Текст книги "Зимняя сказка.Дилогия (СИ)"

Автор книги: Олег Кожевников

Соавторы: Владимир Скворцов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 64 страниц)

В этот момент бак ГАЗона заполнился, Валера, пережав шланг из бочки, крикнул:

– Малой, давай, садись в кабину и подай ГАЗон назад, а ты, Батя, подъезжай сюда.

После этих выкриков я немного отошёл от охватившего меня желания всех учить жизни, да и остатки избыточного адреналина покинули мой организм, и, когда я сел за управление ТТМа, меня охватило дикое чувство голода. Поставив вездеход под заправку, я вышел и спросил у Володи:

– Слушай, Интендант, а на счёт – пожрать ты распорядился? А то я скоро буду готов слопать хоть чёрта, не говоря уже о найденных котлетах. И в этом будут виноваты твои переживания о несправедливости бытия.

– Да, обед уже наши дамы приготовили. Теперь ждём только Сашу с Флюром, – ответил он, потом на секунду примолк и продолжил:

– Только обедать, хоть там и тесно, будем в женском кунге – наш превращён в госпиталь.

Мне стало ужасно стыдно и неловко – я совсем забыл о раненом Павле. Всё-таки, новые члены нашего братства ещё не стали мне близкими и родными, например, имён девушек я не помнил, хотя они и представлялись.

В этот момент раздался возглас Коли:

– А вон и Кот с Ханом нарисовались – значит, скоро будет возможность горячего супчика похлебать. А то Толя прав, скоро кинемся искать выброшенный термос с жуткими котлетками.

Потом он подтолкнул плечом стоящего рядом Василия, усмехнулся и спросил:

– Сознайся, Граната, пробовал, небось, эту адскую пищу? И не бойся признаться, всё равно эта гадость уже вымыта из тебя святым, дохтуровским эликсиром. Вообще-то, на всякий случай, давай-ка я попробую из твоей ёмкости, ту ли именно смесь налил тебе Дохтур.

При этом лицо Николая приняло очень хитрый вид, а глаза плотоядно заблестели.

– Да не пробовал я никогда человечины, – выдохнул Василий. Потом, беспомощно оглядев окружающих, нехотя полез в свой карман.

– На твоём месте, я бы держал эликсир подальше от этого прощелыги, – посоветовал Володя. – Он же чистокровный хохол, а всем известно, что там, где прошёл один хохол – еврею делать нечего. Ты лучше попроси отхлебнуть из его фляжки. Скажи – для полной профилактики и подтверждения очистки организма.

После этих слов Василий поспешно отдёрнул руку от кармана, а мы все дружно засмеялись.

Громче всех захохотал Коля, явно довольный словами Володи.

Пока мы так развлекались, подкатили и Саша с Флюром. При этом лица у ребят были задумчивые и невесёлые.

– Что же вы так долго, – спросил я, – пока вы там занимались одним быком, мы успели двоих беглецов прищучить.

– Уж очень крепкий орешек оказался этот бычара, – ответил Саша, – похоже, хорошую школу прошёл.

Он криво усмехнулся и продолжил:

– Но против такого спеца, как Хан, слабоват, оказался – всё равно всё выложил. Дурак – только дольше мучиться пришлось. Хотя, конечно, это было только преддверием тех ощущений, которые ему предстоят в аду. Этот гад оказался из бывших рабов, выслужившийся сначала в капо, а потом за свои заслуги переведённый в особую карательную группу. Он всё обещал, что нам за него, ещё с живых, кишки намотают на барабан и будут ложками поедать мозг, перед этим снеся половину черепа. Говорил, что он лично вырвал и сожрал печень у десяти ещё живых мятежников. Ещё признался, что самая любимая пытка у них в карательной группе, это медленно забивать киянкой полуметровый деревянный кол в зад жертвы, а потом наблюдать за его мучениями. Поделился, сволочь, и какое блюдо у них в группе самое любимое – оказывается нужно человека избить битами, ломая кости и делая побольше гематом, но бить так, чтобы он дольше оставался жив. После такой обработки, получается очень вкусный шашлычок. Идиот – он ещё и хвастался, что является лучшим забойщиком из всех карателей Секретариата.

Саша сплюнул, потом посмотрел на меня и заявил:

– Ладно, Бать, давай, по глоточку дохтуровской и пора дёргать из этой жопы мира.

Я, прежде чем ему что-то ответить, оглядел остальных, несколько притихших после этой информации, а потом высказался:

– А зачем нам немедленно выезжать? Ты ведь сам говорил, что Секретариат может организовать погоню не раньше, чем утром. Тем более никто не знает, с какими силами столкнулись люди Глобуса. Вдруг, те два вездехода, про которые им известно, это только передовой дозор, а за ними идёт мощная группа бронетехники. Так что, вполне вероятно, этот Секретариат даже дёргаться не будет, а будут они тихо сидеть в своих норах и молиться, чтобы мы проехали мимо. Поэтому считаю, что особенно суетится и нервничать не надо. Лучше сейчас спокойно перекусить, а уже потом двигаться дальше. Тем более что в женском кунге нас уже ждёт обед.

– Эх, Батя, твоими бы устами – да мёд пить, – ответил мне Саша. Потом нахмурился и продолжил:

– Этому Глобусу, практически всё о нашем составе известно. Даже есть фотографии всех наших вездеходов. Может быть только общее количество народа и наше вооружение он точно не знает.

– Откуда? – непроизвольно вырвалось у меня.

Саша невесело улыбнулся и начал рассказывать, что они узнали у пленного:

– Все помнят тот момент, когда мы вернулись от места обнаружения каравана с рабами и собрались возле УРАЛов обсуждать, что нам делать дальше?

Естественно, все это подтвердили. Дождавшись, когда и я кивнул головой, он продолжил:

– Вот этот наш сбор и зафиксировал беспилотный самолёт разведчик и даже сфотографировал так, что можно разобрать, женщины это, или мужчины. Пленный бычара видел эту фотографию и говорит, что они в своей бригаде даже распределили, кто будет пользовать какую бабу.

– Да как же это мы могли не увидеть и не услышать этот беспилотник, – удивился я, – небо же уже почти совсем очистилось от облаков?

Неожиданно в разговор вступил Флюр:

– Вот и я говорю – совсем мы с Котом потеряли квалификацию. За это время совсем разучились контролировать небо. Насчёт звука, это ладно – за рычанием дизелей, хрен услышишь эту штуковину. Но вот увидеть, или, по крайней мере, почувствовать наблюдение – должны были. Так что, Кот, нам с тобой – неуд. Помнишь, что бы сделал за такой ляп наш инструктор – Гном? Он бы с каждого выпил литра два крови – не меньше, и месяц бы гонял нас как "сидоровых коз".

– Да ладно, Хан, грызть себя, – заметил Саша, – стонами всё равно делу не поможешь! Самое смешное – я, вроде бы, после получения информации от Миши, что у Секретариата имеется в наличие работоспособная вертушка, периодически посматривал на небо, но ничего так и не увидел.

Я опять не утерпел и задал очередной вопрос:

– Саш, а если у них есть беспилотник, почему же он не разведывал их маршрут? С ним бы они запросто вычислили нашу засаду. Да и сейчас могут за нами наблюдать…

Я с беспокойством начал обшаривать глазами небо. Не утерпев, опять высказался Флюр:

– Батя, не боись! Я, по этому поводу, с пристрастием узнавал у этого ублюдка причины, почему их не сопровождал беспилотный самолёт. И он мне совершенно искренне и откровенно сказал, что беспилотник у них один. И что командиру сообщили по рации, что сегодня вылетов уже не будет. Тот ещё сказал – что эти козлы из шарашки опять, наверное, вздумали саботировать, и что, когда вернёмся обратно, нужно будет у одного из этой братии проверить зад на прочность. Сделать это надо на общем построении шарашки, чтобы все видели, что бывает за неподчинение приказам. Так что, мужики, сегодня можно за воздухом не наблюдать, тем более, скоро стемнеет, а вот завтра нужно быть повнимательнее. Обязательно с самого утра мониторить небо через камеры и держать под рукой снайперку – из других стволов, хрен попадём в эту заразу.

– И не только снайперку, но и ПЗРК, не нужно забывать о вертушке, – добавил Саша.

Потом он неосознанно пощёлкал предохранителем автомата, опять посмотрел на меня и продолжил делиться сведениями, полученными от пленного:

– Это всё я рассказывал вам про неприятные вещи. Но, считаю, что есть и хорошие сведения. А именно – все в окружении Глобуса, уверены, что обнаруженные вездеходы двигаются в Донбасс из района Кавказских минеральных вод. Там, в районах с термальными источниками, в некоторых пещерах и убежищах выжили люди. Служба пеленгации Секретариата засекла переговоры хохлов и Кавказкой унии о выделении последней одной из шахт. У термоисточников стало совсем невозможно жить – запасы продуктов почти совсем кончились, топлива нет. Остался только один ресурс – тепло земли. Но они не в состоянии увеличить производство электроэнергии, и парники, которые там есть, тихо загибаются. Вот, на остатках жидкого топлива они и собираются добраться до Донбасса. Те их принимают, но взамен должны получить почти всю технику и двести рабов, а также безоговорочное подчинение их Директорату. Вот люди Глобуса и подумали, что мы – это первая партия переселенцев.

– А в чём же это хорошая новость? – недоумевающее спросил Володя.

– А в том, что нас могут преследовать на расстоянии не больше, чем двести километров от этого места, потом уже начинается земля Донбасского Директората, – ответил Саша и продолжил своё повествование:

– Как сказал пленный – хохлы никого, никогда не выдают. Можно здесь вырезать элиту какой-нибудь шахты, сбежать в Донбасс и тебя никогда оттуда не выдадут. Тем более, если у тебя имеется какой-нибудь хабар, чтобы расплатиться. Впрочем, беглецов из Донбасса тоже никогда обратно не выдают. Одним словом, у них тут вооружённый нейтралитет, откровенно говоря, те и другие опасаются залезать на чужую территорию. К тому же, в Донбассе сейчас проходит большая ярмарка и там много представителей Секретариата. В любой момент их можно взять как заложников, если люди из Ростовских шахт поведут себя недружественно. Донбасский Директорат гораздо богаче и мощней Секретариата. У них больше не разрушенных после землетрясения шахт и, соответственно, спасшихся людей. Кроме этого, у них всё ещё имеются запасы жидкого топлива, которые находятся в хранилищах Лисичанского нефтеперерабатывающего комбината. Эти запасы даже позволяют им вести бартерную торговлю с другими анклавами выживших людей. Например, из Секретариата туда везут в обмен на бензин – рыбу, выращенные в шахтах грибы и рабов. Рыбу тут получают, выпиливая её из обледеневших водоёмов.

В этих словах меня больше всего заинтересовали сведения об имеющихся анклавах выживших. Мой мозг всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что этот мир довольно плотно заселён. Ещё вчера я был почти что убеждён, что на всей Земле в живых остались только мы, а тут вдруг – тысячи и тысячи выживших. И к тому же, довольно бурная общественная жизнь.

– А что, разве это не так? – Подумал я, и сам себе ответил, – проводимая ярмарка, яркий тому пример.

Кроме этого меня кольнула информация о Лисичанском комбинате. Ведь в одном из вариантов выбора нашей трассы мы его рассматривали, как один из вариантов промежуточного места, где можно было гарантированно найти топливо. Теперь получалось, об этом можно было забыть. И вообще выходило, что теперь нам нужно было держаться подальше от мест, где могли выжить люди. По-видимому, в этом новом мире, каждая более или менее крупная группа выживших считала своей законной добычей всё, что находилось вблизи места их обитания. И из сведений, выуженных у пленного, основной ценностью, по которой оценивалась сила этих анклавов, являлось наличие техники и запасов жидкого топлива. Исходя из этого, мы являлись очень лакомой добычей, в основном, конечно, из-за наших вездеходов и запасов солярки.

Эти мои мысли продолжал подтверждать Саша, невозмутимо пересказывая информацию, полученную от захваченного быка:

– Сейчас положение на шахтах Секретариата не очень хорошее. В связи с наступающим потеплением, прошлым летом еле удалось отстоять шахты от затопления. Ресурсы имеющихся небольших ТЭЦ были полностью брошены на откачку воды. В процессе этого было очень много поломок оборудования и теперь там очень сильно не хватает запчастей. Квалифицированных кадров тоже очень мало, к тому же, мотивация работать у тех, которые остались, практически сведена к нулю. Рабы, у которых имеются хоть какие-то знания и технические навыки, работают буквально из-под палки и при малейшей возможности саботируют любые действия элиты. Даже люди из касты "работяг" с большой неохотой выполняют работу, выходящую за рамки их повседневных обязанностей. На шахтах участились случаи взрывов метана – вентиляционное оборудование постепенно приходит в упадок. Элита практически на всех шахтах начинает выбираться жить наверх, на что тоже используются небезграничные ресурсы ТЭЦ. Ко всему прочему, участились эпидемии и вспышки желудочно-кишечных болезней. Собранные ранее лекарства практически подошли к концу, поступлений новых нет – откопанные из-под снега, как правило, уже испорчены. К тому же вся система здравоохранения полностью развалена. Осталось очень мало врачей – они занимаются только элитой и быками. Запасы жидкого топлива по всем шахтам Секретариата не превышают 4–5 тонн, особенно они снизились после прошлогоднего потепления.

– Что же получается, мы у них процентов пятнадцать топлива отобрали, – удивился Коля?

– Получается, что так, – подтвердил Саша и продолжил.

– У самых, дальновидных представителей элиты начинает зарождаться паника, и они думают уже о том, куда бы им отсюда сбежать. Для этого ведутся переговоры с самыми надёжными группами быков. Поэтому эти планы и стали известны нашему пленнику, – Саша усмехнулся, – который любезно согласился рассказать о них Флюру.

Хан тоже плотоядно ухмыльнулся и воскликнул:

– Попробовал бы гад не выложить всё это! А сначала то, сволочь – ломался как целка. Тьфу, дешевка!

Между тем Саша продолжил:

– Возможности немедленно перебраться из этих мест в более тёплые районы, где уже растаял снег, мешают несколько факторов. Во-первых, нехватка топлива и работоспособной техники. Во-вторых, это то, что готовая к переселению элита боится противодействия остающихся. Имеющимися средствами, даже при наличии топлива, можно эвакуировать только десять процентов элиты. Вот поэтому они готовы пожертвовать оставшимися ресурсами и хорошими отношениями с Донбассом, чтобы отобрать вездеходы у беженцев из Кавказского региона. В Донбасс был отправлен беспрецедентно большой караван – чтобы там выменять хоть сколько-нибудь топлива. Для этого выскребли из запасников многие дефицитнейшие продукты и материалы. После завоза топлива Секретариат намерен организовать военную экспедицию в Новороссийск и на буровые вышки в Чечне. Правда, Чечню рассматривают – как крайний случай. По горным дорогам передвигаться сейчас практически невозможно. Поэтому они подумывают об организации туда воздушного моста посредством вертолётов и воздушных шаров. Но всё это пока из области фантастики. Реальной же остается только возможность добраться до Новороссийских нефтяных терминалов. Правда у них уже есть хозяева, это Сочинская гвардия. По страшной ругани этой пленной сволочи в отношении их – это самое нормальное общество из всех, про которые он рассказывал. У них нет рабства и людоедства. В большинстве своём, люди, которые там выжили, это бывшие железнодорожники и пограничники. Основными укрытиями, в которых они переживают эти дикие морозы, являются не совсем разрушенные туннели и природные пещеры. У этих ребят основным минусом является их малочисленность. По данным разведки Секретариата их там не более семисот человек.

– Как ты думаешь, имеет смысл нам там появляться, – прервал я Сашу, – или всё-таки искать топливо для дозаправки, где-нибудь в другом месте?

Он на секунду задумался, а потом ответил:

– Сейчас, когда с нами находятся женщины и дети, мы очень уязвимы. Поэтому рисковать ими, мы не имеем права и доверять словам какого-то быка я не намерен. Кто знает, что там за люди и не посчитают ли они, что для нас слишком жирно – разъезжать на таких вездеходах. И остаётся нам только одно – гнать до Румынии. Там, в порту Констанца тоже имеются большие терминалы и, что сейчас не менее важно, рядом нет никаких шахт и других убежищ.

– А, может быть, заедем в Одессу или в Севастополь, – вступил в разговор Володя, – всё-таки они находятся поближе.

– Ты что, забыл про Одесские катакомбы или подземные базы Севастополя, – упрекнул его Флюр, – а, судя по сегодняшним сведениям, агрессивные выжившие могут быть где угодно. Я по максимуму выжимал из этого ублюдка сведения обо всех известных местах обитания выживших людей. И выяснил, что даже он знает их не менее пятнадцати, о четырёх Саня уже вам рассказал – это те, которые находятся неподалёку и торгуют между собой. Но есть ещё куча других, об их существовании стало известно только тогда, когда восстановилась радиосвязь. И это только те группы, где имеются коротковолновые радиостанции, а ведь могут быть другие небольшие группы, типа нашей, которые всё ещё находятся в неведении насчёт окружающей их действительности, и так и варятся в собственном котле. Кстати, большое количество людей выжило в Тульских шахтах. Но они сидят там как затворники и даже не пытаются организовать исследовательские экспедиции и вступить в реальный контакт.

– Ничего себе, это же совсем недалеко от нашего дома, удивился Коля, что же они даже не проверили, что творится в Москве?

– Это меня тоже очень удивило, – вступил опять в разговор Саша, – ведь в поисках топлива мы проверили заправки, чуть ли не до самой Тулы, но нигде посторонних следов не видели. Как рассказал пленный бычара, он слышал беседу своего командира с Глобусом о том, возможно ли организовать экспедицию в Москву, чтобы там набрать хорошего хабара. Во время этого разговора, зашла речь и о Туляках. И Глобус, так успокаивал бригадира карателей: "Не волнуйся, эти Тульские козлы тебе проехать не помешают. Они хапнули государственные стратегические запасы продуктов и сейчас сидят в своих норах и носа боятся высунуть. Жируют там, понимаешь, на общественных харчах. Были бы поближе, я с удовольствием пощупал бы их за вымя. К тому же, жидкого топлива у них очень мало, не зря они уговаривают Директорат завести им бензин, они за него готовы отдать сколько угодно продуктов. Идиоты – как будто не знают, что у хохлов на их земле имеется ещё куча элеваторов, набитых зерном, да и бесполезного народа хоть задом ешь, а из него можно накрутить много фарша, что нечета каким-то гнилым старым консервам. И вообще, нужно было им меньше тратить топлива на разборки между шахтами. А то, как рассказывали перебежчики оттуда, у них междоусобица длилась три года, и за это время были сожжены практически все запасы топлива и перебита куча народа.

Пересказав эти слова Глобуса, Саша посмотрел на часы, потом на небо, а затем оглядел всех присутствующих и заявил:

– Рассказывать можно ещё очень долго, разных интересных сведений мы узнали много, но не забывайте, что нам до рассвета нужно проехать не менее двухсот километров. При нашей скорости, это почти семь часов непрерывного движения. Значит, нам нужно отправляться не позже, чем в 22 часа, а сейчас уже пошёл восьмой час вечера. А нам нужно окончательно загрузиться, прицепить сани, ну и перекусить, естественно. Поэтому, давайте заканчивать и пойдёмте обедать.

Его слова нашли у всех полное одобрение, эти сумасшедшие последние часы высосали из каждого последнюю энергию, и желудки настойчиво требовали нового поступления. Не затягивая время, мы тут же договорились – что я с Валерой остаюсь заправить ТТМ, а остальные идут в женский кунг на обед. Там оставляют на лавке самые лучшие места для нас. Пока дамы всё разогреют, подойдём и мы. После этого ребята направились в сторону кунгов, Валера начал подносить к ТТМу канистры с соляркой, выкачанной из бака подбитого УРАЛа, а я заливал их в бак нашего вездехода. Топливо, остатки которого переливали из бочки – уже все вытекло в бак ТТМа. Закончив заправку, мы, установив кран грузового УРАЛа в походное положение, тоже покатили на лыжах в женский кунг на обед.

Глава 10

Как обычно, когда мы все собирались в одном, хоть и большом кунге (площадь его была больше 20 кв. метров), было очень тесно. К этому же, сегодня добавлялся и кошмарный запах, исходивший от наших новых бойцов. Когда вошёл, я ещё подумал – слава богу, что хоть освобождённые рабыни сейчас находятся в кунге с раненым, а то здесь можно было бы находиться только в противогазах. Но когда по тарелкам был разлит рыбный суп из осетрины, его аромат вытеснил это амбре, а желудочные спазмы заставили мозг полностью выкинуть это из головы. Полные тарелки опустели буквально в несколько секунд, макароны с тушенкой смели ещё быстрее. И только потом уж я, развалившись на боковой полке, не удержался и заявил:

– Нет, с таким запахом жить нельзя. Вот что, Миша и Василий. Давайте-ка вы, пока мы будем грузить оставшуюся добычу и готовить технику. Ступайте в наш кунг и там, хотя бы немного, обмойтесь. Макс вам там всё покажет и поможет натопить снег.

– Да есть там ещё тёплая вода, – воскликнул Игорь, – мы её много нагрели для организации медпункта.

Игорь сидел напротив меня, блаженно развалившись на скамейке и ожидая чай. Лицо его было несколько бледнее, чем обычно, белки глаз отсвечивали краснотой, и по его лицу чувствовалось, насколько он устал.

– Игорёх, как там наш раненый, – спросил я его?

– Хреново, – буркнул он и опустил глаза.

– В парня попало две пули и обе очень неудачно. Одна в область живота, а вторая в лёгкие. Я часа два делал операции, и совершенно не уверен, что это поможет мужику. Он в коме, и сможет ли его организм выкарабкаться из этой ситуации, станет ясно часа через три. Сейчас я уже ничего для него сделать не могу.

После этого он замолчал, выпрямился и начал медленно помешивать ложкой в поданной Галей кружке с чаем. Остальные тоже примолкли, переживая – всё-таки это был уже наш человек, несмотря на то, что узнали его всего несколько часов назад. Прервал это тоскливое молчание Саша, он, залпом допив кружку чая, встал и жёстким голосом начал распоряжаться:

– Всё, мотать сопли на кулак, у нас совершенно нет времени, а то может получиться так, что переживать за Пашку, уже будет некому. Давайте окончательно разберёмся с оставшимися трофеями и быстрее отсюда уматываем. Конь – твоя задача, за оставшееся время окончательно отладить камеры на вездеходах. Батя и Мастер – вы должны сжечь подбитый УРАЛ, предварительно сняв нужные нам запчасти. Нехрен оставлять этим рабовладельцам технику, которую можно отремонтировать. Пусть эта гнусь вымрет, когда не сможет уехать отсюда. Далеко на оснащённых газогенераторами автомобилях они не уедут – придётся везти не полезный груз и людей, а запасы дров и запчастей. Да и как я узнал у пленного, у них практически нет в запасе резины низкого давления и большой напряг с запчастями. И проблемы с резиной имеются не только в Секретариате, но и у всех известных групп выживших. Резина, испытавшая воздействие больших морозов, вся потрескалась и потеряла свои эксплуатационные качества.

Почувствовав, что его опять заносит на подробный пересказ, и объяснение сведений, полученных от пленного. Саша приостановился, хлопнул ладонью по столешнице, так что зазвенели стоящие уже пустыми кружки, большинство окружающих от неожиданности вздрогнуло, и, довольный произведённым эффектом, продолжил.

– Макс, как уже было справедливо указанно Батей, поможет нашим новым бойцам заняться своей гигиеной. И времени у них на это – тридцать минут. Всё, мужики, давайте, топайте в другой кунг. Время пошло – нечего тут сидеть, раскрыв рты.

Миша с Василием, услышав это, испуганно подскочили и, под шуточки и смешки, пошли облачаться в свои, довольно дурно пахнущие одежды.

– Да, и это тряпьё выбросите, перед тем как зайдёте в кунг, – крикнул им вдогонку Саша. Потом, повернувшись к Володе, сказал:

– Ну, что, Интендант, придётся тебе тоже поучаствовать в процессе проведения гигиенической обработки личного состава. Нужно этим орлам, пока они моются, подобрать одежду и обувь… Мы же с Ханом и Малым, готовим вездеходы в дорогу – разворачиваем ТТМ с ГАЗоном и цепляем к ним сани.

На этом распределение работ было законченно, и все разом, дружно поднявшись, образовали толкучку около раздевалки. Это немного развеселило народ и несколько разрядило нервную атмосферу, вызванную словами Саши о потребности экономить каждую секунду.

Дольше всех, больше часа, провозились мы с Николаем и это несмотря на то, что подкрепление подходило постоянно, по мере выполнения другими своих задач, а в последние полчаса, нам помогали снимать детали с УРАЛа все наши мужчины. Очень много времени отняло снятие колёс с УРАЛа, укладка и крепление их на самый верх саней. Мысль захватить колёса с собой, пришла нам с Колей, когда мы обнаружили в будке УРАЛа три совершенно новых комплекта резины. По этому поводу Николай предложил:

– Нет, такие вещи жечь – это преступление. Нужно три целых и одно пробитое колесо брать с собой – глядишь, где-нибудь найдём грузовик со всеми ведущими колёсами, переставим туда эту резину, и получим шикарный, быстроходный вездеход. Ты же слышал – какой дефицит теперь такая резина.

Я тут же согласился с его предложением, и меня прельщала мысль иметь колёсный вездеход – наверняка он нам в дальнейшем мог очень пригодиться. С этими доводами согласился и подошедший к нам Саша.

Но вот, наконец, все наши работы были завершены и экипажи начали расходиться по своим вездеходам. Порядок движения и сам состав экипажей были изменены, в основном это было связанно с угрозой появления боевого вертолёта. Реально умели стрелять из ПЗРК только Саша и Флюр. Удобно стрелять во время движения можно было только из верхнего люка ТТМа и, с некоторыми трудностями, с площадки, находящейся позади кабины ГАЗона. Трудность стрельбы с ГАЗона заключалась только в том, что во время движения нужно было выбраться из кабины и попасть на эту площадку. Поэтому было решено, что ГАЗон, как обычно, едет последним, но вместо Сергея поедет Флюр. Если появится вертолёт, то я на несколько секунд останавливаю вездеход, чтобы Флюр смог спокойно перебраться на площадку, на ней мы уже заранее уложили ПЗРК (переносной зенитно-ракетный комплекс). Потом я присоединяюсь к колонне, чтобы пилот заранее не заподозрил, что мы ему готовим ракетную атаку. Первым теперь у нас должен был ехать ТТМ с экипажем из четверых человек – это двое новеньких и Саша с Валерой. При появлении вертолёта стрелять должен был Саша, а Валера заниматься планшетом – управлять вездеходом доверили Василию. Так как по нашим данным, вертолёт у противника был один, то решили стрелять одновременно из обеих ПЗРК – вероятность попадания была гораздо выше. Хотя, если прямо сказать, мы все надеялись за эту ночь проехать эти пресловутые двести километров, и были уверены, что после этого нам не грозит никакое преследование. В связи с этими перестановками, грузовым УРАЛом поставили управлять Сергея с Викой и Наташей. В мужском кунге, который превратился теперь в передвижной госпиталь, остались две новые девушки и Надя, которая следила за состоянием раненого. Остальное всё оставили без изменений.

Так как мы выехали последними, то вражеский УРАЛ поджигал Флюр. Он предварительно облил машину тем пойлом, которое мы нашли в будке. По-видимому, это был дрянной самогон, настоянный на каких-то грибах – например, я, чуть не сблевал, когда понюхал эти помои. После того, как Флюр бросил на УРАЛ зажженную тряпку, мгновенно поднялся огненный факел, отдающий зелёноватыми искрами, а потом повалил едкий чёрный дым. Вот так, сопровождаемые этой дымовой завесой, мы и тронулись догонять нашу колонну. Кстати, было обговорено – в дороге сохранять полное радиомолчание, его можно было нарушить только один раз, словом – воздух.

Движение наш караван начал в десятом часу вечера, когда стало уже совсем темно. Хоть я и любил ночную езду, но сейчас управлять вездеходом было немного непривычно – из фар вырывались только узкие полоски света, верхний прожектор был потушен. Для того чтобы мы были менее заметны ночью, пришлось на каждый вездеход устанавливать накладки на фары. Хорошо, что они у нас были – техника была военная и изначально была укомплектована этими приспособлениями, которые за ненадобностью были сняты Колей и уложены в инструментальные ящики. Для того чтобы снабдить светомаскировочными насадками бензовоз, я демонтировал их с подбитого УРАЛа, а Коля приспособил их на фары нашего ИСУЗУ.

Когда я уселся на водительское кресло, то, несмотря на усталость от этого сумасшедшего дня, почувствовал себя очень комфортно – можно сказать, как в родном, тёплом салоне моей старой машины, где до боли всё знакомо, и ты делаешь все нужные движения совершенно не думая. Четыре часа до пересменки прошли совершенно незаметно – движение было монотонно, Флюр спал и не приставал ко мне со своими приколами. Единственной сложностью было – не въехать в красные фонари, впередиидущего вездехода. Но за время нашего путешествия все так свыклись с движением в колонне, что расстояние в десять метров между вездеходами удерживали уже на автомате.

Четырёхчасовой пересменок прошёл тоже очень спокойно и быстро. Без наших обычных разговоров и шуточек, все были серьёзны и сосредоточены. Так же по-деловому мы тронулись дальше, я, когда уселся на пассажирское кресло, сразу же провалился в сон. По моему внутреннему времени прошло буквально мгновение, а меня уже начали трясти. Открыв глаза, я первым делом глянул в свой хронометр – после моего отключения прошло чуть больше полутора часов.

– Хан, что случилось, – спросил я? – Это было второе моё разумное действие после этой побудки.

– Подъём, Батя, впереди, у Сани какая-то проблема, – ответил мой напарник, – Кот по рации требует общего сбора.

Пока я собирался, Флюр, отключив двигатель, выскользнул из кабины ГАЗона и покатил на лыжах в сторону нашего головного вездехода. Через минуту и я, протерев лицо холодным снегом, направился туда же.

Добравшись до начала колонны, я увидел следующую картину. ТТМ кособоко стоял на небольшом спуске, правой стороной зарывшись в снег. Из-под него виднелась змея гусеницы, частично придавленная траком прицепа. Вокруг суетились все наши ребята, а Валера уже успел установить два прожектора, которые и освещали всю эту картину. Особой тревоги из-за случившегося я не ощутил. У нас до этого уже случались подобные коллизии. Иногда бывало, что ломались пальцы между звеньями гусеницы. Поэтому, испытывая только досаду за эту, совершенно нам не нужную задержку, я принялся за работу, которая уже шла по отработанной схеме. Единственное, что не укладывалось в случавшиеся раньше подобные ситуации, это то, что вездеход стоял на спуске, и что часть гусеницы была придавлена модульным прицепом ТТМа. Как обычно в такой ситуации, пришлось доставать деревянные щиты и домкраты. По поводу этой поломки, Николай, который всё обследовал, высказал своё предположение: