Текст книги "Танцующая на углях (СИ)"

Автор книги: Ольга Золотухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– И я даже знаю, кто это сделал, – прищурилась я и передёрнула плечами: старые шрамы, мой друг, всегда ноют в предчувствии опасности, а мои шрамы у меня же под кожей... Как глубоко он смог в меня проникнуть, что я чувствую приближение даже его рабов... Шакал!

– Ты её знаешь? – скосилась на меня Уаджет, её губы, раскрывшись при произнесении вопроса, дали возможность увидеть тонкий раздвоенный язык, точно тонкий язык пламени. Не дай боги кому-нибудь в нём гореть... – Тогда ты нас познакомишь...

– А кто там? – вытянул шею Роман. Он хотел было проявить благородство, под укоризненным взором Марселлы наклонившись к её любимому существу и осторожно взявшись за края его крыльев. Полулев немедленно почувствовал свою выгоду и застонал, молчаливо призывая быть "аккуратнее". Таксист поморщился, отдёрнув руки, и Сфинкс снова оказался носом в снегу. – Так кто это, м? – я ответила ему более чем красноречивым взором, и он, издав протяжный стон сожаления, сжал кулаки.

– Так вас тут много знакомых! – неизвестно чему обрадовалась Уаджет, и в её глазах мелькнули недобрые искорки. Так кто там на кого охотится?..

Алое, точно капли драгоценной крови богов, пламя, полыхавшее над крышей храма, взметнулось ввысь так стремительно, что снег под нашими ногами точно обагрился этой кровью по локоть. Красный отсвет упал на наши лица, раскрасив их точно красками, как маска аборигенов; столб нереального пламени в одно мгновение свился в тонкую вертикальную спираль, вытянувшись ввысь ещё сильнее, качнулся, точно подрубленное деревце, и, резко выгнувшись дугой, своим навершием канул вниз, упав на чью-то едва видневшуюся фигуру, стоявшую на ступенях храма. Свет вспыхнул ещё ярче, взметнувшись на этот раз рыжими языками-иглами, и пламя погасло, оставляя от себя только скромное упоминание – маленькие огоньки, запылавшие на вытянутых ладонях той, об чьё имя мне вообще не хотелось марать язык.

– Люба, – фыркнул Роман, и в тот же миг маленькие огоньки на ладонях девушки сверкнули в нашем направлении и протянулись тонкими нитями в нашу сторону, при приближении обросшие толстым слоем энергии. Ещё миг: мы резко стремимся в разные стороны, уходя от удара, я в последний момент вспоминаю о Романе, и краем глаза успеваю заметить, как он ловко уворачивается и падает в снег. Надо же, не многим людям удаётся уйти от "подарка Сета", а этот... Уже в следующее мгновение над нашими головами раздаётся злобный смех, и мы одним единым махом оказываемся близ ступеней храма.

– Плеть! – хрипло кричит девчушка-Уаджет, я резко вскидываю голову, протягивая руку, и с наслаждением ощущаю в своей ладони тугую рукоять любимого оружия. Наконец-то хоть кто-то действенный! А если эта мохнатая макака с крыльями...

– Эй вы, богини, хорошо ли вам двоим на одного Ромочку?! Может, ему помочь?

– Я тебе сейчас сам помогу, припадочная... – сквозь зубы прорычал Роман, и в ответ услышал только искренний девичий смех. А после этого что-то со свистом рассекло воздух над нашими головами, и Роман вынужденно пригнул голову, обхватив её руками для лучшей защиты. Когда он снова поднял лицо на ступени, где буквально только что стояла любимая на это время игрушка рыжеволосого ужаса, глазам его предстал только огромный пульсирующий шар, который таял в морозной вязи перед храмом, а из недр его доносился всё больше угасающий хохот.

– Не очень-то она общительная, – скептически покачала головой Уаджет, упирая по-детски маленькие кулачки в бока, а уже в следующий момент её грязная рубаха попрошайки преобразилась в позолоченные чёрные доспехи, похожие на змеиную шкуру, но личину бродяжки она не скинула, видимо, рассчитывая на снисхождение... Ха, самой смешно – снисхождение от дочерей Сета? Это всё влияние Питера – культурной столицы России – я научилась шутить! Кто бы знал: богиня разрушения стала ещё и шутницей – не слишком ли опасное сочетание?..

– Да и вообще этот ваш Сену... как его там, негостеприимный какой-то хам! Где цветы под ноги двум великим богиням-охранницам?!

– Наш господин Сетухотеп наоборот оказывает вам честь... – весенним ветерком донесло до нас шелест слов на древнем песчаном наречии шакалов, и из-за статуи Сехмет у входа на вершине каменной лестницы выскользнула очень тонкая грациозная фигурка белой женщины с волосами льняного цвета. Хен...

– ... он бросит вам под ноги нечто более ценное, – пустынным говором произнесла та женщина, что спрыгнула со стены, окружавшей нас с противоположных сторон. Её от первой можно было отличить только цветом волос – у Сакх они были кипельно-белые, точно седые... впрочем, её красотой, как и красотой её сестры-тройняшки, прельщаться стоило только когда они трое в клетке. – Он подарит вам лепестки крови богов, это так красиво...

– О, поги великие, – в немом восхищении пожирая глазами то одну, то вторую красавицу, выдохнул Сфинкс: – Таже не жнаешь, какую иж них выбрать – такой шоблажн с двух шторон...

– Ну, почему же с двух – с трёх, – Роман резко оглянулся на девушку, обнявшую его сзади за плечи и вышедшую плавно вперёд. Таи улыбнулась ему, продемонстрировав блеснувшие на остриях клыки, и полулев разом растерял весь свой энтузиазм в отношении этой троицы одинаковых практически во всех отношениях девушек, предусмотрительно спрятавшись за спину храбро выпятившей грудь Марселлы. Кошка внезапно выгнула спину, вздыбив шерсть, и зашипела так отчаянно, что мне мигом захотелось её поддержать... всё-таки трое... Нет, я вовсе не боялась их, как не боится бессмертный смерти, но эти трое были действительно дочерьми Сета – его кровными созданиями, матерью которым была Великая Пустыня. Единственное, что они умели при рождении – блокировать магические проявления силы сыновей и дочерей Солнца. Позже отец научил их и другому не менее ценимому в нашем мире умению – убивать без угрызений совести, чисто и быстро. Если не получалось быстро, то картина всё равно выглядела довольно печально...

– Здравствуйте, тёти, – хором пропела троица, встав внизу ступеней лестницы и расположившись в самых непринуждённых позах – да, от отца им досталась ещё и любовь к показному...

– Тёти? – скривился Роман, косясь на нас. – Что ж вы их в зародыше не задушили, тёти? Насколько бы уберегли от разложения благодарное вам за это общество...

– Этот языкастый – мой, – ткнула в него пальцем Сакх, и в следующий момент мы потеряли её из виду, на месте красивой девушки остались лишь мельчайшие золотистые песчинки, казавшиеся на белом снегу ступеней драгоценными. Рядом со мной раздался негодующий вскрик Романа, поваленного на спину резвой женщиной-шакалом, но мне уже было не до этого: у меня появилась собственная противница, не скажу, чтобы самая сильная из всех, боровшихся со мной. Но я совершенно определённо могу сказать, что из всей троицы эта "племянница" была самой нелюбимой лично у меня. Ко мне милая девушка испытывала совершенно аналогичные чувства, чем, видимо, и объяснялся её к моей скромной персоне постоянный интерес: что бы я ни делала – в том, своём Египте, а не в это жалкой пародии – она каким-то непостижимым образом оказывалась где-то поблизости, всегда готовая подставить мне руку. Разве что только для того, чтобы посильнее мокнуть меня в ту лужу, в которую я имела несчастье попасть...

– Долгих тебе лет и послушных рабов, Вечная Кошка, – мило улыбнулась Таи, и в следующий момент я едва не оказалась на земле, что и случилось бы, пропусти я её удар. Однако моя плеть пела громче её длинных узких мечей-когтей.

– А тебе хороших травматологов, племянница, – оскалилась я и, распластавшись в воздухе, совершила в процессе полёта в горизонтальном положении несколько оборотов, распорола её плечо, угодив как раз в промежуток между налокотниками и наплечниками её панциря.

Таи глухо зарычала, отвлекая меня от непосредственных действий, за что моя плата оказалась не меньшей: едва только мои лапы – лапы огромной кошки – соприкоснулись с утоптанным снегом у ступеней, как острая боль обожгла плечо, и откуда-то слева из-под моего брюха выскочил с диким мяуканьем Сфинкс, стрелой исчезнувший где-то наверху. Мои глаза соприкоснулись с глазами Хен. Шакал подмигнула мне, но и сама оказалась под ударом своей сестрички. Прочные, достаточно пластичные доспехи Уаджет, точно сраставшиеся с её кожей, защитили её от удара "звезды" Хен – достаточно крупного шара, полностью состоящего из десятка скреплённых по середине одинаковых лезвий. Хен отскочила в сторону Таи, довольно быстро пришедшей в себя, а Уаджет была сшиблена с ног стремительным броском вперёд Сакх. Я только успела ответить на два следующих удара, полетевших на меня с разных сторон, и краем глаза заметила бездыханное тело таксиста, распластавшееся у самых ступеней лицом вниз. "Марселла!" – отреагировал мой мозг быстрее меня, и возле Романа буквально из ничего выпрыгнула моя кошка, тащившая в зубах шкирку упирающегося полульва. "Не хощу, не хощу, не хощу-у-у-у!" – надсадно выл он, но было уже поздно: мы, кошки, не имеем привычки отпускать свою добычу. На какое-то время за моего провожатого можно было не волноваться...

У меня оказалось время единственно на то, чтобы подумать об этом. А потом меня захлестнул с хвостом тот водоворот тел, что образовался здесь, у самого подножия храма вечности, веками восславлявшего имя Осириса. Наверное, издалека мы пятеро напоминали крепко перепутавшийся и постоянно копошащийся клубок змей. Но издалека мы этого не видели – нам хватало того, что мы видели прямо перед носом: ненависть и смерть на остриях оружия. Да, боги тоже умирают, и тогда у меня был реальный шанс в этом убедиться. А я не люблю, когда на меня смотрят не с обожанием в очах!.. "Если мы выберемся, – прошептала у меня в мозгу Уаджет, с протяжным стоном выгадывая и нанося свой очередной удар, – я поцелую в место пониже спины у статуи Анубиса..." Я громогласно расхохоталась, заставив отшатнуться от неожиданности слишком близко подобравшуюся ко мне Таи. В довершении эффекта я щёлкнула у неё прямо перед носом зубами и получила сильный толчок в бок. Именно в тот момент наш так старательно перепутанный клубок распался, а я, в свою очередь, больно ударилась спиной о ступени, от этой боли, мгновенно захлестнувшей с головой, обратившись обратно в женщину и замерев ненадолго. На меня с двух сторон надвигались Сакх и Таи, выбравшие меня первой в очереди на выбывание. Не годится – я ещё не всех соблазнила – придётся царапать глаза...

– Плеть, берегись! – выкрикнула довольно ясным голосом Уаджет, точно и не её секунду назад с наслаждением валяли по разворошённому снегу, нанося удар за ударом.

А потом прогремел выстрел. Не знаю, что заставило меня так оцепенеть, но я замерла напрочь, тупо глядя на отскочивших в разные стороны шакалов.

– Так их, так! Ошопенно вон ту, рыжую, она мне на хвошт наштупила, когда я хотел было кошнутьшя её ножки, штобы... Маршелла, а што ты так шмотришь?! Кошнутьшя – штобы отодвинуть её в шторону, а не то, што ты тумаешь там шебе...

– Всем оставаться на своих местах! – охрипшим, скорее от волнения, голосом выкрикнул Роман, не меняя своего выгодного положения лёжа на животе, и снова прицелился в не менее чем я, оцепеневших тройняшек. – Стоять, я сказал – давно не стрелял, могу не попасть!

– Да я из него кишки выверну... – кинулась было к нему Сакх, но Хен предусмотрительно удержала её за локоть, истинно животным чутьём понимая, что пистолет в руках таксиста, даже если она сделает хоть несколько движений, всё равно попадёт по цели.

– И это всё, на что способны великие богини – защищаться спинами своих рабов? – прорычала Таи, до сих пор с трудом веря в своё поражение. Мы с Уаджет переглянулись, и я ответила:

– Ты забыла, милая племянница (не помню, правда, какая из многочисленных), что боги для того и боги, чтобы делать свои дела руками чужих... Роман! – я оглянулась на таксиста, одновременно не упуская из виду и троицу шакалов, и медленно сжимая в ладони рукоять любимой плети.

– Одну секунду, мой генерал, – хмуро ответил Роман, и взгляд его в тот момент не обещал совершенно ничего хорошего тому, кто был у него на прицеле...

– Уходим, – тихо, но внятно произнесла Хен, обращаясь ко всё ещё пышущей гневом Сакх, и спустя какую-то долю секунды после этого снова прогремел выстрел.

Не знаю, чего вдруг так испугались эти трое шакалов, но когда оглушающий отзвук утих, на месте девиц мы обнаружили только три зависшие в воздухе пули, намертво вмёрзшие в тоненькую, но довольно прочную пластину, выросшую на их пути.

– Довольно! – раздался над нашими головами гулкий голос Сетухотепа, точно он говорил, поднеся к губам керамическую трубу. Над ступенями храма возник конусовидный вихрь, в какой-то момент резко остановившийся и переросший в красивую в широких белоснежных одеждах фигуру жреца Сета. – Никому нельзя доверять, всё нужно делать самому, как будто у меня других забот нет...

– А какие у тебя могут быть заботы, раб, поливать миртовым маслом статую Сета? – скривила тонкие чётко очерченные губы маленькая бродяжка, и в этом движении было столько от той, кто сейчас был заключён в эту жалкую оболочку, что это оскорбило Сетухотепа не меньше, чем если бы слова эти были произнесены устами самого фараона. Жрец даже не заметил меня, по-прежнему возлежащую на лопатках практически у его ног, и обратил на Уаджет полыхнувший ярко синим взор. Вот и прекрасно, я им мешать не собираюсь, лень...

– Эстела! – прошипели в удивительном единодушии в один голос Роман и Сфинкс, по-пластунски продвигаясь в мою сторону. Вряд ли с целью почтительно поднять меня на ноги. Я закатила глаза, невольно думая о том, что они, пожалуй, чересчур много собираются возложить на плечи такой довольно хрупкой девушки, как я. Ай-ай, в саркофаге, по крайней мере, меня не мотали из стороны в сторону. Вернуться, что ли, к Осирису вниз?..

– Эстела! Ты уснула, что ли? – недовольно раздалось у меня над ухом, и я лениво подняла на таксиста ресницы. Он нахмурился: – Слушай, ну не смотри ты так на меня, я себя чудовищем чувствую... Хотя ладно, смотри, говорят, что женщинам нужно иногда давать делать то, что она хочет, и она станет такой покладистой... Кхэм, – кашлянул он, скосившись на меня и мысленно, вероятно, примерив свои слова к моей персоне...

– Шмотри-шмотри, – поддакнул полулев, подталкивая в бок Романа, – только шнащала отполжи в шторону, пока наш не жадели нещаянно, ага?

– Сейчас я тебя за них задену нечаянно, хвостатое, чтобы не лез под руку, – шикнул на него Роман и обратил на меня умоляющей взор: – Как у тебя насчёт отползти, а? Ну, не думается у меня, когда над головой этот садист-холодильник!

– Мне казалось, что тот, кто взялся сопровождать меня, должен уметь делать всё в любых обстоятельствах, – дрогнула я бровями, насмешливо улыбнувшись. Спевшаяся парочка дружно открыла рты, чтобы ответить, когда воздух в один миг пронзили сотни тоненьких чёрточек, нарисовавших вокруг нас какой-то непонятный кружевной узор. Станцевав свой непонятный танец, они в какой-то миг объединились в сотни маленьких льдистых осколков, метнувшихся в дружном порыве в сторону Уаджет. Похоже, до чего-то они всё-таки договорились, пока я отвлеклась на этих двоих...

– Ёлы-палы, говорил же, – проскулил Роман, закрывая меня собой, и насильно оттолкнул меня от порожков в сторону предусмотрительно отскочившего Сфинкса.

– Ventadg, – презрительно выплюнула в лицо Сетухотепу моя сестричка, и в один миг воздух заполнило шипение сотен и сотен змей. Вот тут я бы с Романом спорить бы не стала, даже если бы он ничего и не предложил: может быть, с Уаджет у нас и достаточно дружелюбные отношения, но с её питомцами мне даже она сама не рекомендует встречаться. И ведь причина-то совершенно не во мне – хрупкой девушке, вся вина которой состоит в том, что она является в своём роде богиней красоты со всеми вытекающими отсюда последствиями. И виновата была вовсе не я: история эта вела свои корни ещё со времён войны Сета и Осириса, когда Гор, сын подземного судьи, принял облик кошки, чтобы уничтожить Сета, одевшего тогда личину змеи. Вот так от этого рыжего камешка в моей сандалии страдаю именно я, причём совершенно незаконно: своего разрешения я на эксплуатацию своего образа не давала...

– Я поняла, что иногда устами младенца всё-таки глаголет истина, – поспешно пробормотала я, хватая под локоть таксиста и пригибая его как можно ниже к земле.

Слегка опешивший Роман успел подхватить под пузо Марселлу и, подчиняясь моему молчаливому повелению, поднялся на ноги и такой же, как я, трусцой стал перемещаться в сторону каменной статуи сфинкса сбоку ступеней. Догадливый в экстренных случаях полулев успел заскочить под куртку Романа и претвориться излишне неровной складкой на одежде.

– Мы куда? – умудрился спросить меня Роман, прежде чем мы укрылись в спасительной тени статуи; я не ответила ему, широко раскрыв глаза, вглядываясь в метущиеся на площадке на небольшом отдалении от нас фигуры и выжидая наиболее подходящего момента... Да, я люблю адреналин в крови... но я люблю ещё и ощущать его, а для этого нужно иметь телесную оболочку, которая, в случае моей смерти, мне окажется не нужна.

– Приготовься, – шепнула я Роману, и тот поморщился, видимо, предчувствуя то, что последует за моими словами, но только крепко прижал к своей груди Марселлу, дико выпучившую глаза от такого проявления ласки. Сфинкс под курткой таксиста зашевелился, не решаясь пока словесно выражать своего раздражения, а я напрягла до предела мышцы, готовясь... Сейчас... вот сейчас... ещё немного терпения, силы на пределе – и... Наверное, это был самый лучший из моих прыжков! Я утащила за собой по цепочке всех своих провожатых, испытав при этом колоссальное удовольствие... Разве что теперь мне месяца три не понадобится никакого адреналина...

– А! Получилось! – шумно выдохнула я, и резким движение втолкнула Романа под своды храмовой постройки. Дверь за моей спиной практически бесшумно закрылась, и из сероватой тени, пролёгшей от хмурого пасмурного неба на заиндевевшие камни внутреннего дворика, на меня воззрились возмущённые серые глаза:

– А! Что получилось?! – выкрикнул Роман и поспешно огляделся: – Чего ещё я не знаю о забавах великих египетских богов? Может, ты мне самому крылья приделаешь, и я смогу без твоей помощи по ветру летать?! Боже ты мой, и чего мне в Питере не сиделось – в этом мире и постоять-то по-человечески не возможно! Что?! Что ещё?! – гаркнул он командирским голосом на робко вылезшего из-под куртки Сфинкса: – Ты что мне хочешь сказать, антиквариат с хвостом?! А?!

– Мм, – протянула я, взглянув на него сбоку: – В тебе определённо что-то есть, таксист, ведь знала же, что Уаджет не ошибается, но чтобы так...

– Да иди ты! Ещё тебя не хватало! – отмахнулся Роман. Сфинкс поспешил спрятаться обратно, снаружи предпочтя почему-то оставить только хвост. И, между прочим, правильно сделал. Правда, зря. Мне было слишком некогда, чтобы развернуться и хорошенько испробовать на нём свой давненько не обновлявшийся маникюр. Впрочем, у меня ещё будет время. Потом...

– Ладно, идём, – строго заявила я, цепко хватая его за руку. Таксист вначале даже отшатнулся от меня (я всё-таки не удержалась – поморщилась, хотя на большее всё ещё не было времени), но я так резко взяла с места старт, что он невольно придвинулся ближе ко мне, дабы не упасть, споткнувшись, и не запахать коленками о неприятно холодные плиты двора.

По пути, как я и предполагала, нам не встретился ни один самоубийца. Если кто-то из бывших воинов Джеху и был здесь, то он предпочёл разумно не высовываться на пути у великой и не менее разъярённой богини. А мне до них не было совершенно никакого дела: каждый должен отвечать за свои обязанности. Мои все при мне... Мы пробежали несколько коридоров, здесь полностью погружённых во мрак, не горел не один треножник, что вполне можно было объяснить тем невыносимым холодом, которым веяло от стен и пола. Впрочем, на темноту никто из нас не жаловался: Сфинксу забивала рот ткань куртки, Роман был сосредоточен на том, как бы в такой темноте не наткнуться на что-нибудь, а Марселла и без того вечно молчала, чтобы сейчас неожиданно заговорить. Мои мысли тем более были где-то не здесь. Надеюсь, мы успеем... Невдалеке впереди показался едва обозначившийся вход в зал Осириса. Там находился другой путь в священное жилище, парадный, через который статуя Осириса выносилась в золотой ладье жрецами для праздничного шествия до вод Нила. По прибытии на место ладья спускалась на палубу корабля и везлась ниже по течению, чтобы каждый мог увидеть бога в его обличии и порадоваться вместе с солнцем окружающему счастью. В зале треножники горели – их было немного, но они позволяли мне увидеть всё необходимое, даже то, чего мне здесь видеть не хотелось бы.

– А как же Уаджет? – Роман, обнаружив долгожданный свет и почувствовав себя более уверенно, снова вспомнил о своей способности задавать вопросы. – Ты ей не поможешь?

– Я – нет. Но у тебя есть возможность отличиться перед змеиной богиней, и, может быть, она возьмёт тебя в свою пресмыкающуюся свиту, – кивнула я.

– Это была очередная подколка? Очень смешно. Ладно, что мы тут делаем?..

– Хороший вопрос, учитывая обстоятельства, – милостиво кивнула я, снисходительно ему улыбнувшись. Роман поморщился, точно съел что-то горькое, а я обратилась к его куртке: – Сфинкс, как ты думаешь, что мы можем ответить на вопрос страждущего?

– Это ты кому шейщаш шкажала? Мне, што ли? – до глубины души удивился полулев, тут же выныривая, и с подозрением огляделся по сторонам: – Это што, вмешто моей кажни? Или это был вопрош ш подвохом? Богиня, ты не гуманна! Хватит мущить проштой народ швоими выходками!

– Вот видишь, – обратилась я к таксисту: – А ты ещё чего-то хочешь от меня. Раз наш знаменитый знаток древностей не разбирается в происходящем, то что могу ответить я, простая богиня?..

– Штойте! Я понял! – возопил Сфинкс, не гнушаясь даже тем, чтобы перебить меня. В последний момент понял, что натворил, но, скосившись на меня, не заметил надвигающейся бури и приободрился: – Я жнаю! Прошто у дверей в швященное жилище штоит какая-то щужая штатуя!.. Правда, отшюда ощень плохо видно, щья именно, но...

– Так я тебе помогу! – щедро предложила я и живо щёлкнула пальцами, не дав полульву и рта раскрыть с протестующей речью. Ярко вспыхнула масло в треножниках, и зала разом озарилась десятками пляшущих по стенам среди многочисленной яркой росписи и иероглифов теней, а главное, осветилась та самая статуя, что и стала предметом тяжких раздумий нашего искусствоведа. Марселла, прежде опущенная на пол и ещё тогда жавшаяся к ногам хозяина, вздыбила шерсть и, выпустив когти, так сильно впилась ими в ногу таксиста, что тот взвыл, отдёргивая её и шарахаясь в сторону. Только тот факт, что за его спиной оказалась прочная стена, не дал ему получить ещё какого-либо увечия после удара после падения о пол.

– Лучше б молчал, ей-богу, – взвыл он, отцепляя от штанин когти кошки и опасаясь дотрагиваться до ран. Наверняка сильно разодрала ему кожу, если он так морщится... Роман поджал губы, недовольно взглянув на нас со Сфинксом, и только тогда всё же поинтересовался: – Ну и что же это за чудо, ради которого я страдаю?

– А ты... ишчё не понял? – немного заикаясь, осведомился полулев и, не выдержав накала, юркнул снова под защиту куртки. Взгляд таксиста обратился ко мне.

– Это Сет, – пожала я плечами. Меня и саму обдало тем холодом, который сквозил в моих словах, но таксист, видимо, уже привык, раз просто кивнул мне и, оперевшись о стену, принял вертикальное положение. Я покачала головой и протянула к его лбу руку. Не ожидавший подобного Роман поначалу отшатнулся, но тут же понял, что деваться тут некуда, и остался стоять на месте. Я коснулась центра его лба пальцами, надавила и резко отпустила. Таксист качнулся, но устоял на ногах, а через мгновение уже взирал на меня чуть ли не с благоговением:

– Классно, – выдохнул он, приободрившись: – Слушай, у меня гениальная идея: когда вернёмся в Питер, откроем частную клинику – будешь там лечить людей за секунду – это такие деньги!..

– Вернёшьщя ли ты, неражумный отрок, коли шуда явитша шам Шет! – глухо донеслось из-под куртки, и мы невольно повернули головы в сторону статуи. С ослиного лица, с которым изображался Сет, на нас взирали красные камни его глаз, казалось, сиявшие каким-то внутренним светом, точно кровью тех, кто, по его милости, оказался перед троном Осириса, и даже мне стало не по себе... В конце концов, я для этого и заживила его раны, чтобы у нас была возможность сделать всё нужное без потерь в нашем небольшом отряде. Что ж...

– Нам надо поспешить, – интонацией, которая подчёркивала только то, что я ставлю их в известность, а не собираюсь корректировать свой план, произнесла я и поспешным шагом направилась к прямоугольникам полок, сделанных в стену. Насчёт миртового масла Уаджет была крайне прозорлива. С теми же знаниями, что есть у меня, мне составить куда более взрывоопасную смесь не составит труда: – Скорее! – я подтолкнула Романа к соседней полке, а сама, сделав небрежный жест поверх пола почти в центре зала, бросилась к другим дверцам. – Поспеши, таксист! Открывай полку и бери оттуда вон те баночки – быстрей же, не испытывай терпение богов! Бери их и неси к статуе – надеюсь, ты не боишься спящих изваяний...

– Представь себе, нет, – хмуро откликнулся Роман и ткнул пальцем в баночку: – Какую, вот эту?

– Да нет, неражумный отрок, шошеднюю, – поспешил к нему Сфинкс и ткнул кончиком кисточки хвоста в нужную баночку, после чего тяжко вздохнул: – Вот видишь, Маршелла, меня не шенят шреди этих людей, но я могу быть полежнее иного шущештва! Натеюшь, мне это зачтётся...

– Эй, говорилка мохнатая, ты идёшь? – окликнул его таксист, подхватил баночки и требовательно воззрился на полульва. Тот отрицательно покачал головой и на всякий случай отлетел в сторону:

– Ни жа што!.. В шмышле, мне ишчё жижнь дорога, потому как шам я ишчё молод, а ты, хотя и молод тоже, но так глуп, што твоя потеря не будет шущештвенной для общештва...

Он с готовностью обернулся в сторону выхода и едва на налетел на меня. Пришлось мило оскалиться, чтобы, если не переубедить его, так заставить убраться с дороги. Он убрался.

Роман к этому времени уже размещал у подножия статуи добытые баночки, неуклюже присев на корточки. Я разместилась как можно ближе к нему, чтобы иметь всё нужное под рукой, и перестала обращать на таксиста внимание. Роман выпрямился, уперев руки в бока, и с хмурым недоумением наблюдал за моими действиями. Хм, он что, и вправду думает, что так сможет хоть что-то понять? О, Хнум, к тебе вопрошаю... м-да... Я поспешно сняла крышечку с первой баночки и осторожно коснулась масла. Мир мгновенно отдалился на второй план со всеми его заботами и праздными мыслями, и я перестала ощущать своё тело в пространстве и времени... Всё. Тишина. Тишина и покой. И звёздное, звёздное небо вокруг, везде, в тягучей тишине, в воздухе, во времени. Оно словно замерло для меня, и сердце, казалось, перестало биться в тот момент, когда кончики моих пальцев, окунаясь в мягкую массу, что заполняла плошку под руками, засветились, распушая на шлейфе свою паутинку... Воздух начал вырисовывать невероятные узоры, равные по красоте творению Исиды, и в эти узоры, точно золотая нить, стали вплетаться нити, сотканные мной, моей силой. Моим небом. Моими звёздами.

– А-х, – выдохнула я, точно прозрачными глазами взирая на растворённые в смеси масел, что запели под моими пальцами, силуэты и образы, мгновенно сменявшие друг друга на поверхности массы. – Если сейчас я не достану до него, то можно сказать, что он оброс тройным слоем крокодильей кожи, и его защиту пробьёт только Собек...

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно скосился в мою сторону таксист. Я загадочно улыбнулась и так прочно вцепилась в его руку, что он вскрикнул, когда мои когти поцарапали его кожу пальцев. Ничего – это была куда меньшая рана, чем могли бы ему нанести в случае...

– Шакалы!! – не своим голосом взвыл Сфинкс, кидаясь под спасительное прикрытие наших спин, и поспешно занял насиженное место под курткой Романа.

– Опять? – скривился таксист, завидев три стройные фигурки, что выступили в нашем направлении из полутьмы угла позади статуи.

– Мы не закончили наш разговор, богиня! – гневно выкрикнула Таи, и я оскалилась:

– Да, богиня, и только боги в состоянии решать сами, закончили ли они свои разговоры или какие-либо другие дела, или они всё ещё имеют смысл! Так вот, вы смысла не имеете – прощайте! – крикнула я и за руку потянула таксиста к тем дверям, через которые мы и проникали в эту залу.

– Ты что, убегаешь от нас?! – взвизгнула в крайнем бешенстве Сакх, бросаясь за нами вслед, и мы с Романом, не сговариваясь, невольно прибавили ходу. Вот уличные девки: как посмели они буквально дышать в сторону великой богини?!

– Мы что, правда убегаем? – выдохнул мне в лицо таксист, не останавливаясь.

– Как ты иногда проницателен, смертный, – меланхолично ответила я, и в тот момент пол завибрировал под нашими ногами, и я поняла, что мы не успеем. Что ж, пусть это для смертных будет днём сюрпризов: великая кошка сама спасает им жизни, унося на своей шкуре...

– Аа-а-а-а-а!!! – в самый пиковый момент пола куртки Романа взмыла вверх, обнажая его спину, а, главное, того, кто за ней притаился; взор Сфинкса оказался направлен точно в сторону статуи Сета, и его реакция на это зрелище стала понятна не только мне в тот самый момент, когда расколовшийся по центру пол выпустил из недр своих сплошную стену пламени, в рёве которой потонули истошные крики тройняшек.

– Аа-а-а-а-а!!!– ещё шире открывая рот, завопил полулев, и в этот момент Роман тяжело опустился рядом со мной на камни пола, расшибив коленки от такого падения, и полулев, ударившись головой о стену уже за пределами залы, вынужден был замолчать. На несколько секунд воцарилась благоговейная тишина, но это мохнатое чучело не было бы самим собой, если бы не принялось "подбадривать" нас немедленно своими претензиями: – О, неражумная дощ шолншеподобного родителя швоего Шобека! Ты быштрее не могла – пламя прошто уже лижало мои ш такщиштом пятки!

– У вас они одни на двоих? – с уже нарастающей агрессией в голосе прорычала я, и Сфинкс, прижав уши к черепу и прильнув к самому полу, плавно растёкся в бесформенную тень, что тут же скрылась в зале, протиснувшись в щель под дверьми. Марселла нагнула мордочку к каменным плитам и попыталась разглядеть там что-нибудь. Не удовлетворившись этим, она выпустила коготки и, как кошки вытаскивают что-то из сосуда или откуда-либо ещё, попыталась до чего-то дотянуться под дверью. Мы всё это время наблюдали за ней, пока меня словно что-то не подтолкнуло в спину, и я, дёрнувшись вперёд, поняла, что та стена огня была не последней. Ээ, а как же этот остолоп за дверьми?.. Что ж, во имя спасения своей собственной жизни приходится иногда чем-то да жертвовать!..