Текст книги "3 ангела и половинка (СИ)"

Автор книги: Оксана Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Что ты делаешь? – спросил Айрон.

Я промолчала. За меня ответил Квенсент:

– Она рисует цветы.

– Ух, как интересно! Я посмотрю.

Айрон подошел и склонился над рисунком.

– Красиво. Не смотря, что ты рисуешь ночью, Миледи.

– А в ночи так же много забавного и прекрасного, Ваше Величество, – произнесла я, продлив рисование, ловко водя карандашом по плотной белой ткани, вырисовывая силуэт цветка.

– Квенсент, мне нужно поговорить с Миледи наедине. Оставь нас, – приказал Айрон.

Квенсент хотел супротивится, но Айрон приподнял руку, показывая, что сейчас клацнет пальцами и за непослушание ошейник накажет его, и Квенсенту пришлось отступить. И лишь он скрылся, как Айрон поставил фонарь с скамейки на столик, сел около меня. Перевернулся. Лег на спину, а голову мне положил на колени. Я отклонила немного в сторону мольберт.

– Что случилось? – спросила я у Айрона, лишь теперь отвлекшись от мольберта, смотря на его голову, на моих коленях.

Айрон смотрел вверх, прямо, на ночной небосвод с множеством звезд и круглой луной.

– У меня был ужасный день. На собрание решался глупый вопрос.

– Иии?...Поведаете?

– Мне сказали, чтобы я женился.

– И в чем же дело? Женитесь.

– Ты говоришь это настолько легко, словно сходить в библиотеку за книгой. Это же выбор на всю жизнь!

– Я знаю. Если кого-то любишь, нужно любить его вечно. Кажется, это я читала где-то в одной из книг, – глубоко заблуждаясь. На самом же деле эти слова мне говорил мой отец, всякий раз рассказывая о моей матери, какой она была, как он ее любил.

– А ты кого-то любишь? До вечности, – наострил уши, переведя взгляд на меня.

– Может, и полюблю завтра вечность. А сейчас лишь половину.

– Как мужчину? Кого?

– Почему же? Как друга.

– Квенсента?

– Почему же лишь его? И вас тоже, Ваше величество. Ведь вы два единственных и драгоценных мне и моему сердцу друга. Как же вас не возможно не любить? – скромно улыбнулась.

Наступила следующая ночь. Пробудившись, приведя себя в порядок, под сопровождением Квенсента, сразу же отправилась на чаепитие к Айрону. Как не странно он опаздывал, чего до раннее никогда не бывало. Он всегда встречал нас сидя за столом, закинув ногу на ногу, попивая не спеша чай. Убирал от губ плавно чашку, и говорил спокойным не громким голосом:

– Доброй ночи, Миледи. Добро пожаловать на ночное чаепитие.

На что я ему, сделав реверанс с уклоном головы, отвечала:

– Доброй ночи, Ваше величество. Приятно вас увидеть и спасибо за приглашение.

Но, так как Айрона не было, без излишних слов, я села на кресло. В этом мне помог Квенсент, отодвинув его от стола. Я отблагодарила кивком головы, словом: «Благодарю», и села косо, смотря на Квенсента, а он – на меня.

И здесь, нас перебило появление Айрона. Под руку он держал Магдалену. Засмотревшись на Квенсента, я даже не обратила внимания, что стол накрыт не для двоих персон, а уже для троих.

Я быстро поднялась на ноги, кивнула и опустила голову. В руках зажала книгу, прижав к груди.

– Надо же, вы меня опередили, – улыбнулся Айрон. Что же, добро пожаловать на ночное чаепитие. Но, прежде чем сесть за стол, Магдалена очень хотела тебе кое-что сказать, Миледи.

Я подняла голову и посмотрела на гордую, самовлюбленную Магдалену. Она обратилась ко мне:

– Я вчера повела себя не достойно. Нагрубила. Вышла за рамки дозволенного. Мне очень стыдно за себя. Смогла ли бы ты меня когда-нибудь простить?

– Я на тебя не в обиде, – сказала я, опустив книгу вниз и скромно улыбнулась.

– Тогда, давайте начнем чаепитие, – предложил Айрон, приглашая за стол рукой.

Магдалена села напротив Айрона. А, так сказать, посредине их, сбоку стола. Глупо, наверное, это звучит, но именно так я чувствовала тогда в тот момент. Чуть-чуть не в своей тарелке. И началось чаепитие. Магдалена со мной любезничала. Не привычно даже как-то. Настойчиво угощала пироженными. Я же, отмахивалась руками и благодарственными упреками. Я поверила в ее новую личину, по сравнению с хорошо разбирающимся в людях Квенсентом, на что он недовольно клацнул зубами и отвернул голову.

Проходили дни. Казалось, все они походили, как один. Даже ночное чаепитие Магдалене и то пришло в тягость, и вошло в привычку. Я тоже меланхолила по этому поводу. Но меня радовало, что с приходом утра я засыпаю, и не знаю о дневной стороне замка Распятье, потому что не раз слышала от Квенсента, что там нету ничего хорошего, кроме что скуки, королевских дел и ходьбы туда-сюда по коридорам.

Во время одного из моих дневных снов, Айрон зашел ко мне в комнату. Я, как и ожидалось, спала в постели. Он хотел спрятаться от будничных забот замка. А тем более, от приставучей Магдалены, которая не давала ему спокойствия, преследуя его вокруг.

Мой дневной сон был настолько крепок, что казалось, тело покидала душа и на некоторое время отправлялась в нирвану на релаксацию. В такие часы меня покидал и Квенсент. Он отправлялся исполнять приказы Айрона, становясь его личным слугой.

Айрон присел на краешек кровати и посмотрел на меня, лежащую на спине с распущенными волосами, приподнятой рукой, у головы на подушке. Я не догадывалась, что от затемнения комнаты шторами, мое тело визуально становилось изящнее. Я не знаю, было ли тогда во мне что-то романтичное или смешное, но, на лице Айрона появилась довольная и при этом, ласковая до нежности, улыбка. Поправив бережными движениями с глаз несколько волосинок, перенес руку к моей руке, соединил в замке, проскользил между пальцами, потянулся ниже. Может, это он сделал со скуки, может, просто захотел, может, в тот момент я ему настолько понравилась. Не знаю. Мужских сердец я не понимаю. Я всего лишь женщина. И медлительно убирая пальцы, ожидал моей реакции, что же я буду делать. Но я спала. Это его успокоило, что я не пробудилась и не прочувствовала его прикосновений.

– Моя, моя, и лишь моя, – сказал он тихо, – И в этом наше доказательство, – аккуратно опустил краешек ночной рубашки, смотря сосредоточенно на шрам-следы от его зубов. Провел легонько двумя пальчиками по нему. И поцеловал, словно, желая выпить с него еще несколько капелек крови.

Айрон настолько увлекся мной, пребыванием в моей комнате, что позабыл за собой полноценно прикрыть дверь, тем самым оставил за ней шпионку. Прислонившись к стенке и наблюдая за всем в проеме дверей, Магдалена все видела и словно с ужасом все записывала себе в память, что дорогой для нее человек ей изменяет с другой. Еле сдерживалась, чтобы не ворваться в комнату и не раскричаться, к счастью, вовремя успела себя утихомирить. Закрыла рот рукой и потихоньку удалилась. А Айрон, посмотрев еще раз на меня, с особой бережностью, покинул комнату, как настоящее привидение. Бесшумно.

Наступила ночь. Ничего не зная о дневном похождение Айрона, я как обычно себя вела. А если бы было иначе, точно бы, устроила скандал. Прийти и ласкать меня без разрешения, извините, ну, это уже дерзость! Выше всяких похвал. Как обычно, отправилась на чаепитие. Вести речь не о чем было и я почитывала Айрону книгу. Он, попивая чай маленькими глотками, с внимательностью слушал. К нам присоединилась Магдалена. У нее также появилась привычка стать нашим гостем за столом.

– Разрешите мне, в знак извинения моего опоздания, разлить чай, – сказала Магдалена, стараясь улыбаться, и вести себя тоже, как обычно, но с особой дерзостью смотря на меня, мое дружелюбие.

Квенсент хотел предложить свою помощь, ведь все-таки она леди, и джентльменам, должная речь, нужно ухаживать за леди. Но, она отказала.

– Я хочу сама. Дома я часто практиковалась в чайной церемонии. Давайте продемонстрирую, – привстала и схватилась за чайник. Налила себе в чашку, а заметив мою пустующую, ведь, впрочем, она была всегда такой, потянулась к ней, – Давай, Немфея, я и тебе налью.

Поднесла чайник. Завышено за обычно. Дернула рукой, и заварка с чайника разлилась. Прямо мне на платье. Жирным ручьем. С груди и до юбки. Если бы каждый пригляделся, то, понял, что это было сделано специально. Любой, кому бы вылили чайник кипятка, подпрыгнул и закричал, но, почему-то я совсем не почувствовала ни горячи, ни теплоты. Лишь мокрость. Да и то, среагировала не сразу.

– Ой, извини! Извини! – сделала больше шума Магдалена, нежели я. Видимо, своим поступком, она хотела мне отомстить за дополнительное увиденное.

– Нужно переодеться, – сказала спокойно я, взяв в руку книгу и поднявшись со стула.

Айрон за меня испугался не меньше, чем Квенсент, и готовы были бежать вместе, боясь за мои ожоги. Вдруг, я получила что-то серьезные, о чем, просто скрываю. Но, со мной пошел Квенсент, а с Магдаленою остался Айрон. Мы поднялись в мою комнату. И здесь я поняла, что мне в нечего переодеваться. Из платьев, которых я носила, было лишь одно – черное, что сейчас на мне.

– Что же мне одеть? – задумалась я, подсунув под нос палец.

– Некогда думать. Снимай одежду. Вот твоей будет новая, – сорвал с кровати покрывало и сунул в руку. Затем повернул меня к себе спиной и расстегнул рывком застежку-молнию на платье.

– Что ты творишь? – прося остановиться, понимая, что мной крутят, словно, юлой-куклой.

– Снимай платье, – отвернулся и отошел в угол комнаты, – Подсматривать не буду, – Ты могла получить ожоги.

Я послушалась. Отвернулась от Квенсента и скинула с себя платье. Замоталась быстро в покрывало, придерживая у груди, так как оно спадало из-за тяжести.

– И что? – повернулась к Квенсенту.

Он повернулся ко мне. Подошел. Пригляделся к тем местам, где положено быть ожогам. Но, эти места были напрочно прикрыты покрывалом. Было видно лишь вверху груди легкое покраснение и все. Не получая официального разрешения, Квенсент прикоснулся ко мне, к моей груди, пощупывая, от удивления.

– Покажи ногу, – сказал он.

– Что? – с возмущением и не пониманием.

– Покажи. Я посмотрю, есть ли ожоги, – разъяснил, что ничего страшного или больного не сделает.

Я показала кончик ноги, выставив с-под покрывала. Но, Квенсенту этого было мало. Ведь вода не разливалась на лодыжку. Тогда он открыл ногу, бедро, что очень меня возмутило, а если бы обнажил меня полностью. Чуть-чуть легкое покраснение и не больше.

– Сейчас важнее не это. А что мне одеть, – настаивала я на своем, что одежда мне нужна.

– Хорошо, я тебе принесу, – поднялся с колена, – Подожди здесь. Никуда не уходи.

– А куда же мне уходить в таком наряде? – возмутилась.

Оставшись одна в комнате, из нечего делать, подошла к кровати, села на нее на колени, руку положила на подоконник открытого окна, а второй придерживала под грудью покрывало. Я пообещала себе, пока находилась в таком положение, что больше этим покрывалом никогда не воспользуюсь, оно было тяжелым, соскальзывало, обнажало спину.

Я услышала чье-то тяжелое поспешное задыхающееся дыхание. Повернула голову и увидела стоящего у дверях Айрона.

– Как ты? – спросил он, – Я беспокоился.

– Все хорошо. Совсем-совсем ничего страшного, Ваше величество.

– Миледи, назови меня хоть раз по имени, – продолжая тяжело дышать, войдя в комнату.

Я молча улыбнулась и повернулась к окну. Ветер подул в окно, зацепив мои волосы, подхвачивая и играя. По коже проскользнуло холодком, отчего появилось такое чувство, словно по мне пробежало тысячи сотни мурашек. Обнаженная спина выгнулась. А Айрону захотелось подойти ко мне, и обнять, согреть, покрыть обнаженность моего тела собой. При этом спина еще и так соблазнительно говорила: «Ну, подойди же». Но, я быстрее отказала ему в этом, нежели ему удалось и подступиться ко мне и шагом. Поднялась с кровати. Подошла к платью, небрежно лежащему на лавке, где неподалеку на полу валялись и туфли, взяла его и жалобно произнесла:

– Платье испорчено. Придется потерпеть время, пока его выстирают.

– Я сей час же пошлю к тебе швей.

– Не нужно, – помахала головой, – Квенсент, сейчас обещал принести мне наряд. Думаю, денек смогу подождать, – повернулась лицом к Айрону.

– Это оно, – сразу же заметил на моем теле розовый след и подошел ко мне.

– Всего лишь пустяк, – улыбнулась отмахнувшись.

– Уж эта Магдалена! – разозлился, сжав руку в кулак.

– Успокойтесь, Ваше величество. Она ни в чем не виновата. Это просто случайность. С кем не бывает? Все же мирно обошлось?

И отвернулась от Айрона к окну, кабы говоря, что разговор окончен, точнее, все обиды в сторону Магдалены. Это он понял. Казалось, он всегда меня понимал и без лишних слов. Айрону хотелось остаться со мной навечно, но, он решился уйти. Лишь напоследок прикоснулся легонько плавным скользящим движением к моей обнаженной лопатке и сказал:

– Поступай, как хочешь.

Квенсент принес мне первое попавшееся из одежды. Свою одежду, и даже обувь. Такой был он ответственный человек. Если брать что-то, то только в комплекте. Я была и за это рада. Не угрюмничала, а зразу же, принялась одеваться. Конечно, одежда была велика, не говоря уже о размере обуви, но, она мне понравилась. Сделала с меня какого-то героя. Наверное, проклюнулись в глубинке души старые зернышки воспоминаний, в которых я по моде носила фрак, штаны да высокие сапожки.

Я прокрутилась перед Квенсентом в новом наряде с щедрой улыбкой на устах, цепко держа пальцами длинные рукава рубаки, и вынесла вердикт:

– Ну как?

– Не великова-то? Извини, я это…

– Мне нравиться, – стараясь побыстрее перебить, чтобы он не поспешил отправиться на новые поиски новых нарядов.

Айрон не вернулся, ни кто не вернулся обратно в беседку. А Магдалена очень ждала, нервничала, пила одну чашку за другой чая, пока не кончилось терпение, и она не разозлилась окончательно. Снова противная, дерзкая, гадкая я, испортила ей все планы, ее прекрасное настроение. И очередная попытка остаться наедине с Айроном провалилась шаром. Он побежал за мной, словно флюгер повернулся за ветром.

Топнула ногой, и подскочила из-за стола. Зажала руки в кулаки и метающе быстро побежала в замок на поиски Айрона.

Магдалена вошла в кабинет к Айрону, прежде, как и полагается, трижды постучав в дверь. Сделала легкий реверанс. Окинула взглядом кабинет. Нет за вишневым лакированным столом, нет у книжного шкафа. Ах, вот, он сидел в большом кресле с мягкой темно-красной обивкой и золотой узорной деревянной основой, в котором, как казалось, мог потонуть. Под ноги подставил низенький стульчик – пуфик в цвет кресла. Айрон почитывал книгу. Не понятно каким образом, мне удалось его заманить прочесть очень понравившуюся мне книгу «Райские врата и будничная суета».

Айрон не отреагировал на появление Магдалены. Не заметил за чтением. Это расстроило Магдалену. Тогда, она подошла прямо к нему, и снова сделала реверанс.

– Ооо, Магдалена…Ты ко мне в гости? – наконец-то заметив, поднес глаза вверх.

– Не думала, что придется дважды делать реверанс, чтобы удостоить тебя своим вниманием. Я что, настолько незаметна?

– Да нет. Извини. Просто зачитался.

– Зачитался? С какого ты времени книги полюбил? Ты же документы и летописи коллекционировал, а не это, – с отвращением ткнула в книгу веером.

– Миледи дала почитать. Ей понравилась…И, правда, книга отличная.

– Снова она! Ты снова говоришь о ней! Мы с самого детства были рядом, но почему же, ты теперь не смотришь на меня? Куда же теперь смотрят твои глаза? Неужели на эту девчушку? Но, она даже не дворянка.

– А это для тебя столь важно? – опустил голову в книгу.

– ДА! И ты даже не представляешь на сколько. Да не смотри же ты в чертовую книгу, – Магдалена выхватила с рук Айрона книгу и запустила ее в стенку. Склонилась над Айроном, облокотившись руками на подлокотники, встремив взгляд в его сапфирове глаза, – Смотри на меня. Лишь на меня.

– Магдалена, чего ты добиваешься? – спокойно, сложив на животе пальцы рук в замок.

– Чтобы ты был всегда со мной. Чтобы выбросил с головы эту «черную». Разве этого не понятно?

– Этому никогда не бывать.

– Но почему? Мы же об этом всегда хотели. Почему, ты меня не любишь, как прежде?

– А кто тебе говорил, что я тебя любил раньше? Я же не говорил тебе этого ни разу.

– А те поцелуи?

– Ты о том? Единственном? На балу? Разве это можно считать за любовь или настоящий поцелуй?

– Нет! Ты меня обманывал.

– Ты обманывала сама себя. И не больше.

– Тебе лучше знать, – наблюдая за страданиями, когда из сердца Магдалены уходят последние стрелы Амура.

– Тогда, ты любишь ту? – намекая на меня.

– Смотря с какой стороны, – положил на подлокотник локоть, а щеку подперел ладоней, с игриво-таинственным взглядом.

Это еще больше разозлило Магдалену. Она отбросилась от кресла и принялась быстро разгуливать туда-сюда по кабинету, нервно трепая веером, навевая ветер на лицо.

– Но ты ее называешь миледи. Значит, она уже чья-то, и тебе облом, не имеешь на нее права.

– Ты меня не поняла, – исправил, продолжая спокойно вести речь.

– Лишь я ее один называю Миледи, хотя она, как и ты, еще леди. Я называю ее потому, что она моя.

– Твоя?! – резко остановилась и повернулась к Айрону, – Неужели, она твоя любовница, или вы успели тайком уже и обвенчаться.

– Нас объединяет что-то большее, нежели любовь. И скажу тебе по секрету,– Айрон поднялся с кресла, подошел медленно к Магдалене и над ухо сказал, – Я испытал каждую частичку ее плоти и миллиграмм крови. И в отличие от тебя, она настоящий идеал, потому, что я воссоздал ее сам.

Глаза Магдалены заметались, руки задрожали. Веер опустился и самовольно сложился. В голосе мысль стойко прозвенела: «Я больше не выдержу. Не могу здесь больше находиться», и, не дослушав последних слов обо мне, Магдалена выскочила с кабинета.

Слова Айрона выбили ее из колеи. Ее переполняла женская ревность, злоба. Она не могла простить, что кто-то сумел обскакать ее, при этом, не приложив ни каких усилий.

С самого детства, с первой их встречи, когда король Опал взял с собой маленького Айрона в ее королевство с дружеским визитом к ее отцу королю, они встретились в тронном зале, в официальной обстановке, представленные официальным знакомством – принцесса Магдалена, принц Айрон, когда им было еще по семь лет, тогда уже она решила, что Айрон ее избранник, и будущий ее супруг. А для этого решила заняться собой, своей внешностью, идеализировать силуэт, искоренять, какие она думала есть в ней недостатки. Научилась пользоваться до совершенства макияжем, развила стиль, отчертила для себя любимый цвет – алый. Она хотела казаться идеалом в глазах Айрона, и может поэтому, настолько идеальность ее и подвела. Ведь у каждого человека есть свои недостатки. И если у одного они будут, а у другого – нет, то это будет не просто неравенство, а вскроем отвращением друг к другу, и захочется найти подобного себе, нового человека, «старому» сказав: «Ты мне надоел и не нужен».

Но, Магдалена этого не понимала, и не могла понять. Так как, она не могла себе этого позволить, пребывая не в спокойном состояние. Зашла к себе в комнату и принялась рыться в пузатом перламутрово-розовом комоде, который притащила с родины, королевства Карск, выбрасывая вещи, найдя запрятанный тонкий серебряный кинжал с рубиновой и циркониевой рукояткой, который всегда носила для самообороны. Выскочила с комнаты. И уже крадясь, оглядываясь по сторонам, подобралась к моей комнате. Хотела войти, но дверь была закрыта. Покрутила дверную ручку. Тот же эффект. Магдалене было безумно интересно, чем же я занимаюсь, почему скрываюсь, и, попросту, намеривалась поговорить со мной на очень-очень серьезную темы, в случае которых, если не послушаюсь (первоначально она хотела предложить мне немедленно убраться с замка), то придется применить оружие.

Закрытая дверь не остановила Магдалену. Покрутив головой, не идет ли ни кто, присела, и, вставив кинжал в замочную скважину, принялась взламывать двери. И это у нее получилось так же легко, как и откусить от куска свежего торта наполеона кусочек.

Войдя в комнату, тихонько за собой прикрыла дверь. Оглянулась. Тишина. Темень. Зашторенные шторы. Меня не видно. Присмотрелась по внимательнее, и заметила в кровати спящей. Подошла. Сказала громко:

– Ей!

– Магдалена намеривалась меня разбудить, но ее попытки оказались четны. И здесь подумала, что это облегчает дело. Может от меня избавиться. А после все устроит, что сама не причем. Есть прочное алиби. Думала, если была я дорога Айрону, то погорюет-погорюет он немного, а затем, придет в ее объятья. От такой идеи даже ехидно улыбнулась. Поднесла к своей голове кинжал, и с размаха намеривалась проткнуть мою плоть, целясь именно в сердце.

Кинжал полетел стрелой вниз. И здесь, неожиданно, моя рука поднялась и выпрямилась с растопыренными пальцами. И кинжал пришелся ударом прямо в ладонь, проткнув руку насквозь. Затем, я открыла резко глаза и холодно посмотрела на убийцу, губы держа в тугой ниточке.

Пришло мое время для пробуждения, и я не хотела его оттягивать. Оно спасло мне жизнь.

Магдалена в испуге округлила глаза, открыла широко рот, и отскочила от кровати.

Я же поднялась. Опустила руку. Посмотрела на свою ладонь. В ней торчащий кинжал. Но, как не странно, мне не было больно. Не было и капли крови.

– Ты чудище! – закричала Магдалена, отступая спиной вперед к стене, намереваясь выйти с комнаты.

– А ты намеривалась меня убить? – спокойно, изучая руку.

Затем, скинула с себя одеяло и поднялась на ноги. Босиком побрела к Магдалене. Не останавливаясь, вынула с руки кинжал, и с ладони хлынула ручьем черная кровь. Опустила руку. При виде цвета моей необычной крови, Магдалена испугалась еще сильнее. Прижалась к стенке. Задрожала вся.

Мне казалось, что я попала в какой-то сон. Ну, какая из порядочных девушек ворвется к другой девушке в комнату и будет намериваться ее убить? А вместо сердца, попадет в руку, и мне совершенно не будет больно. А когда выйму кинжал, потечет не красная, а черная кровь. Я пойду, словно зомби, по направлению к запуганной до смерти Магдалене, пачкая каплями крови пол, вырывающейся с руки, а в другой руке несу запачканный в мою же кровь, так ярко выраженную на серебре, кинжал.

Подошла к Магдалене. Скосила на бок голову и резко, в сантиметре от ее головы, воткнула его в стену, продолжая держать за рукоятку. У Магдалены застучали зубы. Ей показалось, что я ее сейчас собиралась убить. Я же, выпрямила голову. Поднесла руку к лицу Магдалене, и широкими медленными мазками, принялась пачкать его, шею, платье в черное.

Кроме того, что Магдалена побледнела и еле стояла на ногах, с глаз покатились ручьями слезы от ужаса. Она с радостью бы убежала с комнаты, но не могла. Я перекрыла ей пути для побега. С одной стороны кинжал, воткнутый в стену и моя рука, с противоположной – окровавленная рука-кисть. А напротив – я. Она могла постараться от себя меня оттолкнуть, но ей было не то что страшно это сделать, а более, отвратительно. Я ей напоминала чудовище. Совсем не человека, а что-то в его плоти.

На ее спасение, в комнату вошел Квенсент, держа в руке букет ромашек, в намеренье поставить их в вазу до моего пробуждения, как и делал он постоянно, принося каждый день все разные цветы, в надежде меня порадовать; и несколько книг, предлагая для будущего прочтения.

Лишь зайдя в комнату, он застыл в изумление, что происходит. А увидев его, Магдалена заныла самым громким криком, которым позволяли ей голосовые связки:

– ПОМОГИ! СПАСИ МЕНЯ!

Мое зазомбированое состояние не обратило на то внимание. Ни на крик, глушащий ушные перепонки, ни на появление Квенсента. Лишь раздразнили губы, кривляющиеся, нервно-дрожащие, обнажающие белоснежные ровные зубы.

Я продолжала дальше смотреть на Магдалену. Готовая снова обмазать ей лицо своей чернотой с руки.

Теперь и сам Квенсент был в шоке. Он никогда не видел меня еще в таком состояние. Ужасная, холодная. В белоснежной ночной рубашке, перепачканная черной кровью с черными обезжизненными застывшими глазами.

Бросив ношу, подскочил ко мне с Магдаленой, и набросившись из-за спины на меня, оттащил от Магдалены, ей крикнул:

– Убегай от сюдого. Живо!

Я не сопротивлялась в объятьях и не гналась за Магдаленой, а просто стояла, и молча, не моргая, наблюдала, как та удирает, спотыкаясь и путаясь в собственных ногах.

Квенсент прижал меня к себе. Затем, развернул, повернув лицом к себе, и прижал к себе. Я не сопротивлялась. А чувствовала себя куклой, которую прижал к себе хозяин, воткнул в свою грудь, заставил поглощать аромат своего парфюма, прощупывать носом и щекой материал одежды.

Квенсент прикоснулся несколькими пальцами, указательным и средним, к ошейнику и не громко сказал:

– Айрон, у нас проблема…С Немфеей. Приходи срочно в ее комнату.

В сею же секунду разорвав собрание, Айрон подскочил с трона и выскочил с тронного зала, понесясь, словно подхваченный ветром, в мою комнату.

Ошейник на шее Квенсента был не лишь атрибутом его неволи, полного подчинения Айрону, но и имел дополнительные способности к общению со своим хозяином на большом расстояние, и слежка за местом нахождения. Словом, ошейник – маячок и переговорное устройство.

Влетел в комнату, сразу же заметил зорко перепачканный в черные пятна пол. Я сидела на кровати, возле меня Квенсент, и держал мою ладонь в своих руках, обрабатывая рану.

– И что здесь случилось? – закрутил головой по сторонам, спросил спокойно.

Я молчала. Даже не посмотрела в его сторону, лишь на свою руку.

– Подойди-ка сюда, – посоветовал Квенсент.

– Ты мне приказываешь? – возмутился Айрон.

– Нет. Но я не против это сейчас сделать, – рыкнул, наморщив лоб со взглядом: «Чего ты возражаешь и теряешь время?».

Положив руку на пояс, все же не стирая свое превосходство короля, Айрон подошел к кровати и посмотрел на мою руку, рану.

– Ты обранилась. Осторожно, – тем временем сказал Квенсент, бережно вытирая с руки белоснежным носовым платком черную кровь.

– Значит, все же это кровь, – сделал вывод, крутнув еще раз головой, сказал Айрон, не удивляясь ее необычному цвету.

– Когда я сюда вошел, то в комнате находилась и Магдалена, – поведал Квенсент.

– Магдалена? – удивился Айрон.

– Она была прижата к стене Немфеей. Вон там, – кивнул подбородком в сторону, указывая, – И она ее выпачкивала кровью.

Айрон подошел к стене. Увидел кинжал. Округлил встревоженно глаза.

– Я его дарил собственноручно Магдалене. Кажется, у меня вырисовывается картина.

Занес руку за спину. Подошел к кровати и схватил меня за руку, осмотрел рану. Посмотрел на браномерт, склонившись ко мне.

– Посмотри. Ты ничего не замечаешь странного в ней? – спросил он в Квенсента, смотря на него скоса.

– Да. Она, словно «неживая» за все это время ни сказала мне ни единого слова. Совсем не похожа на себя настоящую.

– Не правильно. Присмотрись внимательно к ее руке, – взял за запястье, – Она только что была проткнута насквозь. А сейчас рана затянулась. Крови нет.

Квенсент посмотрел на рану. Это было действительно так. Рана затягивалась. Кровь прекратилась сочиться. И в минутах рана продолжала исчезать, превращаясь в глубокий шрам, в след и ничто.

– Но как это? – придя в шок.

– Видимо, у нее это не просто хорошая регенерация организма. А последствие одного деяния, где вина вся вот в этом, – разгибая указательный палец, прикоснувшись к бранометру.

Квенсент посмотрел на него. С темно-фиолетового он превратился в черный.

– Сработал защитный эффект. Если ты не догадался, то Миледи угрожала опасность. На нее набросилась Магдалена. Может, даже хотела убить.

– Убить?! Это будет непростительно для нее, – подскочил на ноги и зажал ладонь в кулак, согнув руку в локте.

– Да. Я разберусь с ней потом, – занеся руки в боки и нагнувшись надомной, держа спину прямо, заглядывая в мои глаза, кабы стараясь отыскать у них собственное отображение, – Сейчас меня более беспокоит самочувствие Миледи. Гринфилд Гомпес говорил, что бранометр сильная штука, и не лишь может умело защищать своего хозяина, но и обладать его жизнью. Если его не будет на Миледи, она умрет, но и если будет сильно защищать, как в этом случае, то введет в особый вид транса, тем самым отдав физическое яство под власть бранометра, и камень будет жить собственной жизнью, в собственном теле. Думал, что все глупость, но сейчас, нужно разбираться, как можно скорее с этой ситуацией. Отвратительно видеть Миледи такой.

– А ты сможешь все исправить?

– Не знаю, – пожал плечом и разогнулся, опустил одну руку, – Я же не маг, но могу попробовать.

Айрон опустился на колено, чтобы стать со мной на одном уровне. Закрыл мне глаза рукой. Другой рукой взял мои руки и положил их мне на колени. Закрыл свои глаза. Я не опиралась. Сидела молча и послушно.

Айрон принялся читать совсем не слышно себе под нос не известные заклинания. Затем, появилась резкая вспышка с-под его руки, ослепив глаза. Вспышка была настолько мощной, что я откинулась назад, упав на постель.

Приходя в чувство, медленно заморгав, открыла глаза. Они были, как и прежде, черного цвета, но с уже более оживленные. На светлой коже появился легкий румянец. Поднялась, и взглядом наткнулась на с интересом смотрящих на меня Квенсента и Айрона. Квенсент держал руки в замке на груди, Айрон – руку на поясе. И их взгляды были настолько непривычными, что я даже насторожилась с мыслью: «Что?».

Между ними было некое расстояние, путь ведущий к дверям. И он был чист, без единой капли черной крови. Странно? Пока я спала, ее до тщательности вывил Квенсент, а ведерко с тряпкой и водой выставил за дверь комнаты.

Очнувшись, я совершенно ничего не помнила, что со мной произошло. Я действительно, как и говорил Айрон, пребывала в каком-то трансе. К тому же, если бы и были какие-то подсказки к воспоминаниям, то точно бы их посчитала за происшествия в глупом сне, ведь все следы были уничтожены. Квенсент затер кровь, Айрон спрятал кинжал себе за спину, рана зажила, транс прошел, а когда я спросила у них, почему у меня запачканная ночная рубашка, то они объяснили легко: «Ты писала на листе бумаги, неосторожно перелила на себя чернило, а после взяла и уснула», для правдоподобия подставили к кровати столик и разлили чернило, соответствующий цвету моей крови. Господи! Какие же они были глупцы и лжецы, что скрывали от меня всю правду, не понимая, что тем самым делают мне лишь еще больнее. Не знать о себе самой – это же так противно. Точно так же, что и бродить по бесконечной пустыне, с которой никогда не будет выхода и в которой не существует намека на оазис.

Радовало, что хоть знала о цвете собственной крови.

Ранясь шипами роз, обрывая безпошадно по лепестку от головки, оставляя голые ножки с шипами, я заметила, как с пальца на цветок капнула капелька крови. Она не соответствовала темно-красному цвету лепестка, как нужно было быть. А черная.

Подняла голову и посмотрела на Квенсента. В тот момент он ставил в вазу новый букет темно-красных бархатных роз.