Текст книги "Роковая любовь"

Автор книги: Олег Кудрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

Утро у Максима получилось тяжелым. Не помнил, как в гостиницу добрался, не помнил, как заснул.

Зато как проснулся… Ох и тяжело же. А тут еще и шеф позвонил с утра пораньше. Сказал на работу приехать, не задерживаясь. С чего бы это?

Астахов вообще всех поднял на уши. Прежде всего, Тамару расспросил, как так вышло, что вокруг барсетки столько всего накручено, а он не в курсе. Она отвертелась: знать ничего не знаю. Что было – все рассказала.

И Тамара встревожилась. Зря она визитку сожгла, поторопилась. Только в семье все налаживаться начало. А теперь из-за этого цыганского барона опять в тартарары полететь может.

Утром подстерегла Максима у входа в офис:

– Макс. Мне с тобой поговорить нужно.

– О чем?

– Пошли в мой кабинет. Там скажу.

В кабинете была сама любезность, сварила Максиму лучший кофе. Подала с французским коньяком и швейцарскими конфетами.

– Максим, знаешь, я так хотела, чтобы Антон с отцом помирился… Поэтому сказала всем, что это он барсетку нашел, а не ты. Это ведь не страшно.

«Да нет, – подумал Максим. – Не страшно. Маленькая ложь – во благо». А вслух сказал:

– Да какая разница, кто принес? Главное, что вернули!

– Вот, – обрадовалась Тамара. – И я так считаю. Но на всякий случай прошу: не выдавай Антона. Он не хотел… Это я заставила его соврать…

– Не вопрос.

Еще выпили коньячного кофейку, даже шутя чокнулись чашками.

Напоследок, пробросом, Тамара сказала:

– Да, и вот еще… Если барсетку не ты забрал, то получается, что и Зарецкий ничего тебе не говорил, чтоб Астахов перезвонил ему. Ведь так?

Максим с похмелья не сразу понял. А когда понял, кивнул головой. Про себя же подумал: «Вот тебе и маленькая ложь. Не успел глазом моргнуть, как по уши заврался…»

Только поздно уже. Ничего не поделаешь. Сказано – не вернешь.

– Хорошо, – медленно проговорил Максим. – Только на самом деле, напоминаю, цыган этот, Зарецкий, сказал: если Астахов с ним не встретится, беда будет. Так что вы уж там как-то что-то сделайте.

Все – Тамара, Антон и Максим, собрались в кабинете у Николая Андреевича. Тот еще раз выспросил все заново. Но вся допрошенная троица дружно держалась прежней версии.

Максим при этом был готов сгореть от стыда. И ведь в глубине души он понимал, что, скорей всего, вся правда выплывет наружу, причем очень скоро. Так почему же сейчас не сказать? Но он посмотрел на Тамару Александровну. И не смог нарушить данное ей слово.

Лишь Антон в этой ситуации чувствовал себя свободно, как рыба в воде. Ну да с ним всегда так. Он вообще ничего серьезно не воспринимает.

Самый тяжелый удар Максим получил в конце разговора, когда узнал, что вот прямо сейчас Астахов с сыном едут к Зарецкому. Хорошо же он, Максим, будет выглядеть перед Зарецким: лгун лгуном.

И так все было непросто, а теперь уж совсем запуталось.

* * *

Цыганки разбрелись по набережной. Отдыхающие из окрестных санаториев привычно напряглись, проверили, на всякий случай, кошельки. Убедившись, что те на месте, начали заглядываться на предложенный цыганками товар: сувениры разные, ракушки, смешные фигурки, склеенные из шишек и веточек, избушки на курьих ножках с надписью «Привет из Управска».

Слово за слово – соглашались и на гадание. Особенно бойко дело шло у Рубины, а из молодых – у Люциты. Кармелита же никак не могла приспособиться к новому для себя делу. Хорошо хоть бывший главный конюх Сашка со своей унылой лошадью тут же бродил. И почему-то при виде Сашки так захотелось бросить все и сбежать домой, в слободу, в свою любимую спаленку к плюшевым игрушкам, к своей любимой Звездочке. Просто детство какое-то.

И тут Кармелита увидела Свету. Света тоже увидела ее. Кармелита среди таборных цыганок-гадалок! Светины глаза округлились до шарообразного состояния. Потом лицо расплылось в улыбке. Ай да подруга! Кармелита в ответ тоже улыбнулась.

– Девушка, а погадайте мне на жениха? – миновав всех прочих цыганок, Света подошла к Кармелите.

– Ай, красавица, ай, хорошая, конечно погадаю! – Цыганская кровь проснулась, забурлила, Кармелита почувствовала невероятный кураж и небывалую легкость. – Ой, всю правду скажу. Только позолоти ручку, рублей на десять… сначала.

Света протянула ей купюру. Кармелита быстренько ее спрятала. Взяла Светку за руку.

– Ну что? Всю правду скажешь?

И Кармелита вдруг посмотрела на Светку всерьез, по-новому. Не как на подругу, а как на клиентку, по бабкиным урокам. Увидев Кармелиту, Света, конечно, обрадовалась. Но внутренней, лучистой радости в ней не было. Одинокая она. Не влюбленная и не любимая. А все, что есть у нее сейчас, знакомые парни, о которых они с ней говорили вечерами, – мелочь, ерунда. Ненастоящее.

– Жених твой рядом ходит, а ты его не видишь. Зачем на других глазками стреляешь? А?

Светка замерла на секунду, уж очень серьезно, по-настоящему сказала все это ее подружка. Но потом встряхнулась – глупости! Игра это все. Нужно просто поддержать Кармелиту:

– Спасибо, цыганка. Всю правду говоришь. А что дальше?

Кармелита продолжила с прежней серьезностью:

– Девочка ты красивая, общительная, веселая. Ишь, какая шустренькая. Смотрю, женишка хочешь найти богатенького? Э-эх… Зачем богатого, верного искать нужно!

– Всю правду говоришь, цыганка. – И снова Кармелита попала в самую точку, они же с ней этого не обсуждали, а мысли такие у Светы были, были; Света, почти уже не играя, протянула несколько купюр. – Дальше говори, что будет…

И такая в этой сцене была искренность, заинтересованность и естественность, что отдыхающие начали подходить, прислушиваться.

– Ой, красавица, – воскликнула вдруг Кармелита. – Злодейка хочет у тебя суженого увести…

– Да ты что! Ну и что? Чем все закончится?

– Не волнуйся. Нет сил против любви. И жених с любимой останется… Все, что знала, сказала. Кому еще погадать?..

Озадаченная, Света отошла в сторону. А к Кармелите выстроилась целая очередь.

И снова Максим шел, куда глаза глядят. Но на этот раз ноги привели его не к котельной Палыча, а на набережную. Лишь увидев цыганок, Максим вспомнил, что сказала ему вчера молодая цыганка. Слово в слово вспомнил: «Завтра приходи на набережную. Там и погадаю тебе. Да только уже не бесплатно. Это ведь работа наша цыганская…» И сразу настроение улучшилось.

Где же она тут, где? Никак не мог найти. Похоже, в центре во-о-н той толпы, собравшейся у лесенки, ведущей к пляжу. Подошел поближе, и точно, увидел – вот она, Кармелита. Какая же к ней очередь. Наверно, хорошо гадает…

Пристроился к очереди, так, чтоб никого не отпихнуть и в то же время оказаться поближе к цыганке. Кармелита заметила его (он это сразу почувствовал), но виду не подала. И закончив гадать очередной клиентке, повернулась к нему:

– Ай, молодой, красивый! И тебе погадать?

Максим кивнул головой и сглотнул не вовремя выделившуюся слюну. Говорить почему-то не мог.

– Твоя ладонь полна тайн, красавец… – начала Кармелита.

– Каких тайн?

– Простых и ясных, как небо сегодня. Полюбишь ты девушку. Да нет, уже полюбил. И думаешь, что она – твоя судьба…

– А на самом деле что – не судьба?

– Не верь ты ей. Она не та, за кого себя выдает. Ой, что еще вижу, красавец!

– Что?

– Через много бед и испытаний она тебя проведет…

– А она случаем не цыганка?

– Нет, – замялась, впервые за сегодняшний день, Кармелита.

– Посмотри повнимательней… – не отступал Максим. – Может, все-таки цыганка?

– Не цыганка! Я сказала!

«Ну вот, – засмеялся про себя Максим, „Я сказала!“ Почти как Николай Андреич…»

– А кто тогда?

– А ты мне денег дай побольше, я тогда скажу…

Максим достал кошелек, а там – пусто. Правду говорят: финансовый кризис – всегда не вовремя.

– Не-е-ет? – разочарованно протянула Кармелита. – Ну, на нет и гадания нет! Свободен…

– Но я хочу узнать свою судьбу.

– Хочешь узнать, приходи завтра, – хитро улыбаясь, сказала цыганка. – На это же самое место приходи, да денег возьми с собой побольше. На будущем своем нельзя экономить. Следующий!

Максим вышел из толпы. Посмотрел на ладонь, по которой гадала Кармелита. Он до сих пор чувствовал ласковое прикосновение ее рук. И отдал бы все, чтоб его ладонь вновь оказалась в этих ручках.

И вдруг вспомнил байку-быль, рассказанную Палычем. Похоже получается. Очень похоже. По крайней мере, ежедневные гадания уже запланированы. Как то оно дальше будет?..

* * *

Выезд Тамары и Игоря на рекогносцировку получился очень романтичным, практически, пикник. Взяли бутербродов, пива и, конечно же, самое главное, его гордость, – цейссовские бинокли, купленные еще в советское время, в братской Германской Демократической Республике. Собрались быстро, оделись по-походному: джинсы, кеды, неприметные рубашки цвета хаки. Царапаясь о сосновые ветки, забрались на дикий утес напротив набережной, устроили тут наблюдательный пункт.

Игорь заметно нервничал. Тамара рассказывала подробно. Но с обычной женской бестолковостью, со множеством ненужных подробностей, вроде «нет, ну ты посмотри, какое идиотское ожерелье вон у той гадалки; нет, это не та цыганка, эту не надо убивать, просто у нее вид совершенно дурацкий». Но как бы то ни было, а нужную старую цыганку в конце концов вычислили.

Впрочем, с точки зрения Тамары, ее любовник тоже вел себя странно. Ну, увидел эту цыганку – и увидел, запомнил – и запомнил, что еще делать? Так нет, он зачем-то высматривал всех, кто есть на этой набережной, точно подсчитал, сколько там гадалок. Отметил также наличие цыгана, предлагающего всем покататься на лошади. Особо проследил за тем, где находится ближайший к набережной пост милиции. В общем, проделал кучу бесполезной, как ей казалось, работы.

Хотя нет, не все было бесполезно. Сделали и совершенно неожиданное забавное открытие. Оказывается, «трудяга» Максим в рабочее время тоже наведывается на набережную. Да еще и гадает, причем подозрительно долго, у какой-то молодой цыганки. Ее лицо показалось Тамаре смутно знакомым. Но «кто, что, откуда», она так и не вспомнила.

Потом расстелили на траве салфетку, съели бутерброды, выпили пиво и…

В общем, такого природного, такого естественного и радостного секса у них давно уже не было!

* * *

Положительно, сегодняшний день складывался удачно. Антон оказался в VIP-кабинете ресторана «Волга». Стыдно сказать, но он даже не знал, что тут есть такое. Надо же, оказывается, маленькая пристройка над всем зданием – это не подсобное помещение, а випушка. Отлично, теперь он только сюда ходить будет. Хотя нет. Отсюда девок не видно. И до танцпола далеко. Вот елки – проблема. Надо обмозговать.

Да только отец не дал, все инструктировал, как вести себя с этим цыганским бароном. А тут и сам смуглый аристократ пожаловал. Все трое представились друг другу. Посмотрели меню (хотя и так все его наизусть знали), сделали заказ.

Перешли к делу.

– Честно говоря, господин Зарецкий, я не совсем понимаю, чего вы хотите, – начал Астахов.

– Странно… – вскинул брови Баро. – Я четко сказал тому парню, что речь пойдет о содержимом барсетки. Дал ему визитку… Попросил, чтобы вы позвонили мне вчера в пять вечера.

– Какому парню?

– Который ко мне приезжал за барсеткой. Он что, у вас уже не работает?

Астахов посмотрел на Антона (который был в это время сама невинность) и грязно выругался. К счастью лишь внутренне, не вслух.

– Работает, – и вновь повернулся к Антону, – оставь нас, пожалуйста. Сходи в бар, я зайду за тобой…

Когда сын вышел, подвинул стул к Баро и заговорил тоном ниже:

– Так вы, значит, видели документы, которые в барсетке?

– Видел. Поэтому предлагаю обсудить то, что в них написано, прямо сейчас, – и выложил на стол копии документов.

Астахов немного растерялся:

– Вы даже сделали ксерокопии.

– Нет, зачем? Мне их отсканировали и распечатали. Так надежней.

Астахов выругался (опять же – про себя) еще грязнее. Ну сынуля! «Папа, это ж цыгане. Они и читать не умеют!»

– Хорошо. И каким же образом мой бизнес затрагивает ваши интересы? У меня все оформлено, совершенно законно.

– Вы что, действительно ничего не понимаете?

– Нет. Может, вы наконец мне объясните?

– Вы хотите строить коттеджи, развлекательный центр, казино, автосалон вот на этой земле? – Зарецкий ткнул в какой-то многоугольник на копии плана.

– Да. В том числе и тут. А что в этом такого?

– Здесь. Находится. Кладбище! – для большей убедительности Баро выговорил каждое слово отдельно.

– Что находится?!

– Старое православное кладбище. Зубчановское! И я не допущу, чтобы люди развлекались на костях наших предков.

– Как это – кладбище?!

Чего-чего, но этого Астахов не ждал. Правда, Баро ему явно не верил:

– Вы что, действительно не знали, что на этом участке есть кладбище?

– Нет.

– А что же вы так трясетесь над этими бумагами?

– Коллега, вы же бизнесмен. И должны понимать, что проект нельзя афишировать на стадии подготовки.

– Но теперь, когда вы все узнали, вы понимаете, что нужно все остановить?

– Понимаю. Но… но и вы поймите: проект уже запущен. Слишком много денег вложено на всех уровнях, вплоть до Москвы.

– Да что вы за люди такие! Это же грех – развлекаться на костях предков!

– Грех, – сказал Астахов, понурив голову. – Но тут не все от меня зависит. В данную минуту ничего конкретного сказать не могу. Мне нужен тайм-аут. Я должен подумать.

– Значит, на сегодня мы не договорились?

– Похоже, что так. – С этими словами Николай Андреич вышел, положив на стол деньги за заказ.

Баро остался наедине со своими мыслями: «Правильно. Все правильно говорил о нем Форс. Скользкий тип, подлый и притворный… Как невинность разыгрывает! Надо его беречься».

В бар за Антоном Астахов не зашел. После всего услышанного, он боялся, что просто прибьет сына на месте. Сразу поехал в мэрию. Господин Чаев был на месте. Прошел к нему без очереди.

Сказал, с трудом сдерживая кипящее бешенство:

– Евгений Анатольевич, почему вы не сказали мне, что на выделенном мне участке раньше было кладбище?

Собеседник ответил в той же тональности:

– Николай Андреевич, во-первых, я бы попросил сменить тон. А во-вторых, я вас обо всем предупредил!

– Когда?..

– Ну, не вас, конечно, а вашего сына. Сказал ему все сразу же, когда он пришел от вас с вот этим… – открыл ящик, показывая на конверт.

Второй раз за последние полчаса Астахов почувствовал себя полным идиотом. Китайским болванчиком, которым играет каждый, кто захочет.

Но это были еще не все испытания на сегодня.

– …и, наконец, в-третьих. Николай Андреич, я слышал от друзей, что вы – человек слова. Но заглянув туда, – кивок в сторону конверта, – я начал в этом сомневаться.

Астахов все понял и едва сдержался, чтоб не взвыть: этот придурок украл деньги из взятки!

«Сколько?» – написал Астахов на бумажке для записок.

«$1000!» – написал чиновник.

Астахов молча достал портмоне, достал из него десять стодолларовых бумажек и бросил в ящик стола, рядом с конвертом.

– Ну что ж, будем считать, что недоразумение устранено. А теперь чуть подробней о сути вопроса. На означенном участке расположено старое деревенское кладбище, очень старое. Практически все сроки последних захоронений на нем вышли. Деревня эта вообще загибалась. Но… Дело в том, что на этом кладбище есть цыганский угол. Проходящие таборы издавна хоронили там своих. И двенадцать лет назад, когда цыгане выкупили местную ферму, деревня ожила. Тут же похоронили еще с десяток цыган. А потом открыли новое кладбище, в совсем другом месте. Итого, что получается? Нецыганская часть кладбища очень старая, заброшенная. По всем законам Российской Федерации, с ней никаких проблем возникнуть не должно. А вот с цыганским закутком вопрос нужно как-то урегулировать.

– Цыганское кладбище – не цыганское… Что ж вы мне о нем раньше не сказали?! Пока я деньги не начал сюда вкладывать?!

– Дорогой Николай Андреевич, вы же знаете нашу бюрократию. Я сам обо всем узнал только на днях. И как только узнал, передал вам. Через сына. Так что моей вины здесь уж точно никакой.

Глава 11

Первый день работы на набережной прошел сверхуспешно. В табор возвращались с хорошим настроением. Со взаимным подшучиванием и подначками. Особо доставалось Кармелите. Дебютантка все же – и сразу такой успех. Конечно, трюк со Светланой все раскусили. Так ведь победителей не судят. И потом – после Светы Кармелита действительно отработала очень здорово.

Сойдя с автобуса, все разошлись по своим палаткам, и лишь Люцита показала Кармелите знаком – дело есть, пошли, поговорим. Отошли в сторонку, подальше от всех.

– Кармелита, принцесса наша, ты очень хорошая, ты тут просто всех в себя влюбила, – начала Люцита издалека.

Кармелита рассмеялась и сделала шутливый книксен.

– Спасибо!

– Но… ты такая хорошая. И я не могу молчать, я хочу сказать тебе одну вещь. Об этом все знают, но сказать стесняются. А я не хочу, чтоб тебя обманывали…

Кармелита напряглась – она даже представить не могла, что такого плохого должно случиться, чтобы испортить ее радостное настроение.

– Ты, наверно, думаешь, что Миро тебя любит. Он, небось, и в любви признавался. Да?

Кармелита смолчала.

– Признавался, – заключила Люцита. – Ноты, наверно, сама чувствовала, что в этом что-то не так, какой-то искренности не хватает… А все очень просто. Бейбуту, да и всему табору, надоело кочевать. Устали мы. Тут все и вспомнили о вашем детском сватовстве. Очень уж удачно сошлось: крупный бизнес в Управске, невеста – дочь барона, виды на наследство… А ты – жертва, крайняя, карта, которая уйдет в отбой. Все, что у Миро к тебе есть, – это маленькая детская любовь, помноженная на большую взрослую выгоду. Жалко тебя.

– Не может быть, – прошептала Кармелита едва слышно.

Люцита погладила ее по голове:

– Может, родная, может. Не веришь, спроси у Миро напрямую, глядя в глаза, спроси, говорил он со своим отцом о баронском наследстве или нет? Он парень честный, соврать не сможет. Начнет юлить, мяться. В общем, что тебе рассказывать! Ты же настоящая ромны, великая гадалка! Сама все почуешь.

* * *

Так все и было, как Люцита сказала. Миро не ждал такого разговора. И отрицать очевидного не стал. Говорил он с отцом о наследстве? Говорил. Бейбут наставлял его, как важно для их рода жениться на баронской дочке? Наставлял. Соглашался он с ним? Соглашался.

Но, – оправдывался Миро, – это все было раньше – до того, как он ее увидел на лошади. Впрочем, оправдания его звучали так жалко, путано и убого, что слушать их Кармелита не стала. Попрощалась с бабушкой Рубиной, вышла на дорогу, поймала машину и уехала к себе в слободу.

По дороге проклинала себя за наивность. Боже мой, какая дурочка. Права Люцита – возомнила себя принцессой. Думала, к братьям и сестрам приехала. Поверила, что ее все любят и ею все восхищаются. А любили все наследство Зарецкого и восхищались им же!

* * *

Прямо из мэрии Астахов поехал в аэропорт, благо ближайший рейс на Москву совсем скоро. Нужно торопиться. И так слишком много времени потеряно. Может быть, еще можно дать задний ход, просчитать какие-то другие варианты.

По дороге позвонил Максиму, отругал за ложь, но отметил за энергичность при поиске барсетки. Сказал, что на время отъезда оставляет его старшим. Объяснил ситуацию, попросил быть поаккуратнее с цыганским кладбищем. И вообще, велел не активничать – резких шагов не делать.

Позвонил Форсу. Рассказал, зачем едет в Москву, обсудили список инвесторов. Постарался убедить его, что все еще можно исправить, проект притормозить или видоизменить. Просил присмотреть за Максимом, да и за Антоном.

Позвонил Тамаре, отругал за вечное покрывательство сыночка. Объяснил ей, что Антон назначается кельнером при Максиме – подавать кофе: все равно ни на что больше парень не годится.

Антону звонить не стал. Для него уже ни слов, ни сил не осталось…

* * *

Поговорив с Астаховым по телефону, Форс тут же поехал к Зарецкому. Ситуация становилась все более мутной, а значит, со временем в ней можно будет выловить неплохую рыбку. Кстати, не забыть бы рассказать Астахову, что он через Свету и Кармелиту знаком с Зарецким. Пусть лучше Астахов об этом от него узнает, чем от других.

Особо нужно будет подчеркнуть, что Зарецкий коварно хотел переманить его в свой бизнес. И, конечно же, расписать, как он, Форс, героически отказался.

Баро работал в своем кабинете. Форс постучал, заглянул.

– А, Форс, проходи! – сказал Зарецкий.

– Добрый день. Ну что? Как прошли переговоры с Астаховым?

– Он попросил время на раздумья и, скорее всего, подыщет новую землю для застройки.

Форс улыбнулся, снисходительно-покровительственно.

– Это вы так думаете, или он пообещал?

– И то и другое.

– Погубит вас благородство! Людей по себе меряете, а они в большинстве своем – подлые…

– На что намекаешь?

– Я не намекаю. Я знаю. Астахов взял тайм-аут, чтоб выиграть время. Он сейчас улетает в Москву. Но не для того, чтобы притормозить проект, а чтоб его побыстрее пропихнуть. У вас-то, Баро, в Москве таких высоких покровителей нету. Ведь так?

Баро вскочил с кресла.

– Плевать! Он хочет войну – будет ему война.

– Нет, Баро, здесь нужно потоньше сработать…

– Как?

– Пока не знаю.

Повисла пауза.

– Я знаю… – вдруг воскликнул Зарецкий. – Я выкуплю у него этот участок.

– Думаете, согласится?..

– Согласится. Я предложу такую сумму, что он еще и в прибыли будет! Назначай встречу.

– Да Астахов уже в Москве… Он понял, с кем имеет дело, и поехал за поддержкой против вас.

– Так вот для чего он просил отсрочку…

– Астахов вас обманул… Между вами не может быть мира, Баро.

– И все равно, я должен с ним встретиться, обязательно должен, – сказал Зарецкий и опять вспыхнул, разозлился. – Мы на нашем кладбище плясать не позволим! И будем обороняться!

* * *

Приехав домой, Кармелита первым делом пошла в спальню, зарылась в любимые плюшевые игрушки – проплакалась. Стало чуть легче. Потом направилась к отцу, в кабинет. Баро был весьма деловит, кому-то звонил, что-то писал. Но для дочки время нашел. Выслушал, посочувствовал, посоветовал на бабьи сплетни большого внимания не обращать.

– Папа! – воскликнула тогда Кармелита. – Но ведь Миро признался, что отец говорил с ним о наследстве!

– Ну и что, – мудро ответил Баро. – Родители всегда говорят о наследстве. Думаешь, я на Миро просто так смотрю? Я ведь тоже прикидываю, что он за фрукт, сможет ли достойно принять мое… наше дело.

– То есть я, мои чувства вообще, как бы ни при чем? – чуть не взвизгнула от возмущения Кармелита.

– При чем, доченька, еще как при чем. Если бы я об этом не думал, ты бы уже давно третьего ребенка рожала. А я даю тебе время подумать, выбрать. Наверно, даже слишком много даю… Но семья, дочка, это не только любовь, это еще и хозяйство.

Кармелита притихла, ушла. Если бы отец стал кричать, ругаться, ей бы проще было. А он сказал обо всем так спокойно, с такой усталостью, что и возразить трудно.

Но и для Баро разговор не прошел зря. Что-то Бейбут слишком много о наследстве думает – надо будет проверить его на вшивость.

Но сейчас не это главное. Нынче важнее – цыганскую самооборону организовать. Так, кто у нас по кладбищам главный специалист? Конечно же, Сашка, В детстве он все споры на смелость выигрывал – чуть ли не ночевал на кладбищах. Позвал Сашку (тот как раз в конюшне был, а не на набережной). Пригласил в кабинет, налил стаканчик вина.

Но Сашка особой радости не проявил, и вообще, как-то непонятно ерзал.

– Почему вина не выпьешь? – спросил Баро.

– Да я в последнее время холодным пивком все больше балуюсь. Там, на набережной, жарко.

«Ага, – подумал Зарецкий. – Значит, правду женщины говорят. Завелась у Сашки там зазноба в пивнушке. Быстрый же, чертяка, только перебрался туда – и уже готово. Надо его проверить на это дело…»

– Я, Сашка, вот чего подумал. Хватит тебе на набережной мучаться. Отработал свой грех…

Лицо у конюха скисло, как молоко в жару.

– Баро, да ты что. Я ж только рынок разведал. Клиентуру прикормил. Это не по-деловому. Сам послал, а теперь… Нет, не уйду я оттуда.

«Понятно. Точно у него там кто-то уже появился. Да Бог с ним. Пусть балуется. Пора о деле поговорить».

– Тогда оставайся. Да ты не убегай. У меня к тебе еще одно дело, не очень приятное.

Сашка, сама любезность, расплылся в улыбке.

– Я уже согласен… – затараторил.

– Что за привычка спешить? Не беги впереди кибитки.

– Я тебя за столько лет выучил. Мне все понятно.

– Я еще ничего не сказал, а тебе все понятно.

– Конечно. Надо сделать что-то важное и правильное. На подлость ты не способен…

– И на том спасибо. И все же, Сашка, послушай… Надо несколько дней подежурить…

– Подежурю.

– На нашем старом кладбище.

И тут Сашка испугался. Не по-детски, аж глаза вылезли из орбит.

– Что?! На кладбище?! Ночью?! Ты с ума сошел!

Баро, в свой черед, искренне удивился такой реакции.

– Постой… А я помню, в детстве ты ночью на спор через кладбище ходил? И даже ночевал там…

– Да не ходил я тогда.

– Как не ходил? Мы же все видели…

– Стороной вдоль забора, как сумасшедший, пробежал. И все, – лукаво улыбнулся Сашка. – А ночевал в беседке, что в сквере рядом с кладбищем.

– Да-а-а… Чего только не узнаешь через столько лет. Хитрец…

– А то!

– Но на этот раз, Сашка, так не получится, – Баро стал совсем серьезным. – Тут надо на совесть. Над нашим старым кладбищем надругаться хотят.

– У тебя охраны вон сколько! А мое дело – лошади! – заныл Сашка.

– Дурак! Это не наказание, а честь. Кому я это дело поручу – громиле Рычу?! Я ж тебе, как никому, доверяю. Потому и прошу.

– Эх-эх-э… А я ведь кроме покойников еще и темноты боюсь…

– Ничего. Получишь фонарик и мобильник. А покойников бояться нечего. Живых надо бояться. И потом, ты ж не один там дежурить будешь. Начнешь, конечно, с себя, а там список составишь. Пусть все охраняют. До меня очередь дойдет – и я пойду. Дело-то святое.

Сашка один за другим опрокинул оба стакана вина, стоявшие на столе. И тут же пояснил:

– Для храбрости…

С Розаурой Люцита разговаривала аккуратно. Поговорили о жизни, о родичах. О деде-колдуне заговорили. Тут-то Люцита и начала у нее выпытывать, что да как колдуется. Пришла домой, чтоб не забыть – все записала. Много получилось. И даже кое-что заготовила, травы, коренья разные. Куклу Кармелиты мастерить начала…

Только осторожность утратила. Земфира ее однажды за этим занятием и застала. Испугалась, закричала, по-матерински строго:

– Ты что делаешь?!

– Я люблю Миро! И не отдам его Кармелите!

– Есть другие средства, чтобы удержать парня.

– Какие другие, мама?! Она богатая и говорит красиво. Конечно, Миро, как ее увидел, сразу голову потерял.

– Так она ведь уехала уже!

– Как же! Она так легко от Миро не отстанет. Но я его никому не отдам!

– Дочка, нельзя колдовством заниматься. Зло, сделанное нами, к нам же и вернется.

– Мама, но ты же сама мне сказала: «Лучше наколдуй».

Тут-то Земфира и вспомнила свои неаккуратно сказанные слова.

– Да пошутила я…

– Эх, мамочка. Все тебе шутки. А ведь я люблю его и не хочу терять. Тебе не понять.

Земфира покачала головой.

– Ошибаешься, доченька. Вот тут-то как раз я тебя понимаю…

– Ты?

– Я… – выдохнула она.

– Ты говоришь об… отце?

– Сердцем я никогда не была рядом с ним.

– А почему же…

– Потому что в жизни часто получается не так, как нам хочется.

– А у меня все получится. Потому что за любовь надо сражаться. И да будет проклята Кармелита, если она отнимет у меня Миро…

– Не бросайся такими словами.

– Пусть будет проклят мерзкий Баро…

Земфира влепила Люците пощечину:

– Не смей так говорить о нем.

Люцита замерла. Не от боли и обиды, а от неожиданного открытия.

– Так это… он? Баро?

– Да…

– Почему ты не вышла за него замуж?

– Его родители нашли ему невесту, Раду. А потом они полюбили друг друга…

– А ты?

– А меня выдали замуж за твоего отца.

– И ты продолжаешь думать о Баро…

– Да… Говорят, с годами любовь проходит, но мне кажется, это не так…

– Мама, прости меня. Я не знала… Прости.

Мама с дочкой обнялись и просидели так долго-долго. И думали об одном и том же. Почему жизнь повторяется? И почему она дважды бьет по одному и тому же месту?

А потом, почувствовав, что боль в сердце растет и раздувает его, как воздушный шарик, Земфира встала и вышла из палатки. Пошла к Рубине. Та баловалась – раскладывала карты.

И Земфира, как девочка, попросила ее, будто сама не умела:

– Погадай мне, Рубина.

Рубина перетасовала колоду заново. Сказала со значением:

– Тридцать шесть картен, скажите всю истинную правду. Что ожидает эту королеву и чем ее сердце успокоится на козлэ?

Протянула карты Земфире, та сняла колоду левой рукой, как положено, к себе.

Рубина разложила карты, вздохнула:

– Вижу переживания, искания, любовные страдания… Вижу короля… Его дорогу.

– И что меня ждет с этим королем?

– Ждет тебя решительное свидание любовное в его доме. А ты что, Земфира, и вправду думаешь, что Баро ждет? Надеешься, что раз он столько лет после смерти Рады бобылем жил, то…

– Рубина, я не называла его имени!

– Да какое имя! У тебя все на лице написано… Ну, и кое-что на картах тоже…

– Что же еще карты говорят?

– Говорят, если после решительного свидания он не будет твоим, то уже никогда им не станет.