Текст книги "Приключения леди Винтер после того как ей удалось избежать смертной казни - Назло Александру Дюма!"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Лестно. Но ты придешь?

– Приду.

* * *

Александра.

У Топольского сегодня слишком хорошее настроение. Он весь вечер шутит и сыплет комплиментами. Познал дзен? Впрочем, неважно. У меня впереди нескучный вечер, однако самой скользкой темы мы еще не касались.

– У тебя обувь удобная? – спросил он, когда мы вышли на улицу.

– В смысле?

– Погода хорошая, прогуляемся?

– Почему нет? – я положила руку на его согнутый локоть. Очень хотелось, почему-то, постоянно касаться Сергея. Странное для меня желание.

– Ты про меня знаешь почти все, а я про тебя? – спросила я, когда мы вышли к набережной.

– Что тебе рассказать? Как в школе окна бил или как диплом защищал?

– А ты бил стекла? Ты ведь положительный?

– Это я сейчас положительный, перебесился вовремя. Соскучишься ещё со мной.

– С чего ты взял? Может я как раз хочу спокойствия и размерности?

– Спокойствия и размерности с музыкантом? – он улыбнулся.

– Ты ведь перебесился? – поддела я.

– Туше́ (1). Но концерты и туры никуда не делись. А ещё я работаю запоями. Но это такая рутина, что ты рискуешь заскучать.

– Да, я помню, что ты трудоголик. Только пока этого не увидела.

– Я запойный трудоголик – если чем-то загорается, то жить буду на студии. Раньше не умел отдыхать вообще, только в последние несколько лет научился паузы брать.

– Можно вопрос?

– Конечно.

– Я тоже "загорелась"?

Топольский улыбнулся.

– А с тобой опасно беседовать. Да, в каком-то смысле. Но паузы брать не получается, слишком они болезненные. Впрочем, я об этом уже говорил, повторяться не будем.

– Я бы очень хотела верить, что все так.

– С этим проблема? Я все ещё абсолютно ненадежен в твоих глазах?

– Не совсем. Безоговорочно я тебе пока не верю, прости, но ты уже не чужой, – честно ответила я.

– И это уже хорошо. Что от меня нужно, чтоб ты стала верить безоговорочно?

– Время и терпение.

– Второго у меня в достатке. А время… надолго не затягивай, а то я совсем состарюсь – ты что-то решишь, а мне уже не надо, я ищу свою вставную челюсть.

Тут я наконец поняла. Ему хорошо, он перестал ждать от меня подвоха, расслабился. И сразу стал значительно ближе.

– Не хочу, чтоб вечер кончался, – вдруг сказал Сергей, – и отпускать тебя не хочу.

Я тоже не хочу. И даже если ничего не случится дальше сегодня…

– Может, пригласить тебя на чашку чая? – я склонила голову, стараясь не показать, как напряженно я слежу за его реакцией.

– У меня очень сложные отношения с чаем в твоем доме. Думаешь, в этот раз будет иначе?

– Ты же не ищешь легких путей.

– Тогда нужно поворачивать назад к машине.

Уже на полпути к Луговому я вдруг поняла, что главный вопрос вечера так и не был задан.

– Мне вот интересно, ты за весь вечер не спросил, что я решила.

– А надо было? – наигранно удивился Сергей.

– Хотя бы из вежливости? – я с трудом отвела глаза от его рук, лежащих на руле. Почему-то именно именно руки, с длинными нервными пальцами вызывали во мне смущение и завораживали плавностью движений.

– Если бы ты решила, что тебе ничего не нужно, то вряд ли бы согласилась на свидание. Однако, я везу тебя домой. На чай, – на последнем слове он улыбнулся.

– Я настолько предсказуема?

– Нет, скорее, бесхитростная. Это подкупает.

– Я боялась, что ты остынешь за неделю, – призналась я.

Свет фар выхватил указатель на повороте в Луговое и у меня в груди проснулся неприятный холодок. Хочется и колется это называется.

– Всё-таки плохого вы обо мне мнения, госпожа Лишина. Так, а почему ваша охрана меня не тормозит больше? – удивился Сергей.

– Я попросила твою машину внести в список тех, кого пропускают.

– Я польщён. Нет, правда. Я понимаю, что для тебя каждый шаг немножко сложнее, чем для других. Я прав?

– Прав. А ещё я застряла на уровне подростковых отношений. Делай на это скидку, пожалуйста?

– Ты слишком к себе строга, – он подал мне руку, помогая выйти из машины.

– Я пытаюсь трезво оценивать ситуацию, – не об этом я хочу разговаривать стоя к нему так близко.

– Ты хочешь заниматься самокритикой и терзаться, а не оценивать ситуацию, – отступать Топольский не торопится.

Темно, тихо, одуряюще пахнут цветы на клумбах вдоль дорожки, на которой мы стоим. Светильник у гаража, срабатывающий на движения, потух и… идеальный момент, которым я не знаю, как воспользоваться. В моей голове все выглядело так гладко!

В кармане Топольского пропищал телефон.

– Ай, черт… – он посмотрел на экран и нахмурился, – Саша, я понимаю, что все не вовремя, но можно твоим компьютером воспользоваться? Десять минут, буквально.

– Да, конечно, – я мысленно выдохнула – слишком сейчас между нами искрило, с непривычки это почти страшно.

Поднимаясь на второй этаж, я пыталась унять волнение. Ничего сверхъестественного не произошло. Пока, не произошло.

Но, едва Сергей сел за компьютер, я малодушно попробовала сбежать:

– Пойду чайник поставлю, не буду тебе мешать, – я сделала шаг к двери.

– Не уходи, – остановил он меня, – это не долго. Действительно пять минут.

Я прислонилась к подоконнику. Верхнего света у меня в спальне нет, он никогда не был нужен. Нескольких настенных светильников вполне хватало, чтоб чувствовать себя комфортно. Только сейчас этот мягкий жёлтый свет добавляет какого-то… уюта, что ли.

А ведь если у нас что-то получится… Как это – жить с Топольским, интересно? Просыпаться с ним?

– Все, теперь я весь твой, – Сергей отодвинул кресло и подошел ко мне.

– Весь? – я завороженно смотрела на его движения.

Он оперся руками на подоконник, с двух сторон от меня, так, что лицо вровень с моим. В полумраке комнаты глаза у него почти черные.

– А у вас, госпожа Лишина, есть какие-то планы на всего меня?

От такого тона у меня не просто мурашки пробежали, я вся теперь огромная мурашка. А он смотрит на меня с легкой насмешкой и интересом.

– А есть встречные предложения? – играть в предложенную игру страшно и интересно.

– Есть.

Я забыла, как дышать. Интересно, так и будет каждый раз, когда Сергей меня целует, или потом будет проще? Пол качнулся, я схватилась за его плечи, чтоб не упасть. Так он меня еще не целовал – все что было до, это детский сад "Солнышко". От того, что было до этого, не сжималось все внутри, не становилось жарко, не сбивалось дыхание с первой секунды.

И если бы не чувство тревоги… Его я не боюсь, я боюсь сделать неверный шаг, запустить необратимый процесс ассоциации и ужаса. Не могу отпустить себя.

– Саша? – он чуть отстранился и в ту же секунду раздался звон стекла.

За какую-то долю секунды Сергей успел закрыть меня от осколков.

– Что за?.. – я растерянно смотрю на стекло на полу и обломок кирпича у кровати.

– Камнем кто-то запустил. Пойду посмотрю.

– Погоди, – я придержала его за локоть, взяла телефон и позвонила пост охраны, потом вышла в кабинет и открыла сейф.

– Слушай, в этом есть что-то дикое, – Сергей со странным выражение лица наблюдал, как я проверяю заряжен ли пистолет и снимаю его с предохранителя.

– Зато с этим не страшно выходить на улицу.

Когда охрана добралась до нашего участка, мы успели обшарить все кусты и обойти двор. Ничего не нашли, конечно.

– Да хулиганы, Алексан Лексевна, – лениво отбивался от моих нападок начальник смены.

– Хулиганы в десятом часу вечера охотятся на мои темные окна? Из леса эти хулиганы выходят, видимо, – поджала я губы.

– Ну я вам оставлю пару парней у забора, пусть проследят, но я вам отвечаю, что это хулиганы. Мало ли шантрапы вокруг.

– Вообще-то ваша работа, чтоб этой шантрапы не было, – напомнила я.

– Так через пост чужие не заезжали, а свои окна бить не станут.

– Хорошо, – сдалась я, – оставляйте своих парней – надеюсь, за домом приглядеть они в состоянии?

– Обижаете, Александра Алексеевна. Полицию вызывать будете?

– А смысл? – пожала я плечами.

– За что только мы им платим? – спросила я, Сергея, уже глядя вслед охране.

– За шлагбаум, – фыркнул рядом Топольский, – Михаилу будешь звонить?

– Есть выбор? Да и вечер уже испорчен.

– Возможно этого и добивались.

– Очень на то похоже. Пойдем в дом, что я тут, как красный командир с наганом наголо.

– Ты действительно умеешь стрелять? – спросил Топольский, поднимаясь за мной по лестнице.

– Да. Достаточно хорошо, кстати. В человека вряд ли смогу выстрелить, но зная, что у тебя есть весомое преимущество начинаешь меньше бояться.

– Как-то это дико. Никогда тебя бы с оружием не представил.

– У меня имидж хорошей девочки, – я усмехнулась, – чтоб ты знал – в машине, в бардачке, лежит травматика. Я за городом живу, возвращаюсь одна поздно, странно было бы надеяться на удачу.

Топольский повернулся ко мне боком, и я тихо ахнула.

– Что?

– У тебя кровь. Не больно?

– Где? – Сергей провел рукой по шее, под волосами и с удивлением посмотрел на пальцы, где осталась кровь, – Нет, не больно.

– Пойдем вниз, я хоть перекисью залью.

– Ерунда, – он поморщился.

– Пойдем, стекла не стерильные. Или пока копье в спине воина не мешает ему спать, то все нормально?

– Ладно, мучай меня, – сдался Сергей.

Уже копаясь в аптечке, я заметила, как трясутся руки.

– Я постараюсь не больно, – быстро улыбнулась я, оттирая кровь вокруг рассеченной кожи. И, конечно, промахнулась, влезла ватой прямо в порез.

Сергей зашипел, а я машинально подула.

И оказалась у него на коленях.

– Не удержался, – Сергей скользнул взглядом по моему лицу, задержавшись на губах.

– Сейчас Михаил приедет, – прозвучало неубедительно.

– Ты меня боишься?

Приехали. Хотя, он это ещё до разбитого стекла собирался спросить, наверняка.

– Себя, – поправила я, – боюсь, что вспомню что-то не то. Головой понимаю, что ты совсем другой, но…

– И зачем торопишься? Доказать себе что-то? Саш?

– Я ведь не пробовала… я не знала, что будет. А лезть в отношения, когда ты неполноценная, нет смысла.

– Глупенькая… Кто тебе сказал, что так будет лучше? Кто тебе сказал, что ты неполноценная?

– Никто. Но лучше сразу, чем потом делать больно нам обоим.

– Что у тебя в голове? Ты же не дурочка, откуда столько бреда?

Я молча опустила глаза. Мне нечего сказать и все, чего я хочу, это провалиться сквозь землю. Идиотка.

Спас меня звонок домофона.

– Как вовремя, – вздохнул Сергей, – открывай, но мы договорим. Потом.

Михаил Семенович выслушал мой рассказ, прошел по двору, обшарил кусты и явно остался недоволен, что ничего там не нашел.

– Саша, а почему стекло? У вас же стеклопакеты во всем доме, – спросил он, глядя на разбитое окно второго этажа.

– Рама полукруг, механизм открытия сложный, он просто не выдерживал тяжесть стеклопакетов, когда все это строили. Сейчас уже можно все это заменить, но десять лет назад просто застеклили, а мне не хотелось возиться с заменой.

– Кто-то ведь про это знал? – спросил Сергей.

– Да много кто. Те же стекольщики, которые разбитую ячейку окна ставили в прошлом году. Это не такая большая тайна.

– Тем не менее бросили камень именно туда. Пойдемте, Саша, я вам еще пару вопросов задам.

Михаил Семенович сел в кресло в гостиной, а я на диван напротив, рядом с Сергеем, который тут же накрыл мою ладонь своей.

– Саша, я хотел вот что уточнить, – начал детектив, – вы знали, что у Маркова была любовница, параллельно с вами? Я не нашел в материалах дела, что вы об этом говорили.

– Нет, не знала, – ошарашенно ответила я, – мне и не говорил никто.

– Интересно… Я сделал запрос, еще когда вы ко мне только обратились, кто к Маркову приезжал в колонию на свидания. Ответили мне только сейчас, бюрократы чертовы. Так вот – помимо матери там есть такая Прохорова Наталья Юрьевна. Вот, – он достал из папки фотографию, – не знакома?

– Вроде нет, – с фотографии на меня смотрела блондинка, чуть старше меня, хорошенькая, если бы не затравленный тяжелый взгляд, – А почему вы сказали – параллельно со мной?

– Я покопался. Про Прохорову мало кто знал, Марков ее хорошо скрывал, видимо, не хотел, чтоб до вас дошло, но из надёжных источников знаю, что отношения у него были с двумя одновременно. Другой вопрос, почему следователь, который ваше дело вел, ее не нашел.

– Потому что не искал? Но да, странно.

– Странно. Но не очень важно, на самом деле.

– А сейчас с ней что? – спросил Сергей.

– Тут еще интереснее, после смерти Маркова она, как бы помягче… с ума сошла.

– В каком смысле?

– В прямом. Нервный срыв, потом ПНД(2), там сломали окончательно. Недееспособной не признали, но по рассказам бывших коллег, с головой у Прохоровой стало не совсем хорошо – навязчивые идеи, вспышки агрессии. Ее поэтому и уволили, что она с коллегой сцепилась и нос ей сломала. О стол.

– Кошмар какой… Ей что-то было?

– Нет, примирение сторон. За последний год я про нее мало что нашел, официально она не работает, по месту прописки не живет, у родителей не появляется, они про нее тоже почти ничего не знают.

– Как так? Родной ребенок ведь…

– Кроме Натальи еще трое детей в семье, младший школьник, пятиклассник. Зачем там непутевая дочь?

– Не повезло…

– На себя проецируете? – спросил детектив.

– Не без этого. А кем она работала?

– Дизайнер. Это, кстати, фотографии объясняет.

– Думаете, весь этот цирк дело рук Диминой любовницы?

– Очень много сходится, Саша. И информацией она могла располагать и фотографии состряпать. В любом случае нужно с ней побеседовать.

– А ведь если все действительно так… – я перестала нервно барабанить пальцами по колену, – то все складывается – Дима вполне мог с ней делится чем-то, а может у них был какой-то план, кто знает.

– Насчет плана… Марков знал, что вам юридически принадлежит? Кроме машины?

– Дом, он мой по завещанию, я этого не скрывала никогда, про долю в фирме он тоже знал, но я тогда в эти дела не лезла, просто бумажки подписывала по необходимости, он видел. Да и я за него замуж собиралась, конечно Дима все знал.

– Да я вот к чему… Был у меня в практике подобный случай, только там новобрачная прожила чуть больше полугода. Вдовец, он же наследник, быстро женился на любовнице, которая ему и помогла.

– Банальщина какая, – поморщился Топольский, внимательно слушавший наш диалог.

– Да, я тоже чего-то большего от Димы ждала. Человек даже после смерти не перестает меня разочаровывать.

– Вот именно, что после смерти, – Сергей приобнял меня за плечи, – какая выгода сейчас тебя пугать? Спустя время?

– Жизнь испортить? – спросила я.

– А почему только сейчас?

– А что в вашей жизни изменилось, Саша? – спросил Михаил Семенович.

Мы с Сергеем переглянулись.

– Все началось с началом съемок клипа. Ну и…

– Усилилось, когда у вас начался роман, – продолжил детектив. Кто-то не хочет вашего счастья. Чисто бабский подход – нагадить. Простите, Саша.

– Я себя к бабам не отношу, Михаил Семеновыч, – получилось слишком резко.

– И еще раз простите, – Михаил Семенович смутился.

– Саша, а как так вышло, что при таких друзьях, как Ольшанские, этот… – Сергей помолчал, подбирая определение для Димы, – Клоп, не побоялся тебя подставить и такие планы строить?

– А он не знал, – я усмехнулась, – Лешка никогда не хвастался, кто его отец – не хочет, чтоб дружили ради выгоды. Поэтому Диме, который Лехе не нравился, никто ничего не сказал. Не врали, просто не сказали. Ты ведь знаешь, что есть такой Эдуард Ольшанский, ресторатор и меценат? Они с Лешкой однофамильцы, не родственники, но все, почему-то считают, что Леха его сын. Не тянет этот валенок на сына прокурора в глазах общественности, да и по отчеству не представляется. Вот и Дима не сложил два и два. Со старшим Ольшанским они не пересекались у меня в гостях, по какой-то глупой случайности. Возможно, если бы знал, то ничего бы и не было.

– А может, он бы просто следы лучше заметал.

– Может. Но ситуация абсурдная.

– Здесь, я так понимаю, – Топольский повернулся к Михаилу Семеновичу, – лучше не оставаться?

– Бомба дважды в одну воронку не падает, так что на ваше усмотрение. Как только что-то про Наталью станет известно – я позвоню. Можете не провожать, Саша. Доброй ночи.

Едва за Михаилом Семеновичем закрылась дверь, как Сергей сказал:

– Собирайся. Переночуешь у меня, здесь ты точно не уснешь.

– Усну. Внизу охрана, да и в одну воронку действительно… и поздно уже.

– Ты утром куда-то торопишься?

– У меня дело в институте.

– То есть ты собиралась утром тихонько уйти и оставить меня в недоумении? – улыбнулся Сергей

– У меня вообще не было четкого плана, – я сдержала зевок – спала я прошлой ночью плохо.

Сергей присел перед диваном – нравится ему такое положение относительно меня? А меня пробирает от этого взгляда снизу-вверх. Не спрашивайте почему, я сама не понимаю.

– Шли бы вы спать, госпожа Лишина. Вам сегодня снова досталось.

– Да нет, я давно привыкла к мысли, что мой бывший конченый урод. Просто каждый раз удивляюсь – насколько конченный.

– Я тоже не перестаю удивляться. Спать ты идешь?

– Да, надо. Ты же останешься? – спросила я и выдала свою нервозность интонацией.

– А я похож на человека, который может тебя бросить одну, ночью, с туповатой охраной и разбитым окном?

– Не похож. Я тебе в гостевой внизу постелю, подожди немного.

Сергей поднялся одновременно со мной и придержал за плечи:

– Постой.

Теперь уже я посмотрела на него снизу-вверх.

– Ты могла сказать сразу, – сказал он и я сразу поняла, к чему это относится.

– Не могла. Сереж, я и так одна большая про…

– Тсссс, – он легко коснулся моих губ своими, – я виноват. Не разглядел, не понял, хотя ты говорила. Хорошая моя, пожалуйста, говори прямо, я не всегда могу быть мудрым и спокойным.

– Хорошо, я постараюсь. И ты не виноват.

– Постарайся. И можно нескромный вопрос? Где ты будешь спать, не с разбитым же окном?

– Дом большой, – ага, только в родительскую спальню мне не хочется совсем, как только мама переехала, там все такое нежилое, – а что?

– Кровать широкая. Приставать не буду. А тебе страшно и это видно.

– Мне не страшно. И я, все-таки, наверх, извини.

Моя бравада кончилась, когда я выключила свет. Я вздрагивала от каждого шороха, дважды выглядывала в коридор и никак не могла уснуть. Через час безуспешных попыток я решила спуститься вниз и поискать что-то успокоительное. Да, мне утром будет плохо, скорее всего, и соображать я буду туго, но я усну, хотя бы.

– Не спится?

Я вздрогнула, выронила блистер и обернулась.

– Прости, я не хотел, – Сергей поднял упаковку, бросил быстрый взгляд на название и покачал головой, – все так плохо?

– Заснуть не могу, – я не стала юлить, – постоянно кажется, что в окно кто-то влез и ходит по этажу.

– Саш, еще раз – кровать большая.

Я заколебалась. Сложно отказать голому по пояс мужчине. Да и перспектива заснуть без таблеток такая заманчивая…

– Это не попытка тебя соблазнить. В конце концов, могу в кресле доспать, если тебя так пугает сон в одной постели.

Сгорел сарай, гори и хата, как говорит Надежда.

– Не надо таких жертв. Не пугает.

– Правильно, меня вообще не надо боятся. Иди спать, я покурю и приду.

Как у него все просто.

Я забралась под одеяло, устроившись на самом краю. Можно ли считать, что я напросилась к Топольскому в постель? И совсем не в том смысле, в котором ему бы хотелось (а в том, что хотелось бы, я уверенна). И не лучше ли было выпить снотворное и провалиться в липкий кисель, а не испытывать сейчас странную неловкость?

Я терзалась и почти себя убедила, что надо все-таки идти наверх и не устраивать детский сад, как дверь спальни открылась.

Оправдать то, что я решила прикинуться спящей, можно только моей беспросветной глупостью.

Щелкнул, включаясь, ночник, прогнулся матрас, с другой стороны кровати.

– Я знаю, что ты не спишь, – сказал Сергей вполголоса.

– Не сплю, – придуриваться дальше было глупо, – Я такая плохая актриса?

– Спящие люди так не дышат. Иди поближе, места ещё много.

– Мне нормально.

– Придет серенький волчок и укусит за бочок, – я почувствовала, как Сергей улыбнулся.

– Серенький? Тогда мне надо за другой бочок опасаться.

– В смысле?.. – сначала не понял Топольский, а потом тихо засмеялся, – у меня нет интереса к чужим бочка́м, поверь.

– Точно? – я чуть отодвинулась от своего края, где правда было не особо удобно.

– Честное слово. Больше не страшно?

– Здесь точно никто в окно не влезет, – я помолчала, – И… с тобой не страшно.

– Вот и пришла бы сразу.

– Это неприлично, – фыркнула я, – я так не умею.

– Неприлично с… Неважно. Ладно, сам дурак.

Движение и я уже оказалась в объятьях Топольского.

– Так гораздо лучше, – заявил он довольным голосом, – теперь спи.

– Я не соглашалась на роль плюшевого мишки, – я завозилась, удобнее устраивая голову у него на груди. Да, так действительно гораздо лучше.

– Но и против ничего не имеешь. Спи, моя хорошая.

Вот за это я действительно была благодарна. За близость, чуткость, за то, что моя неловкость осталась тактично незамеченной, за то, что Сергей все свел к шутливому тону. А еще за ту нежность, которую я почти чувствую кожей.

* * *

Сергей.

Она спит, а я боюсь пошевелится. Будто от этого зависит что-то очень важное. Хотя, может так и есть?

Израненная и запутавшаяся девочка, готовая с ходу в омут с головой. А я это проглядел. Рано расслабился, а Саша ведь предупреждала. Ничего, по носу я получил, информацию усвоил, теперь надо думать, что с этой информацией делать. И думать быстро и правильно, пока никто из нас ничего не натворил – она из импульсивности и желания что-то себе доказать, а я… А я просто потому, что хочу ее до дрожи. Вот именно так, да. Но еще у меня к ней безграничная нежность и обожание, которые не дадут наделать глупостей, надеюсь, потому что в омут с головой это точно не Сашин вариант. Не честно будет им воспользоваться, неправильно. Одна надежда на то, что она быстро загорается – слишком пылкая. Поэтом я подожду, пока упрямая вредина договориться сама с собой. Ну и помогу, чем смогу, куда без этого.

Саша вздохнула, удобнее устраиваясь. Я чуть крепче ее обнял и прижал к себе. Хорошая моя… все сложится, я терпеливый. Очень терпеливый.

* * *

Разбудил меня запах кофе. Что-то неправильное есть в этом, потому что обычно дома его варю я. Но я не дома.

Саша действительно была на кухне и обернулась на мои шаги.

– Доброе утро.

– Доброе. Будешь кофе?

– Буду, – ее легкомысленные шорты сбивали меня с мысли.

– Хозяйка из меня ленивая, поэтому завтрак незатейливый, извини. Сереж?

– Я тут. Пытаюсь вспомнить, когда обо мне так заботились с утра.

Саша фыркнула, но все же не удержалась:

– Неужели никто, из той вереницы романов, что тебе приписывают, не хотел о тебе заботиться утром?

– Булыжник в мой огород и прощупывание почвы? – хмыкнул я в ответ, – Половина приписанного ложь, я говорил уже.

– Сложно было удержаться, чтоб этот булыжник не кинуть, садись, – Саша кивнула на стул, – у меня времени как раз, чтоб неторопливо позавтракать.

– Я тебя отвезу, – я притянул ее за руку к себе и обнял.

– Спасибо.

– И заберу. Ко скольки?

– Я надолго. Часов в пять. Только зачем?

– Затем, что я соскучился. Затем, что мне мало одного вечера с тобой. Смирись с этим.

– Нужно? – она обняла меня за шею. Новый и такой приятный жест.

– Смиряться? Обязательно.

– Я опоздаю, Серёж.

– Что ты вообще так долго там делать собиралась? – я отпустил ее не без сожаления.

– В библиотеке сидеть. И нет, нагуглить нельзя.

– Жаль. Саша, скажи пожалуйста, а твою машину не проверяли? – спросил я. Ночью хорошо думалось не только про способы соблазнения госпожи Лишиной.

– Зачем? – не поняла она.

– За тобой ведь следят. И делают это так, что не ты, ни твои знакомые этого не видят. GPS трекер подкинуть минутное дело.

– Но вчера моя машина стояла у Андрея во дворе.

– Вот это меня и смущает.

– Хочешь сказать, как в плохом шпионском фильме —

телефон?

– Имея деньги и нужные знакомства – это не так уж и сложно. Надо Михаила спросить. Кстати, что с окном? Его ведь стеклить надо.

– Завтра мастер придет, сегодня никак. Охрана пообещала обходить участок – я ведь сегодня здесь ночевать не буду.

– Нехорошо это… любой может влезть, если захочет.

– Там сигнализация. Стекла нет, но контур замкнут, так что сработает. Все, я собираться.

* * *

Александра.

Вместо того, чтоб заниматься делом я то и дело проваливалась в воспоминания вчерашнего вечера. Сергей меня удивил. Нежностью, вниманием. Уважением, если хотите.

Об учебе надо думать, Саша, а не о том, как приятно спать с Топольским. Только вот о Сергее думать куда приятнее. Кто бы в этом сомневался, да?

Я проснулась рано, за двадцать минут до будильника. Сергей спал рядом, ничком, обняв одной рукой подушку. Почему-то меня это умилило и еще минут десять я провела за разглядыванием спящего мужчины. Наглым и жадным разглядыванием. Могу себе позволить, в конце концов

Я подняла глаза от книги. Слишком живо вместо текста мне привиделась Сережина спина, по которой мне жутко хотелось провести пальцем, вдоль позвонков, чтоб он сонно завозился и… Дальше я думать боялась. Нельзя дальше думать.

Нельзя-то нельзя, но… Что-то изменилось. Кокон, в котором я привыкла жить и который и так покрылся сеткой трещин, разваливался. Интересно, кем я из него выберусь? Окукливалась я кровавым месивом из боли, страхов, ужаса, нежелания что-то чувствовать, а сейчас… Собственная жажда любви меня озадачивает. И еще больше озадачивает готовность Топольского эту любовь мне дать.

С горем пополам, но дела я закончила. Набрала смс Сергею, сдала книги и, спустившись по широкой лестнице вниз, вышла на крыльцо родного института.

– Привет, – улыбнулся мне Топольский.

– Привет! Ты реактивный?

– Тут десять минут до моей квартиры, вот и все. Устала?

– Устала и голодная – у столовой сегодня санитарный день, – пожаловалась я.

– Какую кухню ты предпочитаешь вечером среды? – спросил он, открывая передо мной дверь машины.

– Увы, мне светит только доставка в Луговое. Из администрации звонили, к шести придут газовики с проверкой.

– Жаль. Послать ты их не можешь?

– Не могу, у нас проблемы в поселке с газопроводом – давления не хватает в трубах, поэтому в кладовке резервуар накопительный. Вот его для спокойствия и проверяют дважды в год.

– Я с тобой съезжу, мало ли.

– Поехали, – я мысленно выдохнула – одной было как-то не по себе.

– Но потом мы нормально поужинаем. Не на три часа ведь эта проверка?

– Обычно в полчаса укладываются.

Наверное, сегодня слишком удачный день, но до Лугового мы добрались без пробок.

– Да не разувайся, пол все равно после вчерашнего, – сказала я, когда Сергей замешкался в прихожей.

– Репей где-то поймал, – Топольский выпутывал из кроссовочных шнурков колючку, – у тебя телефон звонит?

– Мой в машине, – теперь я тоже услышала настойчивую вибрацию.

– Мой тоже, – Сергей выпрямился и прислушался, – там что? – кивнул он в конец коридора.

– Кладовка. Там газовое оборудование.

– Звук оттуда.

Я шагнула к лестнице, ругаясь про себя, что оружие надо хранить на первом этаже.

– Стой, – придержал меня за локоть Топольский, – если там кто-то есть?

– А если там кто-то есть? – кивнула я на кладовку, – и если у него оружие?

Сергей огляделся и поднял с пола увесистую бронзовую лягушку. Этот ужас мне притащил Леха на какой-то праздник – такие подарочки вообще в его стиле. Лягушка была стопором для входной двери и повергала в шок своей внушительностью.

С этой лягушкой наперевес Сергей и распахнул дверь в кладовку.

* * *

Сергей.

Не надо быть специалистом, чтоб понять, что коробка с торчащими проводами и прикрученным синей изолентой кнопочным телефоном тут лишняя. Разглядывать, как она закреплена на газовой трубе, тоже не стоило.

– Это что? – я не услышал, как Саша подошла.

– Ничего хорошего. Давай в машину, быстро.

Надо отдать ей должное – повторять не пришлось.

– Может, объяснишь мне что-то? – спросила Саша уже в машине.

– Михаилу звони, у тебя дома что-то очень похожее на самопальное взрывное устройство.

Девушка нервно сглотнула и набрала номер. Пока она говорила, я лихорадочно соображал, что делать дальше. Не придумывалось ничего хорошего.

– Меня хотели убить, – прошептала Саша, уже закончив разговор и опуская руку с телефоном.

От этого шепота мне становится жутко. Лучше бы она плакала или кричала.

– Саш…

– Убить, понимаешь? – она меня не слышит, продолжая таким же ровным бесцветным тоном, – Сейчас из нас был бы фарш. Или пыль – взрыв ведь должен был быть…

– Все обошлось, моя хорошая.

Саша судорожно вздохнула, еще сильнее сжав кулаки.

– Если был звонок, то следили. А если бы я приехала одна? – голос сорвался. Еще чуть-чуть и ее накроет, и я уже ничего не сделаю.

С трудом разжал ее пальцы, взяв за руку.

– На меня смотри. А теперь давай – вдох, выдох. Глубоко. Давай – вдо-о-ох. Я с тобой, я тут. Дыши.

Саша всхлипнула, сжала мою ладонь, замерла на несколько секунд, потом медленно выдохнула и посмотрела на меня уже осмыслено. Железный характер, да.

– Спасибо, – Саша устало потерла переносицу.

– Легче?

– Могу дышать и думать.

– Если сейчас никто ничего внятного не скажет, я тебя увезу, – пообещал я, – Завтра же. Не потащится же этот психопат за тобой?

– Куда?

– Куда билеты будут. Мне это тоже надоело, пусть разбираются без тебя. Давно надо было так сделать.

– А диплом?

– Придумаем что-то. Живая ты важнее диплома.

– Мне страшно, Сереж… мне очень страшно.

Характер характером, но она живая и ей действительно очень страшно. Если уж мне было страшно до одури, когда… А, не важно.

Злит собственная беспомощность, невозможность ее спрятать от всего этого. Злит, что не находятся нужные слова.

– Санечка, – я пытаюсь отвлечь ее, как могу, – все обошлось. Сейчас нам скажут что-то конкретное, а потом мы с тобой улетим. Ты была в Черногории?

– Нет.

– Тебе понравится – Адриатика, домики, как с открытки, мостовые, такое все сказочное. И ничего опасного. Согласна? – я глажу ее по волосам, стараясь не делать резких движений. Переднее сидение не самое удобное место для объятий, но если я сейчас пошевелюсь, то все разрушится.

– Да.

Односложные ответы очень плохо, я успел это понять.

– Хорошая моя…

– Не надо, а то я разревусь.

– Ну и хорошо, отпустит.

– Нет. Сейчас полиция, протоколы, показания – мне надо быть вменяемой.

Железный характер, что я хотел?

* * *

Александра.

Топольский поднял голову на шум мотора.

– Началось? – я не хочу выходить из машины, мне страшно так, что снова трудно дышать.

– Да. Хочешь, я сам?

– Нет, меня все равно вытащат, без меня никак.

– Тогда пойдем.

– Сереж… – мне нужно это услышать.

– Я рядом, – в этот раз ни тени улыбки.

Попал. Почему он вообще всегда понимает, что нужно сказать?

Всполохи мигалок, распахнутые ворота, любопытные взгляды соседей. И чувство неизбежной беды.

Из ближайшей машины вышел старший Ольшанский. В сумерках их с Лешкой можно было бы легко спутать – похожие фигуры, одинаковые движения.

– Ты как, мелкая?

– Не очень. Дядь Игорь, познакомьтесь, – я вздохнула – не так это должно было быть, – это Сергей. Сергей, это Игорь Дмитриевич, Лешкин папа.