Текст книги "Танцующая на углях (СИ)"

Автор книги: Ольга Золотухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Во-первых, пощему бешплатно? – вскинул ко мне мордочку Сфинкс, предварительно компактно разместившись на коленях Романа. – Мы, шущештва жемные, платим вам, погам, швоей любовью и пощётом. А во-вторых... што, разве ешть вожможношть того, что ишчё и Шахерезада?..

К моему великому позору, я промахнулась, а таксист был слишком занят разглядыванием открывшихся на горизонте видов, чтобы отомстить за меня этому негодяю. Пришлось пойти на мелкую пакость и использовать своё могущество, устроив в районе южной оконечности полульва маленькую непогоду в виде грозы с молнией. А что, между прочим, его хвост очень даже ничего выглядел торчащим из песчаного холмика... Кроме того, это опять-таки с моей стороны забота о своих почитателях: я помогу ему обрести равномерный загар во всехместах...

– М-да, красиво, – промычал себе под нос восхищённый Роман, и я согласно кивнула, наблюдая за тем, как Марселла зубами за хвост выдёргивает из песка своё главное сокровище, – умели же ваши строить...

– Что? Ах, ты об этом, – я спрыгнула рядом с его верблюдом, и он поспешил сделать то же самое, убедившись, что караван обосновывается здесь для стоянки. – Да, место живописное. Египтяне вообще умеют красиво умирать...

– Тьфу! – в досаде сплюнул таксист, а ныне начальник стражи при египетском купце. – Умеешь же ты всё испортить этой своей философией! Да у вас тут, судя по всему, только этим и занимались!

Я пожала плечами, про себя улыбаясь, и мы вместе направились к шатру Джатиса, откуда тот уже успел появиться и принялся, прищурившись, выглядывать нас.

Через несколько минут разговоров они договорились о стоянке, и мы последовали дальше к горизонту, туда, где взмывали вверх колоссы гробницы Рамсеса второго, в Абидос. Честно сказать, здесь я бывала не один, а даже очень много раз, уже не помню сколько, но это было в том, моём мире, и теперь я не знаю, что происходит тут, в этом городе, где с середины четвёртого века до начала новой эры почитались боги загробного мира. Здесь находится самый, наверное, любимый мной храм Осириса, я его просто обожаю и не представляю (по крайней мере, так было в моём настоящем мире) себе даже недели без него. Надеюсь, этот изгиб Неба не особо его изменил, иначе мне будет очень обидно: быть в Египте и не посетить храм Осириса!..

Роман на мою маету внимания не обращал: как впервые увидевший новогоднюю ёлку, он крутил головой по сторонам, слегка приоткрыв рот и совершенно, кажется, позабыв, что пришёл сюда исключительно потому, что сопровождал нанимателя, в данный момент требовавшего защиты своей жизни. И совсем уж забыл о том, что пришли мы сюда тоже исключительно по воле Джатиса, обещавшего жрецам привести ткани для храма и золото для статуэток. И тем более было обидно, что об этом помнил сам купец, кажется, уже давно пресытившийся красотами Абидоса и посему интересующийся исключительно своей прямой деятельностью. Я его понимала. В том смысле, что за выгодой следить надо, но когти почему-то так и чесались выцарапать ему глаз-другой за такое отношение к родным святыням.

Роман вертел головой с таким энтузиазмом, что я всерьёз начала беспокоиться, не открутится ли она у него в следующее мгновение. Сфинкс проводил индивидуальную экскурсию по городу для Марселлы, время от времени намекая на то, что ночью здесь особенно красиво. Сей факт кошка принципиально игнорировала, видимо, мысль о близком соседстве упокоенных владык Верхнего и Нижнего Египта ей прекрасной не казалась. Меня, кстати говоря, этот зверь вообще старался не замечать, неистово виляя передо мной всё ещё дымящимся хвостом всякий раз, когда проходил мимо (боги мои, такая мишень, а я медлю!), поэтому для любопытного таксиста мне приходилось устраивать персональные лекции. И оказалось, что рассказывать об Абидосе мне было даже в удовольствие, я к своему последовавшему позднее за этим изумлению с увлечением продолжала рассказ, едва снова видела блестящие глаза Романа! Боги мои, это и вправду старость! Надо бы поискать зеркало, посмотреть, нет ли ещё седых волос!..

– Не спеши так, римский воин, дальше путь закрыт, – насмешливо оборвали меня, и мы с таксистом одновременно обнаружили, что он уже с минуту упорно наступает на пятки Джатиса, пытаясь пройти дальше. Вначале я даже зашипела, молниеносно занеся руку с блеснувшими когтями (перебивать увлёкшуюся богиню?!), когда вдруг Сфинкс и Марселла в единый голос так взвыли, что я опомнилась и поспешила снова опустить голову, изображая сейчас ненавистную мне роль. Однако здесь, в моём любимом городе, который, мало кто знал, напрямую связывался с жилищем богов египетских, я должна была меньше всего высовываться со своей и без того хлещущей за край силой. Я от избытка чувств так сильно впилась в локоть Романа, что он айкнул и укоризненно посмотрел на меня, после чего наконец-то и сам очнулся от прелести Абидоса и заметил, что мы застопорились на месте. Вмиг позабыв о разгневанной богине рядом, он вытянул шею, пытаясь определить причину нашей внеплановой остановки. Мне, понятное дело, стало обидно, точнее, я мгновенно вспыхнула справедливой, по моему мнению, яростью (а раз я так думаю, то так должно и думаться остальным!), но тут же почувствовала себя одинокой в этом чувстве, и моё кошачье любопытство разумно победило. Нагловато оперевшись на плечо "господина", я поднялась на цыпочки и вгляделась вперёд. Столпотворение было как раз перед входом в храм Осириса, я немного прищурилась, принципиально не замечая возмущённого мычания недовольного ролью подставки Романа, и смогла разглядеть причину всеобщей заинтересованности. Определив её, я мгновенно разочаровалась, и резко опустилась на полные ступни, скучно вздохнув: люди одинаковы во все времена, боятся ли они смерти или считают её всего лишь переходом, они всё равно делают из неё представление... Скучно. Скучно, Хнум, зачем такие сложности?..

– Што там? А што там? – подпрыгивал наш самый заинтересованный, не решаясь пренебрегать своей ролью и взлететь, чтобы удовлетворить любопытство. – Ну шкажите же мне, жештокие! Вам оттуда хорошо видно, а кто шмилоштивитшя ради бедного животного! Ну шкажите же мне, вы, шадишты! Я шейщаш умру, и моя шмерть будет на вашей шовешти! – вот тут мы опустили на него глаза, правда, исключительно ради того, чтобы полюбоваться, наконец, этим несравненным зрелищем. Сфинкс, заметив наше внимание, изобразил дохлый номер "машите, машите на меня" и картинно повалился на бок, на всякий случай оттопырив хвост и возложив на лоб лапу. Марселла вежливо похлопала. Мы отвернулись.

– А правда, Эстела, что там такое, с наших мест для поцелуев только лысина какого-то парня в золотом видна?

– Это не парень, это жрец, – снизошла я до его бесплодных попыток утолить любопытство.

– А что, есть различия? – нахмурился Роман; оно и понятно, жара, мозги плавятся...

– Ещё какое, – хмыкнула я, – именно поэтому в моём храме не было мужчин: терпеть не могу полупротивоположный пол. Вот ты бы подошёл, – оглядела я его с ног до головы, а Сфинкс громогласно хлопнул себя по лбу и попытался закрыть почему-то глаза, а не уши Марселлы.

– Спасибо, конечно, – нахмурился таксист, – только могла бы без примеров, и так понял...

– Вот видишь, а задаёшь глупые вопросы, – кивнула я, поведя плечами. Какой-то парень сбоку тут же нашёл себе занятие поинтереснее, нежели разглядывание макушек впереди. Ну вот, опять я дома... – А там ничего интересного, жрица ночью закололась, из-за любви, теперь её тело поспешно убирают с порожек храма, где его утром нашли, а народ наблюдает за тем, как смывают кровь с камней, обычное дело, понятия не имею, что в этом такого интересного...

– Нищего шебе, "опыщное дело"! – тут же полез в полемику главный по загадкам. – На моей памяти такое шлущилошь только пять раж, и в трёх шлущаях жрицы были пошмертно прокляты! А ты как вшегда лежешь шо швоими шадиштскими штущками!

– Прокляты? – оглянулся на меня Роман. – Это ещё за что?

– Ну, как же, юноша, ты не жнаешь элементарного! – лекторским тоном возмутился полулев, мне так и показалось, что он сейчас поправит на носу невидимые очки. – Эту жрицу жвали... – он замер, прислушиваясь к чужим мыслям: – Её жвали Хетепхерес, она была дощерью богатого вельможи, шлужила в храме Ошириша, где... однажды гуляла по шаду и вштретила прекрашного юношу... Они вштрещалишь, были близки, а нешколько дней нажад она ужнала, што он на шамом деле тоже был жрецом, как и она, только он – и это была его тайна – оштавалшя, как наша Эштела говорит, полноценным противоположным полом. В отщаянии... ну да, так они говорят, в отщаянии она поконщила ш шобой... Ох, как это груштно, когда молодошть вот так прошто рашштаётшя с жижнью. Не дай поги тебе, юноша, на швоём пути...

– Ну ладно, хватит! Поняли уже! – я мельком скосилась на Романа и ослепительно улыбнулась: – Не порть мне контингент...

Таксист открыл было рот, когда какой-то парень сбоку толкнул его, сделав в мою сторону шаг. Роман недовольно оглянулся на него, а я поспешила принять покаянный вид, опустив глаза в землю и изобразив на лице любимое выражение полной отстранённости от мира сего. Когда таксист вновь обратил на меня свой полыхающий взор, я достигла такой отстранённости в лице, что он даже пригляделся ко мне – я ли это, или меня уже успели подменить. Конечно, это была я, а посему я резко вскинула на мгновение на него ресницы, и он едва не задохнулся. Поджав губы, он пробормотал: "Пора в жрецы, пока совсем из-за этой женщины не съехал", – и обратился к Джатису со вполне закономерным в этом случаем вопросом, что же нам теперь делать. Тот разумно пожал плечами и едва заметным жестом пухлой смуглой руки с блестящей жирной кожей подал знак солдатам из так называемой "гвардии Романа". У меня под ложечкой заныло, когда они слаженно, словно современные Роману роботы, выхватили мечи и стали расчищать купцу путь. Надо же, никогда не думала, что буду скучать по тем временам, когда вот таких же жестов, только творимых мной, слушались рабы.

Роман, наконец, вспомнил о своих прямых обязанностях, ради которых и нанимался на службу, и встал сбоку от охраняемого объекта. Я заняла место у него за спиной, слегка опустив голову в знак принадлежности господину, и мельком подмигивала надувшемуся в очередной раз Сфинксу. Мы упорно продвигались вперёд, пока одна невзначай брошенная фраза заставила меня едва ли не споткнуться о хвост Марселлы и сбиться с шага. Я метнула недоумевающий взгляд в бок, и шёпот тут же раздался с другой стороны:

– Ты богиня Бастет... Ты ведь она, так? – прошептал человек, я заглянула внутренним взглядом под капюшон его плаща и обнаружила, что он ещё совсем юный паренёк. Марселла зашипела, заметавшись под ногами у Романа, и тот оглянулся, глаза его расширились, едва наткнулись на предмет моего интереса, из-за чего он тоже сбился с шага, однако тут же восстановил его и только пробормотал себе под нос, полагая, что мой кошачий слух слова не уловит: "Совсем уже, мужиков клеит прямо на улице..." Он отвернулся и продолжил путь, гордо вздёрнув подбородок.

– Ты Бастет? – снова шепнул мне юноша, и я, невольно скользнув внутренним взором по его сознанию, чуть было не отшатнулась от него, однако вовремя вспомнила, что я всего лишь рабыня (не стоит всем подряд знать о том, кто я есть на самом деле). – Почему ты молчишь, Великая?

– Рабыню называть "Великой"? – мягко улыбнулась я, ниже опуская голову. – Что ты, господин...

– Не ври мне, прошу тебя! – стиснув зубы, взвыл египтянин, я опять-таки мягко улыбнулась и повела плечами, делая от него шаг в сторону. – Подожди же! – он резко выбросил вперёд руки и схватил меня за локоть, повалившись передо мной на колени. Огромным усилием воли я смогла заставить себя не расцарапать ему лицо, и это, пожалуй, спасло нас обоих. – Стой! Помоги, ты должна помочь мне! – я всё же не удержалась и, не разжимая зубов, простонала, стон как-то незаметно совершенно перешёл в визг дикой кошки, и на меня, наконец, обратили внимание. Грозный Роман, резко оглянувшись, ещё больше нахмурился, скосился на купца, а тот, только мазнув по мне взором, кивнул и направился дальше с частью воинов. Остальным таксист, развернувшись в нашу сторону, резко махнул рукой, и они слаженно окружили юношу и, схватив его под локти, с трудом потащили в сторону от центральной улицы. "С трудом" потому, что он оказался не так прост, видимо, не привык к такому обращению со стороны простой стражи: то отчаяние, с которым он пытался вырваться из сильных рук, делало его интересным даже для меня, интересным в том плане, что некоторые его манёвры я, наверное, возьму на вооружение...

– Постойте! – кричал он, из последних сил извиваясь в руках стражей. – Стойте, пустите, я вам говорю!.. Постой! Не уходи, прекраснейшая! Смилуйся! Смилуйся, неужели ты никогда не любила?! Прошу тебя!..

– И не штытно тепе? – сурово осведомился снизу Сфинкс, чуть приподнимаясь на крылышках, пока была возможность, и никто не обращал на него внимания.

Я молча повернула взор на Романа, тот ответил мрачным выражением и медленно отвернулся, теряясь на секунду в толпе спешащих... ты почти прав, Сфинкс... мне вообще плевать...

Маленькие светильни, которые устраивали у стен храма Осириса египтяне из года в год, теперь были плотно ограждены насаждениями акаций и сикоморы. Давно предлагала Осирису вырастить здесь жасмин, но он всё как-то отговаривался от меня тем, что, мол, он теперь не бог природы, у него теперь другая специализация... в общем, ему было лень. Мне тоже было лень, иначе я бы уже давно поддалась тому желанию, которое у меня возникает всякий раз, как я вижу это место, – явилась бы во сне или наяву, желательно ночью, для большего эффекта, главному жрецу с советом об оздоровительных насаждениях в садах.

Ненавижу трагедии. Так как подобная смерть для каждого египтянина является трагедией, то, значит, я ненавижу такие смерти. В подобных случаях всё не так, теряются даже привычные краски окружающего мира! И если я замечу хотя бы отблеск такой же печати на челе главного жреца...

– А тепя не пуштят, – показал мне язык Сфинкс, вслед за Романом и купцом ступая на первую ступень храмовой постройки. Я пожала плечами – будь я рабыней, так бы и случилось, но я, кажется, ещё не продавалась на базаре?.. Я молча взяла на руки Марселлу и сделала первые шаги вверх. На меня не осмелился обратить внимание ни один из тех, кому я отвела глаза. Полулев открыл было ротик, но понял неизбежность, и решил её принять, ускорив для пущей уверенности шаг.

И тут я оглянулась. Это было для меня словно ожидаемым: я занесла ногу над последней ступенью и повернулась назад, скользнув беспомощным взором по толпе, точно жена, давно ждущая из похода своего супруга. И мне ответили. Ответили таким пристальным взглядом, что я едва не споткнулась, дрогнув. Вот нахал! Если я его не найду, то я его зауважаю...

– Могучие боги, что это?.. – глухо охнули впереди, и я отвлеклась, тут же потеряв ощущения чего-то, толкающего в спину.

– Это кошка, сам не видишь? – прошипел, наклонившись к нему, второй страж, неуверенно сжимая руками оружие и морщась при одном взгляде на Сфинкса. Полулев возмущённо упёр крылья в бока, глядя на стражей снизу вверх с таким суровым выражением лица... что меня разобрал смех.

– Нельжя шмеятшя над больными лютьми, – наставительно нахмурился Сфинкс, хотя я всей кожей ощущала, как ему сейчас хочется высказаться. – Нато ш ними обращатьшя шнишхотительно, ибо... – вот тут я не выдержала надолго. Надо было видеть вытянувшиеся вслед за посыпавшимися из него откровениями лица стражей! Боги мои, у них, наверное, уже давно не было такого ужасно насыщенного дня!.. И кому же тут надо быть снисходительным?

– Пасер, ты что-нибудь слышал? – скосился на первого и без того слегка окосевший страж.

– А что? Мало ли сейчас богами ниспослано родов этих... как их... гы-гы...

– Милая киска, – в один голос решили стражи, пропуская Сфинкса в двери с полупоклоном. Теперь перекосило уже самого "киску". Определённо, у него есть подход к людям.

– И нещего так на меня шмеятшя! Я тепе не фокушник!

– Ну что ты, киска, ты себя принижаешь: мало кто сочетает в себе так много талантов сразу... – я прижала к груди Марселлу и перешагнула порог вслед за ним.

Джатис и Роман стояли в глубине двора, а перед ними горделиво возвышался нынешний жрец Осириса, довольно красивый мужчина, ещё молодой, видимо, только недавно отправленный фараоном справлять здесь службу. У него ещё не было того характерного лоснящегося брюшка, как у большинства услужников моего брата, зато с лихвой оправдывала это лоснящаяся смуглая голова, лишённая волос. Он держал в руке посох, который сиял на свете яркого солнца, и снисходительно рассматривал товар, привезённый ему купцом. Красивые ткани и золото тут же уносились шустрыми младшими жрицами, исчезавшими в двери слева. Они не обращали на меня ровным счётом никакого внимания, впрочем, как и купец со своим начальником охраны (не хотелось мне, чтобы недовольная физиономия Романа портила мне настроение), однако они старательно огибали меня, сами, естественно, не понимая этого. Я огляделась по сторонам, вдоволь налюбовавшись на жреца, а потом и на суровую морду полульва, на которой было написано всё, что он обо мне думал, точнее, осуждение за то, что я снова пытаюсь кого-то "подцепить" без его согласия. Да, сколько я здесь не была, а тут почти ничто не изменилось. Истинно, в этом мире вечны только боги и небо над головой...

Когда я через несколько минут ожогом ощутила на себе чей-то пристальный взор, я едва не зашипела: такая наглость достойна только богов!..

– Не штоит так гневатьшя, великая погиня, – язвительно прервал мои мысли Сфинкс, – иначе твой взор прожжёт ценного шотрутника на шлужбе Ощириша, будет проижводственная травма, притётшя тратитьшя на лекарштва, а потом ишчё запрошят молоко жа вретношть...

– Что? – от удивления я даже забыла, как мне стоит сейчас поступить с этим гадом у ног бога, и невольно остановила глаза на лице жреца... ага...

– Что с тобой, Сенухет? – донёсся до меня удивлённый с нотками подобострастия голос Джатиса.

– Со мной... всё в порядке, – едва уловимо для глаза тряхнув головой, поспешил ответить степенный юнец и снова помимо воли зыркнул в мою сторону.

Заинтересовавшись, оглянулся назад и Роман, долго вглядывался в мои черты, потом слегка пожал плечами, поджав губы, и повернулся обратно. "Ощёнь шмешно издеватьшя над шмертными", – пробурчал себе под нос Сфинкс, и я решила отпустить на пол Марселлу, чтобы она избавила меня от его лекторского тона, а сама улыбнулась краешком губ и шагнула навстречу Сенухету. Он уже почти не спускал с меня лучащегося взора, я явственно чувствовала, как он всем телом тянется ко мне, но остаётся на месте, вынужденный выполнять свою роль на отлично. Что ж, я подожду...

– Джатис, ты очень помог моему храму, да благословит тебя за это Осирис. А я окажу тебе честь отобедать в храмовой постройке вместе со жрицами, пока я проведу обряд у статуи великого и нетленного, – он кивнул купцу, когда тот, немного обалдев, принялся раскланиваться и пятиться в сторону уже явившихся, чтобы сопроводить его и Романа, жриц. Роман тоже пару раз поклонился, едва не наступил, пятясь, на лапу Сфинкса, заметил его, и только что-то пробурчал сквозь зубы, старательно оглядываясь на вход, видимо, выглядывая меня. Я же ни разу не повернула в его сторону голову, едва они исчезли за дверьми, как я шагнула навстречу Сенухету. Сбоку слышалось приглушённое "пушти меня, вечная потружка этой кошки, мне же тоже интерешно, как она его шейщаш охмурять буде-е-ет!". Догадливый жрец, не оборачиваясь, повернулся влево, где находился вход в дворик перед наосом Осириса. Открыв двери, он почтительно задержался, пропуская вперёд меня, и только после этого вошёл следом и надёжно запер двери, дабы нам не смогли помешать. Я подождала, пока для меня учтиво откроют двери наоса (я так давно не ощущала этого сладостного вкуса власти, что чувствовала себя просто обязанной оказать этому милому юнцу такую честь!), однако, похоже, делать этого никто и не собирался. Меня слегка передёрнуло, но я решила, что всего лишь настолько смутила парня своим "живым" видом, что он не в силах был даже вспомнить об элементарных приличиях. Что ж, я всегда считала своим долгом наставлять на путь истинный таких милых заблудших...

– Встань, – разрешила я подобающим случаю голосом и грациозно выпрямилась, едва заметно улыбнувшись, и медленно проявляясь из "отвода".

– Как я смею... – прошептал жрец, кажется, он даже покраснел... вот только от чего?

– Моё появление смущает тебя, смертный маг?

– Я... Мне... Прости, госпожа! – побледневшими губами внезапно взвыл он и рухнул мне в ноги. Я нахмурилась. Не думала, что моя красота может вызывать ещё и такую реакцию... Я шагнула к нему навстречу. Он не двинулся с места. Странно, вообще-то должен был бы либо отползти назад, либо подняться, а этот... М-м-м, когда я поняла, что является причиной его "смущения", честно говоря, меня разобрал смех со здоровой долей раздражения. Боги мои, что же это за мир такой, если профессиональный жрец моего брата Осириса не может отличить, что за богиня перед ним.

– М... Да прибудет с тобой моё благословение и да коснётся тебя мой поцелуй как можно позднее, – милостиво сделала я тонкий намёк на толстые обстоятельства и тут же отшатнулась назад, спасаясь от его прыти, так он радостно вскочил на ноги. Про себя облегчённо вздохнув, я снова обратила к нему взор и чуть было не зарычала: вот люди, а (Хнум, это ты их распустил!), ему и этого мало, всё равно изволит портить окружающий пейзаж зеленцой своей физиономии!!.. Как не стыдно заставлять богиню выражаться?..

– Что такое? Мало того, что я проявила благосклонность, так ты ещё от радости забыл, как надо обращаться с дочерьми Нила?

– Прости меня, госпожа Бастет, я сам не ведаю, что творит моё тело, не отвечающее за мои действия! Смогу ли я снискать для себя прощения у красивейшей из женщин? – бледный парнишка уже, кажется, зачислил себя первым в очередь за поцелуем. А это ещё почему? Не рождаются ли эти люди с мыслью предстать перед судом господина, дабы начать новую жизнь там?.. Значит, он боится не самого суда, а именно Осириса?

– Пожалуй, сможешь, – милостиво решила я, замечая, как в тон моим мыслям меняется выражение его глаз. Ого, если это действительно так, то какой же силой обладает маг, способный читать мысли богини? Определённо, он всё сможет, этот парень... -... И ты даже заешь, как...

– Да, моя госпожа, – хладнокровно склонился Сенухет и поднял на меня лихорадочно блестящий взор: – Ты воистину мудра, госпожа Бастет, только мысли твои немного не верны. Да, я боюсь. Но боюсь я не гнева Осириса и не его самого, а гнева одной из его охранниц, Уаджет, богини-змеи... – он почему-то мигом загорелся каким-то болезненным румянцем, а я нахмурилась: ещё заразиться не хватало, находясь с ним в замкнутом помещении... – Ты вошла в священный город и, должно быть, уже наслышана о смерти одной из жриц, имя ей было Хетепхерес, и она была дочерью Уаджет и умершего фараона... её доверили храму и мне, а я... потерял её...

– Мне необходимо поговорить с Осирисом, – решительно развернулась я к дверям в наос, но – словно порыв ветра, прорычавшего мимо, и моя юбка даже вздулась на манер платья Мэрилин Монро – шустрый жрец совершил удивительное и успел оказаться на коленях возле дверей в священную часть храма (в ней находилась статуя, здесь же могли проводиться ритуалы общения с богом, а заходить сюда могли лишь жрецы). Ого...

– Как ты смеешь...

– Убей меня на месте, госпожа Бастет, но я не позволю тебе появиться в этом проклятом месте, пока душа моя ещё в теле! – снова здорово, это уже серьёзнее слезливой истории про Уаджет!

– Кем проклята? – коротко поинтересовалась я и уже знала ответ. Опять этот рыжеволосый братец с энтузиазмом, прущим напропалую из ослиных ушей, деликатно прикрытых золотыми локонами! Решил поссорить Уаджет с Осирисом, мол, это в твоём храме убили мою любимую дочь, а ты и ухом не чешешь в объятиях своей Исиды! Мило, оч-чень мило, за душу так и пробирает...

– Каждая жрица, что посещает хотя бы раз наос, попадает под власть мне неизвестных чар. Всё происходит как по плану: она теряет сознание, затем через некоторое время приходит в себя, а после этого, по прошествии дня или двух, встречает юношу, узнаёт о нём что-либо ужасное и кончает собой. Хетепхерес выпустила душу из сосуда тела на ступенях в храм... Раньше мы могли следить за тем, чтобы всё шло по-старому, чтобы никто из приходящих не знал о добровольных смертях в этом храме, но теперь...

Я взглянула на него. В его молодых чертах уже проглядывались следы того умудрённого страдания, которое так сильно отличало людей, близких к нам, богам, от обыкновенных, ничем не примечательных. Обычно именно таких и выбирали богини для любви, но не думаю, что он теперь на это когда-нибудь пойдёт, а это означает, что ему на всю жизнь остаться без покровительства жизненной силы, не удивлюсь, если в один прекрасный день его магия начнёт приносить ему только страдания... Хотя, пока я здесь, я постараюсь, чтобы этот день настал поближе к его старости. Другой вопрос, как долго я здесь...

– Тебе нужна моя помощь?

– Я не могу вызвать ни одного бога, чтобы получить достойный мудрости совет, это...

– Хорошо, я постараюсь, – задумавшись, кивнула я и крепко приложила ладонь к дверям. Вот тут он не осмелился сделать в мою сторону ни одного движения: ну, по крайней мере, он знает, чем грозит даже непроизвольное (особенно непроизвольное!) касание дитя Нила, отлично... Я плотно прижала ладонь к нагретой солнцем двери и... едва не задохнулась от той волны, что хлынула в меня, затягивая с головой всё ниже и ниже, в сиреневую пустоту с множеством ультрафиолетовых звёзд, как россыпь драгоценных белых камней... Неужели такая красота могла когда-то обойти стороной меня?! Неужели...

– Эстела! – возмущённо донеслось от дверей. – А я-то сижу над лепёшками и жалею, что ты голодная! Хорошо хоть мохнатое меня просветил насчёт кое-кого, не буду тыкать пальцем! Может, всё-таки ткнуть, а? Из мужской солидарности!..

– Да как ты... – Сенухет развернулся к нему так резко, что всё же коснулся меня краем одежд, и я, точно в спину ударенная, пролетела вперёд, открыв рукой двери и оказавшись...

Не знаю, что подействовало на меня сильнее в первые мгновения: здоровое раздражение и нарастающий гнев или ослепительный свет, ударивший в глаза. Наверное, всё-таки не то и не другое, а нечто третье, точнее, кровь, которая потоком ударила в виски и принялась пульсировать там, а обзор затмила розоватая пелена в красных крапинках. После этого было что-то удушающее, а затем ослепительный свет, отражающийся от золотой статуи Осириса в мои глаза, и провал во что-то неприятное и липкое...

Когда я снова обрела себя на этой земле, я поняла, что позорно полусижу на полу в объятиях Романа и рыдаю в три ручья. Слёзы лились настолько неуправляемым потоком, что я поначалу по инерции продолжила это нелюбимое мною занятие (нелюбимое в основном из-за того, что у моей обожаемой Исиды бурное слёзоотделение привело к появлению Нила). А потом я внезапно наткнулась на лицо стоящего перед нами на коленях жреца, а затем и на умилённую физиономию Сфинкса, и вздрогнула...

– Ну вот, только истерики мне и не хватало, – беззлобно вздохнул таксист, обнимая меня крепче.

– Не смей так говорить о высшем существе, не нам решать, что ими делается неправильно, – пробурчал Сенухет, и Роман оглянулся на него с неприязнью скорее по привычке: видимо, за время моего практического отсутствия жрец уже успел надоесть ему со своими нравоучениями, которые, кстати сказать, никого тут не трогали, включая, по-моему, самого Сенухета.

– Тише вы – опашная шитуация – я вижу в её глажах ошмышленношть проишходящего! – прошипел на них полулев, торопливо прижимая уши к голове и отползая подальше, тоже на всякий случай. Он, видимо, тоже уже порядком поднадоел со своим паникёрством, поэтому на него просто не обратили внимания. Я уже собралась было обрушиться на них со всей своей величественностью (и желательно, по темечку!), когда выглянувшая из-за спины Сенухета Марселла, потянувшись, придвинулась ко мне и потёрлась мордой о щиколотки. Мои губы дрогнули в улыбке, выдав всю конспирацию, а умненькая кошечка быстренько подлезла под локтем таксиста и уютно устроилась у меня на коленях.

– Ой, – как-то непонятно для меня высказался жрец, ухая лбом в плиты у моих ног, а недовольный Роман отполз от меня с такой ленью в движениях, что я его чуть было не испепелила на месте!

– Вы что, испугались? – на всякий случай уточнила я, слизывая с губы последнюю слезинку – солёная!.. – Это кого, меня, богиню красоты?

– Начинается, – пробурчал себе под нос Роман, Сенухет как-то сразу после его слов стал ниже ростом, а я оглянулась на него с презрительной холодностью. – И можешь так не напрягаться, Эстела, пока ты тут рыдала в мою жилетку, любезно, кстати, предоставленную, товарищ жрец рассказал мне всё, посчитав меня твоим... лицом... доверенным... – выдавил он. Я поморщилась, а он махнул рукой: – Тебя давно пора скомпрометировать!.. Короче, общими усилиями мы решили, что лучше нам остаться здесь, попробовать что-то сделать. Столица подождёт, ничего с ней не случится (надеюсь на это), а вот этот... как его, Абидос, памятник, короче, архитектуры вашей, сметут подчистую, так что...

– Как чувствуешь ты себя, моя госпожа? Может, принести тебе вина?

– Нет, – милостиво решила я, отводя взор от замолкшего с открытым ртом Романа, и резко поднялась на ноги... Боги! Лучше бы я сидела в позе кошки, в крайнем случае, в позе йога, закинувшего ногу за ухо, чем так резко вставала! Сенухет бросился ко мне, уже без всякого страха подставляя руки, чтобы я опёрлась о них. Сфинкс взревел пожарной сиреной, мол, спасайте, кто может, светоч египтян; Марселла тоже внесла свою лепту. И только Роман с удивлённым выдохом хлопнулся к моим ногам, так и не заметив до последнего момента, что шнурки от двух кроссовок связаны вместе...

– Тебе плохо, моя госпожа?! – вскрикнул бледный жрец... как приятно, когда тебя так любят...

– Убью, – клятвенно пообещал с пола Роман, и я искренне ответила:

– Теперь гораздо лучше...

– Она ишчё и мажохиштка, – в ужасе прозрел Сфинкс и повалился на Марселлу, пока та отвлеклась и не успела капитулировать. Пожалуй, над словом "плохо" всё же стоит поразмыслить...

Купец Джатис просто не знал, куда девать своё жирное тело от счастья, когда узнал, что жрец самого Осириса из Абидоса позволил ему несколько дней провести в храме, изредка молясь могучему богу о благополучии перед дверьми наоса его храма. Не сомневаюсь, что на уме у него было только то, сколько товара теперь купят у него, торговца, удостоившегося такой чести, но, по сути дела, именно это нам и было необходимо: главное, что он отвлёкся от главной идеи – от того, за какие это заслуги он удостоился такой чести...