу!.. Господи, да скорее ты, хвостатое, закрой глаза, войди в транс, представь, что ты бобёр, в конце-то концов, что у тебя, разом фантазия кончилась, загадочный наш?!..

– Попрошу беж ошкорблений, инаще я вообще откажываюшь помогать!

– Ещё одно такое слово, и я отказываюсь навеки переводить твои "словеса" народу! А обедом тебе будет вот эта милая верёвочка!.. Да скорее ты! Эстела там, наверное, задохнулась уже, пока ты тут... А! Готово уже?! Вот умница – получи воспитательный подзатыльник авансом!.. – в комнате явственно послышался хруст разминаемых костей и постанывания таксиста. Погнувшись в разные стороны с громким скрипом суставов, он наконец-то прошествовал к огромному наскоро сделанному саркофагу, стоящему на небольшом возвышении там же, в золотом ковчеге, где они и находились, и с большой потугой открыл крышку и со стоном приподнял её, оперев на один бок. Из темноты саркофага на него блеснули возмущённые глаза...

– С добрым утром, страна... а... – не успел он опомниться, как цепкая ручка с мгновенно удлинившимися ноготками вцепилась ему в кадык, и сухие, но всё ещё полные жизни едва розовые губки прошептали:

– Я тебя сейчас прямо на месте египетской казни подвергну, спаситель сетов!.. – она так же резко отпустила его горло, а вместо её гнева на его голову вполне чувствительно упала та же крышка, гулко стукнув его по макушке:

– У-у-у!! Вот так мы страдаем за правду! – прохрипел таксист, схватившись за ушибленный лоб, а деятельная "покойница" с силой откинула окончательно на пол крышку и грациозно выскочила из гроба, бесшумно установившись ступнями на тёплый пол.

– Это вшё он виноват! – встретившись со мной взором, поспешил раскрыть мне "тайны заговора коварного таксиста" Сфинкс, безапелляционно ткнув острым когтем в Романа. Я глянула на него так, что он предпочёл распластаться на полу блёклой тенью, сливаясь с тенью Марселлы, а Роман показал ему кулак, тут же улыбнувшись до ушей, едва я повернулась к нему.

– Только попробуй, – предупреждающе отодвинулся он, когда я замахнулась для пощёчины, и я позволила себе удивление: боги мои, ну и реакция у человека – обычно мои движения молниеносны и не замечаются смертными...

Пользуясь общим замешательством, моя любимая кошка с радостным урчанием одним прыжком оказалась у меня на руках и уютно устроилась там, ластясь ко мне. Таксист смотрел на неё с тайной завистью в глазах... Ну ладно, сегодня прощу их всех, так и быть...

– Негодяй, – почти спокойно произнесла я, улыбаясь на ласки Марселлы, – он даже не мог похоронить меня по-человечески...

– Ражве это похороны? – поддержал меня Сфинкс, на долю секунды восставая из пепла и тут же возвращаясь обратно. К чести своей сказать, я успела первой... – Упийца! – обиженно откашлялся дымом охрипший, к тому же ещё и облезший после моей мелкой молнии. – Я вшего-то хотел шкажать, что он к тепе отнёшшя не как щеловек... Это не похороны – это временное укрытие от тебя!..

– Что это он хочет сказать? – оглянулся на меня Роман. – Он имеет в виду, что ты всё-таки была мертва?.. Но... я думал, что ты богиня, ты бессмертна... Это что я, совсем ещё зелёный?

– Ты не понимаешь, смертный. Всё более тонко, чем тебе может показаться с высоты твоего роста. Он меня не убил. Он меня обезвредил. На время. На то время, которого бы ему хватило, чтобы успеть убежать...

– А зачем же он нас сюда...

– Rahantah, – повела я рукой, закрыв ему рот. В другой момент эта же самая ручка описала бы круг для того, чтобы дать ему пощёчину, пусть даже я и привыкла сдерживать себя в его мире. Повинуясь моему жесту, Роман замолчал. Я медленно обвела взглядом ковчег, он – поспешно огляделся по сторонам, мешая мне своим мельтешением. Сфинкс и Марселла присели рядком у наших ног, навострив уши и синхронно поворачивая их то в одну сторону, то другую. Я старалась прислушаться ко всем звукам сразу, хотя кошачий слух почему-то выделял прерывистое дыхание Романа из многих звуков, точно здесь и не было больше никого, а если и были, то... так много, что я их просто не могла различить из огромного густого гула издаваемых признаков жизни... Ох ты... Ворвавшийся в один момент в залу ветер затеребил тонкие ткани и заколыхал беспрерывно горящий в треножниках огонь. Мы медленно, ещё сами не понимая, но уже ощущая чем-то внутренним, обернулись в одну сторону. А мгновением позже...

– Шкарабеи-и-и-и!!! – в полном ужасе завопил Сфинкс, подняв дыбом шерсть на загривке. В следующий миг его голос потонул в противном, точно скрипящем на зубах, непрерывном стрекоте крылышек маленьких плотоядных жучков, которых боялись не только люди, но и все остальные живые существа, включая богов, а нас, как известно, незнакомое не пугает...

– Я бою-ю-ю-юшь!!! – в исступлении завизжал полулев, безуспешно пытаясь найти спасение своей шкуре, и я пристально посмотрела в глаза таксиста, прекрасно понимая, чем всё это кончится. Не знаю уж, каким местом и при каких обстоятельствах понял всё это же он. И всё же когда Сфинкс, встав на задние лапы и раскинув крылья, закричал изо всех сил, превращая одним только взором всё движущееся в радиусе видения в каменные статуи разной степени паршивости с присутствием зачатков искусства, мы так синхронно прыгнули на стоявший позади саркофаг, что даже странно. Причём Роман балансировал на носочках на самом краешке крышки с такой кошачьей грацией, что эта картина меня умилила...

– А... а... мамощка... – кое-как пришёл в себя Сфинкс, больным взором обозревая сотни и сотни маленьких каменных фигурок вокруг. Не спорю, при одном взгляде на них и у меня просыпались довольно противоречивые чувства, выступавшие на коже противными пупырышками... Роман, схватившись за поясницу, спрыгнул вниз, сморщившись, когда под его ботинками заскрипели раздавленные фигурки. Справившись с собой, он наклонился, чтобы доброжелательно похлопать по спине нашего эмоционального спасителя, и так и замер в неприличной, к тому же ещё и неудобной позе, вытаращив куда-то до невозможности глаза. Я хотела было посоветовать ему придержать их, пока не выпали из орбит, когда и мой взор наткнулся на то, что их с полульвом так заинтересовало, вот тогда...

– Ой-ёй-ёй, мало ишчё пожил я на швете египетшком... может, вшё-таки отшрочим мои похороны?

– Поминать нас будут вместе, – успокоил его Роман, протягивая руку к самой прекрасной из окружающего статуе – к моей... Марселле!!!!

– Убью!!! – что есть сил закричала я, моё лицо исказила дикая ярость, я уже чувствовала, как трансформация в кошку рвётся из меня, когда таксист, перекрестившись, закрыл мой рот горячим поцелуем, склонив меня на ту же многострадальную крышку... М-м-мррр...

– Боги мои, наконец-то понял я преднажнащение этого странного юноши, што пошлали вы нам на головы, жадаща его – шпашать вшех наш от гнева Небешной Кошки, – сквозь пелену удовольствия расслышала я слабенький голосок полульва. – Вшё, мой юный отрок, ты шпаш наш, оштавь же её и обернишь, дабы получить мою благодарношть, да благошловят тебя бо... Эй! Вшё уже – ты её оштановил! Эй! Юноша... Да хватит вам! Я же тут... а... о... Я тоже хощу быть такшиштом!!..

Плевать мы на его хотелки готовы! Пусть не мешает, разве не видно, что мы увлеклись?! Нахал какой, а... А! Ещё и камешками в нас кидается! Гад! Да я ему... Ай!..

– Ай! – вскрикнул Роман, хватаясь за шею, в которую в очередной раз угодил маленький осколок. Я готова была и его прибить за то, что отнял свои губы от моих против своего желания, но что-то и вправду было не так. А вот когда стало понятно, что именно...

– Берегись! – испуганно взвыл Роман, секунду назад вскинув глаза на потолок, и бросился со мной в объятиях на пол, совершив несколько горизонтальных поворотов по крышке саркофага. Мы больно ударились боками о противные фигурки, усыпавшие весь пол, а мгновением позже на то место, где мы только что... выясняли отношения, грохнулся невероятных размеров каменных кусок, с силой ударился о крышку гроба (ого, всё-таки Сенухет не совсем потерял остатки уважения к высшим, если его угораздило выделить мне такой прочный саркофаг) и разлетелся в разные стороны мельчайшими осколками, накрыв нас всех известковой пылью...

– Вот... кха-кха... чёрт, – откашлялся Роман, со скрипом принимая более-менее вертикальное положение, и глаза поднял к потолку... точнее, к той дыре в бывшем потолке, через которую теперь можно было видеть пронзительно-чёрное звёздное небо. – М-да, а ещё говорят, кхэ-кхэ, что самые убийственные голосовые связки у Монсерратт Кобалье... Это сколько же на тебя денег для ремонта уходит, когда ты дома скандалить начинаешь?

– Обычно мои скандалы измеряются человеческими жертвами, – честно признала я, презрительно отряхивая с кудрей пыль. – Так что у тебя ещё всё впереди...

Ему пришлось подсаживать меня, чтобы помочь залезть наверх, так как у меня всё ещё всё тело ныло при каждом движении: всё-таки знакомство со жрецом моего любимого Осириса не прошло для меня даром. Впрочем, судя по довольной физиономии Романа, это не доставило ему ни одной неприятной секунды. Пока я стояла на одном месте, с сомнением оглядываясь по сторонам, таксист вытащил статую моей любимицы, потом за крыло подцепил всё ещё переживающего по какому-то очередному поводу Сфинкса и сам встал рядом.

– Итак, куда мы идём?

– В ад, – страдальчески закатил глаза полулев, обозрев пространство, и непроизвольно икнул, скосившись вокруг. – Помнитьшя, такой поготы на нашем веку ни один жрец не предшкажывал.

– Что ж, я давно хотела научиться кататься на лыжах, а для Египта это неплохой способ ещё больше прославиться – Абидос будет первым лыжным курортом, в любом случае я горда этим городом!.. А сейчас... – я шмыгнула носом, с ног до головы оглядела Романа и безапелляционно стащила с него лёгкую курточку. Он попытался открыть рот с чем-то протестующим, но я грациозно выгнулась, гордо вскинув подбородок: – И как же вы, смертные, иногда наглеете – богиня сама предложила ему поносить тяжёлую ношу, на которую он, помнится, жаловался, что она только обуза в нашем "пекле", а он нос воротит... ай-ай, нехорошо...

– Да? А ты свидетелей давай, факты мне, факты! Когда это я так говорил?

– Да вот ещё утром, когда мы выходили из каравана, – ослепительно улыбнулась я и опустила глаза вниз: – Правда ведь? – Сфинкс тоже оскалился, только у него получилось как-то глупо, и отчаянно закивал. Молодец. Попробовал бы он мне сейчас возразить...

Роман поёжился, натягивая на ладони рукава рубашки, и тяжко вздохнул.

Снаружи нас встретила зима. Не знаю, как в Сибири, но у нас это смотрелось потрясающе. Особенно мне понравилось, как перекосило под толстым слоем снега физиономию у статуи Анубиса... Но это лишь мелкие радости. Нас поместили в какой-то наспех вырытый тоннель, спустив туда ковчеги и гроб с моим несравненным телом в красивой позе (мои спутники почти не считаются). Тем более мне польстил тот факт, что вырыли этот "бункер" в месте, находящемся в нескольких метрах от захоронения Осириса. Дыра, позволившая нам выйти наружу, как раз находилась практически перед позолоченными дверьми – выходом из внутреннего дворика. Бассейна тут не было, зато в большом количестве росли деревья, парили птички (я имею в виду, раньше парили, так как сегодня, вероятно, им не оставалось ничего, как позорно улететь на "зимовку" куда-нибудь ещё южнее), кроме того, дворик был обнесён надёжной стеной, а при входе покой бога сторожили мои статуи. Одна из дверей была приоткрыта, точно только что сюда кто-то заходил или кто-то отсюда вышел. Сфинкс изобразил из себя поискового Мухтара, трусцой пробежав туда и принюхавшись к чему-то у подножия одной из статуй. Роман вспомнил молодость, подпрыгнув, уцепился за край стены и подтянулся, выглянув наружу. Не удержавшись на скользком камне, он грохнулся в сугроб, взметнув вверх тучу маленьких комочков, и уже оттуда протяжно свистнул. Ах, как же весело быть богиней...

– Здравствуй, – прошептала я, замёрзшими покрасневшими пальцами убрала снег с лица своей статуи (точнее, с морды, потому что меня ваяли только с головой кошки, как, например, Сехмет – с головой львицы) и вгляделась в него. Статуя наверняка долго стояла здесь, а, значит, успела настолько сильно впитать в себя тепло лучей солнца, создавшее моего отца, что поделиться частичкой своей силы для неё не составило бы особого труда... Улыбка тронула мои уста, потрескавшиеся и неприятные на ощупь языком, и я плавно потянула к лицу статуи пальцы. Они уже загорелись привычным мне изумрудным свечением, осветившим тёмный гранит, когда...

– Не трогай его! – завопил изо всех сил Сфинкс, вскидывая на меня невероятно большие глаза. Конечно же, я не дрогнула, просто замерла, зато...

– Ого, – присвистнул чему-то радующийся Роман из своего сугроба, и я невольно зашипела: потрох шакала! Будь он проклят, хотя я и не бросаюсь такими словами!.. Я увидела, как гранитное лицо моего прототипа под пальцами принялось осыпаться чёрной серебрящейся пылью, улетая куда-то мне под ноги и одновременно обнажая довольный оскал шакальей морды.

– Сгинь! – выкрикнула я, как всегда вспыхивая совершенно адекватной реакцией, в запале махнула рукой, и статуя изнутри взорвалась, разлетевшись в разные стороны осколками...

– Сволочь! – достаточно решительно высказался таксист, вовремя повалив меня на снег, спасая от неминуемой гибели из-за собственного же запала, и посмотрел на меня осовелыми огромными глазами: – Ты не чокнулась тут уже случайно из-за любви к этому рыженькому?! Между прочим, я спасаю тебя уже во второй раз за день! И этому тоже есть свидетели, да, представь! А где благодарность?!..

Я пристально вгляделась в его зрачки и невинно захлопала глазами:

– То, что ты вверху, а не внизу – уже благодарность...

– А... ну... ты... чтобы я ещё когда-нибудь...

– Очень страшно, – серьёзно кивнула я и скинула его с себя. Сфинкс старательно делал вид, что он тут чисто случайно, зашёл вообще-то почтить память Осириса и вообще... разве что-то не так?.. – Помоги мне подняться, и давай поскорее попытаемся закончить со всем этим. Что ты там увидел?

– Это лучше видеть своими собственными глазами, – пожал он плечами, подал мне руку и поднял в вертикальное положение. – А вот что там такое нашёл наш хвостатый разведчик, что он даже определил грозящую тебе опасность?..

– Нищего ошобенного, – важно кивнул нам полулев, сделав вид, что он тут не причём, – это вполне обыщно, што я первым жаметил это, веть я... – я прищурила один глаз и посмотрела на него: кто ты там? – Я... ээ... всего лишь раб швоей вещной гошпожи, – пискнул он, прижав уши, но стараясь выглядеть как можно достойнее. У него это даже получилось. Почти. – Вот, – едва заметно вздохнул он, пододвигая нам лапой плётку в миниатюре, золотую, как носят в качестве знака власти фараоны моей земли, только эта была гораздо меньше в размерах, сантиметров десять, переводя на язык Романа, в длину. Вот только была там одна особенность: на навершии рукоятки плети был маленький кошачий скелет из золотых проволок...

– Вот осёл... козёл и косолапый мишка...

Я была согласна с Романом не до конца. В том смысле, что ещё что-нибудь бы добавила. Значит, моя власть уже давно погребена, да, братик?.. Я двумя пальчиками подняла эту мерзость и, тряхнув её в воздухе, как можно осторожнее ударила ей по каменной статуе моей любимицы. На этот раз от разлетевшихся осколков я успела отскочить и сама. А довольная Марселла потянулась всем телом, выгнув спину и сладко зевнув.

– Мурка моя! – радостно взвыл мохнатый предатель, сделал было широкий прыжок в сторону Марселлы и тут же буквально завис в воздухе, пойманный за крылья.

– А теперь полетишь в разведку, – просветил его Роман, шире распахнул створку двери и зашвырнул нашего диверсанта в тыл врагу. Протяжный вой нашего агента 007 был наипервейшим сигналом к тому, что дольше нам во дворе Осириса оставаться даже он не советует.