Текст книги "Игра в зеркала"

Автор книги: Ольга Шумилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Леди, вы необычайно проницательны.

– Вы о чем? – я вдохновенно теребила мягчайшую ткань, пытаясь хоть приблизительно вычислить, сколько она может стоить. – И отцепитесь вы от этого несчастного «леди».

– Я, леди, обо всем, – нет, он точно меня дразнит. – Давайте оставим за скобками ваш очередной, к слову сказать, обморок, а так же причины, его вызвавшие. А что же до «леди»… Это, цитирую: «общепринятая форма обращения к особе женского пола старше двенадцати лет средних и высших слоев общества.» Конец цитаты. Вы хотите, чтобы к вам обращались как-то иначе?

– Гм… – какой-то он сегодня… Слишком благодушный. Я помолчала, не в силах понять этого странного мужчину, которого постоянно носит на каких-то загадочных волнах. И совсем не уверена, что невинные подколки и хитрый прищур – самая безобидная из них. Равнодушие и грубость куда безопаснее. Это чувства прямые и бесхитростные, много за ними не спрячешь. Сейчас же… Лотерея. «Леди»… Манипулятор хренов. – Хорошо. Я вам даю официальное разрешение опускать эту «официальную форму обращения».

Ладно, ладно. Признаю. И официально расписываюсь в своем поражении. Он-таки умудрился достать меня этим словом по самое не могу. Ради чего и затевалось, могу поспорить на миллион старых галош.

– И как мне вас, в таком случае, называть? – невинно поинтересовался Эрик.

Я не выдержала и улыбнулась. Браво. Браво, Эрик. И хоть я и начинаю понимать, почему сегодня сама настолько благодушна, совершенно нерабоче благодушна, почему постоянно падаю в обмороки… Все равно – хочется сказать вам «браво».

Тем более, что мне, кажется стало ясно, как именно Эрик сбежал и почему об этом так долго не знали. Банальное баю-баюшки-баю. И патрульный гравилет с сопровождением наверняка находится в тех же краях, где и моя охрана, которую должны были усилить при первых же признаках опасности – в тщательно увязанном виде почивает в укромном уголке. Настолько укромном, чтобы его не смогли найти и за несколько часов. Блестяще, просто блестяще. Но вот милейшего полковника, попадись он мне еще когда-нибудь, я придушу собственными руками – особенно если он мне не позвонил, «дабы не подвергать совершенно ненужному стрессу» и ограничился лишь внушением подчиненным и усилением охраны. Был у нас уже такой инцидент. Жаль, в тот раз я продемонстрировала свое несогласие с такой политикой недостаточно наглядно.

Чтоб он в Бездну провалился, ременский шовинист! Может, и не была бы я теперь в такой…

– Это такой сложный вопрос? – поинтересовался наконец Эрик, наблюдая за сменой выражений на моем лице, сопровождавшей мыслительный процесс.

– А вам не кажется он бестактным? – я пожала плечами. – Особенно если учесть, что вы-то знаете, как меня зовут.

– Вы уверены? – произнес он с такой странной интонацией, что я всерьез задумалась, к какому из моих высказываний относится этот вопрос. Я помолчала и решила свернуть с опасных рельс.

– Как хотите, так и называйте. В конце-то концов, я вам имя придумала, так что не обижусь, если вы сделаете то же.

Он посмотрел на меня. Долго. Изучающее. И, могу поспорить, не поверил мне ни на грош. От этого взгляда мне захотелось закрыться руками. Он не мог ничего узнать, ничего и никогда, но сейчас у меня было ощущение, что все мои блоки стали прозрачнее тумана, и он знает, лучше меня знает, как именно я это имя придумала.

– Не искушайте меня. То, что могу придумать я, вам не понравится, – он посмотрел мне в глаза. В груди пробежал неизвестно откуда взявшийся холодок, от мгновенного испуга замерло сердце. – Поэтому ограничимся тем, что придумали вы, Шалли.

Я закрыла глаза и отвернулась. Ты оправдываешь свое имя, Эрик. Он тоже умел заставлять себя бояться. Но вот у тебя это получается лучше. Лучше играешь словами. Вот и сейчас… Случайная фраза, наугад заброшенный крючок или многозначительный намек?

Я широко улыбнулась. «Хмурятся лишь проигравшие»…

– Как долго нам еще лететь?

– Достаточно.

– В таком случае можно взять этот симпатичный пледик до конца путешествия в личное пользование?…

Я невинно приподняла брови. Сыграем?

Эрик улыбнулся в ответ, прищурившись.

– Безусловно. Более того, можете взять его в свое личное пользование насовсем. Вы мне нужны живой и по возможности здоровой, так что утепляйтесь.

И это значит – да?

– Нужна для чего?

– Вы уверены, что хотите знать ответ? Исходя из того, что вы женщина, я могу с большой долей уверенности сказать, что вам он не понравиться. Так что цените время, пока пребываете в неведении о моей цели. Потом я вам о ней забыть не дам.

– И от каких, позвольте спросить, факторов будет зависеть количество того счастливого времени, во время которого я буду находится «в неведении»?

– От моих запасов. В некотором роде, – его рука непроизвольно дернулась к груди, но так же быстро он ее одернул. Я же одернула себя, по привычке собираясь вскинуть бровь. Еще больше хотелось потереть лоб. Женщина? При чем здесь моя половая принадлежность? По-моему, мы уже договорились, что он не сексуальный маньяк. Или нет?

Хотя нет. Поняла. Очередные соланские тараканы. Женщины значительно щепетильнее мужчин, и за дело, противоречащие их понятиям о чести, возьмутся только под пыткой. По крайней мере, о соланках я слышала именно это.

Ну что ж… Солан в моей родословной также не было.

Внезапно Эрик встал, открыл рот для какой-то фразы… И вдруг закрыл. Несколько секунд он стоял, явно колеблясь между желанием что-то сказать и промолчать. Я мгновенно сделала охотничью стойку. У нас обнаружилась слабинка?…

– Вы будете завтракать?

Эрро тупо уставился на груду усеивающих рабочий стол информационных пластин. Нет, так больше нельзя. Он зажмурился, потер виски и мысленно послал все к Филину. Нет, не зря Корпус первоначально был закрыт для женщин. И прежде, чем это ограничение отменять, следовало подумать о некоторых особенностях их организма.

Хотя бы о том, что у Командора Корпуса уже второй секретарь уходит в декрет. Что в этом месте такого особенного, что ни одна женщина не может продержаться на нем дольше декады?… Все, больше никаких поблажек. Пусть даже профессиональные качества претендентки будут превышать его собственные, но секретарем будет мужчина.

Причем назначать необходимо немедленно, иначе груда документации похоронит его под собой, несмотря на многочисленные бюрократические фильтры, стоящие между отчетностью и его кабинетом. Взгляд Эрро остановился на верхней пластине. Вместо того, чтобы взять в руки очередной считыватель, помеченный «степень срочности А» или такой же степенью важности, он сделал-таки звонок в кадровый и с огромным наслаждением наорал на координатора отдела. Координатор, знакомый с нравом шефа, в свою очередь помянул основателя Корпуса, и с головой нырнул в базу данных.

Эрро же без особых колебаний покинул кабинет, справедливо полагая, что к его приходу у информационного комплекса будет сидеть новый секретарь, а россыпь «степеней» перекочует с пластин на экран его компьютера, рассортированная в идеальном порядке. Рабочий же день еще отнюдь не закончен.

Мысленно прокручивая в голове результаты последнего совещания, Командор хмурился и кусал губы. Его недавнее назначение на эту должность и так вызвало слишком большой резонанс среди членов правления, а тут еще эта чертова ревизия… Корпус к ней не готов. Как, демоны их подери, вообще можно привести организацию такого масштаба и характера до того неестественно-зализанного состояния, которого требуют эти оторванные от жизни бюрократы? Да еще за такое время… Эрро уже в который раз испытал невероятное желание послать все это к Филину, предоставив основателю Корпуса самому разбираться с проблемой, порожденной, между прочим, одним из его начинаний, а самому заняться делом. Может, завернуть все-таки за «благословением» в кабинет «Великого»? Эрро так и не отдал дань этой совершенно бесполезной, но беспрекословно выполняемой всеми его предшественниками традиции. В конце концов, сильные псионы действительно говорят, что дух Филина появляется именно в этой комнате.

Покачав головой, Эрро отогнал от себя малодушный порыв. Если уж на то пошло, этот «дух» видят даже в кладовой. Особенно этим грешат уборщицы без всякого Дара, зато с легко возбудимой нервной системой и кучей предрассудков. Как говориться, было бы желание.

Неторопливо прогуливаясь по центральной площади уровня, он в который уже раз был захвачен в плен координатором силовиков, желающим поднять свой отдел на волне нового руководства, и, чего уж греха таить, подняться самому, то ли забыв, то ли не зная, что Командор начинал свою карьеру именно там, и в курсе чаяний отдела лучше, чем кто-либо другой. А основное чаяние силовиков сводилось к одному – сравняться наконец с оперативниками. К сожалению для первых, ревизия никоим образом не настраивала Эрро на либеральный лад, поскольку соперничество между отделами было именно теми «отдельными проявлениями неуставных отношений», на которые упирали члены правления.

Спустя полчаса, вырвавшись от координатора силовиков, Эрро был настроен убить первого, приставшего к нему с очередным прошением. Ну что ж… Если новый секретарь еще не на месте, он может на нем и не появляться. Эрро решительно развернулся и направился к себе в кабинет.

Результаты работы координатора кадрового отдела его вполне удовлетворили – место у информационного комплекса уже занимал тихий коррелянец средних лет, почтительно вставший при его появлении. Многочисленные депеши и отчеты также оказались рассортированными и помеченными соответствующими маркерами.

Эрро закрыл дверь в «тамбур», оставляя секретаря за ней, и приступил к чтению. Первый десяток посланий носил характер скорее рутины, чем чего-то действительно важного, поэтому был просмотрен по диагонали и отправлен в корзину. Следующее же сообщение заставило его нахмурится. Пропущенный через фильтр дешифровки скелет, оставшийся после опущенной ложной смысловой формы, обещал ему очередную головную боль.

«События пока не отклоняются от плана операции. Наблюдение осуществляется успешно. Объект направляется на Аллеру, что подтверждает прогнозы аналитического отдела. Мои выводы: биологическое оружие – с огромной вероятностью. Считаю целесообразным продолжить наблюдение за объектом до момента окончательного прояснения его целей, поскольку на конструктивный диалог он не пойдет. Степень опасности объекта уточняется, на данном этапе – группа В. Помощь по месту прибытия – по показаниям аналитического отдела.

Оперативный отдел, пол. Шалли.»

Очередной псих, носящийся с идеей мирового господства и смертоносным оружием – последнее, что ему сейчас нужно. Но если для его создания этому психу понадобился не последний специалист Академии по генным мутациям – это уже серьезно. А если учесть специализацию этого специалиста, тогда дело приобретает и вовсе… крайне неприятный оборот. Причем глобального масштаба.

Эрро слабо усмехнулся. Знал бы ты, парень, какой только специализацией не обладают агенты Корпуса. Тщательней нужно выбирать объекты для охоты, тщательней. И маскировать свои намерения чем-то более существенным, чем дурацкие писульки от якобы маньяка.

Командор размял пальцы и начал составлять свои «соображения» по этому поводу в аналитический отдел. Если оперативница подтвердила их прогнозы, пусть сидят над этой проблемой до тех пор, пока не просчитают каждую минуту развития событий.

Накануне ревизии Эрро определенно не хотел рисковать.

Отражение пятое

Опять отказ. Опять!

Техника и ее хозяин, поглоти его Бездна! Я пнула основание консоли и в приступе бессильной злобы рухнула в кресло пилота. Одно из двух: либо из меня совершенно дерьмовый хакер, не способный даже взломать стандартную защиту «мамы» трейдера, либо кое-кто сделал ее далеко не стандартной.

По прошествии часа плотного общения с техническим оборудованием корабля я склонялась ко второму варианту. Для своей должности и звания ваша покорная слуга подкована технически в достаточной, а может, даже немного и превышающей степени необходимости, но я, черт подери, не «жук» высшей квалификации. Я могу провести эту жестянку сквозь пояс астероидов, но вот получить доступ к базе данных – как выяснилось, нет.

Из груди вырвался долгий вздох. Пойти по легкому пути не вышло. Что неудивительно – богиня судьбы обожает проволакивать меня через тернии, хотя это не нужно ни ей, ни мне. Впрочем, таковы правила игры.

Однако же, все равно обидно. Мне стольких усилий стоило спровадить хозяина корабля из главной рубки, что такое количество времени, убитого впустую, выглядело личным оскорблением. Однако… Ну что же поделаешь. Куковать в обществе этого психа энное (читай – долгое) время я была обязана в любом случае. Правда, при более удачном стечении обстоятельств занималась бы проверкой сведений, а не их аккуратным выуживанием.

И все же… Как никогда ранее мне хотелось закончить эту операцию и отбыть обратно в Центр, ради которой из него и пришлось уехать. А еще лучше – плюнуть на Центр и перевестись на постоянную ставку в «Полюс» – головную станцию Корпуса. Этот дурдом здорово прополаскивает мозги, а мне это необходимо, больше, чем когда-либо.

– Любуетесь?… – вдруг прозвучало за спиной.

– Философствую, – буркнула я с точно выверенной долей недовольства, поддерживая хрупкий образ своей легенды, выстроенный за эти дни. Опять подкрался. Ничего, если подключить некоторые ресурсы, и его шаги можно расслышать.

– Философия – довольно-таки бесполезная наука, вам не кажется? – Эрик подошел ближе и положил руки на спинку моего кресла. Я невольно перевела на них взгляд. Перчатки. Опять перчатки. Всегда только они.

Весьма разумно с его стороны.

– Философия помогает понять суть вещей.

– Суть вещей? Суть вещей не поймет ни одна наука! – с внезапной горячностью резко бросил он. Он заговорил, все с той же удивившей меня горячностью, заговорил о сути. Его пальцы нервно бегали по спинке кресла, его слова пролетали мимо моих ушей. Он говорил долго, временами перескакивая то на соланский, который мне не полагалось знать, то, местами, – на язык, которого я действительно не знала, а я заворожено следила за этими затянутыми в черную кожу пальцами, выплетающими невидимые узоры, ничего не слыша и не понимая.

А ведь я задела его. Задела что-то, бывшее важным.

Замолк. Опустил голову. Замерли и вцепились в спинку кресла пальцы. Я сморгнула, отрывая от них взгляд. Это уже начинает становиться опасным. Нет, не правильно. Это было и остается опасным. Опаснее погружения в Бездну. Самый большой страх оперативного агента – дать захватить над собой контроль.

Незапланированно дать его захватить.

А то, что он делает, иначе не назовешь. О том, что таишь, можешь молчать. А можешь – не дать услышать. Браво, Эрик!..

Бесы бы тебя побрали…

Поставить глухую защиту – значит выдать себя. Ограничиваться полумерами, доступными обывателю – значит постоянно попадать под эманации.

Да, ко всему прочему он еще и эмпат. Нет, не так – он прежде всего эмпат. Не стихийный, явно учился – слишком хорошо умеет этим обстоятельством пользоваться. Считывать мои эмоции – себе дороже, но вот вбивает мне в подкорку свои он весьма успешно.

– Вы догадались…

Я вздрогнула и медленно обернулась. Эрик криво улыбался, не поднимая головы. Я молча смотрела на него и понимала, что эта улыбка не из тех, что мне нравятся. Продолжение? Его не было.

– Догадалась о чем? – легкое удивление, чуть приподнять бровь. Но ни грана страха.

Насмешливо хмыкнул, резко, как-то по-птичьи склонил голову набок, так же резко подался назад и буквально вылетел из рубки.

Псих.

Я повторяла это как заклинание. Псих-псих-психпсих… Отчего же тогда на мгновение замерло сердце от простого «вы догадались», лишь случайно пришедшегося на крамольную мысль?… Псионы Корпуса – лучшие, и блоки, которые ставят они, не пробьет никто рангом ниже Великого Магистра. При этом они и маскируются эффективнее, чем огромное большинство изделий прочих мастеров. Не мог он меня прочитать.

НЕ мог!

И все равно – сердце не на месте. Я встала, прошлась по рубке раз, другой. Через минуту поймала себя на том, что кружу по тесному пространству как заведенная. Внутренний голос слабо вякнул: «Непрофессионально, бесы меня подери…»

Я опустилась в «свое» кресло, накинула на плечи «утепляющий» плед и застыла, спрятав лицо в ладонях. Это дело началось совершенно неправильно, нелепо, а затем и вовсе полетело кувырком. Говорят, влюбленные глупеют. Наверное, я влюблена по уши, потому как попросту отупела. Отупела до полной потери квалификации.

Эрик вернулся через полчаса. Вполне спокойный. Можно сказать – отстраненно-равнодушный. Я загородилась от него пластиной считывателя, сделав вид, что сижу так уже давно. Сборник статей корифеев Академии Центра, подсунутый мне в свое время Эриком, был не просто любопытен – он был мной еще не прочитан, но сейчас информация не лезла в голову, и взгляд скользил мимо строчек, все чаще и чаще устремляясь поверх пластиковой пластины на высокую фигуру у консоли.

Эрик определенно занимает мои мысли. Я криво усмехнулась. Еще немного, и это норная тварь начнет мне сниться. Аллегорический памятник на моей могиле. Это, Бездна меня побери, единственное за много лет дело, когда я чувствую себя настолько…неуверенно.

В гробовом молчании прошел час. Не понимаю. Я его что – обидела?… Считыватель лег на колени. Пальцы пробежали по рукавам, расправляя складки. Мне-то что.

– Прекратите на меня дуться. Это невыносимо.

Повисла звенящая тишина. И только тогда до меня начало доходить, КТО это сказал. Я медленно закрыла глаза, подавляя сильнейшее желание закрыть лицо руками и завопить, как дитя. Каторга. Трибунал. Все, что угодно, только уберите от меня этого Бездной проклятого психа!!!

О боги мои, какой позор…

– Вы в самом деле так считаете? – прозвучало над головой. Я открыла глаза и измученно проговорила:

– Нет.

Опять он отгородился от меня спинкой кресла. Опять подкрадывается на мягких лапках. Опять шепчет.

Практикующий психолог сказал бы, что он уходит в свою скорлупу. Я сказала бы, что он давит мне на мозги. Тонко, расчетливо и с полным знанием дела. И мне, как женщине, совершенно это не нравится. В этом Эрик был прав. Но это ли он тогда имел в виду?… Навряд ли.

– Тогда отчего же сказали?… – горячие руки легли мне на плечи у самой шеи. Я замерла, почти окаменев. Пальцы заскользили вверх, прошлись вдоль позвоночника до затылка, и только тогда до меня дошло, что он без перчаток. И кожа его жгла раскаленным железом.

Как в камере пыток.

– Что вы хотите, чтобы я сказала? – вымученные, тоскливые слова падают в пространство и растворяются без следа в его шепоте.

– Правду, – чужие пальцы захватывают прядь волос и тянут назад, наматывая на запястье. Резкий рывок, почти выдернувший прядь с корнем. На глаза наворачиваются слезы.

– Прекратите. Иначе мы с вами не сработаемся.

– А нужно?… – отрешенный тон, невидящий взгляд. И руки, пропускающие мои волосы сквозь пальцы. – Нужно ли…

Нет. Лучше трибунал. Я могу убить его и убью. А потом будет трибунал, приговор и каторга. Плевать. Не могу так больше.

Я посмотрела на руку, теперь спокойно лежащую на моем плече. И вместо того, чтобы сбросить, прижалась к ней щекой. Из глаз медленно потекли слезы.

– Так мы тоже не сработаемся. Прекратите.

– Все еще только начинается, – его руки змеями скользнули навстречу друг другу, обнимая меня за плечи. Эрик наклонился ниже, настолько низко, что я чувствовала его дыхание, и зарывшись лицом мне в волосы, прошептал: – Все еще только начинается…

До боли, до судорог в мышцах захотелось вскочить, закричать, забиться в истерике – все что угодно, только бы освободиться от него. Тело превратилось в слишком туго скрученную пружину, готовую взорваться от малейшего прикосновения.

Всего лишь готовую… Всего лишь. Слишком мало, слишком. И потому его руки все так же обнимали меня, а по моим щекам все так же текли слезы. Мысль, запоздалая и бесполезная, наконец пробилась сквозь лихорадку реакций, заставляя губы горько кривиться в усмешке. Я не справляюсь с ним. Не справляюсь.

Если его целью было это мне показать, он добился своего.

Сознание внезапно стало холодным и ясным, и даже одеревеневшие губы смогли проговорить:

– Если вы не прекратите, все может закончиться, так и не начавшись.

– Прекращу что?… – эхо его шепота наполнило рубку. Воспоминания, слишком яркие и несвоевременные, заставили внутренности сжаться в напряженный комок. – Отвечайте. Ну!..

Пальцы до синяков вцепились мне в плечи, встряхнули, приказное, резкое «Ну!» заполнило помещение, многократно отражаясь от стен, сливаясь с точно таким же «Ну!», гулявшем в моем сознании. Нервы натянулись до предела, готовые вспыхнуть от малейшего шороха. Может быть, именно поэтому я сделала именно то, что сделала.

Я ударила его.

Намеренно слабо, по-девчоночьи, но ударила. Даже не ударила – толкнула в грудь, пытаясь вырваться. К моему изумлению, это мне удалось. Тяжелый резной браслет зацепился за его рубашку и от моего резкого рывка явно что-то порвал, а Эрик… Эрик на секунду замешкался и вдруг упал, перекатившись по полу.

Последствий своего поступка я не видела, ибо ноги и неистребимый инстинкт уже несли меня прочь. Коридоры пролетали мимо, обшивка коридора сливалась в серую однородную массу, а я все бежала, не в силах остановиться. А ведь пора. Давно пора.

Для сознания. А инстинкт вопил – уходи дальше, как можно дальше.

Инстинкту я доверяла. Иногда – больше, чем чему бы то ни было. Поэтому остановилась, только упершись в глухую стену. Здесь не горели даже аварийные маячки, и только из-за угла падали слабые блики красноватого света.

Странным образом я почувствовала себя в безопасности. Оперлась на стену и закрыла лицо дрожащими руками.

Клетка.

Давно забытое ощущение, оно возвращалось вновь. Возвращалось с пугающей реальностью.

Я медленно выдохнула и так же медленно вдохнула вновь. Сердцебиение унялось, унялась и дрожь в руках, осталась тяжелая, типично нервная усталость.

На уровне колена я обнаружила узкий выступ, тянущийся вдоль всей стены, и присела. В голове билась только одна мысль – «не вернусь к нему». От нее следовало избавиться. Когда маска прирастает к лицу – это опаснее, чем потеря контроля над ситуацией. Это, хоть и с трудом, но еще можно вернуть, а вот себя можно и потерять навсегда.

Вдох. Выдох. Глубокий, успокаивающий. Я закрыла глаза и расслабилась, ища ответ на тот единственный вопрос, который сейчас был важен. Ответ лежал на поверхности, да я и знала его, осталось только принять этот ответ. Паника и страх – реакция не на этого мужчину, а всего лишь на тень. Тень сходства с другим.

Всего лишь. Это простое дело. Только личные мотивы делают его сложным. А я… спокойна. Как сама тишина. Взгляд скользнул к едва различимой в темноте стене коридора и застыл там, пока сердце отмеряло секунды, минуты, десятки минут… В голове же поселилась блаженная пустота. И слава богам…

Вдруг руки коснулась другая рука. Жгущая, словно огнем. И тихий голос:

– Ким… Простите меня.

– Шепчете. Опять шепчете… Почему? – я устало прислонилась щекой к холодной стене, не глядя на темную фигуру, опустившуюся рядом.

– Вы боитесь моего голоса. Кто же вас так обидел в этой жизни?… – нарочно или нет, но он скопировал мои интонации. А рука его так и не отпустила мои пальцы.

– Не стоит вам этого знать. Совсем не стоит… – я наконец посмотрела на него. – Что вам нужно, Эрик?…

– Всего лишь это, – он провел пальцами по глубокой извилистой бороздке моего браслета.

– Отдала бы с радостью, – безжизненно отозвалась я. И его потянуло туда же. – Но не могу.

И чуть было не добавила: «Ты же знаешь».

Осторожнее. Не спутай тень с деревом. И не проговорись. Он решит, что сумасшедшая – ты. Сумасшедшая?…

Озарение, ослепительное в своей изумительной простоте, настолько выбило меня из колеи, что я пропустила момент, когда он перехватил мое запястье, другой рукой отцепив что-то от края бороздки.

– Зачем он вам?… Он ведь уже активирован. Или вам так хочется увидеть мое лицо?… – тихие слова заставили меня поднять глаза. У Эрика на ладони слабо поблескивал маскирующий амулет.

Я закинула голову вверх и захохотала. Резкие, истеричные звуки быстро и органично перешли в рыдания. Никогда еще не играла с таким вдохновением.

Хотя, нет. Не играла. Я мстила. Находиться рядом с сумасшедшей – тяжкое бремя. Для эмпата же это равносильно самоубийству.

И я испытывала злобное и мелочное удовлетворение от мысли, что теперь мы поменялись ролями. Ибо я наконец нашла путь, чтобы мучить теперь уже его.

Иногда даже от личных мотивов дело может выиграть.

– Что случилось? – Эрик поднял на меня глаза. Так и не дождавшись ответа, он рывком протянул меня по стенному бортику все разделяющее нас расстояние и заставил опереться на себя. Неуловимое движение рукой, проведшей по глазам, мерный стук сердца, ощущаемый даже спиной – и спокойствие полилось в меня полноводной рекой, достаточной даже для того, чтобы затушить огонь настоящего безумия, не говоря уже о…

Сумасшедший.

Физический контакт не только облегчает ему доступ, он делает беззащитным. Даже обычная истерика может ударить сенсорным шоком, не говоря уже о чем-то более серьезном.

– Я уже говорил это. Простите меня, – просто сказал он, наконец перестав шептать.

– Отчего-то я сомневаюсь, что вам свойственно извиняться, – я коротко и зло фыркнула.

– Я признаю свои ошибки. Хотя иногда на это и требуется время… – он отстраненно посмотрел поверх моей головы. Я на мгновение замерла в неудобной позе, но почти сразу же с детской мстительностью снова оперлась о него спиной, чувствительно уперев локоть Эрику в грудь. Отстраненный взгляд так и не оторвался от пустоты, зато рука его одним неуловимым движением вернула мой локоть в прежнее положение. Тишина повисла между нами почти материальным занавесом.

Наконец Эрик глубоко вздохнул и заговорил, медленно и ровно. – Послушайте… Я, возможно, делаю сейчас самую большую глупость за последние годы, но, судя по всему, это необходимо. Иначе вы сами себя доведете до нервного срыва, а этого я лечить не умею…

Я не удержалась от слабого смешка. А что же умеет?

– Не знаю, что вы обо мне думаете, но я никогда не был телепатом. Не опасайтесь за свои мысли, леди, я никогда не смогу их прочитать. Как, в прочем, и многое другое… Я одарен природой с редкой скупостью. Эмпатия – самая низшая ступень Дара, но это все, что мне доступно. Жизнь приучила меня выжимать из каждой крохи максимум. Тогда тончайшие нюансы сплетались с легкостью, теперь же… Я отвык от необходимости контролировать себя, хоть и стараюсь. По большей части все, что происходило – следствие моих инстинктивных реакций. Вы простите меня?…

Эрик замолчал.

Я же стискивала зубы, чтобы не выпустить наружу свою досаду. Лучше бы повернуть время вспять и вовремя заткнуть уши. Тень и дерево разделялись стремительно, быстрее, чем того требовало мое спокойствие. И, кажется, моя эгоистичная мечта разделаться с тенями прошлого, вселив их в материальное тело, разлетелись вдребезги. Тот, другой, обладал силой огромной, иначе просто не смог бы занять своего положения. И определенно не имел привычки извиняться.

Можно, конечно, не поверить… Можно. Была только одна проблема: я верила. С оглядкой, но верила.

Слишком уж это все прозвучало… лично.

А еще у сказанного, несмотря на простоту и тривиальность, был стойкий запашок приватной тайны.

– Многие отдали бы четверть жизни, чтобы владеть даже тем, что есть у вас.

– Я не жалуюсь.

– Я не говорила этого.

– Но подумали… – он отвернулся.

– Вы не знаете, что я подумала. Не так ли? – помимо воли я улыбнулась. И, кажется, он улыбнулся тоже. Я глянула на него искоса и преувеличено бодро заявила: – По крайней мере ваши снотворные методы внушают уважение. В некотором роде.

– Вы меня дразните, – с улыбкой шепнул Эрик мне на ушко, отчего выбившиеся из прически кудряшки встали дыбом. Я поспешно вернула их на место, вызвав приглушенный смешок.

– Дразню? Упаси меня боги, – кривая улыбка скользнула по губам. Нет, то, что я делала, было гораздо проще и логичнее. Стандартный поведенческий алгоритм оперативного агента. Странно только, что Эрик дал мне возможность его применить. Типаж не тот. Слишком опасный типаж. Или?…

Я улыбнулась. На этот раз совершенно искренне.

Или мы играем в совершенно одинаковые игры. Что может заставить женское легкомысленное сердце растаять? Чуть-чуть ласки, чуть-чуть раскаяния, откровенность и загубленную жизнь добавить по вкусу, хорошенько перемешать. От такого коктейля закружится головка даже у «синего чулка».

Отчего потеряет бдительность мужской холодный ум? Наивные взгляды и пугливость, капелька озорства, сочувствие и несерьезность.

И сейчас он скажет…

– Вы… – «догадались» – закончила я мысленно. Улыбка появилась почти непроизвольно. Все же в такие моменты он нравился мне. После того, как операция будет закончена, с ним будет интересно поговорить без всяких ложных личин. Пожалуй, даже запрошу санкцию на послеоперативное ведение дела…

Сто-о-оп!

– ЭРИК!

– Я же предупреждал вас, – он пожал плечами.

– Вы врали самым беспардонным образом, – резковато сказала я, вставая. Развернулась на каблуках к нему лицом и, несколько выпадая из образа, обрезала: – Вы, судя по всему, себя даже не пытаетесь контролировать.

– Если бы… – он встал следом, надевая на шею амулет. Я фыркнула и решительно направилась в главную рубку, провожаемая внимательным взглядом.

Слишком внимательным.

Как долго я еще смогу ходить вокруг да около? Зеркальность наших методов наводят меня на крайне неприятные мысли, основная из которых – что мое инкогнито может долго не продержаться. До сих пор он велся на эту многоходовку, но что будет дальше? Нами было предусмотрена даже возможность того, что у этого типа были подвязки в полиции округа – именно поэтому операция велась через их голову, и даже сам Ад'ер был не в курсе истинной подоплеки дела. Впрочем, практика показала, что как раз полковника можно было и поставить в известность… Возможно, тогда бы разини-полицейские уделили бы больше внимания охране, и я бы не оказалась конце концов в такой луже. По крайней мере, вероятность того, что подгадили наши собственные агенты, выпустив подозреваемого раньше времени, то есть до снятия полного снимка, сводилась к нулю, ибо настолько некомпетентных агентов Корпус не держит.

Ей-богу, планировала бы операцию сама – подала бы в отставку после такой лажи. Впрочем, на Командора обижаться бесполезно – то, в каком дерьме оказался он, извиняет еще и не такие ляпы. Думать за начальство как минимум неэтично, однако нам придется.