Текст книги "Аквариум(СИ)"

Автор книги: Олег Фомин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц)

Поредел наш и без того немногочисленный отряд, но свято место пусто не бывает. Особенно это место… Кто-то или что-то внимательно следило за балансом скромной популяции гомо сапиенс в этом поганом мире или игре, или эксперименте, поэтому в течении следующих двух месяцев мы, одного за другим, нашли троих новых ошалевших, ничего не понимающих и отчаянно старающихся проснуться, прямо как я когда-то, людей.

Первым был мужик лет тридцати быдловатого вида, который, придя в себя, представился Владимиром. Работал Владимир в автосервисе, как здесь оказался и что предшествовало его переходу в том, настоящим мире он, конечно же не помнил. Как и все мы. Вроде жили не тужили, а потом раз! И здесь… Жизнь свою, родных, все помним, а вот временную точку, когда именно произошло это путешествие в неведомые дали, как отрезало. Дыра в памяти и все. Каких-то конкретных последних воспоминаний нет. Как в кино. Бухал в бане, вырубился, а проснулся в Питере…

Вова, как не мудрствуя лукаво, окрестил его Борода, адаптировался относительно быстро. Человек он был простой, особо не замороченный, поэтому пометался пару недель и успокоился. Вписался, так сказать.

Вторым был парнишка двадцати четырех лет от роду. Антон. Банковский служащий. Что-то там с кредитами. С ним получилось нехорошо. Он, как и я, никак не мог поверить, рыдал, истерил, потом впал в ступор и просто лежал на отведенной ему койке, уставившись остекленевшим взглядом в потолок. Не ел, не пил, не разговаривал, просто лежал. Когда Бороде это надоело, он подсел к парню и провел с ним долгую задушевную беседу. Мягко, но твердо и конкретно, еще раз объяснил ему, куда он попал. А потом, как опытный психотерапевт, разложил по полочкам, что надо делать и как надо думать, чтобы более-менее нормально здесь жить.

Антон вроде ожил, кивал головой, во взгляде появилось что-то типа обреченного спокойствия… А ночью всех разбудил ружейный выстрел, которым бывший специалист по кредитам поставил жирную точку в своей трагической судьбе.

Что тут скажешь. Жизнь у каждого своя. Право на выбор есть у всех… Только стену оттирать пришлось нам…

Ну и третьим, самым проблемным и в тоже время полезным, как оказалось потом, новичком был пятидесятилетний майор ФСБ Василий Иванович Евсеев, которого Борода тут же окрестил Чапаем. Невысокий, плотный, борзый Василий Иванович, придя в себя, начал размахивать ксивой, качать права и подгибать местную иерархию под себя по старой КГБ-шной схеме. Но после профилактической процедуры в виде ударов по лицу и печени, а также пятнадцати ночных минут, проведенных на поверхности, майор очень оперативно перераспределил свои внутренние приоритеты и стал нормальным человеком. Вот что значит ФСБ…

Именно он решил нашу вечную проблему с настоящим оружием. Так как Федеральная Служба Безопасности Российской Федерации – система очень закрытая, об их заначках знают только они сами, да и то далеко не все. Наш майор, видимо, был не из простых. Он уверенно ткнул пальцем в точку на карте, разложенной Лешим на столе, и не менее уверенно изрек:

– Здесь!

– Блядь, семь лет ходил с ножом да с этими пукалками! – орал Борода. – А тут это все в двух шагах лежало!

Я присмотрелся к карте. Действительно. Метров пятьсот от нас на Север. За правительственными гаражами и штрафстоянкой. Там выше по склону жилой квартал, но пространство оставалось, и прохода туда, как я теперь вспомнил, на самом деле, не было ни с одной, ни с другой стороны. Просто высокий забор с колючкой, что та за ним, хрен его знает, наверное, те же гаражи. У нас таких заборов по Городу – не сосчитать. Никогда бы не подумал. Хотя, наверное, логично. Белый дом и Дума рядом. Вся верхушка под боком…

Пошли почти всей толпой, оставив в Сарае только Свету и Бабушку. За забором оказалось неприметное здание, типа офисного, но с очень интересным подвалом. Долго выламывали решетчатые двери в оружейку, матерились, но справились. Валуев с ломом, даже с одной рукой, – это сила. Да и главная надежда сидевших здесь когда-то сотрудников ФСБ была больше на всякую защитную электронику, нежели на крепость дверей и стен. Зашли и охренели… Бросились обнимать Чапая. Тот, не до конца понимая всю глубину нашей радости, отмахивался и уворачивался.

Все перетащить смогли за три похода. Результат превзошел все наши скромные ожидания. Десять пистолетов «Че Зет» калибра 9.19, десять новых АК-74М калибра 5.45, три ВАЛа калибра 9.39, которых я даже в кино не видел ни разу, только в интернете, куча гранат Ф-1 и РГД. И ящики патронов. Много ящиков…

И еще – комплекты боевой экипировки спецназа. Аж целых двадцать два. Защитные шлемы, очки, бронежилеты, разгрузки, городской камуфляж, берцы и прочие ништяки, типа защитных щитков на колени, ранцев и подсумков.

Все! Увольняемся из МЧС, поступаем на службу в ФСБ.

* * *

Вот вкратце все события, предшествующие неожиданному появлению Дятла возле нашей двери. Интересный год был. Интересный и страшный. Тут, наверное, по-другому и не бывает…

Мы с Вовой сидели за нашим большим столом и играли в шахматы, Леший с Чапаем трепались о чем-то на другом конце стола. Валуев дремал, Бабушка точил топоры. Борода со Светой были где-то на кухне или в подсобке. Все догадывались, чем они там занимаются, но вслух никто ничего не говорил. Такие правила…

Шахматные фигурки на доске подпрыгивали после каждого удара в дверь и сдвигались с клеток. Играть было сложно, все путалось, но нам было все равно, мастерами ни я, ни Вова не были. Играли просто так, чтобы хоть что-то делать.

– Может лучше в чапаевцев? – угрюмо спросил Вова, морщась после очередного удара.

– В чапаевцев, вон с Чапаем играй, – также угрюмо ответил я, встал и пошел к своей койке. Надоело это «сидение на краю» до чертиков! Хотелось действовать, бежать, прыгать, бить, пинать, стрелять… От долгого сидения без дела в голову лезут ненужные мысли, приходится напрягаться, чтобы их прогонять. Да и жрать хочется. Очень-очень…

В зал зашел Борода. Вождь, бля! Суровое лицо, глаза прищурены, руки в кожаных перчатках сложены на груди, ширинка расстегнута…

– Ну что, граждане заключенные! Наконец пришла пора обсудить окончательный план побега! Как считаете?

– Сколько раз уж обсуждали, а толку-то… Как долбил, так и будет долбить. – процедил Бабушка. – Валить его надо и все дела! А то скоро газеты жрать будем.

– Или друг друга, – добавил Чапай. – А дверь открывать, вообще, поздняк похоже. Ее вон заклинило, мы с Егором смотрели. Только взрывать.

Вчера мы с Чапаем ради эксперимента пробовали повернуть штурвал, но он не поддавался. Видимо, что-то внутри механизма необратимо погнулось и застопорило все намертво.

– Сегодня ситуация резко ухудшилась, – сказал Борода. – Вода кончилась.

– Как кончилась? – ошарашенно спросил Валуев. – Мы ж сегодня умывались…

– Иди проверь, покрути кран, – хмуро ответил командир.

– Так она ж всегда была, – уже как-то жалобно произнес наш однорукий великан. – Может дадут еще?

– Кто даст, а Валуев? – усмехаясь спросил Борода. – ЖЭК или Водоканал? Ее не за неуплату отключили. Этот мудак, который в дверь стучит, небось, трубу какую-нибудь оторвал. Он там снаружи по-ходу все разворотил, ладно хоть свет еще есть… Вобщем, ситуация у нас патовая. Еду бы еще недели на две может и растянули, а вот без воды… Надо что-то решать прямо сейчас. Садитесь все… Свет, ты тоже посиди хоть раз, может что умное скажешь…

Расселись вокруг стола, потрясенно молча. Да, без воды и ни туды, и ни сюды… Это серьезно. Примерно такие же мысли читались на лицах остальных.

– Значит заклинило дверь? – уточнил Борода. – Егор, ты строитель, что скажешь, можно стену вокруг двери раздолбить?

– Нет. Это же бункер, там стена в четыре кирпича и сеткой металлической проложена через три ряда. Без оборудования бесполезно. А у рамы дверной штыри на полметра во все стороны заведены. Поэтому Дятел ее не выбил до сих пор. – ответил я.

– А если где в другом месте попробовать? – спросил Леший. – За кухней и душем у нас что? Тоже подвалы какие-то. А подсобки то вроде вниз, на склон, ориентированы. Может там разломаем, да вылезем наружу?

– Тоже нет. Здесь все наружные стены, кроме этой, где вход, из фундаментных блоков выложены, а они толщиной шестьсот миллиметров. Их ломами год долбить…

Помолчали.

– А у меня на кухне стена кирпичная, – вдруг вставила Светка.

Наступила тишина, все повернулись к ней, как будто увидели первый раз.

– А что вы на меня уставились? – как ни в чем не бывало, спросила он. – Кто-нибудь хоть раз мне готовить помогал? Вы же все туда только пожрать приходите, за перегородку не заглядываете…

Через минуту все толпились в тесной кухне и били кулаками по куску стены, выложенной из силикатного кирпича.

– Вроде глухо звучит, нет? – спросил Вова. – Егор, она что, тоже в четыре кирпича?

– Вряд ли, – ответил я, вдруг снова став конструктором. – Судя по кладке – максимум один кирпич, двадцать пять сантиметров. Я даже сетку не вижу. Скорее всего, это технологический проем был. Агрегат какой-нибудь туда затащили, а потом заложили, причем через жопу. Швы все кривые, перевязки почти нету. Можно попробовать.

– А там дальше далеко подвалы тянутся? – спросил Вова.

– Метров двести еще, если снаружи судить, а может и больше, – ответил ему Леший. – Ну что, Борода? Командуй!

Борода стоял, насупившись, хмуро смотрел на кирпичную стену. Играл желваками на лице, сжимал и разжимал кулаки. Тарас Бульба, блин…

– Сколько лет здесь жили, а теперь, как крысы побежим?!

– У тебя есть другие предложения? – спросил я. – Выдвигай. Обсудим.

Он метнул на меня ненавидящий взгляд:

– Да что ты понимаешь, козлина! Ты, вообще, кто такой, чтобы так со мной говорить? Или забыл, как сопли по морде размазывал и рыдал, когда мы тебя из задниц разных вытаскивали? А щас пару зверей подстрелил, терминатором сразу стал, бля? Ну иди, дверь открой, завали Дятла!

– Да я предлагал, – напомнил я ему. – Пока еще дверь можно было открыть…

Тут он просто охренел. Словами, видимо, подавился. По лицу пошли красные пятна, рука потянулась к ножнам на поясе, откуда выглядывала рукоятка десантного ножа. У нас с ним с самого начала были непростые отношения, а последнее время, вообще, именно, что «на ножах». Ему явно не нравилось мое неожиданное преображение в нормального бойца. Почему – я не понимал. Конкуренции боится? Ну тут уж, скорее, Леший – первый кандидат. Куда мне до него… Хрен его знает, не любили мы с Бородой друг друга, и все тут…

– Спокойно, спокойно! – гаркнул Леший. – Ты че начал-то Егор? Не вовремя как-то! Слушай, Борода! Короче, сейчас ломаем стену, выбираем тройку. Они идут смотрят, чего там дальше, мы сидим здесь. Когда находят выход, возвращаются – докладывают, и обратно – на поверхность. Низом, по Речному проспекту, обходят и осторожно смотрят, что там за Дятел. Возвращаются – докладывают. Дальше – по ситуации. Никто никуда бежать не собирается, надо просто как-то проблему решать… Ну че, командир?

Борода молчал, все еще сверля меня взглядом. Потом процедил:

– Побеседуем еще с тобой. О субординации… Ладно! Ломы тащите, будем вскрывать. Только одеться сначала всем, как на выход, и оружие приготовить. Хрен его знает, что там за этой стеной. Может другой Дятел… Молчаливый.

Вскоре в некогда уютной и опрятной Светкиной кухне раздавались звонкие удары двух ломов, стеной стояла пыль, летела кирпичная крошка. Работали Вова и Валуев. Остальные стояли вокруг с автоматами наготове. Света бегала за нашими спинами и громко причитала, что ее лишают единственного в этом мире личного пространства. Вова профессионально обрабатывал по периметру квадратный участок кладки, примерно метр на метр. Валуев же, поддерживая лом культей левой руки, словно копье со всей дури втыкал его в намеченные Вовой углы. Третьим ударом Валуев пробил стену насквозь, еле удержав в руке не встретивший более сопротивления лом. Вытащил примерно до середины и навалившись всеми своими ста пятьюдесятью килограммами начал работать им, как рычагом, вращая в разные стороны, стараясь расшатать ближайшие кирпичи. Наконец с громким треском от стены отделился целый кусок кладки шириной в три и высотой в пять кирпичей. Вова ткнул его ломом, и тот с грохотом упал по другую сторону, оставив вместо себя неровную темную дыру, из которой тут же потянуло какой-то тухлятиной.

Сзади раздались частые удары в дверь. Видимо, Дятел как-то почуял, что вожделенная добыча собирается ускользнуть, и утроил активность.

Валуев снова вскинул свое копье, но был остановлен резким окриком Бороды:

– Стоп! Разойдитесь пока. Вова посвети, я гляну… Да не суй ты руку туда, баран! Отсюда свети…

Вова поднес фонарь к краю отверстия, включил. Борода осторожно приблизился, заглянул и тут же молниеносно отпрянул назад, споткнувшись и повалившись на Валуева. Из проема по локоть выметнулась еле различимая в движении здоровая синеватая когтистая пятерня и, с шипением вспоров воздух, исчезла в темноте. Раздалась оглушительная очередь, нас окатило кирпичной крошкой, одна пуля рикошетом, прошла у меня над ухом. У Бабушки не выдержали нервы.

– Не стрелять! – заорал, поднимаясь, Борода, – Совсем сдурели?

«Вот это реакция! – подумал я, глядя на него. – Я бы так не успел, бегал бы тут сейчас без лица…»

– Стреляют только я, Леший и Чапай! – командовал Борода. – Остальные стоят за нами и просто целятся в дыру. Стрелять можно только по моей команде и только в дыру! Не в стену. Все! Ждем…

– А кто это был? – дрожащим шепотом спросила Света.

– Это, Светик, был, так называемый, Урод обыкновенный, – тоже шепотом ответил ей я. – Зверек, очень часто встречающийся по всей территории нашей средней полосы…

– Завалите там! – прошипел Борода, грозно зыркнув на меня.

Наступила тишина. Мы молчали и не двигались. Урод за стеной, видимо, избрал ту же тактику. Только Дятел никак не хотел успокаиваться. Долбил и долбил…

Так прошло минут пять. Потом стена перед нами содрогнулась от мощного удара изнутри, и еще один кусок кладки, второе больше первого, с треском вывалился, теперь уже на нашу территорию. Пауза, секунды четыре, и из расширившегося проема выпрыгнул во всей своей отвратительной красе наш зубастый сосед. Точнее, пытался выпрыгнуть. Две короткие очереди в грудь из калашей Лешего и Чапая остановили Урода на полпути к нам, а три дозвуковые бронебойные пули, выпущенные Бородой из Вала, пробили насквозь облезлый череп чудовища и отбросили его назад в темноту. Готов! Хорошо стреляют мужики! Метко, хладнокровно…Только в ушах звон, больно громко работает автомат Калашникова в тесном помещении…

– Всем стоять, – скомандовал Борода. – Ждем еще. Хрен знает, сколько их там…

Постояли еще. Из-за разломанной стены не доносилось ни звука. Только вонь. Как раньше то не чуяли?

– Ладно, сказал наконец Борода. – Егор лезет, смотрит, Вова с Валуевым с двух сторон подсвечивают, мы втроем страхуем.

– А я? – вскинулся Бабушка.

– Ты носки штопаешь, – последовал ответ.

Шутка была дежурной, никто даже не улыбнулся. Вот, Борода, мелочный, гад! Да и хрен с тобой! Полезу, мне по барабану.

Я прицепил к своему калашу фонарь и медленно подошел вплотную к дыре, выставив ствол вперед. Лучше лишиться оружия, чем половины морды… Слева и справа от меня светили фонарями Вова и Валуев. Три конуса света пробежались по бетонным стенам, потолку, полу. Я зашел в проем, быстро развернулся и провел лучом над стеной. Никого. Длинное пустое помещение шириной с нашу кухню, длиной метров двадцать. В дальнем торце – распахнутая настежь металлическая дверь. За ней темно. Фонарь не дотягивается. Прямо передо мной лежал в позе звезды мертвый Урод. Под ним успела натечь неслабая лужа черной маслянистой жидкости. А еще, весь пол помещения был усеян костями, грудными клетками и черепами.

– Пусто, – сказал я за спину, медленно шагая в сторону дальней двери. Сзади раздался шорох, хруст костей под подошвами берцев, тихий мат. Товарищи по одному проникали в неизведанные подземелья.

– Кости-то человеческие, – раздался голос Чапая. – Ты смотри, все обсосанные до блеска…

– Да у него тут по ходу гнездо было, – это уже Леший, – А мы раньше думали, они на улице живут. Там же и жрут. А он их всех, оказывается, сюда волок и доедал. Вон, гляньте – шлем наш бывший мчсовский… Это кто ж такой?

Долгая пауза…

– Помнишь Армена? Года два назад пропал? Его каска, наверное… Кто еще у нас без вести числится? – сказал Борода.

Тут раздался характерный звук, как будто кого-то вырвало. Е-мае, Светку-то они зачем сюда пустили?

– Я что, блин, все это время на кухне вам супы варила, а тут в метре от меня за стеной вот Это жило? – раздался ее испуганный голос. – Ой, Господи, да что же это такое? Что ж за жизнь-то, а? Откуда это все повылезало, зачем?.. – Речь стала совсем бессвязной, ее сменили рыдания. Вот так. Держалась-держалась девчонка, а тут прорвало… Ну еще бы, такую красоту увидеть… Интересно, а Урод нас чуял, или они через стену не могут? Да не, по-любому он про нас знал, только шухерился, ждал, они же все умные теперь. Ну вот, собственно, дождался…

Я резко шагнул к открытой двери, посветил за нее. Длинный, узкий коридор уходит в темноту, с обеих сторон чернеют проемы. Тишина. Только где-то капает вода. Я ощутил на лице легкое прикосновение движущегося воздуха. Сквозняк. Значит точно есть выход там, дальше. Ну вообще логично. Урод же сюда не телепортировался, а как-то приходил…

– Лампочки висят, – послышался сиплый голос Бабушки. – Значит свет где-то включается.

Ко мне подошел Борода. Посветил вглубь коридора. Поцокал языком, повернулся к народу, все, сейчас будет речь толкать. Жалко броневика нет, на него бы залез. Вождь…Лучше бы Светку сначала успокоил…

– Вобщем так, молодежь! – начал он. – Наш родной Сарай больше не является закрытым безопасным убежищем. Оттуда, он указал фонарем на коридор, – В любой момент может припрыгать кто угодно. Может вон хоть жена того парня, которого мы сейчас вальнули. Или муж. Или еще какой родственник. Там, – указующий перст в другую сторону, – Ждет Дятел. Так что сейчас я, Леший, Егор и Вова идем искать выход на поверхность, а все остальные возвращаются на кухню и баррикадируют дыру мебелью. Я не знаю, этажерки из подсобок чтоли притащите, кровати наши, трубы там валялись где-то, кирпичи эти на место вставьте как-нибудь… Короче, чтобы хоть как-то прикрыть, чтоб не с одного удара все развалилось. Главным временно назначается Василий Иваныч. Снарягу не снимать, сидеть у баррикады и внимательно слушать. Если кто чужой будет ломиться, отбиваться всеми силами. Патронов много. Только друг друга не перестреляйте и нас с чужими не перепутайте… А мы скоро вернемся с информацией и, может быть, даже со жратвой и водой. Время 14:27. Блин, поздновато… Ну что, задача ясна?

– А почему вы вчетвером? – спросил Валуев. – Обычно же тройками ходим?

– Потому что, я так сказал! – отрезал командир. – Все, ни пуха!

– К черту, – нестройно раздалось в ответ. Оставленные как-то заметно приуныли. Света все еще плакала, остальные подавлено молчали. Их явно не радовала перспектива сидеть у практически открытой двери, тем более – ночью, если мы задержимся.

– Может я хоть растяжку поставлю у дальней двери, – спросил Чапай.

– Нет. Может завалить, тогда точно навсегда здесь останетесь, – ответил Борода.

* * *

Снарядились мы по полной. Поход был – серьезней некуда. Полная экипировка: шлемы, бронежилеты, щитки на коленях и локтях, подсумки оттягивали запасные магазины, в специальных петлях висели гранаты. Леший лично помогал каждому одеваться, подтягивал ремни, закреплял липучки, заставлял двигать руками и ногами, подпрыгивать…

Он, конечно, был профессионалом. Когда мы наконец нашли настоящее оружие, он тут же начал обучать всю команду, кроме Бороды, который тоже явно где-то воевал, навыкам обращения с оружием, правилам ведения огневого боя и так далее. Наши самопальные ружья были слишком простыми и недальнобойными. Целиться особо не надо, поднял – выстрелил. Если противник дальше тридцати метров толку вообще не будет. А тут имело значение все. Поза, хват, шаг, дыхание. Больше всего времени уделял мне. По утрам мы с ним специально вылезали на поверхность тренироваться. Поначалу самым сложным было контролировать указательный палец правой руки. Теперь, говорил Леший, он должен жить и думать отдельно от остальных, а прикасаться к курку только тогда, когда ствол уже наведен на цель. Иначе можно в любой момент отстрелить какую-нибудь часть своего тела или тела товарища. Также сложно было перейти от стереотипной позы охотника, выцеливающего дичь, к нормальной, «фронтальной», как он выразился, позе стреляющего бойца. Спина чуть согнута, голова наклонена, приклад упирается скорее в грудь, чем в плечо, а корпус максимально повернут в сторону цели, чтобы контролировать ситуацию не только справа, как тот охотник, а с обеих сторон. И стрелять с одной руки можно. Еще важным элементом было сохранить кучность попадания при автоматической стрельбе, контролируя вздергивание ствола.

Многому научил меня Леший. Навыки ложились хорошо, удивляя даже самого учителя. До него, конечно, мне было еще далеко, но на определенный качественный уровень защиты своей жизни я вышел. Остальные тоже, но не так… У меня было больше опыта реального боя, так как мы с Лешим участвовали почти во всех походах.

Поэтому сейчас, шагая по темному коридору с семьдесят четвертым модернизированным АК в руках, я ощущал его не инородным телом, а грозным, надежным, «своим», боевым оружием, которое, если понадобиться, будет приведено в действие не мыслью, а выработанными рефлексами…

Как бы бесшумно не старались мы идти, все равно, в звенящей тишине подвала далеко разносилось эхо наших шагов, хруст камушков или чего-то еще под подошвами, случайное бряцание снаряжения. Мы же все-таки не настоящий спецназ, просто притворяемся…

Впереди шли мы с Вовой, освещая и заглядывая поочередно в каждое помещение по обе стороны коридора, сзади, метрах в трех – Борода и Леший. Как я понял, командир определил для меня и Вовы роль тех самых сталкерских гаек, которые кидали в подозрительные места в одной небезызвестной книге. Если какой косяк, по шее первыми получаем мы, а товарищи сзади в это время успевают сориентироваться. Леший был явно не согласен с таким раскладом, но промолчал. Молчали и мы с Вовой. Мне было, в принципе, по фигу, а Вован в силу простоты душевной ни о чем даже не догадывался.

Фонари освещали коридор полутораметровой ширины, неровный бетонный пол, низкий, бетонный же потолок, стены из красного кирпича, по которым, как в метро, опираясь на ржавые костыли, тянулись толстые черные провода, изгибаясь в подобие арок над дверными проемами. За этими проемами были просторные пустые помещения, уходящие в глубину от коридора метров на двадцать. Сначала мы просто проверяли их на отсутствие зверюшек, но потом меня, словно кто-то дернул за руку, и я зашел в ничем вроде не отличающуюся от остальных комнату…

Ничего особенного. На полу разбросаны кости. Некоторые вроде людские, некоторые – не очень… Леший ткнул меня в плечо и лучом фонаря показал на череп, раза в два больше человеческого, приплюснутый, с огромными вытянутыми глазницами и мощной нижней челюстью, усеянной ровными острыми зубами, каждый длиной с мой мизинец.

– Узнаешь? – шепнул Леший. – Человек паук наш.

– Да, похож, – ответил я, вспоминая огромную отвратительную тварь, ползавшую по стенам зданий, – А где все остальное?

– Не знаю, может Урод сюда только голову притащил… А, прикинь, если и эти паучки здесь обитают. Мы ведь его с нашими фонариками вообще не увидим.

– Да, блин… – сразу стало как-то неуютно. Я повел фонарем по стенам. – А это, что за наскальная живопись?

Стены помещения, кроме той, которая граничила с коридором, были сделаны из какого-то непонятного материала, желтоватого, ровного, похожего на слоновую кость. Я такого еще не видел. И, главное, – эти стены были покрыты сплошной вязью рисунков и текстов. Буквы и символы были аккуратно выдолблены в теле стены идеально ровными канавками, шириной и глубиной в сантиметр. Углы, радиусы, сопряжения – все было настолько четко, что если это и делал человек, то очень умелый и терпеливый. Хотя больше было похоже на работу некой типографской машины или тридэпринтера.

Судя по буквам, язык был какой-то очень древний, я таких символов даже по школьным урокам истории не помнил. Колонки текста прерывались довольно искусно сделанными рисунками. Сцены из быта странно одетых людей в высоких шапках. Вот девушка собирает яблоки, вот мужик разжигает костер, вот какой-то праздник, все танцуют, так… а вот тут явно трахаются… А здесь несколько людей сражаются с…

– Э, мужики! – позвал я. – Это же Горгулья, да?

– Ага, – ошарашенно сказал, подошедший Борода, – А вон Гвоздь… Что за херня?

Все с интересом бросились рассматривать картинки. Нашли еще несколько знакомых зверушек. На дальней торцевой стене текстов почти не было, одни изображения, причем намного отвратительней. Показывались человеческие жертвоприношения. Отрубание голов, что-то типа дыбы, какое-то коллективное изнасилование голой грудастой девицы с последующим разрезанием ее на части, а позади всего этого безобразия, словно зрители в театре, стояли высокие, в два раза выше людей, сутулые фигуры. Худые, похожие на облетевшие горбатые деревья, с длинными ветками-руками. Очень подробно были прорисованы их глаза. Большие, необычной вытянутой миндалевидной формы. В самом центре композиции, занявшей всю стену, красовалась большое прямоугольное здание без окон, но с двухстворчатыми расписными воротами в основании, из которых вытекала или, наоборот, втекала какая-то река. Над зданием парил в небе огромный точно такой же вытянутый глаз, заключенный в треугольник, как на долларовой купюре. Причем этот глаз был вырезан настолько хитро, что даже в свете фонаря, мне показалось, что он реально на меня смотрит. Точнее, не он, а через него, как в дверной глазок за мной пристально наблюдает кто-то чужой, большой и страшный… Око Саурона, бля…

Фу, аж мороз по коже… Как-то это все мерзко и неправильно. Откуда здесь вообще эти комиксы? Уроды рисовали?..

– Это по ходу Шумеры, – вдруг произнес Борода.

– Кто? – хором спросили Вова и Леший.

– Ну жил такой народ давным-давно, чуть ли не раньше всех, о нем типа всякие слухи странные ходят. Жили в Азии, где сейчас то ли Иран, то ли Ирак, все время путаю…

– А ты что, историком был? – спросил Леший.

– Нет. Я хирургом был. – ответил Борода. – Опухоли из людей вырезал…

Мы с Лешим переглянулись. Случилось небывалое! Борода рассказал что-то из своей прошлой жизни. Неужели рисунки на него так подействовали? Тот, не обращая на нас внимания, продолжал:

– Был у меня кореш один, Петька. Семьями дружили…

Опа! И семья, оказывается была!

– Так вот, он в свое время на этих шумерах просто помешался. Читать про них все подряд начал, язык учить. К нему в гости придешь, а там по всей квартире таблички с буквами этими и картинки древние развешаны. Ну, насчет букв может я и ошибаюсь, но глаз вот этот я точно у него видел. Там он тоже на самом видном месте был. Что-то он такое рассказывал про него… Не помню, нехорошее что-то. Короче, Петя их чуть ли не богами считал… Вот так.

– Что-то бред какой-то, – произнес я. – Мы выходим из дома и, пройдя пятьдесят метров натыкаемся на остатки древней цивилизации? Здесь?

– А что у нас тут не бред? – спросил Борода. – Не привык еще что ли? Эти буквы, кстати много, где по Городу намалеваны. Я просто раньше внимания не обращал. А сейчас рисунки увидел, шумеры из памяти и выпрыгнули.

– Я тоже припоминаю, – сказал Леший. – Я в начале же в другой команде был, на Луговой. У них там тоже в подвале стеночка была. И знаки вроде похожи…

– Но это же явно здесь рисовалось! – не унимался я. – В том, настоящем, мире, кто мог Горгулью и Гвоздя нарисовать?! Да еще так… – я не мог подобрать слово. – Охренительно подробно и качественно! Я ни фига не понимаю, блин!

– Да ты что разошелся-то? – пожал плечами Борода. – Никто ничего не понимает. И никто по этому поводу давно не парится. Может у зверья местного вдохновение было. Взял какой-нибудь кадавр, наточил коготь и давай живописать… Ладно, хорош! Мы не в Третьяковку шли, а выход искали. Двинули!

На самом деле, что я так завелся из-за каких-то там шумеров? Мало тут абсурда? Тут куда ни глянь бред на бреде… И бредом погоняет…

Пошли дальше. Метров через тридцать коридор сворачивал налево под прямым углом. Высота коридора над поворотом была уменьшена балкой, на которую опирался кирпичный простенок. Видимо, когда-то хотели поставить тут дверь. Из-за поворота пробивался тусклый, явно неэлектрический свет. Я, Леший и Борода синхронно сбавили шаг, потом и вовсе остановились. Чуйка пробила всех одновременно. Я успел схватить за плечо опередившего меня и беспечно шагающего дальше Вову. Тот вздрогнул, повернулся. Глаза испуганные, но так, в меру. Крепкий паренек…

– Что? – прошептал он. – Услышали чего?

Я поднес палец к губам, знаками приказал ему замереть, а сам повернулся к Лешему. Тот уже протягивал мне круглое выпуклое зеркало, закрепленное на конце хромированного, телескопического стержня. Вот и палка-селфи, найденная как-то в районе Рынка, пригодилась. А еще брать не хотели…

Я растянул ее до максимума и левой рукой осторожно высунул зеркало за угол, заранее сориентировав его поверхность на максимальный обзор пространства слева. Автомат в боевом положении одной рукой держать было неудобно, но приходилось терпеть. Я же просто гайка. Гайки все стерпят…

В отражении появился точно такой же коридор, а в конце перспективы, суженной оптикой почти до точки, еле виднелась приоткрытая дверь, из-за которой ярко бил дневной свет.

Дошли…

Коридор был пуст, проемов в стенах больше не имелось. Блин, а что же так колбасит то, а? Может там, за дверью, на улице кто ждет?

До боли изогнув запястье, я довернул зеркало, чтобы рассмотреть потолок над поворотом. И рассмотрел. На кирпичном простенке между перемычкой и потолком, уперевшись ногами в углы и немыслимо скрючившись, висел здоровенный Урод и нежно смотрел на меня через зеркало. Наверное, сожитель, а может просто гость нашего убитого соседа. На водочку пришел… Красные глаза посверкивают за мутными бельмами, широкий рот раскрыт в улыбке, с одного из нижних клыков свисает длинная, тяжелая капля слизи. И, главное, ни звука. В засаде он, ясно? Пипец, они тут все продуманные стали!

Я осторожно, стараясь не делать резких движений, начал поднимать оружие, собираясь бросить телескопичку на пол и быстро перехватить автомат обеими руками. Мужики сзади тоже чуть слышно зашуршали, сообразив, что дело нечисто. И тут эта мерзкая капля оторвалась наконец от кривых зубов и со смачным шлепком упала прямо в центр моего зеркала, размазав и без того отвратительную картинку. Это неприятное событие, видимо, послужило для Урода сигналом к атаке. Дальше все происходило молниеносно.