Текст книги "Волчья песнь (СИ)"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Все разочарованно вздыхали и переглядывались, поправляя снаряжение. Но в конце концов винить волков никто не смел – люди ворвались в их жизнь, перемешали её, ничего не дав взамен, ничем не помогая... И всё-таки был в душах неприятный осадочек – словно... не предал, а так, оказался слишком осторожным хороший друг. Иногда такое даже хуже, чем прямое предательство, потому что вроде бы и обвинить – не за что, язык не поворачивается – и прежних отношений уже нет и не будет никогда...

– Ну? – Сашка оглядел своё воинство, выглядевшее куда более потрёпанным, чем обычно. Юные лица – серьёзны и усталы. Усталость въелась в них серой пылью. – Пошли! – он подкинул на спине рюкзак делая первый шаг этого похода – и уже чёрт знает какой по счёту в жизни.

И тут на поляну начали выходить... волки. Они выстроились почти что идеально ровной линией – шестнадцать самцов, одиннадцать самок и тридцать один подросший уже волчонок. Вожак протрусил вдоль строя, словно на разводе караула, что-то коротко рыкнул, стая отозвалась разнообразными звуками.

– Ребята! – ахнула Галя. – Они же идут с нами! Десять самцов!

Вожак потёрся носами со стройной невысокой волчицей, потом – положил морду на морду рыжего самца. Тот заскулил, мотнул хвостом, повёл прочь с поляны ещё пятерых самцов и всех самок с волчатами. Сам же вожак, подойдя к Сашке, вдруг взметнул широкие длинные лапы ему на плечи.

Жёлтые глаза волка умно и открыто смотрели в серые глаза человека.

* * *

Первый день почти до темноты они бежали, не останавливаясь, ещё надеясь на то, чтобы вырваться из гипотетического окружения, кольцо которого, конечно же, уже начало смыкаться. Это было уже привычно-ритмичное движение – безостановочное и быстрое. Скользили по сторонам волки – серыми тенями, растворяющимися в сумерках. Когда стало трудно различать, куда ставишь ногу, Лесные Псы просто улеглись – там, где стояли...

...Проспать долго не удалось. Всех разбудил шум винтов винтокрыла. Огромная машина шла над самыми верхушками деревьев, полосуя землю лучами нескольких прожекторов. И люди, и волки замерли внизу. Они не сдвинулись с места, даже когда несколько очередей наугад выжгли вокруг дымные просеки. Видимо, сверху засекли чем-нибудь группу целей, но приняли их за крупных животных и стреляли с досады.

Мимо – всё мимо, к счастью. Но Сашка тут же поднял своих. Конечно, когда винтокрыл вернётся на базу, там найдутся головы посообразительней...

С рассветом они пересекли магистраль, построенную ещё век назад. Шоссе по четыре ряда в каждую сторону было, наверное, единственной (и давно полузаброшенной!) автомобильной дорогой, пересекавшей весь материк. И буквально через секунду после того, как отряд пересёк полотно, по дороге проехала бронеколонна. Медленно, развернув башни влево и вправо в сторону леса. В люках – никого.

– Влупить бы, процедил Дик, тиская пулемёт.

– Давай, – кивнул Димка, – только мы подальше сначала отбежим, чтобы нас не задело, когда тебя с землёй мешать станут... Нам сейчас так и так главное – подальше убраться.

Конечно, тошновато было неподвижно смотреть, как миом ползут чёрные гигантские туши, терзающие дорожное покрытие траками двойных гусениц. Утешало только одно – колонна явно... боялась. Джаго сидели за бронёй и тряслись, не осмеливаясь и нос высунуть наружу.

Что не удалось вырваться – стало ясно довольно быстро, когда сначала волки учуяли, а потом и ребята увидели проезжающих сквозь лес верховых. Их было не меньше полусотни, и ехали они очень широко, страхуя друг друга.

Без единого слова всем подались чуть назад и в сторону. Больше никто не бежал – шли осторожно, "ёлочкой", волки бежали впереди. А вскоре стали ясны и масштабы облавы – когда отряд наткнулся на минное поле. Мины были установлены явно только что, внаброс с воздуха, и так часто, что просто глаза на лоб лезли. Снимать? Пробираться, полагаясь на волчье чутьё и свой опыт? Бранка прошла на двадцать метров вглубь, потратила на это двадцать минут – и вернулась, молча и досадливо махнув рукой.

По кромке поля они прошли три километра, пока наконец Горька не сказал задумчиво и проникновенно:

– Теперь я в самом деле вник, насколько богат Альянс. Сколько же они сюда всадили денег?

– Главное – когда успели, – угрюмо буркнул Сашка. – Вот ведь ублюдки...

– Мы их всё равно обнесём, – уверенно сказал Горька, раскладывая на спине упёршегося ладонями в колени Олмера, трофейную карту. – Смотрите. Ещё километр – и будет река. Попробуем пробраться по ней, а?

* * *

Отфыркиваясь, Дик вынырнул на поверхность. ручейки стекали по его волосам. Стуча зубами, мальчишка покрутил головой:

– К-к-ключи бьют, – пояснил он. – Т-т-т-т... там сеть. С. Стальная.

– Так. Ясно. Боны поставили, – Сашка прикрыл глаза, на скулах обозначились желваки.

Сидя в зарослях таволги, они с остервенением смотрели на перегородивший реку серо-зелёный плоский монитор – броневую низко сидящую тушу с крупнокалиберной пушкой и торчащими вверх многочисленными стволами и ракетными жерлами. По сторонам курсировали четыре вооружённых баркаса, выписывавшие по ночной воде причудливые петли.

– Сволочи, – согласился Дик, отжимая волосы. Всё тело его покрывали крупные мурашки, он непроизвольно вздрагивал.

– Сколько там может быть рыл? – спросил Горька. Он полулежал на животе, подпирая голову руками – и как всегда грыз веточку.

– Полсотни максимум, – предположила Галя, – небольшой же. Да и зачем больше?

– Меньше, – возразила Машка. – Ты людей считаешь.

– Ну да, точно...

– Чувствую, придётся мне сегодня снова работать, – вздохнула Люська.

41.

На этот раз Горька и Сашка молчали. Все остальные давно уже спали, пользуясь хоть такой положительной стороной ловушки. Но командир и его лучший друг ждали результатов от Люськи...

"Похоже, на этот раз всё-таки конец, – думал Сашка, слушая, как плещется в реке рыба, как нудно зудят комарики-гладыши, выслеживающие свою добычу с камышей. – Нет, ну а чего ты хотел? Чтобы простили аэродром? Нет, за всё надо платить. Нам и так повезло. А операция эта – просто конфетка, после такого и умереть не жалко... нет. Жалко. Всё равно жалко, особенно теперь..."

"Ну вот надо же такому случиться... – Горька ладонью прикрыл зевок, – ...случиться такому именно когда Олмер нашёл себе девчонку. Кстати, она ничего, симпатичная. А бедный парень аж с лица спал... Странная штука – любовь. Уж, казалось бы, где ей не место совершенно – так это на войне. А всё равно..." Он подумал о спящей Гале и с неожиданной злостью посмотрел на реку, где по-прежнему лежала на воде уродливым шипастым чудовищем туша монитора.

– Дорого бы я дал, чтобы выпутаться из этой истории, – нарушил наконец-то молчание Сашка.

– Где же твоя жажда приключений? – иронично спросил Горька, удобней устраивая ноги.

– Не знаю, – пожал плечами Сашка и дружески подтолкнул Горьку плечом. – Думаю, её унёс вооооон тот ночной вампир (1.) величиной с оленя.

1. Dinogeospiza strix, ночная хищная птица, напоминающая земного вьюрка. Юмор Сашки в том, что реальные размеры ночного вампира не превышают размеров воробья.

– Мы будем шутить, даже если нас повесят за ноги, – приглушённо засмеялся Горька.

– Я лично – буду, – уверенно сказал Сашка. – Кстати... возможно, скоро у нас появится такая возможность.

– Люська идёт, – Горька приподнялся.

Девушка выглядела очень усталой, даже пошатывалась – и Горька поддержал её.

– Ну? Какие новости? – голос Сашки был отрывист и сух. Люська покачала головой:

– Похоже, нас взяли в оборот. В пяти часах за нашими спинами – всадники. Много. Несколько сотен. На флангах высажены тактические десанты. Путь на север закрыт минными полями и монитором. Под рукой у врага – полдюжины ударных винтокрылов. С рассветом нас кончат, мальчишки.

Все машинально поглядели на небо. До рассвета оставалось часа четыре.

– Поспи, Люсь, – ласково сказал Сашка. – Ты молодец, а теперь поспи.

Устало кивнув, девушка послушно отправилась к кустам в десятке метров от берега, где спали остальные.

– Я больше боюсь, что кого-то живым возьмут, – признался Сашка. – Выручать-то будет некому... – он сел, потянулся. Горька передёрнулся, взял себя за локти, кривовато улыбнулся:

– Да уж, веселье тогда будет... Я терпеть не могу аргументов вроде раскалённого железа, иголок под ногти и члена в заднем проходе... – он опять передёрнулся. Сашка прищурился:

– Ты что, никак боишься? С каких пор ты стал бояться смерти-то?

– Не смерти, – буркнул Горька. Постучал пальцами по колену, опять криво улыбнулся. – Ну да ладно, тут тоже всё от нас зависит... Знаешь, я бы сейчас дорого дал, чтобы музыку послушать. Нашу волну. Ты помнишь? – он насвистел позывные пионерской радиостанции. – Я так и не смог забыть, хотя был совсем маленький...

– Перестань, – оборвал Сашка друга. – Это называется – сыпать на рану соль.

– Как ни называй – ничего не изменится, – вдруг со страшной, кипящей злостью сказал Горька, Сашка даже отшатнулся. – Неужели мы так и будем сидеть и ждать, пока нас прикончат?! – он стиснул кулаки и ударил ими по земле.

Проснувшийся волк высунул голову из кустов, сонно посмотрел на людей, зевнул с постаныванием и уполз обратно.

– Во всяком случае – не я, – Сашка туже перехватил свой волосяной хвост. Горька покосился на него:

– У тебя есть план?

– Предположим, – задумчиво согласился Сашка, – но он попахивает авантюркой.

– О этот чистый, бодрящий запах! – Горька осклабился. – Когда ты последний раз такое сказал, мы угнали винтокрыл... впрочем, нет. Это был мой план. Я согласен на любую авантюру, лишь бы не сидеть тут на бережке и не ждать, когда явятся гости, которых мы всё равно не сумеем принять, как следует!

– Тогда слушай, – Сашка устроился удобней. Странно-мечтательная улыбка осветила его лицо, как фонарик. – Что, если нам захватить монитор? Добраться вплавь, захватить и взорвать?

Горька возбуждённо ёрзнул на месте:

– Ого себе планчик. Я – за. Остальные, думаю, тоже.

– Остальные пусть спят, – вдруг продолжил Сашка. – Планчик, как ты выразился, и правда "ого себе". И выполнять его буду я.

– Со мной, – голос Горьки звучал спокойно и безапелляционно. Сашка пожал плечами:

– Ну, с тобой-то спорить бесполезно, да и не спишь ты... Ждать не будем?

– А чего тут ждать, – Горька начал расстёгивать пояс.

Они остались в одних кожаных штанах. Засовывая за их ремень обрез, Горька спросил:

– Тебе клёши твои плыть не помешают? Сашка мотнул головой, аккуратно обвивая живот детонационным шнуром, предложил, потом, пристёгивая меч за спину:

– Обойдём боны по берегу. Ну, пошли?

– Ага, – Горька повёл плечами, посмотрел в глаза другу. – Ну... будем надеяться, что всё сложится хорошо.

– Не может быть плохо, если мы что-то делаем вместе, – Сашка подставил ладонь, и Горька по ней весело хлопнул. – Вперёд!..

...Они соскользнули в воду ногами вперёд прямо с берега. Тут сразу оказалось глубоко, тёплое сильное течение вилось вокруг тела. Юноши плыли брассом, выставив над водой лишь головы. Их волосы шевелились в воде, словно диковинные водоросли. Когда мимо проходили баркасы – оба молча и тихо глубоко ныряли, и свет прожекторов таял в тёмной струящейся воде.

Монитор был тёмен и неосвещён. Заглушки защищали всё, ни единого лучика света наружу не пробивалось, и палуба – пуста, только один часовой ходил вдоль борта.

По ногам полоснула холодная струя – это, видно, сюда попал Дик, когда плавал на разведку. Страха не было ни у того, ни у другого, думали они одинаково: "Прорвёмся, не привыкать!" Отсюда, с воды, монитор казался огромным, он походил на плавучую крепость, воздвигнутую посреди реки назло Лесным Псам – чтобы погубить их...

...Горька первым коснулся – не рукой, а плечом – звеньев якорной цепи, уходившей в клюз в метре над его головой. Пальцами ноги нащупав одно из звеньев под водой, он уперся в него и осторжно, чтобы не плеснуть, выметнулся из воды, положив ладони на края клюза. Потом перенёс ногу через борт и оказался на палубе. Помог выбраться Сашке, и они присели за башней – решать, где может храниться боезапас.

Где-то грохнула дверь, и голос джаго что-то требовательно прохрюкал. Ему откликнулся другой – откуда-то с кормы. Широкий луч света упал из открытой двери, а с ним...

Юноши затаили дыхание. Там, внутри, говорили по-английски!

– ...группа "МакЦехт". Под нашими ударами пали последние рубежи обороны сектора. Враг больше не отступает, враг просто бежит. Сейчас мы обращаемся к нему – по-прежнему на нашем языке, его поймёт любой: сдавайтесь! Складывайте оружие и прекращайте сопротивление – это ваш единственный шанс спасти свои жизни. Война вами проиграна. Вы знаете это, и лишь ваш страх не даёт вам сдаться. Вам нечего бояться – мы не будем мстить сдавшимся. Но те, кто посмеет продолжать сопротивление – будут убиты. Мы знаем так же, что нас слышат сейчас наши братья, люди Земли, превратностями войны заброшенные в плен и рассеянные по планетам сектора. Вам больше не нужно надеяться, потому что наша победа – это уже не надежда, это реальность. Мы идём. Мы пришли. Слушайте нашу песню – и, повторяя её слова, смотрите в небо. Осталось недолго!

Сашка и Горька вздрогнули – голос сменился на русский:

– Нас не сломит беда,

Не согнёт нас нужда,

Рок всевластный не властен над нами:

Никогда, никогда,

Никогда, никогда,

Мы, земляне, не будем рабами! (1.)

1.За основу взято стихотворение В.Князева «Песня Коммуны» (В свою очередь – переделка песни «Правь, Британия!».)

Кто-то из джаго что-то закричал, послышался топот, звяканье, механический вой, поющий голос оборвался. Юноши в темноте смотрели друг на друга. Глаза у них горели, оба улыбались во весь рот.

– Слышал? – выдохнул Сашка. Горька лишь кивнул – у него перехватило дыхание. – Это наши. Они уже идут. Это же секторная передача, ты понимаешь?! И это... Горь, это же радио!!! Они рядом! Совсем рядом!

Совершенно забыв, где они находится, друзья обнялись, ткнувшись лбом в лоб. Им казалось, что и ночь светлей (но – только для них!), и звёзды подмигивают, и Неразлучный улыбается, и даже тихая волна выбивает по броне вражеского монитора "никогда, никогда, никогда, никогда, мы, земляне, не будем рабами!" И что – умереть в такое время?! Ну нет!

– Попробовать, может быть, взорвать погреб под башней? – шепнул Сашка. – Наверняка тут весь основной боезапас.

– Давай попробуем, – пожал плечами Горька. – Пошли...

...Башня монитора была ничем иным, как башней старого джагганского тяжёлого танка, которую целиком переставили на палубу – с её орудием на земной калибр примерно 300 миллиметров. В сухопутных боях такие танки давно уже представляли, несмотря на устрашающий внешний вид, лёгкую добычу для землян, но в качестве орудия поддержки такая "дура" была очень и очень серьёзной вещью. В башню вели две боковых двери на скрытых петлях – стодвадцатикилограммовые плиты брони. Нечего было и думать как-то открыть их тайно и бесшумно. Их, пожалуй, и подорвать-то было непросто.

– Так, и что делать-то?! – Сашка машинально потёр плечо, на котором остались сизые хлопья краски с борта.

– Слушай... – Горька хмыкнул. – А давай просто тихонько постучим, а?

Секунду Сашка непонимающе смотрел на друга, потом тихонько засмеялся:

– Давай!

Прижавшись спиной к броне, Сашка осматривался. Горька поставил ногу на скобу под дверью и стукнул в металл костяшками пальцев. Металл отозвался еле слышно, но почти тут же раздался щелчок, дверь приоткрылась – кажется, тем, кто находился внутри, просто лень было её открывать полностью. Кажется, джаго изнутри что-то хотел спросить, но плохо видел со света – и... Горька аккуратно придержал падающий труп, прошептав с раскаяньем:

– Прости, любимый, так получилось...

Они с Сашкой по очереди скользнули в щель – для них вполне достаточную.

Внутри башни были ещё трое – двое дремали, один что-то рассматривал на выпуклом экране. Оттолкнувшись ногами от порога, Горька буквально упал на него, Сашка, резким рывком втянув внутрь труп, с натугой закрыл дверь. Метнулся к просыпающимся, заколол оного ударом в грудь, второму упёр меч в горло и сказал тихо:

– Закричишь – убью.

Это было лишним – джаго по привычке своей расы опорожнил кишечник и остекленело смотрел на невесть откуда возникших в башне землян, разделавшихся за секунду с его сослуживцами.

Горька осмотрелся. Внутренность башни по земным меркам была просторной, как жилая комната. Почти надвое её делил автомат заряжания. Один снаряд сидел в казённике.

– Артиллерийский погреб – под нами? – спросил Сашка, покачав мечом. Джаго выдавил что-то в знак согласия. – Вход в погреб из башни есть, или там сплошная автоматика?

– Под моим сиденьем, – выдавил джаго. – Ещё из жилых отсеков и из носа. Там стоят часовые. Не убивайте меня. Я не хотел воевать. Меня зас...

– Убей его, – прервал джаго Горька. – Он всё равно сидит на этом самом входе и нам мешает.

– Я могу встать... – джаго с готовностью начал подниматься, и Сашка его заколол. Горька заворчал, спихивая тело на пол:

– Сразу надо было, говорить ещё с ним... Давай, отваливай кресло. Надо спешить.

Под креслом в самом деле обнаружился люк. Видимо, им давно не пользовались, но люк был в исправном состоянии – а большего от него и не требовалось...

...В погребе было сухо и тихо. Над стеллажами горели белые плафоны. Отдельно лежали, поблёскивая буро-серой смазкой, остроконечные чушки снарядов, отдельно – желтоватые тканевые заряды.

– Неплохо долбанёт, – Горька поочерёдно аккуратно и тихо заблокировал обе двери. – Нос этой дряни оторвёт уж точно... Слушай, может, нам прихватить пару баркасов?

– Там посмотрим, – Сашка обматывал детонационным шнуром один из стеллажей. – Ну вот... что это?!

– Сюда! Скорей сюда! – заорали наверху. Метнулась тень; Горька выстрелил вверх из дробовика с вытянутой до отказа руки, но люк уже лязгнул. Послышался грохот.

– Сюда! – Горька одним прыжком достиг двери в нос, распахнул её. Часовой в это время как раз собирался заблокировать её снаружи, но Горька уложил его ударом кинжала. Позади щёлкнуло, зашипело, и Сашка толкнул Горьку:

– Бежим. У нас полминуты.

Дверь из носовой части была не закрыта. Ведущая к ней крутая лестница была чем-то измазана, и Сашка, махнув на неё прыжком, поскользнулся и полетел обратно. Его правая ступня попала между ступеньками – и юноша вскрикнул:

– Нога!

– Скорей! – Горька подхватил Сашку и начал карабкаться наверх. В башне загремел люк, послышался крик. Это было как в страшном сне. Выбив спиной дверь, Горька, рванув за собой Сашку, упал за борт.

Взрыв произошёл в тот самый момент, когда они упали в воду.

* * *

– Что?! – Дио ударил обеими кулаками по столу. Яростно дыша, раздельно спросил: – Вы. Их опять. Упустили?

– Они взорвали монитор... – бормотал стоявший перед ним офицер-джаго. Он был выше сторка на две головы – и всё равно казалось, что смотрит на Дио снизу вверх. – В суматохе угнали два баркаса... мы преследовали... они бросили баркасы северней... мы нашли уже пустыми... сейчас мы их преследуем по пятам...

– Они прошли на баркасах тридцать луакк (1.) по реке, – тихо сказал Дио. – Тридцать луакк, пока вы бегали вокруг своего бронекорыта. Им сейчас не больше десяти луакк до озёр. О Сила Сил, вы вообще что-то можете сделать не левой ногой? Вы в самом деле не понимаете, что они ушли, ушли от вас?

1.Луакка – сторкадская мера длины, равная 5700 метрам.

– Мы задействовали лучшие группы... их возьмут... я гарантирую...

– Довольно!

Дио ударил перед собой кулаком. Стремительно – но не коснувшись джаго, в воздух. Но... тот не успел даже вздрогнуть. В его голову словно ударило бревно старинной стенобитной машины. Голова вмялась внутрь самой себя, из жуткой мешанины ударили кровь и мозг. Джаго мёртвым рухнул на пол.

Дио, с присвистом втягивая воздух, подал сигнал ладонью. Двое сторков в лёгких доспехах, подойдя к трупу, молча поволокли его прочь. А Дио упал в раскладное кресло, рывком распахнул ворот поддоспешной куртки. Тяжело дыша, прикрыл глаза – сейчас его лицо казалось старше самого себя на целую бездну времени.

– Почему? – бормотал он. – Ну почему им всегда всё удаётся?! Группа детишек водит нас за нос – о Предки, о Предки, да о каких вообще тогда победах можно говорить?! Провались оно... провались в лёд...

Лежавшая на столе рация издала требовательный сигнал. Дио перегнулся через ручку кресла, дотянулся до аппарата.

– Слушаю, Дио, – сипловато от ещё не ушедшего бешенства сказал он.

– Слушай, Дио, – согласились на том конце, и сторк зримо представил себе длинную тонкую нить канала связи. Голос говорил на хорошем старом языке Сторкада, но – это говорил не сторк.

– Кто ты и почему говоришь по этому каналу? – Дио сел прямо.

– Потому что хозяин аппарата мёртв, – сообщил собеседник. – Не скажу, что меня это радует, необходимость убивать фактически после конца войны, но что есть, то есть.

– Ложь, – быстро ответил Дио, уже зная, что это правда.

– Как знаешь, – согласился собеседник. – Уходите оттуда, Дио. Мы скоро придём и уже не дадим никому уйти. Вам больше нечего искать и ловить. Уходите, – в голосе землянина вдруг появилась настоящая печаль, – потому что мы не хотим больше вас убивать. Дио?

Ответа не было – юный сторк швырнул аппарат в опорный столб, так, что столб покачнулся, а гарнитура со щелчком разлетелась. Некоторое время Дио сидел, запустив в волосы растопыренные окаменевшие пальцы, склонив голову. Потом распрямился – в глазах поблёскивало зелёное пламя.

– Ничего, – тихо сказал он. – Ничего, ничего. Всеотец (1.), ты слышишь меня? Ничего. Мы не отступим. Я не подведу. Мы ещё повоюем.

1.Всеотец – один из титулов Императора Сторкада.

Он вытянул руку вбок, нашарил кнопку на переносном пульте и, нажав её, запрокинул голову на пружинящую спинку, слушая рванувшееся из небольшого мощного динамика -

Цвет белый – безумной чести,

Цвет серый – холодной стали.

Мы живы, пока мы вместе,

Мы болью единой стали.

Потеря бьёт кровью в горло,

На миг застывает тело.

Но, головы вскинув гордо,

Мы вспомним, что вновь сумели

Возвратиться домой, снова выиграв бой

Со своей Судьбой и с самим собой.

Завтра снова кровь вырвет нас из снов

И поверх голов пронесётся вновь.

Вперёд! Пока мы дышим,

Пока есть ещё, что терять.

Вперёд! Стучат всё тише

Сердца... Чтоб убивать.

42.

Озёрный край был великолепен. Насколько хватало глаз, тянулись километры и километры озёр и речек, сплетавшихся в синюю сеть; на бесчисленных островах и в излучинах росли рощицы и небольшие леса. Сашка видел пару поселений, но они терялись среди этого великолепия дикой природы.

Как было назвать то, что они вырвались? Чудо? Нет, скорей это было заслугой решительности и быстроты их действий. Несмотря на вывихнутую ногу командира, Лесные Псы двигались очень быстро, а волки помогли выбирать наиболее безопасный путь – хотя леса кишели врагами, которые только что землю носами не рыли в поисках беглецов. Шестьдесят километров Лесные Псы преодолели за сутки, причём в абсолютной бесшумности, ничем себя не выдавая и избегая на этот раз встреч даже с мелкими группками врагов.

Результат был налицо – их потеряли. Теперь оставалось лишь забраться поглубже в это прекрасное место, перевести дух и потом снова приступать к действиям.

Сашка обернулся. Его отряд лежал на зелёной травке, посматривая в небо или просто уже посапывая – в том, чтобы поспать, нуждались все, но кое-кто ждал, что скажет командир. Положив ладонь на холку замершего рядом волка, Сашка снова поднял к глазам бинокль – просто чтобы ещё раз полюбоваться на озёрный край.

– Ну что же, мне тут нравится, – Горька подошёл как всегда неслышно и теперь, подбоченясь, жевал травинку. Выглядел он этаким юным дворянином, озирающим свои новые охотничьи угодья – если только дворяне одеваются в потрёпанную кожу кустарной выделки. – Может, кинем руны, братишка?

– Согласен, – кивнул Сашка, опуская бинокль. Горька потряс мешочком на поясе – и при этом странно улыбнулся...

...А через несколько минут Сашка, покусывая губу, озадаченно разглядывал лежащие на ладони знаки.

«Эар», «стан», «этель». «Могила», «камень», «наследие предков».

– Не понимаю, – честно сказал он наконец, – как их вообще связать?

Горька, за уши отталкивая любопытную волчью морду, задумчиво сказал:

– "Могила превратит вас в камни при попытке добыть наследие", как-то так. То есть, нас прикончат, когда мы будем любопытничать чего-нибудь.

– Серьёзно? – встревоженно спросил Сашка.

– Представления не имею, – Горька пожал плечами, ссыпая руны в свой мешочек. – Ну... если тебе не нравится этот толкование, то пусть будет... мммм... ну, хотя бы "падая в могилу, треснешься башкой в камень и обретёшь наследие предков!"

Шутка Горьки вопреки обыкновению не вызвала у Сашки оживления. Он хмурился.

– Ну а ты-то как думаешь?

Горька снова пожал плечами и сорвал травинку:

– Я никак не думаю... верней, я не думаю, что это значит для нас хоть что-то хорошее.

– Я-то думал, что все неприятности позади...

– Все неприятности будут позади, когда окончится война. И для тех, кто доживёт до этого момента.

– Лично я твёрдо настроен быть среди них, – Сашка удобней устроил на плече "секач". Горька улыбнулся и стукнул друга в другое плечо:

– А что, кто-то из погибших был настроен иначе?

– Чтоб тебя, Белкин, – обиделся Сашка, – я никогда не мог различить, где у тебя шутки, а где – серьёзно. И то и другое одинаково смешно и дико.

Горька засмеялся – не принуждённо, а в самом деле весело. "Лежбище" развернулось в сторону друзей.

– Как они веселятся, в какой они форме! – заметила Бранка. Сашка поиграл бровями. Все захохотали, разбудив нескольких задремавших. Дик, лёжа на животе и болтая ногами в воздухе, отпускал шуточки по поводу мрачного Олмера. Машка, разувшись, растирала ноги и бурчала, что сегодня пойдёт босиком. Мирко сидел неподвижно – Бранка меняла ему повязку на голове. Димка лежали ничком, Люська, изогнувшись, коварно щекотала ему травинкой спину между задравшейся курткой и штанами – парню было лень отбрыкиваться. Галя осматривала подошвы своих сапог, кажется, размышляя, чем и как их подшить. Нина перетягивала ремни с оружием.

– Что решили отцы-командиры? – спросил Димка, не поднимая головы.

– Лодка нужна, – решительно сказал Сашка.

43.

Следы цивилизации попались Димке почти сразу. Волк их почуял раньше человека – помотал головой и фыркнул, морща нос. Грунтовая дорога, покрытая пылью, виляла среди дикого тёрна и стройных сосновых мачт с красноватой корой. В пыли явственно виднелись многочисленные следы цивилизации.

– Тише, дружище, – Димка, встав на колено, притиснул к себе волка. – Хочешь сказать, что воняет? Придётся потерпеть... – волк протестующе заскулил, юноша непочтительно щёлкнул его по уху. – А ну – тихо!

Какое-то время он прислушивался и уже хотел перебежать дорогу, но вовремя услышал приближающийся ровный гул – и вскоре увидел танкетку.

Ширококолёсная машина, раскрашенная в маскировочную неразбериху, несла трёх джаго – водителя, сидящего позади него солдата и ещё одного – в обтекаемом бортовом бустере за плазмомётом. Разум советовал пропустить врага мимо. Но Димке, по правде сказать, было плевать на советы разума. Пальцы его скользнули по чехлу, он легко вскинул обрез на сгиб руки и выстрелил инстинктивно, не целясь.

Водитель дёрнулся, заваливаясь вперёд и вбок, машина вильнула и застыла. Плазмомётчик выскочил из танкетки – и на него серой молнией бросился волк. Сидевший позади водителя солдат потерял оружие и сейчас метнулся за ним, но Димка свалил его выстрелом из второго ствола – картечь превратила морду джаго в месиво.

Волк тоже расправился со своим противником в обычной волчьей манере – разорвав ему горло – и теперь зачем-то целеустремлённо волок тушу в кусты.

– А это мысль, – Димка поймал стволами обреза чехол и занялся приборкой, которую завершил тем, что с натугой откатил подальше и танкетку, после чего отряхнул ладони и по-хозяйски оглядел дорогу. – Почин есть, – заявил он громко. – А то ездят они тут... непуганые. Как думаешь, – он посмотрел на волка, – обыскать их, что ли?

Вопрос был риторический – волк в обысках толку не видел и посоветовать ничего не мог (или не хотел?) Димка же, поразмыслив, решил, что это успеется – и зашагал дальше.

* * *

Речушка, плавно тёкшая в песчаных берегах, попалась Димке шагов через двести. Вода в ней оказалась тёплой и отзывала болотом, но зато – как в подарок! – у самого берега возле причала покачивались в две ряда восемь остроносых узких лодок с аккуратно разложенными в них вёслами. Димка хмыкнул:

– Удачно. Беги к нашим, – он провёл ладонью по волчьей спине, – а я пока что выкупаюсь.

Раздевшись, Димка вошёл в воду. Поплавать толком тут не удастся – это он понял сразу, воды оказалось едва до груди. Используя песок вместо мыла, юноша не без удовольствия вымылся, несколько раз нырнул и вернулся на берег, присев, стал натягивать и шнуровать штаны. Неожиданно изощрённый слух уловил какой-то лёгкий шорох в кустах за причалом. Цапнув нож, Димка пригнулся, перебежал к кустам и замер, вслушиваясь.

Нет. Никого.

Когда он обернулся – на поляне, отрезав его от вещей, стояли сторки. Их было несколько, на вид – помладше самого Димки, одетых в пятнистые комбинезоны на широких лямках, мягкие высокие ботинки, на правых рукавах – большая эмблема в виде пикирующего крылатого кота, головы целиком закрыты зеркальными, вытянутыми вперёд, шлемами. Стоя неподвижно, они явно разглядывали землянина.

Димка понял, что влип. Вся сцена носила характер кульминации какой-то легенды, в соответствии с которой ему – герою – сейчас предстояло сокрушить всех врагов в беспощадной кровавой схватке. Только вот, похоже, сокрушат как раз его. Странно, что его просто не пристрелили... хотя – это не странно, это скорей страшно. Значит, он нужен им живым.

Димка пригнулся, выставив вперёд руку с ножом. Из горла у него вырвалось хриплое, низкое рычание, глаза загорелись. Сторков было трое. Трое. И четвёртый – возле кустов. У него не было видно никакого оружия, в то время, как у остальных троих на бёдрах висели кобуры лёгких бластеров, а в руках они держали рэнки – Г-образные сторкадские тесаки. «И ещё у них стилеты в рукавах,» – напомнил себе Димка. Он бы дорого сейчас дал за более длинный клинок – его нож был сантиметров на двадцать короче рэнков. Ясно понималось – строки хотят просто подрезать его тут и там, а потом утащить с собой. И даже длинный клинок дал бы не намного больше шансов... не намного... добраться бы до огнестрельного... тогда...

Но хватит думать. Похоже, кончилось везение – а в плену ему делать нечего.

И его – в отличие от врагов – ничего не должно сдерживать. И не будет.