Текст книги "Аквариум(СИ)"

Автор книги: Олег Фомин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

Никаких виртуальных кулаков, молотов или мечей; мы ударили бесформенным сгустком свирепой разрушительной энергии. Промахнуться было сложно – четыре цели находились прямо под нами.

Это было красиво и страшно. Нам удалось организовать небольшой Армагеддон локального масштаба. Удаляясь в небо со скоростью взлетающего боинга, мы через прозрачную оболочку кокона могли наблюдать, как в гранитную скалу с застывшими на ней четырьмя фигурами с чудовищной силой впечатался огромный невидимый пресс, метров двухсот в диаметре. Протяженный кусок изломанной береговой линии и полоса прибоя просто исчезли, бесшумно провалившись в круглую и кажущуюся бездонной яму, а затем до нас долетел мощный звук гулкого удара, от которого содрогнулась вся планета, а из новорожденной бездны рванул к небесам грандиозный фонтан песка, камня и морской воды. На высоте полукилометра он разросся грязным облаком, став похожим на гигантский гриб, а по поверхности во все стороны понеслась ударная волна идеально ровной расширяющейся окружностью, которая, превратив в пыль деревья и скалы на суше и подняв настоящий цунами на море, исчезла за горизонтом.

Наш кокон ощутимо тряхнуло, хотя он успел подняться достаточно высоко, но мы с Настей не обратили на это никакого внимания. Наши взгляды были прикованы к творившемуся внизу. Одно дело оперировать такими силами в учебном режиме, и совершенно другое – проверить навыки на практике. Получилось очень впечатляюще. Даже чересчур. Пейзаж, который сквозь густые клубы пыли и дыма проглядывал снизу, был похож на последствия страшного стихийного бедствия. Наверное, примерно тоже самое происходит при падении метеорита, вроде Тунгусского. В привычную береговую линию вгрызся огромный залив с бурно плескавшейся мутной водой, которая кружила в ревущем водовороте стволы вековых деревьев. Гранитные громады по краям шли трещинами и падали в волны, остатки леса вокруг неожиданно охватило пламя, побежавшее по следу взрывной волны.

Я уловил сожаление и раскаяние Насти, которая представила себе участь животных, обитавших поблизости, но тут уж ничего не поделаешь. Других вариантов не было. Четыре ублюдка должны были вот-вот порвать нас в клочья, так что выбирать не приходилось.

Ублюдков, кстати, видно не было. Увернуться они точно не успели, я отчетливо помнил прозвучавший в голове отзвук страшного треска, с которым была проломлена их хитрая защита, и видел собственными глазами, как четверка вместе со скалой уходила в рождающуюся бездну.

– Мы их убили? – Спросила Настя, услышавшая мои мысли.

– Вряд ли. – Ответил я, плавно опуская нашу сферу на обугленную землю километрах в трех от берега. – Я, вообще, сомневаюсь, что их можно уничтожить. Только остановить ненадолго. Ты, кстати, не знаешь кто это был?

– Демоны, Егор. – Не задумываясь ответила она. – Демоны из преисподней. Ты даже представить себе не можешь, чего я насмотрелась там, куда они меня запихнули, пока разговаривали с тобой. Ад! Или его преддверие… Хотя, когда мне наконец позволили вернуться, и я увидела тебя, твою душу и все то, что в ней творилось, поняла, что настоящий ад только начинается, потому что ты сам был демоном…

Она замолчала и всхлипнула, словно заново переживая те мгновения ужаса и дикости, которые я заставил ее пережить.

Демоны. А что? Очень даже подходящее определение. Не принципы, не законы, не сущности. А просто и однозначно – демоны. Бесы…

– Прости, Настенька. По-другому они бы не поверили. Я итак до сих пор не понимаю, как смог их обмануть… Скорее всего, мне помогли. Я там столько слоев своего сознания насоздавал, что сам чуть не запутался, где я, а где не я.

– Я понимаю. Ты молодец. Если уж я сразу не смогла тебя раскусить, то… – Настя остановилась. Потом посмотрела мне в глаза и вслух, обычными словами, произнесла. – Это было очень страшно, Егор. Пожалуйста, не делай больше так.

– Хорошо. – Я обнял ее, погладил по густым волосам, посмотрел на сына в ее руках. Ваня спал. – Постараюсь больше до такого не доводить.

Я не стал говорить Насте о том, что на самом деле хотел принять предложение, на самом деле наслаждался показанным мною фрагментом бытия и жаждал его. Заставить себя отказаться от такого было неимоверно сложно, и в моей душе острым ржавым гвоздем засело сожаление об утраченном блаженстве, сомнение в правильности решения.

Но она итак видела меня насквозь.

– Егор. Ты не ошибся. Тебя пытались искусить, но ты устоял. Не знаю – лгали они или нет, не знаю, смогла бы я сама удержаться от соблазна, окажись на твоем месте… Зато я точно знаю, что так правильно. Мне-то ты веришь?

– Да, родная.

Ей я верил. Я тоже видел ее насквозь, и железобетонная вера Насти придавала сил и отгоняла прочь все сомнения.

Наши ноги коснулись хрустящей, почерневшей и дымящейся травы, я убрал защитный кокон, а через секунду мы получили ответ на самый первый Настин вопрос.

Нет. Мы их не убили.

Четырем сущностям больше не было смысла прятать себя за безликими масками, которым наше, к счастью, все еще человеческое подсознание само придавало бы более-менее постижимые для него же черты. Их план не сработал, и скрывать свою истинную суть они перестали. А может быть, просто не могли после обрушившегося на них удара. Такая точка зрения мне нравилась больше.

Небо, уже второй раз за этот безумный, бесконечный день начало темнеть, наливаясь темно-багровым, задул сильный ветер, и ударил гром. В его сухих, трескучих и пробирающих до костей раскатах километрах в пяти от нас из бушующего моря поднимались четыре крутящихся столпа. Все в той же цветовой гамме и в том же порядке – кирпично-красный, желто-белый, черный и синевато-прозрачный. Они равномерно распределились по всей южной стороне горизонта и пронзили низкое хмурое небо, став похожими на огромные, вихляющиеся из стороны в сторону пуповины, связавшие космос с поверхностью планеты.

Зрелище было грандиозным и завораживающим.

А потом раздался голос. Даже не голос, а яростный рев, потрясший все пространство.

– Черви!!!

Волна, пришедшая вслед за звуком, была похожа на взрывную. Она взметала вверх морскую воду, поднимала с земли здоровенные камни, вырывала с корнями обугленные пни. Только-только успокоившийся апокалиптический пейзаж вокруг вновь пришел в движение. Я в спешном порядке выставил щит, об невидимую поверхность которого тут же начали разбиваться гранитные валуны.

– Неблагодарные, глупые черви!!! Вы отказались от такого, что никогда не было и не будет предложено ни одной смертной твари! Познайте ныне безумие свое! Горите вечно душами своими ничтожными! Горите в муках и кормите Нас! Горите и смотрите, что Мы сделаем с вашим дитя, что Мы сделаем с вашим домом! Стенайте и сжирайте плоть с костей своих во веки!!!

Голос умолк, но эхо его, словно пройдя вокруг всей планеты, вернулось и пульсировало самой материей мира, повторяя и повторяя гневные слова. Небо потемнело еще больше, столпы набирали толщину и приближались.

– Кажется, я сейчас еще раз рожу от страха. – Сказала Настя и посмотрела на меня. В глазах – печаль, обреченность и какая-то бесшабашная безуминка. Меня всегда поражали эти немыслимые сочетания состояний, которые могла выдавать ее душа.

– А я по ходу уже родил. Чуешь? – В тон ей ответил я.

– Нет. – Усмехнулась Настя. Потом вздохнула. – Не дадут нам пожить, Егорушка. Видно, судьба такая…

– Мы еще посмотрим, кто, чего и кому не даст. – Я набрал в легкие побольше воздуха, чуть не поперхнувшись витающей в нем пылью, и крикнул. Вслух и так громко, как только мог. – А как же правила Игры?! Опять мухлюете, господа?!

После многозначных децибелов отзвучавшей только что свирепой тирады мой крик, прорывающийся сквозь вой ветра, казался мышиным писком, но меня услышали. И даже соизволили ответить.

– Вы больше не игроки!!! – Проревело небо. – Вы не фигуры, а пыль и прах на доске! Пепел, который надлежит сдуть, дабы вернуть Игре чистоту!!!

– То есть, правила вы сами на ходу придумываете что ли, я не понял?

На этот раз вопрос был проигнорирован. Я был уже в курсе, что собеседники не понимают сарказм. Не понимают, но определять умеют. Наверное, обиделись…

А затем началось очередное светопреставление.

Ударили новые раскаты грома, ветер задул еще сильнее, бросая пенящуюся морскую плоть на высокий берег огромными темными волнами. Небо налилось сочным пурпуром и начало пульсировать ярко красной звездой, разраставшейся прямо над сходящимися разноцветными столпами. Мир стал похож на огромный темный зал, в котором сработала аварийная сигнализация. Кромешный мрак с равной частотой раздирали слепящие вспышки красного света. В этом сиянии мы увидели, как четыре сущности соединились, превратившись в одну чудовищную гигантскую, крутящуюся колонну, цвета перемешались в один, то ли грязно-зеленый, то ли болотный, а алая звезда отделилась от небесного подбрюшья и медленно, но очень торжественно пала в море, пройдя эту колонну насквозь. Раздалось громкое шипение, перекрывшее и завывания ветра и канонады грома, и вся морская вода от берега до горизонта, словно наполнилась кровью. Ярко алой, густой, липкой кровью.

Настя испуганно ойкнула. Зрелище было настолько фееричным, что у меня по телу тоже пробежал озноб. Такого мы еще не видели. Это было даже круче пришествия Негров.

Я провел срочную инвентаризацию. Хоть Ваня и спал, мы по-прежнему оставались единой тройкой; океаны мощи никуда не делись и были под рукой, так что, долбануть у нас есть чем. Другой вопрос – куда именно и когда долбануть? Может прямо сейчас по этой колонне? Настя согласно кивнула – давай долбанем, пока не поздно, чего терять то?

Но, оказывается, было уже поздно. Вспышки красного резко прекратились, мир погрузился в полнейшую темноту. Несколько секунд мы не видели, не слышали и не чувствовали ничего. У меня даже мелькнул слабый отголосок безумной надежды, что может быть эти беспредельщики просто тупо взяли и ушли…

Ярко вспыхнул свет, пронзая насквозь каждую клеточку наших тел. Исполинский столп неожиданно оказался прямо над нами, и перед тем, как он поглотил нас, я успел сделать только две вещи. Отключил Настю и сына от Космоса, оставшись на рабочем горизонте в гордом одиночестве, а потом проделал дыру в пространстве и отправил их как можно дальше вглубь суши.

Я еще смог расслышать удивленный и возмущенный Настин крик, смог поднять голову и увидеть адскую карусель, опускающуюся сверху, но вот ударить уже не смог. Свет выключили. И меня выключили вместе с ним.

* * *

Колесо.

Переднее. Над ним – красное помятое крыло с выдранным поворотником. Сиротливо торчат два провода. Выше – ничего не видно.

Колесо почти сдутое.

Низкопрофильная резина, красивый шестилучевой, легкосплавный диск. В центре – перевернутый логотип «Тойота». Все покрыто толстым слоем пыли, поэтому цифры радиуса разобрать я не мог, но почему-то мне было очень важно его знать. По виду – не меньше восемнадцати дюймов.

Дорогие катки…

Кроме колеса в обозримый мною мир входили фрагмент такого же пыльного асфальта под ним и рука, лежащая на этом асфальте перед колесом.

Рука была левой. Предплечье покрывала серая камуфляжная ткань, кисть облачена в тактическую кевларовую перчатку. Я напрягся, и указательный палец чуть сдвинулся.

Ясно. Рука моя.

В голове постепенно затихал равномерный и очень отвлекающий шум, а освободившееся от него пространство постепенно заполнялось мыслями. Первой из них являлось осознание того, что я лежу, прижавшись правой щекой к твердой шершавой поверхности. И лежу, видимо, довольно долго, так как начавшие поступать в мозг нервные сигналы от конечностей, говорили о том, что эти самые конечности сильно затекли. Вместе с мыслями пришла смутная тревога. Что-то было не так. Причем, это каким-то образом было связано именно с логотипом на диске, который так и приковывал взгляд.

А потом вернулась память. Не фрагментами и отдельными образами, а сразу и целиком. Настя, Ваня, Негры, бесы, кровавое море, ветер, гром и грязно-зеленый столп над головой. Я вспомнил все.

И подскочил, как ужаленный, вжав голову в плечи и затравлено косясь наверх. Причем, ужален я был не столько проснувшимся ощущением грозящей смертельной опасности, сколько невыносимой алогичностью наличия японского автомобильного бренда в раннем палеолите.

Никакой адской карусели надо мной не оказалось. Вместо нее в небе низко клубился серый плотный туман. Очень и очень знакомый туман. Я огляделся…

Твою ж мать!!! Здравствуй, жопа, Новый год!

Я находился в Аквариуме. Ошибки быть не могло. Долгие месяцы жизни в оглушающей тишине и мрачных полутонах этого места исключали возможность перепутать его с чем-то другим. Передо мной лежал Город.

Речвокзал.

Это я тоже определил сразу. Здоровенные железобетонные причалы, с закрученными вокруг них рампами, высокое панельное здание гостиницы и прилепившийся сбоку массивный одноэтажный объем вокзального терминала, а за ними – улица Сладкова с жилыми кварталами на той стороне. Прямоугольники домов террасами уходят вверх по крутому рельефу берегового склона и теряются в тумане. На самом пределе видны очертания купола церкви Вознесения и монумент одного очень знаменитого дедушки, стоящий на площади Восстания.

Я перевел взгляд правее и увидел свой дом, в который когда-то так хотел попасть, наслушавшись баек из местного фольклора и надеясь вернуться в нормальный мир. Шел, трясясь от страха, с самопальным ружьем в руках, пока не встретил Урода. Шел и не знал, что Ануннаки почему-то скопировали здание неточно, забыв верхний, десятый этаж, на котором располагалась моя квартира. Да и про самих Ануннаков я тогда ничего не знал…

Я пригляделся и обомлел. На этот раз десятый этаж был. Присутствовала и до боли знакомая длинная лоджия, а рядом – окно спальни. Даже мои персиковые занавески, кажется, видно…

Что за фокусы? Периоды вроде отменили из-за нас с Настей? Откуда тогда?..

Еще одним сюрпризом было то, что я оказался одет в спецназовский камуфляж. Точно такой же, как те, найденные нами по наводке покойного Чапая. Полная экипировка. Шлем, на шлеме очки, на ногах – берцы, защита локтей и коленей, бронежилет, подсумки, гранаты, нож, кобура с пистолетом на поясе. За спиной рука наткнулась на ствол штурмовой винтовки. По характерному выступу газовой трубки со ствольной накладкой даже наощупь безошибочно определялся родной автомат Калашникова. Вот так. А был в драных штанах и звериной шкуре…

Мозги постепенно отходили от коматоза, но не так быстро, как хотелось бы. Ощущение какой-то очень серьезной неправильности происходящего не пропало после определения моей геопозиции, а наоборот, еще больше усилилось.

Наконец, я выявил две причины этой неправильности. Сначала одну, а потом и другую – самую неприятную.

Первая заключалась в том, что я смотрел на Город с очень необычного ракурса. А именно – со стороны Реки. Тут я наконец соизволил оглядеться вокруг и с удивлением обнаружил, что нахожусь на мосту. На широком автомобильном вантовом мосту через Реку, которого никогда не было ни в настоящем мире, оставшемся в двадцать первом веке, ни в маленькой копии того мира, созданной злыми инопланетянами в качестве испытательного полигона здесь, в веке – хрен знает каком.

Кроме красной Тойоты на восемнадцатидюймовых дисках, около которой я очнулся, вокруг находилось еще немерено транспортных средств самых разных марок, цветов и размеров. Естественно, ни одно из них не двигалось, и, судя по толщине слоя пыли, – очень давно. Мост был довольно широк. Две полосы в сторону Города, и, соответственно, двеи – в обратном направлении. Разделительная представляла собой массивную балку жесткости, за которую цеплялись толстые тросы, уходящие вверх под углом и вправо, и влево, чтобы сойтись в единые жесткие узлы на высоких Л – образных пилонах, верхушки которых почти скрывались в небесном тумане.

Грандиозное сооружение.

Мост тянулся через Реку и исчезал в серой бесконечности, но самое интересное происходило с ним со стороны Города. После места крепления последних вант широкое дорожное полотно плавно изгибалось, понижаясь у берега, и упиралось прямо в мой дом. Было впечатление, что десятиэтажное здание неожиданно выросло непонятно откуда, полностью перекрыв движение по мосту. Я даже смог разглядеть белый пассажирский автобус, наполовину торчавший из стены второго этажа.

Бред!

Давненько я не произносил это слово… С другой стороны, довольно символично. Даже гротескно символично.

Я подошел к оцинкованному ограждению моста с тусклыми красными катафотами и заглянул вниз. Высоко – метров пятьдесят. Знакомая тягучая серая жидкость Реки шла легкой рябью. Нару Муша не видно. Интересно, тот змей, которого мы с Настей нарезали, как колбасу, за пределами Аквариума, и тот, что сопровождал нашу лодку здесь, – одно и то же создание или все-таки разные? Я потянулся мыслью под речную поверхность, пытаясь обнаружить или не обнаружить гигантского белесого червяка и охренел. Вторая причина моего беспокойства была выявлена. Точнее, я смутно чувствовал это давно, сразу, как только открыл глаза, лежа на асфальте, но сейчас пришло осознание.

Мой ментальный потенциал, наращиванием которого я занимался больше десяти месяцев, исчез. Весь! Вся эта бесконечная эволюция души накрылась медным тазом! Никакого многомерного зрения, никакого чувства пространства, материи и времени, никакой связи с энергетическими потоками – полная изоляция от информационного поля Вселенной. А главное – ощущение отсутствия незримой, но сокрушительной мощи внутри, готовой в любой момент вырваться наружу и быть обрушенной на головы врагов. Вместо нее – гулкая пустота.

Я снова стал обычным человеком.

Это было шоком. Чувство безвозвратной потери заполнило душу, вытеснив оттуда все остальное. Как я здесь оказался? Где Настя с сыном? Что, вообще, произошло там на Земле, на берегу моря? Все эти вопросы осыпались, словно листья с дерева, оставив только один. Огромный и всепоглощающий.

Как я буду жить дальше?!

Да я, вообще, не хочу жить дальше! Снова быть обоссаной мышью? Зачем мне такая жизнь? Тем более теперь, когда душу все время будут терзать воспоминания о былом могуществе, доводя до сумасшествия все сильнее и сильнее с каждым разом этим невыносимым диссонансом между тем, кем я был, и тем, кто я теперь. Божество, вновь ставшее тварью…

Я сел на асфальт, обхватив голову руками, и застонал. Гордыня и эго, вроде бы давным-давно побежденные, вернулись и с торжеством триумфатора правили бал в сознании, мстительно круша все мое былое здравомыслие. А вслед за ними зашевелился и страх. Тот самый, с которым я жил всю свою прежнюю жизнь, такой знакомый и такой отвратительный…

Наверное, именно он и помог. Как, ни странно… Уж, с чем-чем, а со страхом я расправлялся на автомате, не думая.

Оторвал правую руку от головы и засадил себе пощечину.

…И чуть не снес свою голову. Удар получился таким, что шея и челюсть жалобно хрустнули на пределе перелома, а в черепной коробке зазвенел Царь-колокол. Я, совершенно нокаутированный, свалился в пыль, вметнув вокруг себя плотные серые облака и замер, наблюдая, как низкие небеса бешено вращаются надо мной против часовой стрелки.

Наверное, сотрясение – пришла первая нормальная мысль. Как же я так переборщил? Вроде не со всей силы бил…

Отрезвило, конечно, качественно. Глядя на постепенно замедляющуюся небесную карусель, я ощутил острое чувство глубокого стыда за эту неожиданную слабость, оправданием которой могли служить только внезапность и невероятность случившегося. Хотя, я и не искал оправданий.

Что, блядь, за истерики! Как я буду жить?! Пипец! Разнылся, как барышня кисейная. Да будь хоть без рук и ног, – главное – это безопасность твоей женщины и ребенка. Они как будут жить, если ты здесь сопли по лицу размазываешь?! Ползи, зубами за асфальт цепляйся, но найди и защити!

Я медленно, кряхтя, поднялся. Кроме ярости и негодования к самому себе, было еще кое-что. Любопытство. И чтобы поскорей его удовлетворить, я подошел к красной Тойоте и так сильно, насколько позволяло состояние организма, пнул ее по колесу. Раздался громкий металлический лязг, звон бьющегося стекла, колесо ушло глубоко в недра подвески, а сама машина развернулась и отлетела к парапету, ударилась об него, встав вертикально на передний бампер, а потом медленно перевалилась за ограждение. Через пару секунд раздался негромкий всплеск.

Ни хрена себе!

Следующие три минуты прошли в режиме прыжков, бега с ускорением и ударов по другим автомобилям. Такая тренировка привела меня к однозначному выводу. Ментальные способности отключены, зато физика увеличена, как минимум, вдвое по сравнению с тем, что я уже мог до того, как повторно попал в Аквариум. А мог я немало.

И что все это значит? Можно ли повернуть эволюцию вспять у одной, отдельно взятой особи? Наверное, если бы это было возможно, физические параметры тоже вернулись бы к исходным. Но они не вернулись, а наоборот… Слишком мало данных. Одни загадки. Аквариум, десятый этаж, мост. Были бы хоть какие-нибудь подсказки.

Как оказалось чуть позже, – подсказки были. Причем, в непосредственной близости. Одна подсказка была надета на мое туловище, вторая висела за спиной, третья украшала голову.

Вскоре я снова сидел на асфальте, внимательно изучая свои руки и предметы, разложенные передо мной. Это были снятые бронежилет, шлем и автомат. На рукавах камуфляжа и тканевом покрытии фронтальных пластин брони виднелись пятна, словно проплавленные окурком здоровенной сигары. Это было не что иное, как следы от капель, которыми забрызгал нас с Лешим взорванный Володей на Речном проспекте Дятел. Тот самый, первый. Гладкую поверхность шлема портила солидная вмятина – следы от когтей Урода, жившего в подвалах Сарая. И автомат тоже был моим. Не просто таким же АК 74М, а именно – моим. Тем, с которым я давным-давно вышел на разведку в компании Лехи, Бороды и Вовы. Свое, «родное» оружие невозможно не узнать. Характерные выбоины на прикладе, кусочек синей изоленты, приклеившийся к затворной раме и, конечно же, индивидуальный номер на ствольной коробке.

Итак. Я имею на руках автоматическую винтовку, которая была раздавлена в лепешку ударом, нанесенным из недр летательного аппарата Анунахеров, за стеной Аквариума. Я одет в экипировку, взорванную моими же гранатами в яростной схватке с Уродами под трибуной Сталелитейщика. И последнее – мою голову защищает шлем, обстоятельств потери которого я уже не помню, но точно знаю, что утрачен он был безвозвратно. Вот такие пироги…

Что-то, похожее на вывод, зрело в моей голове минут десять. Иллюзия. Других вариантов я предположить не мог. Уничтоженные вещи извлечены из моего подсознания, скорее всего, самим же подсознанием. Так натурально воссоздать их, наверное, очень сложно, да и лишено всякого смысла. Кто ради меня будет так стараться? Значит это – вещи ненастоящие.

Далее. Можно предположить, что и пейзаж вокруг меня тоже ненастоящий. Опять же – этот гребаный мост. Зачем?..

Следовательно, что бы там не орали те четыре разноцветных беса, я все еще в игре. Возможно, Аквариум – это образ арены поединка, который по правилам этой игры каждый из игроков выбирает сам. Наверное, я выбрал себе именно такой образ. Мои противники – какой-то свой. Инопланетный пейзаж с оранжевыми кактусами или что-то другое, я не знаю. Весь мой боевой потенциал олицетворен в спецназовском снаряжении, огнестрельном оружии и возможностях моего тела, которые так усилены из-за того, что я все еще в связке с Настей и Ваней. Мои ментальные прибамбасы никуда не делись, а просто сосредоточились в броне, пулях и мышцах.

Как-то так. Притянуто за уши, конечно, но ничего лучше мне в голову не приходило.

Непонятно только, где противник?

Да. Все-таки не зря говорят, что мысль материальна. Уж мне ли об этом не знать? Стоило только подумать о враге, который до этого, словно благородный рыцарь, терпеливо ждал, пока я более-менее сориентируюсь в обстановке, как тот сразу же обозначил свое присутствие.

Моя интуиция и наработанное звериное чутье никуда не делись, являясь скорее не духовными, а материальными элементами контакта с миром. Именно они и бросили меня лицом в землю за миг до того, как надо мной просвистела свирепая и быстрая смерть. Запоздало прилетел сочный звук выстрела, а здоровенный джип метрах в десяти от меня брызнул во все стороны осколками стекла и клубами пыли, со скрипом качнулся на рессорах и содрогнулся всем кузовом, пробитый насквозь крупнокалиберной пулей.

А затем начали громко трястись и кашлять ошметками деталей и все остальные транспортные средства в непосредственной близости от меня. Несколько пуль с визгом отрикошетили от ограждения и разорвали бетон в считанных сантиметрах от моего сжавшегося в комок тела. Стреляли из туманной бесконечности, куда уходила широкая лента моста. Издалека, но очень яростно и плотно. Ритмично била снайперская винтовка какого-то нереального калибра, и вразнобой короткими очередями трещали несколько автоматов, судя по звукам – не калаши, а что-то совсем другое. Причем, автоматчики действовали скорее на подавление возможного ответного огня, а снайпер работал конкретно по мне, упрямо и равномерно укладывая пулю за пулей все ближе и ближе.

Я схватил разложенные вещи в охапку и перекатился под микроавтобус, который тут же принялся вздрагивать и раскачиваться от множественных пулевых попаданий. Расстояние и количество машин между мной и снайпером не позволяли последнему бить настолько низко, поэтому он терпеливо и методично всаживал пули в салон автобуса, возможно надеясь на случайный рикошет. Хотя какой тут на хрен рикошет, если раскаленные куски металла обладали такой мощью, что прошивали бедную машину насквозь и летели дальше, круша следующие автомобили? Несмотря на это, лежать здесь долго не стоит. Очень скоро враги выйдут на убойную позицию, и тогда мало не покажется.

Надевать бронежилет, лежа в пыльном тесном пространстве под днищем автобуса, занятие чертовски сложное. Но справился я довольно быстро. Когда пятая точка чувствует, что в нее вот-вот всадят неслабый кусок свинца, и не такое сделаешь, все получается как-то само собой. Оделся, передернул затвор автомата, выкатился под небо и прыгнул прямо из лежачего положения, молнией перелетев бетонную разделительную. Успел даже дать короткую очередь, не целясь, просто в ту сторону, откуда по мне стреляли. Однако, каким бы быстрым я ни был, ребята мне не уступали. Это, как минимум. Пуля снайпера обожгла камуфляж на затылке, а в шлем два раза ударило, словно молотком. Автоматчики. Тоже по касательной, лишь слегка задев поверхность, но с такого расстояния, да в движущуюся цель! Причем, движущуюся практически со скоростью звука! Это впечатляло.

Безо всякой паузы со всей силы оттолкнулся от междверной стойки какого-то белого седана, оправив его с шумом скользить в сторону противоположного ограждения моста, а сам метнулся обратно, на встречную полосу, проскользнув между уходящими вверх линиями натянутых тросов. На этот раз по мне выстрелить не успели. Движение машины, заданное ей моими ногами, отвлекло внимание противников, и пока они нашпиговывали пулями ее, я смог наконец-то их рассмотреть.

Кто бы сомневался! Декорации поменялись, а клоуны все те же. Белый, Рыжий, Черный и Бледный.

Не в образе исполинских столпов, а такие, какими я их увидел первый раз. Человекоподобные твари, только на этот раз не голые, а облаченные, как и я, в серые боевые костюмы. Дизайн очень странный, не похожий на привычную спецназовскую экипировку, но общее назначение такое же, сразу видно. Модульная система бронезащиты, то есть разгрузки с бронепанелями и подсумками, под ней – камуфлированная полевая форма и еще куча каких-то навешанных непонятных прибамбасов. Все подогнано по фигурам, даже Бледный с его ростом и широченной спиной смотрится в своем костюме очень даже органично. Хотя размер его камуфляжа и ботинок точно невозможно найти ни на одном складе. Шлемы товарищи не носили. То ли просто пренебрегли защитой своих голов, то ли хотели, чтобы я их сразу узнал и наслаждался лицезрением разноцветных рож, не знаю. Кстати, очень зря. Прямое попадание шлем, конечно, не держит, но если долбанет по касательной, как в меня всего несколько мгновений назад, то он довольно неплохо гасит энергию удара.

До бесов или демонов, как этих чуваков окрестила Настя, было метров двести, а может и больше, но разглядел я их прекрасно.

Снайпером оказался Белый. Он, совершенно не прячась, во весь свой нехилый рост стоял на сильно промявшейся крыше серебристой приоры, прижав к плечу длинный и навороченный черный предмет. Видимо, та самая снайперская винтовка калибра, стремящегося к противотанковому. Остальные трое тоже особо не скрывались. Рассредоточились по всей ширине мостового полотна и целились в меня, Черный у правого ограждения, Рыжий – у левого, а Бледный, как всегда сгорбившись, застыл посередине, на бетонной балке между тросами. Вооружены они были черными блестящими автоматами с округлыми очертаниями. Короткие, практически без стволов, чем-то похожие на бельгийские штурмовые ФН.

Я поймал себя на мысли, что снова пытаюсь завести окружающее в рамки привычных понятий, хотя, скорее всего, все эти винтовки, бронежилеты и прочее – лишь видимые мною образы совершенно иных объектов, явлений или процессов. Какая разница, что у них в руках? Автоматы или надувные крокодилы? Главное то, что эти штуки в любой момент могут отправить меня в небытие. Вот от этого и надо отталкиваться, а лезть глубже нет ни смысла, ни времени.

Мои размышления оказались очень своевременными, так как разноцветные решили сменить тактику. Перестав методично поливать огнем участок моста, на котором прятался я, они вновь двинулись на сближение. Стрельба стала не такой плотной, но более упорядоченной. Очереди из двух автоматов на подавление, во время которой не стреляющая двойка совершает стремительный рывок, затем еще очередь, чтобы дать подтянуться другим, а в завершение – выстрел снайпера. И далее, с таким же ритмом. Все ближе, и все точнее…

Рывки у них были действительно стремительными. Казалось, что бесы просто телепортируются из одной точки в другую, находящуюся в десяти-пятнадцати метрах дальше. Только еле заметный, размазанный след движения, возникающий на краткую долю секунды между этими точками, говорил о том, что разноцветные граждане все-таки перемещаются в реальном времени и пространстве. В принципе, я двигаюсь так же, но со стороны, конечно, выглядит потрясающе. И пугающе. Потому что я один, а их – четверо, и бегать я должен, соответственно, в четыре раза быстрее. Так, блин, нечестно! Мне даже толком нос высунуть не дают! Может, поэтому они без шлемов? Заставили снять, чтобы хоть как-то уравновесить шансы? Чушь, конечно, но все же…