Текст книги "Роковая любовь"
Автор книги: Олег Кудрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глаза у Антона стали совсем сумасшедшими.
– Не-е-ет. Я никуда не пойду. Я вообще на улицу не выйду. И не надо на меня так смотреть, Света! Не надо!
– Я просто тебя не понимаю. Максим умирает! Пожалуйста, помоги. Ты должен это сделать.
– Мой сын никому ничего не должен! – подвела итог Тамара.
Глава 24
Света ушла.
Антона же еще несколько минут трясло от страха. Тамара обняла его по-матерински крепко, укрывая от всего мира. Сын успокоился. И мать отпустила его.
Но после того как уснул страх, проснулась совесть.
– О господи. Я – подлец! Я подлец, мама. Что я наделал?..
– Успокойся. Успокойся, сыночек, возьми себя в руки!
– В том-то и дело, мама, что я взял себя в руки. И так гадко видеть себя со стороны. Максу нужна моя помощь! Ему необходимо переливание крови… Я не пошел к нему в больницу! Побоялся…
– Ну почему именно ты? Ведь над тобой сейчас висит такая угроза. Что ж, во всем городе не найдется человека с такой же группой крови?..
– Я мог ему сейчас помочь… – продолжал Антон, как будто не слыша мать.
– Конечно, мог. Это так благородно – дать ему свою кровь. Только у тебя в крови сейчас столько алкоголя, что и за три дня не выведешь.
– Это все отговорки, мама… Не утешай меня, я – подлец!
– Ну что ты! Ты – мой сын! Я запрещаю тебе сдавать кровь, слышишь? Я запрещаю тебе даже думать об этом! Ты должен думать обо мне, ты должен беречь себя ради меня… И отца! Забудь об этой глупой истеричной девчонке! Забудь! К нам никто не приходил. Понятно?
– Понятно… – безвольно сказал Антон.
– Ну вот и молодец… Вот и хорошо…
* * *
Максиму нужна помощь! Кармелита собралась в десять секунд. Только вот… Хватит вчерашних истерик отца – нужно что-то придумать для домашних, сказать, куда она уехала.
Земфиру долго искать не пришлось. Она вместе с Грушей прибиралась по дому. Ишь как старается, наверно, уже хозяйкой себя тут чувствует.
– Земфира, скажи отцу, что я уехала в табор!
– Зачем?
– Это что, допрос?
– Нет, но… – Земфира прекратила работу, вытерла руки о фартук. – Что я скажу твоему отцу?
Ответить бы ей сейчас как-то колюче. Да ладно – не время.
– Я обещала Миро участвовать в его номере. И нам надо репетировать.
– В номере с Миро? Вот так вот, с ходу? И не испугаешься?..
– Нет. К тому же еще есть время порепетировать. Потому и тороплюсь!
– Тогда, конечно, беги…
А про себя Земфира подумала: «Ну вот, Кармелита мою Люциту не только из сердца Миро, но и из номера его вытеснила».
Грустно…
* * *
По просьбе Баро Сашка вышел из склепа. Постоял какое-то время снаружи. Благо утром на кладбище не так страшно. То есть для смелого человека вообще ничего не бывает страшного. Почти.
Но на этот раз конюха грыз другой зверь – червь сомнения, точнее даже – любопытства.
И Сашка все же заглянул в склеп и усмотрел то, чего никак не ожидал увидеть. Баро залез в самый дальний, самый страшный отсек склепа. И оттуда, где он сейчас был, струилось какое-то странное свечение!
Что за чертовщина! Сашка выскочил из склепа, как ошпаренный.
Баро вышел примерно через полчаса. Сашка с ужасом посмотрел на него.
– Сашка, у меня просьба: никому не говори, что я сегодня приезжал… Э-э, что с тобой? Ты чего так перепугался?
– Что ты там делал?
– С предками разговаривал, – ответил Баро самым обыденным тоном.
– А-а-а, – протянул Сашка понимающе.
Но на самом деле он ничего не понял, и с этой самой минуты потерял всякий покой. Загадка склепа, разговора с предками и таинственного свечения так взволновала его чувствительную натуру, что он даже о Маргоше позабыл.
Надо было кому-то излить свои мучительные сомнения. Но кому? Марго – нельзя, она не цыганка. Груша? Но ей тоже нельзя. Она хоть и цыганка, но все же женщина. Всем разболтает.
Халадо! Кузнец-молчун – вот лучшая кандидатура! Бросив все дела, Сашка побежал к нему.
– Халадо, – начал Сашка заговорщицки, – ты когда-нибудь разговаривал с предками?
– С кем?
– С предками.
– Сашка, тебе опять спьяну кто-то привиделся? – грубо ляпнул кузнец, но, увидев, что Сашка обиделся, чуть смягчился. – Ну ладно, не обижайся… Говори, что случилось.
– Слушай. Дежурил я на кладбище. Под утро пришел Баро, выгнал меня со склепа и сам туда вошел.
– И что?
– И все засветилось!
– Что засветилось?
– Из склепа полился такой свет! Неземной…
– Да ладно!
– Вот тебе крест!
– А зачем ты меня позвал? Спросил бы у Баро.
– Я спрашивал. Он говорит: разговаривал с предками.
Халадо задумался.
Кузнецы – древняя профессия. И в магию верят больше других.
– Да, интересно… Ну а от меня-то ты что хочешь?
– Не мог молчать, поделиться с кем-то надо. И потом, может, ты что-то об этом знаешь…
– Нет, не знаю. Послушай, а пойдем у таборных спросим. Может, они знают?
И поехали в табор. Поговорить решили со Степкой. Он парень хоть молодой, но толковый. И, говорят, его прадед колдуном был.
– Что случилось-то? – встретил их Степка.
– Да тут Сашка кое-что видел… – тут же спихнул начало разговора Халадо.
– Что ты видел, Сашка?
– Как Баро на кладбище с предками разговаривал. И все так засветилось!
– Ну и что? Он вожак – Баро! Может и с предками поговорить, – с улыбкой разъяснил Степан.
– Степ, но ведь там еще все и засветилось! Я такого никогда не видел. Что-то тут не так.
– Ромалэ, я тоже такого не видел. Ну а ко мне-то вы чего пришли?
– Ну как? Ты же таборный, ближе к природе… Дед твой, опять же, говорят, был того… Может, ты нам объяснишь, что там за свет на кладбище?
Степан не любил напоминаний о своем таинственном деде.
– Таборный, значит? Ага! Не такой, видите ли, как вы! А вы ж городские! Ну как же! Зубчановка – центр Управска. А Управск – пуп Вселенной!
– Степ, ты что, обиделся, что ли?
Но на самом деле под обидой Степан прятал такое же, как и у Сашки с Халадо, детское любопытство.
– Ничего я не обиделся. Просто у нас, таборных, с такими серьезными вопросами к вожаку ходят.
Нечего делать – пошли к Баро.
Зарецкий приходу такой делегации явно не обрадовался.
– Сашка, ты же обещал никому не говорить!
– А я никому и не говорил, только своим.
– Ну, спасибо тебе, Сашка, что не всю слободу вместе с табором привел! А вы-то чего пришли, кого наслушались? – сказал Баро, повернувшись к Халадо и Степке. – Услышали сплетню и понесли, как бабы?
– Почему как бабы, Баро? – начал оправдываться Халадо.
– Специально, видишь, пришли к тебе, без баб… – продолжил Степан.
– Мы ж не пошли к Груше советоваться… – подытожил Сашка.
Но Халадо его тут же и одернул. Мол, нечего имя чужой жены трепать почем зря. И опять вернулся к главной теме:
– Ты видишь, Баро, мы люди верующие и хотим объяснения. Что это за свет из склепа был, когда ты туда зашел?
Баро улыбнулся:
– Я рад, что вы ко мне пришли, а не стали по углам шушукаться. А раз просите объяснений, значит, не испугались.
– А чего бояться? – пожал плечами Халадо.
– Не испугались, Баро. И не испугаемся, – в тон ему добавил Степан.
А честный Сашка почему-то промолчал.
– Ну что ж, будут вам объяснения. Только чур не бояться. Ну, пошли?
– Куда?
– На кладбище!
«Да, – подумал Сашка. – Пожалуй, зря я заварил эту кашу!»
* * *
В больнице Кармелиту уже ждала Света. Сказала, что донора для Максима так и не нашли. Кармелита прибавила шаг, спешила поскорее сдать кровь на анализ. И пока сестричка брала кровь, все время молилась: «Господи, хоть бы все совпало. Только бы совпало!»
А потом еще нужно было ждать результат. И снова Кармелита мысленно обращалась к небу. И вот наконец-то из кабинета вышел врач. По лицу его ничего нельзя было разобрать.
– Ну как? – спросила Кармелита с надеждой. – Подходит моя кровь?
Что ж он так долго не отвечает?!
– Более чем! – заулыбался вдруг врач. – Всё, быстро готовьтесь к переливанию!
* * *
У молодежи мозгов хватает лишь на один шаг вперед заглянуть. А чуть дальше – уже не получается. Бейбут и так, и эдак прикидывал, что выйдет из задумки Миро делать номер с Кармелитой. Но по всему выходило, что дело это пустое. И только горячий Миро не хотел слушать его доводов.
– Отец! Я не понимаю, чем тебя Кармелита не устраивает? Она согласилась. Или ты во мне сомневаешься?
– Ты подожди. Не гони лошадей. «Кармелита согласилась…» Одного ее согласия мало. Вы Баро спросили?
– Нет.
– То-то… Что он скажет? Согласится ли он, чтобы ты в его дочь ножи метал?
– Кармелита сказала, что берется все устроить. Думаю, в чем – в чем, а в этом Баро ей не откажет.
– Уверен? Что ж, слово дочери Баро дорогого стоит… Почти как слово самого Баро…
Тут уж и Бейбут задумался. А может, и стоит рискнуть. Если с позволения Баро, то, пожалуй, стоит. Кто знает, а вдруг этот номер поможет Миро с Кармелитой создать не просто пару, а семью? Такую же хорошую и прочную, какая была у него с женой. Плохо, конечно, выступать без долгих репетиций. Но ведь иногда именно в таких условиях получаются самые крепкие, самые вдохновенные номера…
– Хорошо! Уговорил… Сегодня представление. Иди, готовься, репетируй со своей Кармелитой.
– Да.
– И напои Торнадо!
– Хорошо.
Миро про себя улыбнулся. Ну уж про его любимца Торнадо отец мог бы и не напоминать.
Но время все шло и шло. А Кармелиты не было. И приунывшая было Люцита осмелела – начала в открытую поддевать: «Эй, Миро! Что-то не торопится к тебе твоя невеста! Видно, не очень-то ей хочется под ножи вставать!»
«Замолчи! – шипел на нее Миро. – Она мне обещала, значит, придет!»
Только Люцита не успокаивалась: «А если ты в этом уверен, чего тогда переживаешь? Видно, задержалась твоя невеста где-то… или с кем-то…»
«С огнем играешь, Люцита…» – осаживал ее Миро.
На что Люцита отвечала серьезно и бесстрашно: «Я после того твоего броска, Миро, уже ничего не боюсь… Надо будет – снова к дереву встану. Я готова, ты только скажи…»
Миро только молчал в ответ. А Кармелиты все не было и не было…
* * *
Широким царским жестом Баро пригласил всю троицу в склеп. Правда, улыбка у него при этом была какая-то жуткая, словно у вурдалака. Тут даже Хала-до слегка струхнул и перекрестился. Вслед за ним перекрестился Степан. А Сашка от страха даже руку поднять не мог.
Прошли внутрь склепа в тот самый, дальний закоулок.
– Вот здесь я разговаривал с предками, – сказал Баро.
– Баро, мы же тебя не спрашиваем, как ты разговаривал с предками. Это твое, вожака, дело, – сказал Халадо.
– Мы только спрашиваем, что это за свет? – поддержал кузнеца Степан.
– Неземной… – Сашка тоже сумел выдавить из себя словечко.
Баро демонически расхохотался:
– Да, а он и есть неземной. Он исходит от предков, которые приходят со мной поговорить.
– Во! Я так и знал. Я вам говорил! – залепетал Сашка.
– Да ладно?! – изумился Халадо.
– Да, – торжественно подтвердил свои слова Баро. – И сейчас вы прикоснетесь к сей великой тайне!
Баро отодвинул какую-то плиту. Вся троица напряглась, одинаково готовая и к видению рая, и к зрелищу ада, и к концу света…
Сашка, Халадо и Степан подошли поближе к плите и…
Баро щелкнул выключателем – загорелась обычная электрическая лампочка, неяркая – на 40 ватт.
– Баро, так ты просто-напросто провел сюда электричество! – разочарованно выдохнул Сашка.
– Ага, чтобы светлее было с предками разговаривать, – усмехнулся Зарецкий.
– Ну ты, Сашка! – Халадо отвесил конюху крепкий подзатыльник.
Страшная обида разобрала конюха:
– А что ж ты, Баро, раньше про свет не рассказал, когда я тут героически с какой-то дурацкой лампой дежурил?
– Извини, Саша. Я просто забыл. А тут вспомнил. И решил проверить, как тут, все ли в порядке? Ну, если вдруг дежурство нужно будет продолжить.
И все четверо, посмеиваясь, ушли с кладбища…
Но на самом деле все, конечно же, было не так просто, как рассказал о том Баро.
Только никому, кроме него, знать об этом пока не следовало.
ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ!
Глава 25
– Ну как, пришел в себя? Успокоился? – заботливо спросила Тамара.
– Да, – ответил Антон.
– Ну ладно. Я ухожу, меня до вечера не будет, не скучай.
– Меня тоже не будет! – сказал Антон.
– Ты куда? – встревожилась Тамара. Надо же, только успокоила, а он опять за свое.
– В больницу! Я там давно уже должен быть!
Тамара стала в дверном проеме, закрыв собой проход:
– Опять? Я прошу тебя! Не нужно туда ездить!..
Она-то, конечно, хорошо знала, кто виноват в покушении на Максима. Но все равно опасалась за сына: в такое смутное время лучше посидеть ему дома.
– Мама! Я хотя бы должен узнать, что там с Максимом и как он?
– Ничего ты ему не должен! Ты мне должен, Антоша! Я тебя рожала, а не Максим!
– Нет, мама, пусти. Максим – мой друг. И я поеду к нему.
В пути Антон окончательно протрезвел. И стало совсем стыдно и мерзко. Как обыкновенно бывает, когда похмельная совесть отягощена дурными поступками.
В коридоре он увидел Свету. Девушка сидела, никого не видя, уставившись в одну точку.
Антон аккуратно тронул ее за плечо:
– Привет. Максим здесь лежит? Как он?
– А тебя разве это интересует? – холодно сказала девушка.
– Да… Очень. Прости, когда ты приходила… я… в общем… Страшно… Стыдно… Не по-мужски… Если моя группа и резус подойдут, я хочу сдать кровь.
– Спасибо за помощь, больше не нуждаемся. Максиму как раз сейчас делают переливание…
– Можно с ним поговорить?
– Ты что, издеваешься? Я же говорю, как раз сейчас переливают. Сказали не беспокоить.
– Расскажи, что там? Кто дает кровь?
– Ты знаешь, это долгий разговор… Я здесь уже давно сижу… Пойдем, ты угостишь меня кофе, а я тебе все расскажу…
«И сказал Господь: да будет муж и жена – единая кровь!..»
Кажется, так сказано в Библии.
Кармелита не помнила дословно, но смысл был именно такой.
Она никогда еще не была с мужчиной. При всем ее своеволии и непокорности, этот запрет она преступить не смела. Но то, что сейчас происходило с ней и Максимом, было любовью в самом высоком и чистом смысле. Ее кровь текла прямо к Максиму. Она смотрела, как понемногу оживает его измученное лицо (а может быть, ей это только казалось?), и тихонько шептала:
– Только не умирай, Максим, не умирай! Ты должен жить… должен жить… Мы теперь с тобою будем вместе навсегда. Навсегда! Навсегда. Навсегда…
Тень какого-то чувства пробежала по его изможденному лицу. Вроде бы он даже улыбнулся.
Когда такое происходит с младенцами, люди говорят: «Ангел пролетел». Но ведь он и был сейчас как младенец. Беспомощный и невинный, точнее – невинно пострадавший.
– Максим, ты меня слышишь? Это я, Кармелита. Я с тобой, Максим, я с тобой рядом. Теперь все будет хорошо…
Зашел врач. Показал знаками, что все хорошо и пора отсоединять всю эту сложную систему шлангов.
* * *
Прошли все сроки. Таборные поехали на набережную устанавливать нехитрую сиену. Все были готовы к выступлению, кроме него. Кроме Миро. Смотрели на него с тревогой и, пожалуй, даже с осуждением. Только зря. Он сам осуждал себя больше всех. Может быть, все же стоило пойти навстречу Люците и вернуть ее в номер с метанием ножей?
Нет! Нет! Нельзя метаться, что решено – то решено. Отец сам всегда говорил (когда еще мать была жива): в этом номере главное – любовь. Правда, потом, когда мама умерла и он работал с Земфирой, версия поменялась: главное не любовь, а страсть. При этом подразумевалось, что любовь – это что-то настоящее, а вот страсть можно сыграть, изобразить.
Подошел Бейбут:
– Миро, чего ты сидишь, может, все же побросал бы ножи напоследок?
– Отец, ну какой мне интерес кидать ножи в пустой щит?
– Как в пустой щит? А Кармелита? Она что, еще не пришла? Скоро представление! Она давно должна быть здесь!
Миро отвернулся.
– Так! Все ясно! Бери Люциту – и вперед!
– Нет.
– Что ты сказал?
– Прости, отец! Я мужчина – и слово держу. Не обижайся, но в моем номере, кроме Кармелиты, никого не будет!
– А ты уверен, что она вообще приедет на выступление?!
– Уверен. Она дала мне слово! Отец, ведь представление не началось. Она еще даже не опаздывает…
А Розаура, тем временем, уже приоделась и пацанов своих принарядила. Вместе с ними распелась, разогрелась… Цыганское пенье да танцы – это только с виду дело легкое. А сколько труда за этой легкостью…
Люцита тоже переоделась. Не хочет Миро с ней работать, ну и не надо. Ее медвежонок так с бубном деньги собирать умеет, что любой артист позавидует!
* * *
Антон и Света пошли в ближайшую кафешку. И она почему-то показалась на редкость милой и уютной. Взяли две чашечки кофе, бутылку «минералки».
Антон вступил в стадию возвышенного покаяния. А это одно из тех состояний, в которых он неотразим.
– Да, Света, представь себе… Я пригнал бульдозер, чтобы там сровнять все с землей…
– Боже мой, но зачем?
– Хотел отцу доказать, что я и без него могу все вопросы решить! Вот и нарешал на свою голову. Зарежут меня цыгане, и будут правы. Поделом.
– Да… – не стала спорить Светка. – Натворил ты дел… Как же ты мог до такого додуматься?!
– Не знаю… На месте Макса должен был быть я. Так было бы справедливо.
– Ну ладно, ладно, успокойся. Все как-то решится…
– Если бы я мог вернуть время назад! Если бы!
– Знаешь, а я о тебе гораздо хуже думала. Особенно после того случая с Кармелитой, когда ты пытался…
– Да дурак я, дурак! Пьяный был – вот и… Ты попроси у нее прощения за меня, хорошо?
Света посмотрела на Антона, как будто впервые его увидела. Как странно, ее отец так давно и часто контачит с Астаховыми, а вот ее знакомить с этим семейством почему-то не хотел. Антон же вон какой человек. Непростой, грешный, но интересный… Но ведь это нормально. Интересные люди редко бывают простыми и безгрешными.
Света посмотрела на часы – пора бы пойти, посмотреть, как там Кармелита. Но Антон остановил ее:
– Света! Посиди со мной еще немного. Пожалуйста. Знаешь, мне очень повезло с тобой. Редко встретишь нормального человека, с которым можно так просто поговорить.
– Спасибо за «нормального человека»!
– Зря ты так! Ты – отличный собеседник, умеешь слушать. И вообще мне кажется, мы друг друга понимаем.
– А что тут понимать? Человек был неправ и признал свою неправоту. Это нормально…
– Света, а можно я тебя провожу?
– Зачем?
– Хочу, чтобы ты изменила мнение обо мне в лучшую сторону…
– Для этого тебе придется очень сильно постараться… – засмеялась Света.
– Ошибаешься. Представляю, что ты думала обо мне раньше. Думаю, улучшить такое мнение будет совсем не трудно.
Света еще раз улыбнулась.
– Ладно, раскаявшийся грешник. Провожать меня не надо, а визитку – держи. Там написано «рабочий номер телефона», но работаю я дома… Пока.
Света побежала обратно в больницу.
Антон смотрел ей вслед. Потом внимательно рассмотрел визитку:
Светлана Форс
Художник
Примитивистка-концептуалистка
Антон усмехнулся. Какая хорошая девчонка. Как же приятно с ней общаться. Как хорошо она его слушает.
Как вообще, черт возьми, хорошо и приятно жить.
Может, еще и пивка хлебнуть?..
* * *
Осторожно, тихонечко, чтоб никто не услышал, не заметил, Кармелита пошла к выходу. Как же, сейчас! Взявшись неведомо откуда, перед ней вырос врач:
– Вы куда, барышня? Вам сейчас из столовой принесут мясо, сладкий чай или вино красное. Пойдемте, вам надо подкрепиться!
– Нет. Спасибо, я не могу, мне надо идти!
– Вы с ума сошли?! После такой процедуры пару часиков нужно полежать. Возвращайтесь в палату!
– Нет! Уже поздно, мне нужно идти.
– Я сказал, возвращайтесь в палату! Никуда я вас не пущу, что за ребячество?
– Но я правда опаздываю! Мне нужно бежать.
Врач расставил руки, как будто играл в детские игры. Кого он хотел поймать? Кармелита проскользнула, как песок сквозь пальцы.
* * *
Никогда еще Земфира не хозяйничала с таким удовольствием. Да чего там – вдохновением! И ведь не скажешь, что Груша, помогавшая Баро и Кармелите по хозяйству, плохо работала. А только чего-то не хватало дому. Тут – цветов, к месту поставленных в вазу. Там – скатерки; там – занавесочки, правильно, по цвету подобранной. А все это вместе так заиграло, что Баро показалось, будто он в другой дом зашел.
– Здравствуй, Земфира. Что это? Я не узнаю свой дом!
– Это мы с Грушей так постарались!
– Да-а-а… – Баро еще раз огляделся. Никогда еще не видел свой дом таким сияющим, радостным!
– Мы старались. Хотели сделать тебе приятное!
– Вам это удалось.
Зарецкий посмотрел на Земфиру долгим мужским взглядом. А может, рано он махнул на себя рукой, как на семейную единицу? Может, и другая жена может быть, кроме Рады?..
Земфира смотрела на него с такой преданностью:
– Спасибо, что заметил.
– Да, Земфира, заметил. А где Кармелита, неужели опять без спросу ушла?
– Нет, Баро. Она еще утром предупредила, что в табор уезжает.
– Зачем?
– Репетировать. Миро пригласил ее участвовать в его номере.
– Надо же, она еще и артистка! Постой, Миро! Это что, метание ножей?
– Да.
– Ай да дочка, ай да Кармелита! Смелая малышка! Только все же… – выглянул в окно, закричал: – Рыч!
Через несколько секунд в комнату вошел охранник.
– Рыч, ты знаешь, где Бейбут дает свое представление?
– Конечно. На набережной… Там же, где они гадали. Там всегда много народа…
– Срочно езжай туда. Проверь – там ли Кармелита. Понял?
– Понял. Как найду ее, мне сразу вернуться?
Баро недолго поразмыслил:
– Нет, пожалуй… Останься с ней, на всякий случай.
* * *
Такси удалось поймать сразу. Но все равно на часы было страшно смотреть. Кармелита ужасно опаздывала. На репетицию уже точно времени нету. Успеть бы на представление. Кажется, Миро говорил, что их номер последний. А хватит ли у нее сил там стоять? Может, это даже хорошо, что она будет участвовать в номере после того, как сдала кровь. Сейчас почему-то совсем не страшно. Наверно, и в клетку ко льву зашла бы, не испугалась.
…А представление шло уже вовсю. И после каждого номера все посматривали на Миро: ну как, приехала ли Кармелита? Миро только отворачивался. И все понимали – нет, не приехала.
Люцита специально у него перед глазами крутилась, всем собранным актерским видом показывая: кому ты доверился, дурачок, она ж тебя уже который раз подводит! А я человек надежный, девушка верная…
И Рыч был на месте. Но Баро звонить не торопился. Решил чуток подождать, посмотреть, что да как дальше будет…
Игорь тоже был тут, но он не Кармелиту выискивал…
* * *
Максим приходил в себя медленно. Но внутреннее состояние у него было такое волшебно-сладкое, что и просыпаться не хотелось. Казалось, что где-то рядом Кармелита. Да не где-то, а везде… Посмотрит на соседнюю кровать, а она там сидит, улыбается. Посмотрит в окно – она за стеклом ему рукой машет. Но потолок глянет – а там как будто ее портрет маслом написан…
Хлопнула дверь, кто-то вошел. Максим медленно повернул голову. И, еще поворачивая ее, произнес:
– Кармелита…
– Нет, молодой человек. Это не Кармелита, а ваш врач.
– Что со мной случилось? – едва слышно спросил Максим.
– Вы потеряли много крови.
– На меня напали?
– Увы… Но вы не волнуйтесь, мы сделали вам переливание. Так что теперь все будет в порядке.
– Спасибо!
– Спасибо будете говорить не мне, а девушке, кровь которой вам перелили.
Максим оживился, хотел даже привстать, но врач не позволил. «Девушка? Значит, не показалось? Неужели это была Кармелита?»
– Доктор!
– Да?
– А как ее звали?
– Не знаю. Она не захотела назвать свое имя. И паспорта у нее с собой не было. А переливание нужно было начинать немедленно.
– Как она выглядела?
– Замечательно выглядела. Красивая. Темненькая такая. И одета… В общем, настоящая цыганка…
Максим откинулся на подушку и заулыбался во всю ширь лица.
Нет, не показалось. Это действительно была она. Вот почему ему так хорошо. В нем теперь течет ее кровь. Кажется, в Библии что-то на эту тему сказано. Как же там? Нет, голова кружится – не вспомнить.
Максим заснул.
* * *
Ну, наконец-то Кармелита приехала! Только… почему она такая бледная, круги под глазами? Наверно, плохо спала, волновалась. Нелегко в этот номер встать сразу. Ничего, все будет хорошо. Он верит в себя, как никогда. В этом номере главное – любовь и доверие. А он любит ее и верит в нее…
– Кармелита, а все уже говорили, что ты не придешь!
– Ну как же я могла не прийти. Я же обещала тебе.
И все же, почему она выглядит такой уставшей?
– Кармелита, у тебя что-то случилось? Ты какая-то… расстроенная…
– Нет, просто немного волнуюсь. Атак – все хорошо.
– Не бойся, все будет в порядке. Положись на меня. Репетировать уже некогда. Запомни несколько простых правил. Когда будешь стоять у щита, смотри прямо на меня и не двигайся. Поняла?
– Да… Сейчас я только немножко отдышусь…
– Кармелита, все-таки что-то с тобой не то… Бледная такая…
– Страшная?
– Нет, что ты! Красивая. Но… если тебе плохо, мы можем отменить наш номер…
– Не надо! Мне уже лучше.
Кармелита улыбнулась, стараясь казаться веселой.
– Как говорит мой отец, если цыган дал слово, он его сдержит. Правда?
– Правда. Слушай дальше, как вести себя у щита. Когда я начну метать ножи – не смотри на них.
– Почему?
– Можешь испугаться и дернуться в сторону.
– Да, хорошо. Буду смотреть только на тебя.
– Правильно. И лучше всего, если ты будешь смотреть на мой лоб, – Миро показал точку. – Вот сюда, где «третий глаз».
– Договорились. Хотя два первых твоих глаза мне больше нравятся.
Миро смутился. И тут же взял себя в руки:
– В глаза смотреть не надо… тогда я не смогу бросить нож…
– Хорошо, Миро. Я все сделаю как надо.
– Скажешь, когда будешь готова.
– Я уже готова!
Увидев, что Миро и Кармелита идут к щиту, Розаура затянула песню, с которой всегда начинался этот номер.
