Текст книги "Приключения леди Винтер после того как ей удалось избежать смертной казни - Назло Александру Дюма!"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Я скурила вторую сигарету до половины, когда рядом затормозила старенькая девятка из которой выбрался Андрей.

– Попутку поймал, – объяснил он мне, – Лизка же не водит, куда мою потом. Ты как?

– Осознаю.

– Сильно испугалась?

– Сам как думаешь? Не понимаю, как я успела увернуться.

– Водишь хорошо, я всегда говорил. Где твоя?

– Дома. Не завелась утром. Поехали, там Лиза одна. Дашка не с вами?

– Дашка у Маринки ночует. Саш, ты правда нормально?

– Да. Андрюш, – спросила я, уже сев в машину, – ты в мистику веришь?

– Нет, я реалист. А что?

– Ерунда твориться какая-то, то взгляд чужой, то подсказки какие-то, сны Сережины сбываются. Теперь вот человек…

– Какой человек?

– Между мной и грузовиком был человек. Я точно знаю, что его там не было, но я его видела.

– Саш, ты давно выспалась?

– Не веришь? Ладно, я бы тоже не верила. Только мне не показалось.

Андрей вздохнул, сделал вид, что сосредоточен на том, что сбавляет скорость перед поворотом.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Не съехала у меня крыша.

– Да я не о том – ты устаешь, не спишь, на кладбище это ездила, конечно что угодно могло почудится.

– Тебе после смерти родителей разве не казалось, что они рядом? – я никогда раньше его об этом не спрашивала.

– Нет. Я сразу понял, что теперь один. Дашка разговаривала с фотками, но она маленькая была. Я понимаю, что тебе это тяжело принять, Саш, вот ты и ищешь знаки какие-то.

Я отвернулась к окну. Ну да, тяжело принять, ищешь знаки… Нормальное логичное объяснение обычного человека.

– Не обижайся, пожалуйста. Просто так действительно крыша поедет, Саш.

Обижаться я не стала, хотя царапнуло – раньше Андрей всегда меня понимал, но тут, наверное, своя больная тема. Я хорошо помню, как мы сидели на его кухне, а в комнате спала мелкая Дашка, которая ещё не знала, что сирота. Первый и последний раз я тогда видела, как Андрюшка плачет.

У всех больная тема, у всех свои способы защиты, а как мне быть?

Нет, мы хорошо посидели, я действительно была рада видеть и Лизу и Андрюшку, отвлечься немножко.

Засиделись мы далеко за полночь, поэтому ребят я уломала остаться на ночь.

Только вот мне не спалось. Одевшись, я прихватила старую куртку и вышла на крыльцо.

Тишина, холодный влажный воздух. Посижу, проветрюсь, может быть, наконец засну.

Зета подошла к крыльцу и ткнулась носом мне в ладонь.

– Чего тебе, собака?

Сигаретный дым в свете фонаря был почти белым и я, почему-то, никак не могла отвести от него взгляд. Очнулась, только когда входная дверь открылась.

– Саш? – это тихонько вышла Лиза, – Хорошо все?

– Да, нормально.

– И поэтому ты ночью на улице с собакой разговариваешь?

– Лиз, иди в дом, я приду сейчас.

Девушка подошла ближе и села рядом на ступеньки.

– Плохо, да?

– Да нет, просто не спится что-то.

– Новости какие-то есть?

– Да, я сегодня с врачом общалась, он мне дал контакты, завтра буду звонить. Послушаю, что он скажет. Надеюсь, что-то больше, чем посоветует ждать. Мне это «ждать» уже поперек горла. А сколько я жду уже? И ничего не меняется.

Лиза помолчала, почесал Зету за ухом и сказала:

– Я в реанимацию попала сразу после училища, сама посчитай, сколько лет уже работаю. Я не врач, конечно, не академик, но поняла самое главное – ждать надо всегда. Те, кого действительно ждут, выбираются, иногда даже без последствий.

– В смысле – действительно?

– По-настоящему. Как ты. Бывают такие, кто просто устает ждать и сдается, бывает, кто ждёт из чувства долга или жалости, а бывает вот так, как у тебя, когда человек действительно нужен и нужен любой, только бы очнулся. Я всегда таким немножечко завидовала, хотя это ужасно звучит, да?

– Нет. Почему завидовала?

– Я. я, как Даша, Саш. Только у меня не было взрослого старшего брата, который бы заменил семью – когда мамы не стало, меня тетка под опеку взяла. Не из любви, просто «что люди скажут?». Не обижала, но и любви я не видела. Спасибо ей, что квартиру не продала, что в детский дом меня не дала сдать, но вот любви мне не хватило. Меня некому было всерьез ждать.

– Прости, я не знала.

– Не извиняйся, я уже взрослая девочка. Просто незакрытый гештальт или как правильно?

– Андрей знает?

– Конечно. Даше мы не сказали, чтоб ее решила, что я на жалость ей бью.

– Дашка перегибает уже в своей ревности.

– Имеет право, Андрей у нее один.

– Не имеет, Лиз. Это эгоизм, а не какие-то детские страхи. Я с ней поговорю обязательно.

– Послушает? – улыбнулась Лиза.

– Должна. Хотя у Серёжи с ней лучше получалось – Дашка стеснялась при нем истерить.

– Если тебе нужно с кем-то о нем поговорить, я послушаю, – предложила Лиза.

– Нет, это перебор с моей стороны. Но за предложение спасибо. Лиза, можно я странный вопрос задам?

– Конечно. Почему странный?

– У меня чертовщина какая-то, то сны Сережины сбываются – он мне рассказывал еще до… Давно, и это в точности сбылось, то у меня такое чувство, что рядом кто-то есть. Потом цветы – выбирала на кладбище его сестре, хотела взять георгины, а у самого прилавка вдруг толкнул кто-то к орхидеям. Оказывается, любимые цветы Сережиной сестры. Сейчас на дороге… Андрей не поверил, но я голову на отсечение даю, что был человек между мной и грузовиком! Взяться ему неоткуда было, но он точно был!

– Сергей тебе снится?

– Один раз, странный сон. Понимаешь, он как будто настоящий и это не сон вовсе. Говорил, что видит обрывками, что происходит здесь, но это может быть просто игры моего подсознания. И до того, как все случилось, снился, просил его дождаться. Тоже странный сон очень.

– Странно. Обычно, когда, как ты сказала, чертовщина, они снятся. Мне часто родственники подобное рассказывают. Раньше думала, что это какая-то защитная реакция и они выдумывают, чтобы потеря не так остро ощущалась, а потом сомневаться начала.

– Думаешь, там что-то есть и они действительно понимают, что здесь происходит?

Девушка спрятала руки в рукава куртки.

– Не знаю. Но очень хочется верить, что есть.

– Спасибо. За честность и за беседу.

– Не за что, Саш. Я понимаю, что тебе сейчас нужно с кем-то обсудить. И ты мне нравишься.

– Ты мне тоже. Хорошо, что вы с Андрюшкой встретились, – искренне призналась я, – Честно сказать, боялась, что ты ревновать будешь.

– Сначала ревновала немножко. А потом тебя у Сергея увидела и поняла, как это глупо. Вы такие интересные… Он тебя обожал, да?

– Да. Хорошее определение. Он… все для меня – мир, луну с неба, что захочешь. Ему это нравится, почему-то – поражать, восхищать, – меня вдруг прорвало, и я никак не могла остановиться, – даже сейчас – кольцо это обручальное. Он ведь мне письмо оставил. Просил его не канонизировать и жить дальше. А как я буду жить? Зачем? Сейчас живу, чтобы его вытащить, у меня надежда есть, а если этого вдруг не станет, что я буду делать? Для чего? Я без него зачем?

– Иди сюда, – Лиза обняла меня как маленькую, – ты устала, да?

– Ужасно. Прости, пожалуйста, не хотела на тебя все это, просто родители Сережины, кладбище, потом вот машина…

– Тсс, я знаешь сколько на работе вижу? У тебя так, немножечко. Вообще не понимаю, как ты тащишь на себе все это, я бы не смогла.

– Я тоже думала, что не смогу. Но кто-то должен.

– Ты очень сильная. Просто сейчас ты устала. Тебе выспаться надо хорошо. Хочешь успокоительное поищу? У меня в сумке всегда что-то есть.

– Нет, спасибо, я потом соображаю плохо. Но ты права, пойду, попробую заснуть. Спасибо что выслушала. Мне это правда было нужно.

– Если еще понадобится, я с радостью, – девушка улыбнулась, – Спокойной ночи?

– Спокойной ночи.

Да, мне действительно просто нужно было чтоб выслушали и не спорили, не говорили про то, что мне чудится и я не высыпаюсь, не просили подождать. Андрею определенно повезло с Лизой.

Глава восемнадцатая

Александра.

Врачу, которого мне посоветовал Белозеров, я позвонила как только это стало прилично по его часовому поясу. У меня это было уже за полдень и я с утра смотрела на часы. Не знаю, чего я ждала от этого звонка. Головой понимала, что ничего не изменится моментально и этот Степан Фёдорович вообще может мне отказать. Кто потащится из Швейцарии в Россию для консультации? Головой-то понимала, но всё равно надеялась.

Но он не отказал. Наоборот, попросил прислать сканы истории болезни и пообещали перезвонить в течении часа.

Этот час я буквально себе места не находила, вздрагивала на каждый звук телефона. И когда он наконец зазвонил, подняла трубку с половины гудка.

– Александра?..

– Александра, – я села, стараясь дышать и говорить спокойной, – просто Александра.

– Я посмотрел, то, что вы мне прислали. Сразу скажу, я не настолько оптимистичен, как Тимофей. Но шансы есть.

Здесь я выдохнула.

– Вы возьметесь?

В трубке помолчали, Степан Федорович явно взвешивал за и против.

– Возьмусь, – наконец решил он, – но перелет и гостиницу оплачиваете вы.

– Конечно. Все что скажете.

– Откровенно говоря, – вдруг признался он, – я бы не взялся, но вам очень повезло что я сейчас пишу масштабную работу на тему реабилитации. Поэтому мне нужно разрешение на использование материалов. Нужен близкий родственник.

– Нет, я могу дать согласие, Сергей оставил нужные документы.

– Как интересно, – тут я поняла, что врач гораздо старше, чем мне показалось вначале, – На моей практике такое большая редкость. Любопытно, при каких обстоятельствах здоровый человек оставляет такие бумаги?

Меня царапнуло и врач спохватился.

– Да, бываю бестактен, простите. Вечером я вам позвоню еще раз, назову точную дату, на которую нужно заказать билеты и гостиницу.

Я опустила руку с телефоном и еще минут десять сидела, глядя в одну точку. Что-то сдвинулось. Наконец-то что-то изменилось и теперь можно не просто ждать чуда.

* * *

Теперь мне нужна Дашка. Меня порядком достали ее показательные выступления по поводу Лизы. Андрей пытался с сестрой поговорить, но успеха это не возымело. Подозреваю, что Андрей не чувствует, что прав в этой ситуации, поэтому в спорах с Дарьей весьма неубедителен.

На кухне в квартире Смирновых нашлась Дашкина подружка – Марина. Сама Дашка отсутствовала.

Наверное, тут надо уточнить, что я никогда не имела ничего против мелких Дашкиных подруг. Скорее, наоборот, они такие наивные, забавные, трогательные.

– Дашка где? – спросила я.

– По телефону разговаривает.

– А тебя бросила? Гостеприимная она наша.

– Нет, просто… – Марина помялась. Господи, ну почему меня все стесняются!

– Она с мальчиком трепется? – догадалась я.

– Да.

– Еще веселее, – я налила воды в чайник и щелкнула кнопкой.

Марина мне мне нравилась. Девочка из хорошей семьи, тихая, уравновешивающая Дашку. Собственно, Дашка когда-то отбила ее у девчонок, которые учились классом старше, так они и познакомились с Мариной. Обычный, к сожалению, случай, когда новенькую девочку из небогатой семьи сначала просто задирали, а потом стали травить. А у Дашки обостренное чувство справедливости. Потом, правда, мне пришлось отбивать Марину с Дашкой у директора, а Андрею устроить маленький ад администрации, чтобы ситуацию не спустили на тормозах.

– Саш, а можно тебя спросить? – Марина старательно разглаживала салфетку.

– О чем, Мариш?

– Водить очень сложно?

– Да не сказала бы. А что?

– Мне восемнадцать скоро, папа предлагает машину купить, чтоб я сама добиралась до института. А я боюсь.

Несколько лет назад Маринин отец пошел в гору и занял руководящую должность, поэтому я понимаю его желание обеспечить жену и дочь тем, что до этого было сложно даже представить.

– Попроси Андрея, он меня водить учил, пусть пару уроков тебе даст, потом в автошколу не так страшно будет.

По лицу Марины было ясно, что она скорее всю жизнь будет ездить на метро, чем попросит о чем-то Андрея. Ну да, для нее-то он взрослый старший Дашкин брат.

– Если потерпишь, то в выходные могу вас с Дашкой забрать, порулишь. Только машину мне не разбей.

– Правда? – девочка смотрела на меня не верящими глазами.

– Правда. Я сама так училась – страшно было ужасно.

– Ты же хорошо водишь.

– Но страшно было. Особенно в городе, когда поток машин, а тебе сворачивать.

– Саш, – Марина быстро оглянулась на дверь, – ты про Лизу хочешь с ней поговорить, да?

– Почему ты так думаешь?

– Дашка перебарщивает, – Марина смутилась, – я понимаю, что Лиза ей не нравится, но это же выбор Андрея.

– Хорошо бы Дашка это понимала. Тебе тоже пожаловалась, что брат посмел наконец о себе подумать?

– Ну… не совсем.

– Да не выгораживай, я Дашку не убью. Я вообще хорошая.

– Сашка! – на кухне появилась Дарья, судя по довольной физиономии телефонный разговор завершился чем-то приятным, – А ты чего не позвонила?

– Для начала, здравствуй, Даш. Я мимо ехала, думала Андрея застать, – раскрывать карты сходу лишнее.

– Ага, конечно, – по тону мелкой было понятно, что не особо она верит.

– Я пойду, наверное, – Марина поднялась.

– Погоди. Даш, на субботу планы есть?

– Неа. А что? – тут же спросила любопытная Дашка.

– Заберу вас, Марину учить водить будем.

– А меня?

– Тебя – нет, у тебя брат есть.

– Это не честно.

– Нифига! У тебя Андрей есть, если у него хватило терпения меня научить, то тебя вообще как нечего делать.

– Я пойду, все-таки, – Марине явно было неловко. Бедный стеснительный котенок, – До выходных?

– Ага, я позвоню, – Дашка покосилась на меня, – Пойдем, я дверь закрою.

– Пока, Саш.

– Пока.

Я дождалась, когда возня в прихожей кончится и Дашка вернется в кухню.

– Я тоже хочу попробовать, – заявила она с порога, – Андрей мне не разрешает за руль.

– Хочешь, я его попрошу?

– Не хочу, – Дашка вдруг надулась.

– Так. Что вы не поделили?

Дарья молчала. Ну да, тут несложно догадаться.

– Садись, – я кивнула на стул напротив, – расскажешь мне.

– Смысл? Ты тоже будешь мне мозги вправлять, – девочка дернула плечами, но села.

– Не буду, Даш. Зачем? Я просто поговорить с тобой хочу.

Дашка настороженно молчала, пока я разливала чай в кружки, а я продолжила:

– Ты же знаешь, что вы с Андрюшкой мне родные и мне плохо, потому что вы цапаетесь весь последний месяц. Чем тебе так Лиза не нравится?

– Не нравится и все, – Дашка ещё больше насупилась.

Ладно, спросим прямо и в лоб:

– Ты боишься, что у Андрея на тебя любви и времени не хватит?

Мелкая молчала. Да, попала я верно.

– Даш, давай всерьез, – я взяла стул и села рядом, – ты уже взрослая, скоро захочешь самостоятельности, да ты уже её отвоёвываешь, у тебя свои отношения появятся, а Андрей? Он все твое детство был один, потому что любит тебя жутко и боялся, что ты начнёшь ревновать. И ты начала, конечно. Но Даш, ты о нем подумала? Андрюшка живой, он тоже хочет нормальной человеческой жизни, неужели не заслужил?

– Лиза мне не нравится, – уже не очень уверенно сказала Дашка.

– Зато ему нравится. Даш, Лиза хорошая девушка, она переживает, что ты ее так принимаешь. Может, ты попробуешь на все немножко иначе посмотреть? Я же не прошу сразу все и кардинально менять? Ты взрослый умный человек, я знаю, что кроме упрямства у тебя ещё и здравомыслие есть.

– Были у него девки, – фыркнула Дашка, – я не слепая.

– Только не говори, что ты как ревнивая жена его обнюхивала, – тяжело вздохнула я.

– Нет, Андрюшка сам палился. Но это все не по-настоящему было!

– А Лиза по-настоящему и ты переживаешь?

Дашка сопела. Господи, почти семнадцать лет человеку, немножко серьезности должно быть?

– Дашик?

Девочка шмыгнула носом.

– Иди сюда, вредность мелкая, – я обняла ее за плечи, – чего ты устраиваешь? Разве плохо, если кроме Андрюшки у тебя еще кто-то будет?

– У меня уже есть. Ты.

– Дашик, я никуда не денусь. И Андрей тоже. Ты же наша мелочь, Даш. Чтобы не поменялось, я тебя все равно люблю и Андрей любит. Но у нас у всех, и у тебя, есть своя жизнь, понимаешь? Это другое и не взаимозаменяемое, Даш.

– Угу, – Дашка вдруг согласилась, – вы такие взрослые оба, а что мне делать, если я боюсь?

– Я понимаю, Дашик. Прекрасно понимаю. Только ты подумай, что ты для Андрюшки тоже самый близкий человечек. Не бывает так, чтобы в одну секунду что-то поменялась, маленькая.

Мелкая расплакалась. Ребенок она совсем ещё, вредный ребенок.

– Самостоятельная ты, Дарья, – я вытирала слезы с Дашкиной мордашки, – сама себя накрутила, сама расплакалась.

– Не правда.

– Правда-правда. Полегчало хоть?

Дашка шмыгнула носом и промолчала.

– Котенок, ну ты чего такая неуверенная, а? Мы же тебя никогда не бросали, – и тут у меня как-будто свет в голове включился – Дима. Черт бы его побрал, сколько я ещё буду все это расхлебывать?

Я несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, потом ровным голосом сказала:

– Даш, Андрей не наивная девочка, чтобы задурить ему голову и задвинуть всех близких на задний план. Мы все это уже проходили, мы выросли, поумнели. Если что-то пойдет не так то мы сможем тебя защитить и решить всё до того, как станет поздно. Я тебе обещаю.

– Правда?

– Я тебя хоть раз обманывала?

Дашка задумалась и покачала головой.

– Ну вот. Обещаешь подумать?

– Обещаю, – мелкая кивнула.

– Вот и ладушки. Ты умничка, я даже не сомневалась.

* * *

Домой я попала уже в сумерках. Совершенно не представляю, чем забить вечер. Сплю я отвратительно, несмотря на то, что Алевтина Григорьевна выписала мне чудесные таблетки от бессонницы, после которых я не плаваю в киселе и нормально соображаю. Хотя, может поэтому они и не работают?

На людях проще, на людях я собираюсь и держусь, меня это отвлекает, а одна в пустом доме… Одна я расклеиваюсь.

Зета кинулась к воротам, когда я вошла. От попытки поставить лапы мне на грудь, я увернулась, тогда овчарка лизнула мне ладонь и принялась скакать вокруг.

– Скучно тебе, собака? Тебя тоже в выходные возьму, побегаешь с девчонками.

Зета остановилась, наклонила голову, внимательно слушая.

– Позвонил бы кто, – я вздохнула, – а то как-то погано. Ну что ты смотришь? Я рада, что что-то сдвинулось, но это еще не конец. Пошли в дом, накормлю тебя. Скучно тебе одной, да? Майбаха Лёшка сманил, хоть какая-то кампания была.

Вслух я разговаривать начала, когда вернулась в Луговое. Иногда с Зетой, иногда просто так. Да, это мой дом, я его безмерно люблю, но это не меняет того, что в нем невыносимо тихо и пусто.

– Давай тебе друга заведем? – предложила я, ставя перед собакой миску.

Вселенная решила надо мной сжалится – на столе завибрировал телефон.

– Шурка, – проникновенно начал Леха, когда я ответила, – Шурка, можно я приеду?

– Лешик, оно, конечно, можно, – я хмыкнула, – но я тебе могу налить только чай.

– Иди ты… – грустно вздохнул Леха. Судя по голосу он был в дрова.

– У тебя случилось что-то?

– Типа того. Приеду?

– Давай. Только такси вызови, я тебя очень прошу.

– Шур, я бухой, но я не придурок, – обижено заявил Леха и выключился.

Минут через десять зазвонил домофон. Но на экране не Леха. Я постояла в нерешительности – выходить и разговаривать, даже смотреть на этого человека мне совершенно не хочется, но если они с пьяным Лешкой столкнуться у моих ворот, то, боюсь, даже старший Ольшанский никого не отмажет потом.

Чертыхнувшись я накинула куртку, сунула мобильник в карман и пошла к воротам.

– Что тебе нужно? – спросила я, даже не думая здороваться.

– Привет, Саш, – Надежда смотрела на меня глазами побитой собаки.

Я тоже смотрю на нее в упор. Как только наглости хватило заявится, а? Ведь если бы эта дрянь не помогала Диме, то все могло быть иначе…

– Саш…

– Тебя кто отпустил?

– Под подписку. Папа плохой совсем, врачи говорят, готовится, потому что шансов нет почти.

– Мне тоже говорят, что шансов мало, Надя, – я старалась говорить как можно спокойнее, хотя в груди жгло и горело. Ненавижу!

– Саш…

– Что ты хочешь? Денег? Я не дам, Надь. Мне твоими стараниями есть кого спасать и куда тратить.

У дома остановилось такси из которого выбрался Лешка.

– Уходи, – сказала я Наде, – охране скажу, чтоб тебя не пускали больше.

– Саш, мы же столько лет дружили, я ошиблась один раз и всё? – она Леху не видела.

– Именно, Надя. Столько лет дружили, а ты оказалась такая мразь.

– Опа! – Это Лешка дошел и разглядел, с кем я разговариваю, – ты тут, блядь, откуда? Сбежала, что ли?

– Ее под подписку выпустили, – я поплотнее запахнула куртку, – но это ненадолго.

Вот на Лешку Надя смотрит уже по-другому, никаких щенячьих глаз.

– Батя мышей совсем не ловит уже. Че те надо, а?

– Я не к тебе пришла, – огрызнулась бывшая подруга.

– Вот и вали, – пожал плечами Леха, – тебя сюда не звали. Пошли, Шур, пусть под воротами ночует, если хочет.

– А ты я смотрю уже у нее ночуешь? Дождался? – выкрысилась Надя.

Как я раньше в ней этого не замечала?

Леха дернулся в Надину сторону, но я успела влезть между ними и вцепилась в отвороты его куртки.

– Шура, пусти!

– В дом иди. Не марайся о нее.

– Ещё раз увижу, даже менты не найдут, – пообещал Леха таким тоном, что меня пробрало, – пшла отсюда!

– Леш, пойдем, – я потянула его от Надежды, – не надо.

– Саш… – я не понимаю, на что Надя рассчитывала своим жалобным мяуканьем. Вообще не понимаю, зачем она пришла.

Но теперь перемкнуло уже меня. Лешку я отпустила и пошла на бывшую подругу четко и негромко выговаривая;

– Что Саш? Ты подлая, трусливая, двуличная дрянь. Ты спала с моим женихом у меня за спиной, ты не стеснялась потом брать у меня деньги и улыбаться мне в глаза. Ты подставила меня, разрушила жизнь, которая у меня только наладилась, из-за тебя сейчас Сергей в коме. Я тебя ещё не придушила только потому что меня посадят и тогда ему уже никто не поможет. Так что молись, Надь, чтобы Сергей очнулся, потому что иначе меня уже ничего не остановит – я найду и тебя и Диму и пристрелю обоих, поняла? А дядя Игорь меня отмажет, не переживай, так что дадут по минимуму, даже никак за людей, потому что вы оба не люди, вы твари.

Надя попятились, Лешка за моей спиной молчал и никаких попыток остановить не делал.

Я стояла к Наде достаточно близко и смотрела на нее в упор. Не знаю, чего я хотела. Чтобы она что-то поняла и извинилась? На кой черт мне ее извинения? Они что-то исправят? Скорее просто выплеснуть свою ненависть к человеку, который во всем виноват.

– Ещё раз появишься, я собаку спущу, – равнодушно предупредила я, развернулась и пошла к воротам, на ходу бросив Леше, – пойдем.

Надя промолчала. Переваривала сказанное, что ли?

– Говорил я, что тебе рано сюда возвращаться, – Леха шел за мной по дорожке к дому, сосредоточенно и максимально прямо, – Димон на свободе не пойманный, эта вот приперлась.

– К чёрту, Лёш. Там карма и суд разберется, – вспышка ненависти прошла.

– Веришь в карму?

– Дядю Гену жалко, конечно, но…

– Но он сам такую дочь воспитал, – припечатал Лёха, – заходя в кухню.

– Да. Ты чего так нажрался вообще?

– Элю видел…

Я молчала. Слишком красноречивая пауза, должно быть продолжение. С Элей у Лешки были самые серьёзные и дорогие отношения. Они встречались почти два года, съехались, что-то планировали. А потом на голом месте разбежались и Леха на все вопросы отвечал просто, что не сошлись характерами.

– Не одну, – уточнил Лешка.

– Ну ты же не думал, что она станет тебе верность все это время хранить.

– С ребенком, – Леха посмотрел на меня.

– Опа… думаешь, твой, что ли?

– Не, – помотал головой Леха, – ему года два, а мы расбежались почти три прошло.

У меня с математикой лучше, чем у пьяного друга.

– Леша-а, – я приоткрыла окно и вытряхнула сигарету из пачки, – наверное, я тебя удивлю сейчас, но детей еще девять месяцев вынашивают.

Леха завис, похлопал глазами и простонал:

– Бля-я-я…

– Ага.

Мы помолчали. Я курила, Лешка осознавал.

– Рассказывай, – я села напротив Лешки, – мне можно.

– Я ее до сих пор люблю, Шур.

Шестым чувством, что ли, я поняла, что ему очень плохо. Настолько плохо, что он не постеснялся этим поделиться со мной.

– Бедовый ты. Ты с ней говорил?

– Нет. Я ей изменил. По пьяне, тупо, как с… козел. Она не простила.

– Я бы тоже не простила, Лех.

– Вот и она не простит. Я даже подходить не стал.

– Поэтому нажрался, да?

– Шур, не лечи меня ток, а? И так хреново.

Вот уж не думала, что у Лешки такая драма. Он ведь никогда ничего не говорил, а догадаться по его непробиваемой морде нельзя.

– Я козел, да? Мы просто посрались – часто ругались из-за фигни, я психанул, ушел к пацанам, там где пьянка там и бабы…

– Козёл, – не стала я спорить, – но если правда твой? Ты как? Готов к роли бати?

– Шутишь?

– Почему? Я на себе прочувствовала, что позаботиться и взять ответственность за кого-то ты можешь. Ты совсем не такой раздолбай, как хочешь казаться.

– Да какая ответственность, Шурка, – Лешка потер лицо, – какой из меня отец?

– Лёх, я не хочу сейчас твои страдания прерывать, но не факт что ребенок вообще твой. Ты бы Эле позвонил?

– Ага, привет, я тут тебя с бебиком видел, это не мой, случайно? Нет, ну и ладненько, хорошего дня. Так, что ли?

– Можно и так. Мне кажется, она не удивится.

– Шурку, не подкусывай, я тебе тут душу выворачиваю. Между прочим, я в тебя тоже влюблен был.

– Леха, – начала я.

– Да помолчи ты, Шур. А начальной школе еще. Ты моя первая любовь, короче, – Леха засмеялся.

– У меня от сердца отлегло сейчас.

– Шурка, ну я же не дебил. Если б что, я б сказал.

– Кто тебя знает, что в твоей бедовой голове творится.

– Дура ты, что ли? Я ж тебя ревную-то больше как сестру, а то вдруг уволочет кто, а меня лечить тогда кто будет? Я ж бедовый, – Лешка состроил рожу, – я ж пойду по кривой дорожке и отмазывать никто не будет.

– Дядю Игоря передразниваешь?

– Кого еще?

– Позвони Эле. Ты же можешь ее номер найти, если захочешь.

– Я все могу. А надо?

– Ты ее любишь, значит надо.

– Я козёл, – грустно вздохнул Леха.

– Да нет, Лешик. Ты просто неприкаянный. На самом деле ты очень хороший.

– Шур…

– Цыц!

Леха поднял руки ладонями вперед, сдаваясь.

– Ты большое счастье, Леш. Позвони ей, иначе жалеть будешь, что тупил.

Лешка внимательно посмотрел на меня, совершенно трезвыми глазами. Потянулся, вытащил из лежащей на столе сигарету, закурил и сказал:

– Шур, я… спасибо. Хрен знает, как ты это делаешь, но почему-то мозги на место встают, когда я с тобой разговариваю.

– Я тебя знаю просто хорошо. Спать пойдешь?

– Давай посидим, а?

– Чай налить?

– Хрен с тобой, Шур, наливай, – Леха обреченно вздохнул.

Глава девятнадцатая

Александра.

Это не мой сон, я как будто вижу чужими глазами и проживаю чужие эмоции.

Пустой берег с серым песком, свинцовое море, серое пасмурное небо. Словно кто-то выкрутил все цвета в ноль. Откуда-то я знаю, что если долго идти прямо, то все равно вернешься назад. В какую бы сторону не пошел.

Мне больно и страшно. Такая тоска, что хочется кричать. Отпускает только когда в этот серый холодный мир врывается запах черной смородины. А потом кто-то берет меня за руку. Я точно знаю, что вот так, гладя большим пальцем ладонь, за руку меня может держать только один человек. И этот человек мне бесконечно дорог. Я жду этих приходов, как самого большого счастья.

Тяжелый сон.

Я (теперь уже совершенно точно я) села на кровати. За окном начинает светать, снова ложится спать нет смысла, я буду дольше ворочается. Сегодня прилетает Степан Федорович, мне нужно его встретить, по возможности, отвезти сразу в клинику. Я устала ждать. Если нет никаких вариантов, то пусть скажет сразу, я буду искать дальше.

Сунув ноги в тапочки, я спустилась вниз. Без кота дома стало совсем тихо, может Зету в дом на ночь загонять? Так она этого не любит, теплая будка в вольере ей больше нравится.

Я постояла на кухне, раздумывая, потом открыла шкафчик и достала с верхней полки турку. Ей давно никто не пользовался, а мне вдруг сегодня стукнуло в голову. Понадобились несколько минут для себя. Подумать.

О чем-то кроме рутины, больниц, поиска выхода. О чем-то хорошем, ведь есть же надежда на то, что все кончится хорошо.

Например, о том, что скоро гулкая пустота в доме закончится. Вместо этого будут бесконечные уведомления телефона, звук гитары, препирательства с Олегом по телефону.

– Как так получилось, что я вижу твоими глазами, Сереж? – мне никто не ответит, но я всё равно говорю, – Одна душа на двоих, да? Если тебе там действительно так одиноко, я разобьюсь, но я тебя оттуда вытащу, слышишь? Я пока не знаю как, но я это сделаю. Ты только не уходи совсем, пожалуйста. Мне тогда совсем незачем будет жить.

Пена в турке поднялась слишком быстро, я едва успела снять ее с огня.

– Я не буду больше, – пообещала я, в пустоту, – просто очень плохо без тебя. Слишком долго тебя нет.

Тут я не лукавила. Я действительно очень устала. Ни трепыхаться, ни бороться, нет. Устала без него. Устала от бесконечной не проходящей боли и пустоты.

* * *

Голос ему совершенно не подходил. По телефону я решила, что Степан Федорович маленький пузатый дядечка, который зачесывает волосы так, чтобы не видно было лысины. Поэтому, когда ко мне подошел ладный мужчина, как говорила моя бабушка "с заграничным лоском" я не сразу поняла, что это и есть Степан Федорович.

Ему было где-то под пятьдесят, но никакой лысины и живота. Густые, пусть и с сединой, волосы, черное кашемировое пальто без единой пылинки и абсолютная непробиваемость. До самой клиники я не могла понять, чего мне ждать от этого человека и захочет ли он нам помочь.

В клинике Степан Фёдорович сразу ушел к лечащему, а потом и к главному врачам. Мне оставалось только мерить шагами кабинет, в котором меня оставили ждать. Час, которые они совещались, был невыносимо долгим. Когда Степан Федорович наконец появился я была взвинчена до предела.

– Просто скажите, что всё не безнадёжно, – попросила я.

– Не безнадёжно. Но шансы… шансы небольшие, – честно признался врач.

– Но есть?

– Есть. Рискнёте?

– Да, – я не думала, – я за эти месяцы обошла всех, кто мог помочь. Вы второй, кто что-то мне пообещал.

– Доверяете второму встречному? Кстати, кто первый?

– Белозёров. Да, доверяю. Но это точно лучше, чем бездействие. Время уходит, Степан Федорович.

– Да, со временем действительно тяжело. Хорошо, список документов есть у вас?

– Лечащий врач обещал подготовить в течение часа.

– Отлично, тогда я завтра улечу, подготовлю всё и мы с вами созвонимся, согласуем дату. Пройдетесь со мной? Тут до гостиницы недалеко.

Мы вышли на улицу. Для ноября погода была вполне сносная. Сыро, мерзко, но хотя бы без ветра, который продувает даже шерстяное пальто.

– Как все изменилось за десять лет, – Степан Федорович огляделся.

– Вы здешний?

– Да. Уехал по приглашению. В Швейцарии специалисты ценятся куда больше. Саша, расскажите мне, при каких обстоятельствах совершенно здоровый – не считая дальнозоркости и шейного остеохондроза, человек, мог оставить такие интересные документы? Он ведь не бандит – музыкант.

– Вам так важно знать? – по привычке ощетинилась я.

– Нет, совершенно праздный интерес и вы имеете полное право не отвечать.