Текст книги "Осколки чего-то красивого"

Автор книги: Ольга Макарова

303.

А мне, похоже, суждено писать рассказы темной ночью… и не уснешь ведь, пока не запишешь…

Первый раз замечаю, чтоб Замирье вот так ломилось в наш мир, не желая даже подождать до утра!..

304.

Позвонила Джулай, долго и радостно рассказывала об успехах выставки. У художников свои заморочки; я много чего не понял, но остался доволен:-)

Потом мы отправились гулять. Как в старые добрые времена. Пошли на мост, смотрели, как он плывет по воде. А он плывет, если поглядеть в низ, на воду. Плывет, и становится жутко…

Мы говорили о мостах. Плывущие мосты. "Повод для новой легенды!" – сказала Джулай. Я подумал, что да, наверное…

Меня тут еще недавно озадачили продолжением "Сказания о Бальгаре"… да не стихоплет я же… и ритм хромает на обе ноги, и рифмы спотыкаются… стихи должны быть – как руны: ничего лишнего… а у меня какая-то бесконечная вязь…

А тут мосты… плавучие…

Хотя, и это вряд ли. Никогда легенд на заказ не писал. Они же приходят сами. Незванно-непрошенно.

…Долго сидели на скамеечке в парке. Благодать!

Люблю лето.

А еще я подумал, что я счастливый, и что у меня все есть. А ведь это так. Я не один – вот что важнее всего. Я нужен. Не просто нужен – я любим…

И есть, по крайней мере, трое, из-за которых мир стоит того, чтобы в нем жить. Это Юля, Сольвейг и Сашка…

Вообще, что запрещает нам уйти? Ведь есть какие-то невидимые ниточки, которые нас держат. Наверное, люди, которых любишь. Так просто уйти, когда у тебя никого нет… А так – сразу представляешь, что сделаешь им больно и остаешься, как бы там ни было. Это поначалу. А потом просто влюбляешься в жизнь. Она вдруг становится тебе нужна. Потому что ты кому-то нужен.

Это важно.

305.

Я читал ВК, и фраза «зимнее солнце» вспыхнула так ярко, что мне открылось Замирье… Я увидел бескрайнюю равнину, залитую зимним светом. Там по снегу среди руин шли двое. Я видел их сначала как будто свысока, словно я орел, а потом посмотрел на мир глазами одного из них…

Это все заняло не более секунды, но эта секунда вместила целый рассказ. Писал я его, конечно, несравненно дольше, чем видел…

306.

*Хроники Великой Битвы

((глава третья))

—Эльфийские сны

Тусклое зимнее солнце не беспокоило зорких орочьих глаз, и Нугут мог спокойно смотреть по сторонам, не щурясь и не закрываясь ладонью.

Засыпанная снегом долина, усеянная раскрошенными булыжниками величиной с дом, была не очень-то радостным зрелищем, конечно…

Меховые сапоги тонули в снегу, выдавая тяжелый шаг. Нугуту было девять лет, а он уже догнал по росту и силе своего названного отца… А тот был всего лишь человеком.

Люди – странные существа. Они – золотая середина. В них нет божественной красоты, мудрости и долголетия эльфов; а в силе их запросто превзойдут орки и гномы…

Но в целом они крепкий и симпатичный народ, подаривший миру немало великих магов, ученых и воинов…

…Нугут и Алленрос говорили о волках…

– …твой народ водил дружбу с волками, – рассказывал Аллен. – Ты должен помнить об этом. Да, ты не рос среди орков, не слушал их песен, не ходил с ними ни в походы, ни на охоту; ты жил человечьей жизнью, поэтому ты больше человек. Но все равно: волки будут слушать тебя. Потому что есть что-то общее в вашей крови. Я не могу объяснить тебе этого, ведь я не орк… тут между нами пропасть…

«Пропасть,» – мысленно повторил Нугут, почувствовав всю горечь этого слова, и посмотрел на отца. Он был молод еще тогда, только седина чуть тронула виски, но в глазах уже чернел такой глубокий омут, что впору утонуть…

Алленрос улыбнулся и обнял названного сына…

…Нугут уже проснулся, но это ощущение тепла, греющего душу, ощущение, что тебя любят и ты нужен, осталось…

Прошлое так часто возвращалось к нему во снах!.. А отец еще шутил, что только старые эльфы видят сны о прошлом, значит Нугут видит эльфийские сны…

…Было темно. Костер давно погас, но угли еще мерцали во тьме… Слышно было, как что-то бормочет во сне Бьёрн…

Ночь веяла необычной для теплого Норенайна зябкой прохладой. Горы близко…

Нугут услышал легкие шажки. Подошла заспанная Нарина, волоча по траве одеяло.

– Нугут, – сказала она жалобно. – Сон. Страшный.

– Идем ко мне, – сказал Нугут.

Нарина легла рядом и свернулась калачиком в гнездышке из одеяла.

– Спой, – вдруг попросила она. – Про Марину. Дальше.

«Сказание о Бальгаре»… Алленрос его тоже очень любил…

Нугут обнял девочку и запел тихонько, но в самый раз для чутких эльфийских и орочьих ушей:

Я записал свои сны и сказания,

Будто легенды или предания,

Ей их отдал, заглянув по пути,

Так было легче простить и уйти.

Падали звезды в ладони горячие…

Творец опечален – творения прячутся,

Чтобы мой взгляд не прошелся по ним,

Не заключил бы в свой горестный мир.

Болью писал, а совсем не чернилами;

Да, я создал ее, добрую, милую,

Просто придумал я образ мечтательный,

Словно эльфийский – далекий, сиятельный.

Просто не видел за девой-волной

Той настоящей Марины живой…

Вот и прогнал я всех призраков, образов,

Сел одинокий под яркими звездами…

Крепко задумался, глядя во тьму,

Как в Небесах одиноко Ему…

…Нарина спала…

Нугут закрыл глаза и подумал о своем "эльфийском" сне. Почему-то ему казалось, что это очень важно…

(24 июля 2003 г)

307.

Вах, какую прелесть я нашел в час ночи в дебрях инета! Улыбался сходству.

:-)

Надо Джулай дать почитать:-)))

"Про мужчин:

Дело в том, что у них – теплые ладошки, а у нас – холодные пальцы.

Они сильные и могут поднять нас.

Однажды они обязательно поймут (хотя бы на минуту), что лучше нас – нет.

У них есть принципы.

Иногда они моют посуду.

Они нас выше и могут достать книжку с верхней полки.

Они отдают нам свои самые клевые майки.

Когда они говорят: "Я тебя люблю", кажется, что ты есть.

Они умеют инсталлировать Windows.

Они знают и даже могут объяснить, что когда человек один, он – человек.

Они прощают нам наш феминизм, хотя мы, заметь, им вообще ничего не прощаем.

Они целуют нас в лоб, когда не могут остаться.

Они думают, что есть вещи, которые мы никогда не поймем, и только поэтому мы все понимаем.

Они кладут руки нам на коленки.

Они с маниакальной настойчивостью желают платить за наш кофе, хотя и сами уже давно не понимают, почему.

У них из глаз текут слезы, когда дует сильный ветер.

Они ходят в магазин, когда идет дождь.

Они хотят иметь наши фотографии. Они помнят о нас совсем не то, что мы – о себе.

Они не видят причин для нашей диеты.

Они молчат, когда мы говорим глупости. Хотя, когда мы говорим что-нибудь умное, они тоже молчат.

Они лучше нас знают: может быть, через сто лет, может, с каких-то других планет, но они позвонят.

Они пойдут на войну, если будет война.

Они не замечают испорченный макияж.

Они делают вид, что их не достал праздник 8 марта.

Они хотят изменить нашу жизнь.

В магазине последние деньги потратят на шоколад.

Они никогда не научатся расстегивать лифчики.

Их раздражает, если мы не носим лифчик, но не раздражает, если его не носят чужие женщины.

Они думают не только о любви.

Они любят своих мам гораздо сильнее, чем мы – своих пап.

В глубине души они умеют пришивать пуговицы.

Они не отличают Allways от Kotex.

Они запросто могут признаться себе в том, что цель у них в жизни одна – спать с нами.

Они вытаскивают нас из чужих гостей, увозят домой и накрывают одеялом.

Они просто иногда накрывают нас одеялом.

Они любят наши голоса.

Им неважно, что мы говорим.

Они не всегда провожают нас в аэропорт, но всегда встречают.

Они покупают нам сигареты и платья.

Они думают, что наши сумки бывают тяжелыми, только когда они рядом.

Они не хотят быть похожими на нас, а мы на них – хотим.

Они смотрят, когда мы говорим: "Посмотри".

Они молчат, когда мы кричим.

Когда они уходят, мы остаемся.

Когда мы думаем о нашей прошлой жизни, мы думаем о них.

Их можно посчитать.

Они умеют драться.

Кассеты и компакт-диски у них всегда совпадают с коробками.

Они считают быстрее нас.

Они дают свои фамилии нашим детям.

Они делают вещи, которыми мы гордимся.

Они ездят с нами отдыхать.

Они смешные…"

308. 25 июля 2003 г

Сон всю ночь не шел. Такой бодрячок я в последний раз был только с Марининого «Золотого Корня».

Всю ночь читал ВК, и, как только перевернул последнюю страницу, заметил, что за окном уже вовсю начинался рассвет.

309.

Я читал про людей, которые вообще не спят. От природы ли так им положено, или это какой-то биологический сбой, но сон им не нужен.

Я думал об этом все утро под розовым рассветом.

Думал, что, может быть, нам вообще и не нужны сны. Может, мы просто привыкли к ним, как к наркотикам, и не мыслим без них жизни?

Я не спал ночь и пока чувствую себя хорошо. Посмотрим, конечно, что днем будет…

310.

Возможно, в моей голове и в моем сердце просто не осталось в эту ночь места снам, ни слепым, ни красочным.

Слишком много было мыслей, слишком много сомнений. Но к утру мысли дозрели, а сомнения улеглись. Я почувствовал себя так, будто стал старше; будто что-то во мне поменялось…

Возможно, я просто навел в своем внутреннем мире порядок и разложил все по полочкам… Периоды волнения и покоя – мне это свойственно. Тогда, если все так, то это временное затишье, когда я не гоняю собственных фантомов и не строю проблем на пустом месте.

И уж из него-то((спокойствия)) я проблему делать не намерен!:-)

Я намерен отдыхать!

311.

*Хроники Великой Битвы

((глава четвертая))

—Поющие голоса

Бьёрн проснулся ранним утром, успев на окончание рассвета. Он продрог и вымок в утренней росе, поэтому пробуждение было не самым приятным.

И, к тому же, сон убежал, и вернуть его не получилось. Прав был северный менестрель, который сравнивал сны с пугливыми степными зверьками. Прав. Только Бьёрну от этого не легче… Взглянув на отсыревшие угли, он еще и бросил мысль об огне…

Решил пройтись…

Когда Бьёрн увидел спящих Нугута и Нарину, он улыбнулся. Маленькое эльфийское чудо со стриженными волосами и просвечивающими на солнце ушками. Ручки толщиной с нугутов палец. И огромный орк, нежно обнимающий спящего ребенка… Нугут улыбался во сне…

Бьёрн подумал, что все двадцать лет жизни были для Нугута уже Великой Битвой. И представил, что, будь он таким же изгоем, как его друг, не выдержал бы, наверно. Быть может, ушел или обозлился бы и начал мстить.

И еще пожалел, что частенько ругал Нугута за пессимизм и вечные депрессии… Наверно, не стоит выговаривать за это тому, кому выпала такая доля – быть белой вороной.

Как просто быть орком, если ты орк. И человеком – если ты человек…

…А Нарина… что ей преподнесет судьба? Впрочем, ей уже повезло с Нугутом – кто еще ее поймет и защитит. А Нугут защитит. Он не побоится один встать против целой армии. Да он и стоит один целой армии…

Нугут… лучший друг… и учитель…

…Сквозь дорожную пыль и поросль проглядывали фигурные кирпичики: дорога вела к городу. Лонтэк был поменьше Роана, который покинули Нугут с Бьёрном, но все равно далеко не маленький. Он славился оружейниками. Немудрено, если тут половина населения – гномы…

Сейчас Лонтэк был так далеко, что впереди виднелась только дорога, по которой медленно тянулись груженые обозы…

– Мы едем в город? – спросила Нарина.

– Да, – ответил Нугут. – Купим тебе хорошую одежду, а Бьёрну вернем рубашку, – он улыбнулся…

– Она так быстро учится! – поразился Бьёрн. – Еще недавно только лопотала что-то, а сейчас уже говорит.

– Нет, брат, она не учится, она вспоминает. Скорее всего, она и раньше знала этот язык, просто забыла.

– Ааа… – Бьёрн понимающе кивнул. – Ты собираешься стать ей названным отцом? – спросил он наконец то, что давно хотел спросить.

– Хей, – Нугут махнул рукой, – ну какой я ей отец? Вот сколько ей лет? Шесть? Семь?.. Или больше? Я слышал, эльфийские дети не так быстро растут… Но, как бы там ни было, в отцы я ей не гожусь. Разве что в старшие брательники.

– Так назови ее сестрой, – предложил Бьёрн.

– Не знаю… Мой отец говорил мне так: "Если ты относишься к человеку, как к брату, назови его братом"… А я пока не знаю, как к ней отношусь. Я еще решу, – беспечно улыбнулся Бьёрн.

Нарина выслушала все это молча и серьезно. Наверно, тоже задумалась, кто же ей Нугут… Впрочем, ненадолго. Как только Бьёрн и Нугут замолчали, она начала милым эльфийским голоском напевать «Сказание о Бальгаре»…

Оба ее спутника от изумления временно лишились дара речи… Ни одного слова не перепутала! И пела на диво здорово!..

Когда они поравнялись с одним из обозов, семья из пятерых удивленных торгашей и один охранник уставились на них глазами, что говорится, шесть на девять…

Диво еще то: человек, орк и поющая эльфийская девочка…

Бьёрн догадался протянуть им шлем… зазвенели монеты…

– Мы такой концерт можем на площади закатить, – посмеялся варяг.

– Бьёрн… – укоризненно произнес Нугут.

– Что Бьёрн? Я уже 19 лет Бьёрн! Уже и пошутить нельзя… – проворчал он; впрочем, потом улыбнулся снова…

А торгаши теперь удивлялись уже орку, говорящему чистым человечьим голосом.

Да и вообще, впечатлений, им, похоже, надолго хватит!

– Нугут, – Нарина подергала его за куртку, – а что дальше было?

– Да, брат, спой, – поддел его Бьёрн. – И мы звезды в этом городе, помяни мое слово!

Нугут не заметил иронии и продолжил сказание с того места, где закончила Нарина…

 
Юлия, Юлия, имя-песня,
Ты пришла тогда, и с тех пор мы вместе.
Ты пришла в мой мир, и в моем краю
Победила меня в самом честном бою.
Разглядел я за силой прекрасную нежность,
Но ты ранила так, как не ранили прежде.
Обожгли мне ладони горячие звезды;
Спохватился я рано, опомнился поздно.
И тогда со стены снял я меч заржавевший
И почистил я сталь, чтобы стала, как прежде.
Я с мечом наготове шагнул за порог,
Как услышал – трубит повелительный рог.
Я увидел равнину, где было все пусто,
Там шагали войска с шумом, лязгом и хрустом.
И не счесть было их – почернела страна, -
Они шли на меня и кричали: война!
Это демоны шли одичалой гурьбой
Из кладовок души, чтоб сразиться со мной.
Я бы пал, не сдержав демонических сил,
Но дала ты мне в дар пару ангельских крыл.
Я взлетел в небеса, где прямые лучи,
Где среди облаков бесполезны мечи.
Ты сказала им «Тай!», разогнав стаи туч —
Озарил небеса первый солнечный луч.
На земле, где войска, снег растаял в поток
И залил мою душу тогда кипяток…
 

Замолк Нугут только у ворот города. Похоже, он слишком разошелся и обо всем забыл. А пел он хорошо. Голос у него был красивый и сильный, совсем как его душа…

Опомнившись, он первым делом увидел слегка виноватую физиономию Бьёрна… и… толпу вокруг…

Сбежались стражники караула городских стен, а обозы и вовсе стали полукругом. Похоже, часть горожан тоже сбежалась…

И все пытались вернуть на место отвисшие челюсти…

– Пожалуй, если я сейчас подставлю шлем, мы можем серьезно разбогатеть… – смущенно пробормотал Бьёрн…

(25 июля 2003 г)

312.

Джулай посмеялась над той милой ерундой, которую я принес ей почитать, отметив, что последний пункт особенно верен

:-)

"Они смешные". Да, согласен! Я, по крайней мере, точно.

313.

Мы беспечно провели вместе день…

314.

К полудню, когда мы с Джулай сидели во дворе в разнотравье нашего склона, на балкон соседнего дома выбрался парнишка с бумбоксом.

Похоже, хороший был бумбокс, так как от звука явственно тряслась земля под нами. Правда, слов было не разобрать, так как юный меломан в порыве любви к искусству "подпевал" бумбоксу непоставленным голосом, срываясь то на визг, то на вопли (в общем, чтоб всем вокруг было так же весело, как ему). Из слов ясно слышно было только "секс" и "драйв".

В общем, без слез и сострадательных улыбок слушать паренька было невозможно. Бедолага промучился с полчаса, потом сорвал голос и ушел с балкона.

Зато он получил, что хотел. Внимание, вопли и все в таком духе. Нешуточный переполох во дворе он сделал!

Истинным островком спокойствия оставались только мы с Джулай. И правильно: хороши бы мы были, если б тоже начали орать и бегать под окнами! Нет, это смешно и нелепо!

Да и не хотелось нам. Мы его послушали, пожалели и продолжили созерцание летнего дня и чистого неба.

Самурайская невозмутимость:-)

315.

Я хотел бы задать любимой такой вопрос: «Если бы я перестал сочинять легенды, ты по-прежнему любила бы меня?» Но чувствую, что не стоит. Я все равно честного ответа не получу. Только сделаю ей больно – и все…

Хотя мне важно знать… изменилось бы что-нибудь?.. нет?

316.

Сказка на ночь…

*Хроники Великой Битвы

((глава пятая))

—Страх, который всегда с нами

Слава летела впереди. Скоро весь город обсуждал странную троицу.

Нугуту было жуть как неуютно, но он старался держаться спокойно. Шел по избитой брусчатке города размеренным широким шагом, ведя в поводу Лада, на котором сидела маленькая Нарина.

Рядом, ослепительно улыбаясь, шел Бьёрн. К его ногам кто-то даже бросил цветы. Нугут тоже мог бы лучезарно улыбнуться, и уж 42 жемчужно-белых острых зуба точно не оставили б никого равнодушным… только цветов ждать бы не пришлось…

– Мы влипли, – пожал плечами Нугут. – Слушай, Бьёрн, ты возьми коней да прогуляйся к таверне. Похлопочи о стойлах для Лада и Кирлиха и комнате для нас.

– Ладно, – согласился Бьёрн. – Только не думал, что ты решишь остаться в городе.

– Мы все равно день потеряем, пока будем ходить по оружейным и пополнять припасы, так почему бы не провести ночь под крышей?

– Логично. Ты, как всегда, прав, Нугут.

Нугут взял на руки Нарину, а Бьёрн, сказамши «Свидимся!», увел обоих коней. С исчезновением Бьёрна любопытных взглядов стало сразу меньше на треть. Нугут их будто кожей чувствовал – и любопытство, и злобу. Не будь с ним Нарины, он бы и особого значения этому не придал…

Он продолжал спокойно вышагивать по улицам, бережно держа девочку на руках. А ей было, похоже, от души весело, только и слышалось: "Смотри-смотри! А что это?" Нугут по мере сил отвечал не бесконечные детские вопросы и даже иногда улыбался…

Но Лонтэк ему нравился еще меньше, чем Роан…

Не спеша, Нугут добрался до рынка. Бьёрн советовал забыть про мелкие лавчонки и поискать все, что нужно, в больших и дорогих. Там дороже, но надежней. Такие располагались в домиках с вывесками.

Побродив туда-сюда в окружении зевак, Нугут нашел-таки вывеску "Походная одежда и снаряжение" и толкнул дверь, испытав огромное облегчение, когда за ней остались все любопытные взгляды.

Хозяйка лавки застыла на месте от ужаса, глядя на рослого орка, а он тем временем склонил голову и учтиво поздоровался, и эльфийская девочка, которую он держал на руках, – тоже.

– Простите за беспокойство, сударыня, – извинился орк. – У вас не найдется удобной походной одежды ее размера?

Хозяйка посмотрела на девочку и, проглотив удивление, начала рыться в сундуках, то и дело боязливо оглядываясь на орка. Тот прислонился к стене и ждал, послеживая за девчушкой, которая тем временем изучала витрины.

– Вот. Пять монет, – сказала женщина наконец, выложив на стол легкие матерчатые штанишки, белую рубашку, кожаную курточку и добротные ботинки – все удивительно маленького размера… – Их мой сынишка носил, – зачем-то добавила она.

– Вы странно говорите об этом, – сказал Нугут. – С ним случилось что-нибудь?

– Ох, нет… он вырос, просто вырос… – засмеялась она. – Эти мальчишки так быстро растут! Не успеешь оглянуться – одежка уже мала.

– Да, простите, – Нугут улыбнулся, стараясь не особо сверкать клыками. – Я уж подумал…

– Ничего… – тут она обратилась к Нарине: – Ну что, примерим?

Та согласилась с радостью. Через десять минут хозяйка за руку привела уже одетую Нарину, которая стала теперь совершенно похожа на мальчишку. Эльфийского…

– Такая красивая девочка! – сказала хозяйка, возвращая Нугуту аккуратно свернутую рубашку Бьёрна. – Ты бы платье ей лучше купил, воин.

– Да мы в походе сейчас… Но платье я ей еще куплю. Обязательно, – заверил Нугут. – Настоящее эльфийское платье.

– Тогда обязательно заходите ко мне! Ты хоть и чужеземец, а учтивее наших горожан, я буду тебе рада. Тебе и твоей девочке, – улыбнулась хозяйка, и Нугут почувствовал, что она совсем его не боится. – Меня Ланитой зовут…

– А меня Нугутом кличут, а ее – Нариной, – ответил Нугут и, выложив на стол пять монеток, пошел к двери.

– Эй… Нугут! – окликнула его Ланита.

– Да? – обернулся он.

– Прости, что я тебя испугалась. Я думала, ты орк…

…Озадаченный Нугут закрыл за собой дверь и многозначительно кашлянул… такого на его памяти еще не бывало…

"Наверно, подумала, что я ее отец, а значит – эльф, – рассуждал он по пути. – Ага… у меня единственное сходство с этими ребятами – это острые уши… Хех, уродливый эльф… как мило… Бьёрну расскажу – обхохочется!"

Сие странное происшествие Нугута очень повеселило. Даже Лонтэк показался не таким уж мрачным местом, как поначалу.

На площади небольшая толпа смотрела выступление бродячих артистов, которые жонглировали кинжалами и показывали фокусы. Только заметив их, Нарина, шедшая рядом с Нугутом, потянула его за руку, изо всех сил упрашивая остаться.

Пришлось подчиниться и досмотреть представление до конца.

Нугут и так возвышался над толпой, а Нарина еще и сидела у него на плечах – поэтому ей все было видно.

После представления они подошли бросить артистам по монетке.

– Не ты ли тот орк, который поет, как эльф? – спохватился один их них.

– Ой, пожалуйста, просто постой тут немножко – за тобой такая толпа всегда ходит! – сообразил другой.

Нугут промолчал. Слишком много славы… и пошел себе дальше.

В таверну он добрался только к вечеру, неся на руках Нарину, смертельно уставшую от избытка впечатлений. В комнате за остывающим ужином их поджидал не менее уставший Бьёрн. Похоже, он тоже не скучал…

Рассказ о том, как Нугута попутали с эльфом все же вернул Бьёрна к жизни. Варяг хохотал так, что стены тряслись.

Нарина тоже засмеялась. Чистым эльфийским смехом. Дети почему-то любят смеяться вместе со взрослыми, хотя иногда и не понимают, над чем…

Ужин остыть еще не успел (да если б и успел, его бы это не спасло), и остаток беседы прошел за едой.

– Ну, чего купили? – поинтересовался Бьёрн.

– Таак… не считая сладостей, малахитового браслета, сладкой воды и костюма для Нарины – меч, – Нугут аккуратно положил поперек стола маленький сверток. – Ах да, провизию я тоже заказал. Вяленого мяса. Сейчас принесут – у них бесплатная доставка.

– Ох, обожаю вяленое мясо!

– Не ворчи…

Бьёрн развернул сверток и вынул меч из ножен.

– Совсем как меч восточных воинов, только маленький, – удивился Бьёрн.

– Они называют его мечом-спутником, вакидзаси. Великолепный меч! Похож на маленькую катану. Как увидел, просто не мог не купить!

– Ну, оно понятно, конечно, только зачем он тебе? В твоих руках он будет как игрушка…

– Это не мне. Это ей… Когда подрастет немножко.

– О боги! Нугут, ты рехнулся! – шутя пожурил его Бьёрн. – Ладно, давай по койкам. Ночь на дворе. Вот Нарина уже прямо за столом спит.

В дверь постучали.

– О, а вот и наше вяленое мясо, – Нугут хлопнул в ладоши и с удовольствием заметил перекосившуюся ухмылку Бьёрна. – Пойду заплачу и распишусь. А ты пока Нарину уложи.

– О'кей, – смирился Бьёрн…

((о руническом происхождении слова о'кей мы лекцию разводить не будем, ладно?))

Нугут только расплатился за мясо и закрыл дверь, как из комнаты донесся вопль Бьёрна: «Чччччёрррт!!!» Причем тревога в нем была нешуточная.

Нугут бросил пакет с мясом и одним прыжком перемахнул из коридора в комнату.

– Что такое, Бьёрн?

– У нее жар!!!

(25 июля 2003 г)