Текст книги "Первая красавица двора (СИ)"

Автор книги: Оксана Зиентек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Первая красавица двора

Глава первая

Удо, будущий граф фон Биркхольц, сегодня был не в духе. Не то, чтобы для этого была какая-то причина, просто, такое было настроение. Небо было серее, чем обычно, погода – холоднее, отец – брюзгливее…

Вообще, с того момента, как стало известно о повторной измене матери, отец Удо еще больше закопался в свои записи и королевские архивы. Иногда сыну казалось, что старый граф живет прошлым, среди былых битв прячась от душевной боли. Ему же досрочно досталась ответственность, о которой он искренне считал, что время еще есть, – графство.

А дела в графстве, надо сказать, шли так себе. Отец контролировал почти все дела в столице и других землях, мать – в поместье. Удо же занимался, в основном, своим полком, вникая в дела графства ровно настолько, чтобы быть готовим в любой момент принять наследство. «Любой» момент наступил, хотя и не так, как он обычно наступает для наследников старинных родов. И оказалось, что к нему совершенно нельзя быть полностью готовым.

Ситуацию усугубляло то, что как ни старалась королевская семья защитить старого друга, слишком многие в столице умели сложить «два и два». Матушка, да будет Творец милостив к ней, «умела выбирать друзей». Не случайно же многие из них привлекли особое внимание тайной службы. Слухами (слишком уж своевременной оказалась смерть графини на фоне начавшихся арестов) тут же попытались воспользоваться стервятники, норовящие отломить кусок побольше от зашатавшейся графской короны. Биркхольц выстоял, во многом и потому, что король Ерих четко дал понять, граф Удо и его семья – люди Короны. И другие версии Его Величество не интересуют.

Казалось, можно было вздохнуть свободно, но навалилась новая беда. Удо, которого обитатели графства уже начали потихоньку называть молодым графом, всегда знал, что его долг – достойно жениться и обеспечить продолжение рода. Так, как это сделал отец, как это делали десятки поколений до него. Пока был жив младший брат, Удо не сильно спешил. Отец, хотя и напоминал о долге, но не настаивал. Сейчас же Удо, как никогда, ощутил за своей спиной пустоту. Жениться было надо. Вот только от пестрящих перед глазами охотниц за титулом становилось дурно.

Так, размышляя о своих бедах, Удо шел замковым парком. Краем глаза Удо увидел за цветущей изгородью фигурку девушки и сначала не обратил на нее никакого внимания. На первый взгляд силуэт показался знакомым, но плети шиповника мешали рассмотреть подробнее. Кажется, это был кто-то из свиты молодой королевы. Во всяком случае, Ее Величество Ариана предпочитала набирать в свою свиту дам почтенных, отправляя юных незамужних девиц в свиты к невесткам. "К счастью, я уже дожила до того возраста, когда можно просто наслаждаться покоем" – шутила Ее Величество. Удо ей искренне завидовал, потому что, как единственный наследник графства, прекрасно понимал, сколько хлопот могут принести незамужние девицы в окружении.

Все это он отметил краем сознания, да так бы и прошел бы по своим делам. Но вот девушка в очередной раз как-то неловко дернулась, не сдвинувшись при этом с места. "Да она же вырывается!",– осенило графа и он почти бегом бросился прямо через клумбу. С королевским садовником договориться можно. С обозленным нанесенной обидой князем Любомиром – куда сложнее.

Легко перепрыгивая через невысокие бордюр из самшита, Удо на ходу схватился за оружие. Конечно, боевой меч он на дворцовые приемы не носил. Но когда ты не знаешь, что ждёт тебя за ближайшим кустом, лучше церемониальный клинок, чем никакого.

Оказавшись рядом с девушкой, Удо первым делом оглянулся в поисках злодея. Однако, злодеев в окрестностях не наблюдалось. А девушка отчаянно вырывалась из «объятий» розового куста, который цепко держал свою добычу, вцепившись колючими побегами в светлые пряди. Улыбнувшись, граф выдохнул и вложил клинок в ножны. Похоже, на сегодня бой с драконами отменяется. Осталось только помочь прекрасной «рапунцель» освободить косы, и можно дальше заниматься своими делами. Девушка, словно не замечая подоспевшей помощи, снова зло дернула пряди, не считаясь с тем, что на розовых плетях осталось немало волосков.

"Эй, осторожнее! Сейчас помогу, только не дергайся" – Удо попытался помочь, но девушка, кажется, его не слышала. Заглянув в полные слез глаза, граф он понял, что она на грани паники. Тогда, наплевав на придворный костюм, Удо постарался осторожно протиснуться между нею и кустом. Пара острых плетей тут же впилась в дорогую ткань, но разве будет рыцарь обращать внимание на такие мелочи? – Тихо, тихо... – Ему редко доводилось видеть девушек в таком состоянии, а вот с лошадьми Удо имел дело часто. И сейчас вдруг оказалось, что в панике на негромкую напевную речь одинаково отзываются что красивые девушки, что породистые скакуны. Добившись того, что девушка затихла, Удо взялся осторожно выпутывать пряди из цепких лап "врага". – Сейча-ас, уже почти ... – Он сопровождал свои действия пояснениями, потому что и сам прекрасно понимал, как нервируют чьи-то движения впритул за спиной. Ответом ему было неожиданно осознанное. – Ох, скорей бы. – и тяжёлый вздох. Это радовало. Похоже, девица постепенно приобретала способность мыслить если не здраво, то хоть связно. Теперь надо срочно заговорить ее, пока не сообразила, в настолько компрометирующей ситуации она оказалась с одним из самых завидных холостяков королевства. – А что вы вообще тут делали, позвольте спросить? – Пряталась. – Снова вздох. – Среди бела дня? Посреди дворца? – Знаю, глупо. – Невесёлый смешок в ответ. – Так от меня великой мудрости и не ждут. Умные у нас – другие, а я – просто красивая. – Милостивая госпожа на себя наговаривает. – Ну, а что ты ещё ответишь в таком случае? Рыцарь обязан быть с датами любезен, а иначе – какой он рыцарь? К счастью, прическа почти вся благополучно выпуталась. Осталась только одна особо упрямая прядь. Как освободить ее, не ободрав до кости рук, Удо не представлял. О чем и сообщил виновато, ожидая потока слез. – Ай, да режьте. – К его удивлению, девушка только с досадой махнула рукой. – И не боитесь прическу испортить? – Надо было уточнить, а то ведь один раз отрежешь, назад не прирастишь. – Да кто в такой копне-то заметит? А потом завью и в прическу спрячу. Скажут, так и надо. – Ну, если так... Короткое движение клинком, и вот уже девушка свободна. – Спасибо вам, милостивый господин! – Поблагодарила искренне. Прямо не знаю, что было, попадись я на глаза кому-то из фрейлин. То-то смеху было бы. Удо хотел ещё раз спросить, как же так вышло, что фрейлине Ее Величества пришлось прятаться в кустах. Но запнулся, когда девушка огорчённо оглядев руки, лизнула особенно глубокую царапину. Этот бесхитростный жест почему-то совсем выбил графа из колеи, поэтому спросил он совсем другое. – Я могу ещё чем-нибудь быть полезен? – Ой, да. – Девушка смутилась, словно собиралась просить о чем-то крайне неприличном. – С прической помогите. Пожалуйста. – Да я не умею... – Ещё чего не хватало! Нашла тоже горничную! Что он должен делать? У него ни гребешка с собой, ни зеркала. – Так особо уметь и не надо. Поддержите, чтобы снова не зацепиться. Ловкими движениями она начала вынимать из волос шпильки, одну за другой. Светлые волосы водопадом упали прямо на руки Удо, хорошо, что сообразил подхватить. С удивлением отметил, что девушка, словно какая-то поселянка, освободила руки, зажав шпильки в зубах. Тонкие пальцы проворно разбирали прядь за прядью, сплетая их в косу и закрепляя вокруг головы. Графу оставалось только придерживать оставшиеся пряди, как его и просили. Одна коса за другой укладывались короной на хорошенькой головке и Удо невольно залюбовался девушкой. Удивительно, что такая красавица до сих пор остаётся в девицах. Сам-то он – зверь пуганый, но лично знал при дворе не одного, кто за хорошенькие глазки мог простить многое. Остались всего пара шпилек, которые достойно завершили бы попытку придет причёске приличный вид. И, как оно обычно и бывает, именно в этот момент прозвучало:"О, граф, а что это вы делаете на клумбе Ее Величества?" Будь на месте вопрошающего кто попроще, Удо бы не сдержался и ответил так, как хотелось. Но спрашивал молодой король. В отличие от отцов, их с Генрихом связывала не многолетняя дружба, а просто взаимное уважение. Так тоже бывает, даже если все твердят, что уж тебе-то сам Творец велел и что с будущим королем надо дружить. Но Удо предпочел жить своей жизнью, служа Короне верой и правдой и не выкупая лишних привилегий притворной дружбой. И, хотя они с принцами и никогда не обсуждали этот момент, Удо почему-то был уверен, что сыновья Эриха думали так же. – Ваше Величество! – Удо склонил голову в вежливом поклоне. Раскланивался по всем правилам, стоя посреди колючей го кустарника было глупо. Генрих снова пристально окинул взглядом открывшуюся ему картину и задал вопрос уже девушке. – С вами все в порядке, Злава? – Лучше не бывает, Ваше Величество. – Вздохнула девушка. – Спасибо милостивому господину, помог. – А что тут у вас вообще случилось? – Король Генрих подозрительно прищурился. Прежде, чем Удо успел открыть рот, девушка ответила. – Да вот, прическа рассыпалась, Ваше Величество. Говорила я горничной, коротковаты шпильки. Так нет, упёрлась дурища: "Других нет, барышня, хоть что делайте". Рассыпались. Уж я ей задам сегодня! И завтра же поеду в город, закажу по мерке. А то не дело это. Удо смотрел и удивлялся, с каким равнодушием девушка врала молодому королю. Словно не перед монаршей особой находится, а от старой няньки отбрыкивается. Король, похоже, был того же мнения. Однако, верный рыцарскому кодексу, не спешил выводить проказницу на чистую воду. – Идите, Злава, приветите себя в порядок. – С мягкой улыбкой, словно и правда нянька непослушному ребенку, сказал он. – А то увидит Мерана, попадет не только нерадивой служанке.

Удо поглядел вслед убегающей девушке, по выражению лица молодого короля понимая, что отдуваться за двоих придется именно ему. Но, скорее всего, не при всех. Его Величеству тоже не чуждо рыцарство, поэтому он не станет ставить под удар репутацию жениной подруги. Но и просто так отделаться даже не полуправдой, а откровенным бредом, не позволит. – Удо, – Предчувствия не подвели. – Дружище, что-то мы давно не видели вас при дворе. Поместье? – И полк, Ваше Величество. – О, – оживился Генрих. – Давно из гарнизона? Зайдите ко мне сегодня перед ужином, расскажите.

Секретарь, сопровождавший короля во время этого полуофициального выхода, легко коснулся локтя господина и что-то шепнул ему. – После ужина. – Поправился король Генрих с легкой улыбкой. – Увы, иногда так сложно найти минутку для приятной мужской беседы. Так что зайдите непременно, Ее Величество возражать не будет.

Удо поклонился, мысленно посмеиваясь над злопыхателями. Весть о том, что он приглашен к молодому королю не просто на аудиенцию, а на настоящие мужские посиделки, мигом разлетится в придворных кругах. А ему скрывать, собственно, нечего. Даже царапины, которые, во-первых, получены в честном бою, если можно так выразиться о схватке с кустом, а во-вторых – их король Генрих наверняка уже видел.

***

Предслава вихрем пролетела дворцовыми коридорами до комнат, отведенных девушкам из свиты, в надежде что не встретит еще кого-нибудь. Король со свитой – полбеды, мужчины – они такие мужчины! Застань они их с ее нежданным спасителем на пару минут позже, никто и не заметил бы, что у девицы прическа не в порядке. Дамы – это другое. Тут из каждой шпильки не на своем месте может пойти такая сплетня, что не отмоешься. А лишних сплетен Слава в последнее время старалась избегать.

После первого очарования чужим двором пришла усталость. Сначала – да, оно интересно. Все не так, как дома, да балы, да приемы... Да кавалеры вьются толпой вокруг той, что, и это все признают, краше самой молодой королевы. Попритершись да пообвыкшись, она стала замечать, что не каждая улыбка – искренняя, и блеск не каждых глаз говорит о восхищении.

Для местных девиц она была чем-то вроде дивной зверушки, которую зачем-то нарядили в человеческие одежды. То, что не осмеливались показать княжне, невольно давали понять ее сопровождающим. Нет, не нарочно, нарочно с ней всячески пытались свести дружбу. А вдруг, шепнет новая подружка словечко супруге кронпринца, пристроит, походя, на теплое местечко. Ну, а о чем сплетничают почтенные дамы, особо и гадать не приходилось. Понавезла чужоземная принцесса своих девиц, а девицы места своего не знают. На лучших женихов поперед местных графских и герцогских дочерей заглядываются, а могли бы и кого попроще выбрать. В конце концов, хватит с вендов и кронпринца, незачем каждой варварке по графской короне раздавать.

Княжна это все тоже видела, переживала за своих, злилась. Королева Ариана посмеивалась и приводила в пример своих фрейлин. Дескать, в свое время ей тоже было непросто, а сейчас – все пристроены, у большинства «доверенных подружек» уже внуки подрастают. Внуки – это хорошо, но до внуков еще дожить надо. А для начала, неплохо бы мужа подыскать, хорошего желательно, не абы-какого.

Поначалу, окрыленной всеобщим восхищением Славе казалось, что уж она-то точно в девках не засидится. Поклонники по пятам ходили за богатой невестой. Хотя, бывало, знатностью с ней пытались меряться те, кого в Любице на отцовском дворе к ней бы и близко не подпустили, худородными бы сочли. Но первой, как ни странно, замуж пошла Любина. Да не просто так, а за любимого королевского племянника. И сосватали их, ни много ни мало, сами княжна с кронпринцем. Потому, дескать, что графу Йенсу жена нужна была умная, а с лица воды не пить.

Но Любина – она понятно. Одна из ближниц, как и Предслава. Была она не такой яркой: спокойнее, молчаливее, больше тянулась к книжным наукам, чем к людным праздникам. Предслава и сама согласна была, что с ученым графом, который едва ли моложе кронпринца, Любине будет хорошо. А ему – с ней. И, все же, осталось послевкусие, что не граф выбирал, ему выбирали. А ее, Предславу, словно чашей обнесли, не позвали на обед, где Любину с графом сводили. Побоялась, что ли, княжна, что если устроить честные смотрины, затмит яркая Славушка подружку?

Следом пошла Горислава, которую в юности подружки дражнили порой «Лиска-Горыська» за острый носик и вертлявый характер. Эта и здесь ухитрилась извернуться, пойдя за кавалера, вроде, родом поплоше, зато – личного секретаря молодого короля. Ну и ладно, пошла да и пошла, совет да любовь. А вот ее, Славино, счастье где-то заплутало.

Уже и балы начали потихоньку приедаться, и с местными змеюшками языками сцепляться надоело. Уже и отец, что поначалу присматриваться советовал, чтобы не продешевить, прямо спрашивать начал, не собралась ли она до седых кос девовать. Дескать, если не по нраву тебе заксонские женихи (оно и понятно), ты так и скажи. Заменить не заменят, то – воля княжья, а вот часть обещаного приданого по назначению используют. Чай, не одна в роду, пока она тут княжне товарищит, сестры младшие подросли. А Предславе жениха все нет и нет.

Да что там, даже пани Мерана, которая, чего греха таить, Славу недолюбливала за веселый нрав, называя «сорокой-балаболкой», утешать начала. «Оно, конечно, пора уже, прямо ой-как пора» – Покачивала она головой, которую, по старому обычаю, обвивала намиткой, наторез отказываясь признавать новую моду. – «Ты все равно не горюй, девонька. Не до тебя сейчас княжне нашей, не до тебя. Вот родит благополучно, тогда виберет тебе кавалера такого, что змеи тутошние обзавидуются». В словах пожилой вендки была своя правда. Но, все равно, выходило, что без княжны – никак.

В своих покоях Слава потянулась было к звонку, вызвать горничную, но рука замерла, не дотянувшись до шнурка. Кто знает, какие сплетни понесет девчонка по дворцу, увидев госпожу в растрепанном виде. То, что Слава случайно подслушала сегодня о себе из-за куста, мог знать только кто-то из вендской свиты. Откуда – это уже другое дело, но раз об этом заговорили заксонские придворные, значит, своим ныне тоже веры нет.

Поэтому, заперев дверь, Слава взяла щетку и начала одну за другой расчесывать пряди. Когда волосы в свободном виде достают до колен, справляться с ними одной – сущая мука. Это то, о чем никогда не задумываются другие, восхищаясь подобным «богатством». Предслава давно уже для себя решила, что как только выйдет замуж, первым делом укоротит эти космы до более удобной длины, хоть бы до пояса, что ли. Заксонкам можно, она спрашивала. Но пока брачные клятвы не привели ее под покров заксонского бога, нельзя. Свои боги не понять могут.

Тщательно прочесав волосы и убедившись, что в них не зацепилост ни листика, ни веточки, Слава все же вызвала служанку. Появиться у княжны с простой косой было бы равносильно тому, что явиться к ней прямо из парка. Опытные женские взгляды сразу отличат, что рука служанки не касалась этих кос. – Ой, госпожа, а что с вашими волосами? – Всплеснула руками горничная, которая прекрасно помнила, что не так давно укладывала косы в придворную прическу. – Что-что... – Нарочито ворчливо ответила Слава. – Говорила я тебе, что шпильки – коротковаты? Вот, полюбуйся. Хорошо, что на прогулке в парке народу по утрам немного. То-то было бы разговоров, как у меня прямо на ходу прическа разваливаться начала. Переделай. Да так, чтобы до вечера продержалась!

Вскоре все было готово. Слава отослала служанку и собиралась уже выходить из покоев, и так изрядно опоздала, когда ее взгляд упал на две длинные царапины, оставленные на руке несговорчивым кустом. Прикрыть их тяжелым серебряным наручьем? Не пойдет, все остальные украшения, что сегодня на ней, – заксонские. Будет слишком бросаться в глаза. Обмотать руку вышитой лентой? Тоже не то... В итоге, девушка решила просто накинуть на плечи шелковую шаль в тон платью. Руки прикроет немного и ладно.

Молодая королева каждое утро после завтрака проводила время в своем кабинете, где уделяла внимание просящим аудиенции. Потом она уходила в свои покои, немного отдыхала и проведывала маленького сына. Незадолго до обеда ближний круг фрейлин Ее Величества собирались в приемной, чтобы под рукоделие развлечь королеву чтением, музыкой и свежими сплетнями. Вот к этому-то «малому» выходу и спешила Предслава, прекрасно понимая, что опоздание сразу поставит ее в центр внимания и сделает темой разговоров.

Однако княжна (то есть, теперь уже – молодая королева) только ласково улыбнулась Предславе: «А, Славушка, проходи скорее. Мы тут как раз собирались подкрепиться парой лакомых кусочков». После чего тема разговора снова вернулась к выбору: пирожные или сыр? Если кто-то из фрейлин и надеялся разнообразить свой день интересной сплетней, сегодня им придется обождать. По лукавой улыбке подруги юности Слава поняла, что Либуше что-то знает, но не хочет обсуждать произошедшее при всех. Видно, король Генрих успел что-то рассказать, подумалось.

Молодой король, в понимании Предславы, был вообще каким-то уникальным человеком. До встречи с ним думалось, что таких просто не бывает. Казалось, его сутки – вдвое длиннее, чем у любого из его подданных. Генрих умел как одним взглядом направлять железный кулак рыцарей (когда войска устроили показательный штурм в честь коронации Генриха и Либуше, это было красиво), так и с трогательной нежностью щекотать пятки маленькому сыну.

Слава была рада, что у подруги детства все сладилось. Ей и так было непонятным то упрямство, с которым Либуше сопротивлялась выбору отца. То есть, даже не сопротивлялась, потому что пока девушки доросли до того возраста, когда начинаешь что-либо понимать, дело уже было слажено и все документы давно подписаны. Но Либуше с достойным иного применения упорством не желала видеть в этом выборе ничего хорошего.

Славе же, напротив, сразу запал в душу вид чужого королевича с портрета. Может, сыграло в этом свою роль то, что девушек с детства готовили в свиту княжны, поэтому местные парни, будь они хоть княжичами, были для них под запретом. А, может, просто привлекла внимание яркая, «ненашенская», красота. Как бы то ни было, но последующие несколько лет они с Любимой изучали все, что княжьи люди доносили о женихе, едва ли не старательнее самой невесты. В конце концов, именно ближницам предстояло сглаживать потом все углы. И даже больше.

Когда княгиня заговорила с Предславой о королевиче, та сперва испугалась. Не подумала бы, чего доброго, что Слава тихутко на чужое счастье зарится. Но оказалось, у княгинюшки были свои резоны. – Славушка! – говорила она ласково, но светлые глаза смотрели остро, льдисто. – Ты ж у нас красавица, каких поискать. Потому тебя и прошу: присмотри там за королевичем. Либуше у меня в иных делах – дитя сущее, а жених ее – парень видный. Хоть убей, не верю я, что ни одна заксонка там подобраться не пыталась. То, что люди князевы не видели измены, так ведь мало ли, кто чего не видел. – Так а я что же?

Сперва Предслава не поняла, чего от нее хотят. Отписать княгине, если узнает, что пошел королевич на сторону? Так ведь разве при заксонском дворе отписать некому? Опять же, если все княжеские люди кавалера выследить не смогли, как она – Предслава – сумеет? Женатый-то мужчина вдвое осторожнее гулять будет. Но княгиня, оказывается, говорила совсем о другом.

О том, что по вендским обычаям совсем не зазорно быть второй женой. Вон, у князя Любомира, у него у самого их – не одна. И как хорошо, если жены между собой договориться умеют, не пытаются рвать мужчину в разные стороны, как псы тряпку. Но князь жен выбирает не по хотению, а для пользы княжества. Другое дело, что заксонский принц для государственной пользы женится один раз, а уж потом выбирает по сердцу. И хорошо бы, чтобы сердце привело его к той, которая не будет вредить молодой королеве.

Предслава слушала тогда и не верила своим ушам. По всему выходило, что не только подружкой отправляется она с Либушей. Княгиня говорила ладно и складно. И про то, что влюбленный мужчина не откажет любимой в некой малости. И что по вендским законам брак, тайно заключенный волхвом, будет действительным. Хотя, конечно, для всех было бы лучше, останься Предслава замужем при дворе, как и уговорено было изначально. – А как же тогда муж? – Спросила девушка растеряно. Быть второй женей не зазорно, конечно, хотя и чести немного. Все ж, не первая. Но быть женой сразу двух... – А что – муж? – Повела плечем княгиня. – Кто ж правителю земель откажет? Но это я так, Славушка, для рассуждения. Может, и сладится еще все у княжны... Тут главное, чтобы змея какая, из чужих, у королевича в покоях гнездо не свила, а то разорять потом замучаемся.

Княгиня – знатная кружевница, плела свое кружево, вплетая нити чужих судеб в защитный покров для дочери. Позже узнала Предслава случайно, что и с Любиной вела она разговоры, но просила уже совсем о другом. И, как оказалось, с Горыськой (вот только та наотрез отказалась обсуждать, о чем. Да Предслава и не настаивала особо, ей своего хватило, о чем вслух не кричат. И, как подозревала Слава, случайных подружек в свите княжны не было.

И вот теперь оказалось, что о том княгинином разговоре знают больше людей, чем она да Предслава. Откуда бы? Подслушал кто? Так, вроде, княгиня – не девочка, сама знает, как от чужих ушей защищаться. Или...

В первый момент, когда Слава услышала разговор двух заксонских придворных, она думала только о том, как уйти с дороги, чтобы ее не заметили. Потому что если такое говорят в лицо, то остается только одно – вцепиться обидчице в волосы. А там, само собой, последует разбирательство, да кто, да за что... При дворе случайных людей не водится, тут за каждого есть кому слово сказать. Потом была мысль, незаметно подслушать как можно больше, чтобы знать, откуда пошла эта сплетня.

Не получилось. Дамы упомянули вскользь, что венды совсем распоясались, и не подвинешь их никак: одним обозом шлют и невесту, и фаворитку... Сказали, словно вскользь, и дальше пошли, беседуя о своем. А Слава, пытаясь выбраться обратно на дорогу, ухитрилась зацепиться прической за тот самый злополучный куст. И самой не справиться, возиться наощупь в колючих побегах – та еще радость, и на помощь позвать – стыда не оберешься.

Сейчас, когда первые волнения схлынули, в голову пришла еще одна мысль. Давно ли ходят по двору подобные сплетни? Не потому ли обходят Славу стороной хорошие женихи, что кто-то, достойный доверия, шепнул им не связываться. Дескать, эта девица – не для замужества, на нее у правителей другие планы. Или, наоборот, убедившись, что у княжны с королевичем все сладилось лучше не придумаешь, кто-то решил, что слишком красивая подружка под боком княжны становится опасной? Не сама же эта сплетня родилась.

Попивая в компании молодой королевы ароматный чай, Предслава исподволь оглядывала присутствующих ближниц. Кто еще из них служит не только Либуше? От кого ждать удара в спину?

*** Удо внимательно слушал короля Генриха. Походя рассматривая пышную пену на круге. Вопреки ожиданиям, вечер действительно больше походил на обычные мужские посиделки. Поговорили о делах гарнизонных, о состоянии полка, о том, что магов-целителей почему-то всегда рождается меньше, чем других. Потом обсудили цены на фризов и сравнили их с другими породами боевых коней... Обычный, в общем-то, мужской разговор.

Ее Величество Либуше тоже заглянула мельком, перекинулась парой общих фраз о поместье и видах на урожай, улыбнулась милостиво. И ушла, наигранно строго предупредив, что кто будет громко петь армейские песни, будет потом сам укачивать наследника. Удо понятия не имел, как укачивают младенцев, но, в принципе, особой беды в этом не видел. Скажут качать, будет качать. Уж, наверное, покажут, что да куда. Гораздо более заманчивой казалась увидеть молодого короля в таком состоянии, чтобы начать орать песни прямо посреди приемной. Петь-то Генрих умел и песни знал, отчего бы не спеть у костра, если настроение располагает. Но вот во дворце... – Помнит... – Король пояснил с немного смущенной улыбкой, правильно истолковав едва сдерживаемую улыбку графа. – Один раз за все время позволил себе выпить после того, как наработался. И до сих пор помнит. Женщины... – Да... – Немного невпопад ответил Удо. Подобная откровенность и льстила, и заставляла насторожиться. И не зря. – Кстати, а ты когда о наследниках задумываться будешь? – Вот и началось. – Так задумываюсь, Ваше Величество. Со всей старательностью. – Старательность понадобится потом, – усмехнулся Генрих. – А для начала жениться бы не помешало. – Да жениться – не беда, Ваше Величество. Желающих стать графиней – хоть отбавляй. Только как бы так жениться, чтобы не пришлось потом за чужих бастардов краснеть.

Удо сказал, и тут же пожалел о своей откровенности. Но король Генрих, как никто, наверное, знал всю подоплеку этой истории. – Ты потому до сих пор и не женился? – Да, собственно, нет, Ваше Величество. – Молодой граф задумался на миг, а потом пожал плечами. – Скорее, нет. Просто, выждали траур для приличия, а потом навалилось все как-то сразу. Надо было дела в порядок привести, матушка с братцем изрядно пощипали казну графства. Не смертельно, конечно, но ощутимо. А потом как-то... Жениться – это же надо присмотреться к девице, к семье, найти время на переговоры... В общем, к слову не пришлось, что ли. – И не сильно хотелось? – Понимающе усмехнулся король. – Ну, если честно... Не сильно. Но куда деваться, Ваше Величество. – Действительно, некуда. И что же, никого на примете? – Пока никого, Ваше Величество. – А что скажешь про ту девицу с которой вас сегодня застали в саду?

Король вопросительно взглянул на Удо, лукаво улыбаясь, а тот внутренне подобрался, словно готовясь к защите. – Слишком красива, Ваше Величество.

Слова упали, словно приговор. Король, слегка прищурившись, посмотрел на сына отцовского друга. Любому другому, наверное, он бы мог и приказать. Ведь по всему выходило, что это – именно тот идеальный вариант, который они с Либуше почему-то упустили. Причем, вариант, который устраивал бы обоих. И именно в этот момент Удо решил упереться. Ну и ладно, сам дурак. У короля появился повод подумать, а думать над подобными вещами Его Величество любил спокойно, без спешки.

А Удо, в свою очередь, раз уж зашел разговор, немного посомневался, стоит и влезать не в свои дела. Но, как это обычно у него бывало, рыцарская честь победила придворную ловкость. – Ваше Величество, – осторожно подбирая слова, сказал он. – А ведь у той девушки, я все никак не запомню ее имя, – какие-то неприятности. – О-о? Интере-есно. – Насторожился молодой король. И тут же перешел на деловой тон. – Что знаешь? – Если честно, немного. Но она проронила случайно, что в том кусте она от кого-то пряталась. – Еще интереснее! А я как раз хотел спросить, что вы там делали в этих кустах. Ну явно же не лучшее место для свиданий. – Девушка зацепилась прической за колючие побеги. А я шел мимо, увидел. Пришлось сразиться с, так сказать, драконом за честь дамы.

Удо улыбнулся, показывая исцарапанную руку. Царапины уже успели зажить, превратившись из ран в тонкие полосочки, но все еще были хорошо заметны. – И как там дракон? – Улыбнулся и король. – Вы же сами видели. – Развел руками граф. – Дракон цветет и благоухает. Что ему какие-то рыцари, если он самого садовника Ее Величества не боится. – Действительно. Ладно, Удо, давай расходиться. А то и правда договоримся до того, что будем полночи вместо нянек скакать.

Уже откланявшись и распрощавшись, Удо фон Биркхольц услышал в спину: «Но насчет женитьбы ты подумай, все-таки. Сам понимаешь, дальше тянуть некуда».

Дальше тянуть и правда было некуда. Если быть честным, ну, то есть не врать хотя бы самому себе, то не так уж и много работы досталось Удо в поместьях. Ну, да, подзапущено немного, но не так, чтобы совсем. Отбившись от стервятников, можно было бы и заняться этим делом. Подходящяя родня не помешала бы, наоборот, могла бы помочь и связями, и хорошим приданым. Но... Не очень и хотелось, тут король Генрих был прав.

Но на этот раз тянуть было действительно некуда. Если уж Его Величество начал задавать такие интересные вопросы, значит, пора. Иначе, оглянуться не успеешь, как тебе всучат какую-нибудь дворцовую прелестницу. То ли из засидевшихся вендок, то ли из подросших дочек или внучек доверенных придворных. Решившись, Удо составил для себя план действий и со спокойной совестью отправился домой.

Не желая будить добропорядочных граждан, молодой граф ехал неспешным шагом. За ним, видя, что господин сегодня не расположен к беседам, следовал оруженосец. Отряд городской стражи раскланялся с графом недалеко от особняка. С недавних пор – его особняка. Войдя в дом, Удо коротким жестом распустил слуг, отказываясь от ужина. Спать. Сегодня – спать, а все остальное – завтра.