Текст книги "Приключения леди Винтер после того как ей удалось избежать смертной казни - Назло Александру Дюма!"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– У Дашки скоро свои женихи пойдут.

– Уже. Только у нее пока это на уровне баловства и поднятия самооценки.

Прощание на вокзале вышло быстрым и скомканным.

Мелкая не удержалась, обняла меня и шмыгнула носом. Я еще раз пообещала не бросать Андрея и что он обязательно будет звонить, как только разрешат.

Когда поезд двинулся, старший Ольшанский сказал:

– Попросить хочу, – завтра человечка пришлю, а сегодня дома посидите. Дверь никому не открывайте, займитесь чем полезным.

– Обязательно, – серьёзно пообещал Сергей, – Человека во сколько ждать?

– Я утром позвоню. А ты намылился куда-то, что ль?

– На запись. У меня работа есть.

– У всех работа, – вздохнул дядя Игорь, – ладно, постараюсь пораньше человечка прислать. А теперь марш домой и не высовываться.

– Чем полезным займёмся? – спросила я, когда Топольский вырулил со стоянки.

– Есть у меня пара идей, госпожа Лишина.

– Поделишься?

– Покажу, – пообещал Сергей.

– Интрига! Тебе к завтрашней записи готовится не надо?

– Моя партия записана уже. Могу себе позволить немножко расслабится. Но сначала более приоритетные задачи.

– Какие?

– Тебя надо накормить, иначе скоро ветром будет уносить, будешь кирпичи в карманы класть.

– Сережа-а, – протянула я, – Дашка уехала, выходи из роли родителя, я взрослая девочка уже.

– Есть, тем не менее, забываешь.

– Ты вредный и ворчливый.

– Старый пень, ты хотела добавить, – он усмехнулся.

– Не кокетничай. Откуда у тебя вообще такое умение с детьми ладить?

– Идет в комплекте с навыком "Старший брат". Прокачивать можно, когда у твоих друзей появляются дети.

– Интересная история будет?

– Олега спроси – тогда студии еще не было, мы постоянно оказывались без базы, собирались у него репетировать, Инке лет шесть-семь было, поэтому историй вагон и маленькая тележка. Не удивлюсь, если и фотки есть.

До дома мы добрались без приключений. Я разбирала пакет купленных по дороге продуктов, когда позвонил дядя Игорь.

– Предварительные результаты готовы, Саша.

В принципе, он мог и не продолжать – я уже по голосу поняла, что ничего хорошего меня не ждет, но все-таки спросила:

– Не он, да?

– Нет. Не знаю, кого закопали, но по костям значительно старше.

– Спасибо. В принципе, я так и думала.

– Сашуль, ты только не накручивай себя, – попросил старший Ольшанский, – ребята ищут, успехи есть.

– Хорошо, дядя Игорь, я постараюсь, – пообещала я и положила трубку.

– Не он? – задал тот же вопрос, что и я, Сергей.

– Нет. Как-будто кто-то в этом сомневался.

– Я.

– Ты слишком оптимистичен, – усмехнулась я.

Я тоже сомневалась. Надеялась, что это еще одна Димина любовница все устроила, или мать, или инопланетяне, да кто угодно! Кто угодно, лишь бы не Дима. Лишь бы не было доказательств того, что он жив.

Я жираф, я осознала до конца с какой-то заминкой. Не просто услышала, а поняла, что человек, которого я ненавижу, которого когда-то любила, который обещал мне счастливую жизнь, а потом эту жизнь сломал, человек, который бросил меня, расплатившись со своими долгами – живой. Ходит по тем же улицам, что и я, наблюдает за мной. Что именно этот человек чуть не убил Лешку и Андрея.

Это и стало триггером.

Моя истерика правда была похожа на стихийное бедствие. Я рыдала в голос, тряслась и несла какую-то несвязную чушь. Сергей пытался меня обнять и успокоить, достучаться до меня, но я вырывалась и снова захлебывалась слезами. Окончательно я его напугала, когда начала задыхаться.

Хорошего и заботливого Сережу я не слышала, в вот жесткого, способного сунуть меня головой под струю воды, не услышать тяжело. Спасибо, хоть вода не ледяная, а едва теплая – пожалел меня.

– Нормально? Понимаешь кто ты и где?

Мир начал возвращаться в обычное состояние. А вместе с ним неловкость и стыд.

– Холодно, – голос был хриплый и чужой.

– Прости, у меня не было выбора.

– Выйди. Я мокрое сниму, – вода с волос залила футболку и она неприятно липла к телу.

– Принести что-то?

– Нет. Сереж, выйди.

Топольский поколебался, но вышел, а я села на пол. С волос капало, теперь и джинсы вымокли, но вставать я не торопилась – холод воды и кафеля трезвил. Думать не хотелось. О чем? Я пустая, голова пустая и тяжелое чувство отчаянной безысходности. О чем тут думать? Зато можно бесцельно разглядывать швы затирки между узорчатой напольной плиткой – отвлекает и позволяете тянуть время, чтоб не выходить и не смотреть Сереже в глаза.

Я бы так долго сидела, если бы не Топольский, который так и не дождался, и начал опасаться, как бы я чего не натворила.

– Плохо? – спросил он, садясь рядом со мной прямо на мокрый кафель.

– Стыдно, – голос я сорвала, кажется, – ты не должен был вот это все видеть.

– Дурочка, – Сергей вздохнул и притянул меня к себе, – маленькая, глупенькая.

– Все равно стыдно.

– Саш… Я устал повторять – я был у твоего врача, я читал, я консультировался, я целиком и полностью понимал, что будет. Я тебя люблю и принимаю такой, какая ты прямо сейчас, здесь. А ты себя, кажется, никак принять не можешь.

– Не могу, – я уперлась лбом в его плечо.

– И я догадывался, что вся эта неделя по тебе ударит, но я не думал, что так сильно.

– Я тоже.

Топольский вздохнул снова и замолчал. Чем больше я приходила в себя, тем больше понимала, как его напугала. Желание провалиться сквозь землю тоже крепло.

– Саша… – как-то глухо начал Сергей.

Я подняла голову и посмотрела на него.

– Ты… я понимаю, что это эмоции, ты не понимала, что говоришь, но не надо так. Пожалуйста.

– Я тебя обидела?

– Не помнишь?

– Нет. Помню, что-то несвязное несла.

– Ты сказала, что боишься и не будешь без меня жить, – мне показалось, у него даже голос дрогнул.

Я молчала. Мне действительно до одури за него страшно. И жить без Сережи… зачем?

– Не надо об этом думать, хорошо? – продолжал Сергей.

– Я не могу об этом не думать, когда Дима жив. Не мо-гу. Но я не хотела делать тебе больно.

– Ты не сделала. Просто, – на меня он больше не смотрит, теперь Сергея тоже больше интересуют затирка и плитка, – просто сны дурацкие снятся. Никогда раньше не умирал во сне. Вроде, это к долгой жизни, да?

– Сережа, – в груди вдруг похолодело, – это просто сны.

– Да, сны, но на нервы действуют – яркие такие. И твои слова просто на них сверху, вот я и… Ты так и будешь на полу сидеть?

– Удобно, – пожала я плечами.

– Холодно. Давай вставать.

Я встала слишком резко – в глазах потемнело, пол качнулся под ногами.

– Давление упало, – пробормотал поймавший меня Сергей, – пойдем, поспишь немножко. Я с тобой посижу.

– Нет, я не усну. А если усну, то потом буду жалеть.

– Успокоительное?

– Сутки в киселе? Нет, спасибо.

– И что мне с тобой делать? Напоить? – он криво улыбнулся.

– Разве что чаем.

– Пойдем.

Я села за стол, глядя, как Топольский достает с сушилки мою кружку. Меня это в свое время тронуло, что не особо любящий чай Сергей, купил специально для меня полулитровую кружку и чай с мятой.

– Если ты так и будешь смотреть на меня виноватыми глазами, я тебе что-нибудь откушу, – пригрозил Топольский, ставя передо мной чашку с чаем.

– Я и не смотрю.

– Значит, так, – он отошел к подоконнику, вытряс из пачки сигарету и закурил, – ничего сверхъестественного не произошло. Ты устала, я вовремя не понял, что делать. Ты не умеешь просить помощи, а я не всегда принимаю, как именно помочь. Все. Не надо себя грызть, хорошо?

– Хорошо.

– Вот и славно.

– Я тебя тоже попрошу.

Сергей вопросительно посмотрел на меня.

– Ты завтра ничего не будешь отменять. Поедешь, как договорились, доделаешь альбом, хорошо?

– Саш…

– Дослушай, пожалуйста. Не надо жертвовать своим делом. Я не тяжело больная, чтоб сидеть рядом и держать за руку. Мне не будет легче, если ты будешь разрываться между мной и работой, потому что понимаю, что это для тебя значит. Договорились?

– Договорились, – кажется, Топольский вздохнул с облегчением, – самообладание ваше, госпожа Лишина, пугает и восхищает.

– Я пятнадцать минут назад в истерике была, где самообладание?

– Ты сейчас со мной совершенно спокойно разговариваешь и думаешь.

* * *

Сергей.

Я действительно не понимал, как она это делает. Если бы не заплаканные глаза и мелкая дрожь в руках, я бы решил, что мне все предвиделось.

Перепугался я страшно. Как-то так сложилось, что я всегда мог сгладить, успокоить, отвлечь, но не в этот раз. Слишком долго она себя держала в руках.

Я совру, если скажу, что страшно только за Сашу. За себя тоже страшно. Как-то так сложилось, что настоящих опасностей в моей жизни и не было. Максимум – остаться без гроша – не надо у мутных людей денег занимать потому что, ну или быть отпинанным за гаражами, но это еще моменты бурной молодости. Убивать меня никто никогда не собирался. Признаться честно, я вообще не верил, что будут собираться, пока Андрея не ранили. Алексей, все же, мог и сам в аварию попасть, а вот упасть на нож во дворе своего дома достаточно сложно.

Может, я и не прав и поступаю неправильно, но я действительно вздохнул с облегчением, после ее слов. Я не врал про сроки, да и в группе я не один, а альбом, это деньги, это новая программа для осеннего тура, эта мерч, в конце концов, а значит, снова деньги. При моей принципиальной позиции касательно совмещения проектов, прерывать и переносить процесс записи – свинство.

Саша встала, подошла ко мне и молча обняла, уперевшись лбом в плечо.

– Саш?

– Ммм? – она даже не пошевелилась.

– Все нормально?

– Угу.

– Саааш.

– Обними меня просто, что ты пристал с вопросами?

– Наглёж, – я улыбнулся, но обнял, поцеловал в висок.

– Не наглеж. Просто не хочу сегодня больше ни о чем плохом думать. Завтра опять что-то поменяется, опять надо начинать бояться.

– Я понял. Давай я тебе что-нибудь хорошее расскажу?

– Расскажи. Например, как все будет замечательно, когда этот маразм закончится.

– А у тебя есть сомнения, что будет? Будем вести скучный быт, ты обещала, как жена декабриста, со мной в тур съездить. Развлечение!

– Что ты так меня туром пугаешь?

– Поезда, гостиницы, чужие постели, недосып, косячные орги – ммм, действительно, чем тут пугать?

– Но ты все равно ездишь.

– Потому что мне есть что сказать и мне нужна отдача. А отдача на концертах это что-то феерическое. Ты же понимаешь, да?

– Понимаю. Сереж…

– Что, моя хорошая?

Она потянулась, коснулась моих губ своими, едва-едва, а я забыл, как дышать.

– Не хочу ни о чем думать, – очень тихо сказала Саша.

А я хочу? Или могу?

Медленный тягучий поцелуй, никаких пожаров и страстей, только безграничная нежность и желание передать то, что словами не получится.

Хотя кого я обманываю? Я так по ней соскучился за эту неделю, что поцелуй неизбежно перешел и в пожары, и в страсть, и в легкое сумасшествие. Зато думать действительно не получалось. Как думать, когда прямо в эту секунду ты живешь? Живешь, а все что было пару минут назад абсолютно нереально и как будто из другой жизни.

* * *

Колышется занавеска открытого балкона, приглушенный шум проспекта внизу.

Она лежит головой у меня на груди, и водит пальцем по линиям татуировки. Жизнь все еще кажется нереальной – в суматохе, страхах, этот кусочек спокойствия как украденный, но хуже он от этого не стал точно.

– Набью твой профиль на груди, будешь знать, – пригрозил я.

– Не надо. А кроме шуток – есть какая-то со значением?

– Птичка на плече, ага, вот эта. Самая первая, в ней какой-то смысл, наверное. Остальное потому что захотел.

– Я думала шрамы забить, но испугалась в последний момент.

– Чего испугалась?

– Что больно будет, – она улыбнулась, – плохо представляю, как в меня будут тыкать иголкой.

– Это не больно, на самом деле. Если передумаешь, познакомлю со своим мастером.

– А парные слабо?

– Саааша, – я не удержался и засмеялся, – если это не сердечки или пошлые обручальные кольца, то я подумаю.

– Кольца рановато.

– Думаешь?

– Серёж, – она приподнялась на локте и серьезно посмотрела на меня.

– Не пугайся. Я пока только о совместной жизни. Понимаешь, мне нравится возвращаться домой, где ты. Нравится варить по утрам две чашки кофе, нравится просыпаться с тобой. Жить с тобой нравится. В конце концов, нравится, что можно просто прийти в соседнюю комнату и тебя обнять, – эти слова давно крутились у меня на языке, но набрался храбрости я только сейчас.

– Мог просто сказать, что любишь, – она улыбнулась так тепло, что у меня даже сердце замерло.

– Люблю.

– Дальше ты меня всерьез замуж позовешь?

– Не исключено.

– Снова торопишься.

– У меня такое чувство, что опаздываю. Состарюсь совсем и ты за меня замуж не пойдешь.

– Дурной ты что ли?

– Дурной. Сашка, я так тебя люблю!

* * *

Александра.

Я проснулась отвратительно поздно и неприлично счастливой.

Залитая светом кухня, запах кофе и любимый мужчина. Я надолго это запомню и часто буду вспоминать потом.

– Ты принципиально кофеварку не покупаешь?

– Кофеварка – это без души, – Сергей снял турку с плиты, ровно в тот момент, когда пена добралась до краев, – а так – это творчество.

– Это время.

– Это несколько минут для себя. Подумать. Иногда это нужно.

– Как я люблю, когда ты такой…

Сергей вопросительно посмотрел на меня.

– Домашний, задумчивый. Заново влюбиться можно.

– Влюбляйтесь, госпожа Лишина, я только за.

– На студию поедешь?

– Да, к трем.

– Вот и хорошо.

Телефон зазвонил ровно через полчаса, как я проводила Сергея на студию. Дядя Игорь не обманул и обеду приехал в компании коренастого серьезного мужчины, который представился Василием, оказался немногословен и вообще произвел на меня впечатление серьезного человека, с которым не страшно отпустить Сергея.

Телефон зазвонил, и если бы не определившийся Надеждин номер, я бы вряд ли ответила.

– Саша, ты можешь приехать? – голос подруги в трубке дрожал,

– Надь, все хорошо?

– Нет, то есть, да. Саш, приезжай, пожалуйста!

– Куда? Надь, объясни по-человечески.

– Саш, пожалуйста!

Тут трубку забрали, и я услышала:

– Привет.

Дышать стало нечем. Этот голос я ни с кем не спутаю и меньше всего я бы хотела его услышать.

– Если Надюша тебе не дорога, можешь позвонить своему музыканту. Я как раз на него смотрю. Машинка хорошая у дядьки и студия в хорошем районе. Позвони, спроси, не холодно ему в рубашечке курить-то?

– Зачем тебе это? Нади мало? – приходилось контролировать каждое слово, чтоб он не понял, что мне страшно.

– Мало. Сразу говорю – позвонишь кому-то, хоть слово скажешь, можешь с обоими попрощаться. Телефон я твой слушаю.

– Я тебе не верю.

– Хочешь три последних номера скажу, на которые ты звонила? А вообще, я сейчас трубочку положу, а ты позвони, как его? Топольскому? Спроси, чем он занят, сразу и поверишь.

Звонок оборвался. Дрожащими руками я набрала номер Сергея.

– Соскучилась? – спросил он, едва сняв трубку.

– Спросить хотела, что ты делаешь, – я до боли впилась ногтями в ладонь, чтоб он ничего не понял, не услышал, как я боюсь услышать ответ.

– Олега жду, стою вот у студии, курю.

– Не холодно?

– Саш, что-то не так? – голос Топольского стал тревожным.

– Нет, всё хорошо. Переживаю за тебя немножко.

– Все нормально, моя хорошая. Постараюсь не долго. До вечера.

Звонок оборвался, и я снова осталась одна, беспомощная, с бьющемся в горле сердцем и липким страхом.

Мобильный снова завибрировал, я смахнула зеленый кружок наверх.

– Позвонила, – он не спрашивал, он знал.

– Что ты хочешь?

– Приедешь, куда я скажу. Одна. Хоть кому-то вякнешь, куда собралась – со своим музыкантом попрощаешься, поверь, никакая охрана не поможет. Пока в ТЦ на Ленина, дальше позвоню. Давай, двадцать минут у тебя.

Что я сделала? Правильно, поступила как настоящая идиотка – взяла ключи и вышла из квартиры.

* * *

Сергей.

“Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети”, – в который раз сообщил мне бездушный голос.

– Случилось что? – спросил Олег.

– Саша трубку не берет.

– Домой позвони.

– Она и к домашнему не подходит. Давай сворачиваться, а то мне неспокойно.

Штрафов я собрал почти наверняка, потому что гадкое чувство тревоги заставляло выжимать газ. Уговоры, что Саша просто не слышит телефон, что она в ванной или спит не работали.

Я открыл дверь квартиры и сразу понял, что в ней никого. Так бывает – с порога чувствуешь эту звонкую пустоту и будто внутри на пару градусов ниже, чем в подъезде.

– Саша!

Тихо.

Я зачем-то прошелся по комнатам, наверное, пытался унять нарастающую тревогу.

Телефон старшего Ольшанского найти было несложно – четвертый в списке недавних вызовов. Он выслушал, задал несколько коротких вопрос, выругался и пообещал перезвонить.

А я остался. С осознанием того, что если бы не уехал и не оставил ее, то ничего бы не произошло. Чтобы забить эту навязчивую мысль стал терзать телефон – я не знаю, чего я хотел добиться этими звонками, с самого начала было ясно, что помощи можно ждать только от старшего Ольшанского.

У меня действительно много знакомых, но, как когда-то сказала Саша, круче прокурора области нет, так что мои трепыхания были, скорее, попыткой не сидеть сложа руки, чем приносили реальный результат. Но номера, по которым стоило звонить, в мобильном кончились, и я снова остался наедине с собственной беспомощностью. Беспомощностью и страхом.

Курил, мерил шагами кухню, снова курил, проверял телефон и снова ходил из угла в угол.

И постоянно, как заклинание, повторял "Пожалуйста, пусть найдется живая!".

Игорь перезвонил, когда уже стемнело.

– Приедешь или мне к тебе?

– Приеду. Новости есть?

– Да. Приезжай, адрес напишу. Дежурному внизу скажешь, он проводит.

Лифт я ждать не стал – слишком медленно он ползет на седьмой и ещё медленнее вниз.

Здание районного РОВД, адрес которого назвал мне Игорь, было серым, обшарпанным и наводило тоску.

Молоденький сержант проводил меня на второй этаж и показал на старую деревянную дверь с разболтанной ручкой.

– Садись, – Игорь кивнул на свободный стул, – у нас тут самое интересное началось. Не лезь только.

Кабинет маленький, неудобный – в нем и втроем уже было тесно, а со мной вообще не развернуться, но я втиснулся. Садиться, почему-то, не стал, так и остался стоять рядом с Алексеем, опирающимся на костыль.

– Ты понимаешь, что он ее убьет? – спросил Игорь, у сидящей перед ним Нади.

– Не убьет, он обещал… – девчонка шмыгнула носом.

Младший Ольшанский стоял к ней достаточно близко, чтоб ударить. Пощечина получилась звонкая и злая.

– Охренел?! – я сгреб его за шиворот и встряхнул, как щенка.

– Охренела здесь только она, – процедил Леша, сверля Надю глазами, – всегда Шурке завидовала, всю жизнь! Чего тебе не хватало, а? Она для тебя мало делала? Не предлагала твои проблемы решить?!

– А мне подачки вашей Сашеньки не нужны! – истерически выкрикнула Надя, – Это вы – два павлина, вокруг нее вьется, все надеетесь, что перепадет, а она вами крутит, как удобно! Хитрая, подлая дрянь!

– Завались!

– Тихо оба! – ударил по столу Игорь, – в обезьянке закрою!

– Зачем? – спросил я, глядя на Надю в упор.

– Я скажу, зачем, – младший Ольшанский не дал Надежде ничего сказать, – Шурка добрая и наивная, она этой, – он с отвращением кивнул на девушку, – помогала, хоть она отказывалась. Шурка же не может, когда кому-то плохо, вот чуть не насильно деньги переводила – то на сиделку, то на лекарство дяде Грише. А Димон обещал рассказать Шуре, что Надюха с ним спала. Прикиньте, какая у Шуры реакция была бы? А Надька кормушку терять не хотела, вот и согласилась жертвой прикинуться, Шурку выманить и прямо этому тупорезу в руки отдать.

– А смысл в, как ты говоришь, кормушке, если этот Клоп может что угодно вытворить?

– Так он же обещал Надюше Шурку не убивать и, если Надька поможет, ее не сдать. Удобно ведь потом сидеть, держать Шурку за руку, сочувствовать. Да, убогая?

– Пошел ты!

– Шипи-шипи, подельницей пойдешь. Да, бать? – злорадствовал Леша, неловко устраиваясь на стуле.

– За содействие привлеку, не переживай.

– Давайте! – Надя с вызовом посмотрела на Игоря, – Давай, сажайте! Папу моего сами хоронить будете, он без меня долго не проживет! И матери с переездом помогите, когда она квартиру своей секте отпишет! Ничего Дима вашей Сашеньке не сделает, он мне обещал!

– На жалость мне не дави – тут каждый второй безвинно осужденный и родня без него по миру пойдет. Раньше головой думать надо было, девочка, – Игорь нажал кнопку селектора, – уведите.

– А ты чего ждешь? – посмотрел он на сына, когда Надю увели.

– Я не уйду, – Леша набычился, – в обезьянке закроешь?

– Сиди, – вздохнул Игорь, – баран упертый.

– В тебя.

– Цыц, – устало отмахнулся Игорь.

– С Сашей что? – прервал я их перепалку.

– Ищем. Телефон нашли, в урне тц, машина двумя кварталами дальше, на стоянке. Окраина города, камер почти нет.

– Будем просто сидеть?

– Если все так, как эта овца сказала, – встрял младший Ольшанский, – то Димон вот-вот появится. Ему деньги нужны, а не Шурка.

– Месть ему нужна, – покачал головой Игорь, – помимо денег, иначе этого цирка в начале бы не было.

– Он чмо нищебродское, бать, деньги больше нужны.

– Хорошо, если так, – я достал сигареты и, спохватившись, посмотрел на Игоря.

– Кури, – кивнул тот, – Да, хорошо если Леха прав, а еще лучше, если мы Сашку найдем раньше.

– Надо тете Нине как-то сообщить.

– Она не знает? – удивился я.

– Да, я побоялся, – признался старший Ольшанский, – у Нины со здоровьем последнее время…

– Хоть кого-то ты боишься, бать, – усмехнулся Леша, – но я повторюсь – сидеть ждать будем?

– Почему ждать? Люди работают.

– А мы сидим, – парень подтянул костыль и с трудом поднялся, – пойду я, делом займусь, а вы сидите.

– Каким делом? – спросил Игорь подозрительно.

– У меня свои методы, – оскалился сын, – все, будут новости – звони.

– Давай только в рамках закона, еще твою задницу прикрывать не хватало сейчас.

– Да все окей будет, – ответил Леша уже из коридора.

– Вот как с ним? – Игорь досадливо вытряхнул сигарету из пачки, лежащей на столе.

– А он прав – просто сидеть будем?

– Тебе тоже на пальцах объяснить? Люди работают, город на ушах. Ты все что мог сделал, теперь жди.

– Если не нашел, значит не все.

– Еще один баран упертый!

– Да не могу я просто сидеть, понимаешь? Она там одна с этим клопом, хорошо если живая и целая, а я тут жду?

– А что ты сейчас сделаешь? – устало спросил Игорь, – Нет зацепок, понимаешь? Все что есть в работе. Ты мешать будешь больше, чем помогать. Совет хочешь?

– Ну?

– Езжай домой, поспи. Что изменится, я позвоню. И не смотри на меня волком, я за нее тоже переживаю, мне Сашка как дочь, она у меня на глазах выросла, Алексей мне другом был, в конце концов!

– Да понимаю я, – гадкая тревога снова заворочалась и потянула щупальцы к горлу, – все понимаю, Игорь, но не легче.

– Знаю. И мудак этот тоже знает, поэтому крови нам попьет, будь уверен.

В дверь постучали, в кабинет заглянул парнишка, который провожал меня.

– Игорь Михалыч, там женщина снизу…

– Лишина? Пропусти, – Игорь развернулся ко мне, – хана мне, Серега.

С Сашиной мамой я знаком весьма весьма шапочно – да и знакомство получилось неловким. Каким может быть знакомство с матерью, которая без предупреждения заехала в гости ко взрослой дочери?

– Где мой ребенок? – спросила Нина Альбертовна, едва переступив порог кабинета.

У них с Сашей одинаковые интонации. Я даже вздрогнул.

– Нина… – начал Игорь.

– Что Нина?! – женщина в сердцах ударила ладонью по столу, – Крестный, твою мать! Если б Лешка не сказал, то я бы ни сном, ни духом, да?!

– Нина, сядь, а? Я объясню все.

– Быстро и по существу, – женщина села на стул напротив, где до этого сидела Надя, – я жду.

Игорь достал новую сигарету, вздохнул и начал с самого начала. Про цветы, про воскресшего Диму, про любовницу, про попытку убийства. Нина слушала и мрачнела.

– Мне почему никто даже не намекнул? Я не имею права знать, что твориться с моим ребенком? Совсем за дуру меня держите?

– Никто тебя за дуру не держит. Сашка не хотела – у тебя личное счастье сложилось, медовый месяц. Ну не хотела она, чтоб ты переживала. Ты же знаешь, что Санька она…

– Упрямая. Но Надя… – Нина покачала головой, – как совести хватило только. Сашка же ей помогала и не раз, не два.

– Ты знала?

– Конечно. Я все крупные транзакции по счетам смотрю.

– Не доверяешь дочери, – неодобрительно покачал головой Игорь.

– Лучше я не буду доверять, чем из какой-нибудь зависимости ее вытаскивать. И потом, я прямо спросила, она ответила.

– Гиперопека, – поморщился Ольшанский, – Андрей над Дашкой дохлопался крыльями – вообще не самостоятельная девица.

– Игорь, иди сыну нотации читай.

– Я читаю, не переживай.

– Это я виноват, – вмешался я, – не нужно было Сашу одну оставлять.

– Да вы причем, – Нина усталым жестом убрала волосы за ухо, – я свою дочь не знаю разве?

– Нин, езжай домой. Езжайте оба уже – толку что здесь третесь? – Игорь закурил.

– А дома мне легче будет? – женщина подняла на Игоря глаза. Нет, они очень похожи с Сашкой.

– Дома ты мне мешать не будешь. Я работаю, Нина – один раз нашел, найду второй.

– Наде что-то будет?

– Жалеешь, что ли?

– Они же все мне не чужие, Игорь. И Надюшка, и Лешка, и Андрей с Дашей.

– Будет. Прикрывать не буду, не пять лет, должна была головой думать. Даже если Сашка попросит.

– Не попросит. Она в Лешу принципиальная.

– Езжайте домой, – повторил Игорь, – или мне Валерь Палычу позвонить, чтоб забрал тебя?

– Долго ждать будешь, он в Питере.

– Я тебя с конвоем тогда домой отправлю.

– Ты мне обещаешь, что с Сашкой все будет хорошо? Можешь дать гарантию, что она назад не откатится? Что ты ее целой найдешь?

– Ты же понимаешь, что я не могу таких гарантий дать? Сделать все для этого – да, Гарантий – никаких.

– Спасибо, что честно, – Нина поднялась.

– Проводить? – спросил я.

– Нет, я сама. Вы звоните если что-то изменится, а то я с ума сойду. Игорь, может, что-то нужно? Деньги?

– Нин, езжай уже. Ты действительно здесь только панику сеешь и на совесть давишь.

Женщина кивнула, еще немного задержалась на порог, словно хотела что-то сказать, но потом молча вышла.

– Ты бы тоже ехал, – уже мне сказал Игорь, – как понятно будет – наберу.

– Я тоже панику сею?

– На совесть давишь. И твое самобичевание мне здесь лишнее. Случилось уже, потом будешь терзаться, сейчас не мешай. Всем позвоню, обещал же. И вообще, Леха может и прав, насчет денег, езжай домой, карауль домашний телефон.

– Думаешь, этот Клоп действительно позвонит?

– Я пока ничего не думаю, но это вариант. Всё, вали уже, Серёг.

Не скажу, что мне стало легче после разговора с Ольшанскими. Да, какая-то смутная картинка вырисовывалась, но толку, если я все равно не знаю, где Сашка и что с ней? И сделать тоже ничего не могу.

– Вас тоже выгнал? – я обернулся. На косой лавочке у крыльца сидела Нина.

– Да. Хотя, Игорь знает, что делает, наверняка это правильно.

– Я через это проходила уже, к сожалению. Поэтому и ушла так легко, потому что знаю что будет, если у Игоря под ногами путаться. Он потом извинится, конечно, но мешать действительно не стоит. Возьмите, – она протянула мне пачку сигарет, заметив, как я хлопаю по карманам, – все никак бросить не могу, после смерти мужа.

– Спасибо.

– Сергей, я хотела только одно сказать – себя не вините. Сашка она… Дима знал, на что давить.

– Я мог просто не уезжать.

– Я больше чем уверена, что он бы нашел момент.

Иронично, но Сашина мать сейчас успокаивала меня ровно теми же словами, какими я успокаивал ее дочь несколько дней назад. Только тогда я в них верил.

– Саша в Лешу. Это он ей привил эти принципы, что семья главное, что родные не обязательно должны быть кровными, что дружить нужно по-настоящему.

– Разве это плохо?

– Это не всегда работает. Леше повезло, у него Игорь как брат, даже сына в честь моего мужа назвал, но это ведь не у всех так бывает. Но она даже мысли такой не допускала, кажется, вот результат. Я пыталась до Сашки это донести, но, – женщина покачала головой.

– Саша упрямая.

– А друзья – это священная корова, – вздохнула Нина и встала, – мне пора. Возьмите, – она протянула мне визитку, – Игорь, конечно, обещал позвонить, но вы-то, если что-то поменяется, хорошо?

– Обязательно.

Женщина кивнула и пошла по дорожке к стоянке. Я докурил и с тяжелым сердцем пошел к машине.

Домой. Ждать возможного звонка, надеяться, что найдется, снова мерить шагами кухню. Не винить себя… как, если все, что мне было нужно сделать – остаться дома?

Глава пятнадцатая

Александра.

Я открыла глаза. Темно, пахнет сыростью и землей. Под

потолком цель – то ли было вентиляционное окошко, то ли пара кирпичей выпала.

Других окон нет. Подвал?

Что я вообще помню? Как уехала из дома, бросила машину на

стоянке, выкинула телефон, дошла до промзоны, а дальше темнота. Судя по тому,

как голова гудит, меня по ней ударили.

Я пошевелилась. Руки скованные за спиной, кисти и плечи

затекли, значит сижу я тут давно.

В супермена играть я не стала – выкрутиться из наручников

можно только будучи каким-то подготовленным Рембо, но никак не моей. Зато я

встала. По стенке, неловко, но встала и подошла к стене с щелью. Нет, высоко,

не выглянешь, но тянет прохладой, совсем не городской. Я где-то в пригороде?

Обошла помещение, не нашла ничего заслуживающего внимания —

трубы, горка битого кирпича внизу, тряпье какое-то. Опустившись на пол, по той

же стене я принялась думать. На самом деле хотелось курить и пить, но ни то, ни

другое мне пока не светит, поэтому думать. Если я живая и, относительно целая,

значит убивать меня смысла нет. По крайней мере, я на это надеюсь. Либо Дима

хочет поглумится перед моей смертью – на этой мысли меня пробрало холодом, либо

хочет денег? Второй вариант мне нравится больше.

Серёжка… надеюсь, я все сделала правильно.

Скрипнула дверь и темноту разрезал луч фонарика. Шаги по

бетонному полу. Я знаю кто пришел.

– Привет, – передо мной на корточках сидел Дима и мерзко

ухмылялся, – скучала?

– Да пошел ты… – выдохнула я.

– Ты не меняешься. А я вот скучал. Особенно на зоне люто по

тебе скучал. Показать, как?

– Псих. Зачем ты меня украл? – спросила я, пытаясь не

показать ему, как мне страшно.

– Да банально – денег хочу. Сначала думал тебя убить, но

пожалел – деньги мне нужнее. Тем более, что твой нынешний хахаль жадничать не

станет, я уверен, да и Наташки нет больше, мне надо как-то устраиваться, а на

богатого жениха девки лучше ведутся.

– И сколько? – страх прошёл, пока он не получит денег, меня

не тронет. Слишком Дима корыстный.

– Я бы сказал миллион, но боюсь, твой дедушка столько не

соберет. А ты герантофилка, оказывается, Сашенька. На дедушек тебя тянет. И как

оно? Со старичком спать?

Я не реагировала. Он меня специально доводит.

– Милая, а он челюсть, на ночь, в стакан кладет?

– Дим, заткнись, а? Утомляешь.

Пощечина обожгла щеку.

– Не наглей! Здесь я главный, поняла?

Он резко поднял мое лицо за подбородок, заставляя смотреть