Текст книги "Первая красавица двора (СИ)"

Автор книги: Оксана Зиентек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава вторая

Предслава и понятия не имела, что ее судьбу обсуждают сейчас столько вельможных особ. Она, как и положено ближнице Ее Величества, сопровождала королеву Либуше на прогулку, привычно отвлекая от нее разговорами особо назойливых девиц и дам. Под этот общий щебет Либуше могла сама выбирать, с кем переговорить негромко о том, о чем в кабинете говорить, вроде, слишком важно, а прилюдно – слишком сложно.

Привычно ныряя в придворную кутерьму, Слава иногда задумывалась, понимает ли Либуше, что все это – неспроста? Иногда казалось, что понимает и ценит. А иногда, – что подруга детства так привыкла к веселому щебету, что вместе с большинством окружающих видит в ней только веселую погремушку. Обе девушки сильно изменились с момента приезда в Люнборг. И Предслава сама бы затруднилась сказать, кто изменился больше, Либуше или она сама.

В этот раз опять говорили о каких-то пустяках, пока одна из дам не заметила, как бы походя: «Дамы, а вы слышали, что фон Биркхольцы всерьез подыскивают себе графиню?». Разговор тут же оживился. Слава, которой имя показалось знакомым, попыталась вспомнить, о ком речь. Кажется, была там какая-то история, но это было еще до свадьбы княжны. Собственно, «какая-то» история была у каждого рода, отличались они только масштабом и давностью. Она глянула на Либуше, словно спрашивая, уводить разговор или пусть побеседуют? А молодая королева, поймав взгляд подруги, задорно подмигнула. Видно, в этом разговоре у нее был свой интерес. Ну и ладно.

Дамы вовсю разошлись, пытаясь угадать, кому повезет с таким завидным женихом. Основные споры вертелись вокруг двух вопросов. Во-первых, по каким критериям будут выбирать будущую графиню. И, во-вторых, за кем будет решающее слово: за отцом или за сыном. Одни говорили, что старый граф давно не интересуется придворными делами, так что выбирать, скорее всего, будет сын (если уже не выбрал). Другие утверждали, что старый граф уже давно все решил, накопав в своих архивах что-то интересное. Не зря же старый отшельник вернулся в столицу, напросившись на аудиенцию к самому королю! – Ваше Величество, может, вы поможете разрешить наш спор? – Лукаво улыбаясь, обратилась к Либуше одна из дам.

Насколько смогла вспомнить Предслава, она была молодой женой кого-то весьма почтенного и заслуженного. Обычно почтенные фру занимают места в свите Ее старшего (не скажешь же, старого) Величества, но королева Ариана разумно рассудила, что никакие заслуги мужа не помогут девочке лучше освоиться среди дам, годящихся ей в матери. И сейчас эта дама вовсю пользовалась положением мужа, чтобы удачно пристроить хоть одну из многочисленных младших сестер. Ничего удивительного, что подобные разговоры вызывали у нее живейший интерес. А дама не унималась. – Говорят, граф уже беседовал с Их Величествами? – С Его Величеством Эрихом. – Мягко улыбаясь, поправила Либуше. – Мой супруг говорил, Его Величество был рад побеседовать с другом о старых временах. – А что вы скажите об этом, Злава? – Не добившись желаемого ответа, дама попробовала зайти с другой стороны. – Говорят, Его Величество Генрих провел с молодым графом длительную беседу после того, как вас застали с ним вдвоем...

Говорившая осеклась, искренне или притворно (кто ж ее разберет) смутившись, настолько неоднозначно прозвучала фраза. Однако, на подобные трюки Слава не поддавалась даже в юности, при дворе княгини, там тоже хватало и интриг, и завистниц. Вместо этого она ответила вопросом на вопрос. Поэтому она только слегка приподняла бровь. – Скажу, дорогая моя, что сегодня с утра мне некогда было собирать свежие сплетни. Так что, может, расскажите, кто кого с кем застал?

Дама открыла уже было рот, однако в разговор вмешалась Ее Величество. – А я скажу, Доротее, что ваш супруг явно слишком много времени уделяет обсуждению дел Их Величеств. Дела службы он тоже обсуждает с вами столь подробно? Похвальная близость...

Дама замолчала, не смея спорить с королевой. Она, как и остальные, прекрасно видела, что на ее двузначность ей ответили такой же двузначностью. И теперь одинаково глупо было и доказывать, что муж выбалтывает ей дома государственные тайны, и утверждать, что не настолько уж они с супругом и близки. Доротее побледнела, осознав, что в своих колкостях зашла далековато, не подумав, что может задеть не одну только Славу. – Ва-аше Величество! – Сделала умильные глазки другая фрейлина. – Ну неужели вам самой не интересно? Говорят, наследник графства – заядлый холостяк. Хочется же узнать, как его уговаривать будут. – Вы что, серьезно считаете. Что у Его Величества не о чем поговорить с командующим полком и будущим графом, кроме как о вас?

Либуше картинно закатила глаза, показывая, что эта тема начинает утомлять. Дамы понятливо перевели разговор на другие темы, давая возможность Предславе выдохнуть. Но не тут-то было. Распустив свою «венжовницу», как шутя окрестила княжна свиту, Либуше дала понять, что Славу пока отпускать не собирается. Оставшись с ближницей вдвоем в гостиной, молодая королева задумчиво посмотрела на Предславу. – Ну, теперь рассказывай, что там у вас на самом деле приключилось. Ты же не думаешь, что можешь скормить мне баечку про шпильки? – Шпильки и правда были коротковаты. А я же этой куре – горничной – сразу говорила! – С досадой фыркнула Предслава. Наедине можно было не выворачиваться наизнанку, нарочито подчеркивая почтение. Подругам детства хватало привычной дистанции. – Из-за того, что всю копну собрать не получилось, пришлось накручивать частями. Ну, оно и рассыпалось невовремя. Хорошо, что когда Его Величество проходил мимо, мы уже почти закончили. – Да, уж... – Либуше усмехнулась. – Представляю, как бы все выглядело, если бы вас поймали раньше. Но я так и не поняла, почему вы прятались за кустами? Можно же было попросить проводить тебя в любую из беседок и вызвать прислугу?

Мысленно помянув недобрым словом проницательность княжны, Предслава вздохнула и повинилась. – Я запуталась. В кустах.

Ответом ей стали удивленно вскинутые брови. У Либуше даже глаза засияли в предвкушении интересной истории. – А что вы там делали? Вместе. В кустах. С одним из самых завидных женихов королевства? – Выпутывали мои косы. – Слава лукаво улыбнулась и включилась в любимую игру: «Угадай, что я хотела сказать?». Прямого ответа от нее пока не требовали, а в дружеской беседе, почему бы и не поиграть? Либуше, оценив шутку, тоже рассмеялась. – Славушка, не поверишь, как мне порой не хватает наших девичьих посиделок! Еще и теперь, когда Любину свекровь, считай, заперла в поместье... – А что поделать, Ваше Величество, – Слава сочувственно развела руками. – Им наследники нужны. А если Любину с ее графом выпустить в столицу, они опять затворятся в лаборатории со своими книжками, жди тогда. – Не удержалась от подколки. – Этого они в и лаборатории как-то ухитрились...

Либуше покраснела и Слава деликатно отвела глаза, давая подруге и королеве восстановить самообладание. Да, личный секретарь Его Величества Генриха – нем, как камень. Но на всяк роток не накинешь платок, а слуги сразу заметили, как изменились вкусы тогда еще кронпринца. И как кроме привычных мужчинам выпивки и запивки, в его кабинете завелись вдруг сладости и заморские лакомства, вроде засахаренных фруктов. Так что, похоже, не только Любинын граф любил делать перерывы в работе. – Ну так что там с твоими косами? – Спохватилась Либуше, когда минута слабости прошла. – И с этим твоим... графом? – Ничего. – Предславе вдруг как-то разом перехотелось дурачиться. – Я вообще не знала, что он – тот самый наследник графства, про которого тут столько сплетничают. – Ну, допустим, сплетничают про него, буквально, со вчера. А что ты хочешь, неженатые принцы и герцоги закончились. Да и графов осталось, всего-ничего. Один, кажется, вдовец, да еще и с наследником. И один – наследник, совсем еще мальчишка, едва до службы дорос. И фон Биркхольц. Так что, раз уж тебе «повезло» показаться с ним в подобной ситуации, готовься к сплетням. – Да что к ним готовиться!? – С досадой отмахнулась Предслава. – Они и без графа... Я, собственно, и в кусты полезла, потому что услышала сплетни из-за кустов и хотела тихонько подсмотреть, у кого там языки такие длинные. И зацепилась за колючую плеть. А шпильки – короткие, как только я дернулась неловко, вся прическа «поехала» и запуталась еще больше. А эти лохмы, их разве наослеп распутаешь? Так что, спасибо графу... Или не графу. Или кто он там. Я, если честно, не то что имени не спросила, я рассмотреть толком его не успела. А тут – Его Величество с малой свитой. Ну, и все.

В ответ Либуше только сочувственно улыбнулась подруге. Эх, Славушка, похоже, так привыкла страдать о своем одиночестве, что даже и не глянет вокруг. Ну какая, скажите, девица, упустила бы такой шанс? Да иные, судя по их живейшему интересу, сами бы головой в тот куст влезли, дай только надежду. А эта, надо же, даже именем спасителя не поинтересовалась. Похоже, совсем Славка затосковала.

Надо сказать, устраивая судьбу другой подруги в первую очередь, Либуше исходила из двух соображений. Во-первых, ученому графу серьезная Любина подходила, и правда, лучше. А, во-вторых, княжна была абсолютно уверена, что Славушка и без ее помощи найдет себе жениха, да такого, что всем на зависть. Когда этого не случилось в скором времени, Либуше подумала, что подруга перебирает, боясь продешевить. А потом у занятой своими семейными делами Либуше просто руки не доходили заниматься устройством подруг. Не маленькие, надо понимать, это их к ней няньками приставляли, а не ее к ним. Уж как-нибудь разберутся, тем более, женихов при дворе достаточно. Только вот, с недавнего времени до княжны стали доходить сплетни.

Не то, чтобы Либуше безоговорочно верила всему, что говорят. Тоже не маленькая, все же, и не в сарае выросла. Но тут ведь такое дело... Даже на дар полагаться нельзя. Не дают боги людям дара читать чужие мысли, даже волхвам не дают. А тем, кто больше других связан с природой, дают только чутье на правду или ложь. Это чутье бывает очень даже полезным. Но, все же, чтобы получить ответ на иные вопросы, их надо сначала задать.

Ну и как ты их задашь? Что-то вроде: «А не подбираешься ли ты, подруженька, тайком к моему мужу?». И вот ведь что интересно, у князя Любомира – не одна жена. Но никогда это не казалось Либуше чем-то неправильным, боги ведь позволяют. Она-то сама выросла с мыслью, что других жен у ее мужа не будет, а будут случайные подруги, но тайком и, скорее всего, ненадолго. А с тех пор, как у них с Генрихом все сладилось, молодая королева и вовсе эту мысль гнала из головы, чтобы не накликать. Появившиеся сплетни заставили ее насторожиться, в первую очередь, потому, что до этой поры о верности (или неверности) Генриха при дворе не судачили. А сейчас, с чего бы вдруг?

Сейчас Либуше очень не хватало тетки Добыславы. К пани Меране идти не хотелось. С одной стороны, немолодая вендка даже при Люнборгском дворе строго держалась обычаев родного края. С другой, кто знает, как отнесется она к новости, если решит, что эта ситуация каким-либо образом наносит ущерб княжей чести? Либуше не хотела, чтобы эту сплетню обсуждали еще и при дворе в Любице, одного двора хватит с лихвой.

Воеводина же , хотя и были знакомы они не так долго, за время дороги сумела завоевать доверие княжны. И не чужая она, как ни крути, родная тетка. О том, что еще совсем недавно в заговоре против отца ее пешкой пробовал использовать единокровный брат, Либуше старалась не вспоминать. Не забывала, нет, но там речь шла о власти над огромным княжеством, там – другое.

Обсуждать ли эту сплетню с невестками, Либуше еще не решила. С одной стороны, здравомыслие и жизненный опыт Мелиссы и Агаты могли бы пригодиться. С другой... Ну как ты скажешь родственницам, что подозреваешь мужа в измене? Ладно еще, своим, а то ведь и родственницы – тоже мужа. Третья невестка вообще не входила в список лиц, которых молодая королева могла рассматривать в качестве советчиц. Отношения с Фредерике у них сложились... Скорее, не сложились. Да про Фредерике и саму недавно ходили похожие сплетни, тут скорее не ее, а Рихарда спрашивать надо, как с ними быть.

Услышав, что в соседней комнате плачет малыш, Либуше с неожиданной злостью отшвырнула начатое рукоделие и побежала к сыну. – Оставьте нас! – С досадой бросила нянькам, суетящимся вокруг. – У малыша зубки режутся, Ваше Величество, – попробовала оправдаться одна из нянек, но была жестом отослана прочь.

Оставшись одна с сыном, Либуше начала мерно ходить с ним по комнате, негромко напевая. Как ни странно, это занятие не злило, а, наоборот, успокаивало. Здесь все было просто и понятно. Малыш цапнул за край роскошного кружевного воротника и теперь с удовольствием жевал деснами новую игрушку. Его мир был еще прост и понятен: если плохо – надо громче плакать и тогда приходит мама, мама приходит – и все снова становится хорошо.

Успокаивая сына, Либуше успокаивалась и сама. Ну, что же, некому поплакать, так такая она – цена короны. Княгиню-вон тоже мало кто видел в слезах. Даже сама Либуше – только однажды, в день отъезда. А сплетни... Со сплетнями надо что-то делать. – Во-первых, надо выяснить их источник. – Во-вторых, под каким-либо поводом убрать наиболее ярых сплетниц. На время или насовсем, уж как получится. Но если удалить от двора пару-тройку особенно надоедливых, остальные быстро начнут более осмотрительно выбирать объекты для новых сплетен. – В-третьих... Пожалуй, мысль о холостом графе нравилась Либуше все больше и больше. В подлость подруги верить не хотелось, Славка иногда бывала трескучей сорокой, но никогда – воровкой. Но все же... Нехорошо, когда такая красавица томится одиночеством. Ей бы мужа хорошего, чтобы защитил от любых сплетен, ей бы деток...

«... Поместье богатое, подальше от двора» – Подленькая мыслишка заползла, но тут же была изгнана с позором. Негоже королеве уподобляться какой-нибудь провинциальной фру, что побыстрее норовит сбыть с рук хорошенькую горничную. Но, с другой стороны, засиделась Предслава. Либуше попробовала вспомнить, что она знает о графе, но получались какие-то отрывки. Надо будет получше разузнать, но, в любом случае, Генрих с кем-попало не пьет.

Когда Генрих (которому, конечно же, донесли и о плохом настроении молодой королевы, и капризах наследника) заглянул в комнату, Либуше вполне искренне улыбнулась мужу: «Зубки режутся». Генрих, будучи на добрых десять лет старше самого младшего из братьев, понятливо кивнул. Бывает. Даже у королей.

*** Удо и не подозревал, что его встреча с вендской красавицей вызовет такую бурю. Нет, в том, что без внимания двора подобное не остается, это понятно. Но фон Биркхольц искренне надеялся, что к его возвращению одна сплетня уже сменится другой, а то и третьей-четвертой. Собственно, потому он и занялся сперва лошадьми для полка, что при дворе вечно что-то случается. Однако, к своему разочарованию, молодой граф по возвращению обнаружил, что котел сплетен кипит с полной силой.

Во-первых, он сам, похоже, совершил ошибку, выбрав именно этот момент для разговора с отцом. Вместо того, чтобы тихо покопаться в архивах, старый граф развил бурную деятельность при дворе. Достаточно было перекинуться парой слов со старым приятелем Эрвином, чтобы осознать: в этой игре отец его переиграл вчистую, сознательно обрезав все пути для «стратегического отступления на заранее подготовленные позиции». – Ох, отец! – Удо едва удержался, чтобы не схватиться за голову. – Я же просил... – Что, приятель, каково почувствовать себя оленем? – В голосе Эрвина сочувствие смешивалось с ехидством.

Со злости Удо чуть не сказал, что «лучше, чем запасным вариантом», но вовремя прикусил язык. Семейные дела Эрвина – это его семейные дела. Пара неосторожных слов не стоят того, чтобы терять доброго приятеля. Вместо этого молодой граф только попытался отшутиться. – Лучше, чем ожидалось. Как оказалось, пока рога на голове не жмут, вполне можно жить.

Вышло немного неуклюже, но уж как есть. – Ну-ну... – Эрвин только похлопал будущего графа по плечу. – Знаешь, мне в любом случае было бы проще. Но я все же рад, что удалось избежать этой ярмарки. А вот братец, помнится, тот вообще почти год не появлялся в поместье, чтобы не будить несбыточных надежд в окрестных девицах и их мамашах. – Да уж... – Удо передернуло при одном упоминании о том, что ему предстоит. – Знаешь, Эрвин, я не сильно благочестив, но готов денно и нощно молить Творца, чтобы послал мне исключительно сыновей. С ними я, по крайней мере, хоть знаю что делать. – Ну-ну... – Эрвин в ответ только рассмеялся и, извинившись, пошел по своим делам. А Удо остался обдумывать новую тактику с учетом изменившихся условий.

«Итак,» – рассуждал он на ходу, – «Похоже, новость о вакантном месте моей графини несколько затмила промах маленькой вендки. Ну, что же, оно и к лучшему. Девочка явно была чем-то огорчена, кроме приключения с кустом. Ни к чему ей лишние хлопоты. Нам обоим ни к чему». Удо уже почти убедил себя, что все рассчитал правильно (даже если тем самим отвлекающим маневром невольно стал он сам), когда навстречу ему попалось несколько придворных. – О, Биркхольц! – Радостно позвал один из них. Присмотревшись, Удо узнал старого приятеля по Академии. Да уж, когда вам повезло вырости при дворе, это, одновременно, проклятие и благословение. В любом ведомстве, в любом уголке двора хоть какой-то знакомый да найдется. Приветливо махнув рукой, молодой граф подошел к компании. – Приветствую, господа. – Он кивнул паре знакомцев, ожидая, пока ему представят остальных. Или его представят, как уж повезет.

Как оказалось, двум незнакомцам пришлось представляться первыми. Один из них оказался простым рыцарем, дальним родственником знакомого. Тот служил в ведомстве принца Рихарда и, похоже, собирался воспользоваться служебным положением, чтобы дать начальству возможность напрямую узнать о видах на урожаи в Приграничье.

Второго представлял Урз, тот самый приятель-академик. Им оказался наследник какого-то барона из глубинки. Судя по виду, то ли не очень богатого, то ли прижимистого, не считающего нужным тратиться на показную мишуру. Во всяком случае, одет наследник был броско и недорого. Повидавший на службе всякого Удо для себя охарактеризовал как «кич», но решил не судить строго. Мальчишка был едва ли намного старше покойного братца и, похоже, так же избалован. Будем считать, – решил Удо, – деточка просто впервые вырвалась на волю из родимой глуши. Пооботрется – поумнеет (или нет). – Приветствую, Удо! – Урз, похоже, искренне радовался встрече. – Ты уже слышал новость? – Я – только что из поместья. – Дипломатично ответил граф, гадая, какую из новостей он должен был слышать. – Высокий Магистериум утвердил за мной право преподавать. – Гордо похвастался приятель. – Поздравь меня, теперь ты говоришь с настоящим профессором! – О! – Настала очередь обрадоваться Удо. Новость оказалась хорошей, к тому же, касалась совсем не его, что сразу делало ее еще лучше. – Поздравляю, дружище! Ну и как оно, учить юные умы повелевать огненной стихией? – Хлопотно. – Приятель притворно вздохнул, но Удо видел, что он так и сияет от гордости. Высокий магический потенциал почти гарантировал семье внимание королевской семьи и хороший доход. А приятель, тем временем, продолжал. – Жаль, что ты в свое время выбрал иной путь. Нам в Академии категорически не хватает толкового воздушника. – Ну ты же помнишь, мои возможности в магии – куда скромнее. Я – по другой части. – Удо усмехнулся. Он понимал радость друга, но вот уж куда он точно никогда не стремился... – Да уж, о ваших возможностях по другой части уже судачит весь двор. – Ехидно заметил мальчишка, беспардонно влезая в разговор.

Провинциальный рыцарь поморщился, видимо, тоже не одобряя невоспитанность современной молодежи. Удо же лишь вопросительно вскинул бровь, улыбаясь одним уголком рта, как бы предлагая собеседнику хорошо подумать, прежде чем продолжать. Увы, намек не поняли. – Говорят, даже королевская фаворитка не устояла. Сбежала к вам, теряя голову... Хе-хе, и шпильки. – Урс, – мрачно обратился Удо к приятелю, напрочь игнорируя молодого наглеца. – Ты кого это привел? Он в вашей Академии каких-то паров в лаборатории нанюхался, или просто думает – что бессмертный? – Прости, друг! – Урс казался искренне огорченным. Видимо, действительно привел, вняв просьбе кого-то из знакомых «присмотреть за сынком». – Молодой, глупый, наслушался сплетен и, к тому же, не знает, с кем связался. – Графом этот господин еще только когда-нибудь будет, как и я – бароном. – Мальчишка явно обиделся на «глупого». – А пока что это не я королевские объедки подбираю.

Ответом ему был удар. Не по-рыцарски, перчаткой в лицо или что-то подобное. И даже не пощечина. Обычный жесткий удар кулаком под дых, мальчишку аж согнуло. – У-удо! – Укоризненно проворчал Урс, поднимая бедолагу. – Мог бы и подзатыльником обойтись. – Поздно. – Равнодушно пожал плечами граф, встряхивая рукой. – На подзатыльниках его отец зря сэкономил силы.

Он брезгливо поморщился, глядя на покрасневшего щенка. На них уже начинали оглядываться, поэтому граф только вздохнул («Ну что за жизнь такая! Что ни визит ко двору, так и приключения») и сказал: «Как продышится, напомни, что бароном он, может, когда-нибудь и станет. А командующим ударным полком армии Его Величества – никогда». После этого вежливо распрощался с остальными рыцарями, и пошел дальше. Следовало бы сказать, по своим делам, но дел-то особых у Удо сегодня и не было. Он появился при дворе, чтобы разведать ситуацию. Разведал.

Особо за последствия Удо не переживал. Во-первых, хоть он и не привык прятаться за отцовскую спину, но не провинциальному барону тягаться со столичным графом. Во-вторых, даже если мальчишка и пожалуется (от такого дурака всего можно ждать), то полно свидетелей, что граф не просто так избивал младенцев, а вступился за честь дамы. Ну, и в-третьих, он был уверен, что король Генрих в любом случае вступится за своего, за проверенного вояку.

В общем, приструнил папенького сынка и ладно. Он, если так подумать, даже не сильно и бил, больше чтобы проучить, чем действительно навредить. Единственное, что в этой истории настораживало, так это повод. Не слишком ли часто в последнее время приходится ему натыкаться на эту вендку или упоминания о ней?

***

Примерно, тем же вопросом задавалась королевская семья, обсуждая на следующее утро свежие сплетни. После традиционного семейного завтрака, когда короли готовились к так называемому малому выходу, а дамы собирались уделить немного времени своим делам. Первой не самую приятную тему подняла королева Ариана. – Ну, дети, и что вы собираетесь делать с этой сплетней? – Спросила она деловым тоном. – С какой сплетней, мама? – Молодой король слегка приподнял бровь, выражая вежливый интерес.

И это выражение лица, и нарочито светский тон – все как бы говорило королеве: «Мама, мы сами разберемся». Возможно, это сработало бы с любой другой собеседницей, но не с королевой. – С той самой, Генрих. С той самой. – Ариана нетерпеливо похлопала веером по ладони. – И не надо притворяться, что никто ничего не слышал. Эрих? Либуше, ну хоть ты им скажи! – Дорогая, наш сын прав. – Король Эрих миролюбиво взял жену под локоть, намекая, что им пора идти. – Люди Ерика уже занимаются поиском источника. Мы решили, что сделать это надо максимально осторожно, чтобы не привлекать внимания и не показывать, что нас это каким-то образом задевает. А между собой дети сами разберутся. Правда же, Либуше?

В ответ княжна только кивнула, опуская глаза. Что бы она не думала по этому поводу, разбираться действительно надо с Генрихом. Вот только... Если это всего лишь глупая сплетня, он, возможно, даже не обидится. Просто, посмеется, как тогда, после свадьбы. Когда он потайным ходом привел ее в свой заваленный бумагами кабинет, намекая, что его «постоянная любовница» – это куча государственных дел. Выглядеть ревнивой дурой не хотелось. А если правда... А правдой это быть никак не может, и точка. – Да не в детях дело, Эрих.

Ее Величество картинно закатила глаза, показывая, что ее слегка раздражает непонятливость родных. – Дело в прецеденте. Последние десятилетия, именно благодаря твоей мудрости, репутация нашей семьи всегда была безупречна. А появление подобной сплетни заставляет придворных дам питать несбыточные надежды. Это, знаете ли, вносит в ряды фрейлин нездоровое оживление. – Вот, к сожалению, да. – Король Эрих нахмурился. – О дамах я, каюсь, не подумал. – Не вижу большой беды. – Принца Рихарда, казалось, эти сплетни больше забавляли, чем тревожили. – Выдайте главную проблему замуж и отправьте подальше. И дело с концом. Подозреваю, будь здесь кто-то из ее родителей или старших родственников, давно бы так поступили. – Увы, так подобные проблемы не решаются. – Вздохнула королева. – Хм, у одних – именно так и решаются, у других – нет? – Рихард скептически улыбнулся. – Тогда, мой вам совет, ищите, кому это выгодно. Вряд ли кто-то станет рисковать из чистого любопытства, просто чтобы посмотреть на семейный скандал государственного масштаба. – Спасибо, брат! Ни за что не догадался бы! – Генрих раздраженно повел плечами. Ситуация из забавной начинала переходить в раздражающую. – Обращайся. – Рихард хотел добавить еще что-то, судя по выражению лица, столько же ехидное. Но сдержался и просто сказал. – Повторюсь, надо искать причину, бесполезно бороться с кракеном, отсекая ему щупальца. Я понимаю, что в вашем с Либуше случае любой чих – дело государственной важности, но нам в свое время – помогло. Правда же, Рике?

Принцесса Фредерике, фактически, повторила жест Либуше. Согласно кивнула, опуская глаза. Любой, кто умел читать жесты, прочел бы этот конкретный как: «Да, но...». Однако, сейчас речь шла не о ней.

У королевы Арианы тоже были свои соображения. – Если прямо сейчас выдать девочку замуж, она же потом до конца жизни не отмоется! – Возмутилась Ее Величество. – Сплетники сразу заметят, что красавицу удалили со двора, стоило только пойти слухам. Дальше остается только сложить два и два... – И пять они получат в любом случае, как ни изворачивайся. – Король Эрих огорченно вздохнул. – Ариана, дорогая, ты у нас, конечно, умница. Но ты же сама понимаешь, что сплетники все равно что-нибудь скажут. Выдадим мы девушку замуж или оставим старой девой, удалим от двора или поселим поближе к семейному крылу... Такова придворная жизнь. Хотя... Лично я считаю, что слова Рихарда не лишены смысла. Генрих? – Да я-то тут при чем? – Генрих усмехнулся. – Вы все так на меня смотрите, словно я и правда имею в этой истории какой-то личный интерес. Либуше, душа моя, твоя подруга – что скажешь? – Скажу, моя вина. – Либуше вздохнула. – Мне уже и из Любице пеняют, что засиделись подружки в девках. Но я думала, они сами как-то...

Королева Ариана набрала уже воздуха в грудь, но сказала совсем не то, что хотела. В конце концов, не стоит пенять невестке в присутствии всех членов семьи. Да и потом, сама она тоже хороша. В конце концов, это она – королева, а не едва оперившаяся Лишуше. От том, что сама она стала полноправной королевой, будучи еще более юной, и безо всякой свекрови за спиной, Ариана великодушно решила не вспоминать, то дела давние. Сейчас же она понимала, что ответственность за судьбы девочек, которых оторвали от семьи ради каких-то государственных интересов, лежит на ней. В первую очередь – на ней. Потому-то, вместо чего-нибудь поучительного Ее Величество просто сказала невестке: «Зайди ко мне завтра после обеда. Выпьем фаризея, подумаем, что можно сделать».

Не успели Их Величества дойти до дворцовой залы, где они то по-очереди, то вдвоем отбывали малые королевские выходы, как им уже все уши прожужжали последними новостями. – Я смотрю, в последнее время при дворе удивительно много фон Биркхольцев. – Хитро улыбнулся старый король. – Скажи еще, отец, что ты думаешь о том же, о чем и я. – Не менее хитро прищурился король молодой. – Ну-у... Согласием старшего я, считай, уже заручился. – Усмехнулся Эрих Пятый. – А как ты будешь уламывать младшего – не моя забота. – Да там и уламывать нечего.

Придворные, для чьих ушей не был предназначен этот разговор, с удивлением и некоторой опаской наблюдали за довольными королями. Кто его знает, что замыслили опять эти неугомонные Величества? А Генрих, пожав плечами, склонился к отцу еще ближе и прошептал: «Что там уламывать, судьба – она и есть судьба».

*** Когда очередной паж принес записку от короля Генриха, Удо уже, примерно, понимал, о чем пойдет речь. Поостыв, он и сам пришел к мысли, что можно было как-то иначе проучить наглеца. Нет, хороший удар, конечно, оставался самым доходчивым способом донести то, что за годы воспитания не сумели донести ни родители, ни нанятые ими воспитатели. Просто, можно было это сделать не... не таким ярким спектаклем, вот.

Сам бароненыш или его родственники, конечно, на будущего графа напрямую тявкать не решатся. Но нажалуются королю и, возможно, кому-то из более влиятельных покровителей. А Генриху придется вникать в это дело и, скорее всего, обещать защитить убогого. Потому как не мальчишка с конюшни, а рыцарский сын: «Не подобает» и все такое. И теперь ему, Удо, придется выслушивать нудные нотации, на которые ни у него, ни, тем более, у короля просто нет времени. Да еще и придется кивать болванчиком, дескать, понял-принял-Ваше Величество! И дай Творец здоровья и всяческих благ молодому королю Генриху, что он решил перенести эти нотации к себе в кабинет, не посчитав нужным оскорблять графскую гордость прилюдными упреками.

К его большому удивлению, королевский секретарь не просто впустил посетителя в кабинет, а лично проводил. Причем, не к рабочему столу, а к столику у окна. В ответ на вопросительно приподнятую бровь парень (кажется, его звали Уве и он был возведен в эту должность за личные заслуги, а не благодаря протекции влиятельной родни) с улыбкой пояснил: «Распоряжение Его Величества. Располагайтесь, граф, Его Величество скоро будет. Приказать подать вам чего-нибудь?»

«Райнвайна» – чуть было не проворчал Удо, который, как и большинство его товарищей, терпеть не мог тонкий лед дворцовых интриг. Но вслух (фон Биркхольцы – это вам не какие-то провинциальные заморыши) чинно произнес: «Спасибо, милостивый господин, я бы с радостью выпил травяного чая». Сообщив, что слуги сейчас же подадут все необходимое, Уве удалился, оставив графа одного в кабинете. Неслыханное головотяпство (или огромное доверие, это как посмотреть), если учесть кучу бумаг, разложенных на рабочем столе короля.