Текст книги "Роковая любовь"
Автор книги: Олег Кудрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава 30
Кармелита зашла в палату. Максим лежал с закрытыми глазами. Спит, наверно… нужно уходить. Но он неожиданно открыл глаза:
– Привет.
– Не разбудила?
– Нет.
– Ну как ты?
– Хорошо… Спасибо тебе…
– За что?
– Но это же ты для меня кровь сдала?
– Какая разница, кто? Главное, что ты жив.
– Почему ты все время уходишь от ответов?
– А зачем ты задаешь так много вопросов? Почему тебе все время все нужно знать?
– Такой я человек. Нужно, чтобы все находилось на своих местах. А зачем ты притворялась цыганкой из табора?
– Это была шутка. Ну да, просто шутка. Такая игра. Может, я, конечно, переиграла немного, но ничего в этом дурного нет.
– То есть наши отношения для тебя игра?
– Нет-нет, это не игра. Если бы это было так, то я бы сюда не пришла. Ты же понимаешь? Да?
– Да.
– Покажи мне руку?
– Не волнуйся. Там просто порез…
– Дай сюда, давай-давай. Да-да, левую! На ней изображено то, что ты сделаешь в своей жизни.
– Это ты мне сейчас гадаешь, что ли?
– Так, чуть-чуть, как умею. Вот моя бабушка Рубина – это да, к ней даже все наши ходят…
Вдруг Кармелита замолчала в изумлении.
– Ты чего? Что ты там, казенный дом, что ли, увидела?
– Нет. Линия судьбы… Этот порез, шрам от ножа, изменил твою линию судьбы! Это значит, что может произойти то, что не должно было произойти.
– Как же это здорово! Интересно, может быть, имеется в виду то, что я стал наполовину цыганом?
– Интересно, как можно стать наполовину цыганом?
– Очень просто. Во мне теперь твоя кровь течет. Настоящая цыганская…
– Ха, действительно получается, наполовину цыган.
– И как полуцыган я хотел бы узнать, кого должен благодарить за то, что он изменил линии моей судьбы? Настоящего цыгана, который чтит все ваши традиции, или так, какого-нибудь полукровку?
– Я не понимаю тебя.
– Я тоже пока не все понимаю, но кое о чем догадываюсь.
– Ты что, хочешь сказать, что… на тебя напал цыган? Кто он? Ты его знаешь?
– Не знаю, но мне кажется, что я знаю, кто приказал ему это сделать.
– Кто? Я его знаю?
– Я не думаю, что тебе будет приятно это услышать.
– Говори!
– Мне кажется, это приказал сделать твой отец.
* * *
Как-то совсем грустно, уныло стало в таборе.
Но природа не терпит нарушения равновесия. Сашка приехал – работу просить.
Впрочем, обо всем по порядку.
Надоело Сашке ждать клиентов на набережной. Запрыгнул он на жеребчика, да ловко так гарцевать начал. Маргоша даже из кафешки вышла, чтоб полюбоваться этой ожившей конной статуей:
– Саш, Саш! Как же ты ловко лошадью правишь!
– А то! Я же не всю жизнь конюхом был. В молодости наездничал. На скачках выступал, победителем был. Потом не сдержался – украл лошадку. Эх-эх-эх-э… Вся жизнь пошла кувырком. Вот так.
Соскочил с коня. Обратился к нему:
– А хочешь, я представлю тебя прекрасной незнакомке? Граф, это Марго.
Граф поклонился, по-цирковому согнув передние ноги. Марго расхохоталась.
– Ух ты! Браво, браво! Здорово!
– Марго, а это Граф!
Марго сделала реверанс, весьма легкий и воздушный, особенно с учетом ее фигуры.
– Сашка, ну ты прямо артист.
– Ты вот будешь смеяться, а меня в детстве все артистом дразнили.
– Почему?
– Любил придумывать всякие номера. Сам придумаю, сам исполню. Все смеялись.
– Так ты попробуй сейчас так сделать. По-настоящему. Ваши таборные вон все артисты. Представления дают…
И так крепко запала Сашке эта идейка в душу, что при первом же удобном случае он поскакал в табор и нашел там Бейбута.
– Бейбут… я хотел спросить тебя… Может, возьмешь и меня к себе артистом? Как Кармелиту?
– Отчего же не взять. А ты что умеешь делать?
– А что надо?
– Ну, например, на гитаре хорошо играешь?
– Нет, совсем почти не умею.
– Ну, поешь хорошо?
– Да не очень, по правде-то… Так, для себя.
– А плясать?
– Ну, выпью – так могу и сплясать.
– Пьяными, Сашка, только мертвые не пляшут. Ну, талант-то у тебя в чем? На чем номер будешь делать?
– Бейбут! Можно подумать, ты меня впервые видишь! Я с конями обходиться умею.
– Какой же цыган не умеет с конями обращаться?
– Нет, так, как я умею, никто не умеет. Я их чувствую, знаю, люблю.
– Это ты, конечно, молодец. Только… с конями надо большие пространства, особые заграждения. Понимаешь… Театр Зингара. Слыхал о таком?
– Не-а.
– Ну, ничего…
– Понимаю… – Сашка помрачнел и развернулся, чтобы уйти. – Не нужен я тебе. Не получится из меня артиста…
– Сашка, Сашка, брось ты киснуть. Приходи на репетицию. Только не со всем табуном. А для одной лошадки всегда место найдется. А может, и еще кой-какую работенку тебе подыщем… Ты же перевоплощаться умеешь?
– Это как?
– Ну, вот в чужую шкуру влезть сможешь?
– Конечно!
– То-то. В общем, что-нибудь придумаем.
– Спасибо, приду обязательно.
Так театр Бейбута обзавелся комиком редкой одаренности. Точнее – «одуренности», как непочтительно выразился Степка.
* * *
Форс никогда не нравился Бочарникову. Юристы, адвокаты – они, конечно, все скользкие. Но этот как-то особенно неприятен.
– Я по поводу дела Платоновой, – сказал Леонид Вячеславович, протягивая какие-то бумаги. – Посмотрите. У меня ходатайство.
– К сожалению, я не в силах изменить ни меру пресечения, ни условия содержания. Суммы исков к фирме, в которой она работала главным бухгалтером, слишком велики.
– Нет, Андрей Александрович, вы меня неправильно поняли. Я не об изменении условий содержания. Я ходатайствую о полном прекращении уголовного преследования.
Ничего себе! Смело…
– На каком основании?
– Так вы бумажку-то гляньте. Не побрезгуйте… Там все написано. Полное снятие претензий кредиторами. Читайте, читайте.
Следователь читал бумаги и глазам своим не верил. Этот Форс то ли гений, то ли волшебник, то ли бандит какой-то. А может, все вместе. Невероятно, как ему удалось сделать такие бумаги. Ну не подделал же он их!
– Все фирмы снимают свои претензии? Все до одной? Чудеса…
– Знаете, такая удача – просто сам удивляюсь. Там еще характеристика на Платонову и ходатайство трудового коллектива с просьбой взять ее на поруки.
– Не знаю, как вам это удалось, но Платонова должна сказать вам большое спасибо.
– Она девушка вежливая. И я уверен, что скажет. А большего мне и не нужно. Я ведь просто выполняю свою работу и не требую благодарности. Так каково будет ваше решение?
– Я подготовлю постановление. До прекращения дела достаточно будет подписки о невыезде.
– Как долго ждать процедурных формальностей?
– Это займет несколько дней.
* * *
Олеся должна была бы радоваться. Почему-то она была уверена, что Форс не нарушит свое обещание, а значит… свобода.
Вот только… свобода ли?
И тут Олеся вспомнила одно из гаданий Рубины.
«– Вижу, ни в чем ты не виновата… Вижу, как подписываешь ты документы, а бес твоей рукой водит. И потом к тебе притереться старается.
– Какой бес?
– Да вот такой. Вот этот… – Рубина достала карту из колоды. – Вот он. Злодей!
И показывала Олесе трефового короля!»
* * *
Кармелита ушам своим не поверила. Как Максим вообще мог это сказать?
– Нет, Максим, нет! Мой отец не имеет никакого отношения к покушению на тебя. Не такой он человек.
– Послушай, Кармелита! Я понимаю: ты уважаешь и любишь своего отца…
– Конечно, люблю. А ты – нет! Но чтобы выдвигать такие обвинения, нужно иметь хоть какое-то доказательство. Оно у тебя есть?
Максим ответил не сразу:
– Нет. Доказательств у меня нету. Но ты вспомни, как мы с ним поссорились!
– Да… Помню… Ну и что?
– Ты помнишь, как он угрожал?
– Да это… Понимаешь, мало ли кто кому что скажет сгоряча! Если бы все такие угрозы исполнялись, в Управске бы и народу уже не осталось… Да, папа может иногда разозлиться, и вспылить, и наказать, да все что угодно… Но исподтишка нападать никогда не станет!
– А я и не говорю, что это он нападал…
– Да, папа горячий. Но он скорее тебя на дуэль вызовет, чем из-за угла с ножом!
– Ты меня не слышишь, что ли? Я имею в виду, что это мог быть кто-то из его людей…
– Нет! Нет!
– Да хоть бы тот тарзан, красавец Миро, которого мы на озере встретили.
– Миро – мой хороший знакомый из табора, друг…
– Что-то не похож он на «так, знакомый из табора». Интересно, почему, когда речь заходит о нем, ты стараешься уйти от разговора?
– Все. Мне пора.
– Ну, вот опять, как обычно…
– Да нет. Мне на самом деле пора. Во-первых, я опаздываю, а во-вторых, я просто не понимаю, зачем ты все это спрашиваешь.
– Потому что, если это не твой отец приказал убить меня, то может быть, тогда этот Миро?
– Нет. Нет. Он не мог…
– Значит, еще кто-то из ваших! Я почти уверен, что меня пытались убить цыгане…
– Да-да, конечно, конечно, Максим! Потому что во всем плохом всегда виноваты только цыгане!
– Я так не говорил. Но почему-то до знакомства с тобой меня никто ножичком не тыркал.
– На тебя напали исподтишка… А цыгане таких вещей не делают.
– Знаешь, Кармелита, я почему-то и за тебя начал бояться. Будь, пожалуйста, поосторожней. Я очень боюсь тебя потерять…
– Пока!
– Кармелита, ты же зайдешь еще?
– Я зайду только тогда, когда сумею тебе доказать, что ты не прав! Я сама очень хотела бы разобраться в этой поножовщине…
* * *
Бывает так: говоришь, говоришь… Разговор течет спокойно, как ручеек. И естественный он, как воздух. Останавливаться не хочется. Так и Света с Антоном заболтались. Они, признаться, уже и забыли, зачем пришли сюда и как оказались в самом глухом уголке больничного скверика.
– Да, да, – настаивал Антон. – Ты мне правда гораздо больше нравишься, чем Кармелита. Что такое эта твоя подружка? Смазливое личико, и все… а ты совсем другое дело.
– Интересно, чем же я тебе вдруг так понравилась?
– Ты, ты непохожа на других… – Антон погладил Свету по волосам. – У тебя очень красивые глаза, как у ребенка, чистые… У тебя открытая улыбка. У тебя очень красивые руки…
– Ну что ты? Руки как руки…
– Нет! – настаивал Антон. – Талантливые руки!
И поцеловал ее тонкие пальцы.
– А Кармелита, если честно, это только предлог, чтобы поближе познакомиться с тобой…
На руке Антон не остановился, начал целовать шею, щеки. И вот добрался до губ.
Свете было очень хорошо. Она уже хотела нырнуть в эту теплую приятную волну. Но что-то взбунтовалось в ней:
– Ты что? Ты что-то не так понял! Если я с тобой разоткровенничалась, это еще ничего не значит.
– Мне показалось, что мы нравимся друг другу… Извини, если я тебя обидел… Я не хотел…
Света и сама не поняла, почему она так воспротивилась. Парень честно ухаживал, честно говорил комплименты.
– Ладно, Антон. Забудь…
– Ты еще сердишься?
– Нет. Я просто не знаю, почему ты решил, что если мы поговорили по душам, значит, все можно…
– Я действительно… Ты мне очень нравишься… Я подумал… что я тебе тоже, наверное, не безразличен… Ладно, пойду я.
– Ты куда?
Антон засмеялся.
– А ты хоть вспомни, зачем мы сюда пришли. К Максиму. Твоя Кармелита, небось, уже давно поговорила с ним и ушла. А он уже и выспаться успел. И ждет меня.
– Я с тобой.
– Нет, извини. У нас ним мужской разговор предстоит.
– Ну, тогда передавай привет.
– Обязательно.
Глава 31
Тамара договорилась о встрече с Форсом. Перед выходом поговорила с Астаховым – не передумал ли он брать горничную? Нет, не передумал. Более того, обязательно хочет поговорить с ней лично.
Черт! Значит, продолжит копать. Тем более нужно встретиться с Форсом. Расплатиться. Если, конечно, у него там все в порядке.
Деловое свидание назначили в VIP-кабинете «Волги». Форс задерживался. Тамара начала паниковать – что-то больно много накладок у нее в последнее время…
– Здравствуйте!
Тамара подскочила в мягком кресле. Форс, как всегда, вошел тихо, незаметно. Эффект внезапности – его любимый прием.
– Здравствуйте. А вам не кажется, Леонид, что заставлять женщину ждать – это дурной тон…
– Виноват… каюсь. Но меня задержали дела…
Тамара взяла себя в руки. В конце концов, от него сейчас слишком много зависит, чтобы так просто портить отношения.
– Надеюсь, среди своих дел… вы не забыли о моей просьбе…
– Как обещал, все в порядке.
– Вот как? Ну что ж. Это оправдывает ваше опоздание… Надеюсь, это прелестное создание уже знает, что ей нужно будет играть роль невесты Игоря?
– Не волнуйтесь, она будет играть любую роль, какую ей прикажут…
– Излишней болтливостью не страдает?
– Ну что вы… Она не так глупа. Кстати, ее зовут Олеся.
– Красивое имя…
Тамара задумалась: как же удачно получилось. Когда Астахов спросил, как зовут невесту Игоря, она ответила что-то вроде: «А… О… Имя такое необычное… Ой, я забыла…» Вот тебе и «О» – Олеся. Имечко как раз под описание.
Слова Леонида Вячеславовича оторвали ее от размышлений:
– Да она и сама симпатичная… Глядишь, и правда станет его невестой, а? – Форс радостно рассмеялся.
Тамара опять разозлилась – что он себе позволяет, захотелось сказать что-то злое, колючее. Но нельзя… нельзя… Нужно сдерживаться.
– Я думаю, Игорь не станет заводить романы с горничными…
– Время покажет… – загадочно улыбнулся Форс. – Тамара Александровна, в знак благодарности за оказанное мною содействие… В общем, можно ли задать вам один вопрос?
– Валяйте.
– Честно говоря, я в первый раз выполняю столь необычное и деликатное поручение… Скажите, зачем вам нужен этот спектакль с невестой?
– Хороший вопрос, тонкий. Я на него отвечу так же тонко: а давайте в знак благодарности я вам заплачу деньги, – Тамара положила перед Форсом конверт.
– Я все понял, Тамара Александровна, – церемонно ответил Леонид. – Больше вопросов не будет. Но… Деньги я у вас не возьму. Мне было приятно оказать вам бесплатную услугу.
– Я не девочка, Леонид Вячеславович. Я хорошо знаю, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке…
– Возможно… Возможно… Так ведь, может быть, и вы мне когда-нибудь поможете… Кстати, я надеюсь, что ваш муж не узнает о том, что именно я нашел вам горничную?
– Не волнуйтесь… Это в моих личных интересах.
– Вот это главное! – подвел итог Форс. – Давайте на прощанье выпьем за то, чтоб ваши интересы всегда совпадали с моими!
* * *
Форс перезвонил Баро. Сказал, что Астахов приехал из Москвы.
Зарецкий замер, внутренне напрягся. Он так долго оттягивал решение вопроса, говоря: «Вот вернется Астахов…». Теперь Астахов вернулся. Нужно что-то делать. Надо как-то встретиться, обсудить все вопросы.
Баро привык, что все деловые вопросы у него решались легко, с ходу. А тут все как-то неправильно, все с ума посходили. То Кармелита бузит, то какой-то криминал неожиданно возникает. И Форс тоже… Раньше его предложения были четкие, логичные, обоснованные. Баро не мог найти в них ни малейшего изъяна. Похоже, что теперь и он поддался общему безумию. Все подталкивает Баро под руку. А может, он и вправду знает об Астахове что-то этакое, оттого и не дает покоя Зарецкому…
А потом Миро приехал. Сказал, что за Кармелитой. А ее опять нету. И Рубина снова не в курсе, где она. Сказала, вроде бы в табор поехала. А может, не в табор – как тут разобраться?
Нет, мир и вправду взбесился!
Войдя во двор, Кармелита первым делом увидела Торнадо. Красавец! Как они его с Сашкой баловали да лелеяли! Вот и разбаловали. Так, что никто, кроме Миро, усмирить его не смог. Стоп! Миро! Значит, он дома. Интересно, что бабушка сказала об ее отсутствии. Эх, сейчас опять придется отцовские выспрашивания сносить. Да ничего – надо идти!
Кармелита решительно вошла в дом.
Отец, конечно же, встретил традиционным:
– Где ты была?
– На набережной была. Думала, может, наших там увижу. И увидела – они там сцену собирают. Погуляла немного, надоело лежать. Смотрю, Миро нету. И вот домой вернулась. Как чувствовала, что он за мной заедет.
– Ты правду говоришь?
– Папа! А в чем я тебе сейчас могла солгать? Ты за мной уже следишь, как за шпионкой какой-то!
Миро постарался перевести разговор в мирное русло.
– Спасибо за гостеприимство. Баро, нам пора! Скоро выступление. Уверен, что сегодня оно пройдет успешней. Кстати, то, что Кармелита в прошлый раз упала, стало отличной рекламой!.. Весь город взбудоражен. Ждут, как наш номер сегодня пройдет.
– Хорошо, – хмуро сказал Баро. – Только пусть с вами охранник поедет, Рыч.
– Пап! Ну зачем он нам нужен? Со мной же Миро…
– А он и в прошлый раз с тобой ездил. Мне так спокойней будет.
* * *
Что-то напряглась Рубина. И сама не могла понять, что случилось. А только чувство было такое, словно сердце раздулось и заполнило всю грудь, как будто наружу просится. Раскинула карты. Странная дорога выпадает. Уж не ошиблась? Гадание на себя – самое неточное. Пошла, помогла Груше с уборкой. А потом и зазвала ее к себе в комнату.
– Слушай, Груша, – смешная рифма получилась. – Грушенька, погадай мне, пожалуйста…
– Да ты что, Рубина? Я уж и не помню, как это делается… Все позабывала.
– Ты не волнуйся. Раскинь только – карты сами все скажут.
– Так сама себе раскинь. Ты же у нас такая мастерица!
– Нет, себе самой – неточно бывает. Я хочу кое-что проверить. Помоги мне.
– Ну хорошо… Я попробую. Но у меня даже и карт нету.
– Вот тебе мои.
Груша взяла колоду. Эх, и как же это делается? Сто лет не гадала. Все дом, то свой, то чужой. Разложила Груша карты. Присмотрелась:
– Слушай, Рубина… Что-то тут не то… Подожди. Давай еще раз. Сними-ка мне.
Снова разбросала карты. Но выпало все то же.
– Рубина. Казенный дом тебе выпадает! С чего бы? Ты ж только оттуда вернулась! Что-то тут непонятно.
– Спасибо, Груша, помогла ты мне. Теперь мне все понятно. Просто проверить хотелось. Ждут меня… Очень ждут…
* * *
В своей неспокойной жизни Форс давно выработал нехитрое правило: не огорчаться мелким нестыковкам. Главное – выработать одну четкую, правильную линию. И всегда бить в одном избранном направлении. Рано или поздно все получится – вода камень точит. Все будет именно так, как он запланировал. То, что Астахов кочевряжится, и Баро – вслед за ним, не страшно. Они и так на взводе. В таком состоянии разумных решений не примешь. А его Форса, задача, – поддерживать в них это возбуждение. Кстати, работать надо будет чуть поаккуратнее. А то оба заподозрили его в излишней назойливости. Ладно, он не будет назойливым. Он отойдет в сторонку и будет молчать. Так ведь сами прибегут за советом…
В ближайших планах Форса значилась невеста Игоря по имени Олеся. По дороге Форс увидел, что в ментовском предбаннике Олесю ждет цыганка – Рубина. Ах да, они же в одной камере сидели… Надо будет запомнить, может, пригодится.
А сейчас цыганка подождет, потому что с Олесей хотят встретиться люди поважнее. Например, Леонид Вячеславович Форс. Вперед – в комнату свиданий!
– Здравствуй, Олесенька. Присаживайся. Ну что? Ты согласна принять мои условия?
– Я еще не решила…
– Вот те раз! Напоминаю: если «да», то уже завтра ты станешь свободным человеком.
– А если «нет»?
– А если «нет», то свободна прямо сейчас – и идешь в свою камеру.
– Но ведь вы до сих пор не сказали мне, что я должна сделать в благодарность.
– Господи, ну какие мелочи. Было бы о чем говорить! Изволь: ты должна будешь работать горничной в доме одного бизнесмена.
– И только?!
– Да… Скажу больше, он человек порядочный, женатый… Жену свою, кстати, очень любит. Так что приставать к тебе не будет… ну что, ты согласна?
– А я его знаю?
– Да его весь город знает – это Астахов Николай Андреевич. Поверь мне, очень славный человек.
– Леонид Вячеславович, а для чего вам все это нужно?
– Я должен знать, что происходит в его доме.
– Другими словами, вы предлагаете мне шпионить за хозяевами.
– Ну почему сразу «шпионить»? Хотя он, конечно, не должен знать о моем задании. Но, между нами, это все для его же блага. Я же юрист, оказываю ему услуги. А он человек импульсивный. Вокруг него столько интриг плетут! У меня просто нет другой возможности оградить его от неприятностей. Он дает работу тебе, ты помогаешь мне, я защищаю его. Круг замкнулся. И цели, как видишь, все исключительно благие.
– Я должна дать ответ прямо сейчас?
– Да! Это твой единственный шанс. Сегодня я пришел к тебе в последний раз.
Конечно же, Олеся не верила во все эти красивые сказки. Она прекрасно понимала, что речь идет о банальном подслушивании, подсматривании. А то и еще чего похуже.
Но с другой стороны… Знает она этих бизнесменов! Чего их жалеть? У самих нет ни чести, ни совести. Ради какого-нибудь проекта прибьют, удушат. И этот Астахов, наверно, такой же. А как иначе он мог стать главным бизнесменом в Управске! С вояками жить…
– Все, решай. Или выходишь из тюрьмы сегодня вечером, или…
– Выхожу! С вами… – истерически выкрикнула Олеся.
– Вот и умница!.. Вот и молодец… Только давай без крика.
– Что я должна буду делать?
– Ничего сложного! Надеюсь, ты еще писать не разучилась?
– Почти разучилась. Меня уже тошнит от всех этих цифр и отчетов… Что писать?
– Расписочку… Не волнуйся, напрягаться не придется. Она короткая – я тебе продиктую…
«Боже мой, в какую же я кабалу лезу!» – подумала Олеся, подписывая все, что надиктовал Форс.
Форс аккуратно сложил лист с ее подписью в целлофановую папку, попрощался и вышел. Мелькнула мыслишка: а нельзя ли как-то подслушать, о чем будет говорить Олеся с Рубиной? В принципе, за определенную сумму это все решаемо. Но зачем? Знает он эти камерные разговорчики освободившихся с оставшимися… «Ты как?» – «А ты как?» – «Да никак…» Глупая трата времени.
А вот тут Леонид Вячеславович сильно ошибся. Если бы Форс знал, о чем будут говорить Олеся и Рубина, он бы много дал, чтобы иметь качественную запись этой беседы…
* * *
Разговор со Светой очень помог Антону. В полном соответствии с ее именем, в душе осталось что-то светлое, хорошее, полностью вытеснившее из памяти разговор с отцом.
А Максим, оказывается, совсем бодрячок. Уже не лежачий больной, а самый что ни на есть сидячий.
– Ну здорово, раненый!
– Привет.
Антон пожал Максиму руку. Чуть сильнее, чем это следовало бы делать. Макс ойкнул.
– Больно? Извини.
– Да нет, ничего, пустяки. Я уже практически здоров.
– Ладно, здоровый, принимай фрукты.
Максим молча показал в угол, где уже лежало несколько пакетов с апельсинами. Оба засмеялись.
– Еще немного – и фруктовый лоток можно открывать.
– Слышь, Антон, а какие там новости на большой земле?
– Да нормально все. Отец-громовержец из Москвы вернулся. Так что… сам понимаешь… Тебе, можно сказать, повезло.
– Ничего себе – «повезло»!
– Да нет. Ты же понимаешь, мне теперь одному за все отвечать приходится.
– А что, Николай Андреевич сильно всеми недоволен? И мной тоже?
– Нет. Ты-то у нас был на волосок от смерти. За тебя он больше всех переживает. А все шишки нам достаются. В основном, мне!
– М-да… Смешно. Значит, мне и вправду повезло. А про бульдозер на кладбище он знает?
– Да, знает… Ну ладно. Я пойду, поправляйся, начальник…
Антон как-то сразу засобирался.
– Подожди… – остановил его Максим, Антон тормознул. – Значит так. Дуй в гостиницу и привези мне сюда мои вещи.
– Зачем?
– Надоело тут. Заживает на мне, как на кошке. А там у вас такие дела! Натворили вместе, и отвечать будем вместе. Я все же как бы начальник был все это время. А теперь отлеживаюсь в уголке…
– Ну ты даешь…
– Значит так, при гостинице есть котельная. В ней замечательный старик – Палыч. Возьмешь у него ключ. Заодно познакомишься. Блин! Он же волноваться начнет, что я хочу из больницы уйти. Скажешь, что я его бальзамом раны мажу, и уже все зажило. Это почти что правда.
– И все?
– Все. А, да! Вещи соберешь мне…
Через полчаса Максим с помощью Антона был уже почти одет.
Но, как всегда не вовремя, пришел врач.
– Это что еще за новости?! А ну-ка немедленно раздевайтесь… вам вставать еще рано, а вы уже куда-то собрались!
– Доктор, спасибо вам большое. Но мне действительно очень надо уйти.
– У вас рана глубокая. Швы разойдутся… и что вы будете делать?!
– Не разойдутся…
– Вы вообще отдаете себе отчет?..
– Доктор, я взрослый человек и все прекрасно понимаю. Вот расписка, что я ухожу по собственной инициативе и предупрежден вами обо всех возможных последствиях.
– Какая еще расписка? Раздевайтесь и ложитесь.
– Доктор, я все равно уйду!
Максим оставил расписку и вышел.
Врач постоял в недоумении. Потом сказал, ни к кому не обращаясь:
– Вот идиот! Жить надоело!
И убежал дальше по своим делам. У него тут полная больница таких! А то и еще хуже.
