Текст книги "Дело земли"

Автор книги: Ольга Чигиринская

Соавторы: Екатерина Кинн,Анна Оуэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Встань, – устало бросил Райко. – Твоя вина не больше моей.

– Вы видели, как он бежал со стрелой в спине? – тихо спросил Садамицу. – Человек на такое неспособен.

– Кто бы он ни был, его слугу мы скрутили. Надеюсь, – Райко усмехнулся, увидев на рукаве кровь из разбитого носа, – он приведет нас к господину. Хираи, отправь кого-нибудь из своих людей, кто подобающе одет, ко дворцу господина Канэиэ, доложить, что один злоумышленник схвачен, а второй ранен. Цуна, подай мне кисть и тушь, я напишу записку Сэймэю. Я отправляюсь к нему сразу же, как только приведу себя в порядок. Урабэ…

Он не договорил, потому что к Хираи подбежал запыхавшийся стражник.

– Господин! – крикнул он, бухаясь перед начальником на колени. – Еще одна девушка!

– Что? – у Райко сжалось в груди.

– Убита еще одна, у Западного Канала!

– Как же вы прозевали, негодяи! – Хираи наотмашь ударил стражника по лицу. – А! Небось вместо того, чтоб стеречь, сакэ лизали! А ну дыхни!

– Нам нет прощения!

Хираи, видимо, и в самом деле унюхав выпивку, принялся топтать стражника ногами.

– Оставь! – крикнул Райко. – Хватит! Я видел, что это за твари – поверь, тут ничего нельзя было сделать. Мы не справились впятером, а эта редька… – он только рукой махнул. – Пусть идет.

– Пшел вон! – громыхнул на стражника Хираи; развернулся к Райко: – Какие будут приказания, господин?

– Я посмотрю на тело – но прежде умоюсь и переменю платье, – твердо сказал Райко.

Цуна протянул ему тушечницу и кисть. Используя дно повозки как стол, Райко набросал записку и передал ее Цуне.

– Ты показал себя лучше всех. Расскажешь Сэймэю, как было дело.

– Может, ему руку отнести, чтобы посмотрел? А вдруг он скажет, какого они мы тут ловили? – предложил Цуна, пряча записку за пазуху.

– Отнеси.

Цуна поклонился, подобрал оторванный рукав от одной из одежек и пошел взять руку. Та никуда не делась, лежала себе, вот только… Вот только слегка скребла пальцами.

– У-у, нечисть! – в сердцах сказал Цуна и ловко запеленал демонскую руку в плотную ткань.

– А ну как вылезет да задушит? – подал голос стражник, опасливо таращившийся издали.

– Не твое дело, – буркнул Цуна и, сверток под мышкой зажав, зашагал прочь.

* * *

К Сэймэю Райко собирался отправиться через две стражи – раньше он никак не успел бы посмотреть на тело. Сердце ныло, отягощенное глухой досадой – еще одна отвратительная смерть, еще один сломанный цветок, да сколько же можно! Каждый день в столице умирает кто-нибудь – трупы вылавливают из реки Камо, из Восточного канала, находят на пустырях и во рву… Умирают от болезней, голода, беспросветной бедности – иногда прямо под воротами роскошных усадеб и пышных храмов… Умирают от рук ночных грабителей, с которыми не в силах справиться стража – а иной раз и стражники промышляют грабежом: Райко после вступления в должность полгода потратил на то, чтобы это прекратить, но нет-нет да и сыщется жадный дурак…

И, как будто мало всего этого, – завелись нелюди, убивающие девушек вот так, беспощадно и дерзко, бахвалясь своей неуязвимостью…

– Доброе утро, господин Минамото… Или лучше сказать – с Новым годом?

Райко осадил коня перед медленно идущей повозкой. Отодвинув занавесь, ему улыбался Сэймэй.

После давешнего визита к Сэймэю и нынешнего утра Райко уже ничему не удивлялся. Колдун – он и есть колдун, появляется там, где нужно. Райко поклонился. Утро добрым не было, так что пожелание выглядело бы чистым лицемерием.

– Застал ли мой слуга вас дома? – спросил он.

– О, да, – ответил Сэймэй, прищурившись и снова сделавшись похожим на лиса. – Однако понятно теперь, кто тут сворачивает быкам шеи. Будете снова ставить ловушку на него?

– Ловушку?

– Он непременно придет за своей рукой. Без руки, знаете ли, неудобно. Даже такому, как он.

Райко пустил коня шагом рядом с повозкой.

– Цуна сказал вам про вторую девушку?

– Моя вина, – ответил колдун. – Я должен был предположить, что они попытаются завершить дело сегодня и что убийц двое. Я должен был предположить это с самого начала – тот, кто убил девушку на Пятой линии, и тот, кто убил служанку у ворот Хигаси Сандзё – разные люди. Или разные нелюди. У ворот он действовал из паланкина, вот почему никто ничего не заметил. Выждав момент, когда улица будет безлюдна, запрыгнул из паланкина в повозку и бесшумно убил девицу – а потом снова скрылся в паланкине. После чего направил повозку к воротам усадьбы – и уже там быку свернули голову, а слугу с размозженным лицом выбросили из повозки, чтобы привлечь внимание! Вот почему ваша стража не слышала шума. Но вы все-таки не дали им закончить…

– Закончить – что? – Райко подавил раздражение.

– Вообразите себе чертёж посада, – все тем же спокойным голосом начал объяснять Сэймэй. – Первая жертва найдена у ворот Хигаси Сандзё, вторая – на Пятой линии, у самого бывшего городского вала. Третья жертва – мико, убита на той же Пятой, причем на том же расстоянии от проспекта. Четвертая, к которой мы сейчас едем…

– Третья линия и Ниси Хорикава, – Райко почувствовал, как от этих слов затерпли губы. – А пятым должен был стать я, у ворот Расёмон. Он рисует пятиугольник!

– Перевернутый пятиугольник, – уточнил Сэймэй. – Который он хотел закончить до новогоднего обряда изгнания демонов…

– Он мастер Пути?

– Или полагает себя таковым, или желает себя выдать за него, – Сэймэй поиграл веером.

Райко вспомнил о совете господина Хиромасы и усмехнулся: веера он с собой не брал ни в повозку, ни сейчас.

– Что обозначает перевернутый пятиугольник?

– Пять стихий, находящихся в состоянии вражды между собой. Огонь преодолевает Металл, Металл преодолевает Дерево, Дерево преодолевает Землю, Земля преодолевает Воду, Вода преодолевает Огонь… Изначальной точкой избрали дворец Хигаси Сандзё – стало быть, туда конечный удар сил и должен был прийти…

– Если не убита первая девушка, – заметил Райко. – А если она убита и лежит неизвестно где? Тогда ваше красивое построение не оправдается.

– Оно уже оправдалось – мы ведь нашли того, кого искали, на проспекте Судзаку, да и последний труп лежит в определенном мной месте… Нет, почему-то я думаю, что первая девушка жива. Посмотрите – во всех остальных случаях они либо совсем не пытались спрятать трупы, либо прятали их так, чтобы в нужный момент они были обнаружены. Впрочем, что болтать попусту – вот мы и у моста через Ниси Хорикава. Сейчас мы узнаем о наших убийцах больше…

* * *

Это убийство произошло не в пустом доме, а в саду жилого. Живущая здесь семья была бедной – но дочь служила у кугэ, и кое-что перепадало ее родителям.

Сквозь ветхие сёдзи северных покоев Райко слышал отчаянный, безутешный плач женщины. Наверное, мать, – решил он. К ее голосу примешивался голос монаха, читавшего сутры в одной из дальних комнат. Сэймэй прятал руки в рукава и выглядел невозмутимым.

– Мы должны осмотреть тело, – сказал он, избавляя Райко от необходимости объясняться со стариком в хитатарэ, видимо, отцом.

– Оно во внутренних покоях, – проговорил старик надтреснутым голосом. – Я провожу вас.

В других обстоятельствах старик, наверное, был бы более почтителен, но сейчас горе не то придало ему сил и злости, не то просто вытолкнуло все остальное, не оставив ничего кроме себя.

– Зачем теперь стражники и колдуны, разве в нашем доме еще может случиться беда?

– Мне очень жаль, – Райко ничего больше не мог сказать. Разве что… – Мне нет оправданий.

Старик ничего не ответил и даже не повернулся к нему, продолжая шаркать вглубь дома.

– Здесь, – сказал он, указывая на занавесь. – Ступайте. Я не могу ее видеть.

– Она здесь умерла? – спросил Райко.

– Нет, – покачал головой старик, – в саду. Какая разница?

– Я осмотрю сад, – быстро сказал Райко Сэймэю. – Вы – тело.

Ему не хотелось входить в покои первым, а вот Сэймэя это, кажется, не волновало, как и то, что им пытается распорядиться младший – он просто кивнул.

Райко все-таки задержался возле покойницы, рядом с которой опустился на колени Сэймэй. Простое нижнее платье не прикрывало босых ног, таких маленьких и белых…

– Ей не больше четырнадцати, – тихо сказал Сэймэй, откидывая с лица девушки старую охотничью куртку – видимо, отцовскую.

Райко пересек комнату, затянутую дымком от поминальных курений, и прыгнул с веранды в сад. Где умерла девушка – он увидел сразу же: пятно крови алело на промерзлой земле, уже схваченное ледком.

Ее убил не человек. И не такой оборотень, как тот, кого они упустили ночью. Райко шагал по мерзлой земле, не оставляя следов, а ночной демон и вовсе летал по проспекту, как по воздуху. Здесь же остался отпечаток соломенного башмака, и был он… Райко присел, измерил его пядью и вышло две с половиной.

– Сэймэй! – позвал он.

– Мы же договорились: сад – вы, труп – я. Что там у вас?

– У меня там не тот они. Или вовсе не они.

– Даже так? – Сэймэй вышел на веранду и будто переплыл через перила.

Осторожно прошел по краю дорожки, наклонился.

– Вы правы. Это человек, и он имеет отношение к делу – смотрите, кровь попала в след.

– Что же это за человек такой? – изумился Райко.

– Удивительный человек, – кивнул Сэймэй. – Отец девушки выходил отсюда с телом на плечах, но земли не промял. Девушка, конечно, легкая, но все-таки это полтора человеческих веса. Значит, тот, кто оставил след, должен весить самое меньшее тридцать кан. Росту же в нем… – колдун что-то подсчитал в уме, – примерно двадцать четыре пясти.

Райко вспомнил волосины, зажатые в ладошке той девушки, которую убили на Пятой линии.

– Возможно, он еще и рыжий. Великан. Может, он все же не человек, а горный старик или еще какая пакость? – после столкновения на проспекте Райко твердо поверил в существование нечисти.

– Горный – это скорее всего, – усмехнулся Сэймэй. – А относительно старика позвольте усомниться. Старик не смог бы перемахнуть эту изгородь, не наделав шума.

– Вы уверены, что он не наделал шума?

– Совершенно и полностью. Девушка, когда он перепрыгнул ограду, находилась в саду, – Сэймэй показал на верхушку стены, где снег был сбит. – Если бы она успела хотя бы пискнуть, родители прибежали бы в сад и трупов было бы больше.

– Что она делала ночью в саду? – не понял Райко.

И тут же сам устыдился своей глупости: в четырех шагах от кровяного пятна лежал ящик для нечистот, содержимое которого – зола, песок и все остальное – частью вывалилось на цветник. В доме ведь не было слуг…

– Заметили. Хорошая дочь – не только приносила в дом, что могла, но и старалась сделать как можно больше черной работы в те краткие часы, когда была дома. А кстати, у кого она прислуживала?

Райко мысленно обругал себя болваном. Он вскочил на веранду и, замедлив шаг только возле мертвого тела, пошел в покои отца. Но ответ он знал прежде, чем задал вопрос…

– Она жила здесь уже восемь дней, представьте себе, – сказал он, вернувшись. – Родители не отпустили ее, когда начались убийства, и господин тюнагон согласился… Если бы я догадался… Если бы оставил засаду в самом доме…

– То погибло бы гораздо больше народу, – спокойно сказал колдун.

– Господин Сэймэй… а что вы предсказали сыну господина Канэиэ?

– Что он исполнит желания отца. Что это за желания – я не спрашивал. Господин Минамото, окажите мне небольшую услугу, – Сэймэй снова опустился на колени возле трупа.

– С радостью.

– Может быть, сейчас ничего не произойдет… А может быть, я упаду. Не хотелось бы помять шапку, моя служанка так старалась…

– Да, конечно.

Райко встал позади Сэймэя, готовый его подхватить. Что он за человек, если в такую минуту думает о шапке?

Монах за ширмой, явно недовольный тем, что ему мешают отправлять службу, повысил голос, но чтения не прервал. Сэймэй поддернул рукава, которые до сего мига скрывали его руки до кончиков пальцев, и приложил ладони к щекам убитой.

Он не упал. Только судорожно вздохнул и как-то поник. В этот миг он выглядел не всезнающим колдуном, а человеком, немолодым уже, усталым и уязвимым.

– Вот значит, как… – тихо проговорил он. – Вот как…

Монах, продолжая читать, чуть подался назад и выглянул в щель между створками ширмы – не сдержал любопытства. Перехватив взгляд Райко, снова уткнулся носом в свиток. Сэймэй выпрямился, одернул рукава и принял свой обычный вид. Поднялся. Посмотрел на Райко своими непроницаемыми глазами и сообщил:

– Она умерла почти сразу. Не успев как следует испугаться или ощутить боль. Убийцу рассмотреть тоже не успела – заметила лишь, что он огромен. Она боялась ехать домой, но желание провести праздник с родителями было сильнее.

Райко стиснул зубы. Ему не нужна была помощь Сэймэя, чтобы догадаться: в доме господина Канэиэ кто-то предает. Кто-то сообщает ночным убийцам, куда, как и надолго ли поедет очередная девушка.

– И вы правы. Убийца – рыжий. Для нее все произошло слишком быстро, но видеть она видела.

– Нам теперь хотя бы есть кого допросить, – сказал Райко, безотчетно теребя перевязь колчана. – Обычным способом… или вашим.

Сэймэй чуть улыбнулся.

– Думаете, поможет?

– Да сколько раз помогало… разбойничьи главари, конечно, и не дураки попадаются, бывает, что мелкие людишки ничего особенного не знают или думают, что не знают. Да только, если умеючи, можно зацепиться даже за чешуйку – и вытащить всю рыбу.

– Ну что ж, в таком случае перестанем тревожить этот несчастный дом и пройдем в управу. Тело от нас уже никуда не убежит, а вот пленник…

– Он тоже не убежит, – уверенно сказал Райко, проследивший, чтобы негодяя связали надежно, с поправкой на его дикую силу.

Но Сэймэй, кажется, имел в виду не это.

– Солнце встает, – сказал он непонятно к чему, и направился к выходу.

– А что с ним может сделать солнце?

– А мы посмотрим.

У здания Восточной управы зацвела слива. Райко отметил это мимоходом, и то лишь потому, что запах напомнил ему о рукавах позавчерашней жертвы.

– Приготовьте сиденье для почтенного Сэймэя, – приказал он стражникам, входя. – И тащите сюда преступника.

Приказ исполнили как по волшебству. Не сикигами служат в управе, но двигаться быстро и точно – и думать при этом – можно научить и человека. Если потратить достаточно сил и времени. И сидение появилось, и слугу злодейского приволокли, только шорох пошел.

Райко еще загодя человека прислал с приказом приготовить все для пытки огнем и водой. За год с небольшим столичной службы ему ни разу не приходилось прибегать к ней, но от отца он знал, что вид ямы, наполненной угольями, действует на разбойников даже лучше, чем палки.

Но сейчас все приготовления оказались напрасными. Негодяй, которого приволокли во внутренний дворик управы, не впечатлился нимало, поскольку крепко спал и просыпаться отказался даже для такого случая.

– Не тратьте силы зря, – сказал Сэймэй, – сейчас его сколько ни тряси и ни поливай, а он до вечера будет спать. Да смотрите сами.

Он встал, подошел к яме, взял щипцами уголек и положил спящему слуге прямо на лоб. Тот не проснулся, даже не вскрикнул – просто дернул бровями. Уголек, скатившись на землю, померк. Ожог на лбу ночного кровопийцы из красного стал белым, а через несколько мгновений и вовсе исчез.

– Так что же делать? – у Райко опустились руки.

– Дайте мне нож. Желательно острый.

Райко, недоумевая, подал ему свой кинжал. Сэймэй снова поддернул рукава (почему он носит их все время спущенными?), обнажил клинок, полоснул себя по ладони и приложил руку к губам пленника.

Тот замотал головой, открыл, а скорее распахнул глаза, будто веки были тяжелыми, что твои створки ворот. Дернулся в веревках – зря, вязать в управе умеют, быка ездового увяжут, не пошевелится – а потом замычал.

Райко набрал в грудь воздуха и заорал:

– Ах ты мерзавец, подлец, негодяй! За твои преступления тебя десять раз убить мало! Думаешь, мы тебя попросту обезглавим? Нет! Я прикажу снять с тебя шкуру и на воротах управы повесить! Велю тебе ядра отрезать и собакам отдать! Вырву тебе кишки и заставлю жарить и есть! Отвечай, скотина, кто тебе убивать людей по ночам велел?!

Этот приемчик он позаимствовал у Хираи Хосю. Конечно, у Хираи с его бородищей, пузом и бычьим голосом получалось лучше: преступники, обливаясь горячим и холодным потом, во всем сознавались, даже не дожидаясь палок. Но и Райко неплохо навострился. Когда на тебя нечеловеческим голосом орет вроде бы тихий и чистенький молодой господин – значит он в таком гневе, что все, чем пригрозил, сделает и не заметит.

Однако грозные слова действия не возымели. Райко изготовился было попробовать еще одну тираду… но остановился и махнул стражникам

– А ну-ка, откройте ему рот.

– Да, – сказал Сэймэй, не меняя позы. – У него вырезан язык.

Пленник нехорошо засмеялся.

– Это немного осложнит дело, – продолжал Сэймэй.

И, повернувшись к преступнику, уточнил:

– Совсем немного.

Он встал, осмотрелся и показал на ту сторону двора, что уже была освещена солнцем.

– Тащите его туда.

– Что вы хотите сделать?

– Определенные виды нечисти… настолько нечисты, что не выносят прямого взгляда Богини, Озаряющей Небо. Обычному огню трудно повредить им, даже с близкого расстояния – зато солнце сжигает их дотла. Не всех – но этот молод, глуп и слаб. Он сгорит. Конечно, не сразу. Это долгая смерть, мы успеем узнать все, что нам нужно.

Стражники по знаку Райко отволокли узника на светлый участок. Утреннее солнце первого дня весны, насколько его чувствовал Минамото, совсем не грело – но кожа негодяя сразу же пошла волдырями. Он замотал головой, сначала кряхтя, потом постанывая, а потом и подвывать начал.

– И это можно делать очень долго, – сказал Сэймэй негромким, даже каким-то скучным голосом. – Когда ты начнешь умирать, тебя втащат обратно в тень – и все на тебе заживет. И тогда мы начнем снова. Ты впадешь в дневное беспамятство? Хорошо, мы подождем ночи и начнем пытать тебя серебром. Чтобы не возиться с веревками, мы отрубим тебе руки и ноги – ты все равно будешь жить. Тебе набьют брюхо горящими угольями – ты все равно будешь жить. Тот, кто обещал тебе бессмертие – обманул тебя. В аду ведь тоже нет смерти. А потом мы оставим тебя в покое. Потому что придет жажда, а ты не сможешь ее утолить. Твоя собственная кровь не поможет, ты знаешь. А чужой ты больше не получишь. Ты помнишь жажду? Тебя ведь наверняка с ней познакомили… слегка. Чтобы ты против мелочей вроде вырванного языка не возражал.

Преступник выл и корчился, как гусеница, в которую мальчишка тычет палочкой. Стражники, видавшие на службе всякого, побледнели и с трудом сдерживались, чтобы не отступить от него подальше. Райко их понимал – зрелище было жуткое.

Наконец сжатые губы преступника разжались, и он прокричал вполне внятно:

– Боги-я! Боги-и-и-я!

Корень языка ему все-таки оставили, чтобы мог есть – и кое-какие слова произносить ему удавалось. Интересно, какую именно богиню призывал этот полудемон?

– Она не поможет тебе, – все так же ровно сказал Сэймэй. – Сейчас день, а днем царит другая. У той, кого ты зовешь, над нею власти нет. Дело твое пропало и жизнь твоя кончена. Все, что тебе нужно сейчас – это смерть. А смерть можем дать только мы. Оттащите его в тень.

Стражники взяли связанного за ноги и оттащили к навесу, под которым сидел Райко. Вовремя – кожа на сожженном лице уже пошла трещинами и начала сочиться сукровицей.

– Смотрите, что сейчас будет, – сказал Сэймэй, подошедший следом.

Райко подташнивало, но он заставил себя смотреть.

Трещины на лице пытаемого срастались. Волдыри сходили, таяли на глазах – и кожа принимала прежний оттенок – цвет бумаги митиноку, тронутой временем…

– Теперь можно обратно.

Стражники в нерешительности посмотрели на Райко – похоже, Сэймэй внушал им не меньший ужас, нежели плененная нечисть. Райко очень хотелось прервать пытку сейчас и приступить непосредственно к допросу – но он знал, что еще нельзя. Сейчас преступник еще не готов. Он еще думает, что может предложить сделку и подсунуть гнилой товар. А он должен думать совсем другое: что нам, в общем, на его сведения наплевать. Что мы полны жажды мести и единственное чего хотим – это как можно дольше его мучить. И откупиться от этой участи он может, только сказав правду. Всю, до конца.

Он перехватил взгляд командира пятерки стражников и кивнул: делайте.

На этот раз они закричал, едва его вынесли на солнце.

– Вы их очень не любите, должно быть, – сказал Сэймэю Райко.

– Таких как этот? – удивился Сэймэй. – Вовсе нет. Крайне глупый и ограниченный человек, от рождения ждавший этой судьбы, как карп на разделочной доске. Такие и без нечисти доходят до убийства – был бы тот, кто прикажет убивать; да вам ли не знать?

– Но вы знаете о таких, как он, много. Удивительно много.

– Я – колдун, мастер Пути, – улыбнулся Сэймэй. – За моти идут к пекарю. За сакэ – к винокуру. А за управой на нечисть – к заклинателю. Потому что каждый из нас знает свое дело.

– Кому они поклоняются? – поинтересовался Райко.

– Это очень старинный культ. Возможно, созданный еще до того, как наш народ пришел на острова.

– Наш народ… пришел? – изумился Райко. – Но мы жили здесь всегда.

– Кем же тогда, по-вашему, являются варвары, которых мы тесним в Муцу и Дэва на севере и в южные провинции Кюсю на юге? Нет, господин Минамото, наши предки были не первыми, кто поселился здесь. Вы заметили, как у этого молодчика длинны руки и ноги?

Преступник на сей раз выкрикивал уже не имя неведомой богини, а другое слово, тоже вполне произносимое для безъязыкого:

– Ия! Ия-а-а!

«Нет, нет…»

– Дозрел? – спросил Райко.

– Лучше подождать еще немного.

– А не умрет?

– Не должен. Они довольно живучи, даже молодые. И он сравнительно недавно пил кровь. Совсем умирать он начнет к полудню. Возвращаясь к вашему вопросу – они поклоняются богине, которую наши писания зовут Идзанами, хотя образ, в котором они почитают ее, не похож ни на один из известных мне. Однако я знаю, что храм ее находится глубоко под землей. И что этот убийца был служителем храма – иначе ему не позволили бы видеть богиню. Кстати, у него отрезан не только язык.

– Но его кожа зажила так быстро…

– Да, эту процедуру ему приходится проходить достаточно часто. Ритуал обновления.

К воплям истязаемого прибавился еще один звук – стражник с надрывным стоном кинулся в угол двора и принялся бурно блевать.

– Тащите обратно, – сжалился Райко.

Как хорошо, что у него нет никаких способностей к искусству Пути. Командовать стражей куда лучше, право.

Теперь негодяя пришлось занести уже под самый навес – солнце встало достаточно высоко. Тот блаженно улыбался и слабо сучил связанными ногами – действительно, очень длинными по сравнению с туловищем, каким-то куцым.

И тут Райко наконец сообразил, что Сэймэй имел в виду.

– Ты из народа цутигумо? – спросил он.

– Ха, – выдохнул пленник.

«Да».

Цутигумо, «земляные пауки»… Услышь о них Райко два дня назад – не поверил бы. Всем известно, что цутигумо истребил еще великий император Дзимму.

Сейчас он ничему не удивлялся. Выходит, не всех людей-пауков повывел славный основатель царства Ямато. И неудивительно, что выжившие связались с демонами – от людей и богов им ничего хорошего ждать не приходилось. Но об этом потом, сейчас важно, что разбойник, кем бы он ни был, начал отвечать.

– Из какой ты земли? Я буду перечислять, а ты кивай головой, когда я скажу правильно. Идзумо?

Преступник закивал. Райко не ожидал такого скорого успеха и не поверил ему.

– А может, Исэ?

Тот снова закивал.

– Муцу? Тоса?

После каждого названия пленник кивал, от усердия даже ударяясь головой о настил. Райко, стараясь не выдавать растерянности, покосился на Сэймэя.

– Это очень ограниченное существо, господин Минамото, – сказал Сэймэй. – И, похоже, наши названия провинций ничего ему не говорят.

– Может быть, вы предпочтете сами спрашивать?

– Если вы будете так любезны…

– Буду.

– Ты – слуга?

«Да».

– Ты служишь богине?

«Да».

– Но ты подчиняешься сейчас кому-то, кто старше в служении?

«Да».

– Это госпожа?

– Хыыы, – допрашиваемый кивнул, и выражение его лица было в этот миг каким-то странным.

– Но в паланкине, который ты нес, сидел мужчина. Он – избранник госпожи?

– Хыыыы… – снова кивнул негодяй. Кажется, ему не нравилось, что у госпожи есть избранник.

– Он чужак? Не ваш?

«Да».

– Он отсюда? Из столицы?

«Да».

– Давно ты ему служишь?

«Нет».

– Он давно появился у госпожи? – спросил Райко.

«Нет».

– Год назад?

«Нет»

– Два?

«Нет».

– У них могут быть несколько иные представления о том, что такое «давно», – тихо сказал Сэймэй.

– Кивни столько раз, сколько лет назад он появился.

Кивок… второй… третий… Восемь. Восемь лет назад…

– Стало быть, он столичная штучка, – Райко усмехнулся. – Ну что ж, ночью тебя ждет прогулка. Покажешь нам, в каком доме он скрывается.

Разбойник замотал головой. Не хочет? Не может?

– Ты не знаешь, где он ночует?

Пленник явно заметался внутренне – с одной стороны, он понимал, что его мучители могут в любой миг повторить пытку, с другой – то ли запутался в вопросе, то ли боялся хозяина больше, чем мучений.

– Смотри туда, – Райко показал на ту половину двора, которая теперь была залита солнцем. – Смотри и соображай хорошенько. Ты знаешь, где он… спит днем?

Странная судорога свела лицо «паука» – словно верхняя губа хотела сказать одно, а нижняя – другое.

– Похоже, на нем заклятие, – сказал Сэймэй. – Он ничего не может сказать о господине напрямую. Спросите о чем-то другом.

– С вами был еще один, – сказал Райко. – Огромный, рыжий. Ты знаешь, кто он?

Судорога отпустила лицо преступника – он даже смог заговорить:

– Момах.

– Монах?

Райко оскалился. Неужто просвет? Наконец-то что-то определенное?

– Момах, – закивал злодей. – Попойха.

– Попойка? – не понял Райко.

– Ыыыыыхххх, – замотал головой «паук». – Момах-попойха!

– Пропойца, – подсказал Сэймэй.

– Ха, ха! – подтвердил пленник. – Попойха! Момах-Попойха!

– Где-то я о нем слышал, – прищурился Сэймэй.

У Райко тоже забрезжило что-то в памяти. И тут дверь на веранду распахнулась и Хираи Хосю, вбежав, бухнулся перед Райко.

– Господин! Изволил пожаловать сам Левый министр!

Райко переглянулся с Сэймэем. Левый министр, господин Минамото-но Такаакира? Этот человек распоряжался, кроме всего прочего, Военным и Сыскным ведомством. И хотя именно у него отец купил должность для Райко, сам он ни разу не удостаивал подчиненного аудиенцией. Райко имел дело только с его помощником, господином Татибана Сигэнобу.

Райко вышел во двор управы как раз когда господину Такаакира помогали выйти из повозки. Быка, видимо, Левый Министр не велел выпрягать.

– Правду ли мне передали, – услышал Райко, творя положенный поклон, – что сегодня вами пойман демон-злоумышленник, убивающий девушек?

– Увы, пойман был лишь слуга злоумышленника, но он тоже демон.

– Вот как? Я хочу взглянуть на него.

– Прошу сюда, – Райко выпрямился, не поднимая головы, и указал на вход в управу.

Господин Такаакира, через ступив порог, брезгливо поджал губы – пол в управе был нечист. В общем присутственном месте никто никогда не разувался, и Райко поспешил провести чиновника во внутренний двор, где на помосте для чиновников и судей были постелены циновки.

Тучен и высок был принц Такаакира, а голос у него – словно большой колокол. За ним шла охрана и семенили трое монахов, явно прихваченных для защиты от пленной нечисти.

– Это и есть демон? – Левый министр, присев на циновки, вгляделся в связанное существо. – Жалкий же у него вид. Он принял человеческое обличье?

– Скорее, – мягко вставил Сэймэй, – это человек принял в себя демоническую сущность.

– А как она проявляется?

– Он много сильнее обычного человека, быстрее, выносливей. Со временем научится отводить глаза, притягивать к себе людей или пугать их. Будет способен свести с ума желанием или убить страхом. Чтобы жить, ему нужно пить кровь. Солнце убивает его.

– А ну-ка покажите, – господин Такаакира ткнул веером сначала в сторону пленника, который понемногу опять начал задремывать, потом в сторону освещенного участка.

Стражники подхватились, но Райко жестом остановил их.

– Нижайше прошу прощения, но жизнь этого существа представляет собой большую ценность. По крайней мере, до тех пор, пока оно не выдало нам место укрытия своего хозяина.

Гость недовольно поджал губы.

– И что же, много вы от него узнали?

– Его господин находится здесь, в столице. И довольно давно.

Господин Такаакира изволил издать носом звук – будь он простым человеком, надлежало бы, конечно, сказать, что он хмыкнул.

– Это я знал еще до того, как появился здесь.

– Нынче ночью он укажет нам укрытие своего господина.

– Того наверняка уже и след простыл.

– Наверняка. Но даже по простывшему следу можно многое узнать о злодее.

– А почему вы думаете, что он вас не обманет?

Райко не успел ответить – вбежал еще более запыханный Хираи, и опять бухнулся в ноги:

– Изволил прибыть господин тюнагон Канэиэ!

Да что ж это они… сговорились, что ли? Райко бросил короткий взгляд на Сэймэя. А может и не сговаривались. Заговор-то есть. И кто-то из заговорщиков связался с нечистью. Сюда сейчас может полстолицы набежать – кто узнать, не выдало ли их чудовище, кто – выяснить, каким оружием располагает враг, кто – проследить за тем, что и как будут делать первые две группы, кто… да провались эта мирная столица и весь этот клубок!

Врать Райко не любил и потому не умел. Оставалось принять всех гостей, пересказать им то, что было уже сказано господину Такаакире, и дожидаться, когда они изволят отбыть по своим делам. Есть же у них какие-то дела?

Впрочем, у каждого из них были уважительные причины: принц Такаакира отвечал перед императором за покой в столице, господин Канэиэ был целью преступников…

– Вне всяких сомнений, – проговорил господин тюнагон, усевшись на помосте рядом с господином Левым министром, – эту мерзость необходимо истребить. Но, конечно же, после того, как она выдаст своего хозяина. А между тем, я хотел бы вознаградить отважного господина Райко и гадателя Сэймэя за их усилия. Не сделают ли они мне честь посетить меня в моем доме?

– Нижайше благодарю… – начал Райко, но закончить не успел: Хираи, совсем уже бледный, глаза с тарелку, вполз на порог и, как был скрюченный, головы не поднимая, доложил:

– Господин Правый Министр изволили прибыть!

Господин Правый Министр! Сам блистательный господин Фудзивара Канэмити! Есть от чего бледнеть, есть от чего делать глаза с тарелку – от самого начала эта управа не видала такого высокого собрания в своих стенах.

Райко и Сэймэй переглянулись. Два самых приличных сиденья уже заняли Левый министр и тюнагон. Остались неприличные – вытертые, продавленные. Конечно, Правый министр по должности ниже Левого, и господину Такаакира уступать место брату вдовствующей императрицы было никак не с руки. Как младший член Великого Государева Совета и младший же брат, уступить должен был господин тюнагон. Но тут Сэймэй возникшее было затруднение разрешил: выбрал самое приличное сиденье из неприличных, положил его на середину помоста и покрыл своим верхним платьем. Сам он теперь смотрелся странно, но с колдуна что возьмешь?