355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Оксана Панасенко » 3 ангела и половинка (СИ) » Текст книги (страница 1)
3 ангела и половинка (СИ)
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 03:35

Текст книги "3 ангела и половинка (СИ)"


Автор книги: Оксана Панасенко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Оксана Панасенко

3 АНГЕЛА И ПОЛОВИНКА

Книга «Три ангела и половинка», поведает об истории одной молодой девушки Немфеи Роузт, дочери Маркуса Роузта, местного ювелира с мелким достатком, живущей в королевстве Лаурентида, городе Рапсодия, где все его жители до прожилок в крови обожают музыку, а каждое название его улицы ассоциируется с музыкальными нотами, композиторами, и названиями произведений. А вся ее история начинается с того, что однажды в поисках изумруда на вершине горы, она вместе со своим другом детства Квенсентом находит без сознания незнакомца, которому в последствие дает имя Микиэль, совершенно не подозревая, кто он есть на самом деле, и куда поведет за собой.

Девиз сочинения – «Ночь лишь только начинается».

Предназначено для возрастной категории: 16+

Ночь 1

ИЗУМРУДЫ

Я прежде никогда не замечала, настолько жизнь прекрасна. Я ею просто жила. У меня было все и ничего. Я так думала.

Свою жизнь я начала ровно девятнадцать лет назад. Ровно одиннадцатого июля. Ровно в десять двадцать до полудня. В семье ювелира Маркуса Роузта. Одной из очень уважаемой семьи в городе Рапсодия. Почему вы спросите такое странное название? Потому, что все жители города до прожилок в крови обожают музыку. На что не редко на центральной площади можно увидеть выступающих музыкантов. Также, город богат театрами, филармониями. Все ради развлечения и отдыха, часто отдавая помыслам позабыть о работе.

Я родилась второй дочерью семьи. Старшая, в свои двадцать один, уже имела семью и мечтала о втором будущем младенце. Ей повезло рано выскочить замуж. Между нами разница составляла полтора года, но честно, я еще пока не думала о браке. Для меня важнейшей целью были семейные узы. Улыбка отца за столом во время приема еды, приезды бабушки с дедушкой по выходным. А еще, мне очень нравилось дружить с Квенсентом. Он работал у моего отца в подмастерии. Он был моего возраста, и знала я его с самого раннего детства. Мы часто играли с ним в одном дворе. И признаться, лучшего друга, к тому же, он у меня единственный, во всем белом мире не сыскать. Добрый, хороший, понимающий, честен. С внешности: высокий, стройный, блондин, с глазами цвета аквамарина, деликатными, очень красивыми руками, длинными гибкими пальцами, еще раз напоминая о его профессии – ювелир с хирургически-деликатной работой. Еще смешной странностей оказалось то, что мы родились с ним с разницей в один день. Он следующего. Двенадцатого числа. И когда нам исполнилось по девятнадцать, он преподнес мне выполненный собственноручно подарок – серебряный перстень с большим селенитом или как его еще иначе называют, лунным камнем. Какое же было удивление, когда он с мешочка достал точно же такой перстень и одел себе на указательный палец. Я также последовала его примеру и одела на тот же палец. А с тем, мы заключили договор, что навечно останемся друзьями, что между нами не будит ни каких секретов, и пока перстни будут на наших пальцах, мы будем вместе.

Однажды с городских слухов мы узнали, что в горах был найден наичистейший изумруд, и там было его полно. Такого шанса терять было невозможно. К тому же, изделия в отцовском магазинчике с таким драгоценным камнем пользовались большим спросом. Обсудив эту тему с Квенсентом, кстати, он ее и принес, одновременно с охапкой яблок в руках, мы решили завтрашним утром отправиться в горы, на поиски изумрудов. А когда наступило это завтра, то я поднялась пораньше с постели. Умыла лицо холодной водой для пробуждения. Оделась в приготовленные заранее вещи: черный однобортный фрак с английским воротником, черные облегающие штаны, черные кожаные сапоги на небольшом каблучке. Под фрак надела белую рубашку, она была настолько длинной, что вылезала с-под рукавов, напоминая манжеты, и пышной, напоминая коротенькую юбку. Завязала красную тонкую ленту в бант, протянутую в рубашку под шею. Для завершения ритуала одевания поправила на нижнем лацкане фрака брошь – четырехлепестковый зеленый клевер. После, посмотрела в зеркало, поправила волосы. Ничего особенного. Я, как я. Небольшие серо-зеленые глаза. Прямой нос. Несколько, почти незаметных веснушек на носу и щеках. Рваные темные волосы длинной до плеча с косой рваной челкой. Такой была я, и тому зеркало мое подтверждение.

Ровно в девять двадцать, как и договаривались, зашел Квенсент. Широко улыбнулся, руки заложил на ремешки рюкзака, в котором было приготовлено все для похода: молоточки, лопаточки, мешочки и другие приспособления, и даже что перекусить. На Квенсента во всем можно было положиться, и в этом была его идеальность и целомудренность.

Горы находились в левой стороне от города. Еще не обоснованной не кем, и казалось, совсем позабытыми всеми. И все же, следуя по ним, мы с Квенсентом улыбались, так, как словно, впервые чувствовали свободу, безграничие, отсутствие чьих-то объятьев, которые смогли бы в любую минуту схватить, потащить назад, пусть даже и оберегая в чем-то.

Поднявшись практически на вершину горы, ведь, как известно, там самого лучшего качества камни, очищенные уже природным путем, холодным воздухом, снегом, мы принялись бить грунт и копать, но ничего не обнаружили. Пошли в другое место – тоже самое. Третье – точно также. Не замечая, как все выше и выше подымаемся к «носику» горы. Снова копнули. И чудо! Зеленые камни! Изумруды! Изумруды! Зеленые камни стелились травой вокруг. Куда не станешь, куда не посмотришь, были они. Набрав столько можно было унести, и, отметив на карте место нахождение, чтобы вернуться еще, взяли сумки в руки. Квенсент одел на плечи рюкзак, и мы думали уже отправляться домой, как вдруг, я заметила лежащий в камнях какой-то человеческообразный силуэт.

– Смотри! – вскрикнула я, быстро поставила сумки и побежала туда с интересом.

– Постой! – вслед закричал Квенсент.

Подбежав, я увидела лежащего без сознания человека. Это был молодой мужчина неописуемой красоты, на несколько лет старше меня. С рваными волосами цвета вороньего крыла, в черно-фиолетовой одежде. И от того, что он лежал с закрытыми глазами на животе, он становился еще прекраснее.

– Кто это? – спросил Квенсент, подбежав вслед за мной.

– Не знаю, – не отрывая от незнакомца взгляда.

– Как его сюда занесло, на такую высокую гору? – оглядывая окружение вокруг себя.

– Не знаю, – протяжно, пожала плечами, – Его нельзя здесь оставлять. Ему плохо.

– А как же изумруды?

– Мы должны ему помочь. А они никуда не денутся. Мы вернемся за ними завтра. Они же не живые и ног не имеют.

Так мы и поступили.

Оставили сумки с камнями. Часть взяли в рюкзак, и я же повесила его себе на плечи, а Квенсент – на свои плечи свалил незнакомца, и мы тронулись домой.

По возвращению отец был в шоке.

– Что произошло? Кто это? – спросил он.

– Не знаю, – ответила я.

– Мы нашли его в горах, – дал полный ответ Квенсент.

– Как в горах? Он что там обитал? – не понял отец.

– Нет. Лежал, – продолжал объяснение Квенсент.

– Лучше вы бы не разговаривали, а его спасали. Ему нужно помочь и хорошо отдохнуть. Давайте положим в постель. Отнесем в мою комнату.

– Почему в твою?! – одновременно обозвались с возражением Квенсент и отец.

– Потому, что моя комната ближе. Хорошо отец, давай к тебе.

Незнакомца отнесли в отцовскую спальню. Я тем временем принесла в глиняной миске воды и положила на голову компресс.

Спустя пару часов, когда пришла сменить компресс, глаза незнакомца зашевелились и медленно приоткрылись. Оглянулись по сторонам. Сосредоточили внимание на мне, стоящей у постели. Незнакомец спросил:

– Где я?

– В городе Рапсодия. У меня дома, – слегка нагнувшись над незнакомцем, ответила я спокойно, ласково улыбнувшись.

– Почему?

– Я вас нашла.

– Нашли и украли?

– Нет, – улыбнулась – Я вас нашла на горе без сознания и принесла сюда. Я вас скорее сказать, спасла. Вы не помните, как оказались там, на горе?

– Кто вы?

– Меня зовут Немфея Роузт. Названная в честь своего цветка по гороскопу. Но, вы можете звать меня просто Немфея. А как вас?

– Ммм…Не помню, – покачал головой.

– Ну и славненько, – улыбнулась, – Ничего. Однажды вспомните. А можно до то того времени я буду звать вас Микиэлем?

– Микиэлем? – удивился, – Как хотите.

– Надо же к вам как-то обращаться, – объяснила вычудку с именем, и пожала плечами, закатив глаза к потолку.

Микиэль постарался приподняться. Я подскочила и помогла. Он покрутил головой. Еще раз осмотрел отцовскую комнату. Деревянный потолок. Кирпичные голые стены, деревянная простенькая кровать, простенькая обстановка, ничего особенного. Моя фамилия семьи – Роузт, была известна благодаря рукотворности отца, но не была семьей богата. Мы проживали в среднем достатке. В обычном одноэтажном доме в районе для бедняков с домами, похожими на наш. Обычные улички, где земляные, а где-то, как уже у нас с выложенными камнем дорогами. И честно, я была рада, что обитала в этом районе, в окружение этих людей. Потому, что не была взбалмошной, как остальные девушки, лишь умея тратить родительские деньги да жить с прогнившими насквозь сердцами, словно проданными дьяволу. Я была той, которой была. И если бы однажды Бог при рождении у меня спросил, где бы я хотела родиться, то я бы ответила, что в этой семье, потому, что в ней все нравиться. Я всем довольна.

Я налила с графина в стакан воды и протянула новому знакомому:

– Это вода. Выпей, – предложила я.

– Не яд? – насторожился.

– Нет. Ну что ты? – улыбнулась, – Ты же у меня в гостях, как я могу своих гостей травить? Это обычная вода.

Микиэль принял стакан и осушил залпом до дна.

– Благодарствую, – отблагодарил он.

– Не за что. На здоровье. Обращайся еще если что. Думаю, тебе нужно еще полежать. Поспи. Мешать не буду. Когда выспишься, приходи на кухню. Вторая дверь налево. Я буду тебя ждать вместе с отцом и Квенсентом.

– Квенсент?

– Он так же твой новый друг. Он помогал тебя спасать, неся на себе.

Микиэль послушно положил голову на подушку и закрыл глаза. Я же вышла с комнаты, тихонько прикрыв за собою дверь.

Спустя пару часов, на кухне появился Микиэль. С уставшим лицом, облокачиваясь на короб и двери. Это свидетельствовало, что ему еще тяжело было стоять на ногах. В то время, отец стоял у печки и, помешивая, доваривал суп на овощном бульоне. Квенсент и я сидели за столом и очищали зеленый горох в миски от стручков.

А до того времени я успела переодеться в свою будничную одежду: розовое короткое пышное платье с черным подъюбником, длинным рукавом, белым воротником. Поверх синюю коротенькую по грудь жилетку, которую никогда не застегивала, черные колготки и черные по колени сапожки на небольшом каблучке. На пояс надела не облегающий кожаный коричневый ремень с ножнами для кинжала. После несчастного случая с моим похищением, когда у моего отца требовали все украшения в обмен на мою жизнь, но рыцарям удачно вовремя удалось появиться и обезоружить злодеев, отец постоянно требовал ношения при себе оружия в адрес самообороны. Хотя совсем и не умела им пользоваться. Что нельзя было сказать о Квенсенте, настоящем мастере на мечах.

Нашими рыцарями можно было похвастаться. У них были свои патрули, пешие и на конях. Защищали население и мы гордились ними. Дети хотели им подражать, делали с чего попало имитацию доспех, оружия, и весело маршировали, сражались, на улицах.

– З-зд-здравствуйте! – поприветствовал Микиэль.

Отец с Квенсентом остановили дела и поприветствовали бравым голосом гостя:

– Здравствуй!

– Как себя чувствуешь? Лучше? – поинтересовалась я, продолжая работать, лишь отвлекшись для того, чтобы помахать рукой, – Отец, Квенсент, его зовут Микиэль…Я его так назвала.

– Назвала? Как это возможно? – возмутился отец, потыкав в дочь деревянной ложкой с длинной ручкой, вынутой с супа.

– Он потерял сознание. И я решилась. Он был не против.

– Это действительно? – для убеждения спросил отец.

– Да, – кивнул головой Микиэль.

– Что же стоишь в дверях? Проходи, присаживайся, – пригласил Квенсент, указывая рукой на свободный стул за столом.

Микиэль переступил порог и пошатнулся. Я подскочила к нему, и, подхватила, довела к стулу, усадила. Микиэль меня отблагодарил.

– Да ладно, – присела на стул, хотя на самом деле до жути было приятно. Меня поблагодарили за такую мелочь. К тому же, такой идеально-красивый мужчина, – Что же, а теперь, давай знакомиться, – потерла руки, – Это мой отец, Маркус Роузт, – указала на отца ладоней, – Он ювелир. И как ты сам догадался, я его дочь, Немфея Роузт. А это наш дом. А это, – указала ладоней на Квенсента, – Квенсент Аутвер. Мой превосходно-хороший друг. Он работает у моего отца в подмастерии. А теперь, – соединила ладони вместе, и, подложив под щеку, склонила набок голову, – Давайте дружить вместе и жить счастливо, – очень-очень позитивно улыбнулась.

Квенсент захлопал в ладони и улыбнулся.

Микиэль с непониманием посмотрел на Квенсента.

– Рады новым друзьям, если они в беде, особенно, – поддержал отец улыбкой, – А сейчас есть. Дочь, миски!

– Есть, отец! – приняла команду, приложила к голове руку и подскочила из-за стола, быстро принялась возиться.

В несчитанные минуты мы накрыли стол и обед, в меню которого входил овощной суп с пшеничным хлебом был готов.

– Что же, приступаем, – объявил начало обеда отец.

Микиэль с растерянностью и интересом наблюдал за нами, нашим поведением.

– А ты почему сидишь, ешь, – сказал отец ему.

Микиэль нерешительно потянулся к ложке, набрал супа, поднес ко рту и глотнул.

– Вкусно, – протяжно произнесли его уста.

И мы все расхохотались.

Покончив с обедом, отец подумал, что пришло время к опросам.

– Неужели ты и действительно о себе ничего не помнишь?

Микиэль молча помахал головой.

– И такие бывают потери памяти, – с грустью покачал головой отец.

– Ну, папа, – кабы ласково останавливая, сказала я, собирая со стола пустые миски.

– А что же теперь делать? – с взглядом договаривая «с ним», спросил Квенсент.

– Папа, а может, можно оставить его пока здесь у нас? Пока не возвратиться память? – предложила я, расставляя чашки на стол, чтобы потом залить кипятком с чайника и заварился превосходно-вкусный травяной чай.

– Немфея! – возразил уже моим именем вместо отца Квенсент.

– А почему бы и нет? Друзьям всегда, которые в беде, нужно помогать, – мягко улыбаясь, сказал отец, на всех нас.

Мой отец был превосходно-чудесным человеком. Он уважал каждого, доверял каждому, улыбался каждому, и мне чем-то напоминал отца Буратино Папу Карло. Я любила своего отца очень-очень. К несчастью, я потеряла свою мать, когда мне было восемь лет. Она умерла из-за тяжелой болезни. И после ее смерти поняла, что кроме отца, стала никому не нужна. В каждой его улыбке, я видела свое детство или даже нет. В левом глазу – детство, в правом – будущее. И обое счастливые. Отец являлся для меня поддержкой, пониманием, жизнерадостностью. Он первый научил меня любви к природе, любви к окружающим, ценности дружбы, умением читать и писать, изучать звездное небо по созвездиям. Каждую ночь он рассказывал мне все новые истории, которые я слушала с восхищением и в которые почему-то во все верила. Такому человеку, как он, я знаю, не было цены. И за это, я любила его еще больше.

Квенсент посмотрел на отца с жалостными глазами, просящими отменить решение.

– И не стоит на меня так смотреть, Квенсент, – не уступал отец, не снимая с лица улыбки.

Закончив разливать чай, я поставила на печку чайник и заулыбалась на полные груди, повесилась отцу на шею.

– Папочка, я тебя люблю! Спасибки!

И в дополнение поцеловала его в висок.

– Ладно тебе, подлиза-Немфейка. Вопрос: где мы теперь его расположим?

Микиэль наблюдал за нами, и ему казалось, что его не существует. Словно его нет в этой комнате. Отчего его глаза глупели, и он становился похожим на маленького напуганного мышонка, на которого сейчас должна была наброситься с полета сова. Даже целых трое.

– А почему бы не разместить его на чердаке? – предложила я, – А что? Чердак большой, просторный. Там кровать моя старая стоит. Осталось лишь убраться и все, – улыбнулась и пожала плечами.

– А хорошая идея, – согласился отец.

– Папа, говори решение, – подталкивала я, толкая его в плечо локтем.

– Микиэль, – обратился отец.

Микиэль испуганно, округлил глаза, держась за сидущку стула, посмотрел на отца.

– Мы поговорили с Немфеей и решили, что ты можешь остаться жить у нас, пока к тебе не вернется память.

На лице Микиэля совсем не выразилось ни единой эмоции. Наверное, он пребывал в неожиданном шоке. Стараясь его растормошить, я с улыбкой сказала:

– Разве это не хорошо, Микиэль? Теперь ты будешь жить вместе с нами.

– А-а как же…мне придется платить деньги?

– Нет. Совсем безвозмездно. Мы должны помогать друзьям в беде. А ты наш друг, Микиэль, – сказала я, растягивая в улыбке губы еще шире, напоминая ему перевернутую луну.

Той ночи Микиэль заночевал в отцовской спальне, а отец – в кресле в гостиной. А наследующее утро, мы втроем: я, Микиэль и Квенсент, все весело подались на чердак, оборудовавщись тряпками и ведрами с водой для уборки. Мы затеяли генеральную чистку чердака, чтобы превратить его в прекрасную жилую комнату. И этого удалось добиться. Хотя спустя лишь три с половиной длительных часа. Все это время мы таскали, переносили, выбрасывали, мыли, чистили, натирали. А в результате на чердаке появился красивый интерьер с кроватью, тумбочкой, натертым полом, окошком, несколькими ненужными для Микиэля, но нужными для меня и отца, коробками и вещами. Мы все гордились проделанной своей работой.

– Что же, присядем, – сказала я, предлагая присесть на кровать, засланную чистым бельем.

Я умостилась посредине, Микиэль с Квенсентом по бокам. Мы одновременно тяжело вздохнули. Затем, посмотрели друг на друга, пронзающе-изучающе, и расхохотались.

Через меня, Квенсент дотянулся к затылку Микиэля, съерешил волосы и радостно заявил:

– Я рад, что с тобой познакомился.

Микиэль сначало не понял, кто к нему полез, поэтому испугался, а догадавшись по голосу Квенсента, ответил:

– Я тоже.

Я подскочила с кровати и обидчиво занесла руки в боки.

– Хватит через меня свои разборки решать!...О, Микиэль, хочешь, я тебе город покажу?

Микиэль соглашающе кивнул головой. Я протянула к нему руку, он ко мне свою. Я ее схватила и подтащила на себя, подняв с кровати. Не отпуская руки, мы вышли на улицу. Обычная улица с множеством одноэтажных кирпичных домов и кирпичной дороги.

– Наша улица называется Октава. Запомни, пожалуйста. Ведь ты тоже теперь на ней живешь, – помахала перед носом Микиэля указательным пальцем, тыча, – Дом двадцать четыре.

Так же я рассказала на будущее, что все улицы в нашем городе имеют названия музыкальные – нот, симфоний, композиторов и тому подобие.

Сразу же за улицей Октава тянулся торговый рынок, который мы между собой жители Рапсодии называли его «Меловечным», так как он работал круглосуточно. Маленькие киоски, прилавки и магазинчики предлагали огромнейший выбор товаров на разные вкусы и потребности, а главное, на разные деньги. А значит, здесь мог купить себе что-то даже и нищий.

За рынком Меловечности, открывалась прекрасная панорама центрального парка Аурика. Он был огромен. С огромным в центре фонтаном в обличие девы Музы Аурики, держащей в руках арфу, с которой выплескивалась вода и при этом, если прислушаться, раздавались чудесные мелодии. В парке было множество лавочек для сиденья. Множество голубей. Возле фонтана часто собирались музыкальные бродящие актеры и давали свои захватывающие представления. Нельзя было и не отметить крыши зданий театров и филармонии, находящихся на площади. И это было все в парке, словно сам парк был городом. Мне повезло родиться именно возле такого «города», по котором мы часто любили прогуливаться с Квенсентом. Пешочком.

И пока мы прогуливались уже втроем, я, Квенсент и Микиэль, где Микиэль захватывал восхищенными глазами все новые впечатления от увиденного и услышанного, словно младенец, которого впервые взяли на городской праздник с фейерверком, наступила незаметно коварная ночь и мы застали, как тысячи и сотни огней осветили парк Аурику. Вода в фонтане засеяла разноцветными красками. На что пораженный Микиэль даже захлопал в ладони. Несмотря на это, нам все же, пришлось отправляться назад домой.

За ужином, уже не малословный Микиэль, рассказывал об увиденном отцу. Отец приятно улыбался. А я слушала и думала, сидя за стол, подложив под подбородок руку, какая я молодец. Что не бросила Микиэля в беде, что его спасла, что приняла его в свою семью и что прожила с ним еще один свой замечательный жизненный день.

Ночь лишь только начинается…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю