Текст книги "Осколки чего-то красивого"

Автор книги: Ольга Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

209.

Странно, но на практике почти ничего не писалось. Может быть, не было времени, а может, мое испуганное существо пыталось приспособиться к новому невиданному миру, и потому было не до записей…

А сейчас я приехал и хочу писать! Много!..

210.

О начале…

Из мира, где я Бог, меня забросили в мир, где я Лох. Но ведь с этого всегда все начинается…

…Я ничего не знал. Первое время просто бродил за Джулай по полям и лесам и слушал: это яснотка, это незабудка – forget-me-not, это володушка, это то, это се… это жук-мягкотелка, а это бронзовка золотистая…

211.

…Я привык, я освоился в этом мире, хотя не смог бы, если бы не Джулай…

По вечерам мы с ней гоняли чаи, сидя одни в комнате, пока остальной народ отправлялся на дискотеку, а по ночам спали на одной кровати, потому что было холодно, да и не только потому…

Мы единственные купались в ледяной речке, куда остальные заходить-то не решались. Мы уходили утром в даль и возвращались под вечер, уставшие, находившиеся по Земляничным Полям и пусть не Норвежским, но Лесам.

И вот что я понял: созерцательство происходит от одиночества. Пока я был рядом с моей Джулай, рядом с друзьями, я почти ничего не писал. И не ощущал, что мне надо что-то писать, что-то фантазировать… Возможно, если я буду не один, я перестану писать совсем. Но я готов отказаться и жалеть не буду. Не буду.

212.

А теперь из серии сушеных бутербродов: записи за практику:

((четвертое июня))

—Творец

Однажды два бога поссорились и разрезали небо на кусочки. И поделили их между собой. В то утро люди проснулись и увидели, что небо все состоит будто из лоскутков, а мрачная черная полоса, за которой даже звезд не видно, делит его пополам. Печальные растрепанные облака останавливались у этой полосы, не решаясь пересечь ее. И это было страшно и печально…

…Всю жизнь ссорились и боги, и люди, и всю жизнь делили что-то. Честно ли, нет; по совести ли, по жадности… Но никто и никогда не делил неба…

В ту пору где-то среди волнующегося моря ковыля шел в никуда, в Безграничную Даль Поэт. Он нес узелок за плечами, и белесые мягкие плети ковыля колыхались над его головой. Для него было только небо, опрокинутый кубок, теперь разделенный уродливой трещиной пополам.

А ковыль… это был непростой ковыль. Его звали Шепчущим. Все странники, идущие в Безграничную Даль (город поэтов) слышали его шепот… Ковыль всегда шептал стихами…

– …И небо раскололось пополам,

И облаками выплаканы слезы,

Прошу тебя, Поэт, скажи богам… – шептал ковыль…

– Ты думаешь, что это будет просто? – пожал плечами Поэт.

Ковыль притих… шелестел, но больше не шептал…

Как же так… – думал Поэт, – можно ли делить небо?

Это свет, это тепло, это дождь и бесплатный кинозал для каждого, где показывают закаты и рассветы; звезды и метеоры…

Поэт посмотрел на небо, изуродованное черной полосой, и у него по щекам потекли слезы, и в сердце всколыхнулся кипяток.

Ему стало очень, очень больно… А самые сильные и бесстрашные – это те, кому больно. Покоряли народы, рушили святыни; возводили гигантские города, чудеса света; творили самые сильные и вечные Стихи те, кому было больно…

…Поэтому и говорят, что невозможно создать что-то прекрасное, не убив себя…

Поэт подумал: я ничто; я писал всю жизнь забавные стишки, которым люди улыбались, но тут же забывали; я приставал ко всем со своими маленькими радостями созерцания заката и восхода, и дрожи лунной дорожки… и всю жизнь был никому не нужен… Зато теперь я знаю, что на самом деле я родился для этого дня…

…Сердитые боги злобно поглядывали друг на друга с разных краев небосвода. И представьте себе их удивление, когда черная граница вдруг легко сомкнулась, как молния на куртке, и растворилась в ясной синеве неба…

Это сделал маленький смертный человечек… Он упал навзничь в Шепчущем поле, и ковыль гладил его, будто надеясь, что Поэт встанет и пойдет дальше. Но он умер. А над Землей сияло самое обычное, самое прекрасное в мире небо…

Над телом Поэта, обнявшись, плакали разом повзрослевшие боги… Детская обида, взрослая игра, разделенное небо… и урок, который преподал им смертный… Его люди навсегда запомнят и будут звать просто Творцом…

((пятое июня))

На речном берегу, где песок перемешан с грязью и покрыт сетью трещин…

Когда тяжелые ботинки топают, утопая в песке, из трещин выбегают полчища жуков и улепетывают от нас в сторону воды.

Мы истоптали весь берег – насмотреться не могли. А вот банки с эфиром у нас с собой не было (мы растения собирали), поэтому мы, видимо, уже никогда не узнаем, что это были за жуки…

–

Вот он, социализм, на примере нашего лагеря… Убогие домики; по 3–5 кроватей в комнатках… ну, тумба еще каждому полагается. Личного – минимум. Трудно даже просто остаться одному. Еда бесплатная (кормят отлично; вкусно и много), спортинвентарь общий, как, впрочем, и все остальное… Ах да, домики и комнаты никто никогда не запирает…

Есть в этом что-то хорошее, и в течение пары недель маленький социализм может даже нравиться…

Но, наверное, только в течение первых двух недель, не больше…

–

Меня одна девушка взялась учить играть на гитаре. Говорит, что я не ученик, а подарок… Она, кстати, играет фламенко…

–

Дикари бывают деревенские, которые впервые приезжают в город и дивятся на все подряд; а бывают городские(как я) – с точностью до наоборот.

((восьмое июня))

Я, городской дикарь, в лагере потихоньку загибался с тоски.

Смотрел непривычные рассветы и закаты, стучал зубами от холода и, говорят, разговаривал по ночам.

Привыкшая к походам и пионерским лагерям Джулай пыталась меня развеселить, чтобы я не загнулся совсем.

Как ни странно, помогали только дальние-дальние походы, когда похожие на помойки человечьи поселения скрывались вдали и мы оставались наедине с лесом, рекой, полями, небом… тут с моей души будто сваливался камень…

((десятое июня))

Рай – это Земляничные Поля до горизонта. Именно таким я его себе и представлял. Да, холмистая безграничность всех оттенков зеленого с белыми цветочками земляники.

Я не знал, что Рай существует на Земле…

((двенадцатое июня))

Прощальный костер. Великое пламя из кипы бревен и досок высотой метра три. И рой совок(это такие ночные бабочки), летящий на свет и тепло. Глупые, они сгорели в один миг, и никто, кроме меня, не заметил…

213. 14 июня 2003 г

Марина обрадовалась мне, а я еще сомневался в том, что она меня помнит.

"Бальгар! Ты давно не заходил… Хочу тебе сказать, что твои хроники – просто чудо! Я их читала на ночь сынишке, он тоже в восторге… И муж мой тоже…"

Сынишка… муж… я обомлел… Я тихонько засмеялся. Не от радости, не от горя. А от легкости в душе. Так облегченно вздыхают, когда развязывают затянувшийся морской узел; когда неожиданно отпускает боль или исчезает многочасовой грохот…

И мне стало хорошо и тепло. Я видел перед собой уже друга; я чувствовал нежность и покой…

"Марина, – я виновато улыбался от уха до уха, – а знаешь, я в тебя был влюблен… немножко… Но нам не по пути. У меня есть любимая, у тебя любимый… Ладно… я пойду, пожалуй…"

"А ты заходи еще, Бальгар… Может, принесешь еще сказок?"

Конечно, я приду. Конечно, принесу. Конечно…

Узлы развязываются. Все встает на свои места. И я знаю, к чему ведут эти ступени: к вершине, с которой я прыгну и – как Нео – научусь летать или упаду. Прыжок намечен на завтра.

Я готовлюсь как в бой…

214. 15 июня 2003 г

Озеро кипятка в моей душе перелилось через берега. Оно заполнило грудь, голову… голова кружилась; кровь стучала в висках… казалось, сейчас этот невыносимый кипяток потечет из ушей, из носа, из глаз; казалось, он будет красный, как кровь, и я им захлебнусь… И тогда я заставил себя сказать: «Джулай… я люблю тебя очень… очень… люблю…» Она обняла меня и ответила: «Я тоже люблю тебя, Бальгар…» и заплакала навзрыд…

Кипяток превратился в космический холод, от которого меня трясет до сих пор…

215. 16 июня 2003 г

—Облако с разорванным брюхом

По небу летело облако с разорванным брюхом, а в подставленную ладонь падали звезды, и юный бог приветствовал новый день.

Если бы не облако… "Нет, так не годится," – подумал бог, вышел из дома и полетел посмотреть, что происходит.

А ничего особенного не происходило. Он попал под дождь(а тогда он еще не знал, что такое дождь) и промок. Облако же растворилось в синеве без объяснений.

Пока бог шел домой, между камней пробивалась трава, а стремительно темнеющее небо проявляло крупные звезды и два лунных серпика…

Ах да, он шел домой… Груда серого, побитого коррозией металла с обрывками краски, напичканная мигающими лампочками и изумрудно-зелеными экранами. Три дня назад бог родился: он открыл дверь стеклянной капсулы и вышел наружу, мокрый и покрытый какой-то слизью. Он шлепал по бесконечным коридорам, неся в мозгу странную, единственную фразу: "Через семь дней ты все вспомнишь…"

Что такое это все, он не знал. Знал бы, ни за что бы не вышел наружу без скафандра, а вышел бы – так задохнулся. Знал бы, так ему и в голову не пришло бы, что, оказывается, можно летать просто пожелав этого…

Он был свободный и чистый, как юный бог, и его ничто не тянуло ни к земле, ни к смерти, ни к страху, ни к грусти, ни к монологам, ни к воспоминаниям…

Семь дней…

Потом бог вспомнит, что раньше должен был дышать, есть и пить; спать; что летать мог только в мечтах и этот самый естественный для человека дар не проснулся бы, даже если б он падал со смертельной высоты… ах да, еще раньше он обязательно должен был состариться и умереть; болеть; страдать; ходить по земле пешком; знать такие простые вещи как: ты не можешь прыгнуть на десять метров, ты не можешь жить без тепла и пищи… ты не можешь выжить на Марсе…

Семь дней… знания вернутся, но уже не будут иметь над ним власти… К свободе привыкаешь быстро и навсегда, особенно к такой свободе…

Где-то на далекой Земле весь научный мир встал на уши, сутками не отлипая от экранов, передающих кадры с Марса…

А юный бог шел, не касаясь земли, и вокруг него распускались цветы…

(16 июня 2003 г)

216. 17 июня 2003 г —Стакан света

В одном городе по вечерам ходили меж домов люди в синем. Они брали пустые стеклянные шары, наливали в них солнечный свет и развешивали на тонких узорных столбах с крючками, чтобы освещать темные улицы.

Заключенный в стекло свет привлекал ночных бабочек, и они кружили и мерцали во мраке, как волшебные искры…

А свет потихоньку уходил, и к восходу солнца фонари постепенно гасли. Утром стеклянные шары были совсем пустые…

Зато просыпался город, растревоженный первыми лучами восхода; а люди в синем уже катили по дорогам цветастые тележки с бубенчиками.

Со всех окрестных домов к ним бежали дети, только что проснувшиеся, босоногие, взъерошенные – еще бы! солнечный свет в разлив всем желающим! Просто подходи со своим стаканом – даже платить не надо.

…тогда все-все люди в городе были вечными детьми…

…Люди в синем брали золотые половники и разливали золотистый свет в подставленные стаканы, кружки и ладошки. Он был теплый и сладкий, и не похож ни на какой сок…

Так было заведено в этом городе, жители которого были дружны с солнцем, были беззаботны и веселы…

Но наступил день, когда в предрассветных сумерках зазвенели знакомые бубенчики… Несколько ребятишек выбежали на улицу и увидели человека в черном, с серебряным половником в руках.

"Лунный свет," – сказал он, разливая по кружкам серебряный напиток, который был прохладным, как вселенская грусть…

…кто пил лунный свет, тот уже не ребенок…

А на следующий вечер несколько улиц уже освещали стеклянные шары, в которых трепетал запертый лунный свет…

С тех пор установилось равновесие, а всеобщая беззаботность разбавилась романтической грустью.

…Потом кто-то смешал полстакана лунного и полстакана солнечного света и получил жидкость, прозрачную, как вода…

Такой крылатые лучники смазывают свои стрелы, прежде чем пустить их прямо в сердце…

Она могущественное лекарство и смертельный яд. Она может убить, может спасти… а кто-то выпьет ее, как воду, и ничего не заметит…

Это Любовь…

…кто знает, что такое Любовь, тот уже не человек… а наверное, бог…

(17 июня 2003 г)

217.

Есть ли сюжет у жизни? Случайные события, не связанные логикой, или судьба. Есть ли тот, кто нас всех придумал?..

…тот, кто дает нам жизнь,

Тот, кто дает нам смерть,

Кто написал всех нас, как рассказ,

И заклеил в белый конверт…

Наутилус…

218. 19 июня 2003 г

Мой сумасшедший сосед сверху опять слушает Queen на полную мощность.

…We will, we will rock you!.. Помнится, я часто задумывался, что это значит. Может быть "мы побьем тебя камнями"? А?

Нет, по моему соседу давно топор плачет… Я не имею ничего против Queen; просто, когда в течение уже трех часов слушаешь одну и ту же песню, начинаешь поневоле скрипеть зубами от злости…

219.

Albion еще жив. Я покопался в инете, обнаружил описание и даже два солюшена.

Замечательная игра, хоть и старая. Моя любимая игра, чего уж говорить…

Современные игрушки мне почему-то особой радости не приносят. Да, они безумно спецэффектные и дорогие (как и современное кино), но чего-то в них не хватает… души, наверное… независимости, свободы, оригинальности…

А я люблю Albion, Beneath the Steel Sky, Z, King Quest'ы, The Incredible Machine, Myst, Sim City 2000, Master of Orion 1 и 2, Heroes of Might & Magic 2, Fallout 1 и 2…

Не потому, что мой 233й пенек больше не потянет – я могу и у Сашки поиграть в что-нибудь более современное – а потому, что старые игры греют душу…

220.

Происхождение моего компа до сей поры было скрыто мраком, не так ли? Ну не на повышенную стипендию же я его купил, верно?

Нет, все гораздо проще. Этот 233й старик стоял у Сашки в кладовке, забытый и никому не нужный. Из-за такой "мелочи", за которую его можно было бы продать, Сашка даже суетиться не хотел, а выбросить, вроде как, жалко – ностальгичная вещь, все-таки…

Поэтому он с радостью отдал его мне, вместе с коробкой старых дисков, где были столь милые моему сердцу игры…

"Он тебя ждал, – сказал Сашка. – Это судьба его, не иначе…"

221.

Мне осталось сдать последний зачет за практику и как-нибудь завернуть в универ и получить автоматом оставшиеся два экзамена.

Наслаждаюсь жизнью и прогулками с Джулай и Сольвейг. И тренировками, конечно же. Раз уж мы с Сашкой едем на море дикарями, моего небольшого состояньица как раз хватит на кое-какие покупки и карманные расходы, поэтому я не держу себя на хлебе и воде и не лишаю тренировок.

222.

Работы сейчас непочатый край, поскольку приближаются вступительные экзы. Сейчас мучаюсь с двумя отчаянными ребятами, решившими после девятого класса ломануться в авиатехникум…

Ирония судьбы: никогда не любил математику, физику – тем паче, а теперь их же преподаю…

И – парадокс – помню, что все сильно удивлялись, как это можно не любить то, к чему есть очень неплохие способности…

Остается добавить: богата зарытыми талантами земля русская!

223.

Интересно, если бы кто-то взялся переводить на инглиш мои замирские легенды, то как перевели бы само «Замирье»? Может быть, «Afterworld»?

Как оно "Legends of the Afterworld"? Звучит?..

224.

О чем я жалею? Мм?

Да вот на практике ручейника я все же поймал, а он удрал, сволочь такая, только домик оставил… обидно до сих пор…

225. 20 июня 2003 г

«Какая мерзость эта слякоть, какая скука этот дождь!»

Я обычно так резко о погоде никогда не говорю – в конце концов, любая погода благодать, если смотреть по-созерцательски… Но тут у меня просто рухнуло – иначе не скажешь – давление, и начало меня мутить нешуточно.

Позвонила Джулай, я ей заплетающимся языком чего-то наговорил… она испугалась; приехала, привезла шоколадку. Шоколадку я съел и немного почувствовал себя человеком, но все равно – день прошел мутно и бесцветно… я его весь почти проспал, а что не проспал – продремал. Вечером упрямо поперся на тренировку, где шатался из стороны в сторону, пропускал удары и весьма неслабо получил боккеном{деревянным мечом} по башке…

Ууууурррррррргххххх!!!

226. 21 июня 2003 г

Игорь-Ингар виртуозно жарит оладьи на тефлоновой сковородке, подбрасывая их в воздух. Румяная лепешка переворачивается несколько раз в полете и шлепается нежареной стороной на горячую сковородку; аппетитно шипит и ароматно пахнет, аж слюнки текут…

227.

Джулай выливает в раковину из кастрюльки кипящую воду и ставит охлаждаться «лысую»(с отмокшей бумажкой) банку сгущенки.

228.

А я сижу. Я гость. Мне ничего делать не позволяют.

229.

Ингар с азартом продолжает жонглировать оладьями, попутно рассказывая, как Джулай однажды поставила вариться сгущенку. А она налила в кастрюльку воды, поставила туда банку… и забыла… Вода выкипела, банка нагрелась и взорвалась.

"…И весь потолок был в сталактитах!.."

230.

Джулай возмущается(в шутку, конечно): «Игорь!!! Ну чего ты меня перед Бальгаром позоришь?»

231.

А я сижу. Я гость.

232.

А потом мы едим оладьи со сгущенкой. Мммммммммммммммммм…

233. 22 июня 2003 г

—Маленький мальчик под большим зонтом

Маленький мальчик идет под большим зонтом. Причем, мальчик настолько маленький, а зонт настолько большой, что кажется – зонт перемещается сам по себе на собственных ножках.

И вот – дождь, жуткий ливень, и люди замечают, что посередине улицы стоит малыш с зонтом. Один… наверное, потерялся и плачет… Кто-нибудь обязательно подойдет спросить. Подойдет, присядет на корточки, поднимет краешек зонта… и на него глянет маленькое исполненное демонического ужаса лицо с блеклыми глазами без зрачков; с частоколом зубов во рту… ребенок и оживший кошмар одновременно…

Человек кричит, отпрянув и растянувшись на мокрой и грязной после дождя земле… а маленький мальчик с большим зонтом идет дальше, и мальчик такой маленький, а зонт такой большой, что кажется – зонт перемещается сам по себе…

(22 июня 2003 г)

234.

Я попытался задуматься и осмыслить, откуда взялся этот рассказ…

Это недавний дождь, наверное, который принес мне столько боли, который, вопреки своему природному назначению – очищать – и моей любви к дождю, показался мне злым…

235.

Записи 233 и 234 сделаны спросонья в 6 утра.

236.

Мир наполнился деталями…

Теперь я иду по улице и вижу не бесформенную зеленую массу растений, а море злаковых, архипелаги ползучего и островки лугового клевера, вкрапления городского гравилата, жмущиеся к земле листики гусиной лапчатки(а вот они особо хороши, когда растут на песке!)…

Когда все имеет имя, оно приобретает особенное значение…

Чем больше изучаю биологию, тем больше люблю свой мир, тем дальше раздвигаются его границы, тем интереснее жить и наблюдать…

Для того мы, наверное, и учимся – чтобы было интереснее жить, интереснее общаться – тебе с людьми и людям с тобой…

237.

Сегодня я гулял с Сольвейг, и она чуть ли не на каждом шагу спрашивала: «А что это?», «А это кто? и кого он ест?»

Не похвастаюсь, что знаю все растения и всех насекомых, но в грязь лицом я не ударил.

238.

Мы прогулялись по лесу, собрали к чаю малиновых и ежевичных листиков; я еще усмотрел мяту и душицу…

Впрочем, недавно, полистав энциклопедию лекарственных растений из библиотеки Джулай, я убедился, что в чай годится почти все… я сказал ПОЧТИ…

На практике мы пили "чай с ганджой" (с конопляными листьями), дабы проверить, будут сны красивые сниться или нет.

Но Cannabis дает чаю горьковатый вкус – только и всего, и никакого аромата. А снов и глюков я лично не заметил, после чего и перестал попусту переводить гербарные экземпляры…

239.

Вернувшись мысленно во времена практики, скажу, что коноплю нашел Серега, пока мы топали 5 км до сельского магазина.

Я сначала путал ее с пустырником (это с высоты роста, если не приглядываться), но Серега расставил все точки над i: "Это пустырник, а это – ганджубас!" После чего набрал здоровенный пук конопли и под мышкой понес его в лагерь, попутно рассуждая, что гербарий из ганджи – это хорошо, его можно курить…

Оговорюсь: Серега не нарк(он и не собирался кумарить несчастный каннабис), он актер. Не пойму, что он делает на биофаке…

Впрочем, у нас все люди одаренные. Каждый первый – творец:-)

240.

А ган… конопля – удивительно красивое растение. Не знаю больше ни одного с такими красивыми листьями.

Хочу, чтобы такой замечательный кустик рос у меня дома. Знаю, что конопляные зернышки должны быть в птичьем корме. Поэтому собираюсь со дня на день заглянуть в зоомагазин.

241.

Робкая и неумелая попытка перевода. Я попробовал, чтобы больше не пробовать… по крайней мере, еще пару лет…

Once upon a time there lived two mages, two real friends. Once, the day that happens one time in 300 years, came. The most strange, the most miraculous magic holiday that mages have. And the mages decided to present smth striking to each other. One said: «I'll give to my friend a flame of dawn», turned around on the heels and headed to the east. The other one said: «I'll give to my friend a flame of sunset» and soundlessly went in his soft moccasins to the west.

There were just few minutes left till the ending of 300 years when the mages met and shook hands. But both they looked sadly. "Friend, I wanted to give you a flame of dawn," – said one. "And I wanted to give you a flame of sunset, – said the other one… and two pieces of coal appeared at the opened palms… Both dawn and sunset had burnt. Only the abyss of shining stars had been above the world…

//Жили-были два мага. Старинные друзья. И однажды наступил такой день, который бывает раз в 300 лет, самый странный и самый удивительный праздник у магов. И эти двое решили подарить друг другу что-нибудь замечательное. Один сказал: «Я подарю своему другу пламя восхода», развернулся на каблуках и направился на восток. Другой сказал: «Я подарю своему другу пламя заката» и неслышно побрел в своих мягких мокасинах на запад.

И вот, до окончания 300 лет оставались считанные минуты, когда маги встретились и пожали друг другу руки. Но вид у них был очень печальный. "Друг, я хотел подарить тебе пламя восхода" – сказал один. "А я хотел подарить тебе пламя заката" – сказал другой… и на раскрытых ладонях оказались два куска угля… И восход, и закат сгорели. А над миром раскинулась бездна горящих звезд…//