Текст книги "Властелин Галактики. Книга 2"

Автор книги: Олег Ерохин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Я видел, во что Башня превратила Пэда Боуна, доктор Фаер.

– Вы не поняли. Я не про внешность говорю, а про…

Наручные часы блондинки подали звуковой сигнал.

– Я должна идти. – Доктор Фаер стремительно двинулась к двери. Перед тем, как выйти в коридор, она добавила: – Этой ночью исследовали Люка и Клода. Было принято решение умертвить их сразу после окончания исследования. Подумайте над этим.

Она вышла.

Ушла, подумал Джонни. И что, чем она его пугала? Тем, что в туннеле он умрет, что Башня убьет его, но не так, как она убивает наверху. Наверху Башня превращает непрошедших испытание Претендентов в тонкую пыль, а внизу… Похоже, внизу, в туннеле, Башня делает из людей монстров, вероятно, смертельно опасных. Но если случится, что он превратится в ненавистного людям монстра, значит, люди убьют его. Там смерть, здесь смерть… Видно, такая уж жизнь ему далась, куда ни поверни, тень с косой увидишь.

Вскоре за Джонни пришли. На этот раз обошлось без исследования состояния здоровья, его сразу же повели в Главный Зал.

В пещере он увидел Клеменса, тот сделал ему знак подождать. Когда Клеменс отдал последние распоряжения, они подошли к отверстию в магистральном стволе. Здесь Клеменс обратился к Джонни:

– Мистер Голд, сейчас вам придется быть вдвойне, втройне осторожнее, чем в прошлый раз. Тогда вы должны были остерегаться только гигантских пузырей, теперь же… Вы думаете, Оливер Хелз – беспомощная личинка вроде той, которой вы руками размозжили голову?

– А разве нет? – На фотографии доктора Фаер Джонни видел именно это, не человека, но зародыш чудовища.

– Оливер Хелз был таким, как Пэд, но потом он стал другим, фотографии не буду показывать, они вам ни о чем не скажут. Короче, Башня вернула Хелзу его прежний, человеческий облик.

– Так я… я поторопился с Пэдом?

– Ни в коем случае. Ведь вы не Пэду раздавили голову, в той твари Пэда не было ни капли. Что же касается Люка и Клода… Мы исследовали их, и знаете, что обнаружили? Показатели их мозговой активности стали иными. Такие показатели обычно встречаются у убийц-маньяков.

– Значит, вы думаете, что Хелз…

– У Хелза сейчас показатели мозговой активности те же, что и были всегда, когда он был с нами. Так что сейчас по закону Хелз – человек, и он пользуется всеми правами гражданина Земной Империи, в том числе и правом на неприкосновенность.

– Так то существо могло обратно превратиться в Пэда, если бы…

– Юридически вас не в чем обвинить, мистер Голд, что же касается лирики… Думайте про себя о Пэде что хотите, это ваше дело, я же вас прошу об одном: будьте осторожны с Оливером Хелзом.

Тут к туннелю подвезли зачехленное устройство с характерными очертаниями. Джонни не смог удержаться от невинного вопроса:

– Кажется, это плазменная пушка?

– На всякий случай нами приняты меры предосторожности. Но это на крайний случай. Вот, взгляните на свою страховку.

Джонни посмотрел на пестрый листок, официальный бланк известной страховой компании “Ваша защита”. В бланк, действительно, было вписано его имя. В соседней строке ему бросилась в глаза цифра 10000000.

Клеменс сказал:

– Почти вся эта сумма была внесена на счет страховой компании нами, а это для нас немало, хотя правительство неплохо финансирует нас. Ваши родственники получат эти деньги, а мы потеряем их, если вам доведется погибнуть на нашей работе. Полагаю, это достаточное доказательство того, что оружие будет нами применено только, если случится нечто чрезвычайное.

Джонни полез в туннель.

До капсулы с Оливером Хелзом он добрался быстро, подошвы совсем не клеились к ступеням лестницы. Хелз, казалось, спокойно спал – дышал ровно, с безмятежным выражением лица. “Будить этого соню, однако, придется”, – подумал Джонни.

Капсула поддалась легкому усилию его рук, словно желатиновая. Несколько движений Джонни, и Оливер Хелз был полностью освобожден от своего покрова. Голд получил возможность рассмотреть Хелза внимательнее. Тот был значительно крупнее его – шире в кости, выше. Хотя вряд ли Хелз был сильнее Джонни. Они оба были Преображенные трилистником, что уравнивало их физические возможности.

Освобождение от капсулы ничуть не повлияло на Хелза, он продолжал спать, привалившись к стене. Тащить Хелза или, тем более, нести его на руках до самого выхода Джонни не очень-то хотелось, слишком уж здоров тот был. “Придется Хелза хорошенько потормошить, вдруг да очнется”, – подумал Джонни.

Вдруг Хелз сам открыл глаза.

Открыл глаза и улыбнулся.

– Привет, – сказал Хелз.

– Как ты?

– Ничего. Душновато было, а теперь хорошо. – Хелз поднялся. – Так ты тоже Преображенный? Я так и подумал. Иначе бы ты сюда не дошел. Тебя Клеменс послал за мной?

– Он самый.

– Ничего у нас босс, своих в беде не оставит. Только на этот раз он зря расстарался, видишь, я целехонек.

– Пошли назад, – сказал Джонни.

– Идем. Ох, как мне надоело тут торчать!

Они пошли к выходу. Они прошли один поворот, другой… Хелз непринужденно болтал, Хелз болтал, а Джонни удивлялся, отчего это до сих пор молчал Клеменс.

Все же голос Клеменса они услышали, не дойдя до того места, откуда можно было увидеть выход из туннеля. Сработал передатчик, собственноручно прикрепленный Клеменсом к внутренней стороне воротника рубашки Джонни,

Клеменс не говорил, а приказывал:

– Джон, дальше Оливер пойдет сам. Не заблудится. А ты, Джон, давай-ка отправляйся на shy;зад. Наши аналитики уверяют, что сегодня Башня благосклонна к тебе как никогда. Возможно, сегодня тебе удастся добраться до Короны Мира.

Оливер Хелз зашатался.

– Сэр, – проговорил он, – я чувствую себя не совсем хорошо. Позвольте Джону довести меня до выхода!

– Если ты чувствуешь себя нехорошо, можешь пока присесть на ступеньку и отдохнуть. Джон вернется с Короной Мира и поможет тебе выбраться из туннеля. Думаю, Корона Мира не настолько обременит Джона, чтобы он отказался помочь тебе.

Оливер Хелз был бледен, крупные капли пота покрывали его лоб. Держась за стену, он опустился на ступеньку.

– Кажется, Оливеру совсем скверно, – сказал Джонни встревоженно.

– Джон, ты должен идти за Короной Мира, – отчеканил Клеменс.

– Хорошо, – вздохнул Джонни.

Развернувшись, он двинулся вверх по туннелю.

Он ждал, что Хелз нападет на него, и все же отреагировал немного позже, чем следовало. Ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы освободиться от хватки Хелза. А потом замелькали кулаки, Преображенные наносили друг другу удары, которыми можно было бы пробить деревянную дверь. Эти удары оставляли на их телах следы в виде кровоподтеков и ссадин. Позже, правда, стали похрустывать ребра. Много времени прошло, прежде чем Преображенные, с рассеченными бровями и губами, со сломанными ребрами, начали шататься и хватать воздух ртом.

Тут с Оливером Хелзом произошла перемена. Что послужило тому причиной? Смертельная усталость ли, или то, что он слизнул с рассеченной губы кровь и проглотил ее, или же просто пришло время тому статься? Трудно сказать, что послужило причиной превращения Оливера Хелза в зверя.

Это случилось в мгновение ока: ногти у Хелза заострились и вытянулись в когти, лицо потемнело и приобрело звериные черты, все тело покрылось шерстью. Зверь прыгнул на Джонни и вцепился ему в горло.

Тут бы Голду и конец пришел, несмотря на всю его силу, если бы не вмешалась Башня. Из пола поднялся громадный пузырь, клейкое вещество спеленало Хелзу задние ноги, когтями которых он рвал Джонни живот. Получив небольшое послабление, человек сумел собрать все свои силы и сломал зверю шею.

Как только звериное тело Хелза обмякло, пузырь всосался в лестницу. Джонни швырнул зверя под ноги. Остекленевшие глаза Хелза-зверя уставились в светящийся мертвенным светом потолок туннеля.

Раздался голос Клеменса:

– Как ты, Джон?

– Ничего, – выдохнул Джонни, выравнивая дыхание.

– Возвращайся. И прихвати с собой труп.

Джонни нагнулся, распрямившись, он шаткой походкой двинулся к выходу из туннеля, волоча за собой труп побежденного им чудовища.

На выходе его подхватили под руки, усадили в кресло на колесиках. Труп Хелза положили на каталку и куда-то повезли. Над Джонни захлопотали, замелькали датчики и инъекторы. Ему ввели обезболивающее, успокаивающее, кровоостанавливающее. Затем его осторожно повезли к лифту. Когда его поднимали на лифте, он заснул.

Джонни продержали в госпитале при миссии недолго, всего три дня. Более Преображенному трилистником внимание врачей не потребовалось.

В тот же день, когда он вернулся в свой гостиничный номер, к нему зашел Клеменс.

– Вы быстро восстановились, мистер Голд. Вот бы мне такие способности, а то каждая простуда выводит из строя на неделю.

– Вы, мистер Клеменс, говорили, что поможете мне получить Корону Мира.

– Да, говорил. Туннель ждет вас, вы можете отправиться за Короной Мира хоть сейчас. Что же касается обещанных мною советов… Мы переработали огромный материал, в том числе и новейший, и дошли до одной истины, очень простой. Истина эта такая: Корона Мира достанется тому, кому Башня захочет ее дать. Вопрос же, кому Башня захочет ее дать, остается открытым.

– Это что, и есть ваш хваленый “мудрый со shy;вет” Претенденту? Эта банальность – все, что вы можете мне сказать?

– Не совсем все. Еще мы можем дать вам вот это. В туннеле, глядишь, пригодится.

Клеменс протянул Джонни медальон на тонкой цепочке.

– Что это? – Джонни ковырнул медальон.

Клеменс встревожился не на шутку:

– Что вы делаете?! Стойте! Эту вещь нельзя раскрывать, внутри – взрывчатое вещество. Цепочка, как видите, очень хлипкая, если ее разорвать, медальон взорвется. После этого вам уже не придется бояться превращения в чудище.

– Ценная вещица, – иронично произнес Джонни, вешая медальон на шею. – Так я прямо сейчас могу пройтись по туннелю?

– Разумеется. Вот бумага, о которой я говорил. Некоторые ваши обязательства на случай, если вы получите Корону Мира.

Джонни беспрекословно расписался под обширнейшим текстом, изящно ограничивающим могущество Властелина Галактики. Изящные безделицы красивы, подумалось Джонни, но вот только очень уж они бывают хрупки.

Клеменс немедленно отвел его в Главный Зал, и Джонни в третий раз ступил в туннель Башни. Ступил уже не работником проекта, а Претенден shy;том. Или вором, жаждущим добраться до древнего сокровища?

Он не спеша пошел по туннелю, и так же не спеша сомнения последовали за ним. Туннель не обращал на него внимания, значит ли это, что он благополучно доберется до Короны Мира? Или туннель не обращал на него внимания до поры до времени? Или это его свободное продвижение по туннелю – проявление не благосклонности Башни к нему, а безразличия? Когда понадобится, Башня даже не убьет его, а просто вышвырнет вон, и все.

Вдруг медальон как магнитом потянуло вниз. Натянулась и порвалась цепочка. Джонни не сумел удержать цепочку в пальцах, вместе с медальоном она “утонула” в одной из ступенек лестницы.

Цепочка порвалась, а медальон не взорвался.

Башня еще раз продемонстрировала свою силу, такой можно было сделать вывод, но ведь не ради одной демонстрации силы Башня отняла у него средство самоуничтожения. Что могло означать исчезновение средства самоуничтожения для него? Башня задумала сделать его монстром, или же она показывала ему, что ей дорога его жизнь? Скорее, пожалуй, действие Башни было проявлением общеизвестного неприятия Башней всяких там искусственных устройств.

Джонни озарило: а он-то уже не наверх поднимается, а опускается вниз.

Как это могло произойти, почему лестница завернула вниз? Магистральный ствол делает петли? Но если бы было так, его бы об этом предупредили…

Нет, тут дело в другом, не в анатомическом строении корня Башни. Тот путь, по которому он идет, это не путь к Короне Мира, вот что это зна shy;чит. Создатель Башни предусмотрел только один путь к Короне Мира – через Испытание в храме Башни, и не было другого пути. Так было определено, а этот подкоп, этот проект “Крот” – не разработка нового пути к Короне, но лишь попытка обмануть надчеловеческую мудрость. Может, мудрость и можно обмануть, но только от этого она не перестанет быть мудростью.

Джонни не знал, что ждет его на этом пути по ступенчатому туннелю, вечные ли блуждания или тупик. Возможно, в конце туннеля находилась какая-то корона, но уж, во всяком случае, это была не та корона, которая могла вернуть ему Лолу.

Он пошел назад.

Пузырь выбух из стены и едва не приклеился к нему. От второго пузыря Джонни пришлось освобождаться, убирать с себя клейкое вещество. Не успел он передохнуть, как к нему потянулся третий пузырь.

Джонни побежал. Одни пузыри поджидали его, иной раз заполняя собою до четверти прохода, другие взбухали по ходу его движения. Джонни приходилось то и дело лавировать на большой скорости. Набранная скорость здорово помогала ему: пузыри приклеивались к нему и рвались, не в состоянии задержать.

К выходу из туннеля он бежал куда дольше, чем углублялся в него спокойным шагом. Туннель никак не хотел расстаться с ним.

Как только он выпрыгнул из отверстия в корне, задыхающийся и потный, Клеменс отдал команду – и защитное поле, до сих пор не дававшее отверстию сомкнуться, убрали. Отверстие на глазах стало затягиваться.

Клеменс повернулся к Джонни и внимательно посмотрел на него.

– Пойдемте! Я выведу вас в город.

– Что будет с проектом?

– Не знаю. Тут не я принимаю решение. Станем сворачивать, наверное.

Джонни, покинув здание миссии, взял таксолет. Через пятнадцать минут он уже входил в здание Всепланетной Строительной Корпорации.

Мистер Делл был на месте. Увидев Джонни, он возликовал, как будто узрел считавшегося умершим сына. На Джонни обрушился шквал любезностей, лести, обещаний предоставить самые лучшие, самые комфортные условия проживания на Цербе. Мимоходом мистер Делл намекнул, что с удовольствием выслушал бы, где Джонни пропадал последнее время, ведь на Церб тот прибыл давным-давно.

Джонни не стал огорчать Делла, ставить его в известность, что у него есть сто тысяч кредов, с которыми он от дальнейшей финансовой помощи компании вполне может отказаться. В трудную минуту Джонни признал компанию своим патроном, теперь было бы нехорошо отказываться от своих обязательств. Про то, где он находился последнее время, он тоже промолчал.

Когда Делл, окончив торжественную часть, перешел к части деловой, то есть спросил Джонни, когда тот собирается в очередной раз Претенден shy;том подняться на Башню, Джонни сказал:

– Я не готов войти в храм, мистер Делл.

– Но ведь вы, мистер Голд, получили силу семечка, или наша информация ошибочна?

– Силу семечка я получил. А в храм Башни войти не могу. Моя сила недостаточна для того, чтобы я мог пройти Испытание, я чувствую это. Сила Преображенного по сравнению с силой Башни – это ничто. Мне ну shy;жна дополнительная сила, мне нужна особая, чистая и светлая сила… Можно ли где-то у нас в Галактике найти такую силу?

– Чистая сила? – Делл задумался. – Нет ничего чище огня. Вы слышали про самоцветы Самоса?

– Впервые слышу.

– Возможно, это все враки. А может, и нет. На Самосе, шестой планете Тау Водолея, есть особые камешки разных цветов, которые самосцы используют как талисманы. На Самосе существует поверье, что иногда такие камешки начинают светиться. Тот, чей камешек засветится, приобретает необычайную способность. Владелец светящегося камешка может, когда захочет, придавать своему телу состояние плазмы. Что же это такое, быть плазмой, вообразите сами.

– Вы говорите про немалую силу, мистер Делл… – Джонни помолчал. – Пожалуй, я полечу на Самос. Да, я полечу на Самос. Только… только что после Самоса? Не придется ли мне так и скитаться по Вселенной до самой смерти, собирать по крупицам силу, черпать горстью воду из моря?

Делл пожал плечами.

– Вы сами сказали, что вам рано проходить Испытание, мистер Голд.

– Да. Рано.

– Значит, Самос ждет вас. А что будет потом? Наверное, однажды вы сами почувствуете, что силы для Испытания собрали достаточно. Вот это и будет конец вашим странствиям.

Свой разговор Джонни и Делл закончили обсуждением, чем компания могла помочь Джонни в его полете на Самос. О ста тысячах кредов, полученных за работу в проекте “Крот”, Джонни так и не сказал Деллу, не желая беспокоить его понапрасну.

САМОЦВЕТЫ ЗЕМЛИ

ЛЕГЕНДА О САМОЦВЕТАХ САМОСА

Самос был курортной планетой, на его многочисленных островах золотились прекрасные пляжи, морская вода обладала уникальными лечебными свойствами, как о ней пели местные заправилы гостиничного и санаторного бизнеса. Двести лет назад Самос был провозглашен семнадцатой провинцией Земной Империи. На планете при весьма разнообразном животном мире разумные формы жизни отсутствовали, так что ее колонизации не было препятствий. Вскоре после начала колонизации, однако, обнаружилось, что на Самосе около полумиллиона лет назад существовала разумная жизнь, носители которой были гуманоидами, то есть имели человеческий облик. Самосский разум завял на общинно-племенном уровне, так и не достигнув уровня цивилизованности. Войны и эпидемии погубили его, как удалось выяснить из наскальных рисунков и надписей.

Основной достопримечательностью Самоса являлись так называемые самосские самоцветы, камешки различной окраски. Туристы и страждущие излечения обычно покупали местные самоцветы во множестве на базарчике при космопорте, радуясь их дешевизне, а потом разочаровывались, попав на пляж: на любом самосском пляже таких камешков за день можно было собрать не один десяток. Местные жители, потомки первых переселенцев, использовали самосские самоцветы как талисманы. В камешке просверливали дырочку, продевали в дырочку нить и вешали камешек на шею.

Удивительной особенностью самосских самоцветов являлась их способность активизироваться. Активизироваться мог только самоцвет, используемый в качестве талисмана. Висит такой камешек на шее, вдруг вспыхивает и начинает светиться, и тогда между ним и его владельцем устанавливается нематериальная связь. Об этой связи знали мало, было только известно о результате ее установления: владелец активизированного самоцвета мог при желании перевести свое тело из состояния органической материи в состояние плазмы и находиться в новом состоянии некоторое время. Возможность перехода в плазменное состояние давала немало преимуществ: владелец активизированного самоцвета в плазменном состоянии мог проникать сквозь любые преграды, перемещаться с огромной скоростью, он был неуязвим для многих видов обычного оружия. Немудрено, что любой владелец талисмана-самоцвета хотел, чтобы его талисман однажды активизировался. Активизация, к сожалению, происходила крайне редко, раз в несколько лет, а то и в несколько десятков лет.

В мире одновременно могло быть не более двух активизированных талисманов, что находило объяснение в легенде умершего народа о происхождении самосских самоцветов. Множество научных и околонаучных гипотез их происхождения давали возможность сказочному, легендарному объяснению занимать не последнее место в умах самосцев. Легенда о самосских самоцветах носила и другое название, под которым древности она была более известна. Легенда эта была такова.

ЛЕГЕНДА О СОЕ И АНДИНЕ

Сой возвращался к берегу, когда поднялась буря. Удэй нагнал черные тучи и теперь сверкал в них молниями, яростно настегивая своих коней, и пена с коней Удэя падала крупным градом в бушующее море. Волны то поднимали лодку Соя к самым тучам, то опускали в бездну. Казалось, его гибель неминуема.

Тем не менее, когда громадная волна вынесла лодку жреца на песчаную отмель, он, как это ни странно могло бы показаться на первый взгляд, не был так уж удивлен своим спасением. Ольду, морскому божеству, накануне была воздана щедрая жертва, и как бы там ни гневался Удэй, что ему в последний раз досталось меньше, на море Сою нечего было опасаться за свою жизнь. Во всяком случае, в этот день, Неистовый Удэй трижды метал в него молнию, и что же? Зеленая волна всякий раз заслоняла его, а ослепительная сила неба разбивалась о тяжелую мощь воды.

Вытащив лодку из воды, Сой передохнул на мшистом камне и неспешно зашагал к ветвистой маль-вокке со съедобными плодами. Утолив голод, молодой жрец направился к ручью, приторно-сладкие плоды вызывали сильную жажду.

Островок был небольшой, Сой хорошо его знал, так что ему не пришлось особо затрудняться. Извилистый ручей открылся ему за каменной грядой – и у ручья он увидел ее.

Она жадно пила, черпая воду горстями. Видно, тоже плодов мальвокки наелась. Платье на ней было разорвано и в одном месте прожжено. Должно быть, Удэй все-таки достал ее своей молнией, однако основная сила его удара была отведена водой, иначе не быть бы ей живой.

Девушка оглянулась.

Он подал знак мира – протянул вперед руки, показывая ладони, – и проговорил:

– Не бойся. Тебя тоже вынес на этот остров Ольд?

– Да. Я…

– Ты ранена?

На платье девушки Сой заметил кровь,

– Ничего, – сказала она. Смутившись, она подсела к воде и стала застирывать кровавое пятно. – Я поскользнулась на мели, там острый камень попался.

Больше они ничего не сказали друг другу. Когда буря улеглась, они отплыли на своих лодках в разные стороны.

На другой день престарелый вождь ситакхов сказал Сою:

– Что с тобой, сынок? Ты нездоров? Сегодня твой удар не был таким точным, как всегда,

– Да, мне нехорошо, – сумрачно проговорил Сой.

Почти в это же время на острове Отмас седой вождь выговаривал дочери:

– Как ты неосторожна, Андина! Порезать палец ножом дурной знак. Теперь нам нужно принести искупительную жертву, а пойди отыщи на Отмасе девственницу двадцати двух лет!

Это был старинный обряд: бога неба Удэя, бога моря Ольда и бога войны Аркса сдабривали, принося им кровавые жертвы. Жизнь врага приносилась в жертву божествам; отмахи приносили в жертву ситакхов, ситакхи – отмахов. Старший жрец убивал, старшая жрица вытирала кровь с ножа, и дурным знаком было, если старший жрец не с первого удара достигал цели, обезглавливания жертвы, или если жрица ранила палец о вытираемое после каждого удара лезвие жертвенного ножа.

Потом трупы сжигали, если жертва приносилась грозовому Удэю; или оставляли на жертвеннике на съедение хищным птицам, если подношение шло безжалостному Арксу; или отвозили далеко в море и топили там, если жертва предназначалась бурливому Ольду.

Следующая встреча Соя и Андины произошла на том же островке Безымянном, обычном месте переговоров двух враждовавших племен, где судьба свела их впервые. На этот раз день был солнечным, Удэя накануне почли обильной жертвой оба племени, и рука Соя ни разу не дрогнула, и Андина не поранила свои пальцы.

Они мало говорили, Сой и Андина. Да и разве нужны слова, когда так мягки травы, так славно веет прохлада с моря, и небесный свод светится таким нежным спокойствием?..

Дни шли за днями, и счастью под кронами деревьев островка Безымянного, казалось, не будет конца.. Когда же дрогнул мир, подумалось о другом: каким же скоротечным это счастье было, как же мало ему удалось быть!..

С чего все началось? Пожалуй, со Страха, издали кажущегося обычным старичком с придавленными к земле лопатками, который, приблизившись, вдруг начинает заговаривать с вами загадками, и вот он уже тянет к вам крючковатые пальцы и все прячет, прячет свое лицо за поднятый воротник и шляпу с обвислыми полями:

Андине ни с того, ни с сего стало казаться, что когда к жертвеннику подводили очередного ситакха, это был не просто ситакх – она видела в нем Соя. Но в жертву иногда приносили и девушек, младшие жрецы обесчещивали их, после чего им перерезали глотки. И словно затмение нашло на Соя: в самый ответственный момент обряда перед его глазами на месте жертвы вставала Андина.

За тем, как сын вождя и дочь вождя исполняли свои обязанности, следили тысячи глаз, внимательно следили, ведь промах во время жертвоприношения мог разгневать божества, и тогда вместо врага племени пришлось бы принести в жертву одного из своих, Сой и Андина стали частенько допускать во время жертвоприношения оплошности, что не могло остаться без внимания.

Первое время их неловкости объясняли случайностью, нездоровьем, усталостью, но потом беспокойство охватило старейшин, и за любовниками стали присматривать. Быстро было выяснено, на что следовало обратить особое внимание: Сой и Андина оставались одни, когда отплывали в море, дабы передать ему кровавую жертву.

Но за жрецами нельзя было наблюдать, равно как и за жрицами, когда они отплывали в море, поскольку неуместно осквернять соглядатайством их встречу с божеством. Старейшины долго не могли найти ответа, как быть. Уж не бог ли войны Аркс, которому ненавистно всякое сближение людей друг с другом, указал им на остров Безымянный, дескать, там устройте наблюдательный пункт?..

Еще до того, как любовники вернулись домой, старейшины обоих племен были извещены об ужас shy;ном. Приговор был один и в том, и в другом случае: смерть да настигнет нечестивцев на месте их преступления.

…Сойдя на берег, Сой двинулся к условленному месту с опущенной головой. Все более ощущая отчуждение от своего племени, он собирался предложить Андине бежать. Далеко на западе лежали острова, где жили племена, не связанные с их племенами ни дружбой, ни враждой, эти племена могли бы приютить их. Внезапно Сой заметил неподалеку человеческую фигуру. Рядом показался еще один воин. Или два?

– Сынок.

Сой вздрогнул.

На его пути стоял отец в полном боевом уборе, с топориком в правой руке.

Сой с яростью попавшего в засаду зверя набросился на вождя. Он хотел оттолкнуть старика, но тот мертвой хваткой уцепился в его плечо. А там уже подбегали воины… В их криках Сою почудился смех кровожадного Аркса, бога войны.

У Соя при себе был только жреческий нож, и этим ножом он ударил отца своего.

Старик упал, хватаясь за сердце; струйки крови побежали у него меж пальцев.

Сой кинулся бежать. В мозгу билась единственная мысль: увидеть Андину. Увидеть, а там будь, что будет.

Когда небо безоблачно, в глади вод видится отражение солнца. В миг убийства Соем отца своего Андина обратила жертвенный нож, единственное свое оружие, против своего отца. Жертвенный нож Ан-дины оказался проворнее тяжелой секиры вождя. Вот и случилось, что вожди враждовавших племен упали на землю почти одновременно.

Смерть вождей привела воинов обоих племен в смятение, что на какое-то время расстроило погоню.

В одном месте холмистого острова находился малоприметный грот, который Сой и Андина облюбовали для встреч. В этом гроте они встретились и теперь, замаранные кровью своих отцов.

Они обнялись как никогда крепко. Скорее всего их приметили, еще когда они подплывали к острову, у их лодок, конечно, уже выставили охрану, и скоро разъяренные смертью вождей воины примутся прочесывать остров. Несомненно, их укрытие будет обнаружено, отмахи и ситакхи не уберутся с острова, пока не найдут их.

Сой и Андина знали, что минуты отделяют их от вековечной разлуки, они были достаточно мужественны, чтобы сказать себе это. Но ни у Соя, ни у Андины не было сил сказать это вслух. Раздутая вихрем чувств, вспышка острой жалости к Андине внезапно омрачила разум Соя.

– Мы можем спастись, – сказал он и, взяв ее за плечи, посмотрел ей в лицо. Она ничего не ответила. Спазм сдавил ему горло. С хриплым стоном он кинулся разжигать огонь. Когда затрещали ветки, и столб дыма, выдавая их укрытие, потянулся в небо, Сой вскрыл жертвенным ножом вену на руке. Темная кровь закапала в огонь.

Старший жрец мог вызвать бога, принеся ему в жертву собственную кровь. Одни говорили, что в подобных случаях бог просто обязан был явиться на зов, другие считали такие речи святотатством, умалением величия божества, бог-де тем и отличался от человека, что не было никого, кто мог бы ему приказать. Как бы то ни было, на зов старшего жреца божество являлось всегда. Только редко случалось, чтобы старший жрец вызывал бога. Во время разговора со жрецом бог нередко обрушивал на самого жреца или на его племя свой божественный гнев. И все потому, что с богом надо было говорить умеючи. Существовало тайное знание, как полагалось говорить с богом. Знание это передавалось от одного поколения жрецов к другому, применить же его с успехом могли лишь единицы, из имевших доступ к нему.

Сой опыта прямого общения с божеством не имел, память подсказывала ему известные случаи, когда встреча с богом заканчивалась мучительной смертью для жреца, и все же он отдал свою кровь огню. Да и то сказать, в безвыходном положении находились они с Андиной.

Теперь струйки дыма тянулись к небу живые, ведь в них была частица жизни Соя, и Удэй не мог не почувствовать это.

Белые облака, сонно плывущие по небу, вдруг стали быстро темнеть. Черные тучи понеслись к месту, где вверх поднимался столб дыма. Теснясь, они сталкивались, и наверху загрохотало так, словно это были не тучи, а каменные горы. Тысячи молний заплясали между небом и землей, и вдруг небо раскололось, и огненный столб сошел на землю.

На месте костра, разожженного Соем, вырос бог смутного неба Удэй. Могучий торс бога прикрывал плащ, свитый из голубых молний и застегнутый на левом плече звездою, в руке он держал плеть, которой перед этим нахлестывал своих небесных коней, лицо его было похоже на человеческое, и вместе с тем оно не было таковым. Щель рта божества очерчивали темно-синие губы, серая кожа, цвета затянутого облаками неба, светилась изнутри. Черные глаза Удэя напоминали два черных провала, жутью смерти веяло от них.

– Что тебе надо, жрец? – прогрохотал Удэй.

– Я и моя жена, старшая жрица, мы вместе хотим припасть к стопам твоего могущества в твоем небесном чертоге, как делали это на земле. “А опуститься назад, на Землю, мы уж постараемся в каком-нибудь другом месте, подальше отсюда”, – добавил про себя Сой.

– Ты хочешь коснуться неба? – Брови Удэя грозно сдвинулись. – Да как ты посмел сказать такое?

– Я только хотел…

– Молчи! Благодари судьбу, что вчера хорошо полил кровью мой жертвенник!

Бог сгустком пламени понесся вверх. Когда он коснулся туч, гром раскатился так, что заложило в ушах. Потом наступила тишина, и огромная черная туча, висевшая над гротом, стала медленно разреживаться.

– Посмотрим, что скажет морской Ольд, – проговорил Сой. – Бежим!

Сой и Андина побежали к морю. Ни одного воина не попалось им на пути, ни ситакха, ни отмаха. Воинам, занятым трупами своих вождей, пока было не до поисков их убийц. Да и небесные явления, связанные с вызовом Соем Удэя, не могли не вызвать среди них дополнительной сумятицы.

Достигнув моря, Андина опустилась на прибрежный камень-валун, а Сой как шел так и шел. Он остановился, когда вода поднялась до его колен. Сой вынул из ножен нож, и горячая кровь заструилась в прохладные волны.